Текст книги "Прииде пост. Чтения на каждый день Великого поста"

Митр. Филарет (Вознесенский). Свет Христов

Православная Церковь по Уставу своему призывает нас прославить свт. Григория Паламу, Архиепископа Солунского, который еще иначе называется Фессалонитским – по имени того города, в котором совершал свое архипастырское служение этот великий иерарх. Яркий след оставил он после себя в истории Церкви, в области богословских трудов, которыми так богата сокровищница церковная. В особенности обессмертил он свое имя той богословской борьбой, которую вел он когда-то против тех, кто в заблуждении своем, в одном чисто богословском вопросе заблуждались, и это заблуждение свое настойчиво распространяли, вследствие чего возник спор о так называемом Фаворском свете.

Вы знаете, конечно, историю праздника Преображения Господня, знаете, как Господь, преобразившись во славе, сиял светом ярче чем солнечным. И вот поднялся тогда спор: какого рода был этот свет? Был ли это безначальный, присносущный свет, Присносущного и Безначального Бога или это был хотя и яркий, но наш обычный земной свет, так называемый «сотворенный свет»? Иными словами, спор шел на тему: был ли этот Фаворский свет сотворенным или несотворенным светом?

Казалось бы, можно было бы сразу сказать, что поскольку там преобразился Сам Господь Иисус Христос, Второе Лицо Святой Троицы, Бог бесконечный, то и слава Его была – слава Божественная, и свет был – Свет вечного Безначального Божества, ибо когда мы с вами и в Символе веры говорим, что мы веруем в Господа Иисуса Христа, Сына Божия, то как «света от света» – Того, Кто был Светом от Света – Отца Своего, еще до того, как был мир сотворен.

В этом мире все сотворено всемогуществом и десницею Господнею. Не только то, что мы видим и о чем помышляем, но и самые критерии, самые понятия и условия пространства и времени созданы Творцом, Который Сам выше этого и не подчинен ни времени ни пространству. И как все сотворенное в этом мире имеет начало, имеет начало и этот материальный сотворенный свет.

Мы знаем из Библии, что Бог, в Котором, по слову Апостола, нет никакой тьмы (см.: Ин. 1, 5), изрек в начале творения да будет свет и стал свет, появился этот сотворенный свет. Но Бог есть Свет несотворенный и вечный. И хотя заблуждающиеся упорно стояли на своем, в этом богословском споре свт. Григорий Палама одержал решительную победу, и ложное учение было побеждено и исчезло.

Могут сказать, – вероятно, говорили и тогда, а теперь тем более – при удаленности нашей жизни от духовных интересов и ценностей – могут сказать, что это был только отвлеченный богословский спор, схоластический и не жизненный. Но те, кто так говорят, указывают только на то, как они далеки от мира духовного.

Конечно, жизнь наша такова, что богословские истины, основные догматические истины нашей веры, если нами, может быть, и исповедуются, и признаются, то они как-то в жизни не отражаются. Блаженнейший митрополит Антоний[41]41
  Имеется в виду митр. Антоний (Храповицкий). – Прим. ред.


[Закрыть] в свое время постоянно, мудро и убедительно разъяснял, что все догматы нашей веры тем и прекрасны, что, открывая нам Божественные истины, они в то же самое время нравственно и духовно нас укрепляют, ибо должны они быть основными началами, на которых должна быть построена и наша практическая жизнь.

Но, увы, от нас это далеко. И когда ведется речь о том, как говорил когда-то свт. Григорий, что свет Божества на Фаворе был несотворенный и безначальный, а не тот свет, который во времени сотворен, то некоторые говорят: это схоластика, это нечто оторванное от жизни, отвлеченное.

Да, действительно, иногда люди так настроенные, так живущие бывают гораздо больше задеты за живое, кода потухнет вот этот сотворенный свет, как это было, например, в нашем городе… Когда погасло все электричество и остановились все моторы, то люди почувствовали, что такое свет! Это их задело, потому что это был удар по практической жизни, по ее устроению. А когда в вопросах духовных люди говорят: «это нежизненно», то свидетельствуют тем, что не умеют жить в мире духовных ценностей.

Господь Иисус о Себе сказал: Я есмь Свет миру, и добавил, что кто идет за Ним, тот не будет во тьме, но будет иметь свет жизни. И Церковь, верная своему Господу, ежедневно исповедует в молитве 1-го часа, что Христос есть «свет истинный, просвещающий всякого человека, грядущего в мир». И этот Свет всегда сияет. Он сияет и теперь. И хотя мы с вами видим, какая тьма окутала сейчас нашу землю, окутала человеческий род, тьма и в области догмы, и в области морали, но это не значит, что свет Христов перестал сиять – нет. Апостол и евангелист Иоанн Богослов в том Евангелии, которое читается в Светлую Пасхальную Ночь, говорит, что этот свет во тьме светится и тьма его не может объять.

Но, к сожалению, с человеком часто бывает то, о чем нас предупреждает Священное Писание, что он сам закрывает свои глаза и затыкает свои уши, чтобы не видеть и не слышать. Так и теперь, когда духовные ценности, духовный свет предстает пред ним, он не только равнодушен к нему, но и часто сам произвольно отходит от него, чтобы не видеть и не слышать то, что он должен видеть, и то, что он должен слышать. Он от этого уклоняется, потому что живет совсем другими интересами. О таких людях говорит Евангельская притча: Царь зовет на царский пир, а званные отказываются; у каждого своя причина, но все отказались. «Хотя там и царский пир, да вкусы у нас не те», – как говорит свт. Феофан Затворник об этой притче. Людям неинтересно и чуждо то, что предлагается в мире духовных ценностей. Потому что человек всецело прильнул к земле, только земным и землею он живет, и тогда у него очи закрыты и уши заткнуты, чтобы и не видеть, и не слышать.

Но свет Христов светит и всегда будет сиять, и те, у кого очи и уши открыты, видят и слышат, освящаются и освещаются этим светом. Этот свет всегда будет видим каждой христианской душе, которая не закрыла себя от него.

Брат-христианин, не смущайся тьмой, которая разливается всюду. Конечно, нельзя не скорбеть о том, что человечество теперь блуждает в таких мрачных потемках, но если человек ищет света и стремится к нему, то этот свет не закрыт от него.

Господь Иисус Христос, по словам Его Первоверховного апостола, всегда, днесь тойже и во веки (Евр. 13, 8). Если Он во время Своей жизни на земле был светом, просвещающим всякого человека, то и теперь Он просвещает всякого, кто не закрывает своих очей, кто не затыкает свои уши, а идет навстречу этому свету. И если он примет этот свет Христов, то на нем сбудутся слова Евангельские: Дондеже свет имате, веруйте во свет, да сынове света будете. Аминь.

Св. прав. Иоанн Кронштадтский. Беседа во 2-ю Неделю Великого поста

Чадо, отпущаются тебе греси твои.

Мк. 2, 5

Расслабленный был принесен к Иисусу Христу, очевидно, для исцеления от обдержавшей его болезни расслабления. А Иисус Христос врачует сперва душу его от грехов, и потом уже тело от болезни. Чадо, – говорит Он расслабленному, – отпущаются тебе греси твои, – а после отпущения грехов сказал ему: востани, и возми одр твой, и иди в дом твой (Мк. 2, 11). Что значит такой способ врачевания? Значит то, что постигающие нас болезни суть следствия грехов наших и что невозможно совершенно избавиться от болезней, не очистившись прежде от грехов, как нельзя уничтожить следствия, не уничтоживши причины. Так как и теперь часто бывает между нами много больных, которые ищут средств от болезни, то для общего назидания и пользы побеседуем ныне о тесной связи наших грехов с болезнями телесными.

На самом ли деле между грехами и телесными болезнями и страданиями находится такая тесная связь, что болезни тела, более или менее сильные и продолжительные, суть следствия грехов? Подлинно, между болезнями и грехами существует такая связь: грех, гибельный для души, вместе с тем разрушителен и для тела. Св. апостол говорит о грехе: оброцы бо греха – смерть (Рим. 6, 23), т. е. грех, как жестокий тиран, собирает дань с людей работающих ему, – а ему все работают. Эта дань есть смерть. Итак, смерть есть необходимая дань наша греху, а смерти предшествуют почти всегда болезни, более или менее продолжительные. Отсюда явно, что между грехом и болезнями существует самая тесная связь. Когда не будет греха, тогда не будет болезней и смерти. Потому-то в Будущем Веке нет болезней. Смерти не будет ктому, ни плача, ни вопля, ни болезни (Откр. 21, 4), – свидетельствует тайновидец Иоанн в Божественном Откровении. Часто за грехи человеческие Бог посылает болезни, например, предает сатане на измождение плоти (ср.: 1 Кор. 5, 5), как это было с упоминаемым в Послании апостола Павла к Коринфянам кровосмесником, или лишает употребления известных чувств и членов, или подвергает другим различным болезням. В этом случае болезни суть дело благости Господа, Который не хочет вечной смерти грешника, но еже обратитися нечестивому от пути своего, и живу быти ему (Иез. 38, 11). Люди крайне прельщаются временною сладостию греха и погибают, но Бог по благости Своей не хочет вечной нашей погибели, а хочет сделать всех участниками блаженства. Но как это сделать, когда человек не хочет и внимания обращать на будущее блаженство или вечные мучения, и когда он всем существом своим предан развлечениям и удовольствиям земным? Он чувствует в себе полноту сил и думает, что надобно жить здесь как хочется, пока живется. Как заставить его подумать о Боге, о Жизни Вечной, для которой он создан, как заставить его прибегнуть к вере и добродетели так, чтобы они обратились в жизнь его сердца? Болезни и страдания в этом случае – самое лучшее средство. Стоит только посмотреть на больного или подверженного какому-нибудь другому несчастию, чтобы убедиться, как благотворны иногда здесь для нас болезни и несчастия. Человек одумывается при этом посещении Божием, входит в самого себя, видит, что он ничтожен и скоропреходящ, как трава, как цветок полевой (см.: Ис. 40, 6), что все земное – прах и суета, что только Бог и добродетель вечны, что человеку необходимо в этой жизни служить Богу духом и истиною и запасаться добрыми делами для Жизни Вечной.

Братия! Мы все бываем больны или несчастны чем-нибудь и все желаем, по естественному закону самосохранения, быть здоровыми и благополучными. Будем помнить, что болезни наши, будучи часто плодом наших беззаконий, собственной нашей неосторожности или невоздержной жизни по своему началу весьма часто бывают наказанием Божиим по своей силе и продолжительности за наши грехи. Если мы хотим быть свободны от болезней, нам надобно прежде уничтожить внутреннюю причину их – грехи, тогда внешнее несчастие пройдет само собою. Будем помнить, что болезни и смерти не было бы в роде человеческом, если бы чрез первого человека не вошел в мир грех. Пусть другие представляют какие хотят причины болезней, но если они глубже вникнут в существо дела, то в объяснении своем придут к той же главнейшей причине их, именно: что телесная природа человека когда-то сильно повреждена и теперь повреждается какою-то внутреннею, враждебною силою, и потому-то она так чувствительна к малейшим стихийным переменам, потому-то она стала так слаба и удоборазрушима.

Теперь время душевной цельбы. Будем же удаляться от грехов, которыми душа болезненно страдает, и исцеления наши скоро воссияют (см.: Ис. 58, 8). Аминь.

Сщмч. Григорий Шлиссельбургский. Слово во 2-ю Неделю Великого поста

Братия! Вы знаете, что Церковь своими службами воспитывает нас как заботливая мать. Ими она назидает, руководит, поддерживает нас.

Прошло только две недели поста, а уж заботливая мать спрашивает: не ослабли ли дети? Надо их поддержать. Как опытный воспитатель в поддержку воспитанника и его ревности приводит ему примеры великих людей, так и Церковь в своей сегодняшней службе выставляет нам величавый образ церковного светильника – архиепископа Григория Паламы, Фессалоникийского чудотворца.

Личностью и деятельностью Великого Григория Церковь хочет поддержать и нашу ревность в неослабном следовании Богу. В богослужебной песне в честь св. Григория так и поется: «Бодрый язык твой ленивых души возставляет», души уставшие, обессилевшие… Иначе говоря, Церковь зовет: почерпните и вы новую бодрость в одушевляющем примере Великого святителя!

В укрепление вашей бодрости я снова обращаю вашу мысль к закону поста и воздержания. Углубим наши мысли в этом направлении.

Мы знаем из прошлого Слова, что обычное состояние греховного человека – это состояние зависимости души от тела. Состояние – ненормальное, болезненное, и сопровождается болезнью души – страстью. Воздержание – один из путей прекратить насилие тела над душой.

Видите, братия, какую роль получает воздержание? Оно – закон нормальной жизни и бич нарушения нормы. Оно – выправление искажений жизни, выпрямление нарушенного соотношения между духом и телом, средство установить равновесие между ними и создать правильные условия для развития духа и нормального развития тела. Так, воздержание из незначительного, казалось бы, требования, обращенного к телу и питанию, вырастает в непреложный закон жизни, закон духа.

Один из глубоких духовных писателей, объясняя значение воздержания человеку, говорит ему: «Ты – горд, ты самолюбив, ты много и так высоко мечтаешь об уме твоем, а он у тебя зависит от желудка. И потому не думай, что закон поста есть закон для чрева, в сущности это – закон для ума». Так оно и есть: воздержание – это основной закон нормальной жизни души и тела. Ум, этот царь человека, если желает вступить в свои права властвования, должен прежде всего сам подчиниться закону воздержания. Тогда он будет свободен, бодр и будет властелином жизни[42]42
  Окончание см. Понедельник 3-й седмицы Великого поста.


[Закрыть].

Понедельник 3-й седмицы Великого поста

Лавсаик

Захотелось ему однажды, как он сам рассказывал нам, сходить на могилу Ианния и Иамврия – волхвов, живших при фараоне, чтобы посмотреть на нее или даже встретиться с жившими там демонами, а это место Ианний и Иамврий силою своих волхвований населили множеством демонов, и притом самых лютых. Гробницу воздвигли сами Ианний и Иамврий, которые в то время занимали по фараоне первое место, как всех превосходившие волшебным искусством. Пользуясь при жизни своей великою властию в Египте, они соорудили это здание из четвероугольных камней, воздвигли здесь себе гробницу и положили тут много золота, насадили всяких деревьев и вырыли преглубокий колодезь на этом сыром месте. Все это сделали они в той надежде, что после смерти будут наслаждаться утехами в сем прекрасном саду.

Поскольку раб Божий Макарий не знал дороги к этому месту, то и соображал свой путь с течением звезд, как делают мореходцы. Так прошел святой муж всю пустыню. Нашедши здесь несколько тростнику, он чрез каждое поприще[43]43
  Поприще – расстояние в тысячу больших шагов, в каждом из которых пять стоп.


[Закрыть] ставил по одной тростинке, чтобы по ним знать, как воротиться назад. В девять дней он прошел всю эту пустыню и был уже недалеко от того сада, как с наступлением ночи несколько заснул. Злобный демон, всегда враждующий против подвижников Христовых, в то время как Макарий спал не далее версты от гробницы, собрал все тростинки и, положив их у самой головы его, удалился. Проснувшись, Макарий находит, что все тростинки, которые он ставил по дороге для приметы, собраны в одно место. Может быть, Бог попустил это, призывая Макария к большим трудам, дабы он полагался не на указания тростинок, а на благодать Бога, Который сорок лет вел Израиль по страшной пустыне посредством столпа облачного.

«Когда я стал подходить к гробнице, – говорил святой, – из нее вышли навстречу мне до семидесяти демонов в разных видах; одни из них кричали, другие скакали, иные яростно скрежетали на меня зубами, а другие, как крылатые враны, бросались мне в лицо и говорили: “Что тебе надобно, Макарий? Зачем ты пришел к нам? Ты, вместе с подобными себе, завладел нашею пустынею, вы и оттуда выгнали родственных нам демонов. У нас с тобою ничего нет общего. Зачем идешь в наши места? Как отшельник, довольствуйся пустынею. Устроившие сие место отдали его нам, а ты не можешь быть здесь. Зачем хочешь ты войти в это владение, куда ни один живой человек не входил с тех пор, как мы похоронили здесь братьев, основавших оное?” И много еще шумели и жалобно вопили демоны, но я, – говорит Макарий, – сказал им: “Пойду только и посмотрю, а потом уйду отсюда”. Демоны сказали: “Обещай нам это по совести”». Раб Божий отвечал: «Обещаю», – и демоны исчезли. «Вошедши в сад, – говорит он, – я осмотрел все и между прочим увидел медную бадью, повешенную на железной цепи над колодезем (бадья от времени покрылась ржавчиною), также яблоки, внутри совсем пустые, ибо они высохли от солнца». Затем, спокойно вышедши из сего места, святой через двадцать дней воротился в свою келию.

Только с ним случилось немалое несчастие: у него недостало хлеба и воды, которую он носил с собою; так, он почти ничего не ел во все те дни странствования по пустыне. Может быть, чрез это он искушаем был в терпении, как и оказалось на деле. Когда уже он был близок к изнеможению, показался ему кто-то, как сам он рассказывал, в образе девицы, одетой в чистую льняную ткань и державшей кувшин, из которого капала вода. По словам Макария, она была от него не дальше как на стадию. Три дня шел он и все видел, как будто она стоит с кувшином и зовет его, но он никак не мог настигнуть ее. Впрочем, в надежде утолить жажду свою святой три дня мужественно переносил усталость. После сего явилось множество буйволиц, и одна из них, с буйволенком, остановилась прямо против старца (здесь водятся они во множестве); по словам Макария, из сосцов ее текло молоко. «Подошедши к ней, – говорил он, – я досыта напился молока. Но, чтобы еще более показать мне милости, Господь, вразумляя малодушие, повелел буйволице идти за мною до самой келии. Послушная его велению, она шла за мной, кормя меня молоком и не давая сосать своему буйволенку».

Еще в другое время сей доблестный муж, копая колодезь для пользы монахов (а подле колодца лежали всякие листья и хворост), был ужален аспидом. Святой взял аспида руками за обе челюсти и растерзал его, сказав: «Как ты осмелился приблизиться ко мне, когда не посылал тебя Господь мой?»

Тот же Великий Макарий, услышав о дивном житии тавеннских монахов, переменил свое одеяние и в мирском платье поселянина пошел в Фиваиду. Пятнадцать дней шел он пустынею. Пришедши в монастырь Тавеннский, святой стал искать архимандрита по имени Пахомий, мужа весьма знаменитого, обладавшего даром пророческим. Тогда сему святому не было открыто о намерении Великого Макария. Сошедшись с ним, Макарий сказал: «Молю тебя, господин мой, прими меня в свою обитель, чтобы мне быть монахом». Великий Пахомий сказал ему: «В таких престарелых летах как можешь ты подвизаться? Здесь братия подвизаются с самой юности и переносят изнурительные труды потому, что привыкли к ним, а ты в таком возрасте не можешь перенести испытаний подвижнических – ты станешь роптать, а потом уйдешь из обители и начнешь злословить нас». Так он не принял его, то же и во второй день, даже до семи дней. А старец Макарий твердо стоял в своем намерении и все время проводил в посте. Наконец он говорит Пахомию: «Авва, прими меня. И если я не стану поститься, как они, и не буду делать, что они делают, то вели выгнать меня из обители». Великий Пахомий убедил братию принять его (а братии в одной этой обители и доныне находится тысяча четыреста человек). Так Великий Макарий вступил в эту обитель.

Лествица

1. Никто из богомудрствующих, как я думаю, не будет противоречить тому, что от ненависти и памятозлобия рождается злословие. И так оно после своих родоначальников по порядку мною и предлагается.

2. Злословие есть исчадие ненависти, тонкий недуг; большая сокровенная и таящаяся пиявица, которая высасывает и истребляет кровь любви; лицемерие любви; причина осквернения и отягощения сердца; истребление чистоты.

3. Некоторые отроковицы грешат бесстыдно; а другие тайно, и со стыдливостью, но предаются еще лютейшим порокам, нежели первые. То же можно видеть и в страстях бесчестия. Много тайно лукавых отроковиц; каковы лицемерие, лукавство, печаль, памятозлобие и сердечная клевета, кои видимо представляют одно, а внутренне взирают на другое.

4. Услышав, что некоторые злословят ближних, я запретил им; делатели же сего зла в извинение отвечали, что они делают это из любви и попечения о злословимом. Но я сказал им: «Оставьте такую любовь, чтобы не оказалось ложным сказанное: оклеветающаго тай искренняго своего, сего изгонях (Пс. 100, 5). Если ты истинно любишь ближнего, как говоришь, то не осмеивай его, а молись о нем втайне, ибо сей образ любви приятен Богу. Станешь остерегаться осуждать согрешающих, если всегда будешь помнить, что Иуда был в соборе учеников Христовых, а разбойник в числе убийц; но в одно мгновение произошла с ними чудная перемена.

5. Кто хочет победить духа злословия, тот пусть приписывает вину не согрешающему, но подущающему его бесу. Ибо никто не желает грешить против Бога, хотя каждый из нас согрешает не по принуждению.

6. Видел я согрешившего явно, но втайне покаявшегося; и тот, которого я осудил как блудника, был уже целомудр у Бога, умилостивив Бога чистосердечным обращением.

7. Никогда не стыдись того, кто перед тобою злословит ближнего; но лучше скажи ему: «Перестань, брат, я ежедневно падаю в лютейшие грехи – и как могу его осуждать?» Ты сделаешь, таким образом, два добра и одним пластырем исцелишь и себя, и ближнего. Это один из самых кратких путей к получению прощения грехов, т. е. чтобы никого не осуждать. Ибо сказано: не судите, и не судят вам (Лк. 6, 37).

8. Как огонь противен воде, так и кающемуся несродно судить. Если бы ты увидел кого-либо согрешающего даже при самом исходе души из тела, то и тогда не осуждай его, ибо суд Божий неизвестен людям. Некоторые явно впадали в великие согрешения, но большие добродетели совершали втайне; и те, которые любили осмеивать их, обманулись, гоняясь за дымом и не видя солнца.

9. Послушайте меня, послушайте, злые судии чужих деяний: если истинно то, как в самом деле истинно, что имже судом судите, судят вам (ср.: Мф. 7, 6); то, конечно, за какие грехи осудим ближнего, телесные или душевные, в те впадем сами; и иначе не бывает.

10. Скорые и строгие судии прегрешений ближнего потому сею страстию недугуют, что не имеют совершенной и постоянной памяти и попечения о своих согрешениях. Ибо если бы человек в точности, без покрывала самолюбия, увидел свои злые дела, то ни о чем другом, относящимся к земной жизни, не стал бы уже заботиться, помышляя, что на оплакание и самого себя недостанет ему времени, хотя бы он и сто лет прожил и хотя бы увидел истекающим из очей своих целый Иордан слез. Я наблюдал за плачем истинного покаяния и не нашел в нем и следа злословия и осуждения.

11. Человекоубийцы бесы побуждают нас или согрешить, или, когда не грешим, осуждать согрешающих, чтобы вторым осквернить первое.

12. Знай, что и это признак памятозлобного и завистливого человека, если он легко, с удовольствием порицает учение, дела и добродетели ближнего, будучи одержим духом ненависти.

13. Видал я таких людей, которые тайно и скрытно соделывали тяжкие согрешения, а между тем, считая себя лучшими других, безжалостно нападали на тех, которые увлекались в легкие, но явные проступки.

14. Судить значит бесстыдно похищать сан Божий, а осуждать значит погублять свою душу.

15. Как возношение и без другой страсти сильно погубит человека, так и осуждение, одно само по себе, может нас погубить совершенно; ибо и фарисей оный за сие осужден был.

16. Как добрый виноградарь вкушает только зрелые ягоды, а кислые оставляет, так и благоразумный и рассудительный ум тщательно замечает добродетели, какие в ком-либо узрит; безумный же человек отыскивает пороки и недостатки. О нем-то сказано: испыташа беззакония, изчезоша испытающия испытания (Пс. 63, 7).

17. Хотя бы ты и своими очами увидел согрешающего, не осуждай; ибо часто и они обманываются.

Степень десятая. Кто взошел на нее, тот бывает делателем любви, или плача.