Текст книги "По следу зверя"

Глава восьмая

Проснулся я на пять минут раньше будильника. По сухим спросонья глазам – вчера много времени провел за монитором, старательно вчитываясь в протоколы по убийству Лили, – больно ударил свет экрана телефона. А в комнате темно как в зад…Темно здесь, потому что без окон комната.

М-да…Весь день вчера землю носом рыли, два часа потратили на опросы местных – может, кто видел что или слышал, – но все впустую. Хорошо хоть, – насколько это возможно говорить в данной ситуации – девушку убили все же за пределами черного квартала. По крайней мере, ответы людей условно можно считать правдой, в то время как альгарцы могли сознательно промолчать или соврать.

Но в итоге мы ничего не имеем по убийству. Район бедный, камер практически нет – лишь две, найденные на маршруте движения жертвы, засекли спокойно, без всякого напряжения следующую к местному супермаркету Лили. Никакого волнения, дерганности, попыток обернуться или посмотреть, что происходит за спиной…Девушка ни о чем не догадывалась и никого не боялась. Хотя, как сказал Варрон, это ведь тоже важно – по крайней мере, потерпевшая не ожидала внешней угрозы. К сожалению, ни камеры супермаркета, ни те две, расположенные на достаточном удалении от места убийства, никого не засекли в ориентировочное время нападения. Смерть наступила где-то в половину шестого, один из самых тихих часов – ночные гуляки наконец-то разошлись, а рабочие еще только встают…Нам могло повезти, любой мужчина – хотя и женщин исключать не стоит, – заснятый в это время на камеру, имел все шансы стать главным подозреваемым. Но, увы…

Также и осмотр места убийства – без результатов. Никаких читаемых следов, явных отпечатков обуви, например, с частицами крови. Тщательный осмотр прилегающий территории в радиусе трехсот метров, как и исследование двух местных мусорок не дали результата, орудия убийства преступник не выбросил. По крайней мере, рядом с телом – впрочем, со слов Варрона, это также является пищей для размышлений. К примеру, профессиональные киллеры чаще всего пользуются одноразовым оружием, в то время как маньяки зачастую «промышляют» одним и тем же. Но в любом случае однозначно, что разыскиваемый нами преступник прошел специальную подготовку – об этом свидетельствует точность и эффективность единственного удара, вызвавшего мгновенную смерть.

По вскрытию Ник доложил, что укол был нанесен длинным, не менее двадцати сантиметров, и достаточно узким – всего два сантиметра – клинком. Лезвие с односторонней заточкой, но двухлезвийным боевым концом. Ник предположил, что убийство могло быть совершено штык-ножом снятого с вооружения армейского автомата «H-11». Опять же, пища для размышлений – подготовка убийцы вполне может быть как-то связана с армией, а это уже ниточка. Ибо столь совершенные навыки ножевого боя не даются даже в армейском спецназе, их преподают офицерам диверсионных подразделений. Сам я, конечно, таких подробностей не знаю, но Варрон, хлебнувший лиха в зоне «А», полностью убежден в озвученной им самим же версии. Понятно, что все это только догадки, но с другой стороны, в наших силах отсеять всех военнослужащих, в первую очередь, отставных, проживающих в зоне ответственности участка. Все-таки за действующими контрактниками и офицерами присматривают, они проходят ежеквартальные тесты на психологические отклонения… Варрон же пообещал, что сумеет договориться с некоторыми старыми знакомыми с местной военной базы, «Форта-Грах», и уточнить, кто на самом деле был тыловой крысой, а у кого за плечами с десяток боевых выходов и полугодовых дежурств на дальних точках. Конечно, навык разыскиваемого нами убийцы мог быть приобретен и на стороне, и никак не связан с армией, или связан частично: к примеру, кто-то из вояк показал удар, а талантливый ученик освоил. Но все же ниточка…

В конце дня наставник ободряюще хлопнул меня по плечу, предложил не киснуть и прямо сказал, что есть одна новость: хорошая или плохая, тут уж как посмотреть. Наш «клиент» скорее всего маньяк – а если так, то на одной жертве он не остановится. На эту версию работает тот факт, что в ночь перед убийством планетарный спутник вступил в фазу «полного свечения» – период наибольшей нездоровой активности людей с психическими расстройствами. Я слышал об этом в академии, мы в шутку называли преступников, шедших на дело в фазу «полного свечения» оборотнями. Теперь, выходит, я столкнулся с одним из них.

Да, это конечно, очень плохая новость – практически наверняка будут новые жертвы. Но ведь маньяк может оставить след, где-то засветиться… Возможно, даже не на нашей земле, потому Варрон договорился с коллегами из диспетчерского центра мониторить информацию о похожих происшествиях.

С этим мы и покинули участок в районе двенадцати ночи. Про проставу я и думать забыл, а наставник тактично не напоминал, понимая мое состояние. Успеется…Уже на выходе я поднял голову и увидел зависший прямо над головой спутник, по злой насмешке судьбы принявший зловещий, багровый оттенок. Сердце пронзило острое чувство тревоги – почему-то я подумал, что убийство действительно не будет последним.

А еще подумал, что мы обязательно найдем эту тварь – и брать живым при аресте не станем!

…Прокрутив все это в голове, я с трудом оторвался от кровати. Альгарцы крепко меня приложили…С тихим стоном встав на ноги и помассировав правый бок, босиком шлепаю на кухню. Пить хочется…

Подавив зевок, включаю свет…и замираю! За столом на единственном стуле сидит девушка, расслабленно тянущая сок через трубочку и склонившая голову над какой-то книжкой. На мое появление она среагировала лишь равнодушным поворотом головы; окинула взглядом с ног до головы – этак пренебрежительно! – и вновь отвернулась к книге.

Признаться, меня такая реакция задела. Отчасти потому, что девушка-то – прехорошенькая! Лет девятнадцати, стройненькая; прямая осанка подчеркивает худобу изящных рук и плеч, по которым струятся шелковистые, перехваченные на затылке волосы. Не вороное крыло, скорее каштановые; тоненькие смуглые ножки закинуты одна на другую и оголены практически до самых бедер, упакованных в короткие черные шортики. Зеленая футболка со среднего размера вырезом не скрывает такую же смуглую, шикарного золотистого оттенка грудь. Объем на глазок не определить: не очень большая, но и не слишком маленькая. Навскидку между вторым или третьим размером.

Но все это лишь красота тела – а каково лицо! Высокий лоб, изящно обрамленный двумя спускающимися к глазам прядями, пушистые, черные как смоль брови и большие, карие глаза, прикрытые опахалами длинных ресниц. Тонкий, прямой нос и полные, красиво очерченные алые губки…

– Виноват, и прошу прощения, что отвлек. Но не могли бы вы поделиться соком с жаждущим офицером?

С этими словами я гордо промаршировал к столу, по ходу подцепив какую-то кружку, набулькак себе из пачки, и, не дожидаясь ответа, залпом осушил ее. Яблочный. Неплохо, но я больше люблю апельсиновый…

– Лана?!

В голосе вошедшего на кухню Варрона звучит изумление напополам с возмущением. А я вдруг нахожу в не самом привлекательном лице наставника довольно много схожих черт с ликом недружелюбной очаровашки. Беда…

– Майк, а ну живо одеваться! Дочка, ты хоть предупреждай, когда надумаешь заехать ко мне домой!

– Пап, а кто, что я желанная гостья в любое время?

– Да ты не понимаешь ситуации…

Дослушать «теплый» семейный разговор мне не удалось. С глупой ухмылкой пройдя в комнату, я начал поспешно одеваться, но налившиеся черным гематомы дали о себе знать. Тут-то до меня и дошло, почему Варрон так напрягся при виде дочери…

Со вчерашнего дня мы оба – мишени. Мишени по моей вине!!!

Гадство!

– Эй Вар! Давай тогда она хоть мой броник оденет?

Оба только что оживленно что-то обсуждавших представителя семейства Рук обернулись ко мне: на лице отца написано раздражение, на лице дочери – удивление, на глазах сменяющейся идентичной Варрону маской раздражения.

– Опять ты во что-то влип? И с кем теперь?! А мальчишку-то что, подтянул в качестве телохранителя?!

– Да что ты несешь?! Я никогда так не поступал!

– Очаровательная мисс, – я рискнул влезть в разговор, – вам стоит разговаривать с отцом в более уважительном тоне. Что касается сложившейся ситуации, то в…некоторых сложностях вашего родителя виноват я.

– Все понятно, нашел себе достойную смену! Такой же безбашенный! Пап, ты же обещал перевестись!

В последних словах девушки прозвучало столько невысказанной заботы и чисто детского, наивного упрека, что в душе я даже умилился.

– Сейчас не время, Лани. Перевод мне пока просто не подписали, но я уже подал прошение, правда. Однако здесь сейчас даже находиться опасно! Давай так: мы с напарником подбросим тебя до вокзала, посадим на поезд, а как все уляжется, я тебе сам позвоню. Окей?

Девушка поникла, словно даже сжалась:

– Пап, у меня проблемы…

Она произнесла это таким грустным голосом и с таким огорченным видом, что даже у меня дрогнуло сердце. Что же касается Варрона, так он просто посерел с лица:

– Дочка, что случилось?

Девушка с досадой посмотрела на меня, как бы давая понять, что мне стоит уйти. Я понятливо кивнул и уже развернулся к выходу, как наставник меня остановил:

– Подожди, Майк. Лани, при нем можно говорить все, ну или практически все, напарник парень надежный. Ты же ведь преодолела двести миль не ради обсуждения проблем в отношениях со своим бойфрендом, верно?

Девушка насупилась еще сильнее, но все же заговорила:

– В колледже учится один мажор, он считает, что раз у него богатые и влиятельные родители, то он может все. И всех…Я его послала в свое время, а вчера он и двое его ушлепков-дружков, то ли пьяные, то ли обкуренные, поймали меня у самого общежития. Они бы изнасиловали меня, пап…

– И?

На Варрона страшно смотреть – даже вчера в клубе, когда мы готовились «немного пострелять», его лицо передавало гораздо меньше эмоций.

Девушка залезла рукой в сумку и достала маленький окровавленный нож-бабочку[45]45
  Нож-бабочка – разновидность клинка, лезвие которого спрятано в рукояти и эффектно раскрывается одним молниеносным движением; при этом половины рукояти порхают, словно крылья бабочки.


[Закрыть]. Я внутренне присвистнул.

– Куда?

Поражаюсь изменениям в душевном состоянии наставника. Только что эмоции переполняли его – а теперь он холоден, деловит, сосредоточен.

– В бедро – того, кто держал меня. А этому уроду, Чаку, я дала с носка по яйцам и сразу бросилась бежать. Подружка вынесла мне ключи, деньги и документы, и вот я здесь…Пап, они кричали…Кричали что убьют меня…

Варрон быстро развернулся ко мне:

– Слышал?

– Да я все понял. Конечно, езжайте, я прикрою…

– Нет, ты не понял. Мое присутствие здесь отчасти защищает тебя от мести альгарцев – меня они знают давно и связываться не особо хотят, помнят, что у меня есть друзья не только в полиции. Останешься один, станешь стопроцентной мишенью… Да и не отпустят меня с ходу, как минимум сутки придется ждать разрешения на кратковременный отпуск, заболеть без заключения врача тоже не получится. А тебя, как стажируемого офицера, я могу отпустить на пару дней без всяких проблем. Например, чтобы скататься в Геллаполис и покопаться в тамошней правовой библиотеке.

– Меня?!

– Его?!!

– Так, я не понял, – Варрон всерьез начинает заводиться, – тебе нужна помощь, или нет? – это он обращается к Лани. Та вновь поникла и легонько кивнула.

– А ты, напарник, разве не готов прикрыть мою семью, учитывая, что именно из-за тебя я не могу приютить дочку у себя дома?

– Да нет, Вар, конечно могу, в чем вопрос, просто неожиданно…Но я что должен буду сделать? Заявить в прокуратуру о попытке изнасилования?

– Нет, – наставник смотрит мне прямо в глаза, – она порезала одно из них, а факт попытки изнасилования без побоев и свидетелей недоказуем. Будь они поумнее, сейчас бы сами уже писали на нее заявление…Но я таких уродцев знаю, даже закрыв Лани, они не получат желаемого. Ее жизнь находится в буквальной опасности, жизнь моей дочери, Майк. Не проститутки, с которой ты общался всего один раз, а жизнь дочери твоего напарника-копа.

– Я все понял, можешь не продолжать, я только за! Но что именно я должен сделать?

– Майк, ты еще спрашиваешь?! – взгляд Варрона, устремленный мне в глаза, стал еще более пронзительным, – Ты же все умеешь и все знаешь; такие люди боятся только грубой, жестокой силы, их надо сломать. Отделай их так, как отделал вчера Гази, чтобы они даже встать не смогли с корячек. Так, чтобы они от страха ссались при виде моей дочери! А если не получиться сломать их, если избиение не сработает…Убей их.

– Что?! – кажется, мы вскрикнули одновременно. На лице Лани написано безмерное удивление; не сказать, что и я спокойно принял произнесенное наставником. Варрон выразительно посмотрел на дочь:

– А как ты хотела? Внезапно приезжаешь ко мне, показываешь окровавленный нож – кстати, ты хоть понимаешь, дура, что было бы, попадись он на глаза кому-то из копов при дежурной проверке багажа?! – после чего говоришь, что тебя хотели изнасиловать, а после убить. Какова должна быть моя реакция?! Так что, если приукрашиваешь, стоит сказать сразу, я с этими гоблинами церемониться не собираюсь.

– Нет, пап, – в этот раз Лани смотрит отцу прямо в глаза, – я не преувеличиваю. Просто не думала, что все будет так жестко…

– А иначе нельзя. Теперь ты, Майк. Вспомни, с какими чувствами ты смотрел на тело Лили. Вспомни, что ты чувствовал. А теперь скажи: ты хочешь, чтобы моя дочь оказалась на ее месте?

– Нет.

– Очень хорошо. А теперь посмотрим на ситуацию с другой стороны – ты думаешь, что эти мажоры не способны на изнасилование или убийство? Поверь моему опыту, еще как способны. Сколько таких уродцев встречалось на моем пути, сколько тварей, ставящих себя над законом, ложно чувствующих себя хозяевами жизни…И ты думаешь, что люди, привыкшие к решению любых их проблем посредством тугого родительского кошелька или знакомств с власть имущими – думаешь, они боятся совершить преступление?

– Не думаю…

– Так реши эту проблему, Майк. Это один из жизненных экзаменов на пути хорошего копа. Ибо, в чем я глубоко уверен, полицейские должны защищать не казуистические законы, а людей и справедливость. И судя по вчерашним событиям, ты придерживаешься той же позиции. Или я не прав?

– Прав Варрон, тысячу раз прав! Мне брать табельный?

– С дуба рухнул?! Конечно, нет. У меня завалялся тут короткоствольный револьвер «маргус», калибр девять миллиметров, самовозводный…Он чистый, так что можно использовать его один раз, после чего – если все же пустишь в ход – брось на месте. Только перед делом тщательно протри ствол и патроны. Барабан полный, шесть зарядов – на троих уродцев хватит за глаза. И Майк…если останется хотя бы один шанс из ста, что в их дурных головах зародиться желание отомстить, если они настолько отбиты, что не сломаются после избиения…Не дай им возможности воплотить свои угрозы в жизнь.

– Не сомневайся, Варрон, я все сделаю.

Глава девятая

То, как мы покидали квартиру Рука, со стороны, наверное, могло показаться смешным. Да только нам было не до смеха: вряд ли наставник нагонял страха в воспитательных целях, так что приходилось ждать опасности буквально со всех сторон.

Первым подъезд покинул Варрон с «рейтелом» наперевес. Нас в академии кое-чему учили, но с боевым опытом мотопехотинца, прошедшего горнило альгарской кампании, мне не равняться. Наставник внимательно осмотрел двор, крыши соседних зданий, парковку. В особенности парковку. Не обнаружив ничего подозрительного, он короткой перебежкой преодолел расстояние до пикапа; я прикрывал его из подъезда, держа двор на мушке. Сев в машину, Рук отогнал ее к самым дверям, после чего в нее вначале села Лана, а уже после запрыгнул я, до последнего контролируя двор.

Всю дорогу мы напряженно смотрели по сторонам. Я не выпускал из рук дробовика, Варрон положил свой «рейтел» на соседнее сидение, а в его «гарде», упакованном в наплечную кобуру, восьмой патрон уже покоился в стволе. Даже Лану, которая, как оказалось, была знакома с полицейским табельным оружием, мы вооружили моим пистолетом. И всю дорогу я испытывал жгучий стыд за то, что втравил Рука в собственные проблемы…

Но в конечном итоге путь до вокзала прошел без происшествий. Варрон коротко попрощался с дочкой, заключив ее в объятья и поцеловав в щеку. Пока мы брали заранее заказанные билеты (наставник рассчитал время прибытия к вокзалу так, чтобы ожидание поезда составило не более десяти минут – это с учетом спокойно дороги и выкупа брони), он купил нам с собой в дорогу по бургеру и салату, а также литровую пачку сока на двоих; перед самой посадкой Варрон передал мне револьвер и взял слово, что я сделаю все правильно. Ни удостоверения, ни значка, ни даже табельного «гарда» я сдавать не стал – если у копа при осмотре найдут второй ствол, никто этому факту особо не удивиться, и вряд ли коллеги из антитеррористического отдела дорожной полиции будут задавать лишние вопросы. Посадив нас на две трети пустой вагон электропоезда, Рук еще раз пожелал мне удачи и отправился в участок; я же наконец остался в волнительном единении с Ланой…

– А ты опасная штучка. Умеешь за себя постоять.

Я решил начать разговор с затравочного комплимента, при этом не скатываясь до пошлого восхищения ее красотой. Вообще-то, на деле в восхищении женской красотой нет ничего пошлого, но начинать с нее сразу не стоит, чересчур уж прямолинейно.

– Ты тоже «опасная штучка», – девушка хмуро вернула мне мои же слова, непонятной интонацией выделив конец фразы. Не понял, толи недовольство, толи недоверие.

– Эй, извини, что я втравил твоего отца в проблемы, из-за которых он не смог предоставить тебе защиту и лично порешать твои проблемы. Но поверь, с тремя отморозками без спецподготовки я справлюсь легко.

– По тебе не скажешь… – Лана указала на крупный синяк на левой половине моего лица. Да она, похоже, просто сомневается!

– Ну, я несколько увлекся одним…оппонентом, однако самым опасным. И когда он уже лежал без сознания на полу, двое других напали на меня сзади. Они добились определенного успеха, но на деле у меня все было спланировано. Если бы не твой отец…не успей он вовремя…этих троих… Их могло бы уже и не быть.

– Как и тебя. Отец рассказал мне, что ты уделал одного из главных мокрушников клана змеи. Впечатляет…

Последние слова девушка произнесла уже вполне нормальным тоном, но тут же отвернулась к окну. Вот и понимай их, баб – что куксится, если знает, что я справлюсь?!

На некоторое время воцарилась непродолжительная пауза. Но прервала ее, как ни странно, Лана:

– Эта девушка…Та самая…Кем она тебе приходилась?

Вспомнив Лили, я несколько помрачнел, но не стал медлить с ответом:

– Человеком. Человеком, достойным сострадания…И некоторого уважения. Человеком, который за свою жизнь несколько раз подряд делал неправильный выбор, но в конечном итоге пытался все исправить. И ведь у нее все могло получится…

– А почему ты так разъярился, когда она погибла?

Хм, мне конечно могло и показаться, но, по-моему, в кажущимся равнодушным голосе Лани все же проскользнули нотки как женского интереса, так и легкого налета ревности.

– Я посчитал, что Лили погибла из-за меня. Я пришел в клуб, в котором она работала, поскольку он контролируется черными. Я предполагал, что сумею купить информацию, необходимую мне для расследования.

– А отец что, не поделился своими стукачами? – на лице девушки написано искреннее удивление.

– В тот день, – я несколько замялся, – в тот день у нас с Варроном не очень пошло. Он вел себя…

– Как чванливый, тупой сноб?!

– Хм…Жестко конечно, но близко к истине.

Лана понимающе кивнула.

– С некоторых пор отец не любит напарников и предпочитает работать один. Если честно, я была очень удивлена, что он пустил тебя к себе в дом.

– Варрон ничего об этом не говорил. Впрочем, это многое объясняет…А если не секрет, в чем причина?

– У отца была двое напарников, с которыми он довольно близко сошелся. Первым бы Хэнк, они служили вместе семь лет, спина к спине, столько расследований, столько успешно раскрытых дел…Мы дружили семьями. Но Хэнк заиграл в карты и очень крупно проигрался, его поставили на счетчик очень жесткие люди.

Тут-то на него вышли недруги отца. Когда-то, в самом начале работы детективом, он посадил двух неадекватов из числа золотой молодежи – однажды они по пьяни изнасиловали девчонку-сокурсницу, а когда протрезвели, испугались наказания, пытались договориться…Но их жертва билась в истерике, обещала обратиться в полицию…Короче, они задушили ее, а тело вывезли в лес – но при этом здорово наследили. Папа быстро раскрыл их, довел дело до суда, хотя богатенькие родители предлагали хорошие деньги за его развал… Ну так вот, когда эти отморозки освободились, они пытались следить за отцом, и случайно узнали в Хэнке, игравшем с ними в одном зале, напарника детектива, которому мечтали отомстить. Он взял деньги, взамен выманив сослуживца на заранее обговоренное место. Вот только папа, задержавшийся в тот день на работе, приехал не один, а с моим старшим братиком, Ники…Эти твари, Майк – они высадили по машине два автоматных магазина, шестьдесят патронов. Папа по воле судьбы выжил, получив несколько ранений, а вот Ники…Брата не стало. Хэнк потом сам во всем признался – написал письмо, в котором изложил свое предательство, указал на убийц… и застрелился. Видимо, заели муки вдруг проснувшейся совести…Впрочем, свою семью он от мести гораздо более страшных людей откупил, а нашу…Да, он не знал, что папа приедет по его звонку вместе с ребенком, не знал – но это его несколько не оправдывает.

…Рассказ Лани поверг меня в шок. Какое же паскудство, какова же глубина человеческой подлости! Конечно, после такого будет сложно научиться доверять людям…И жесткая реакция Варрона на угрозу дочери тоже предельно ясна.

– А что эти отморозки?

Лана с отстраненным видом пожала плечами:

– Их тут же взяли после того, как прочитали письмо Хэнка. Они даже не успели избавиться от оружия, пытались отстреливаться, когда приехали копы. Ну, по крайней мере, сослуживцы отца изложили в рапорте, что им было оказано вооруженное сопротивление. Их не взяли живыми Майк, но…Это не вернуло Ники с того света, не заглушило родительской боли. Мама потеряла младшего ребенка, потеряла, как она считала, по вине отца – по вине его службы, что сталкивала мужа с мстительными отбросами и заставляла задерживаться в участке допоздна. В конце концов, она ведь была права; но мама не сразу бросила папу, она предлагала ему уйти из полиции, отец колебался…Однако в итоге решил остаться на службе, ответив на ее ультиматум тем, что он не видит для себя другой жизни и другого призвания, и что не может перестать быть полицейским после всего случившегося. Я была в начальной школе, когда родители развелись; мама забрала меня с собой.

– Печальная история…Я не знал. Сожалею вашей потере…

– Хм…чтобы ты все ясно понимал про отношение отца к напарникам, тебе стоит услышать и вторую историю.

– Я весь во внимании.

– Не бойся, – девушка коротко усмехнулась, – она не займет много времени. Просто лет через пять после Хэнка отцу дали молодого стажера, такого же как ты. Ну, или почти такого же…Его звали Фрэнком, он был честен, старателен, исполнителен…Но, пожалуй, ему не хватало некоторой сноровки и умения владеть оружием, правильно реагировать в экстремальных ситуациях. За полтора года он растопил холод и недоверие в сердце отца, завоевал его доверие и расположение, а потом глупо подставился в перестрелке, словил пулю и умер прямо на его руках. Папа по-прежнему считает, что смерть Фрэнка на его совести, и в последние годы старался работать только один. Так что гордись. То, что он впустил тебя в сердце всего за два дня работы – и поверь, я знаю, о чем говорю – это абсолютный рекорд.

Я с удивлением присвистнул:

– В сердце?

Лани с усмешкой посмотрела мне в глаза:

– В сердце, в сердце. Я хорошо знаю отца, он редко так легко и дружелюбно общается с посторонними людьми. А это как раз и значит, что ты действительно расположил его к себе.

Я коротко, немного виновато улыбнулся:

– Я не знал, что все так…сложно.

Девушка пожала плечами:

– Быть может, ты своей бесшабашностью и готовности идти до конца, следовать за тем, во что веришь, нарушая правила – быть может, этим ты и напомнил папе самого себя в молодости. Кажется, вы даже немного похожи.

И вновь очередной, чисто женский взгляд, который Лани даже не попыталась скрыть:

– Но не подумай о себе ничего такого, ковбой. Я не из тех девушек, кто ищет себе парня, похожего на родителя.

– Хм, мне показалось, что ты любишь папу.

– Конечно, люблю, в чем вопрос? Это сейчас он хмурый, серый и холодный, ты ведь не знал его в те светлые дни, когда Ники был жив, и все мы имели дружную, счастливую семью… Не смотря на появление младшего ребенка, тем более сына, папа всегда умел дать понять, что очень любит меня, не меньше, чем братика. Он часто укладывал меня, читал сказки на ночь, красиво пел…

– Красиво пел?!

– А чему ты удивляешься? Я же говорю, он был иным: нежным, добрым, заботливым…По крайней мере в семье. Мы много играли по выходным, ездили в детские залы торговых центров, я очень любила посещать тир – папа с охотой разделял мое увлечение. А когда в будни он возвращался домой не слишком поздно, обязательно делал со мной уроки…Расставшись с ним, мама лишила нас с папой такого важного друг для друга общения…Она буквально вырвала нас из жизни друг друга.

В интонация девушки послышалась неприкрытая боль, она отвернулась к окну, но я постарался как можно быстрее вернуть ее в разговор:

– Она не жалела о своем выборе?

– А как ты думаешь, будит ли жалеть женщина средних лет о расставании с мужем, после потери одного из детей? Конечно, жалела. Но всегда считала, что сделала правильный выбор. Вот папа…Не знаю, мне кажется, что он сомневается в собственном решение, и сам не раз говорил мне о совершенной ошибке. Ведь в конечном итоге служба выпила его, осушила практически досуха, лишив семьи и любимых людей, при этом не дав взамен ничего по-настоящему стоящего.

– А что ты сама думаешь о выборе твоей мамы?

– Почему ты спрашиваешь? – девушка удивленно подняла брови.

– Хочу узнать твое мнение…о парнях-копах.

Кажется, я все же смог засечь лукавые искорки в глазах Лани.

– Я думаю, что мама была права: семья честного копа всегда находится под ударом из-за его службы. Всегда найдутся те, кто захочет поставить его на место или отомстить через семью… Вот только я УЖЕ точно знаю, что никто не застрахован от возможной встречи с уродцами, способных пустить тебя по кругу ради скотского удовольствия. И способных пойти на убийство за твое сопротивление – потому что уверены, что родители их отмажут. Вот тогда ты наверняка пожалеешь, что в семье нет мужчины-защитника, способного устранить угрозу любой ценой…

– Сильно…Но ты и сама умеешь за себя постоять. Когда я увидел ножик…

Девушка чуть смущенно улыбнулась:

– Не думала, что услышу подобной комплимент…Но ведь я же дочка полицейского, я просто обязана уметь себя защитить…Впрочем, моих умений все равно недостаточно, чтобы устранить угрозу целиком.

Последние слова прозвучали с какой-то ранящей сердце тоской.

– Эй, Лани! Не думай ни о чем: я сделаю все необходимое, чтобы защитить тебя. Все необходимое.

Последние слова произнесены с особым нажимом – и в первый раз во взгляде девушки я прочитал неприкрытую благодарность; она словно сказала глазами: «я знаю». Но вслух произнесла совсем иное:

– Это потому, что ты чувствуешь вину перед напарником?

– Не только.

Я не решился сказать Лани о том, что она мне очень понравилась, и что я чувствую себя буквально обязанным защитить ее. Побоялся показаться легкомысленным… Но кажется, интонации разом севшего, ставшим низким голоса, донесли до Лани все недосказанное лучше слов. Совершенно женская, лукавая улыбка опытной сердцеедки, хитрый и в тоже время манящий взгляд…Впрочем, девушка тут же потупилась.

Поезд довольно сильно качнуло, и Лани естественно облокотилась на мое плечо. И далеко не сразу отстранилась…

– Ты спала ночью?

– Нет. В поезде я не могла отойти от случившегося, а дома все спальные места были заняты. Впрочем, я и тогда не могла успокоиться…

– А сейчас?

– А что ты хочешь предложить? – девушка остро, с недоверием посмотрела мне в глаза.

– Сейчас…

Я быстро снял с себя куртку, скатал в валик и уложил к себе на колени.

– Прошу!

– Ты серьезно? – в глазах Лани мечутся веселые искорки.

– Вполне. Так тебе будет достаточно удобно.

– Ну что же… – девушка томно, грациозно потянулась, после чего милостиво приняла мое предложение, уютно устроившись на моих коленях. На доли секунды моему ищущему взгляду открылся вырез декольте.

В горле мгновенно пересохло.

Но страсть быстро уступила нежности – и, не удержавшись, я мягко погладил Лани по шелковистым, мягким волосам. А потом еще и еще…

– Ты не слишком спешишь? – вопрос вроде бы и должен был меня отрезвить, но задан он с такими провоцирующими, лукавыми интонациями, что я не отстранил руку:

– Я же коп, у меня опасная, непредсказуемая службы…Какую выбрал. А у нас всего два дня. Нет, я точно не спешу.

Лани ничего не ответила на мое фактическое признание – впрочем, она его и спровоцировала. Но и отстранятся от моей руки девушка не стала, и вскоре я услышал ее мягкое, сладкое посапывание.

А я вдруг понял, что никогда не забуду этой поездки…