Текст книги "Тринадцатый свиток. Том 1"

Глава IX

В замке намечалось время перемен. Эти перемены устраивали не всех. На глазах у разбойников их логово превращалось чёрт знает во что! Сеньор возомнил себя важной персоной, драки прекратились, за всё это время никого не ограбили. Разбойники скучали без крови и жаждали новых приключений. А тут каждый день приезжали неизвестные люди, что-то обсуждали с Сеньором, пировали и уезжали под утро, нагруженные какими-то свертками. Тощий всё время где-то пропадал и стал ещё более тощим.

Я почти все время проводил с Сеньором, ему требовалось множество писем. Он обзаводился новыми связями, подкупал чиновников и вел целенаправленную работу по получению титула барона и официальному оформлению земель Хозяина.

Разбойники изнывали, находясь не у дел, и кое-кто стал роптать. Из замка никого не выпускали. Ни один человек не мог выйти за ворота без специального разрешения Сеньора. Сеньор выпустил из клеток измученных неволей рыцарей. А за это они стали обучать воинскому искусству его людей. Это новое занятие успокоило разбойников, но ненадолго.

В один из обедов, когда разбойники уже собрали было делегацию, чтобы идти к Сеньору, он, как всегда хорошо осведомлённый обо всем, опередил их. Подойдя к столу, он сел вместе со всеми и предложил разбойникам высказаться.

С нескольких сторон раздались возмущенные голоса: «Сколько мы можем сидеть взаперти?! Почему не ходим больше на дело? Что происходит?». И зазвучали требования отпустить всех из замка, чтобы каждый смог найти себе новую шайку или начать свое дело.

Дав разбойникам выпустить пар, Сеньор сказал: «Теперь послушайте меня. Я знаю намного больше, чем вы предполагаете. Я знаю то, что творится в городе и в стране. Я знаю, как сейчас ужесточаются наказания за разбой и грабежи. В страну приходит сильная власть. Пока мы сидим здесь, на этой земле, не зная, кто здесь хозяин, Франция или Англия, мы можем недолго, очень недолго погулять на большой дороге. А что дальше? Ну хорошо, ограбим мы ещё кого-нибудь раз-другой, но потом нас всё равно поймают и отправят на виселицу или костёр. А сейчас у нас есть возможность изменить свою жизнь. У нас есть замок, земли, у каждого из вас есть кое-что за душой. Вы можете составить армию, служить мне и ещё получать деньги. Мне не нужны другие люди, я знаю вас много лет и видел всех в деле. Но если кто-нибудь из вас захочет уйти, то должен будет оставить свою долю взамен себя. Потому что мне нужны люди, и я должен буду их купить. Я даю вам на раздумье три дня».

Приумолкнувшие было разбойники, вдруг разом все заговорили, закричали.

– Я сказал три дня, – повторил Сеньор и ушёл в донжон.

Три дня я наблюдал различные сцены, происходящие во дворе замка. Разбойники группировались то в одном, то в другом месте. Некоторые возмущенно кричали о том, что Сеньор не оставил им выбора. Или оставляй свою долю и иди нищим, или оставайся и служи ему!

Одни подбивали других воспротивиться воле Сеньора и, силой забрав свою долю, уйти. Кое-кто даже хотел физически устранить его, пока он не превратил всех в рабов. Другие решили подождать. Третьи хотели остаться. Четвёртым было без разницы кому служить, хоть Сеньору, хоть Папе Римскому, хоть черту лысому. Всё одно, на их шеях будут кататься. В общем, единого мнения не было.

Ночью на второй день произошла попытка прорыва из замка группой наиболее недовольных разбойников. Но стража была наготове и их уже ждали. Расправа была беспощадной. Сеньор оставался тем же безжалостным разбойником, признававшим только силу.

Утро третьего дня, яркое, полное заливистых трелей влюблённых пичужек было прекрасно. Теплый ветерок обвевал невыспавшиеся лица разбойников, пришедших на завтрак. Никто уже не роптал. Сеньор победил.

Некоторое время спустя, Сеньор, сидя в зале, принимал разбойников и разговаривал один на один лично с каждым. Потом определял ему круг обязанностей, жалование. По-отцовски расспрашивал о том, какие мечты каждый лелеет. Я только диву давался, откуда он знает подход к каждому персонально.

С одной стороны я понимал, что на пути к достижению своих целей он не остановится ни перед чем. С другой стороны, умный и тонкий подход к людям, мастерство использования кнута и пряника просто поражали. Я сравнивал его с Хозяином, и не всегда образ Хозяина выигрывал, хотя он, бесспорно, был честный и прямой человек и был неспособен на интриги и подлость. Его друзья были ему преданы, и он был предан своим друзьям. А Сеньор был отличный манипулятор, но сомневаюсь, что он имел хоть одного настоящего друга.

Тощий получил повышение, став одним из личных помощников Сеньора. Были ещё трое других, каждый был честолюбив, беспринципен и коварен. И тут владелец замка не изменил себе, умно расставив людей, которые никогда не смогли бы объединиться против него в силу своих амбиций.

В числе прочих недостатков в замке разбойниками указывался недостаток женщин. Я не сильно страдаю в отсутствие женского пола, но даже мне это было заметно. Для Сеньора настало нелёгкое время. Судя по всему, он не доверял женщинам вообще и боялся, что они смогут расшатать дисциплину в замке. Это было резонное опасение. Я помню, как постоянно дрались наши солдаты из-за кухарок и служанок. Не было недели, чтобы кто-нибудь не пострадал за любовь. Хозяин также частенько был третейским судьёй в конфликтах, разбирая любовные многоугольники. Недостаток женщин был серьёзной проблемой. И Сеньор решил её оригинально.

В один из вечеров в замке открылись ворота и впустили подводу, на которой сидели красавицы. Радости разбойников не было предела. Красотки моментально были разобраны по казармам и весёлые визги раздавались оттуда до утра. Разбойники, соскучившиеся по женской ласке, были щедры, и жрицы любви уезжали весьма довольные.

Это простое решение позволило Сеньору убить двух зайцев и не иметь женщин в замке, и удовлетворить все потребности мужского населения, раз в неделю привозя любвеобильных красоток. В замке налаживалась жизнь, все вставало на свои места. Гарнизон занимался с утра и до вечера под руководством рыцарей, становясь хорошо организованной силой. Лошади выводились на луга и паслись там, на зелёной траве. Кухня продолжала работать под руководством повара, всё так же обвешанного ножами. Кузнецы гремели железом в кузне. Я продолжал свою бумажную работу.

Несколько последующих дней Сеньор ходил озабоченный, замок готовился к визиту важных гостей. Это были высокие чины, которых Сеньор пригласил погостить и завязать официальное знакомство. Один из них был не прочь получить мзду за официальное подтверждение права собственности Сеньора на самом высоком уровне. Со вторым была большая проблема, потому что он свято придерживался кодекса чести, и купить его было невозможно. Его можно было только обмануть. Сеньор собирался выдать себя за брата погибшего Хозяина. Были приготовлены все документы, подтверждающие родство и отсутствие других претендентов.

В замке всё сияло красотой и благополучием. Но тут вдруг поступила информация, что правдолюбивый чин очень серьёзно относится к семейным людям и не доверяет одиноким. Сеньор хотел было сказать, что его жена якобы умерла, но первый чиновник сказал ему, что уже проинформировал спутника о том, что Сеньор женат. Уж очень хотелось ему получить обещанный ему богатый подарок. Это была решающая битва Сеньора, после которой он мог бы вздохнуть свободно и полностью владеть всем, что, по его мнению, было послано ему Богом.

И к вечеру этого же дня в замке появилась новая хозяйка. Она была молода и красива. Сразу было видно, что девушка была благородных кровей. В том, что её привезли против её воли, не было никакого сомнения. Её глаза были на мокром месте. Я видел, что Сеньор обхаживает её, запугивая и уговаривая. Она только качала головой, а потом отворачивалась, чем ввела Сеньора в неописуемую ярость.

Он быстро удалился в свою комнату, за ним побежали его помощники. Я впервые услышал, как Сеньор умеет кричать. Он осыпал проклятиями Евин род, тупой и коварный, называл девушку упрямой ослицей, избил Тощего, подвернувшегося под руку. Было слышно, как заместители уговаривают его хором. А он отвечал, что если приведут простолюдинку, то чиновник раскусит её в один момент, и всё пойдёт прахом. Наконец он вышел, бледный и спокойный, и отправился опять к девушке, чтобы уговорить её исполнить роль хозяйки, пока высокие чины не уедут. Всего день или два. Но девушка закусила удила. Была затронута её честь, и люди Сеньора насильно привезли её в замок. Этого она не могла ему простить. Она стала говорить, что никогда не стала бы, даже и на один день, женой «мужлана». А то, что он «мужлан», она даже и не сомневается, и это видно всякому с первого взгляда!

У меня захватило дух от такой дерзости. Это был для Сеньора удар ниже пояса. Он, несомненно, был неграмотный, но сообразительный простолюдин, искусно маскирующийся под нобля[5]5
  Нобль (лат. noble) – благородный человек высшего сословия.


[Закрыть]. Хотя, если честно, я видел и среди герцогов таких неотёсанных типов, что какой-нибудь пастух выглядел бы рядом с ними изысканным дворянином. Так что девушка была не права. И тем более не права, что задела Сеньора за живое. А это было опасно. В чём упрямица немедленно убедилась. Он велел бросить её в темницу. Я думаю, что девушка уже пожалела о своих словах, но природная гордость или упрямство не позволили ей остановить процесс. Таким свирепым Сеньора я никогда ещё не видел. Он просто метал молнии, как Зевс. Никто и никогда не видел его с женщинами, принадлежащими к высшему сословию. Он их боялся и поэтому ненавидел. И, как следствие этого страха, все время получал от них щелчки по носу.

Нужно было срочно что-то решать, и тут откуда-то выполз побитый Тощий и стал что-то наговаривать на ухо Сеньору. Тот слушал и морщился, затем махнул рукой, мол, давай, что уж поделать. Тощий понёсся вниз, и через мгновенье раздался топот копыт его тощего жеребца.

Незаметно опустилась теплая ночь. Я сидел в своей «паучьей норе», разбирая толстый свиток, содержащий большое количество интересной информации. Засидевшись по своему обыкновению почти до самого утра, я уловил в ночной тишине топот несущихся к замку лошадей. В ворота въехала карета, которую сопровождал Тощий. Его конь шатался от усталости. Судя по всему, ему пришлось съездить за кем-то в город. Мне стало любопытно, что за персона находится в карете, и мне пришлось спуститься к окошку, находящемуся как раз над входом в донжон. Карета подкатила к самой двери, Тощий распахнул дверцу, и оттуда вышла…Фарфоровая Женщина! Она вышла с достоинством королевы. Карета покачнулась, выпуская второго пассажира. И за ней, согнувшись, выбрался Крысообразный. Моё сердце забилось так сильно, что пришлось приложить руку к груди, чтобы унять его.

Я вернулся в «паучью нору» в самом скверном расположении духа. Она наверняка узнает меня, когда увидит, и обязательно расскажет Крысообразному. Что может последовать за этим, я даже и представить не мог. Я впал в панику, и даже появилось желание бежать. Но потом я решил, что лучше будет сказаться больным, чтобы не попасться на глаза Фарфоровой.

Вряд ли я мог понадобиться Сеньору, по крайней мере, первое время, пока он будет пускать пыль в глаза высоким гостям. Приняв такое решение, я немного успокоился. В комнату ввалился усталый, но гордый собой Тощий. Забыв, что мы с ним враги, он принялся расхваливать себя за сообразительность. Помощники Сеньора, его соперники, привезли эту кичливую выскочку, которая чуть не испортила всё дело, но он вспомнил об одной чудесной и очень красивой женщине, которая способна заткнуть за пояс любую баронессу. Уж она-то дело не испортит! «Да и мне лучше будет, потому что Сеньор всегда отблагодарит!»– с этими словами он бухнулся на свою лавку и захрапел.

Я проворочался всю ночь, не мог найти себе места и утром чувствовал себя совсем разбитым. Поэтому мне было легко изобразить больного, и, едва Тощий открыл глаза, я стал стонать. Он повернул голову, вопросительно глядя на меня. Я рассказал, как плохо себя чувствую и совсем не могу встать, на что он, ухмыльнувшись, посоветовал мне намазаться волшебной мазью.

В ответ я застонал ещё громче и повернулся к стене. В помещение вошёл один из помощников Сеньора и позвал нас к нему. Тощий ответил, показывая на меня, что Монах прийти не может, он заболел. Я подтвердил его слова протяжным стоном. Они ушли, и я побежал к окну.

Во дворе началась обычная утренняя кутерьма. В замок въехала подвода с какими-то людьми, которые, живо спрыгнув с подводы, принялись распаковывать и тащить в донжон какие-то корзины и свёртки. Один свёрток раскрылся, и я увидел фрукты. Значит, это были повара. Ну конечно, наш разбойничий повар не смог бы приготовить что-нибудь изысканное для господ. Он умел готовить только простую пищу.

Погода сегодня не радовала. Утро было серое, и мелкий дождик срывался с небес, а я молил Бога, чтобы началась буря и важные персоны, которых все ожидали, были унесены на край света!

На пороге появился Сеньор, держащий под руку Фарфоровую женщину. Крысообразный бежал рядом, поглядывая искоса то на парочку, то на шествовавших рядом помощников с расфуфыренным Тощим во главе. Казалось, что его беспокоят конкуренты, способные отвратить от него сердце красавицы.

Фарфоровая выглядела, как настоящая баронесса. Прекрасная дорогая одежда подчеркивала её женственные формы и оттеняла матовой белизны лицо. Парчовое блио темного золота с коричневыми орнаментами обтягивало грудь. Рукава, перевязанные золотой тесьмой, и широкий пояс на талии были из коричневого атласа. А тонкая золотая цепочка обвивала тело от груди и до пят. На белой шее блистало дорогое колье, на пальцах – кольца. В маленьких розовых ушках покачивались тяжелые золотые серьги. Каштановые волосы были стянуты золотым обручем.

И вся она походила на прекрасную ночную бабочку, которые иногда прилетают на огонь свечи, блестя золотистой чешуёй. Разбойники разинули рты! Такие женщины обитают только во дворцах, на недосягаемой для простого смертного высоте. К ним даже нельзя приближаться, как к богиням. А тут Тощий совсем рядом с ней семенит, заглядывает в глаза. Да и остальные тоже приосаниваются, пытаясь понравиться красавице. А что тут забыл наш Крысообразный? Этот урод только портит всю картину. Видя ухищрения свиты, Сеньор слегка нахмурился, и все отстали на шаг.

Сеньор с Фарфоровой Женщиной составляли очень красивую пару. И я думаю, что высокие гости останутся довольны. Сеньор продолжал показывать своей спутнице крепость. Подвёл к столу, за которым обедали разбойники.

Те приумолкли и постарались не так громко чавкать. Повар расплылся в улыбке, подростки глазели на неё, открыв рот, как на диво. Сеньор был доволен таким эффектом. И повёл даму снова в донжон, чтобы обсудить линию поведения. Фарфоровая женщина, несомненно, бывала в лучших домах и сумела нахвататься там изысканных манер, и даже пристальный взгляд не отличил бы её от обитательницы шикарного дворца. Свита держалась позади, ещё дальше за ними шёл Крысообразный, злобно поглядывая по сторонам. Вся группа вошла в донжон.

Сеньор показал ей все помещения, супружескую спальню, куда они должны будут уходить для сна и откуда появляться в полном параде на следующий день утром. Множество прекрасной одежды было предложено Фарфоровой на выбор, чтобы поразить нарядами гостей. А украшения Сеньор подобрал и принёс лично, не дозволяя её жадным глазам обшаривать сундуки с драгоценностями.

Любопытная дама, пожелала узнать:

– А что находится в капелле?

– Там ещё ничего не готово, – ответил хозяин замка, однако повёл её осмотреть капеллу.

Там она захотела заглянуть в «паучью нору», и Тощий гостеприимно распахнул дверь. Гостья вошла и увидела лежащего меня на лавке, укрывшегося плащом до самого носа и издающего невнятные стоны.

– Кто этот больной? – поинтересовалась она.

– Это секретарь, Сеньора, Госпожа, но он сейчас болен, – ответил Тощий.

– А что с этим бедняжкой?

– О! Он очень много читал, вот и заболел, – засмеялся мой сосед.

– Да, читать очень вредно, лучше посвятить это время развлечениям. Желаю вам скорее выздороветь, милый, – обратилась ко мне она.

Я застонал как можно натуральнее. Сопровождаемая угодливым Тощим, гостья вышла. Я отёр пот со лба. Надеюсь, они не заставят меня выйти к ним, пока важные гости не уедут восвояси. Меня надолго оставили в покое. Я видел через окно, как прибыла карета с высокими гостями, сопровождаемыми собственной охраной. Гости вышли и были встречены Сеньором с Фарфоровой Женщиной, исполняющей роль жены. Она приковала их взгляды, и, очарованные её красотой и богатым нарядом, оба гостя буквально засыпали её комплиментами. Всё шло по плану.

С удовлетворением оглядевший образцово убранный двор со стоящими там и сям стражниками в сияющих латах, Сеньор повёл гостей в донжон. Что происходило дальше, я не могу сказать. Но наверно, пока гости светски беседовали с гостеприимной хозяйкой и немногословным Сеньором, повара завершали приготовление изысканных блюд. Прислуга подавала на стол добытую на охоте косулю, зайцев, перепелов, которые хотя и не были такими вкусными, как осенью, но зато поражали количеством и различными соусами. Целое блюдо печёных цыплят, благоухающих специями и истекающих жиром. Принесли сыры и ещё тёплого, восхитительно пахнущего хлеба. Свежую рыбу, выловленную в прудах Сеньора, а также копчёную и солёную морскую рыбу. Пышущие жаром пироги с начинками мясными, рыбными и фруктовыми.

Большие бутыли отличного вина, наливаемого слугами в красивые, инкрустированные драгоценными камнями кубки, из которых не стыдно пить и королю. И ещё много всякой всячины, вкусные запахи от которой достигали носа разбойничьего повара, околачивающегося возле кухни и страдающего от уязвлённого самолюбия.

Пир продолжался до позднего вечера с краткими перерывами, во время которых гости выходили подышать свежим воздухом во двор. Их уже поддерживали слуги, так как ноги, отягощённые вином, заплетались и отказывались идти прямо. Но Сеньор не был пьян, как и Фарфоровая Женщина, лишь слегка возбуждённая и разгоряченная капелькой вина, пить которое Сеньор ей запретил под страхом жестокой кары.

Тощий и помощники также были трезвы, как стеклышко, надеясь наверстать своё после того, как важные гости уедут. Крысообразного нигде видно не было. Судя по всему, отношения между хозяевами замка и гостями наладились. От души наевшиеся и напившиеся, они отправились спать на мягких специально приготовленных для них кроватях с балдахинами, каждый в свою комнату.

Услышав шаги Тощего, я прыгнул на свою лавку и, закрывшись плащом, притворился спящим. Мой сосед, раскидывая по комнате одежду, участливо спросил: «Ты там часом не издох ещё? Нет? Вот и зря! Но ты всё равно сдох бы от зависти, если б увидел, что мы ели и пили с гостями Сеньора. И какая женщина была с нами за столом! Какая же она красавица! А как она умеет держать себя, словно придворная дама или сама королева! Эти два старых пня просто влюбились в неё! Ну ничего, завтра Сеньор обстряпает свои делишки, и заживём!» Тощий ещё кружил по комнате, мурлыкая что-то себе под нос, потом затушил свечу и, похрустев костями, заснул.

А мне не спалось. Завтра Сеньор подпишет бумаги, которые подтвердят его владение замком и обширными землями. И он останется здесь жить и править. А что будет с женой и детьми Хозяина, когда они захотят предъявить свои права на эту собственность? Я представил эту ситуацию и понял, что это будет смертельно опасно для их жизни. Сеньор ни за что не отдаст земли их законному владельцу. Их забрать можно будет только силой, а такой силы у жены хозяина и двух малолетних детей, конечно, нет. Я вздохнул и повернулся на другой бок.

Но мне, собственно, какое дело до этого? Наверное, эта ситуация угодна Богу, раз он позволил Сеньору оказаться здесь в нужное время, когда никто не мог защитить крепость от вторжения. Да и Сеньор – персона уж очень подходящая на роль хозяина замка. Кто ещё мог бы править здесь? Жена Хозяина? Да без хорошо вооруженного гарнизона здесь делать нечего, и у неё так же легко смогут отобрать этот замок, как легко вырвать игрушку из руки ребенка.

А как же драгоценности, спрятанные в замке и предназначавшиеся семье хозяина?! Как же библиотека?! Я даже сел на постели. Я, и только я один знаю, где они находятся, и сказать эту тайну я смогу только семье Хозяина. А вдруг со мной что-нибудь произойдёт? А вдруг я заболею или что-нибудь случится с памятью, или просто не смогу сообщить им?

Я знаю, что надо сделать. Надо записать это, но записать не просто так, чтобы каждый, кому попадет эта запись, смогли найти эти сокровища. А зашифровать, чтобы это смогли понять только кто-то из семьи хозяина. Но как они смогут узнать об этой записи? Это был очень важный вопрос, от которого, может быть, зависела жизнь других людей. К тому же я обещал. А я привык держать слово. Думай, голова, думай…

Продолжая ворочаться, я опять не мог заснуть. Я боялся, что завтра Сеньору может понадобиться моя помощь, и мне придётся спуститься вниз, чтобы исполнить свою работу. Терзаемый страхами, я всё же забылся тревожным сном. Мне опять приснился тот же сон, который я видел на пути в город. Разбойники, которые гнались за мной, а я не мог от них убежать, увязнув в болоте. Красивая, болезненно худая женщина, протягивающая мне руку помощи и вытаскивающая меня из болота. Я снова чувствовал её странно сухую и гладкую кисть, которая превращалась в свиток с красной линией. И мы держали этот свиток с двух сторон, как будто были им связаны. Странные рисунки, в виде спиралей, кругов и пересекающихся линий. Текст, прочитав который, знание, глубокое, как океан, открылось мне, и я прикоснулся к Истине. И радость от того, что опять обрёл потерянное…

Видимо, во сне я стонал или разговаривал, потому что Тощий кинул в меня чем-то тяжелым, и я проснулся, оставаясь ещё под впечатлением сна и тщетно удерживая обрывки, которые таяли, как утренний туман на солнце.

Открыв глаза, я вспомнил, что продолжаю болеть и опять взялся стонать, чем разозлил проснувшегося Тощего, злобно заворчавшего на меня: «Нет, вы посмотрите на него! Спал – стонал, проснулся, опять спасу от него нет, вот ещё, подселили змея подколодного!». Потом, вспомнив, что его ждёт сегодня ещё один день в обществе красивой женщины и вкусные яства, настроение его улучшилось. И он снова принялся рыться в вещах, подбирая модный гардероб, в котором сам считал себя неотразимым.

Решив усилить впечатление о моей мнимой болезни, я стал просить: «Пить…пить…», о чём тут же пожалел, потому что со сладострастным видом Тощий вылил кувшин воды, прямо на мою голову. Сопроводив это словами: «Может, хоть сейчас ты заткнёшься!». Я стал вытирать лицо, а он ни разу больше не посмотрел в мою сторону. Одевшись в совершенно не подходящие по цвету одежды, делавшие его похожим на фазана, и исполнившись уверенностью, что никакая женщина не устоит перед его чарами, он хлопнул дверью и потопал по лестнице вниз.

Сегодня гостей было решено взять на прогулку по окрестностям, и после обильного завтрака, включающего в себя также молоко и сырые перепелиные яйца, дабы прийти в себя, вся компания отправилась осматривать владения Сеньора. Важные гости выглядели помято, но были довольны обходительными хозяевами, вкусной едой и хорошей погодой.

Фарфоровая женщина сияла очарованием. Сегодня она была в шелковом синем блио, вышитом серебром. Из-под него виднелись ослепительно белые с красными узорами рукава нижней рубашки. Сверху был накинут белый, подбитый мехом короткий плащ с серебряными пуговицами. Одежда Сеньора была сегодня в коричневых и зелёных тонах, только богато вышитая рубашка была белой.

Да и гости принарядились, желая блеснуть перед прекрасной хозяйкой замка. Один был одет в пурпурное узкое блио с белой рубашкой и синим плащом, украшенном на плече большой золотой застёжкой, и пурпурной тонкой кожи сапогами, а другой в строгое черное, но дополненное фиолетовыми и желтыми полосами, под стать прекрасным черным сапогам с такой же отделкой.

Я не говорю о сопровождающих, среди которых самой яркой птицей выделялся Тощий. Красота и смешение красок заставило меня уделить столь большое внимание их костюмам. Я с тоской посмотрел на свою мокрую рясу, кроме которой я не имел ничего. Потом вспомнив о деньгах, лежащих в сундучке на башне, и у меня потеплело на душе.

Пока никого не было в замке, я решил проверить потайную комнату, где располагалась библиотека. Войдя в большой камин, я повернулся направо и, присев, нажал сверху на выступающий камень, который был одним из многих повторяющих рисунок на отделке камней. Раздался скрежет, и стена ушла внутрь, освобождая проход. Он был не большой, но если слегка нагнуться, можно было пройти туда без особого труда. В библиотеке все было на своих местах. Я прошёлся мимо полок, потрогал знакомые манускрипты. Я подумал, что надо бы смазать дверь, потому что скрежет мог привлечь чьё-нибудь внимание, если мне когда-нибудь понадобится воспользоваться хранилищем.

Дверь имела хитроумное строение, и я потратил много времени, чтобы найти механизм, издающий скрежет. Наконец я нашёл его и, обильно смазав маслом, проверил дважды действие двери. Всё работало бесшумно. Я удовлетворённо потёр руки и увидел, что здорово наследил перед камином. Подобрав одну из брошенных моим соседом рубах, я принялся оттирать плиты возле камина, потом обнаружил, что чисто вытертый пол разительно отличается от остального, и бдительный взгляд мог легко заметить разницу. Это добавило мне работы, но я успешно справился, «заметая следы».

Я так увлекся, что не заметил, что все вернулись и по лестнице раздавался уже топот Тощего, возвращавшегося в «паучью нору». Я быстро затолкал грязную рубаху Тощего в кучу одежды и немедленно запрыгнул на лавку, натянув свой плащ до самых глаз.

Тощий вошёл и, чертыхаясь, стал возиться с завязками и застёжками одежды. Потом принялся рыться в своих вещах, раздумывая, что бы такого надеть к торжественному обеду, так как вот-вот произойдёт важное событие, и надо выглядеть достойно. Тут он добыл из недр сваленных в кучу вещей свою грязную и помятую рубашку и с удивлением воззрился на неё. «Где это я так успел изваляться? Вроде же не пил вина вчера…» – спрашивал он себя, но тут снизу раздался голос одного из помощников Сеньора: «Тощий, ну где тебя черти носят, ты что, хочешь заставить Сеньора ждать?!».

Искра только что родившейся догадки погасла в голове Тощего. И он с быстротой, достойной влюблённого кролика, принялся натягивать на себя брэ и рубашку, потом полосатые шоссы с блио, которое было цвета персика с красными клиньями, вставленными спереди, он наступил на шоссы и едва не упал. В конце концов, он вывалился из двери, натягивая на ходу красные туфли. Прогрохотав по лестнице, он затих вдали. Только я хотел пойти понаблюдать за ситуацией из окошка над входом, как услышал, как Тощий бежит обратно. Ворвавшись в комнату, он срывающимся от быстрого бега голосом закричал: «Сеньор сказал, чтобы ты живой или мёртвый оделся и шёл вниз, и без разговоров! Всё!» и он захлопнул дверь. В моей голове настала полная тишина. Потом мысли заметались, как овцы в горящем хлеву.

Отказаться я не мог, понимая, что мне же будет хуже. Придя в зал, я неизбежно привлеку внимание Фарфоровой женщины. И она узнает меня. А вдруг не узнает? Я ведь не какой-нибудь красавчик, вроде Тощего или Крысообразного, чтобы запасть ей в душу. Плохо, что тогда, когда мы виделись, я тоже был в монашеской рясе, и это сильно упростит дело по узнаванию меня.

«А что, собственно, произойдёт, если Фарфоровая даже узнает меня?» – спросил я себя. И сам ответил.

Она скажет Крысообразному, что это тот человек, за которым она послала слежку, и который привёл преследователя к лачуге в порту, где жили друзья Хозяина. То, что эти друзья были заклятыми врагами Крысообразного и его подружки, я слышал своими ушами. То есть, я тоже становился его врагом вне зависимости, что я знал о нём и его прошлых делах. Письмо, вероятно, они не прочли, но если друзья Хозяина сказали что-нибудь под пытками, то опять крайним оставался я. Что делать?

И я решил выбрать из двух зол меньшее.