Текст книги "Тринадцатый свиток. Том 1"

Глава Х

В зале было жарко натоплено, столы ломились от еды и питья. За столом восседали два гостя, напротив расположился Сеньор с супругой, уже успевшей сменить утреннюю одежду на нежно-розовую, всю в кружевах и тончайшей кисее, с красиво уложенными волосами с вплетённым жемчугом. Охрана сидела поодаль за отдельным столом, не таким шикарным, но с достаточно богатым выбором еды и напитков.

За другим столом сидели помощники Сеньора, бдительно следившие за малейшим его движением и выходившие по его поручениям к поварам, или подгоняющие прислугу. Несколько человек, приезд которых я, очевидно, пропустил, музицировали в углу. Моё появление не осталось незамеченным. Сеньор, скрывая своё удивление, представил меня как своего личного секретаря, который и будет оформлять надлежащим образом все бумаги.

Гости кивнули мне. Я поклонился в ответ. Сеньор предложил мне выпить немного вина, которое, вероятно, ускорит процесс моего выздоровления. Я сел за стол к помощникам Сеньора и наконец решился поднять глаза на Тощего. Его лицо покраснело, как помидор, и глаза вылезли из орбит от моей непередаваемой наглости. Он принялся немедленно, жестоко пинать меня под столом своими красными туфлями, и мне повезло, что они были с мягкими, длинными носами. Не решаясь заорать во весь голос, он издал сдавленное шипение: «Ты-ы-ы-ы, шшшштооо?!»

Дело в том, что я был одет в один из лучших нарядов, который нашёл в груде одежды, вытащенной из его сундука. В довершение всего мою голову венчала праздничная шапель[6]6
  Шапель – праздничная нарядная повязка на голову.


[Закрыть] из золотого шитья с павлиньими перьями, спрятанная Тощим, как козырь для особо торжественного случая.

Когда я увидел своё отражение, то сам сначала не узнал себя, и очень надеялся, что теперь-то Фарфоровая Женщина точно меня не вспомнит. Зато с Тощим у меня предстоял тяжёлый разговор. Мне пришлось сделать невинное лицо и выдержать град пинков, который прекратился только потому, что Тощий начал пинать уже своего напарника, который нечаянно выставил ногу, за что и получил ответный удар, едва не сваливший его на пол вместе с лавкой.

Я увидел, что Сеньор подаёт мне знаки, чтобы я занял своё место. Пройдя через зал к своему столику, я развернул лист с почти законченным текстом, который был составлен нами ранее. Оставалось вписать несколько заключительных фраз, потом имена высоких чинов, подтверждающие подлинность и получить их росписи с именными печатями.

Откуда ни возьмись, опять, как чёртик из табакерки, появился маленький нотариус, который вежливо кланялся, чуть ли не до земли и шаркал маленькими ножками. Гости подошли ближе. По мановению руки Сеньора музыка замолчала и все услышали монотонный голос нотариуса, зачитывающего готовую бумагу. Как всегда, документ изобиловал различными ссылками на уложения, приложения, добавления, названиями законодательных актов, трудно прослеживаемыми связями одного с другим и третьим, и всё это венчалось виртуозным связыванием в узел всех этих составляющих и приглашением поставить подпись Вашей сиятельной рукой здесь… теперь здесь… и печать, пожалуйста. А теперь Вы, уважаемый господин…

Нотариус хорошо знал своё дело, и его вежливый, обволакивающий голос успокаивал всяческие подозрения, поэтому всё было закончено быстро. И гости с хозяевами подняли кубки за успешное окончание дела. Музыка заиграла с новой силой, и успокоенный и расслабленный Сеньор позволил себе наконец выпить от души. Компания предалась веселью. Дело было сделано. Через некоторое время двое помощников внесли два сундука с подарками для гостей.

Один гость улыбнулся, а другой нахмурился, подозревая, что это плата за его подпись на документе. Но тут Фарфоровая Женщина взяла инициативу в свои руки, сказав, что приготовила лично эти подарки для дорогих гостей, чтобы они не забывали их радушный дом и приезжали навестить их ещё. Подозрительный гость, очень дороживший своей честью, успокоился.

Зато при этих словах нахмурился Сеньор. Он рассчитывал отделаться от своей мнимой жены вскоре после отъезда гостей, отослав её туда, откуда привёз её Тощий. Но, видимо, у неё были другие соображения. Сеньор искоса поглядывал на Фарфоровую, но она безмятежно улыбалась и излучала такое счастье, что он подумал, что ошибся, и она просто хорошо играла свою роль.

Тем временем дорвавшиеся до вина помощники Сеньора нагрузились по самые уши и уже не так быстро реагировали на приказы своего хозяина. Они развалились на лавках и толкали друг друга в бок локтями, говоря:

– Теперь твоя очередь идти.

А другой отвечал:

– Нет, твоя, я только что ходил на кухню.

– А я ходил проверить дозорных.

– А я зато ходил распорядиться насчёт вина на ужин.

– Тогда пусть, вон, Тощий пойдёт.

– Вы что, вообще охренели! С какой стати я?!

Так они пререкались, пока перед столом не вырос сам Сеньор. Хмель не сделал его добрее, как иных людей. Наоборот, весь страх, накопившийся за время, пока он ждал подписания бумаг, выплеснулся наружу в виде ярости. Он похватал своих помощников: кого за волосы, кого за шиворот, и вытолкал с проклятьями из-за стола. Все моментально отрезвели и разбежались в разные стороны выполнять приказания Сеньора.

Гости веселились. Фарфоровая заливалась серебристым смехом, строя им глазки. Музыканты заиграли плясовую. У меня кружилась голова от вина. Золотые отблески богатой посуды плясали по стенам. Горела как огонь большая тигровая шкура у камина. Сеньор тоже улыбался, вернувшись с улицы. Повара принесли сладости, которые уже не лезли в горло. Прибежали с виноватым видом помощники, но увидев, что Сеньор успокоился, обрадовались и с новыми силами налегли на вино.

И я с ними, хоть и не любил вина! Даже Тощий стал приятен моему взгляду. Парадный зал кружился вихрем у меня перед глазами. Я с трудом концентрировал взгляд, уговаривая себя, что надо быть внимательным, надо взять себя в руки. И когда я, наконец, зафиксировал взгляд на блестящей ручке двери, вдруг она повернулась, и в зал вошёл… Великан!

Сначала его заметил только я один и, решив, что это винная фантазия, стал трясти головой. Но он не исчезал. Потом его увидели сидящие за столом разбойники и сначала тоже не поверили своим глазам. Тощий застыл с открытым на полуслове ртом. Следом в сторону двери повернулись Сеньор и Фарфоровая женщина, и непонимающим взором уставились на его приближающуюся внушительную фигуру. И последними его заметили гости. Время, казалось, замедлилось.

Я видел Великана в дорожной одежде, с растерянностью смотрящего на всю эту компанию и направлявшегося прямо к столу с гостями. Стражи в дверях стояли как вкопанные. Сеньор воспринял появление чужака в своем замке, как посягательство на его собственность.

Он встал из-за стола и уже открыл рот, чтобы грозно крикнуть: «Ты кто такой, и кто тебя пустил сюда?!», как вдруг со стороны гостей раздались радостные возгласы: «Дорогой граф, как же давно вас не было видно! Ну как ваши дела? Как семья? С чем вернулись из Византии?»

Великан отвечал междометиями и улыбался. Хорошо выпившие гости и хозяева даже были рады новому лицу, но каждый желал узнать подробности его появления здесь. Сеньор решил сделать вид, что так и было задумано. По его знаку принесли новый кубок для гостя. А ничего так и не понявшая, но почувствовавшая какую-то интригу Фарфоровая женщина стала потчевать гостя, надеясь выведать у него побольше.

В зале было жарко, и Великан сбросил с себя плащ, оставшись в дорожной простой одежде. Только большой золотой медальон на цепочке украшал его грудь. Сеньор попросил извинения у гостей и, взяв под руку супругу, вышел с ней в соседнюю комнату. Я наблюдал за Великаном, он выглядел спокойно, выпил два больших кубка вина подряд, потом начал аппетитно есть мясо, отрывая большие куски белыми крепкими зубами.

Рот его был занят, а уши свободны, и он слушал всё, что говорили ему его друзья, которых он не помнил. Иногда его лоб хмурился, как будто он старался припомнить то, о чём ему говорили сидящие с ним за столом люди. Наверно размышлял, стоит или нет говорить друзьям, что случилось с его памятью. Они могли подсказать, где находится его дом, его владения, семья, о которой он ничего не помнил. Но, с другой стороны, боялся, что эти друзья не такие уж настоящие и смогут воспользоваться его слабостью. Единственноe, что он знал – это то, что он всё забыл.

Вернулись Сеньор с Фарфоровой женщиной, которая, подсев поближе, стала настойчиво ухаживать за Великаном, подливать ему вина, щебетать и хитро выпытывать у него, зачем он прибыл сюда. Она касалась его большой руки своей маленькой, белой и холёной, показывала жемчужные зубы и теребила локон, используя все обычные женские ухищрения. И убаюкала его своим мягким голоском до того, что он сознался, что и сам не знает, зачем и как сюда попал.

Она выразила удивление таким ответом. Он молчал, не зная, как объяснить свои душевные муки. Но она была проницательна и, подумав несколько мгновений, шепнула: «Я, может быть, смогу вам помочь в ответ на вашу дружбу». Он был согласен, и Фарфоровая предложила устроить небольшой отдых с тем, чтобы возобновить ужин вечером.

Гости разбрелись по своим комнатам, чтобы отдохнуть от обильной и вкусной пищи и, может быть, немного вздремнуть. Великану же предложили послеобеденный сон в одной из пустующих комнат, где слуги уже соорудили довольно большое и мягкое ложе.

Ожидая грозы, я вернулся в «паучью нору», но Тощий с товарищами побежали к галерее, где жил Толстяк. Они хотели обсудить появление Великана и придумать, что делать дальше и как себя вести. А я увидел, как по зову Сеньора в донжон вошли стражи, стоящие на воротах. Через несколько минут они вышли, не глядя друг на друга, и я услышал, как они пререкаются.

– Это ты его впустил!

– Но он же сказал, что приехал к хозяину.

– Я говорил тебе, что надо Сеньора спросить, а ты: «Да он ругаться будет, что его отвлекаем!»

– Да уж, попали мы с тобой!

Сеньор учинил выволочку своим незадачливым стражам, которые могли впустить кого угодно в замок только потому, что гость назвался другом хозяина.

К вечеру компания снова собралась в зале. Гости, не успевшие проголодаться, отщипывали понемногу то от одного, то от другого блюда, переговариваясь и ожидая хозяйку, которая где-то задерживалась. Мне пришлось выдержать нападки Тощего по поводу завладения его нарядами, но я отвечал, что Сеньор велел мне одеться красиво, и я вынужден был позаимствовать на вечер его прекрасный наряд. Тощий ругался вяло, его мысли занимал Великан. Он даже пробормотал себе под нос: «Хотел бы я знать, как он ожил и нашёл нас? Наверняка решил свести с нами счёты!».

Вино, поставленное на столы, было лучше прежнего. Сеньор старался вовсю, чтобы оставить хорошее впечатление. Подошла хозяйка, и мужчины немедленно оживились. Вино снова полилось рекой, заиграла музыка, и расслабившиеся гости уже стали рассказывать истории, не предназначенные для женских ушей.

Но Фарфоровая умело поддержала их, дав понять, что она женщина не из слабых. Великан налегал на еду, продолжая больше слушать, нежели говорить. С моего места за столом было хорошо видно каждого из участников застолья.

Через некоторое время хозяйка вдруг предложила партию в шахматы одному из гостей. Он, польщённый таким предложением и решивший показать себя во всей красе, согласился. Его маленькие зеленоватые глаза сверкали озорством. Помощник принёс шахматную доску с искусно вырезанными фигурками. Одни фигурки были красного цвета, а другие белого. Ловко расставляя фигурки на белой доске с расчерченными квадратами, Фарфоровая женщина, мило улыбаясь, стала расспрашивать гостя о том и о сём, а потом потихоньку перешла на личность Великана, и гость рассказал ей всё и даже больше, чем нужно. Очаровательно проиграв и расхваливая непревзойденный ум гостя, она предложила сыграть теперь Великану. Тот было стал отнекиваться, но, увидев её настойчивость, сдался.

Она рассказала, что узнала многое из его прошлой жизни, о его семье, его друзьях, врагах, о том, когда и куда он уехал. Но не знала, что с ним произошло, когда он потерял память, и сказала, что никто, кроме неё, не знает о том, что он чего-то не помнит.

Один план уже родился в её голове, но ещё не оформился, как следует, поэтому она предпочла придержать узнанную информацию и пока не открывать Великану всего. И она, весело засмеявшись, объявила: «Что за день! Мужчины так и обыгрывают меня! Куда справиться слабой женщине с такими молодцами!». Они вернулись за стол и веселье продолжилось. Фарфоровая женщина задумчиво пила вино из своего золоченого кубка, и мысли стремительно неслись в её голове.

Рассказ всезнающего автора о том, как становятся Фарфоровыми женщинами

Она родилась в бедной семье, где мать прислуживала в доме богатого герцога, и за долгие годы службы стала там чем-то вроде незаменимой вещи. Сыновья герцога выросли на её руках и превратились в красивых молодых людей. Мать часто брала с собой девочку помогать, и та жадно впитывала все, что видела и слышала вокруг. Но она никак не могла понять, почему одни люди рождаются в богатстве, имея всё, а другие должны прислуживать им. Ведь Бог дал каждому две руки и две ноги и всё такое же, а кое-кому даже больше ума или красоты (посмотрели бы вы на дочь герцога!) Но один служит, а другому прислуживают. С этим юная красавица не могла согласиться. Если бы она только знала, как много умов билось над разгадкой этой несправедливости, не найдя иного ответа, чем смириться и принять всё как должное.

Но ей казалось более справедливым иметь тому, кому больше нужно, а не тому, кому на это наплевать. Дочь герцога выросла набожной и не любила красивую одежду, и украшения ей были не нужны. А маленькая Фарфоровая куколка мечтала хотя бы денёк пощеголять в таком виде. Лучше бы она никогда не бывала в таком доме и не видела всего этого!

Вид роскоши отравил её сердце, и она решила любыми путями добыть себе благосостояние и выбиться в высший свет. Она росла хорошенькой и рано поняла пользу своей привлекательности. Сам герцог оказывал ей благосклонность. Он даже отдал девочку в обучение, считая, что девушка-прислуга, которая везде будет сопровождать его дочь, должна быть образована. И его протеже не обманула надежд герцога. Она училась легко и быстро, показывала знание этикета и светских манер, но не сумела обуздать свою натуру и испортила всё дело.

Мать много раз говорила ей подождать, не торопиться, получить всё хорошее, что может дать ей семья герцога, а потом он подберёт ей хорошую партию. Какого-нибудь молодого, подающего надежды слугу. Слушая мамашины бредни, Фарфоровая куколка только презрительно оттопыривала губку. Не для того она родилась такой красивой. Все ухажёры её хозяйки больше смотрят на неё, чем на свою будущую невесту. Она получала столько комплиментов, что постепенно стала верить в то, что сможет изменить свою жизнь одним ударом и когда к дочери герцога посватался завидный, но легкомысленный жених, решила идти ва-банк. Она обхаживала его, соблазняла точёной шейкой, сиянием глаз и жемчужных зубов. Крутилась перед ним, вздыхала, бросала многообещающие взгляды и в конце концов поймала его, как рыбак на удочку.

Он стал искать встречи, посылать милые подарки, и вскоре Фарфоровая куколка уже осматривала в зеркале красивый кулон с блестящими камушками, о котором она так мечтала в детстве. Дочь герцога, казалось, ничего не замечала. Красивый, обходительный жених заставил её отложить подальше мысли о монастыре. Внезапно в её сердце зародилась любовь к мужчине. Хотя раньше она чувствовала любовь только ко Христу. Герцог не мог нарадоваться на взявшуюся за ум дочь. Конечно, его семья была набожной, и воскресная месса это было святое, но не для того он родил и вырастил дочь, чтобы она закончила свои дни среди молчаливых и согнутых фигур монахинь. Дело подходило к свадьбе, а куколкин ухажёр как-то стал отдаляться от неё. Он продолжал говорить, что любит её куда больше, чем унылую дочку герцога, но старался уже не оставаться с ней наедине.

Маленькая охотница поняла, что ей придётся подарить «своему будущему мужу» (а она так мысленно и называла молодого маркиза) самое дорогое. И она решила отдать свою девственность, чтобы покрепче привязать его к себе. Наивная дурочка, одна из бессчётного количества таких же, верящих, что это «самое дорогое» способно удержать мужчину или заставить его сделать что-то против его воли.

Конечно, молодой маркиз любил свою Фарфоровую куколку и даже собирался сделать ей заманчивое предложение стать его постоянной любовницей со всеми вытекающими приятными для неё последствиями. Но девушка решила во чтобы то ни стало женить его на себе. А он, по причине очень простой, а именно отсутствия денег, не мог этого сделать. Он собирался банально жениться на деньгах. Объяснять ей что-либо было бесполезно, она стояла на своём, хотела быть маркизой! Магия этого слова лишила Фарфоровую куколку рассудка. Никто и ничто уже не мог её остановить.

Вскоре они стали тайными любовниками, и молодой, но уже видавший виды маркиз был потрясён её богатой фантазией и чувственностью. Такие женщины на дороге не валяются, и он предпринял попытку уговорить её снова подождать до свадьбы, чтобы потом в полную силу наслаждаться друг другом. Красавица покрывала его лицо жаркими поцелуями и соглашалась, затаив в глазах блеск предвкушения победы.

Развязка наступила за несколько дней до свадьбы, когда всё продумавшая и просчитавшая Фарфоровая куколка осталась с молодым маркизом наедине в комнате, ведущей в покои невесты. Она умышленно спрятала библию хозяйки, чтобы та, вернувшись за ней, застала любовников в не вызывающей сомнения позе.

Всё произошло по коварно задуманному плану. Жаркие объятия и поцелуи, сброшенные одежды. Лёгкие шаги дочери герцога. Широко раскрытые глаза, полные ужаса и обиды, и последовавший за этим глубокий обморок. И недолгая радость призрачной победы. Фарфоровая куколка разрушила всё сама своими руками. Молодая герцогиня, едва оправившись от тяжёлого потрясения, ушла в монастырь. Маркиз, чья свадьба расстроилась, вынужден был выдержать бурю осуждения со стороны родственников и отправиться в Крестовый поход добывать деньги. А Фарфоровая куколка осталась на бобах.

Ей пришлось, оставив мать, переехать в другой город, где её жизнь превратилась в кошмарный сон. Её терзала обида за то, что Бог не даёт ей того, чего она так жаждет. Делать она ничего не умела. Образование, полученное в доме герцога, никак не могло ей пригодиться. Но наша красавица крепко держала в уме только одну идею, идею о своей исключительности.

Почти уже отчаявшись, она продала свой дорогой кулон, подаренный маркизом, чтобы не умереть с голоду, но не могла заставить себя работать прислугой. Это было равнозначно тому, чтобы упасть на самое дно. Она не хотела сделать даже маленький шаг в этом направлении, веря, что её ждёт лучшая жизнь. И ей был дан ещё один шанс.

Красивую и печальную девушку заметил хорошо одетый статный молодой сеньор, проезжающий мимо на породистом жеребце. Он заговорил с Фарфоровой куколкой, стал шутить с ней, делать комплименты. Она же, быстро оценив стоимость его коня и богатой одежды и с трудом подавив торжествующую улыбку, решила действовать не спеша, чтобы не упустить добычу, идущую в руки. Она стыдливо опускала глаза, заливалась румянцем, разговаривала тихо звенящим, как серебряным колокольчик, голосом. Скоро её новый воздыхатель стал приезжать ежедневно, провожая её до лавки булочника и обратно к дому, в котором она снимала маленькую каморку.

И в один прекрасный день всадник наконец спешился с коня. Они пошли рядом, мило разговаривая и не замечая ничего вокруг. С тех пор их совместные прогулки стали обычным делом. Но однажды сеньор приехал на их постоянное место встречи не на коне, а в карете. Он взял Фарфоровую куколку с собой, привёз её в центр города и ввёл в большой серый дом, украшенный затейливыми башенками. Там он предложил ей стать хозяйкой этого просторного и не знавшего женской руки дома. Фарфоровая куколка попросила несколько дней на раздумье.

Через несколько дней в большом нетерпении влюблённый сеньор примчался к любимой и услышал долгожданное: «Да!». Так обласканная судьбой девушка вошла в дом сеньора. Она показала себя отличной хозяйкой. Везде была обновлена мебель, развешаны гобелены, и на полах раскинулись ковры.

Ей жилось неплохо, и она хоть и не любила своего воздыхателя, но относилась к нему благосклонно, особенно после того, как он дарил очередной подарок. Единственноe, её настораживало то, что сеньор всячески уходил от разговоров о женитьбе. После нескольких прозрачных намёков, а потом уже и прямых вопросов сеньор, смущенно улыбаясь, признал, что родственники ни за что бы не допустили, если бы он женился на прекрасной, но незнатной девушке.

Так вот отчего он избегал знакомить её с кем-либо из своей семьи! И скрывал её даже от друзей. Произошла бурная сцена, в ходе которой открылось, что её планам не суждено было сбыться. Благодетель сказал, что ему уже подобрали хорошую партию, и он, разумеется, всегда будет любить свою прекрасную, нежную и горячую подружку и будет часто навещать её и дарить подарки, но пожениться они, увы, никогда не смогут.

Это был удар для Фарфоровой куколки, едва не разбивший её вдребезги. Она собрала свои вещи и деньги, которые она частью скопила за это время, а частью просто вытряхнула их кошелька сеньора, когда он приходил домой навеселе. Глотая слёзы и ощущая, как родившееся чувство мести накрывает её с головой как черное одеяло, она покинула этот дом, как ей казалось, навсегда.

Выйдя из дома и хлопнув дверью, она, не разбирая дороги, со струящимися по щекам слезами, шла со своим узлом. Возвращаться на маленькую улочку в старую каморку, которую с таким триумфом покинула, на зависть старой карге-хозяйке и всех кумушек, постоянно перемывающих ей косточки? Ни за что на свете! Она ещё покажет всем, кто она такая! Она ещё плюнет на них с высоты!

Тяжёлый узел оттянул руки, и она, поставив его на мостовую, огляделась. В порыве гнева и обиды она ушла очень далеко от центра и находилась на окраине. Уже стало смеркаться, и вдруг брызнул мелкий, противный дождь. Вокруг стояли какие-то халупы, из которых в темноте стали выползать оборванные личности. Стояла невыносимая вонь от вылитых на улицу помоев. Костлявый страшный мужик, пройдя мимо, нарочно зацепил её локтем, норовя попасть по груди. Стали открываться визжащие двери, и со всех сторон, как из преисподней, на улицу хлынули уроды. Фарфоровая куколка даже перекрестилась. Она собиралась уйти поскорее от этого кошмарного места. Но было уже поздно, к ней подкатились несколько человек, глядя на которых невозможно было разобрать мужчины это или женщины, настолько они были оборваны и грязны. Они стали хватать испуганную девушку за одежду и руки, кто-то больно ущипнул её за белую щёчку. Ещё один, с белыми глазами, стал выдергивать узел из её рук.

Ужасные рожи хохотали беззубыми ртами, брызгая слюной прямо в лицо. Человеческое отребье, как черти в аду, потешалось над её испугом.

Вдруг за их спиной раздался голос: «Эй, мерзкие хари! Чего пристали к красавице? Она ко мне пришла!». Обозлённые уроды разом повернулись на голос. И сникли: «А, это ты…», – и расступились, пропуская невысокого человека неопределённого возраста с длинным, как у крысы, носом. Он взял её за руку и, не говоря ни слова, вывел из толпы. Потом свободной рукой прихватил её тяжелый узел с одеждой. И никто даже не посмел пискнуть. Постояв несколько мгновений и проводив пустыми взглядами удаляющуюся пару, группа оборванцев вдруг с шуршанием рассыпалась и исчезла в темноте.

Фарфоровую куколку ещё долго трясло от страха, но, похоже, этого тихого и невзрачного человека здесь побаивались, во всяком случае, обходили стороной. Постепенно страх выпустил её из своих когтей, и она успокоилась. Он привел её к относительно приличному, по сравнению с другими, домику. Показал ей на маленькую комнатку с одной кроватью и удалился. Фарфоровая без сил опустилась на скромное ложе.

Этот день был не лучшим в её жизни. Эмоции опустошили её, и она так и сидела в оцепенении, положив руки на колени. Пришёл Крысообразный, принёс кувшин вина, налил большую кружку, протянул: «Рассказывай, красавица!». И сначала медленно и тихо, а потом громко и страстно, она стала рассказывать этому странному человеку с глубоко посаженными тёмными блестящими глазками всё с самого начала. Он был хороший слушатель и, видимо, разделял её взгляды на несправедливость судьбы. И отнёсся немного снисходительно к её страданиям по поводу титула, поэтому сказал:

– Милая куколка, все эти титулы – пустая вещь и они никому не нужны. Неважно, каким ты родился, знатным или нет, важно лишь то, имеешь ли ты реальную власть. А реальная власть – это деньги.

Он увидел, как скептически девушка посмотрела на него после этих слов, красноречиво обведя взглядом скромную обстановку комнаты. Он перехватил её взгляд, усмехнулся: «Никогда не покупайся на внешнее, это мишура, за которой обычно ничего нет. Смотри!» – и он, предложив ей встать с кровати, поднял матрац, под которым оказался огромный сундук. В сундуке обнаружилось множество золотых и серебряных вещей, монет, дорогих безделушек и драгоценностей, которых она, пожалуй, не видела и в доме герцога. Глаза её разгорелись.

– Не понимаю, зачем всё это прятать и жить на каких-то задворках, когда ты можешь иметь большой, красивый дом, коней, прислугу на эти деньги?

– Мне это не интересно, мне надо другое.

– Но что же?!

– При помощи этих денег я сумею достичь настоящего богатства, достойного меня. Не показывая никому того, что у тебя есть, легче избежать завистливых взглядов, и будет меньше противников. Это помогает мне избегать проблем, каких обычно полно у нашей знати. Как выглядеть всегда богатым, даже если ты в долгах как в шелках? Как сделать, чтобы никто не узнал о твоих трудностях, а то весь свет отвернётся от тебя? Богатые и знатные – заложники собственного чванства.

– Я согласна с тобой, потому что не раз видела это в доме герцога. И молодой маркиз…

– А твой маркиз мизинца твоей маленькой фарфоровой ручки не стоит. Я смогу сделать тебя гораздо счастливее, чем сделал кто-нибудь до меня. Только делай то, что я тебе скажу. А теперь спать.

И он вышел из комнаты.

Так Фарфоровая куколка стала жить в домике Крысообразного. У него всегда были какие-то дела, особенно по вечерам и по ночам.

Он стал её учителем. Втолковывал, что все люди – волки и надо иметь наглость, а иногда и жестокость, чтобы отобрать добычу. Не всегда сильнейшие хищники имеют самую крупную добычу. Они, громко рыча, проливают кровь, захватывая её, чтобы потом более хитрые увели у них самые лакомые куски из-под носа. И это просто закон жизни.

– Посмотри, разве предки герцога или маркиза получили свои высокие титулы за то, что были хорошими людьми?

Нет, милая, они просто успели вырвать кусок у более нерасторопного соперника и наложили лапу на земли, людей и все богатства. А теперь, чтобы восстановить справедливость, мы должны взять и отнять у них то, что они захватили. Куда им так много денег и золота? Они не возьмут его с собой на небеса. Мало того, даже Иисус говорил, что легче верблюду пролезть в игольное ушко, нежели богатому попасть в Царствие Небесное. Поэтому пусть они на нас не обижаются, ибо мы приближаем их к Богу!

Так говорил Крысообразный, криво улыбаясь. Он был отличный оратор и сумел разжечь тлеющую искру мести в душе Фарфоровой куколки.

Он умело действовал на самолюбие красавицы, превознося её изысканность и ум. Твердил, что она заслуживает большего, что её друг – подлец – воспользовался ею, обманув доверчивую душу, а сам теперь наслаждается с другой женщиной, равной ему по титулу, а может и выше. И этот продажный мужчина, который легко поменял свою любовь на какую-то бумажку с титулом, должен быть наказан. Но наказать его нужно по-умному. Фарфоровая была уже готова растерзать мерзавца, из-за которого ей приходится сидеть в этой жалкой лачуге.

Она жаждала отомстить, но Крысообразный не спешил. Он дал её мести как следует вскипеть, а потом научил, что надо делать. И в суд святой инквизиции полетел донос. Что было потом? А было всё, как обычно. И любитель титулов, только собиравшийся жениться на девушке из известной семьи, поплатился не только будущим, просидев долгое время в тюрьме, а затем расстался с жизнью, несмотря на то, что имел влиятельных друзей. Со светским судом шутки плохи. А Фарфоровая женщина путем несложных манипуляций получила прекрасный серый дом с затейливыми башенками. И стала жить там припеваючи.

Крысообразный научил Фарфоровую женщину добиваться поставленных целей и не чувствовать уколов совести. Правда возникли некоторые сложности с друзьями отправленного на костёр бывшего благодетеля Фарфоровой, да и их, похоже, уладили.

Но вот Крысообразный тоже не устоял перед очарованием его прилежной ученицы, и через некоторое время, почувствовав свою власть над ним, она начала вить из него верёвки. Теперь все помыслы этого низкого человека стали всецело принадлежать этим изящным белым ручкам, этой ямочке на щеке и серебристому смеху. Он как будто сошёл с ума, задаривал её драгоценностями. Он стал контролировать её, следить за ней. И не раз удивляясь, куда это делся её очередной ухажёр, Фарфоровая женщина подозревала всё, что угодно, но только не своего сутулого воздыхателя.

И вот сейчас, попивая вино, она поняла, что её мечта стать баронессой, возможно, близка. Несмотря на то, что Крысообразный внушал ей, что титул – это лишь пустой звук, эта идея никогда не покидала её головы. Прознав кое-что о Сеньоре, она поняла, что тот боится разоблачения. В изворотливом уме вызрел план, как заставить его жениться и сделать тем самым наконец её титулованной особой. Не важно, что он не любит её и не доверяет ей. Скорее всего, это и к лучшему. Она не может упустить этот, может быть, последний шанс! А потерявший память странный Великан, возможно, поможет ей осуществить задуманное.