Текст книги "Благословение"

– Давай поговорим об этом позже, – спокойно сказал Энди. – К чему нам спешить? Нельзя поддаваться отчаянию. Прошел всего год. Некоторые считают, что обращаться к специалистам следует не раньше чем через два года. – Он пытался успокоить ее, но она была страшно взвинчена и чуть не плакала.

– Я не хочу так долго ждать. – Диана судорожно сглотнула. Она чувствовала неприятную боль и, зная, от чего она, ненавидела ее еще больше.

– Хорошо. Тогда через пару месяцев. Нам совсем не обязательно с этим спешить. Ты же должна навести справки об этом враче, прежде чем показываться ему.

– Я уже все узнала. Джек сказал, что он один из лучших специалистов в стране.

– Отлично. Значит, ты опять обсуждала с Джеком наши проблемы? И что ты ему сообщила? Что я никчемный муж? Или что у меня скорее всего осложнения после свинки, перенесенной в детстве? Или что я импотент? – Он разозлился, узнав, что она действовала за его спиной, наверняка преподнося все так, будто он виноват во всем. Хороший подарок она припасла для их праздничного вечера.

– Я всего лишь сказала, что беспокоюсь, и мой гинеколог назвал мне это имя. Он не задавал никаких вопросов. Не переживай. – Теперь Диана старалась сгладить положение, но муж разозлился не на шутку. И может быть впервые, он почувствовал, что их семейная жизнь далеко не безоблачна.

– Почему я должен успокоиться, черт возьми? Каждый месяц ты ведешь себя так, будто собираешься умирать, смотришь на меня такими глазами, будто это я во всем виноват, что не трахаю тебя как следует! Я тебе честно скажу: я не знаю, почему у нас ничего не выходит. Может быть, из-за меня, может – нет, может, это только из-за того, что ты сама свихнулась из-за этого и меня постоянно заставляешь об этом думать. И если ты считаешь, что специалист может помочь, пожалуйста, черт возьми, делай что хочешь, обращайся к кому хочешь, и, если ты думаешь, что от меня что-то зависит, я тоже пойду с тобой!

– Что ты имеешь в виду – «если от меня что-то зависит»? – Она была потрясена, и они оба понимали, что вечер испорчен окончательно. – Не хочешь же ты сказать, что это только мои проблемы? Ведь мы оба должны об этом думать!

– Да, конечно, спасибо, что напомнила. Но знаешь, мне кажется, что я здесь ни при чем. Просто ты специально каждый раз впадаешь в истерику и уже только одним этим все портишь! И знаешь что? Если твои сестрицы забеременели прямо у алтаря, это еще не значит, что мы, черт возьми, должны были сделать то же самое! Ну что плохого в том, что мы не стали с этим спешить и прожили год спокойно, как нормальные люди?

Из ресторана Диана вышла вся в слезах, и по дороге домой они не сказали друг другу ни слова. Дома она заперлась в ванной и долго сидела там, оплакивая малыша, которого опять не предвиделось, и праздник, который был совершенно испорчен. А что, если муж прав? Не делает ли она из этого уж слишком большую проблему? Может, она просто хочет показать, что она не хуже, чем Гейл и Сэмми? Но зачем? Может, ей этого никогда и не доказать, как бы она ни старалась?

Энди ждал ее в постели, когда она наконец вышла из ванной, одетая в новую розовую ночную рубашку, которую он купил ей в Париже.

– Прости меня, – сказал он, когда она приблизилась к кровати, – я ужасно расстроился, но все равно, я не должен был тебе всего этого говорить. – Он обнял жену и притянул ее к себе. Глядя ей в лицо, Энди догадался, что она плакала. – Не обращай внимания, малыш. Ничего страшного, если у нас вообще не будет детей. Ты мой самый любимый ребенок. И самый главный. – Она хотела сказать ему то же самое, но что-то мешало ей. Она очень любила его, но сейчас поняла, что, пока у них не появится малыш, она не будет считать свой брак счастливым. – Ди, я люблю тебя. – Он устроил ее рядом с собой и нежно обнял.

– Я тоже люблю тебя… У меня такое чувство, что я сегодня тебя сильно разочаровала.

– Что за глупости! – Он улыбнулся, глядя на нее. – Никаких разочарований. И знаешь, чем все закончится? Ты родишь двойню, и твои сестры просто умрут от зависти.

– Я люблю тебя. – Диана уже почти успокоилась и даже улыбалась, сожалея об испорченном вечере.

– С праздником тебя, любимая.

– С праздником, – прошептала она в ответ. Энди выключил свет и долго еще не спал, держа ее в объятиях и думая об их будущем и еще о том, что станет с его женой, если действительно выяснится, что у них никогда не будет детей.

* * *

Брэдфорд и Пилар отмечали годовщину свадьбы дома. Они собирались поехать на уик-энд в Эль-Энканто, но перед самым отъездом им позвонил Томми и сказал, что у Нэнси начались схватки. Они связались с ней, и Пилар пообещала, что они будут сидеть дома и ждать новостей. Но после того, как она повесила трубку, Брэд огорченно заметил:

– Зачем ты ей это пообещала? Нам придется ждать несколько часов! Да и вообще ребенок может не родиться до завтрашнего утра!

– Успокойся, дорогой. Мы можем поехать завтра вечером. Это же наш первый внук, мы должны быть под рукой, если вдруг что-то понадобится.

– Мне кажется, что, когда женщина рожает первого ребенка, меньше всего она нуждается в помощи своего отца.

– Я все-таки думаю, что мы должны быть на месте. Вдруг что-то будет не так?

– Хорошо, хорошо… мы останемся дома. – Он принялся с обреченным видом развязывать галстук. Ему все же было очень приятно, что она так заботится о его детях и они оценили это и отвечают ей привязанностью.

Пилар отправилась на кухню готовить ужин. Через некоторое время они сидели на залитой лунным светом террасе и ели спагетти, запивая их вином.

– А может, это даже лучше, чем Эль-Энканто. – Он блаженно улыбался. – Во всяком случае, романтичнее, это точно. Слушай, а я когда-нибудь раньше говорил, как сильно люблю тебя? – Лунный свет скрадывал черты его лица, и он казался молодым и красивым. Жена тоже казалась красавицей, когда лунные блики играли на ее шелковом платье, таком же голубом, как цвет ее глаз.

– Вот уже часа два, как ты не говорил этого. Я уже начала беспокоиться.

После того как Пилар унесла тарелки, они стояли на террасе, и Брэд рассказывал, как он нервничал, когда родилась Нэнси. Ему тогда было тридцать пять, для первого ребенка он был далеко не молод, но чувствовал себя как мальчишка, шагая по приемной больницы и ожидая, кто у него родится. Но зато, когда родился Тэдди, он чувствовал себя более спокойно, да еще был так горд тем, что родился мальчик, что угощал сигарами всех встречных. Он признался жене, что недавно купил коробку сигар и тоже собирается всех угощать, когда Нэнси родит.

Пилар тоже думала о Нэнси и, зная, как они с Томми волнуются, мысленно молилась, чтобы все прошло хорошо. Когда в десять тридцать зазвонил телефон, они, все еще сидя на террасе, удивленно переглянулись. Пилар поспешила снять трубку и услышала взволнованный голос Томми, а потом – радостный и возбужденный – Нэнси. У них родился мальчик, здоровый и крепкий, весом почти девять фунтов.

– И всего за три с половиной часа! – Голос Томми звучал так гордо, как будто Нэнси совершила невиданный подвиг.

– И на кого он похож? Надеюсь, на меня? – пошутила Пилар, и они все рассмеялись.

– Вы не поверите, – голос у Нэнси звенел от восторга, – но он – вылитый папочка!

– Ну, слава богу! – Брэд только что взял вторую трубку в спальне. – Но, черт возьми, тогда он должен быть красавцем!

– Он и есть красавец, – с гордостью сказал Томми.

Брэд спросил, как прошли роды, и молодые заверили, что отлично. Нэнси не пришлось делать никакой анестезии, она родила очень легко, а Томми ни на минуту не отходил от нее. Когда они повесили трубки, Брэд вышел из спальни на террасу, где его уже ждала жена. Он гордо улыбался. Только что у него появился внук.

– Да, времена изменились, – пробормотал он, когда они усаживались в кресла, – если бы мне предложили присутствовать при рождении моих детей, я, наверное, упал бы в обморок.

– Я бы тоже, – Пилар улыбнулась. – Это зрелище прельщает далеко не всех. Но они оба ужасно счастливы, правда ведь? Прямо как дети, такие возбужденные, гордые и счастливые. – Она вдруг почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Она-то такого чувства никогда не испытывала и, может, никогда не испытает. Но, взглянув на мужа, она заставила себя улыбнуться. – Забавно. Но ты совсем не похож на деда.

– Ну и отлично. Хочешь сигару?

– Нет, я воздержусь, спасибо. – Она сидела, уставившись в темноту на океан, и очень хорошо знала, чего бы ей сейчас хотелось.

– О чем это ты задумалась? – Брэд взглянул жене в глаза, и то, что он там увидел, задело его за живое. Ее взгляд выдавал такие отчаяние и одиночество, каких он раньше никогда не замечал, потому что они были скрыты так глубоко, что даже ему она никогда не осмеливалась показать их.

– Да так, ни о чем, – солгала она.

– Неправда. Ты думаешь о чем-то очень серьезном и важном. Я тебя никогда такой не видел, Пилар… Скажи мне, о чем ты думаешь… – Она выглядела вот так же в тот вечер, когда решила выйти за него замуж, а до этого он всего один или два раза замечал у нее на лице нечто похожее. Он придвинулся к ней ближе и взял ее руки в свои. – Пилар… скажи мне… – Он пытался взглянуть ей в лицо, но тут она сама повернулась к нему, и он заметил блеснувшие на глазах слезы. Две серебряные дорожки пролегли по ее щекам, а в глазах застыл страх. Брэду захотелось взять ее на руки и качать, как ребенка, чтобы защитить от этой отчаянной грусти, так внезапно захлестнувшей ее.

– Я просто думала… О господи, это так глупо… Они же молодые, и они оба так хотели этого… А я все думаю, какая я все-таки была глупая… – Ее голос был еле слышен в темноте. – А еще я… я бы так хотела от тебя ребенка… – Она замолчала, а он долго ничего ей не отвечал, только продолжал держать ее руки.

– Ты действительно этого хочешь? – наконец тихо спросил он. Если бы она захотела этого раньше, когда это было возможно для них обоих! Но сейчас… Почему мысль о ребенке только теперь волнует ее?

– Да, я действительно этого хочу, – твердо сказала Пилар, и он вспомнил, как она согласилась выйти за него замуж после тринадцати лет уговоров, когда он уже даже не надеялся на это. А теперь, после того, как она всю жизнь прожила с уверенностью в том, что ей не нужны дети, теперь на залитой лунным светом террасе их дома… она заявляет, что хочет родить от него ребенка.

Он обнял ее и притянул к себе. Ему было больно от сознания того, что где-то в глубине ее души притаилось это ужасное одиночество.

– Мне очень жаль, что у тебя нет того, что ты так хочешь… Да еще такого необходимого… – Голос его звучал печально. – Но, мне кажется, Пилар, я уже слишком стар, чтобы сейчас снова заводить детей… Пойми, я могу умереть раньше, чем они подрастут. – Он сказал это серьезно, и жена грустно улыбнулась. Она все понимала и ни в коем случае не хотела настаивать.

– Ты не можешь умереть, пока не подрасту я, а на это потребуется гораздо больше времени. – Она смахнула слезы.

– Скорее всего, ты права. – Он тихонько рассмеялся и нежным движением коснулся ее мокрых щек. – Ну и что же нам теперь делать с ребенком? – Он вопросительно посмотрел на нее.

– С каким ребенком? С малышом Нэнси?

– Да нет же, с твоим. С моим… с нашим ребенком, которого, как я понимаю, ты очень хочешь иметь.

– А мы что, собираемся что-то делать? – Пилар уставилась на него в изумлении. Ведь она даже говорить ему не хотела о своих чувствах, чтобы он не думал, что она его вынуждает к этому. Она поведала ему об этом только под влиянием происшедшего.

– Скажи, ты действительно этого сильно хочешь? – спросил он серьезно. Она кивнула в ответ, и ее глаза сияли любовью и благодарностью. – Ну что ж, давай попробуем. Ничего не могу тебе пообещать, учитывая мой возраст. Насколько я знаю, я уже мало на что могу быть пригоден, по крайней мере в том, что касается детей. Но попробовать действительно можно… Это, должно быть, будет забавно… – Он неожиданно озорно улыбнулся, и Пилар бросилась к нему на шею. Он совершенно ошеломил ее своим ответом, но, сказать по правде, она сама еще больше ошеломила и себя, и его. Если кто-нибудь когда-нибудь сказал бы ей, что она захочет родить ребенка, она бы умерла со смеху. Но сейчас она понимала, как долго заблуждалась.

– Но ты уверен? – Она нежно посмотрела на мужа. – Ты не обязан соглашаться.

– Да, я уверен… Ты же знаешь, я еще тогда, много лет назад, хотел, чтобы у нас были дети… Но тебе же всегда нравилось заставлять меня ждать, правда ведь?

– Спасибо за твое терпение, – тихо прошептала Пилар, надеясь, что они спохватились не слишком поздно. Возможно это или нет – известно одному господу… Но они попробуют, а там – будь что будет.

* * *

Чарли на годовщину их с Барби свадьбы купил бутылку шампанского и красивое тонкое колечко для Барби. Он не знал наверняка, но ему казалось, что жена забыла, какая сегодня дата. Напоминать же ей он ничего не стал, а решил преподнести сюрприз. Он приготовит праздничный обед, забрызгает ее шампанским и подарит кольцо, которое было сделано в форме сердца с маленьким рубином посередине. Он купил его в магазине у Зейла и был уверен, что Барби оно понравится. Она любила драгоценности, модную одежду и вообще красивые вещи, и Чарли обожал делать ей небольшие подарки. Он старался покупать ей все, что только мог позволить его доход: ведь она такая красивая, и он так ее любит! И он все больше убеждался, что она этого заслуживает.

В этот день, как она ему сказала, у нее с утра был просмотр для рекламы моющих средств, а потом, когда она с этим покончит, она хотела пойти по магазинам с Джуди и ее соседкой по квартире. Они собирались на бульвар Плава, и к обеду Барби обещала быть дома. Чарли не стал с ней спорить, так как не хотел, чтобы она догадалась о сюрпризе, который он приготовил.

Но когда в полшестого ее еще не было, он начал беспокоиться. Обычно жена была довольно точна, но, когда она встречалась с Джуди и другими подругами, они, как правило, шли куда-нибудь выпить, и тогда она могла засидеться и забыть о времени. Чарли, однако, рассчитывал, что она будет дома гораздо раньше. Скорей всего, она переволновалась из-за этого просмотра, ведь ей так хотелось сниматься, что теперь расслабляется в обществе подруг.

За прошедший год Барби удалось заполучить не больше полудюжины ролей, причем все они были совсем незначительные, кроме разве что одной, где она должна была и петь, и танцевать в костюме калифорнийской изюминки[3]3
  Калифорния – место разведения и обработки винограда.


[Закрыть]. Так что пока ее удача еще не дала о себе знать, так же, как и слава голливудской звезды пока не спешила ей навстречу. Когда ей удавалось, она подрабатывала как манекенщица, демонстрируя в основном купальные костюмы, и Чарли страшно гордился женой. Он не возражал против демонстрации одежды, но был против, чтобы она работала официанткой или продавщицей, как Джуди. Та уже шесть месяцев торговала в отделе косметики в универмаге «Нейман – Маркус» и уговаривала Барби тоже туда устроиться, но Чарли резко воспротивился. Им хватало его комиссионных, чтобы жить вполне прилично. Иногда, правда, приходилось сидеть без денег, но тогда Чарли готовил макароны с сыром, и они все вечера проводили перед телевизором, а потом он получал очередные комиссионные и являлся домой с огромным букетом цветов. Он всегда старался сделать ей что-нибудь приятное, и иногда его доброта ее даже слегка угнетала, вызывая чувство вины.

Она не раз пыталась объяснить это Джуди. Ей было неудобно сидеть дома, полировать ногти, звонить своим агентам и время от времени ездить в центр, чтобы позавтракать с Джуди. А Чарли в это время пахал как вол, зарабатывая деньги для них обоих. Но подруга только повторяла, что это просто здорово и что Барби чертовски повезло. И Барби в конце концов приходилось признать, что ей это нравится. Кем только ей не приходилось работать: и танцовщицей, и официанткой, а один раз в Лас-Вегасе, когда ее совсем прижало, она подалась в стриптизерши. Теперь, после стольких лет работы, она чувствовала себя прямо-таки настоящей светской дамой. И все благодаря Чарли.

Конечно, она тоже всегда была готова угодить мужу, во всяком случае, изо всех сил старалась это сделать, хотя свыкнуться с мыслью о том, что она замужем, Барби до сих пор не могла. Ей было трудно привыкнуть к тому, что нужно перед кем-то отчитываться в своих поступках и действиях, жить бок о бок с одним человеком и знать, что это на долгие годы, и вместо того чтобы пойти на вечеринку, каждый день оставаться дома. Иногда она ужасно скучала по старым временам, особенно когда встречалась с Джуди и другими подругами и те начинали рассказывать о своих похождениях. Но, возвращаясь домой к Чарли и чувствуя его заботу и ласку, Барби признавалась себе снова и снова, что его невозможно не любить. Иногда ей хотелось, чтобы муж немного за нее поволновался, может быть, даже приревновал ее, но все дело в том, что Чарли никогда этого не делал. И он был постоянен, уж в этом-то она точно могла на него положиться. Что бы ни случилось, она знала, что Чарли рядом и всегда готов помочь ей. И это иногда пугало Барби. Ей вдруг начинало казаться, что она никогда не сможет обойтись без него, но тут же спрашивала себя: а почему, собственно говоря, она должна без него обходиться?

К семи часам обед был готов и стоял на столе, Чарли отправился принять душ и приготовиться к приходу Барби. Он надел синий костюм и достал подарок из ящика комода, где он его прятал. Шампанское ждало своего часа в холодильнике. В семь тридцать Чарли был полностью готов и, чтобы заняться чем-нибудь, включил телевизор.

К восьми часам великолепное жаркое слегка подсохло по краям, а в девять вечера, когда Барби все еще не было, Чарли начал паниковать. Наверняка с ней что-то случилось! Она попала в аварию. Он прекрасно знал, как плохо Джуди водит машину, и всегда беспокоился, когда Барби отправлялась куда-нибудь с подругой. Он позвонил Джуди, но дома никого не оказалось, и в полдесятого он снова набрал ее номер. Ему ответил автоответчик, и все, что оставалось Чарли, это записать еще одно сообщение. Но наконец, когда он позвонил в десять, Джуди взяла трубку и слегка испугалась, услышав голос Чарли.

– Где Барби? – спросил он, как только услышал ее голос. – Что случилось?

– С ней все в порядке, Чарли. Она недавно отправилась домой. Так что будет с минуты на минуту. А что это ты так разволновался? – Она была слегка раздражена, не понимая, чем вызвано беспокойство Чарли.

– А как она доберется до дома? – Ему было непонятно, почему Джуди не подвезла подругу.

– Она взяла такси. Так что в любом случае до дому она доберется рано или поздно. Успокойся, Чарли. Уж больно ты строг с ней, тебе не кажется?

– Сегодня у нас годовщина свадьбы, – грустно сказал Чарли.

– О! – Последовала долгая пауза. – Извини. – Как он и предполагал, они изрядно засиделись, выпивая с подружками, и Барби вспомнила о времени только около десяти.

– Спасибо. – Чарли бросил трубку и пошел включать духовку. Ну почему она опять ушла куда-то с Джуди и подругами? И надо же было этому случиться именно сегодня! И что ему стоило напомнить ей об их годовщине? Он же прекрасно знает, что она такая рассеянная. Она ведь ужасно любит погулять с подругами. Тоже, решил ей устроить сюрприз! Шампанское, домашний обед… Ну что стоило напомнить ей? Да, глупо все получилось…

Без пятнадцати одиннадцать, когда Чарли смотрел новости, он наконец-то услышал, как жена открывает дверь своим ключом. Когда она вошла, он бросился ей навстречу. Она выглядела очень сексуально в коротком черном платье и в туфлях на высоких каблуках.

– Где ты была? – Он явно был обеспокоен.

– Я же говорила тебе. Мы с Джуди ходили по магазинам.

– Да, но это было утром. Почему ты не позвонила? Я тебя обыскался.

– Мне не хотелось тревожить тебя, дорогой. – Барби чмокнула его в щеку и тут заметила накрытый стол. Она удивленно уставилась на него, а потом лицо ее сделалось виноватым. – Что это? Что ты задумал?

– Сегодня годовщина нашей свадьбы, – сказал он мягко, – я приготовил для нас вкусный обед. Глупо получилось, но я хотел сделать тебе сюрприз.

– О, Чарли… – Барби взглянула на него полными слез глазами. Она чувствовала себя последней свиньей, особенно когда он разлил в бокалы ее любимое шампанское и принес холодное мясо и засохший йоркширский пудинг.

– Еще можно есть, – сказал он виновато, и она рассмеялась и поцеловала его.

– Ты у меня лучше всех! – Она сказала это совершенно искренне. – Ради бога, прости меня, любимый. Я совсем забыла! Как это глупо с моей стороны!

– Ничего, все в порядке. Просто в следующий раз буду знать. Я тебя предупрежу заранее, и мы пойдем обедать в ресторан. В какой-нибудь шикарный, например к Чейзену.

– О, это было бы здорово!

Перестоявший в духовке пудинг потерял вкус, но Барби считала, что шампанское вполне может возместить потерю. Она, правда, уже порядком выпила с подругами, но не в ее правилах было отказываться от шампанского. А чуть позже они оказались на кушетке в объятиях друг друга; черное платье и синий костюм небрежно валялись на полу, и Чарли нисколько не жалел об испорченном обеде.

– О! – Он задыхался от счастья, когда они наконец разомкнули объятия, чтобы немного отдышаться. – Я на седьмом небе!

Она смеялась над ним, и они снова занимались любовью, и, когда наконец добрались до спальни, было уже три часа утра.

На следующий день они проспали до полудня, а когда проснулись, то оказалось, что у Барби жутко болит голова. Чарли поднял штору, и она зажмурилась от яркого света. И тут муж вспомнил о подарке, который собирался отдать ей еще вчера, о маленькой коробочке из магазина Зейла. Он принес его и вложил Барби в руку, а она тем временем не переставала жаловаться на головную боль.

– Не понимаю, почему я так люблю шампанское? Наутро мне всегда кажется, что у меня в голове кто-то стучит кувалдами.

– Это все из-за пузырьков. Не помню, кто-то мне говорил, что это из-за них. – Он никогда много не пил, во всяком случае, до такой степени, чтобы наутро болела голова, но с Барби это иногда случалось. Когда на столе появлялось шампанское, она не могла сдержаться, чтобы не выпить все до капли.

– Что это? – Она лежала на кровати совершенно голая и медленно снимала обертку с коробочки, не спуская с мужа прищуренных глаз. А он, в свою очередь, не отрываясь смотрел на ее обнаженное тело. Жена у него просто красавица, и он никогда не упускал случая лишний раз полюбоваться ею.

– Это подарок тебе в честь годовщины нашей свадьбы, но если ты не поторопишься, то тебе придется отложить его осмотр, потому что я не выдержу. – Он не мог спокойно смотреть на нее, а уж когда она лежит совершенно голая, вот как сейчас… За этот год Чарли так привык к ней, она действовала на него как наркотик. Наконец она открыла коробочку и вскрикнула от восхищения, увидев кольцо. Оно ей безумно понравилось, Барби была очень растрогана. Никто никогда не был так добр и внимателен к ней, даже в ее «лучшие годы», и все из-за ее прошлого, про которое она никогда не решится рассказать Чарли. Но когда он ее так баловал, она всегда почему-то чувствовала себя виноватой.

– Прости меня за вчерашнее, – сказала она охрипшим голосом и медленно повернулась к нему. Через минуту его не интересовало ничего, кроме ее прекрасных ног, бедер и великолепной груди, которой он не уставал восхищаться.

Они поднялись с постели только в два часа дня, и то лишь для того, чтобы вместе принять душ, а потом снова занялись любовью. Чарли был в отличной форме и прекрасном настроении.

– Несмотря на не очень удачное начало, наша годовщина определенно получилась грандиозной, – улыбался он, когда они наконец начали одеваться к обеду. Они решили, что навестят друзей и, может, вытащат их в кино.

– Я тоже так думаю. – Барби улыбнулась, залюбовавшись колечком, и благодарно поцеловала мужа. Тут она пригляделась к нему и заметила, что он в замешательстве. Он всегда выглядел так, когда ему надо было ее о чем-нибудь попросить и он боялся, что это ей может не понравиться. – Эй! Что случилось?.. Не увиливай… я же вижу… Что, очень деликатный вопрос?

Он рассмеялся, пораженный тем, что она его так хорошо знает.

– Ну, что тебя волнует? Похоже, ты хочешь меня о чем-то спросить? – Пока они разговаривали, она натянула узкую, коротенькую юбочку из черной кожи и туфли на высоких каблуках и подошла к шкафу, чтобы взять свитер. Светлые волосы Барби уложила в пучок высоко на затылке и стала похожа на телевизионную дикторшу, ну прямо Оливия Ньютон-Джон, даже еще чувственней. Чарли не мог отвести от жены глаз, пока она одевалась. Чарли был симпатичным парнем, но, когда он был рядом с Барби, она совершенно затмевала его.

– С чего ты взяла, что я хочу у тебя что-то спросить? – Он явно колебался. Иногда ему бывало неловко высказывать ей свои чувства.

– Ну, давай говори. – В ее голосе не было никакой насмешки, она стояла перед ним совершенно серьезная. Он хотел поговорить с ней еще вчера вечером, когда они выпьют шампанское и он подарит ей кольцо, может быть, еще перед тем, как заняться любовью, или после… Но вчера все совершенно перепуталось и вышло из-под контроля. Они занимались любовью всю ночь, совершенно забыв даже про обед…

– Ну, говори, что ты хотел? – В ее голосе послышалось нетерпение, и он вдруг занервничал. Он вовсе не хотел задавать свой вопрос в неподходящий момент, когда она может разозлиться. Барби уже догадалась, что то, о чем он хочет спросить, будет для нее не слишком приятно, но для него это явно очень важно.

– Не знаю, может, я выбрал не самый подходящий момент… – Чарли все никак не мог решиться высказать свою мысль.

– Моя мать всегда говорила: «Сказав «а», говори «б»…» Ну, что у тебя на уме, Чарли?

Он опустился на кровать, пытаясь найти подходящие слова. Это было для него слишком важно, и он должен был уговорить ее. Чарли знал, что у нее об этом имелось свое мнение, но он не должен ей уступать, должен идти до конца, раз уж решил поговорить с ней на больную тему.

– Я не знаю, как тебе это сказать… но ты должна понять, что это для меня очень важно, Барб… ну, в общем… я хочу, чтобы у нас был ребенок.

– Что?! – Она повернулась и уставилась на него. В этот момент Барби в своем черном свитере из ангоры была похожа на разъяренную кошку. Ей явно не понравилось то, что она услышала. – Ты же знаешь, я не хочу этого, Чарли. Во всяком случае, не сейчас. Боже! Я на этой неделе уже почти подписала контракт! А стоит мне забеременеть, вся моя карьера вылетит в трубу! И что я буду делать? Пойду продавать помаду в «Нейман – Маркус», как Джуди?

Он не стал ей напоминать, что «вся ее карьера» состояла из нескольких второстепенных ролей, редких прослушиваний для коммерческой рекламы, в большинстве из которых она не проходила по конкурсу, участия в качестве девицы на подиуме в одной автомобильной выставке и места в заднем ряду хора в «Оклахоме», не говоря уже о годе в Лас-Вегасе, который оставил у нее явно неприятное воспоминание. Единственное место, где она действительно добилась успеха, – подмостки, на которых проходила демонстрация бикини. Вслух же он сказал полным понимания голосом:

– Я знаю. Но ты бы могла отложить на время свою карьеру. И потом, я же не говорю, что ребенка надо рожать прямо сейчас. Я просто хочу, чтоб ты знала – для меня это очень важно. Барби, я хочу иметь семью. Я хочу, чтобы в этой семье были дети. Понимаешь, я хочу дать им то, чего никогда не имел сам: мать, отца, дом, любовь и ласку… Мы должны дать нашим детям совсем другую жизнь, не такую, как была у нас. Я правда очень этого хочу… Сейчас, когда прошел уже год после нашей свадьбы, я думаю, самое время поговорить об этом.

– Если тебе пришла охота поиграть с детьми, вступай в Корпус мира! Я лично к этому еще не готова. Мне уже почти тридцать два, и если я не схвачу свою удачу за хвост сейчас, то не смогу сделать этого уже никогда.

– Барби, мне тридцать. Тридцать! И я хочу иметь семью! – В его глазах была такая мольба, что Барби вдруг стало не по себе.

– Семью? – Она удивленно приподняла бровь. Она стояла прислонившись к стене и выглядела невероятно сексуально в этой короткой черной юбке. – И сколько, по-твоему, в семье должно быть детей? Десять? Я побывала в одной из таких семей! Это было омерзительно! Поверь, я знаю, что говорю. – Да, она знала то, чего он не знал и никогда не узнает, потому что она ему не скажет.

– Поверь, дорогая, у нас все будет по-другому. Может, твоя семья и была плохой, но наша семья такой не будет, поверь мне! – Он говорил ей это чуть не плача. – Мне это жизненно необходимо, понимаешь?.. Я не успокоюсь, пока не добьюсь этого. Почему бы нам не попробовать сделать это прямо сейчас? – Они раньше говорили об этом, но у них не возникало споров до свадьбы. Чарли, конечно, постоянно твердил, что хочет иметь детей, а Барби вовсе не хотелось делать его несчастным, объясняя, что она вообще не собирается рожать, поэтому она всегда уходила от этого разговора, отделываясь своим неизменным «может быть, потом». Но это «потом» наступило гораздо раньше, чем ожидала Барби.

Она с несчастным видом посмотрела в окно, не смея поднять глаза на мужа. Ей не хотелось делиться с ним своим прошлым. Но уроки, которые она вынесла из этого прошлого, делали мысль о том, чтобы иметь большую семью и наполнить свой дом детьми, совершенно для нее невыносимой. Барби никогда не хотела этого и никогда не захочет. И она пыталась объяснить это Чарли с самого начала, но он даже слушать ее не хотел и, естественно, не поверил, когда она сказала, что не хочет иметь детей.

– Но куда нам торопиться? Ведь прошел всего год. Нам так хорошо вдвоем… Зачем же все портить?

– Этим ты ничего не испортишь, пойми. От этого только всем будет лучше… Барби, ну пожалуйста… подумай хорошенько. – Он пытался убедить ее, и она слышала мольбу в его голосе, но все, чего он смог добиться, – это вызвать в ней ненависть. Чарли настаивал, и ей это не нравилось. Тем более в таком вопросе.

– А может, у нас в любом случае ничего не получится. – Барби попыталась, как могла, охладить его пыл. – Я иногда думаю: может, нас сама судьба оберегает? Ведь мы же почти совсем не предохраняемся. Я еще никогда в жизни не была так легкомысленна, как с тобой, и, как видишь, ничего не случилось. – Она посмотрела на него многозначительным взглядом и улыбнулась. – Может, нам не дано иметь детей. – Она поцеловала его, пытаясь возбудить, что было совсем нетрудно. – Я буду твоим ребенком, Чарли! – сказала она капризным голосом, от которого он всегда просто таял.

– Это не совсем то… – Он улыбнулся, а Барби обрадовалась, что так ловко сумела отвлечь его. – Хорошая мысль… очень хорошо, значит, через какое-то время…