Текст книги "Банка сновидений прозапас. Книга 1"

Ещё полчаса спустя идти стало совсем невозможно: под кронами сгустилась душная, непроглядная тьма, а корни, казалось, намеренно вылезают из земли, чтобы помешать путникам. Лисица всё не возвращалась и «Карл» скомандовал привал.

Большая Книга Заклинаний посмотрела на путников, устало рассевшихся кто куда, задумчиво потрогала влажную подушку мха на ближайшем валуне, поморщилась. В результате из ниоткуда появилась крытая беседка, стилизованная под пагоду, освещенная бумажными фонариками. В конце концов, чтобы поменять промокшее от ночной росы платье, ей пришлось бы приложить примерно столько же магической силы. Ну, может, чуть-чуть меньше…

В беседке их ждал накрытый стол, к всеобщему удовольствию, Книга и об этом позаботилась. И только Мирта, глядя на изобилие блюд, удивленно приподняла бровь. Не раз слышала она от Карла предысторию гордой, равнодушной ведьмы, поэтому такая заботливость и внимание к спутникам не могли не удивить. Тем более, что потянувшаяся к сладкой выпечке Нанне тотчас же получила по рукам от БКЗ, а следом – тарелку горячего супа. Впрочем, это ограничение распространилось только на ребенка, себе она наколдовала бокал красного вина и тарелку иссиня-чёрных слив размером с кулак, предоставив остальным выбирать перекус по душе.

Мирта ограничилась сладким чёрным чаем с долькой лимона, честно говоря, ей не то, чтобы есть не хотелось, а просто даже думать о еде было невыносимо. «Карл» сел с самого края беседки и неотрывно смотрел в лес, ожидая кицунэ, на еду он тоже не посмотрел. Хотя ему-то как раз следовало восстановить силы. Наблюдая за ним, Мирта мучительно размышляла, что же это за «Дело Слова» и что связывает этих двоих, и что будет с самим Карлом? Она видела, ещё тогда, в зале Оси, как он вытащил чёрную колбу – ту колбу, в котором хранился кошмар Файонна, где сейчас была запечатана душа её демиурга, и она растворилась, растаяла в его руках. Куда он её дел? И ведь не ответит, если спросить напрямую…

От тревожных размышлений помощницу Карла отвлек какой-то странный лопающийся хруст. Его источником оказался Тригла: он раскопал в горе снеди охотничьи сосиски, с удовольствием набил ими рот, захрустел на всю округу.

– Что? – поймал он её взгляд, – вкусно очень, хочешь?

Она отрицательно покачала головой. Вот уж, беззаботный персонаж, а не Бог Времени.

– Тригла, а вот как ты умудрился прямо в ночь нас тут выкинуть? А? Неужели не мог с утра да пораньше, Бог Времени? – дождавшись пока он прожует, поинтересовалась Книга.

– Я Бог Времени, а не электричка, – с достоинством парировал он, – по расписанию не хожу. Скажите спасибо, что в мезозой вас не ухнул.

– Ну, такое отношение ко времени говорит о том, что ты просто-таки прогульщик-школяр, до Бога тебе, как Нанне до своего времени… – подначила его БКЗ.

– Тихо! – шикнул на них Файонн, прервав начинающуюся перепалку. Он одним негромким словом погасил фонарики и всё погрузилось во тьму. Ненадолго…

Ночной лес полон жизни, полон запахов, шорохов и криков, смерти, радости и отчаянья. Даже более полон, чем при свете дня, когда многое тайное прячется в тени под корнями, надёжно укрывается от неискушенного взгляда редкого путника или же от внимательного взгляда оммёдзи-экзорциста. Но сейчас ночь – когда невидимый свет становится явным, а нереальное проявляется даже в тех мирах и местах, где магия, кажется, была изгнана, искоренена навсегда…

Пока глаза не привыкли к тьме, Нанне услышала то, что было неслышно за светом и разговором. Где-то неподалеку, не обращая на странных пришельцев внимания, паслось стадо диких кабанов, шурша кореньями и травами, издавая характерные звуки. Лёгким шагом пропетляла мимо обычная лисица, бросив на них лишь один любопытный взгляд: она была голодна и шла по следу. Где-то далеко пронзительно заверещал какой-то зверек, девочка вздрогнула: это явно был предсмертный вопль. Может, зайца в зубах такой же рыжей, а может какой-то другой мелкой живности. Что для одного смерть, для другого – жизнь… Девочка поежилась, придвинулась ближе к Книге, та погладила Нанне по голове и, словно дожидаясь этого жеста, лес осветился неяркими шарами и пятнами света.

– Ко-дама, много их что-то… – негромко проговорил Файонн, – но это, в принципе, ожидаемо.

– Я таких в мультике видела… – шепотом сказала Нанне, – немножко других, но очень похожих. Интересно, Миядзаки на самом деле их видел?

Книга приложила палец ей к губам, а другой рукой, едва различимой в призрачных отсветах, указала на лес.

Вдалеке за деревьями, примерно параллельно их курсу, двигалась процессия, освещенная мягким светом бумажных фонариков. Ветер доносил стоны и рыдания, хоть и очень слабо, но вполне отчётливо.

– Кого-то хоронят, что ли? – вполголоса спросила Книга, ни к кому в общем-то не адресуясь.

– Да, – из темноты выступила Рен, – меня. Благодарю тебя, Бог Времени, – женщина склонилась в традиционном поклоне, – ты очень точно вычислил время и место. Пойдемте, мы успеем как раз вовремя…

За белой лисицей идти было на удивление легко – лес признал их за своих и больше не препятствовал. Наоборот, помогал: подставлял валун под ногу, поднимал низко опущенные ветви, ко-дама появлялись в самых темных местах, своим призрачным светом освещая путь… Шли не очень долго, пока достигли небольшой поляны. В самом центре, освещенное лунным светом, росло молодое, но мощное вишневое дерево, усыпанное сейчас цветами. Неподалеку от него уже соорудили погребальный костер.

– Твоё последнее пристанище… – подойдя к костру тихо произнес демиург, и Нанне поразилась той бездне боли, что вместилась в эти кроткие, тихие слова.

– Да, – лисица исчезла, к Файонну подошла женщина, – мое последнее пристанище… Красивое, как моя жизнь… Я ждала тебя. Я ждала тебя перед Смертью, я ждала тебя после неё… Я долго-долго тебя ждала… Пока жива была вишня. Год за годом я смотрела на молодые листики, нежные цветы, видела, как птицы клюют горькие плоды, а другие осыпаются и гниют в почве. Видела, как проклевываются ростки и умирают, не имея возможности пробиться из тени Аокигахары… Жизнь вишни коротка, но за ней ухаживали ёкаи, пока сама она не превратилась в ёкая… Огромная, гордая, прекрасная вишня… в виде юрэй я поднималась на самую её вершину, возвышавшуюся над лесом, ждала тебя. Но ты не приходил. Шло время, бессмертный ёкай покинул свое древесное обиталище, а вместе с ним вишню покинула жизнь. Лес засеял опустевшую поляну новыми саженцами, так, что не осталось памяти о моей могиле даже у мистических существ, и тогда я отправилась искать тебя. Тебя, забывшего меня, забывшего нас и свою клятву. Сдержи свое слово. Дай мне уйти навсегда…

– Отпустить?.. Ты этого правда хочешь?

– Отпусти.

– Но вселенная без тебя…

– Вселенная давно без меня – я лишь беспокойный мятущийся дух, не дождавшийся исполнения обещанного, мучимый горькой обидой.

– Но я люблю тебя! – «Карл» сжал хрупкие плечи, склонившись к самому её лицу. – Как мне отпустить тебя?!

– Ты давно уже любишь лишь память обо мне, о нас… иначе… ты бы не ушел тогда… Да и теперь – тоже уйдешь.

Похоронная процессия приближалась, это было понятно по нарастающему свечению, становившимися всё громче рыданиями. Но пара возле погребального костра даже не шевельнулась – в их мире не было ничего, кроме перекрестья взглядов, взглядов, в которых сгустились века одиночества и холода. И ожидания.

– Хочешь, я останусь? Я всё исправлю! Ты вновь будешь молодой и прекрасной, мы проживем долгую, счастливую жизнь?

Нанне заметила, как передернуло Мирту, её рука сжалась в кулак, словно на эфесе шпаги. Девочка отошла от Книги, взяла помощницу Карла за руку, силком разогнула пальцы и вложила свою ладонь. Рука вновь сжалась, но уже не так крепко, но Мирта даже не повернула головы к ней.

– Зачем? Уже живут другие… а я устала. И даже демиургу не стереть мне память: я вечно буду помнить это ожидание, эту боль. Ты правда думаешь, что сможешь теперь сделать меня счастливой? Нет, пусть всё будет как должно. Сдержи слово, проводи меня в последний путь, и, может быть, Вселенная когда-нибудь сведёт вновь наши дороги…

Процессия остановилась возле самого костра и только теперь, кажется, присутствующие в шествии увидели чужаков. Рыдания стихли, но поднялся недовольный и недоуменный ропот, правда не очень громкий.

Благодаря вездесущему интернету, роликам блогеров, мангам и аниме, Нанне неплохо знала культуру и мифологию Японии, иначе вид существ в процессии неминуемо поверг бы её в шок с ужасом. Она, правда, не рискнула разделять по классификации ёкаев, аякаси и прочую японскую нечисть, но для себя отметила, что впредь предпочитает встречаться с ними исключительно в мультиках и графических романах – больно неприглядного, устрашающего вида было большинство. Хотя несколько капп выглядели очень мило.

Все они, включая носильщиков, поставивших носилки с гробом на специальные подставки, слегка поддались назад, когда к ним шагнул неизвестный. Белым туманом перед ним стлалась кицунэ – прямо к украшенному цветами гробу.

– Это она… кицунэ… Рен… её дух… – прошелестело среди провожающих. Кто-то поставил рядом с носилками столик, а на него цветы. Чья-то полупрозрачная до кисти рука вынула из воздуха благовонные палочки и уже зажженными водрузила в подставку.

Нанне не рискнула подойти ближе, как и все, кроме Файонна, похоже, оставшиеся незамеченными участниками траурного шествия. Издалека смотрела она, как белый туман лёгким облачком окутал гроб и впитался в тело покойной, наполовину скрытое цветами. Подошедший Файонн, постояв над ним какое-то время, наклонился и коснулся губ сморщенной старушки прощальным поцелуем. Ничего в этом небольшом тельце не напоминало ту горделивую Рен, что девочка видела перед собой ещё пять минут назад. Демиург положил на грудь усопшей лилию и розу. Белую-белую лилию и красную, как кровь, розу…

Они не стали дожидаться пока догорит погребальный костер. Лишь языки огня скрыли гроб, жадно поглощая дерево, Файонн отвернулся от него и поманил спутников – обратно, к выходу из леса. Аякаси с ёкаями и без них повеселятся за поминальной трапезой, теперь выходцы из будущего тут абсолютно точно лишние…

***

Холод и тьма перехода длились необычно долго – Нанне успела основательно замерзнуть, прежде чем их вынесло в зал Оси. Но хоть власть магического перехода отпустила их, лучше не стало: в подвале было холодно, высокий свод покрылся трещинами, огромные валуны валялись вокруг. Сокрушенные глыбами стеллажи лежали в жалко поблескивающих осколках колб. Высвободившихся кошмаров и след простыл…

– Тригла! Ты что натворил! Сколько времени прошло?! – Мирта с ужасом смотрела на разгром, забыв о том, что рядом нет Карла. Нет демиурга, который только и в состоянии привести это всё в порядок.

– Это не я, – мрачно ответил Бог Времени, – мне кто-то помешал… Не меньше суток прошло, хотя должно было пройти не более пяти минут.

– Смотри, – дёрнула за руку девочка вампиршу, отвлекая от катастрофы с колбами, – это же настоящий смерч!

Вместо спицы Оси – бьющей в бесконечность энергии, пусть даже черной, в колодец вонзался вихрь, гнавший, засасывавший энергию в другую сторону.

– И что это значит, – поинтересовалась Книга, с недоумением рассматривающая странное явление, – что это такое?

– Ничего хорошего… – мрачно произнес Файонн, – вам самим с этим не справиться. Иди сюда, Мирта, будешь Ариадной. А ты, Нанне, станешь её нитью, – протянул руку он девочке.

Он крепко сжал девчачью ладонь, другой рукой вынимая из воздуха антрацитовую колбу, протянул её вампирше:

– Как только вернётся Карл и Нанне, поставишь её возле самой Оси, как можно ближе – и отойдешь – как можно быстрее и дальше. Это всех касается, – посмотрел он на Триглу и БКЗ, – прощайте!

***

От очередного магического перехода у девочки закружилась голова и она подумала, что неплохо бы делать перерывы в приключениях. Но сегодня был явно не такой случай.

– Слишком долго… пробормотал Файонн, когда понял, что тьма – не затянувшийся переход, а состояния содержимого колбы с кошмаром, – нас слишком долго не было… ОН и сюда добрался…

Нанне почувствовал, как бывший демиург (хотя бывают ли демиурги бывшими?) поднимает её одной рукой и вцепилась ему в плечо, чтобы не упасть. Над ними вдруг вспыхнул огромный солнечный шар, ослепив её. Когда девочка раскрыла глаза, то увидела, что Файонн стоит на абсолютной черноте Ничто, из глубины которого на них предвкушающе пялится Нечто… Дорога, разрушенные дома, деревья, птицы – всё исчезло, всё растворилось, стало обволакивающей чёрной бездной. Лишь слабо-слабо мерцало впереди небольшое пятнышко догорающими углями костра.

– Смотри на угли, – обратился к ней Файонн, поняв видимо, что ей стало нехорошо, – смотри! Там ждет Карл. Он всё ещё ждет, главное, чтобы ждал… И не бойся. Это очень важно – не бойся! Я ведь больше не боюсь…

Словно подтверждая эти слова, он шагнул в направлении слабого света. Шаг, ещё шаг – тьма держала, они не провалились и не утонули в липкой черноте, хотя Нанне предполагала именно такое развитие событий. Только вязкие круги, словно они шли по мазуту, напоминали, что это что-то другое, инородное их миру и природе.

– Ты правда больше не боишься… – произнесла она, чтобы что-нибудь просто сказать, почувствовать, что у неё есть голос, а это – обычная тишина, а не окончательная глухота.

– Да, – отозвался демиург, – кошмар больше не властен надо мной. Мне вечность снилась эта мёртвая вишня с Рен, но… теперь это уже неважно. Рен простила меня, теперь его тёмная сила больше не может мне повредить. Но она голодна, так что не дрыгайся, ты не пушинка!

– Да я вешу-то чуть больше тридцати килограмм! – возмутилась девочка, тем не менее крепче обнимая его за шею.

– Но ведь не пушинка же… – парировал Файонн, – эй, не задуши!

– Что за Слово ты дал Рен?

Демиург так долго молчал, что Нанне уж решила: ответа не будет. Наверное, это слишком личное, тем более, после недавних событий. И даже успела обругать себя за любопытство и бестактность (про себя, конечно), но Файонн всё же заговорил.

– Когда-то давно… когда мир был так же юн и прекрасен, как одна маленькая девочка, сидящая сейчас у меня на руках, и столь же непосредственен, жил мужчина. Какие обстоятельства привели его к должности демиурга – слишком длинная история, я не успею её сейчас рассказать. Он стал демиургом. И влюбился в женщину – обычную женщину. И не увидел препятствий для того, чтобы быть с ней вечность – он сделал её своей помощницей, с бесконечной жизнью, с неувядающей красотой. Только помощники демиургов должны быть рядом с ними, чтобы эта магия не теряла силу. Но демиург ушел. Все уходят. Путь демиурга не заканчивается только жизнью физической оболочки. Я и сейчас не-мёртв, – Файонн не заметил, что перешел к повествованию от собственного лица, – но на такие планы бытия помощникам путь заказан. Я ушел, она – осталась. Она вернулась на родную землю и прожила всю положенную ей жизнь. Любовь ко мне так и осталась жить в её сердце. Ты видела, что в похоронной процессии не было ни одного человека? Она вела жизнь отшельницы и знахарки, врачевала людей, помогала тем духам, которые приходили к ней со своей бедой… но полюбить по-человечески так больше и не смогла… Перед моим уходом она взяла обещание, что где бы я ни был, я вернусь проводить её в последний путь. Я не сделал этого. И это причинило ей сильнейшую боль, не позволив душе упокоиться, превратив в юрэй… В виде духа она отправилась на поиски, но единственный след в этой вселенной, который ещё помнил меня – этот самый сосуд с кошмаром. Она сумела проникнуть в него – всё же Рен была тысячелетней лисицей – мудрой, могущественной кицунэ. Проникнуть и позвать, так, что даже я услышал. Не только я, к сожалению… Ну вот мы и добрались.

Дотлевающие угли не могли осветить всю поляну, но в этом и не было нужды – тот, кто ожидал их, был прекрасно виден так, поскольку светился сам мягким голубовато-белым светом.

Демиург едва не упал и почти уронил девочку, когда она рванулась с его рук к Карлу, забыв о своем страхе перед голодной чернотой бездны.

– Карл… Карл… Ты слышишь меня? – девочка упала рядом с ним на колени, потянулась похлопать по щеке, но так и не решилась.

Он полулежал, опираясь на ствол дерева и словно спал. Чёрные корни укутали его рукавами тьмы, спеленали, не желая отпускать добычу. Казалось, дотронься она до светящейся кожи, и хрупкий свет призрака осыплется лёгким инеем, сгинет навсегда.

– Он умер? – повернулась девочка к Файонну, в глазах тут же заблестели слёзы.

– Не думаю, – разглядывая «спящего» откликнулся тот, – но прошло слишком много времени. Подвинься-ка, сейчас посмотрим, кто нас тут дожидался…

Опустившись на колени вместо Нанне, бывший демиург потер ладони, как будто замерз, но девочка заметила слабые искры, промелькнувшие между ними. Положив одну ладонь на грудь Карлу, вторую положил себе на сердце и затянул формулу густым вибрирующим басом. Обычно его голос звучал совсем-совсем в другом диапазоне. При первых звуках Нанне опасливо отошла на несколько шагов: от мага расходились физически ощутимые упругие волны Силы. На каком языке он говорил, ученица седьмого класса не поняла, но больше всего по звучанию он напомнил японский.

– Ушедший не своей дорогой, услышь мой призыв, внемли моему приказу: вернись! – завершил демиург заклинание и под ладонью заплясало горячее пламя. Корни дерева один за другим лопались, осыпаясь трухой, освобождая пленника.

Сердце Нанне ухнуло куда-то вниз, в пятки, а потом рвануло к Файонну – столько власти было в его призыве, что девочка едва не упала в спешке прямо на него, запнувшись.

На мгновенье ей показалось, что древний демиург ошибся и направил заклятье не на Карла, а на неё саму, ведь он, вроде как, совсем и не отреагировал. Но прошло несколько мгновений, ресницы спящего дрогнули и глаза открылись. Вот только это был не Карл…

Холодный-холодный, ледяной огонь окатил их злобой: глаза «не-Карла» сверкали как два куска синего льда, ограненных под бриллиант и подсвеченных сильным прожектором. Нанне не выдержала и прикрыла глаза неплотно сомкнутыми пальцами – так было чуть легче переносить это чуждое сияние. Словно ужастик смотреть, закрывая лицо руками, но оставляя щелочки между пальцев. Вроде не так страшно получается…

– Ты вернулся слишком поздно, – лицо говорившего кривилось, словно некто совершенно чуждый человеческой природе мимикой пытался выразить чувства превосходства и жестокой насмешки, – ты его уже не вернешь. Слишком далеко он зашел по открытому тобой Пути, слишком глубоко я пустил корни в эту реальность… Не в твоей власти теперь ни этот человек, ни этот Путь, ни этот Мир. Отступи.

– Почему?

– Во имя своей жизни. И жизни тех, кто тебе дорог.

Файонн неожиданно расхохотался: раскатисто и горько.

– Значит, у меня нет причин для отступления, – внезапно успокоившись, произнес он, – а ты, если не ошибаюсь, посланец Хаоса, да? Но не Он сам… Кто-то из богов огня, учитывая специфику потревоженных мною приграничных областей… Знаешь, чем тушат огонь? Водой…

Нанне не успела отнять руки от лица, чтобы рассмотреть весь каскад молниеносных движений – только как-то по странному заломленные пальцы демиурга, прижатые снова к груди «Карла». И тот зашелся в булькающем кашле, зрачки закатились, перестав устрашающе сверкать.

– Нанне… – хрипло позвал Файонн, – быстрее! Возьми его за руку и зови. Он не услышит меня, только кого-то из близких, кого-то, о ком беспокоится. Да не ори! Про себя зови! Представь его на дороге, уходящего, и зови! Иначе… нам не вернуть его…

***

Дышать было нечем, совсем. В лёгких, горле, носу – везде была вода, я повернулся на бок и попытался откашляться. Тут же на спину обрушился град шлепков, некоторые из них были весьма увесистыми. Из лёгких хлынула вода, из глаз тоже, только солёная. А потом меня едва не задушили. В объятиях. Удачный итог спасения получился бы.

То, что мои мытарства в царстве кошмаров закончены я понял сразу, едва увидел предстоящие мытарства в реальном мире. Такое мне и в кошмаре привидеться не могло. Хранилище было разгромлено до основания: пол, стены, свод расчерчены широкими трещинами. Удивительно, что цитадель ещё как-то держалась. Валуны, вырвавшиеся из стен и потолка, полностью разгромили стеллажи и ёмкости для хранения чужих страшных сновидений. Это… просто катастрофа!.. А Ось… с Осью творилось что-то странное… От неё как раз бежала Мирта, перескакивая через камни и трещины. Ага, это, очевидно, сосуд из-под кошмара Файонна.

Заставив форнита привести мои волосы в надлежащий вид, я перестал изображать возмущенного дикобраза, и направился к Оси. Пора прекращать этот бардак.

Да, неладно. Какая-то Сила заставила энергию Оси повернуть вспять, и не просто течь, а мчаться с огромным ускорением вспять: из будущего в прошлое, унося с собой не только энергию, но и жизни бесчисленного количества живых существ. Как такое возможно? Возможно. И я даже знал, чьи это происки. Кто воспользовался раздором среди демиургов. Только Хаосу во плоти – энтропии в чистом виде, её посланцу это и нужно, и подвластно. Ну что, Форнит, есть у тебя в загашнике парочка заклинаний для упорядочивания Хаоса?

Между мной и постаментом Оси неожиданно возникло препятствие: большое, чешуйчатое, с огромной рогатой головой, на непропорционально маленьких кривых лапках. Дракон. Как есть дракон, причем японский и зелёный. Н-да, его-то мне и не хватало.

– Это Файонн, – тёплая ладонь легла мне в руку, – ты узнаешь его?

Когда он мотнул своей башкой, мне и впрямь показалось, что я вижу схожие черты. Но это не повод ребёнку находиться рядом с Осью Мироздания, пошедшей вразнос. Телепортировав её к Мирте, я велел им не приближаться, а лучше вообще подняться в башню БКЗ – там сейчас наиболее безопасно. Дракон тем временем нырнул в вихрь чёрной энергии, спутав мне все карты. Я не мог применить заклятия, пока он там. Формула бы забила его в область Хаоса, заблокировав там навсегда. Даже врагу не пожелал бы такой участи. Мы с Файонном, конечно, не друзья, но всё же он когда-то тоже был демиургом-снотворцем… Что ж, клин клином вышибают, значит, пришло время чистой Силы.

Я шел так медленно, как только мог, давая шанс древнему демиургу выбраться. После того, как я атакую вихрь – этот шанс будет сведен практически к нулю. Что он там вообще забыл? Для того, кто не являлся Хозяином Оси, энергия Мироздания – убийственна. Да и для меня затея не так уж безопасна. Но лучше уж умереть, чем навеки застрять в области энтропии – я потряс головой, пытаясь выкинуть из головы те образы, что совсем недавно являлись частью моей реальности.

Вихрь не утихал, хотя, кажется, стал чуть-чуть уже. Когда же ты насытишься, чудовище? Сколько жизней тебе надо, чтобы утолить свой бесконечный голод? И стоит ли жизнь доисторического демиурга этих жизней? Где взять весы, чтобы решить эту задачу? Нет, Форнит, даже атомные эталонные мне не помогут, убери.

Фу-ух, вот он мелькает, правда фрагментарно, сейчас как ухвачу его за хвост или лапу…

– И получишь в глаз… – ворвался в мой мозг знакомый голос, – давай, колдуй уже.

Едва слова стихли, как окровавленный дракон вырвался из вихря, упав на камни между мной и колбой, уменьшился, вернувшись в облик человека, очень израненного человека. В его руках трепыхался клочок тьмы, в котором просверкивали вполне знакомые мне образы. Я торопливо отвел взгляд и швырнул заготовленную формулу в вихрь, подкрепив словесным императивом. Скулы свело, воздух запах теплой землей после дождя, из колодца вверх ушла красно-желтая молния, прочеркнув тёмный вихрь. Мало! Он, казалось, подавился этой молнией, чихнул аннигилирующим облаком (кусок свода испарился вместе с частью лестницы и стеной) и завертелся с ещё большей скоростью.

– Мало, – подтвердил Файонн, дотрамбовывая чёрное облачко в ёмкость, – дожимай его! – и запечатал мой кошмар толстым слоем сургуча с моей же печатью.

И я стал дожимать: но чем смертоноснее и энергонасыщеннее сплетал формулы, тем сильнее буйствовал вихрь. Я словно сражался с гидрой, как один мифический персонаж… и, похоже, кормил своего противника энергией.

Стоп, что же это я делаю? Это же Ось, она пронзает все эти бесконечные Миры, все вселенные и реальности, она альфа и омега, инь и янь, Иггдрасиль и Мировое Дерево, пуп Мироздания… а я его бью, да посильнее. Да, там где-то притаился противник, но когда человек болеет, разве он лупасит себя дубиной по голове? Или ложится в тёплую постель и пьет чай с малиной?

Всё сложилось, даже помощь Большой Книги Заклинаний не понадобилась. Я опустил руки, погасив очередную формулу, подошел к самому постаменту, влез на невысокие камни. Мирта что-то кричала, но я не слышал – что именно, а разбираться уже было некогда.

Я – Демиург, я часть Мироздания, энергия от энергии Оси, она дала мне вторую жизнь. И если теперь моя очередь… Да, я люблю этот Мир, такой, какой он есть – огромный, волшебный, необъятный. Да, он не погибнет окончательно, ни один Хаос не сможет удерживать в себе бесконечно такое количество энергии, какой обладает Жизнь, рано или поздно будет ещё один Большой Взрыв. Родится новое Мироздание, но там будут совсем другие законы, совсем другие существа, совсем другая история… И я этого не хочу. Пусть он остается, как есть, со всеми своими несовершенствами… живым. Я протянул руки и зачерпнул тёмной энергии…

Не знаю, сколько магических защит было навешено на Файонна, что он смог выбраться из него живым, хоть и израненным. Я снял всё, вплоть до самой последней кисейной магической защиты – и словно голым сиганул в кипяток. Да нет, не в кипяток, в кипящую серную кислоту! Она разбирала меня слой за слоем: все три слоя кожи, мышцы состругивала, словно плотник в финальной обработке деревянную болванку – снимая по миллиметру за раз, нервы… ах как она наматывала нервы на пальчик! Вы знаете, сколько километров (!) нервов в человеческом теле? Семьдесят пять, Карл! А ещё суставы, кости, лёгкие и прочие малоаппетитные э-э внутренние органы… да когда ж она уже доберется до сердца и мозга?! Добралась, развернула душу, словно красочное полотно, принялась водить тонким девичьим пальчиком по линиям, рассматривая… А пальчик был с очень остро заточенным ноготком.

Что она увидела? Какие мои тайны и желания, как смогла взвесить увиденное, может, с помощью пера? Не знаю. А если и узнаю, то надеюсь, это будет нескоро, потому что ощущение было примерно такое же, как при моем втором рождении, здесь же, на этих самых камнях. Но кто-то схватил горячей ладонью за лодыжку и паззл по имени Карл сложился обратно, в той же последовательности, к счастью, что и разбирался. Глаза снова стали зрячими: я стоял в чёрной ледяной энергии, не в вихре, не в потоке: она застыла, словно не знала, что же теперь делать, и медленной взвесью чёрных снежинок парила вокруг. А снизу, от чужой руки поднималось тепло. Я боялся, но всё же опустил взгляд: да, ручка детская, а значит, вмешалась Нанне. Выберусь отсюда, возьмусь за ремень, раз папа её старших слушаться не научил. И Мирта куда смотрела?!

Я не мог ничего сделать, уже не мог: сопричастность энергии Оси всё решила за нас в тот момент, когда рука девочки погрузилась в поток. Интересно, а сам бы я справился? Или мне чего-то не хватало?

Золотистое сияние – изначальный свет энергии Оси заструился сначала от Нанне, затем и от меня, постепенно распространяясь на стагнирующую энергию. Но медленно, медленно… так медленно мы будем напитывать её своей энергией ещё сто лет, пока не умрем от старости или истощения. Правда от второго – более реально и ста лет не понадобится. Поток всё ещё стоял на месте, словно омут, в котором где-то прятался черт, то бишь, посланник Хаоса. Именно он не давал нормально течь энергии, его злая сила препятствовала восстановлению гармонии. Как-то и не сомневался, что он будет держаться до последнего, но я ищу и совершенно не чувствую, где спрятался мерзавец. Сложно искать тьму во тьме, особенно когда большая часть твоей энергии изливается в пространство, как кровь в воду…

Время замедлилось, почти остановилось: я швырнул несколько поисковых формул в поток и всё, что мне осталось – ждать, ждать пока они обнаружат врага, надеясь, что хватит сил на схватку. Судя по тому, как затаилась эта тварь, она тоже выжидала.

Но кое-кто оказался менее терпеливым: рядом со мной в Ось булькнулось, как в воду, большое чешуйчатое тело – Файон в образе дракона. Осмотрелся, даже, кажется, принюхался, стремительно умчался куда-то вниз, в непроглядную черноту и глубину. Он с ума сошел – с его ранами это верный билет в один конец. Даже для бессмертного существа: Ось его просто растворит в себе, навсегда развоплотив. Он не может этого не знать.

Есть! Мои ищейки нашли его: благодаря магии я видел его, как будто находился чуть выше над ним, точнее – над ними! Ответ пришел с такой глубины, о которой я и помыслить не мог. Посланник затаился чуть ли не у самых истоков Оси. Но спрятаться даже там не смог, не в последнюю очередь благодаря Файонну, вытащившему посланника Хаоса за ушко да на свет. Осталось скомкать, сжать энергию, сформировать копье и нацелить – вот она, цель – существо, конгломерат каких-то существ с жуткой мордой. Тварь вцепилась огромной зубастой пастью в дракона, молотящего его по бокам хвостом, раздирающего лапами с острыми когтями. Силы были неравны, и я не стал ждать исхода схватки, отправив свое копье сквозь тёмную энергию. И как она ни сопротивлялось этому, формула достигла цели. На мгновенье всё замерло, затем в глубине потока беззвучно произошел взрыв и вверх рванула исконная, могучая, золотистая энергия мироздания…

Меня вынесло, вышвырнуло из Оси волной энергии, расплескавшейся, окатившей всё хранилище от пола и до потолка, впитавшейся в стены цитадели. Время для меня замерло или я замер в этом конкретном мгновении бытия? Не знаю, но на моих глазах, кто-то словно отмотал назад плёнку кинофильма, причем избирательно. Мои спутники остались там, где и были, но камни, гигантские валуны подпрыгнули, возвращаясь на свои места. Стянулись трещины, щепки стеллажей срослись, а материализовавшиеся кошмары сами запрыгнули в посверкивающие целыми боками колбы. И янтарь времени вновь стал жидкой смолой, отпустившей муравья.

Хранилище наполнилось звуками: гудела, словно громадная печка, Ось, стонал Файонн, лёжа прямо под постаментом, что-то причитала Мирта с БКЗ, склонившись над девочкой. Один Тригла равнодушно стоял перед Осью, поигрывая неизменной тростью. Не люблю эту его особенность, но на то он и Бог Времени, чтобы вглядываться в будущее. Правда, при этом ответов и предсказаний от него не добьёшься…