Текст книги "Он первый начал! Что делать, если дети ссорятся"

Задира и буллинг – ненаучные понятия

В течение более чем 10 лет в Италии, да и вообще во всех западных странах образовательно-педагогический дискурс сопровождался понятием «буллинг». Этот термин стал синонимом всех видов плохого детского поведения. Серьезные случаи вандализма и порчи имущества расценивались как буллинг, детские драки превратились в буллинг, эпизоды эмоциональной несдержанности воспринимаются как буллинг. Даже оскорбления классифицируются как буллинг.

В начале 2000-х годов в Италии были профинансированы различные исследования по вопросам буллинга, которые проводились в ряде начальных школ. По результатам, предоставленным Итальянским сообществом педиатров (SIP, Società Italiana di Pediatria), Италия была признана лидером по масштабу травли в школах. Данные опроса, проведенного Департаментом здравоохранения Милана в 2004 году в рамках проекта «Стоп буллинг», еще раз подтвердили это первенство: цифры говорили сами за себя. В начальных классах один ребенок из двух подвергался физическим и психологическим издевательствам со стороны одноклассников, в средней школе – один из трех. В начальной школе 64 % учащихся становятся жертвами или обидчиками, а в средней – 50 %. Удалось выделить три формы буллинга: физическая травля (ее предпочитают мальчики), вербальная и психологическая (к этому виду травли прибегают девочки) и косвенная травля, цель которой – повлиять на отношение окружающих к жертве (равномерно распределена между полами). Эти результаты были парадоксальны: ни один учитель начальной школы не согласился бы с ними. Что же произошло? Не найдя более подходящего слова, чтобы передать значение английского глагола to bully, исследователи решили задавать вопросы детям, исходя из общей концепции: «Тебя когда-нибудь дразнили одноклассники?» Из-за неверных формулировок исследования такого конкретного явления, как буллинг, превратились в анализ агрессивного поведения в принципе. Но кому из нас не доводилось столкнуться с агрессивным поведением одноклассника в детстве или в подростковом возрасте?!

Все эти года смысл термина «буллинг» был размыт, что с научной точки зрения выглядит весьма странно и нелепо, а в Италии путаница приобрела гротескные черты. В 2007 году я с коллегой Луиджи Регольози[23]23
  Daniele Novara, Luigi Regogliosi. I bulli non sanno litigare. L'intervento sui conflitti e lo sviluppo di comunità. Carocci, Roma, 2007.


[Закрыть] написал книгу в попытке внести ясность в эти понятия как раз в тот момент, когда в культуре возникла тенденция путать научную концепцию буллинга с поведением, никакого отношения к травле не имеющим.

Согласно научному определению, сформулированному в конце 1970-х годов группой шведских социальных психологов под руководством профессора социальной психологии Дэна Олвеуса, буллинг – это такое поведение, когда более слабого, неспособного себя защитить человека притесняют в течение длительного периода времени, намереваясь причинить ему вред[24]24
  Dan Olweus. Bullismo a scuola. Ragazzi oppressi, ragazzi che opprimono. Giunti, Firenze, 1996.


[Закрыть].

У буллинга есть три признака: вредоносность, преднамеренность и продолжительность. Без этих условий нельзя считать человека задирой, то есть психологически неустойчивой личностью, чья жестокость носит черты садизма и алекситимии[25]25
  Человек, страдающий от этого заболевания, испытывает трудности с определением и описанием своих и чужих чувств и эмоций и склонен опознавать их с помощью физиологических представлений о них.


[Закрыть] (затруднения в определении и описании собственных эмоций и эмоций других людей) и свидетельствует о проблемах, которые без адекватного и осмысленного вмешательства, скорее всего, проявятся в других сферах жизни.

Однако, несмотря на недостоверные результаты исследований, в Италии введено слишком много превентивных мер на случай проявлений буллинга. В средиземноморской культуре чрезвычайно сильна эмоциональная привязанность к матери и родителям, что, помимо различных проблем с гиперопекой, способствует высокому уровню взаимной поддержки и доверия. Благодаря этому дети и подростки в Италии защищены от подобных культурных явлений и детское насилие не распространено на территории страны.[26]26
  См.: Daniele Novara, Adolescenti, cioè nuovi «barbari»? in «Rivista dell'Istruzione», № 2, 2009, pp. 43–47. Также см. статистические данные, они все время обновляются, их можно посмотреть на сайте Отдела по делам несовершеннолетних Министерства юстиции: www.giustiziaminorile.it.


[Закрыть]

В связи со стремлением расценивать конфликты между детьми как буллинг, необходимо задать такой вопрос: можно ли считать, что отрицательный поступок пятилетнего ребенка по отношению к сверстнику одновременно отвечает всем трем условиям? Что оно преднамеренно, что оно повторяется с определенной периодичностью и причиняет другому серьезный вред? Ответ – нет.

В раннем детстве ребенок не обладает достаточными умственными способностями, чтобы быть задирой и хулиганом.

Безусловно, может произойти инцидент, в котором кому-то будет нанесен ощутимый вред, но в сознании ребенка не могут уживаться одновременно решительность, присущая хулиганам, садистское желание причинить боль слабым, жестокость, проявляющаяся в течение долгого времени, и скрытность, не дающая взрослым распознать происходящее. Это те качества, которых не бывает у детей от трех до шести лет. Следовательно, рассуждения, основанные на понятии буллинга и рассматривающие насилие как одну из форм поведения в раннем детстве, лишены всякого смысла и вводят в заблуждение при анализе проблемы.

Необходимо различать конфликты и насилие

Годами я пытался объяснить людям разницу между буллингом и конфликтным поведением, в том числе потому, что буллинг не является конфликтным поведением: как следует из определения, буллинг – это деструктивное поведение, разрушающее отношения. В связи с этим я считаю крайне важным уточнить значение тех слов, которые в различных языках, и особенно в итальянском, любят связывать и путать друг с другом, из-за чего они постепенно приобретают одинаковый или схожий смысл в общественном сознании: конфликт, ссора, война, насилие, агрессия, буллинг, нахальство. Это разные термины. Тем не менее их используют по своему усмотрению так смело и свободно, как будто все они относятся к негативному поведению и имеют синонимичное значение. Очень часто в повседневной жизни и в СМИ слово «конфликт» употребляют в довольно широком смысле: «конфликт» – это война в Ираке; «конфликт» – это перебранка с соседом по поводу парковочного места у дома; «конфликт» может быть «вооруженный» – тогда это перестрелка между преступниками и силами правопорядка; «конфликт» – это ссора двух детей из-за игры; «конфликт» – это столкновение общественных движений с противоположными интересами; «конфликт» – это форма физического и вербального насилия в борьбе с оппонентом.

«Из-за конфликта 300 000 убитых навсегда останутся на поле боя», – такая фраза прозвучала в выпуске новостей Rai от 29 апреля 2013 года в 00:50 в отношении ужасной войны, которая уже много лет ведется в Дарфуре. Это лишь один из многих примеров двусмысленного использования термина в журналистике. Употребление слова «конфликт» в подобном контексте ведет к тому, что люди становятся слишком восприимчивы к естественным разногласиям в обычной жизни. Из-за этого детей лишают возможности беспрепятственно и самостоятельно получить опыт участия в ссорах.

В англоязычных странах и тех, где говорят на языках германской группы, различия между словами очевидны: война, сражения, убийство людей – это крайние формы насилия, а не конфликты. Термин «конфликт» и термин «ссора»[27]27
  Ссора считается формой конфликта, в котором очевидны выражение несогласия и сопротивления. Естественно, дети, которые еще не умеют сдерживать свои эмоции, выражают несогласие со сверстниками более открыто. Термины «конфликт» и «ссора» различаются только по форме выражения несогласия: в ссоре оно всегда более явно выражено. Даже с точки зрения этимологии эти два термина не имеют существенной разницы.


[Закрыть] обладают значением, объединяющим сферу отношений и сферу разногласий. Конфликт возникает, когда в отношениях (необходимое и фундаментальное условие) происходит расхождение во мнениях, в интересах, потребностях, взглядах.

Конфликты по сути своей являются частью отношений. В жизнеспособных отношениях неизбежно возникают конфликты.

Живой организм, который не умеет справляться с конфликтами, погибает или же заболевает: конфликтное общение – это способ защитить себя и урегулировать отношения между собой и окружающими. Даже в греческой мифологии богиня Гармония была дочерью Марса, бога войны, и Венеры, богини любви: гармония возникает не только из красоты, но и из споров и борьбы[28]28
  «По мнению греков, в ткани общественных отношений так же, как и в мироустройстве, нельзя отделить энергию конфликта от энергии союза», – из Jean Pierre Vernant, Mito e società nell'antica Grecia, Einaudi, Torino, 1981.


[Закрыть].

Термин «насилие» обозначает действие, так или иначе предумышленное, которое разрушает отношения и предполагает быстрое решение проблемы путем устранения противника.

В отличие от конфликта, насилие не является формой отношений. К насилию обращаются, когда людей охватывают эмоции, и я имею в виду не только случайные эмоциональные реакции, но и те эмоции, которые могут годами управлять людьми, их испытывающими.

Существуют определенные различия между конфликтом и насилием, которые я изложил в таблице на следующей странице; хотя всегда есть место для исключений и спорных моментов, она поможет вам понять различия между этими терминами[29]29
  Из Daniele Novara, La grammatica dei conflitti, cit. Я также хотел бы отметить, что в 1996 году Всемирная организация здравоохранения предложила определение насилия, в значительной степени схожее с определением, которое я указал в таблице: «Преднамеренное применение физической силы или власти, действительное или в виде угрозы, направленное против себя, против иного лица, группы лиц или общины, результатом которого являются (либо имеется высокая степень вероятности этого) телесные повреждения, смерть, психологическая травма, отклонения в развитии или различного рода ущерб».


[Закрыть].

Насилие имеет особые признаки, отличающие его от конфликта: непоправимый ущерб, преднамеренность и желание устранить соперника как источник проблемы. Поэтому невозможно считать насильственными действия семилетнего ребенка: даже если в редких случаях он способен причинить непоправимый вред, у детей такого возраста не может быть цели совершить насилие, потому что у них нет соответствующих намерений. Нет смысла называть жестокими детей, которые в возрасте двух лет кусают одногруппников в детском саду, или четырехлетнего ребенка, который пытается поставить подножку своему годовалому брату, делающему первые шаги, потому что не может сдержать гнев из-за того, что он больше не единственное «сокровище» в семье. Точно так же нет смысла считать жестоким мальчика, о котором я писал в начале главы. В такой ситуации необходима ясность, чтобы правильно интерпретировать происходящее и реагировать на него.

Упражнение

ВЫ УМЕЕТЕ ОТЛИЧАТЬ НАСИЛИЕ ОТ ССОРЫ?

Умение отличать насилие от борьбы – это основа метода «Ссориться с пользой».

Мы должны быть непримиримы в отношении насилия и лояльны в отношении конфликтов. К сожалению, путаница в использовании терминов все усложняет. С помощью этого упражнения вы узнаете, на какой стадии понимания сейчас находитесь, чтобы потом иметь возможность совершенствоваться.

Поставьте крестик там, где считаете нужным, а затем сравните свои ответы с решениями, приведенными ниже.*

*1 Н (насилие); 2 С (ссора); 3 Н; 4 С; 5 С; 6 Н; 7 Н; 8 С.

Дети по своей природе не жестоки

АЛЬФИО

Даже сейчас, вспоминая ссоры, пережитые в детстве, я напрягаюсь при мысли о брате и кузене. Оба младше меня: первый – на четыре года, второй – на шесть лет. Мой двоюродный брат был единственным ребенком и при этом самым младшим в семье, поэтому он рос избалованным и испорченным. Я все еще хорошо помню, как это расстраивало нас с братом, лишенных, как нам тогда казалось, внимания родителей. Эта вседозволенность и защищенность позволяли кузену всегда чувствовать себя лидером в наших играх, главным героем, прихоти которого всегда исполнялись.

Однажды (мне было примерно 11 лет) мы втроем играли в бочче[30]30
  Игра с несколькими шарами, похожая на петанк. Игроки соревнуются в точности, пытаясь бросить свой шар как можно ближе к стартовому мячу или отбить шары противников как можно дальше от него.


[Закрыть] перед нашим домом. Я руководил: я только что выучил правила и пытался научить игре остальных. Двоюродный брат приписал себе очко, утверждая, что брошенный им шар оказался ближе к стартовому мячу, чем мой. Это было не так, и мой брат, согласившись со мной, попросил его получше присмотреться. «Ни за что», – ответил кузен. Ему просто нужно было очко, он бы никогда не признал свою неправоту. И тогда я пришел в ярость. Я сказал ему подвинуться, потому что хотел показать, что могу выиграть и без его (!) жульничества. Я попытался выбить его шар («игра навылет»), чтобы заработать очко. Кузен отошел, но затем внезапно вернулся к своему шару, а я к тому моменту уже бросил свой. Шар был очень тяжелый и попал ему в руку, повредив палец.

Можете представить, что было дальше. Кузен попал в больницу, где ему наложили три шва, а я остался ждать наказания, которое вскоре меня настигло. Моя мама, вернувшись с работы, преподала мне незабываемый урок. Моему брату, которого она посчитала соучастником, тоже досталось. Мама регулярно применяла так называемое «систематическое наказание»: независимо от того, кто на самом деле был виноват в ссоре, она считала нас обоих виновными в содеянном. Ее любимой фразой была: «Вы оба негодяи!»

Но ведь это был несчастный случай. Даже сейчас во время семейных ужинов, когда мы иногда обсуждаем с мамой наше детство, она – ей уже за 80 – продолжает оправдывать эти наказания: «А что мне оставалось делать? Если бы я этого не сделала, ты и твой брат не остановились бы, даже рискуя получить травму!»

Я считаю этот рассказ показательным. Конечно, всегда существует возможность, что дети причинят друг другу вред или даже нанесут непоправимый ущерб, как в этой истории. Но такие случаи единичны. И в рассказе ясно дается понять: несмотря на то, что между детьми произошла крупная ссора, последствия которой проявляются до сих пор, это явно был несчастный случай.

У мальчика не было намерения причинить вред, поэтому произошедшее нельзя считать проявлением насилия. И все же героя истории наказали, и довольно сурово, как будто было доказано, что у него имелся злой умысел.

Я часто слышу, как родители и воспитатели, описывая конфликтные ситуации между детьми, опасаются эскалации насилия.

Взрослые боятся, что ссора неизбежно перерастет в нечто опасное.

Но это убеждение не подкреплено никакими доказательствами. Наоборот, насилие гораздо чаще является результатом неумелого управления острой эмоциональной реакцией, а не следствием открытого и целенаправленного конфликта. Когда я спрашиваю, попадал ли в подобных случаях кто-нибудь из детей в больницу, то всегда получаю отрицательный ответ. Никакого умышленного и непоправимого вреда, лишь ушибы, полученные в результате несчастных случаев, неизбежных, пока дети не умеют управлять своим телом и эмоциями.

Я помню случай, когда директор школы был против того, чтобы третьеклассница посещала школьную столовую (на что она имела право как ученица дневной смены), потому что считал ее поведение неприемлемым. Алиса была крепенькой девочкой и получала отличные оценки, только вот за поведение у нее было шесть баллов (а пять баллов за поведение в Италии могут стать основанием для отчисления). Родители просили, чтобы Алисе разрешили есть в школе вместе с одноклассниками, потому что, приходя домой на обед, она садилась и, уставившись в телевизор, ждала, когда можно будет вернуться обратно. Я позвонил директору и потребовал объяснений, на что тут же получил ответ: «Девочка прибегает к насилию в отношении одноклассников». Когда я попросил привести несколько примеров, он вынужден был согласиться, что термин «насилие» здесь не подходит. Алиса плевалась. И однажды она бросила в одноклассника книгу и попала ему в глаз, но при этом ему не пришлось даже ехать в отделение скорой помощи или в травмпункт. Вместо того, чтобы запретить Алисе доступ в столовую, возможно, было бы лучше принять участие в ее судьбе и помочь ей развить необходимые социальные навыки.

Интересно почитать размышления на эту тему Альберто Оливьери, исследователя биологических основ поведения и заслуженного профессора Римского университета Ла Сапиенца:

«В каком возрасте может проявиться агрессивное поведение? Или с какого момента можно хотя бы судить о его проявлениях? Дети в возрасте одного-двух лет могут орать, бить кулаками, кусаться, и никто не видит в этом проблемы, но при этом те же самые действия кажутся неприемлемыми, когда дело касается ребенка трех-четырех лет. Считается, что в этом возрасте он должен уметь контролировать себя, даже если его эмоциональный интеллект еще недостаточно развит, как и способность сдерживать реакции. Развитие коры головного мозга и особенно лобной доли еще не завершено, и поведение ребенка зависит от работы эмоциональных центров и в первую очередь мозговой миндалины, которая вызывает бурные эмоции. Но способность сохранять спокойствие и контролировать себя […] зависит не только от самодисциплины, которая возможна благодаря работе коры головного мозга, но и от понимания социальных и моральных норм. Большинство детей в возрасте пяти-шести лет плохо понимают, что в обществе приемлемо, а что нет, они лишь угождают своим родителям. […] Когда дети очень взволнованы, они забывают о правилах, которые соблюдают в обычных ситуациях»[31]31
  Alberto Oliverio. Il senso dei capricci. «Psicologia Contemporanea», № 92. Agosto 2012. P. 18.


[Закрыть].

Противоядие от насилия? Ссоры

Вернемся к задирам. В последние годы в СМИ обеспокоенность поведением детей и подростков вместе со множеством других страхов и опасений навязывались для продвижения идеи безопасности.

Я помню, как меня попросили написать статью для Popotus[32]32
  Daniele Novara. Il bullo Non multatelo, insegnategli a litigare. «Popotus», приложение к газете «Avvenire», 13 марта 2010.


[Закрыть], вкладыша ежедневной газеты Avvenire, посвященной детям, и прокомментировать случай, произошедший в городе Виченца, где в 2010 году начался эксперимент с участием сотрудников полиции, направленный на борьбу с хулиганами. По распоряжению мэра муниципальной полиции впервые было разрешено по просьбе учителей входить на территорию школы и штрафовать детей за насильственные и дискриминирующие действия. Полицейские могли заходить не только в классы, но и в школьные автобусы, и на игровые площадки. Установив виновника, они должны были назначить штраф в размере 100 евро, который потом отправляли родителям.

Я считаю этот метод вмешательства абсолютно неэффективным. Он является результатом одержимости и навязчивого желания обеспечить безопасность любыми возможными способами: повсюду камеры, полицейские, которые рыщут по школам в поисках хулиганов, задир, недохулиганов и мини-задир. При этом все забывают, что речь идет о проблемах воспитания, а не об общественном порядке. Штрафы, полицейские в школе и камеры пугают, а не воспитывают: они кажутся решением проблемы, но могут лишь усугубить ситуацию.

Обычно больше всего беспокоятся родители: если им становится известно, что дети дерутся в школе, они требуют принятия решительных мер. Одна пара рассказала мне, что во втором классе начальной школы некоторые родители организовали сбор подписей для отчисления или хотя бы перевода в другой класс ребенка, который мешал учебному процессу.

Разве так все должно происходить? Разве к таким мерам должны прибегать взрослые люди? Столь распространенные рассуждения о предполагаемом детском насилии свели на нет 30 лет психологических и психосоциальных исследований, а также исследований в области эволюции эмоций и этологии, которые доказали способность детей воспринимать моменты напряжения и разногласий в отношениях как естественные для сосуществования. Идея, которой я придерживаюсь уже более 20 лет, заключается в том, что конфликт, ссора между детьми, является главным противоядием от насилия, а не его источником.

Для детей возможность жить и взаимодействовать со сверстниками даже в случае трудностей и расхождений во взглядах – бесценна. Она позволяет освоить методы сотрудничества и контроля, не связанные с насилием. С этой точки зрения чрезмерная опека, когда взрослые предотвращают и пресекают конфликт, а не пытаются его разрешить, не приносит результата, а только вредит.

У детей мозг только формируется, благодаря этому они способны обучаться чему-то новому. Ссорясь в детстве, мы учимся.

Если понаблюдать за играющими щенками, то сразу становится понятно, что драки являются неотъемлемой частью их взросления. Взаимодействуя таким образом, щенки познают себя и окружающих. И при этом они никогда не травмируются. Сам процесс общения и умение сдерживать агрессию подразумевают знание разных моделей поведения и невербальных сигналов (предупреждающих, двойственных или примирительных), которые позволяют решить конфликт без насилия. По словам британского зоолога и этолога Десмонда Морриса: «Если вид способен разрешить свои разногласия без особого вреда для отдельных особей, это является большим преимуществом»[33]33
  Desmond Morris. La scimmia nuda. Studio zoologico sull'animale uomo. Bompiani, Milano, 2011.


[Закрыть].

Это справедливо и для человека, особенно если учесть, что у людей самое длинное детство, а значит, любые конфликты будут происходить и длиться гораздо дольше.

Ребенка нужно научить распознавать собственную агрессию в отношении сверстников и контролировать себя, потому что агрессия часто возникает, когда человек не может справиться со своими эмоциями.

Изабель Фильоза пишет:

«Ярость является первым шагом на пути принятия разочарований. […] Когда ребенок сердится, потому что не может чего-то получить, то эмоции помогают ему восстановить душевное равновесие и… принять разочарование. Это необходимый и естественный этап, который ребенок должен преодолеть, чтобы принять отказ. […] Еще гнев является реакцией на несправедливость, на вторжение – это способ выразить свой протест, если мы не хотим терпеть что-то. Ярость помогает защитить свою территорию и свое тело, отстоять свои идеи. Она придает нам сил, чтобы сказать: „НЕТ!“ Человек, который не испытывает или не может выразить свой гнев, часто чувствует себя беспомощной жертвой»[34]34
  Isabelle Filliozat, op. cit., pp. 159–161.


[Закрыть].

Эту идею поддерживает Альба Марколи, эксперт в области детского психоанализа:

«Умение развивать конфликт, а не подавлять его является […] важным преимуществом для растущего ребенка. Более того, неизбежно столкнувшись с разногласиями, различиями и конфликтами, ребенок постепенно учится контролировать и сдерживать агрессию, а не подавлять ее, потому что иначе можно сойти с ума, когда она внезапно вырвется наружу»[35]35
  Alba Marcoli. Il bambino arrabbiato. Favole per capire le rabbie infantile. Mondadori, Milano, 1996. P. 229.


[Закрыть].

Чтобы действительно предотвратить агрессивное поведение у детей, нужно помочь им развить навыки, которые удержат их от насилия в зрелом возрасте, и позволить им ссориться. Споры не наносят непоправимый вред, наоборот, они дают возможность развиваться.

По-прежнему важным остается вопрос субъективного восприятия конфликта со стороны взрослых. Часто детей, которые оскорбляют друг друга, родители и взрослые считают агрессивными, как будто оскорбления приравниваются к насилию. Но действительно ли все, что может обидеть человека, является проявлением жестокости? Наше восприятие очень субъективно и отчасти связано с «детскими обидами», о которых я писал во второй главе.

ДЖОРДЖИЯ, 10 ЛЕТ

Вчера мы с моим братом (12 лет) и мамой прогулялись до церкви. Мой брат немного истеричный, поэтому он пожаловался, что я хихикала у алтаря. Между нами вспыхнула ссора. Я подшутила над ним, а он сразу обиделся. Ему хотелось победить в споре любой ценой. И тогда он сказал, что я грубая и не уважаю его. Тут вмешалась мама и отругала меня за жестокость по отношению к брату.

Я убежден, что если мы будем считать насилием все, что нас обижает, жизнь среди мнительных и излишне ранимых людей станет невыносимой.