Электронная библиотека » Даниил Веков » » онлайн чтение - страница 1


  • Текст добавлен: 29 апреля 2020, 10:41


Автор книги: Даниил Веков


Жанр: Книги о войне, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Даниил Веков
Стальной излом. Волоколамский рубеж

Посвящается деду,

Петру Васильевичу Сергееву, защитнику Москвы


© Веков Д., 2020

© ООО «Яуза-Каталог», 2020

Пролог

Большие напольные часы в углу кабинета гулко пробили двенадцать раз. Верховный оторвал взгляд от документов, которые бегло просматривал, поднял голову, прислушался – уже полночь. Значит, закончился наконец этот необычно длинный и очень важный осенний день – 7 ноября 1941 года.

Сталин тяжело поднялся из-за стола, подошёл к окну, чуть отодвинул плотную, тяжёлую светозащитную штору. В двойные стёкла бил сильный ветер, над Москвой бушевала метель. Неслись по небу холодные вихри, засыпаGли спящий город колючим снегом… Привычных рубиновых звёзд над кремлёвскими башнями не было видно – после парада их опять отключили и зачехлили. Они сияли всего лишь час ярким тёмно-рубиновым светом, но торжественно и победно. Как раньше, как всегда, как было и в будние дни, и в праздники. И это был очень важный час, час нашего мужества, несгибаемой воли и уверенности в победе… Здание Мавзолея и трибуны после торжественного прохождения войск тоже спешно замаскировали, закрыли большими деревянными щитами, и на Красной площади снова всё стало буднично и пусто. На серую брусчатку лёг свежий снег, и не осталось никаких следов от недавнего военного парада…

Сталин немного постоял, подумал, мысленно перенёсся на несколько часов назад, когда он ранним утром поднялся на трибуну Мавзолея и с удовольствием увидел ровные, стройные «коробки» готовых к параду батальонов. Он смотрел на курсантов-артиллеристов и воинов народного ополчения, на моряков и мотострелков, на зенитчиков и кавалеристов… Длинная цепочка парадного охранения растянулась от Исторического музея до самого Васильевского спуска…

Ровно в восемь часов, после боя курантов, из ворот Спасской башни выехал на гнедом жеребце маршал Будённый. Хотя и располнел Семён Михайлович за последнее время, погрузнел от спокойной жизни, но всё ещё держался молодцом: настоящий кавалерист! В лихо сдвинутой на бок папахе, с шашкой на боку, он бодро проскакал по Красной площади. Навстречу ему крупной рысью вылетел генерал-лейтенант Павел Артемьев, командующий парадом, доложил о полной готовности.

Начался традиционный объезд участников парада: маршал Будённый громко приветствовал бойцов и командиров, поздравлял с очередной годовщиной Великого Октября, ему, как и положено, отвечали дружным, раскатистым «Ура!». Затем Семён Михайлович ловко соскочил с седла, поднялся на трибуну Мавзолея, доложил о готовности самому Верховному.

Люди на Красной площади замерли – под громкий фанфарный сигнал «Слушайте все!». Сталин подошёл к микрофону, начал говорить:

– Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, рабочие и работницы, колхозники и колхозницы, работники интеллигентского труда, братья и сёстры в тылу нашего врага, временно попавшие под иго немецких разбойников, наши славные партизаны и партизанки, разрушающие тылы немецких захватчиков! От имени Советского правительства и нашей большевистской партии приветствую вас и поздравляю с двадцать четвёртой годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции.

Товарищи! Вероломное нападение немецких разбойников и навязанная нам война создали угрозу для нашей страны. Мы потеряли временно ряд областей, враг очутился у ворот Ленинграда и Москвы. Враг рассчитывал на то, что после первого же удара наша армия будет рассеяна, наша страна будет поставлена на колени. Но он жестоко просчитался. Несмотря на временные неуспехи, наша армия и наш флот геройски отбивают атаки врага на протяжении всего фронта, нанося ему тяжёлый урон, а наша страна организовалась в единый лагерь, чтобы вместе с армией и флотом осуществить разгром немецких захватчиков. Бывали дни, когда страна находилась в ещё более тяжёлом положении. Вспомните восемнадцатый год, когда мы праздновали первую годовщину Октябрьской революции. Три четверти страны находилось в руках иностранных интервентов. Украина, Кавказ, Средняя Азия, Урал, Сибирь, Дальний Восток были временно потеряны. У нас не было союзников, не было Красной Армии, мы её только начали создавать, не хватало хлеба, не хватало вооружения, не хватало обмундирования. Четырнадцать государств наседали тогда на нашу землю. Но мы не унывали, не падали духом. В огне войны организовали мы Красную Армию и превратили страну в военный лагерь… Мы разбили интервентов, вернули все потерянные территории и добились победы. Теперь положение нашей страны куда лучше. У нас есть союзники, держащие вместе с нами единый фронт против немецких захватчиков. Мы имеем армию и флот, грудью отстаивающие свободу и независимость нашей Родины. У нас нет серьёзной нехватки ни в продовольствии, ни в вооружении, ни в обмундировании. Вся наша страна, все народы подпирают армию, флот, помогая разбить захватнические орды немецких фашистов. Наши людские резервы неисчерпаемы.

Враг не так силён, как изображают его перепуганные интеллигентики. Кто может отрицать, что Красная Армия не раз обращала в паническое бегство хвалёные немецкие войска? Если судить не по хвастливым заявлениям немецких пропагандистов, а по действительному положению Германии, нетрудно понять, что немецко-фашистские захватчики стоят перед катастрофой. Нет сомнения, что Германия не может выдержать долго такого напряжения…

Товарищи!.. На вас смотрит мир как на силу, способную уничтожить разбойничьи орды немецких захватчиков. На вас смотрят порабощённые народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Война, которую вы ведёте, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков: Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! За полный разгром немецких захватчиков! Смерть немецким оккупантам!..

После выступления Верховного сводный оркестр на Красной площади заиграл «Интернационал», а с Софийской набережной ударил орудийный салют. Затем был военный парад. Первыми, как обычно, прошли курсанты столичных военных училищ: 1-го Московского артиллерийского, училища им. Верховного Совета РФСР и Военно-политического училища, за ними – Московский флотский экипаж, батальоны 1-го мотострелкового полка НКВД, пулемётчики, бойцы народного ополчения…

После этого поскакали конники, поэскадронно, с длинными пиками вверх. Лошади скользили на мокрой, обледенелой брусчатке, строй то и дело сбивался, штандарты на высоких пиках опасно колыхались. Следом за кавалеристами вылетели с лихим разворотом и грохотом прославленные пулемётные тачанки. Они вызвали у зрителей бурю аплодисментов: ими гордились, их любили, о них слагали песни. Затем показались мотострелки, зенитчики, артиллеристы (на грузовиках, с орудиями на прицепах), прошли батальоны Всеобуча и красногвардейцев-ветеранов…

И вот наконец на площади появилась бронетехника – согласно классам машин: сначала лёгкие, скоростные БТ-7 и Т-60, потом – средние Т-34 и в финале тяжёлые, грозные «Ворошиловы». Сталин и члены Политбюро с гордостью смотрели на них: есть у нас ещё боевая техника! Есть чем ответить гитлеровцам!

Парад длился недолго (военное время же!), а сразу после него танки, артиллерия и пехота пошли на фронт – бить врага, защищать дорогую столицу. Не было времени даже как следует отметить праздник…

Сталин вздохнул и отошёл от окна. Привычным жестом достал из кармана трубку, поискал глазами на письменном столе папиросы. Нашёл, взял в руки коробку. Папиросы «Герцеговина Флор» нравились ему больше всего – за крепкий, душистый, очень приятный запах. Достал из коробки две штуки, разорвал бумажные гильзы, плотно набил табаком чашечку трубки. И ещё примял его большим пальцем правой руки. Затем чиркнул спичкой.

Со вкусом закурил, сделал пару глубоких затяжек. «Да, положение на Западном фронте сейчас тяжёлое, – думал он, – немцы бешено рвутся к Москве, ситуация на ряде направлений критическая, но нужно выстоять, вытерпеть. Вермахт уже потерял прежнюю ударную силу, понёс большие потери, выдохся. Нет у немцев прежней наглости и уверенности, заметно поубавилось и спеси. Танковые клинья Гудериана то и дело вязнут в нашей обороне, его удары становятся всё слабее. Если раньше панцерные дивизии могли наступать на широком фронте, проходить за день десятки километров, то теперь только на небольшом участке и лишь короткие дистанции…

Тем не менее немецкий стальной каток по-прежнему катится к Москве (пусть и гораздо медленнее, с задержками), танковые группы Рейнгардта, Гёпнера, Гудериана угрожают столице. И особенно тревожное положение под Волоколамском. Если гитлеровские танки оседлают Волоколамское шоссе (что не исключено!), то через два-три дня смогут достичь окраин Москвы. А у нас против них одна 16-я армия генерала Рокоссовского, собранная буквально с бору по сосенке: остатки потрёпанных стрелковых дивизий, зенитчики, народные ополченцы, спешно переброшенные курсанты. Хорошо, успели подтянуть 4-ю танковую бригаду Катукова и кавалерийский корпус Доватора, иначе бы Рокоссовскому было не выстоять. Но надо ему ещё и артиллерии подбросить, давно об этом просит. И то верно: одними гранатами да бутылками с зажигательной смесью немецкий танковый каток не остановить. И ещё бы парочку стрелковых дивизий, чтобы заткнуть самые опасные бреши. Но где их взять?»

Сталин вздохнул и вернулся на своё место – работать. Страна не спит, борется, сражается, и он, Верховный Главнокомандующий, Председатель ГКО, не имеет права отдыхать. По крайней мере, до тех пор, пока не сделает всё, что было запланировано на сегодня. И на завтра – раз уже наступило восьмое ноября.

* * *

Сообщения Советского информбюро

Утреннее сообщение 8 ноября 1941 года

В течение ночи на 8 ноября наши войска вели бои с противником на всех фронтах.

Наши авиачасти, действующие на Западном фронте, 5 ноября сбили 6 немецких самолётов, уничтожили 42 танка, 124 автомашины с пехотой и военными грузами, 80 повозок и до 2 батальонов противника. Особенно отличились за этот день авиаподразделения под командованием старшего лейтенанта Мокрусова и лейтенанта Немятого, уничтожив в районе Д. и М. 25 немецких танков, 65 автомашин, 10 орудий и до 500 солдат и офицеров противника.

* * *

Из дневника начальника Генштаба ОКХ Франца Гальдера

7 ноября 1941 года, 139-й день войны

Обстановка на фронте:

В Крыму – незначительное продвижение наших войск. На фронте 1-й танковой армии отмечено небольшое продвижение в полосе 14-го моторизованного корпуса. Сопротивление противника возросло.

В остальном действия войск групп армий «Юг» и «Центр» полностью скованы безнадёжно плохими условиями погоды. Неясно положение на восточном фланге 2-й танковой армии. Крупного контрнаступления в честь годовщины Октябрьской революции не последовало.

На фронте группы армий «Север» противник предпринял атаку с ограниченными целями в направлении Грузино. Наши войска несколько продвинулись, наступая на Тихвин. Командование группы армий «Север» снова проявляет нервозность, опасаясь сильных атак противника из района Ленинграда, и требует подкреплений.

Главком был на совещании у фюрера:

1. Фюрер считает, что есть три района, которые могут стать для нас опасными в будущем (кроме Средиземноморского театра, который стоит на первом плане): а) Район Мурманска, где возможен английский десант. Весной туда будет отправлена ещё одна лёгкая пехотная дивизия. б) Центральный район, где наблюдается активизация русских. То, что не сумеем сделать в этом году, следует провести в будущем году. Необходимо продвинуться до Волги. Экспедиционные действия. в) Нефтеносные районы (Кавказа). Овладение ими придётся перенести на будущий год. Относительно захвата остальных районов России пока нет никаких планов.

* * *

Из дневника командующего группой армий «Центр» генерал-фельдмаршала Федора фон Бока

8.11.41

На южном фланге 2-й танковой армии продолжаются атаки противника; отогнать его всякий раз стоит немалых трудов. Многие моторизованные подразделения армии всё ещё стоят как вкопанные на заполненной жидкой грязью дороге Тула – Орёл – Карачев. Части одной из дивизий застряли в Севске. Это примерно в 300 километрах от Тулы. Принимая во внимание нынешнее потепление, сомнительно, чтобы все эти части подтянулись к Туле в ближайшее время. На левом фланге 9-й армии 253-я дивизия пробивается с боями через позиции противника у Волги.


9.11.41

Положение Гудериана завидным никак не назовёшь. Противник подтянул свежие части и продолжает упорно атаковать южный фланг его танковой армии. Я направил 4-й армии приказ оказать всю возможную поддержку атаке Гудериана в районе Алексина.

9-я армия назвала в качестве даты наступления 12 ноября, но опасается, что как следует подготовиться к атаке к этому времени не успеет.

10.11.41

Продолжаются тяжёлые бои на правом крыле танковой армии на юге и юго-востоке от Тулы. Медленное продвижение северного крыла 2-й армии оказывает определенное воздействие на противника, но на обстановке под Тулой это пока не сказывается. Противник проводит атаки местного значения на фронте 4-й армии и значительно более мощные против левого крыла 9-й армии, где противнику удалось добиться ограниченного успеха.

Температура упала. Снова начинает подмораживать.

Часть первая
Последний батальон

Глава первая

Начало ноября ознаменовалось для Кости Чуева сразу тремя важными (и очень приятными) событиями. Во-первых, ему присвоили звание старшего лейтенанта, и он смог наконец привинтить к петлицам заслуженный третий кубик. Во-вторых, за героические действия под Мценском его представили к высокой награде – ордену Красной Звезды. Заслужил, что и говорить: на счету его экипажа больше десятка вражеских машин, а вся рота за месяц уничтожила не менее двадцати немецких танков. И это не считая грузовиков, тягачей, бронетранспортёров и прочей техники!

Впрочем, за бои под Мценском отметили всю героическую 4-ю танковую бригаду Михаила Катукова, которая мужественно обороняла рубеж на Зуше и смогла не только остановить 4-й панцерную дивизию Лангермана, прущую на Тулу, задержать её на десять дней, но и нанести ей серьёзный урон в живой силе и технике. Упорные бои под Мценском, по сути, сорвали наступление всей 2-й танковой армии Гудериана на северо-восток, на Тулу, Каширу и Коломну, не позволили обойти Москву, соединиться с 3-й и 4-й немецкими танковыми группами и замкнуть кольцо вокруг столицы. За эти боевые заслуги 4-ю танковую бригаду переименовали в 1-ю гвардейскую, а её командира, полковника Михаила Катукова, повысили в звании до генерал-майора и наградили орденом Ленина.

Наконец, в-третьих (и это самое главное!), Костя Чуев принял участие в праздничном параде на Красной площади. Ранним утром 7 ноября три его «тридцатьчетвёрки» торжественно прошли перед Мавзолеем, где на трибуне стояли товарищ Сталин и члены Политбюро. Такое не забудется никогда!

После парада Костины «тридцатьчетвёрки» вернулись в родную часть – дальше бить врага. Четвёртую танковую бригаду по личному распоряжению Сталина включили в 16-ю армию генерал-лейтенанта Рокоссовского (Западный фронт) и поставили на шоссе Волоколамск – Москва: нужно срочно прикрыть очень важное (и весьма танкоопасное!) направление. Новый рубеж обороны проходил теперь через Моисеевку, Ченцы, Большое Никольское, Тетерино и разъезд Дубосеково. Вместе с катуковцами плечом к плечу сражались воины 316-й дивизии генерала Панфилова и конники Льва Доватора.

Линия обороны, правда, получилась довольно жидкой, а передовые позиции – очень растянутыми: на каждый стрелковый батальон вышло по пять-шесть километров… Столько, сколько полагалось на целый полк (и то – много). В тылу же резервов почти не было, поэтому и надёжной глубины позиций не получилось: развернулись, по сути, в один эшелон. Но что делать? Больше сил не было.

На защиту любимой столицы бросили буквально всё, что удалось наскрести: курсантов-артиллеристов (вместе с преподавателями и учебными орудиями), ополченцев-добровольцев, зенитчиков (с их слабыми 25-мм пушечками), временно переведя их в противотанкисты. Главные надежды, конечно, возлагались на бронетехнику: она должна отразить немецкий стальной удар. И танкисты не подвели, выполнили свою задачу достойно – сражались умело и мужественно.

Что, к сожалению, нельзя было сказать о некоторых стрелковых частях: там дело с боеспособностью подчас обстояло совсем плохо. Фронтовые стрелковые полки и дивизии понесли серьёзные потери, а призывники не имели никакого боевого опыта. Не было ни времени, ни людей как следует их подготовить. Молодые бойцы, особенно из Средней Азии, откровенно боялись громкой канонады и внезапных артиллерийских обстрелов.

Но ещё больше – налётов немецкой авиации: при виде «Юнкерсов» они падали на землю, закрывали головы руками и начинали шептать молитвы, вместо того чтобы искать укрытия и прятаться. При появлении же панцеров вообще всё бросали и бежали куда глаза глядят. Возникала паника, позиции оставлялись без всякого приказа.

Маршевые роты, состоящие из таких вот бойцов, шли к передовой крайне медленно, неохотно, приходилось их подгонять чуть ли не пинками. Если кого-то из них случайно задевало пулей или осколком, то остальные сбивались вокруг в кучу и принимались громко причитать. И снова молиться. А затем всеми правдами и неправдами старались как можно скорее убраться дальше от передовой – куда-нибудь в тыл. Одного раненого (даже легко!) тащили в госпиталь вшестером, а то и ввосьмером.

И вот с такими необстрелянными, неопытными, неумелыми бойцами советским командирам приходилось сражаться с хорошо подготовленными, уверенными в себе немцами, имеющими не только основательный военный опыт, но и соответствующий настрой: как можно скорее дойти до Москвы и с победой завершить Восточную кампанию. Чтобы к Рождеству (в крайнем случае – к Новому году) вернуться домой к жене и детям. Или к давно заждавшейся невесте.

К счастью, в 4-й танковой бригаде таких проблем не было, все экипажи и мотострелки уже прошли огненное крещение под Мценском (а кто-то, как, например, Костя Чуев, ещё раньше – в июне-июле 1941-го), уже дрались с гитлеровцами и прекрасно знали, как их следует бить. И оставаться при этом живыми.

Наибольшее беспокойство у командования 16-й армией вызывала ситуация у Скирманова. Гитлеровцы в конце октября – начале ноября захватили село и создали довольно существенную угрозу для советских частей. Образовался опасный выступ, откуда немецкие танки могли нанести быстрый и болезненный удар не только по 16-армии, но и по всем тыловым частям Западного фронта. Панцергренадёры генерал-полковника Эриха Гёпнера (4-я танковая группа) получили реальный шанс дойти даже до самой Москвы, до которой им оставалось всего ничего – по сути, два-три дневных перехода. К тому же немецкая артиллерия, стоявшая на Скирмановских высотах, ежедневно обстреливала дороги, по которым шло снабжение 16-й армии. Что делало задачу ликвидации плацдарма ещё более актуальной.

Следовало во что бы то ни стало убрать эту угрозу и срезать опасный выступ. Но с первого раза выбить гитлеровцев не удалось: 10-я панцерная дивизия генерала Фишера отразила все попытки советской 18-й стрелковой дивизии с ходу взять Скирманово. По правде говоря, шансов у полковника Чернышёва на успех было очень мало: гитлеровцы, понимая значение Скирмановских высот, засели прочно, укрепились основательно. Врыли в землю панцеры, превратив их, по сути, в броневые ДОТы (только на одной высоте 260,4 таких было пять штук), сельские улицы и переулки перекрыли баррикадами, а избы, амбары, сараи, бани и даже курятники превратили в ДЗОТы. На окраинах же установили противотанковые пушки и миномётные батареи. Ну и, само собой, приготовили блиндажи, пулемётные гнезда, траншеи, ходы сообщений. Причём сделано всё это было на совесть, как и полагается в Вермахте – орднунг!

И ещё позиции у гитлеровцев были на редкость удачные: на высоких холмах, откуда отлично просматривались и простреливались все подходы. Для обороны подготовили даже деревенское кладбище – тоже натыкали в нём огневых точек. Скирманово защищали тридцать пять броневых машин 7-го танкового полка майора Рудольфа Герхарда и мотопехотный батальон 86-го пехотного полка, а в соседнем Козлове стояли наготове ещё десять резервных панцеров и одна пехотная рота.

Немецкие солдаты понимали, что только от них самих зависит, будут ли они зимовать в тёплых московских квартирах или же останутся мёрзнуть в холодных блиндажах и ледяных окопах в чистом поле, а потому были настроены решительно. Генерал-майор Фишер со своей стороны сделал всё возможное и даже невозможное, чтобы отстоять село – при любых условиях! Пусть хоть целая армия на него попрёт!

И вначале успех ему сопутствовал: разрозненные и, прямо скажем, не слишком организованные наскоки 18-й дивизии полковника Чернышёва он отбил довольно легко. Тем более что основу дивизии составляли московские ополченцы, не имевшие, по сути своей, вообще никакой военной подготовки. И рабочие батальоны, понеся большие потери, вынужденно откатились назад…

Генерал-лейтенант Рокоссовский, правильно оценив обстановку, решил создать для штурма Скирманова особую группу, куда, помимо танкистов Катукова, включил мотострелков, конников 50-й кавалерийской дивизии генерала Плиева и броневые машины 27-й и 28-й танковых бригад. Но главный удар, с фронта, наносили именно катуковцы. Именно им предстояло уничтожить немецкие танки, защищавшие Скирманово, подавить пулемёты, миномёты, артиллерию и ворваться в село.

Дальше в дело должны были вступить мотострелки: они очистят село от остатков немецкого гарнизона и займут высоты. К сожалению, броневых сил у бригады было не так много, на ходу всего семнадцать боевых машин: два тяжёлых КВ, девять средних Т-34 и шесть лёгких «бэтэшек». Остальные танки были или безвозвратно потеряны, или ещё находились в ремонте.

Танковый прорыв решили поддерживать огнём трёх дивизионов гвардейских реактивных миномётов, «катюш». Они могли уничтожить всё, что попадало под их залп: людей, бронетехнику, артиллерию, укрепления. Длинные красные стрелы дружно взлетали в небо с тонким, протяжным «пи-и-и-у-у-пи-и-и-у-у» и резко падали вниз, выжигая целые гектары. После такого удара на земле оставались лишь чёрные обгорелые скелеты немецких танков и машин, разбитые артиллерийские орудия, сотни исковерканных, разорванных, обугленных человеческих тел. Хотя иногда даже этого от людей не оставалось – сгорали дотла. А в воздухе ещё долго потом висел смрадный, удушливый запах смерти…

* * *

Задача, поставленная перед ротой Кости Чуева, была простой и понятной: выбить гитлеровцев с восточных окраин Скирманова. Атаковать следовало только по фронту – иного пути не было: слева и справа – глубокие овраги, заполненные снегом, никак не пробиться. Зайти же с тыла тоже не получалось – слишком уж далеко. Как ни крути, что ни придумывай, а вариант, по сути, имелся только один – в лоб, нагло, надеясь лишь на свою броню, манёвренность и скорость.

Разумеется, атаковал Костя не один, а вместе с другими танками. Три его «тридцатьчетвёрки» (одна всё ещё находилась в ремонте – полетела трансмиссия) лишь начинали бой, главной задачей было выявить огневые точки противника, а уничтожать их будут два тяжёлых КВ, идущие следом (это первый эшелон атакующих). Именно «Ворошиловым» поручалось одним мощным ударом прорвать немецкую оборону и открыть путь машинам капитана Гусева (это второй эшелон). А за ними вплотную пойдут «бэтэшки» и «тридцатьчетвёрки» старшего лейтенанта Александра Бурды и мотострелки (третий эшелон).

Чтобы отвлечь внимание гитлеровцев, не дать им подтянуть резервы, 16-я армия одновременно наносила два фланговых удара: 27-я и 28-я танковые бригады вместе с ополченцами Чернышёва атаковали ещё с двух направлений, связывая противника боем.

«Тридцатьчетвёрки» Кости Чуева замерли на опушке небольшого соснового леса. До цели, восточной окраины Скирманова, было совсем близко – чуть более километра, но его ещё следовало пройти – через чистое, снежное поле. Ноябрьское утро выдалось неожиданно ясным и солнечным – совсем не таким, как во все предыдущие дни: мрачные, серые, пасмурные, с переменными дождями и мокрым снегом. Небо радовало на редкость чистой, прозрачной голубизной, ярко светило, но не грело зимнее солнце. «Эх, в такую погоду бы – и на лыжах, – думал Костя, – пробежать километров десять-пятнадцать, глотнуть полной грудью свежего морозного воздуха!» Но эта возможность, скорее всего, представится ему только после войны…

Бой, как всегда, начала артиллерия: глухо забили наши полковые пушки, и на окраине снежного поля появились первые белые фонтаны. От орудийного гула заложило уши, откуда-то сверху посыпались на машины сухие ветки и жёлтая хвоя. Экипажи пока терпеливо ждали – время не настало.

Внутри «тридцатьчетвёрок» было холодно – мороз за ночь выстудил стальные коробки, и снаружи был уже приличный минус. И не повернёшься ведь никак, не погреешься, руками-ногами не помашешь – места совсем нет. Наконец артобстрел закончился, по рации передали приказ Михаила Катукова: «Всем вперёд, в атаку!». Первыми, как и было условлено, на белое поле вылетели «тридцатьчетвёрки» Чуева. Шли нагло, в лоб, напролом, сознательно подставляясь под вражеские выстрелы. Машины грозно ревели и лязгали гусеницами, за кормой вился на морозе сизый дымок…

Ответ немцев не заставил себя долго ждать: откуда-то от крайних изб забухали пушки, затем дружно заработали миномёты. Костя всё подгонял и подгонял своего мехвода Ивана Лесового: давай, выжимай, сколько можешь! Через несколько минут стало понятно, что по «тридцатьчетвёркам» бьют не только немецкие противотанковые пушки, но и тщательно спрятанные где-то на окраине панцеры – их глухие протяжные выстрелы ни с чем не спутаешь! Так где же они? Ага, вон там: два слева и справа, закопаны в землю, ещё столько же, если судить по вспышкам, стоят в соседних амбарах, ведут огонь через окна-амбразуры. Неплохо придумано – стены толстые, бревенчатые, легко примут на себя удар бронебойного снаряда…

Вскоре в дело вступили и немецкие пулемётчики – застрекотали сразу из нескольких мест. Гитлеровцы стреляли из всего, что только имелось, пули звонко, противно щелкали по башне и корпусу. К счастью, прочной 45-мм броне они не были страшны… Опытный Иван Лесовой кидал танк то влево, то вправо, уклоняясь от главной опасности – прямых артиллерийских попаданий. Немецкие бронебойные болванки чиркали по башне, потом, срикошетив, со звоном отлетали куда-то в снег, который из чистого и белого вскоре стал грязно-серым, исчерченным гусеницами, изрытым чёрными, дымящимися воронками.

«Короткая!» – крикнул Костя и слегка толкнул носком сапога мехвода Лесового, тот резко остановил машину. «Тридцатьчетвёрка», качнувшись пару раз вперёд-назад, встала. Костя показал кулак заряжающему Борису Локтеву: значит, бронебойный. Надо сначала разобраться с зарытыми панцерами, они мешали прорваться в село. Борис кивнул и со звоном закатил снаряд в казённик – готово, командир!

Костя припал к орудийному прицелу. Он метил в «тройку», спрятанную по самую башню в землю примерно в полукилометре. Надо расчистить себе путь. Совместил марку прицела со лбом панцера, потом нажал ногой на педаль внизу – выстрел! Орудие отрывисто бабахнуло, Т-34 слегка присел на гусеницах, тяжёлая чушка полетела в Pz.III. Удар! От лобастой, почти квадратной башни брызнули во все стороны яркие красно-жёлтые искры. Но броню снаряд не пробил, болванка лишь срикошетила.

– Влево! – крикнул Костя Лесовому и толкнул в плечо ногой. – Уводи!

Мехвод и сам знал, что пора убираться: налёг на рычаги, и Т-34 со стальным скрежетом и металлическим стоном рванул с места. Очень даже вовремя: через пару секунд позади него встал высокий чёрно-красный фонтан – в дело включилась более серьёзная артиллерия. Это, если судить по звуку, стреляли 10,5-см немецкие полевые гаубицы, довольно опасные для любого советского танка.

Даже прочнейшая сталь КВ не могла выдержать их попаданий, что вскоре подтвердилось: один из «Ворошиловых», идущих вслед за Костиными «тридцатьчетвёрками», получил под башню снаряд и загорелся. Прочнейшая броня выдержала много попаданий, но это оказалось роковым, последним. У КВ заклинило люк, вылезти на броню и сбить пламя оказалось невозможным, экипажу пришлось срочно эвакуироваться – огонь пробирался уже внутрь, грозил боеукладке. Ещё минута-другая – и рвануло бы…

Второй «Ворошилов» и две Костины «тридцатьчетвёрки» всё ещё сражались, продолжали атаку – упрямо шли вперёд, несмотря на бешеный огонь немецких орудий. Снова команда «Короткая!» – и Костя припал к прицелу, наводя орудие на всё тот же зарытый в землю немецкий танк.

Надо было непременно сжечь его – стоит прямо на дороге, как говорится, не обойти, ни объехать. Спрятался в своей яме, одна только башня торчит. И хищно поводит из стороны в сторону стволом-«хоботом», выискивая цель. К счастью для Кости, густой дым от загоревшихся изб и сараев закрывал немцу обзор, мешал точно ударить по Т-34. А Костя немца уже выцелил: чуть-чуть поправил наводку, чтобы снаряд лёг в нужное место, и снова нажал ногой на педаль. На это раз выстрел был удачным – чушка наконец-то пробила броню «тройки», и та загорелась.

Из танка, как тараканы, полезли члены экипажа в чёрных комбинезонах, и тогда стрелок Миша Малов дал по ним злую, короткую очередь – двоих срезал начисто, одному, кажется, удалось уйти.

Остальные двое нырнули обратно внутрь – спасаясь от смертельных очередей. И погибли: ещё минута – и Pz.III взорвался. От детонировавшего боекомплекта его сначала слегка подбросило вверх, приподняло (даже гусеницы провисли), а затем тяжело шлёпнуло о землю. И он буквально развалился на части.

Костя не стал ждать, пока гитлеровцы придут в себя, рванул дальше. Стоять во время боя смерти подобно, нужно активно маневрировать. На злобно тявкающие маломощные 37-мм Pak.35/36 он даже внимания не обратил – не пробить его толстой брони, значит, неопасны. Его главной целью был следующий танк – спрятавшийся в амбаре. Уничтожит его, и тогда дорога на Скирманово открыта.

В принципе, он свою задачу уже выполнил – выявил немецкие батареи и пулемёты, по ним теперь работают танки капитана Гусева и старшего лейтенанта Бурды. Уцелевший КВ тоже активно помогал – бил по передовой линии, добивал последние огневые точки противника, крушил укрепления. Вверх летели куски дерева, части орудий и миномётов, разорванные тела… Тяжёлая немецкая артиллерия, немного постреляв, почему-то замолкла – наверное, экономила боеприпасы. Костя Чуев (да и все в бригаде) знали, что со снабжением у немцев не очень, они остро нуждаются в снарядах, особенно для тяжёлой артиллерии. Вот и приходилось беречь заряды. В любом случае это играло на руку советским танкистам: «тридцатьчетвёрки» уже практически ворвались в село. Ещё одно, последнее, усилие…


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 4.2 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации