Текст книги "День рождения"

– Я беременна, – почти шепотом произнесла она, глядя в глаза отцу, в надежде, что он простит ее за то, что все так неловко случилось, и не станет сердиться на нее и будущего ребенка. Впрочем, подобная строгость была ему несвойственна.

Пэт довольно долго молчал, то ли не зная, что сказать, то ли не понимая до конца сказанное.

– Правда? Я не знал, что ты с кем-то встречаешься. Ты вышла замуж? – Было видно, что Пэт слегка уязвлен тем, что она не сказала об этом раньше. Он всегда полагал, что у них с ней близкие, доверительные отношения. Он бросил взгляд на бывшую жену, но Валери опустила глаза и молчала. Тогда Пэт снова посмотрел на Эйприл. Мэдди удивленно наблюдала за обоими.

– Нет, пап, я не замужем, и я ни с кем не встречаюсь, – вздохнув, ответила она и прижалась к отцу, словно в поисках поддержки. Она должна сказать ему все, хотя он вряд ли обрадуется тому, что услышит. Однако отец никогда не отталкивал ее. Эйприл надеялась, что этого и сейчас не произойдет, хотя и знала: отец расстроится. С другой стороны, поняла же ее Валери. – Это была случайность, – честно призналась Эйприл. – С человеком, которого я едва знаю. Я видела его лишь раз. Мы с ним выпили, а потом оказались в одной постели. Только не спрашивай, как это вышло, потому что я не помню. Затем выяснилось, что я беременна. После этого я с ним больше не встречалась. Я еще не решила, говорить ли ему об этом. Я толком не знаю, что он за человек, хороший или нет. Он журналист, делает ресторанные обзоры. Судя по тому отзыву, что он написал о моем ресторане, и учитывая, что с тех он мне ни разу не позвонил, пожалуй, я ему не понравилась. Но мне тридцать лет, и я не знаю, будет ли у меня другая возможность забеременеть. В общем, я решила сохранить ребенка. Я хочу его, – добавила она, чтобы отец понял: это ее продуманное решение. Она отдает себе отчет в том, чем рискует, какие трудности для себя создает, и тем не менее готова ко всему. – Я не хотела, чтобы так получилось. И все тебе скажу. Я принимала таблетки, но, по всей видимости, забыла принять одну. И еще тогда я принимала и антибиотики, которые свели на нет действие этих таблеток, и вот теперь жду ребенка. Может быть, это моя судьба. Но как бы то ни было, ребенка я сохраню. – Она подняла глаза на отца, не представляя себе, как он отреагирует на ее слова.

Пэт был потрясен и пытался переварить услышанное. Он вопросительно посмотрел на сидевшую напротив Мэдди. Надо сказать, признание падчерицы повергло ее в шок. Пэт все так же продолжал обнимать дочь за плечи. Эйприл почувствовала, как на мгновение он слегка ослабил объятия.

– Да, ну и история! Ты уверена, что хочешь сохранить ребенка? В таком случае ты взваливаешь на свои плечи огромную ответственность. Причем исключительно на себя, ведь рассчитывать на помощь отца ребенка тебе не приходится. Но у тебя есть я, Мэдди и, конечно, Валери, и мы сделаем все, что в наших силах, чтобы тебе помочь. Но судьба матери-одиночки – это тяжкая ноша. Я видел, как многие мои студентки в одиночку воспитывают детей. Некоторые сознательно делают подобный выбор, другие – отчасти потому, что так уж случилось. Но никогда еще это не было легким делом. Ты ведь не собираешься отказаться от своего ресторана? – спросил он, и Эйприл отрицательно покачала головой.

– Конечно, нет. Не вижу причины, почему, занимаясь одним делом, следует отказаться от другого. Я смогу делать и то, и другое, и работать, и быть матерью. – Так всегда поступала ее собственная мать, которая была для нее образцом для подражания. А ведь карьера Валери требовала гораздо бо́льших усилий. Зато у Эйприл всегда был отец, чего ее ребенку даже не светит. У него будет лишь мать, две бабушки, дедушка и две тети. Лично ей такой вариант представлялся весьма неплохим, и это было все, что она могла ему предложить.

– Я знаю, что ты справишься, – тихо произнес ее отец. Он не ожидал от Эйприл ничего подобного – ни постельного романа на одну ночь, ни решения оставить ребенка и воспитывать его одной, вне брака. Наверное, отчасти к принятию такого решения ее подтолкнуло тридцатилетие: или сейчас, или никогда. Не секрет, что в последнее время все больше и больше женщин воспитывают детей в одиночку, так что признание дочери хотя и явилось для него сюрпризом, но лишь отчасти. И все-таки это абсолютно не в духе Эйприл! – И все-таки, ты берешь на себя слишком большую ответственность. Может, тебе все-таки стоит сначала поговорить с отцом ребенка? Вдруг он окажется лучше, чем ты о нем думаешь, и будет помогать тебе, ведь это и его ребенок. Для тебя любая помощь не будет лишней. Тебе ведь придется проявлять поистине чудеса ловкости, если ты и дальше хочешь заниматься рестораном с тем же упорством, что и раньше. Тебе придется ох как трудно!

Гораздо труднее, чем он мог бы пожелать для своей дочери. Нет, не о такой судьбе он мечтал для нее! Он всегда надеялся, что Эйприл выйдет замуж и заведет детей, именно в таком порядке. Да и какой отец этого не желает? Эйприл была безмерно благодарна отцу, что тот не произнес ни единого слова осуждения в ее адрес.

– Я думала, говорить ли мне отцу ребенка или нет. Но я чувствую себя полной дурой и не знаю, что ему сказать. Мол, спасибо тебе за скверный отзыв, и, кстати, ты не забыл про ночь, которую мы провели вместе, когда ты напился в моем ресторане? Если бы он сам позвонил мне, все было бы по-другому. Проще или легче.

– Если не ошибаюсь, я читал эту статью. Не слишком доброжелательный отзыв. Я бы даже сказал, саркастический по тону, – добавил Пэт с осуждением в голосе. Он очень любил своих дочерей и ожидал подобного отношения к ним со стороны окружающих. Майк Стейнман, журналист, пишущий ресторанные обзоры, посмел критически оценить заведение его дочери! И главное, еще и написал об этом!

– Этот самый парень. – Стейнман в пух и прах раскритиковал и ее меню, и ее усилия, а сам тон его высказываний был едва ли не оскорбительным. Одно это не вселяло надежду на понимание с его стороны. Его молчание в течение всего этого времени также было красноречивее всяких слов и не добавляло ей мужества. Скорее всего, он больше не желал ее видеть, правда, она не знала, по какой причине. Так стоит ли ему звонить? Это вызывало у Эйприл сильные сомнения. «Привет! Помнишь меня? Так вот, у меня будет от тебя ребенок». Вряд ли он обрадуется, услышав такое по телефону. Она бы на его месте точно не обрадовалась. Но была и существенная разница: для нее это уже не был плохой сюрприз, это был ее ребенок.

– Конечно, это очень важно, – сказал Пэт и улыбнулся дочери, пытаясь ее приободрить. – Должен признаться, для меня это действительно неожиданность. Честно говоря, не этого я хотел для тебя. Но если ты все твердо решила, мы с Мэдди поддержим тебя. – С этими словами он вопросительно посмотрел на Валери. Та кивнула со слезами на глазах. – Я думаю, что и твоя мама тоже. Похоже, что у нас у всех скоро будет ребенок, – произнес Пэт и сделал жест сомелье, который тотчас поспешил к их столику. Пэт заказал бутылку шампанского.

– И когда же малыш появится на свет? – поинтересовался он, когда официант отправился выполнять заказ.

– В июне, – ответила Эйприл, чувствуя, как по щекам катятся слезинки, и обняла отца. – Спасибо, пап. Спасибо всем вам, – добавила она и обвела глазами присутствующих. Затем положила одну руку на плечо матери, другую – на плечо Мэдди. Те улыбнулись и вытерли слезы. – Извините, что все так глупо получилось. Спасибо, что вы с такой добротой отнеслись ко мне. Обещаю, что буду изо всех сил стараться стать хорошей матерью, такой же, как вы обе.

– Не беспокойся, дорогая, обязательно будешь, – заверила ее мачеха. – Ни на мгновение не сомневаюсь в этом. Будет замечательно, если в нашей семье появится малыш. Ты еще не знаешь, кто это, мальчик или девочка?

– Пока нет. Все выяснится в феврале после очередного УЗИ. – К счастью, Эйприл была еще молода, и ей не требовалось делать массу анализов на предмет возможных патологий или генетику. В тридцать лет беременность не несет с собой риска.

Сомелье принес шампанское и, когда буквально через секунду из кухни вернулись Энни и Хизер, разлил его по бокалам и ушел с пустой бутылкой. Было понятно, что за столом что-то происходит, и он поспешил тактично удалиться, чтобы не смущать хозяйку.

Это был тот самый сомелье, который раньше работал у Даниэля Бюлю. Звали его Жан-Пьер, а родом он был из Бордо. В винах он отлично разбирался, прекрасно знал свое дело и был предан ресторану Эйприл.

– Что празднуем? – поинтересовались сестры, садясь за стол.

Эйприл смущенно посмотрела на них, однако что-то скрывать не было смысла. Рано или поздно они обо всем узнают.

– У меня будет ребенок, – ответила она, и сестры как по команде удивленно уставились на Эйприл.

– У тебя появился мужчина? И ты ничего нам не сказала? – с обидой в голосе спросила Хизер.

– Нет, – улыбнулась Эйприл. – Просто у меня будет ребенок.

– Как же ты тогда залетела? – удивилась старшая из сестер, и на этот раз Эйприл рассмеялась.

– Ребенка мне принес аист, и я не отказалась. Так что вы обе в июне станете тетями, – добавила она и посмотрела сначала на Хизер, затем на Энни. Та улыбнулась ей в ответ. Отец поднял бокал с шампанским.

– Предлагаю тост за нового члена семьи, который будет сидеть с нами на следующий День благодарения. Думаю, что нам стоит поблагодарить Эйприл за то, что она не подарила мне зятя, который мог мне не понравиться. Например, таскал бы меня на футбольные матчи в жуткий холод или требовал, чтобы я с ним играл в софтбол, а я это терпеть не могу. У меня нет желания лезть из кожи вон, чтобы произвести на него впечатление. Нам остается теперь еще больше любить Эйприл и ждать появления на свет нового члена нашей семьи.

Все подняли бокалы. Эйприл снова расплакалась. Свой бокал она даже не пригубила – ей теперь нельзя пить спиртное – и передала его отцу. Она не приняла и капли алкоголя с того дня, как приняла решение сохранить ребенка. А до этого выпила лишь два бокала шампанского в свой день рождения.

– Спасибо всем за поддержку. Я вас люблю, – сказала она, с нежностью и благодарностью глядя на родных. Чуть позднее, когда все разошлись, она отправилась на кухню, чтобы посмотреть, как там мойщики моют посуду. Этот День благодарения прошел прекрасно. Ее неожиданное признание было воспринято с пониманием. Отец оказался на высоте, мачеха любит ее, как и прежде, Валери, похоже, привыкает к случившемуся, тем более что пока никто не называет ее бабушкой, а обе сестры пообещали помощь. На большее она и не рассчитывала. Эйприл вздохнула, сняла передник и поднялась к себе наверх. Неожиданно на нее накатили страшная усталость и эмоциональная опустошенность, и она в изнеможении рухнула на кровать. Она понимала, что должна быть благодарна и семье, и ресторану, и даже будущему ребенку, которого можно было считать в своем роде подарком судьбы. Кто знает, может, все не так уж и плохо? Эйприл очень на это надеялась, и как только ее голова коснулась подушки, а глаза закрылись, она тут же уснула. Сегодня у нее был долгий и очень важный день.

Глава 6

На следующее утро после Дня благодарения Эйприл проснулась рано. Она села на кухне с большой чашкой кофе с молоком. На работу еще никто не пришел, и она находилась одна в ресторане, что случалось нечасто. Вчера вечером прислуга ушла, оставив все в полном порядке, и столы уже были готовы к обеду. Эйприл вспомнила слова, которые сказал отец, и его тост. Она наконец приняла решение, которое мучительно обдумывала всю прошлую неделю. Поднявшись наверх в свой офис, принялась искать телефонный номер, который Майк Стейнман дал ей, когда позвонил, чтобы договориться об интервью. На ее счастье, нашелся и номер редакции, и его сотового. Эйприл набрала номер. Майк ответил после второго гудка. Его голос прозвучал негромко и вкрадчиво, однако стоило Эйприл напомнить ему, кто она такая, как он перешел на деловой, сухой тон. Что ж, начало не слишком ободряющее, однако она решила довести дело до конца. Ей не хотелось объяснять ему все по телефону, и она пригласила его на обед в ресторан. В его ответе она услышала явное нежелание, и он попытался закруглить разговор.

– Еще слишком рано писать новый отзыв, – сказал он, после чего его голос немного смягчился. – Мои извинения за то, что я написал в прошлый раз. Я просто предполагал, что вы способны на большее.

Похоже, он был не в восторге от ее кухни, поскольку считал, что ее предыдущий опыт предполагал более изысканное меню. Из ее послужного списка он узнал, что Эйприл Уайатт работала в нескольких шикарных заведениях. Он так и не понял, почему, помимо скромного выбора деликатесов, она предлагала посетителям простую пищу, которую можно приготовить и дома. Майк упустил самое важное – философию ее ресторана, – но ей было уже все равно. Ей не нужен был новый отзыв, пусть даже более доброжелательный, ей надо лишь сообщить ему о ребенке. И даже если после этого они больше никогда не увидятся, для нее это не будет неожиданностью. Эйприл не питала никаких иллюзий относительно отношений с ним после того, как он ни разу ей не позвонил. Так что ни ей, ни ее ребенку ничего от него не нужно. Теперь ей гарантирована поддержка семьи, и она сама позаботится о себе и малыше. Именно эта уверенность в собственных силах – вот та причина, по которой Эйприл все-таки позвонила ему, что бы он там ни подумал о цели ее звонка.

– Все в порядке, к счастью, мое заведение процветает, – небрежно произнесла она, не желая вдаваться в подробности. У них абсолютно противоположные точки зрения, и, судя по его отзывам о других ресторанах, в отношении еды он настоящий сноб. Эйприл была совсем не такой. – Людям здесь нравится, я же занимаюсь любимым делом. Именно о таком ресторане я всегда и мечтала. Согласна, он не для всех, но у нас есть немало постоянных посетителей. И вообще я звоню не из-за отзыва, – уточнила она. – Как ты провел День благодарения?

– Я не отмечаю праздники и ненавижу индейку. – Начало было не слишком обнадеживающим. Затем он заговорил уже с другой интонацией, чуть смущенно, перейдя на другую тему, которая вызвала у обоих неловкость. – Извини, что не позвонил тебе сразу после той ночи. Все было замечательно, но мне показалось, что ты сердита на меня за мой отзыв, вот я и не стал звонить. Согласись, было бы довольно странно: сначала написать разгромный отзыв о ресторане, а затем пригласить его хозяйку на свидание. Впрочем, все было чудесно, и я сожалею, что проявил невнимание и не позвонил тебе. – Ему хотя бы было неловко, и он признал, что отзыв был резким. Нельзя сказать, что у него плохие манеры или что он бессердечен. Но голос его по телефону прозвучал холодно.

– Ничего страшного, – беспечно произнесла Эйприл. – Я просто хотела узнать, не захочешь ли ты зайти к нам в ресторан поужинать. Это не свидание, и я не пытаюсь подмаслить тебя или снова напоить вином.

Оба рассмеялись над ее последними словами.

– Вино было замечательное, – признал Майк. Справедливости ради он упомянул вино в своем отзыве. Это был единственный положительный момент, который он отметил: в карте вин имелось несколько неизвестных сортов, недорогих, но очень хороших. Достоинства блюд он не уловил, но на вина обратил внимание. По крайней мере, это было хотя бы что-то. – Да и ты, черт побери, была великолепна, – признался он, и голос его потеплел. – Во всяком случае, это я запомнил. Я давно так не напивался, как в тот раз. Я потом еще целых три дня мучился похмельем, – рассмеялся он. Впрочем, его веселье моментально улетучится, узнай он о кое-чем другом, что случилось в ту ночь. И последствия продлятся не три дня, а до конца его дней. Или до конца ее дней, если он решит устраниться.

– Верно, и я тоже, – призналась Эйприл. – Обычно я так не поступаю. Просто вино ударило в голову.

И в другие части тела. Майк Стейнман оказался моложе и симпатичнее, чем она предполагала. Ему было тридцать четыре года, он был холост и чертовски сексуален. Перед ним оказалось трудно устоять, особенно под влиянием винных паров.

– Именно так всегда говорят люди, – поддразнил он ее, имея в виду их связь на одну ночь – причину неловкости для них обоих, хотя по телефону они справлялись с этой неловкостью довольно успешно. Эйприл уже не жалела, что набралась мужества и позвонила ему. Наверное, он – неплохой человек, но уж точно сноб по части кулинарии и любитель коротких связей.

– Как насчет легкого ужина сегодня вечером? – повторила она свое предложение. Она была очень симпатичной молодой женщиной, но он уже был не в силах что-либо изменить. Его отзыв пошел на полосу, а написать так скоро новый отзыв о ее ресторане он, увы, не сможет. – На сегодня у нас все столики заказаны заранее, но если ты придешь примерно в девять вечера, я смогу приберечь маленький столик в дальнем конце зала. Индейку предлагать не буду, если уж ты ее терпеть не можешь. А как насчет лобстера?

– Превосходно! Но сначала мне нужно быть на встрече общества «Анонимных алкоголиков», – поддразнил ее Майк. Он хотя бы обладал чувством юмора, и на том спасибо. Эйприл старалась говорить сдержанно, чтобы он не подумал, будто она пытается соблазнить его или что он интересует ее как мужчина. Главное, не проговориться об истинной причине их совместного ужина. Она старалась разговаривать так, будто всего лишь хочет пригласить его на дружеский ужин. Впрочем, дружеский ужин, дружеские отношения тоже могли бы стать хорошей основой, доведись им разделить ответственность за воспитание ребенка. – Спасибо за предложение, – поблагодарил Майк. – До встречи в девять. – Он не мог не отдать ей должное: Эйприл позвонила ему, несмотря на его нелестный отзыв. Но ведь они еще и провели вместе ночь, а это что-нибудь да значит! Эйприл была ему симпатична, но Майк тогда подумал, что было бы некорректно звонить ей после того, как он раскритиковал ее кухню и нелестно отозвался о ресторане. Тогда он почти уже было передумал писать негативный отзыв, чтобы иметь возможность еще когда-нибудь встретиться с ней, но в конечном итоге решил не поступаться истиной и сохранить верность журналистской этике. Он был многим обязан своей газете и потому предпочел любимую работу продолжению знакомства с хозяйкой ресторана, о чем сам потом сожалел. В общем, он был рад и ее неожиданному звонку, и приглашению на ужин, хотя и не мог знать истинную причину. Тогда у них был потрясающий секс, хотя они оба и были изрядно пьяны. Наверное, и ей было хорошо с ним, если она решила позвонить ему три месяца спустя. И теперь он чувствовал себя польщенным и с нетерпением ждал новой встречи.

Майк пришел в ресторан, когда на часах было несколько минут десятого. Эйприл с удивлением смотрела на него. В нем одновременно была и серьезность взрослого мужчины, и какое-то очаровательное мальчишество. Стоило Эйприл его увидеть, как у нее участился пульс. Майк выглядел очень даже привлекательно – в джинсах, туристических ботинках и старом рыбацком свитере. Она вспомнила, как он говорил, что в университете изучал журналистику. Мечтал стать военным корреспондентом и писать очерки из горячих точек планеты, однако, как он сам ей признался, после первой же журналистской командировки его скрутил жестокий приступ малярии, и на то, чтобы восстановить здоровье, ему потребовался целый год. Решив больше не рисковать, он переквалифицировался в обозревателя ресторанной кухни и вин. Впрочем, он не любил это занятие, предпочитая более интересные вещи. Однако к этому времени у него уже была устоявшаяся репутация и солидная работа. А его сарказм, который он порой допускал в своих обзорах, придавал им остроту и специфический шарм. Майк без особого пиетета относился к ресторанам, о которых регулярно писал, а также к отдельным поварам. Тем не менее и редактору газеты, и читателям нравились его хлесткие комментарии и язвительные замечания. Это был его фирменный стиль, он писал о ресторанах вот уже десять лет. Люди прислушивались к его мнению, и именно это примиряло Майка с его работой – независимо от того, нравилась она ему или нет.

Войдя внутрь, Майк огляделся по сторонам, ища глазами Эйприл. К нему тут же подошел метрдотель и проводил его к столику в тихом уголке в глубине зала. Вскоре из кухни вышла Эйприл, на ходу вытирая о передник руки. Сняв фартук, она передала его одному из официантов, убиравшему посуду со столов, а сама остановилась, чтобы поприветствовать посетителей. Увидев Майка, она улыбнулась, подошла к нему и села рядом. На Эйприл была ее повседневная рабочая одежда. Волосы зачесаны наверх и стянуты резинкой в конский хвост. На лице ни следа косметики. На ней были брюки в мелкую черно-белую клетку и белая поварская куртка не первой свежести, на ногах сабо.

С тех пор как Майк видел ее в последний раз, лицо ее слегка округлилось, что, однако, нисколько не портило ее внешность, а когда Эйприл улыбалась, то выглядела просто очаровательно. У нее были красивые карие глаза, в которых, даже когда она улыбнулась и поблагодарила его за то, что он пришел, как ему показалось, промелькнула грусть. Она попросила официанта принести бутылку чилийского вина. Майк занялся лобстером. Эйприл также посоветовала ему пасту с остававшимися белыми трюфелями. Майк был в восторге от такого предложения – это куда экзотичнее, нежели мясной рулет, жареный цыпленок или «стейк тартар», которым славился ее ресторан. Его собственные вкусы были более изысканными, а вкусовые рецепторы более чувствительными, и главное, теперь она это знала. Вина, которые предложил ему Жан-Пьер, также полагались к блюдам гораздо более изысканным, чем те, которыми его здесь потчевали в прошлый раз.

– Ты понимаешь, что я имел в виду? – произнес он, с удовольствием поглощая пасту с трюфелями, после чего вернулся к лобстеру. – Твои способности значительно выше средних. Зачем подавать гамбургеры, если в Париже твой ресторан получил бы как минимум три звездочки? Ты трудишься ниже своих возможностей, Эйприл. Именно это я и хотел сказать в своем обзоре. – Его слова прозвучали резко, о чем он тут же пожалел. С другой стороны, это было честное признание.

– Скажи, как часто, по твоему мнению, люди заказывают такие блюда? – спросила его Эйприл. – Раз в месяц, раз в два месяца. Никто не питается деликатесами постоянно. Например, я на такое не способна, да и не хотела бы. Может, к тебе это не относится, но в большинстве своем люди едят привычные блюда. Наши посетители, наши завсегдатаи, приходят один-два раза в неделю, некоторые даже чаще. И я каждый день готовлю по возможности улучшенный вариант тех блюд, какие они чаще всего заказывают. Но на всякий случай у меня всегда есть пара-тройка экзотических блюд вроде пасты с трюфелями или улиток. Так что мой ресторан именно такой, каким я его задумывала. Я по-прежнему готовлю особые блюда. Мы предлагаем деликатесы, но чаще я даю возможность нашим посетителям есть любимую ими еду. Именно для этого и существует мой ресторан, – честно призналась Эйприл. Так она и задумывала свое детище, и ей удалось воплотить в реальность этот замысел. В этот вечер все столики в ресторане были заняты. Посетители заходили в зал даже после полуночи, умоляя найти им местечко и накормить. Майк обратил на это внимание, пока они увлеченно болтали о ресторанах Франции и Италии, где раньше работала Эйприл. Как выяснилось, их вкусы совпадают: она питали слабость к кухне этих стран. Майк еще в первую встречу отметил, что Эйприл отлично разбирается в кухнях разных стран и знает толк в винах.

– Возможно, я что-то пропустил, – признался он, – но мне тогда показалось, что ты не утруждаешь себя, а идешь по пути наименьшего сопротивления. – Майк тут же рассмеялся над собственными словами. Ленивой ее назвать было никак нельзя, все, кто работал с Эйприл, знали, что это не так.

– Я хочу кормить людей их любимой едой, простой или изысканной. Хочу, чтобы им нравилось приходить ко мне каждый вечер. Мы с мамой любим «Ля Гренуй», но я не могу ходить туда каждый день, хотя моя мама так и делает, ну, если не каждый день, то почти каждый. Может, я человек более непритязательный, чем ты, Майк, или она. Но мне иногда хочется простой, хорошей еды. А с тобой такое бывает?

– Иногда, – признался он с улыбкой. – В такие дни я иду в блинную, а не в шикарный ресторан. Но, отправляясь на банкет, я хочу отведать что-нибудь неординарное, – проговорил Майк, доедая лобстера. Что касается качества блюд, все было превосходно. Сегодняшний ужин был как минимум на четыре звезды и заслуживал самого лестного отзыва – если бы стояла такая задача.

– Вот и я об этом же, – поддакнула Эйприл. – Тебе предлагают там фантастически вкусные блинчики, или вафли, или картофельное пюре, или, допустим, бигмак, или чизбургер. Тебе, кстати сказать, не помешало бы как-нибудь отведать моих блинчиков, – с самым серьезным видом посоветовала она, чем вызвала его искренний смех. Она, похоже, действительно верила в то, что говорила. А может, Майк что-то не понял? Может, он опьянел? Но тогда это ее вина, это она напоила его вином, причем вином отменным, а он не смог устоять перед искушением. Сегодня вечером она повела себя более осмотрительно, да и он предпочел не напиваться во избежание неожиданностей. Эйприл ему нравилась, и ему была симпатична страсть, с которой она отдавала себя любимому делу.

– Отлично, в следующий раз, когда у меня будет грустное настроение, я приду специально, чтобы отведать твоих блинчиков.

– Можешь прийти в любое время, когда тебе захочется. С меня блинчики.

– Было очень мило с твоей стороны пригласить меня сюда этим вечером. А я сначала решил, будто ты меня возненавидела после того, что я написал о твоем ресторане.

– Было дело, – призналась Эйприл, – но потом я остыла.

– Рад, что это так. Сегодня был фантастический ужин. – До него, кажется, дошло, что она пытается угодить всем посетителям – и гурманам, и случайному посетителю с улицы. Что ж, теория обладала определенными достоинствами, хотя в первый раз он этого не понял. – Почему ты пригласила меня после такого моего отзыва и почему сказала, что это вовсе не свидание? Чтобы спрятать большой нож под лобстером и пастой с трюфелями? – спросил Майк. Эйприл улыбнулась ему, в эту минуту думая о том, на кого будет похож их ребенок, на него или на нее? Или, может, он унаследует черты их обоих? Как странно, однако, что ей в голову лезут такие мысли…

– Мне нужно сказать тебе нечто важное, что ты должен знать. Но сразу хочу предупредить – мне от тебя ничего не нужно. – Эйприл не стала долго ходить вокруг да около. У нее будет ребенок, ребенок от этого мужчины, и Майк имеет право решить, желает ли он признать себя отцом и хочет ли иметь отношение к этому ребенку. Свое решение Эйприл приняла, и, что бы ни сказал ей Майк, она его не изменит. – Когда мы с тобой встретились в сентябре, я принимала антибиотики, потому что у меня болело горло. Тогда я этого не знала, но, как выяснилось, антибиотики свели на нет действие противозачаточных таблеток, которые я также принимала. И по правде говоря, я прилично выпила в тот вечер и забыла принять очередную таблетку. Ну, в общем, у меня трехмесячная беременность, ребенок родится в июне. Я выяснила это четыре недели назад и решила его сохранить. Мне тридцать лет, и я не хочу делать аборт. Ты можешь ни о чем не беспокоиться, ты ничего мне не должен, если тебе это безразлично. Но я подумала, что должна поставить тебя в известность и, по меньшей мере, дать тебе возможность выбора в сложившейся ситуации. – Это было прямое и честное известие. Майк смотрел на нее и, казалось, не понимал, что она говорит. Кровь отлила у него от лица, и он побледнел. Эйприл невольно отметила про себя, что у него такие же, как и у нее самой, темные волосы и карие глаза. Он не сразу смог заговорить.

– Ты серьезно? И ты говоришь мне об этом только сейчас? Ты пригласила меня сюда, чтобы рассказать мне это? Ты с ума сошла! Неужели это правда? Но ты же меня совершенно не знаешь, ты ровным счетом ничего обо мне не знаешь. Что, если я маньяк с топором, ненормальный или педофил? Ты действительно беременна от человека, с которым только раз переспала? Почему ты отказываешься от аборта? Почему не позвонила мне раньше, когда еще можно было что-то изменить? – Майка душила злость, глаза его метали молнии. В эту минуту Эйприл пожалела, что решила поговорить с ним.

– Потому что мое решение сохранить ребенка тебя не касается, – резко ответила она. – Это мой ребенок, и я, черт побери, ничего у тебя не прошу. Ты вообще больше меня никогда не увидишь, если не захочешь. Честно говоря, мне это безразлично. Ты также не обязан видеть и ребенка, когда он родится. Но мне кажется, это так естественно – увидеть своего ребенка. Так что тебе решать, станешь ли ты частью его жизни или нет. Просто я предоставляю тебе такую возможность без каких-либо условий. Ты не обязан помогать материально мне или ребенку, я сама способна содержать и его, и себя, и если в чем-то буду нуждаться, мои родители с готовностью мне помогут. Но они считают, и я с ними согласилась, что я должна была сообщить тебе о том, что в июне появится на свет твой ребенок. Только и всего. А дальше – сам решай…

Она посмотрела на него таким колючим взглядом, что Майк пару минут молча кипел от злости. Впрочем, Эйприл пока вела себя прилично, но в его планы не входил ребенок, от нее или от кого-либо еще. Никаких детей – он строго придерживался этого принципа. И вот теперь она перевернула его существование с ног на голову. Теперь ему придется решать, хочет он быть отцом или нет. Потому что независимо от его выбора она родит его ребенка. Потому что оба оказались настолько безрассудны, что перебрали и переспали, и ее противозачаточные средства дали сбой. Вот это романтика, ничего не скажешь! Впрочем, Эйприл не произвела на него впечатление особы сентиментальной. Скорее наоборот, она честна и практична и пытается поступать справедливо. Но, говоря по совести, это ее решение и ее дело. Он уже пожалел, что пришел к ней в ресторан на ужин. Он, как мальчишка, клюнул на ее приглашение, и вот теперь на него вывалили это известие. И как его только угораздило! Майк мысленно отругал себя за то, что пришел, но еще больше – за то, что три месяца назад переспал с ней.

– А кто твои родители? Как они отреагировали на твое сообщение? – Похоже, его вопрос удивил Эйприл. Ему было трудно представить родителей тридцатилетней женщины, которая рассчитывает на их помощь. Таких родителей он не знал, во всяком случае, его отец с матерью были другими. Он не видел их десять лет и не горел желанием увидеть их снова.