Текст книги "Куда исчезают поклонники?"

Глава 6

Когда она проснулась, Смайла рядом с ней уже не было. Не было его нигде и в квартире. Зато телефон буквально разрывался. Мариша протопала за ним в прихожую и по дороге лишний раз убедилась: да, муж уже ушел. Ушел, не разбудив ее. И, очень может быть, даже не поцеловав перед уходом. Кризис семейной жизни нарастал, словно снежный ком, катящийся с горы.

Но взяв в руки трубку, Мариша начисто забыла про семейные неурядицы.

– Они приехали! – услышала она из трубки отчаянный вопль и чуть не выронила от неожиданности из рук трубку. – Приехали!

– Кто это?

– Как это кто? Это я – Ваня!

– Ах, Ваня!

Мариша хотела спросить, откуда у парня ее телефон, но вовремя спохватилась. Сама же дала его недотепе вчера, перед тем как уйти. И еще велела звонить, если что-то случится. Вот Ваня и звонил. И судя по его голосу, у него действительно что-то случилось.

– Они приехали! – надрывался парень.

– Кто? Люди в деловых костюмах?

– Нет. Другие!

– А чего тогда такая паника? Ты ведь только тех двоих боишься?

– Нет! То есть раньше я думал, что да, только их. Но теперь знаю, не только их!

Мариша с трудом сдержала зевок. Судя по всему, Ваню убивать никто не собирается. По крайней мере в ближайшее время. Так чего он трезвонит в такую рань? Кинув взгляд на часы, Мариша убедилась, что сейчас всего лишь половина восьмого утра.

И тревога снова царапнула ее по сердцу своими острыми коготками. Куда ушел Смайл в такой ранний час? Впрочем, понятно, ушел он к своим любимым самолетам. Вот только ушел в очень скверном настроении, не скрывая своего неудовольствия безрассудным поведением жены, которая явно впуталась в очередную авантюру, может быть, даже и опасную, а ему ничего про это не говорит.

Но Ваня продолжал истерично кричать в трубку. И Марише пришлось его выслушать.

– Они приехали!

– Да кто они-то?

– Они!

– Говори нормально! Или я повешу трубку!

– Они! Наследники!

Ну, наконец-то! Хоть какая-то информация. А что за наследники? Чьи наследники? И откуда взялись?

– Так вы же им сами вчера позвонили! – причитал Ваня. – Сказали, что мама умерла. Вот они и примчались. Падальщики!

– Наследники твоей мамы? Постой, но разве не ты ее наследник?

– Я! Но дело не в этом!

– У твоей матери есть другие дети?

– Нет. И вообще, это приехали не мамины дети. Это деда Левы дети прикатили!

Ах, вот оно что! Ну и дурак этот Ваня! Не мог сразу сказать, кто приехал!

Тем временем Ваня наконец разговорился и начал выдавать крохи тех сведений, которыми располагал.

– Зовут их тетя Рая и дядя Толя! Впервые их вижу! Но они приперлись и не уходят никуда!

– А зачем ты им дверь открыл?

– Так они маму спросили. Я и открыл!

– Ну и дурак!

Мариша еще хотела сказать, сам открыл, сам теперь со своими родственниками и разбирайся. Но передумала и спросила:

– И где они сейчас?

– Да здесь! Говорю же, не уходят никуда! Сидят на кухне, едят еду из холодильника и никуда не хотят уходить!

Так вот по какому случаю паника! Гости едят запасы его провианта! Зная болезненное отношение Вани к гастрономическим радостям жизни, Мариша ему даже посочувствовала. И у нее даже мелькнула сердобольная мысль. Взять, что ли, парню сухим пайком чего-нибудь вкусненького. Но, окинув взглядом собственную кухню, Мариша не обнаружила в ней ничего съедобного.

Понятно, Смайл тоже объявил бойкот своим обязанностям. И даже завтрака не приготовил! Ну, так и она тоже уйдет!

– Приезжайте! Помогите мне от них избавиться!

– Сейчас приеду! – буркнула Мариша в трубку и пошла одеваться.

Странное дело, вчерашние обновки сегодня ее совершенно не радовали. Для кого она их покупала? Для себя, что ли? Нет, хотела, чтобы все окружающие попадали с ног при виде ее неземной красоты. Чтобы идти и радоваться, что она вся такая из себя прекрасная, принадлежит самому чудесному мужчине в мире, ее мужу! И что теперь? Достоин ли он такого счастья? Нет, не достоин! Сам отказался! Добровольно!

– Уйду, – пробормотала Мариша. – В самом деле уйду! Одна! И плевать на окна! Плевать на немытый пол! И даже пыль вытирать не буду!

Мариша полила только цветы. Они-то ни в чем не виноваты. А в такую жару им нужно много пить. И кушать тоже надо. Но жидкую подкормку Мариша оставила на вечер. Подкармливать цветы с утра пораньше, чтобы они весь день стояли в питательном растворе вместо чистой воды, это самый верный способ погубить даже самое стойкое растение. Подкормка просто сожжет их корни, а пользы не принесет никакой.

Итак, разобравшись с вымахавшей почти до потолка монстерой, полив активно вьющийся пестрый плющ, который вился по проволочной опоре в виде сердца, а также небольшую лимонную рощицу и парочку орхидей, Мариша выскочила из дома. И полетела к Ване. По дороге она позвонила Вике.

– Очень ты вовремя! – обрадовалась та. – Только что достала телефон, чтобы тебе позвонить.

– Я еду к Ване!

– И я тоже!

– Он тебе звонил?

– Звонил и ужасно плакал. Я не поняла, какие еще татары к нему пожаловали? Кто его там объедает и из родного дома выгоняет?

– Приехали дети Льва Илларионовича. Внебрачные. Это им мы вчера с тобой звонили.

– Ой!

– Так что приготовься, сегодня ты познакомишься еще с одной своей тетей и дядей.

– М-м-м…

– Ты не рада?

Нет, Вика радоваться не торопилась. И даже, напротив, насторожилась.

– Судя по тому, что уже произошло с одной моей теткой, этим бы лучше сидеть дома, – заявила она.

В этом Мариша была с ней не согласна. Если бы эти двое не приехали, у кого бы они узнали подробности того, как Варваре Сергеевне удалось завладеть наследством деда Левы? А Мариша нутром чуяла, что эти двое могут знать про эту аферу очень многое, если вообще не все. Правда, у них может быть свой взгляд на произошедшее. А у Варвары Сергеевны имелся свой. Но ее мнения по этому, как и другим вопросам, уже никто и никогда не узнает. Так что надо не требовать от жизни слишком многого, а радоваться тем свидетелям, которые еще живы.

Тетя Рая и дядя Толя оказались совсем не похожими ни друг на друга, ни на Ваню с Викой, ни на Льва Илларионовича. Впрочем, ни один из его детей на папашу похож не был. Викина мама, по всей видимости, тоже его родной ребенок, но, судя по фотографиям, Оля на своего родного отца была похожа куда меньше, чем на приемного папочку.

Между прочим, так часто бывает. Рядом с кем живешь, на тех со временем и становишься похожим. И это касается не только черт характера. Непостижимым образом внешне старые супруги становятся просто клонами друг друга. И даже собаки или другие домашние животные приобретают кое-что из внешности своих хозяев. Совсем уж удивительно, но факт.

Так вот, тетя Рая была монументальной тетенькой лет пятидесяти со старомодной башней, сооруженной на голове из крашенных хной волос. Она обладала бюстом как минимум полного шестого размера, необъятными бедрами и очень громким голосом, который заполонял собой все закоулки, щелочки и потайные уголки квартиры. Этот голос вибрировал в каждой клеточке вашего тела. Поэтому казалось, что тетя Рая заполняет собой все, наподобие летучего газа.

Дядя Толя, напротив, был маленьким, худосочным и уже начал лысеть, несмотря на то что ему едва сровнялось тридцать с небольшим. Однако ни разница в возрасте между братом и сестрой, ни различия в их внешности не помешали им найти общий язык. И теперь они самозабвенно обсуждали случившееся с Варварой Сергеевной.

– Вот Варвара куда шустра была, а помогло это ей?

– Бог, он все сверху видит! Все грехи человеческие!

– А у Варвары было на что посмотреть!

– Ох, проныра! Ох и проныра! Ванька-то не в нее пошел!

– Какое там! Совсем простак у нас парень!

– Варвара его под каблуком держала. Пикнуть у нее не смел!

– Да что там пикать! Было бы о чем пикать! Дурак парень, говорю же!

При этом ни тетя Рая, ни дядя Толя ничуть не смущались тем обстоятельством, что парень, дурак и простак Ваня, находился тут же. И отлично слышал все, что говорили родственнички. Поэтому он бросился к Вике с Маришей с нескрываемой радостью.

– Как хорошо, что вы пришли! Они меня изводят! Еще немного, и я бы сам убежал из квартиры!

Родственники тоже услышали звонок в дверь. И вышли в прихожую.

– Это кто же к нам пожаловал? – пророкотала тетя Рая. – Что за девочки? Ваня, твои подружки?

– Да! Да! Мои! И отстаньте от нас!

И, схватив девушек за руки, он поволок их в свою комнату. Вслед всем троим неслось неодобрительное:

– Вот девки пошли! Сразу вдвоем за парнем бегают! И не стыдно им!

– А Ванька тоже хорош! Нашел кого в квартиру приводить! Не пойми кого, сопрут еще чего, а нам потом отвечать. Мы теперь старшие, вроде как за парня в ответе.

– Варвара говорила, невеста у него есть.

– Вот оно, новое поколение! Невесту имеет, а девиц каких-то в дом приглашает!

Ваня забился в свою комнату, припер дверь спиной и, едва дыша, посмотрел на подруг.

– Слыхали?! – спросил он у них. – Это же какой-то ужас! Как они смеют так говорить? Это не их дом!

– Так прогони их!

– Не уходят! Говорят, что приехали на мамины похороны. И собираются остаться на сорок дней!

– С какой стати?

– Так ведь родственники! – тоскливо произнес Ваня.

Девушки замолчали. А потом Вика спросила:

– У них есть документы?

– Есть.

– И там указано, что они дети Льва Илларионовича?

– Этого нет. Они говорили, что в графе отец у обоих в метриках стоит прочерк.

– Тогда они могут быть обычными проходимцами!

Кого другого такое замечание могло и утешить, но Ваня уже пообщался с «родственничками», чтобы так просто взять и утешиться.

– Нет. Они слишком много знают про деда!

– И что они знают?

– Ну, где он жил. Где работал. Много всякого. Половины того, что они знают, я никогда и не слышал.

А вот это было уже интересно. И подруги почувствовали, что не напрасно примчались на Ванин звонок. Сейчас они быстренько утешат этого недотепу и пойдут общаться с родственниками.

– И у них есть доказательства! – продолжал переживать Ваня.

– Какие доказательства? Чего доказательства?

– Того, что они его дети! Оказывается, дед Лева часто их навещал. Признать не признал, но деньги и подарки привозил им регулярно.

– Серьезно?

– Да. И фотографии у них есть!

– Какие фотографии?

– Ну, где они маленькие сидят на коленях у Льва Илларионовича. И когда постарше, снимки есть. И совсем свежие.

– Так твой дед общался со своими незаконными детьми?

– Ну, раз фотографии есть, выходит, общался.

Мариша повернулась к Вике.

– Ну?! – спросила она у нее.

– Что ну?

– Ты ничего не хочешь мне сказать?

– Что? Ты имеешь в виду, что моя мама… Что она тоже знала, что у нее есть другой отец – Лев Илларионович?

– А что, нет?

– Мне она ни разу ни о чем таком не заикнулась.

– Так позвони и спроси у нее.

Но Вика делать это отказалась совершенно решительно.

– Как ты себе это представляешь? – возмутилась она. – Я звоню маме, когда она гуляет на кавказской пышной свадьбе, веселится там себе от души, ни о чем не тревожась, и спрашиваю, знает ли она о том, что на самом деле бабушка прижила ее от другого мужчины? Ты полагаешь, такие темы можно обсуждать по телефону?

– М-м-м… Пожалуй, нет. Ладно, оставим пока твою маму в покое.

– Вот именно. Спасибо.

– Пойдем общаться с твоими дядей и тетей.

Против этого Вика не возражала. И подруги пошли к гостям. Тетка Рая увидела их первой и искренне обрадовалась.

– Наболтались уже с Ванькой?! – воскликнула она. – Садитесь теперь с нами, чайку попейте.

От чая подруги не отказались. Чаепитие как раз и входило в их планы. Да и вообще, тетка Рая и дядя Толя оказались людьми говорливыми. Подруги могли у них ничего и не спрашивать, они все сами выболтали. Больше всех говорила тетя Рая. Оно и понятно, такую громадину не всякий сумеет переговорить. Куда уж там худосочному дяде Толе.

И, подливая девушкам чай в огромные чашки-бокалы, которые она, оказывается, привезла с собой, женщина говорила:

– Вот ведь беда какая! Мать у парня померла! Теперь один, бедолага, на свете остался.

– Сиротинушка! – поддакнул дядя Толя.

– Что ты такое говоришь?! – немедленно накинулась на него сестра. – А мы на что? Присмотрим за мальчонкой!

На самом деле дядя Толя был лишь немного старше Вани. Но при этом являлся его дядей, так что статус обязывал. А во-вторых, инфантильный Ваня выглядел куда моложе своих тридцати. А вот лысенький дядя Толя тянул на сорок с приличным хвостиком.

– Присмотрим, присмотрим, – закивал он головой.

– А как же иначе?! Парень он молодой, останется один, глупостей натворит!

Одним словом, позиция родственников была ясна. Остаться в хоромах Льва Илларионовича и потихоньку прибрать к рукам денежки, которые остались после него. Простачок Ваня в этом деле не должен был стать хватким родственникам серьезной преградой. Но не это интересовало девушек. Они жаждали рассказа о самом Льве Илларионовиче. Что он был за человек? Как жил? Почему имел столько внебрачных детей, но никого из них не признал?

– А чего тут не понимать? – хмыкнула тетка Рая. – Жены своей боялся! Она у него страх какой мегерой была! Мама рассказывала, что когда они в военный городок приезжали, все остальные жены к ней на поклон ходили и гостинцы несли. Да не плюшки с ватрушками, а хрустальные вазы, ковры трофейные, сервизы всякие. Лучшее от себя отрывали, чтобы в жадную пасть ее только кинуть!

– Зачем? – искренне удивились девушки.

– Ну вы даете! А как же! От нее ведь зависело, чтобы мужа в тайгу на границу не сослали. Или еще куда похуже. Лев Илларионович ведь не просто так приезжал, а с проверкой. Ну, а что жену с собой привозил – так и она с ним в одном ведомстве трудилась. Непорядок, конечно. Но на многое глаза закрывали. Помнили, чья она дочка, вот и закрывали.

Девушки ничего не понимали. Какие проверки? Какая тайга? При чем тут жена Льва Илларионовича? И что это за ведомство такое, в котором он служил?

– А я думала, что Ванин дедушка был военным, – простодушно ляпнула Мариша и была немедленно поднята на смех теткой Раей.

– Военным! Скажешь тоже! То есть, оно ясное дело, по документам так и числился. А только в народе у него другое звание было.

– Какое же?

– Чистильщик.

– Что?

– Про отряды НКВД слышали?

– Ну… Да.

– Вот Лев Илларионович в них и служил. Во время войны, говорят, большие подвиги совершал. Уж не знаю, сколько у него на руках чужой крови, а только повышения в их ведомстве за просиженные штаны не давали. Это уж точно!

Вот оно что! Дед Вики был не просто военным. Он служил в организации, которая держала в руках и армию, и народ, и даже саму власть. Собственно говоря, он для многих и был властью. И частенько суд и расправу чинил прямо на месте.

– Бр-р! – передернуло Маришу. – Как страшно.

– Времена такие были, – равнодушно пожала плечами тетка Рая. – Я-то их почти не помню совсем. Маленькая еще была. А вот мама мне рассказывала, как после приезда Льва Илларионовича целые семьи из военного городка в одну ночь исчезали. И куда девались, никто даже и не спрашивал. Знали, что себе дороже может выйти такие вопросы задавать.

– А его жена?

– Чья? Отца нашего?

– Да. Она кем была?

– А при нем и была. Секретаршей числилась или что-то в этом роде. Змея!

– Вы ее не любите, – заметила Мариша.

– А за что мне ее любить? – немедленно окрысилась женщина. – Она моего отца при себе чуть ли не силком держала.

– Как она могла?

– А очень просто. Отец у нее в их ведомстве чуть ли не самым главным был. Многие годы! И как только удержался. В тридцатые годы люди со своих постов только так летели. А этот на кресле усидел, да еще и возвысился. Сталина пережил! Хрущева пережил! При Брежневе только помер! Вот человек! Уметь надо! И всю жизнь дочурку свою страхолюдную прикрывал!

– Как это?

– А очень просто. Лев Илларионович давно бы ее бросил, да понимал: тесть не только его самого, но и новую жену со свету сживет. Вот и изображал наш папочка из себя благоверного супруга. И деток своих любимых признать не мог.

И тетка Рая вытерла слезу, набежавшую у нее в уголок глаза.

– Сам счастья, бедолага, не видел, – продолжала она. – Ничего хорошего ему в этой жизни не светило! Одна только морда этой его грымзы худосочной! Сама ему детей родить не могла, вот и злобствовала всю жизнь! А уж жадная какая была! Ужас! Поэтому все бабы в нашем городке ей подарки со всех сторон и тащили. Знали, что коли на поклон к самой не явишься, то пиши пропало. Следов твоих на следующий день не сыщут! Ни твоих, ни деток твоих, ни мужа! Майя на такие дела большая мастерица была!

То, что рассказывала тетка Рая, было до того страшно и дико, что девушкам просто не верилось. Но, с другой стороны, времена-то были совсем другие. И нравы у людей тоже были другие. То, что сейчас кажется вопиющим кошмаром, тогда было повседневной реальностью. И простые люди мирились с ней. Приспосабливались, выживали, устраивались.

– А как же ваша мама не побоялась? – спросила Мариша у тетки Раи, которая, немного выпустив пар, сейчас пила чай, отдуваясь после каждого глотка.

– Чего?

– Ну, увести мужа у такой жуткой женщины.

– Да никого она и не уводила!

От досады тетка Рая даже бокалом по столу брякнула.

– Говорят же вам, трещотки безмозглые, что Майя эта своего мужа крепче крепкого держала. Не арканом, а неразрывной цепью к себе приковала. Куда там моей маме против нее!

– Но ведь не побоялась – вас родила!

– Попробовала бы она возражать! Ей Лев Илларионович прямо так и заявил. Ты мне ребенка родишь, а я тебе и ему будущее обеспечу. Признать своим дитенка – не признаю. Но сыты, покуда я жив, оба с ним будете. А если нет, тогда извини!

– Что – извини?

– То-то и оно, что не знаю, – хмыкнула тетка Рая. – Моя мама вот тоже не захотела узнать, что тогда будет. Да и мужиков мало после войны осталось. Они с бабушкой при военном городке работали. Бабушка у меня поварихой была. А мама сначала при ней, а потом и сама по себе кашеварить в их столовой научилась. Ну а Лев Илларионович был мужчина видный. Опять же при чине, при деньгах, при власти. Вот мама и согласилась.

– И родила вас? От нелюбимого мужчины? Из страха за свою жизнь?

– Ну, насчет любви там все неясно. Может быть, и испытывала мама к нему какие-то чувства. Может быть, и любила. Меня она всегда воспитывала в большом уважении и страхе к отцу. Подумать только, за всю свою жизнь я ему ни разу сказать «папа» так и не отважилась! Взрослая уже была, а всегда опасалась его. Когда приезжал, меня прямо трясти начинало. Через это я и замуж не вышла!

– Почему так?

– А так! Два раза собиралась. И оба раза отец приезжал и строго так говорил: одумайся, Рая, не пара он тебе. Я тут справки про него навел, нехороший парень, и семья у него такая же. С червоточинкой.

– И вы отказывали женихам?

– Одному отказала. А со вторым заупрямилась. И что думаете? Прав отец-то оказался. Угодил мой женишок буквально через неделю в тюрягу.

– Это ваш папа его туда засадил?

– Ну, вы скажете тоже! Что же он, изверг какой был? Нет, жених вором оказался. Прав был папа, вышла бы я за него замуж, и что хорошего?

После двух неудачных попыток тетка Рая от идеи с замужеством отказалась. Да и не находилось в их городке подходящих женихов. Все знали, кто был ее отец. И остерегались такой невесты.

Рассказывая все это, тетка Рая раскладывала перед подругами фотографии. Целая серия фотографий. Вот она совсем маленькая на коленях у худого мужчины в военной форме и с грустным лицом. Вот она постарше, и мужчина тоже постарше и в другом уже чине. Потом он был уже без формы. А вот лицо на каждой фотографии становилось все более и более утомленным и даже изможденным. Но это был Лев Илларионович, собственной персоной. Никакого сомнения в этом у подруг не оставалось.

– Значит, он ваш отец, – пробормотала Мариша.

А Вика уже вопросительно смотрела на дядю Толю.

– Ваша мама тоже со Львом Илларионовичем в военном городе познакомилась?

– Нет, у меня несколько другая история.

– Да чего там стесняться! – перебила брата тетка Рая. – Совсем у него другая история! Его мать сама Майя своему мужу сосватала!

– Зачем?

– А я знаю? Толя, расскажи ты им! Что ты молчишь словно пень? Сам моложе меня будешь, а словно старик! Ни словечка из тебя не вытянешь!

От окрика мужчина встрепенулся. Кинул на сестру смущенный взгляд и торопливо заговорил:

– Да что там рассказывать? Ничего интересного и нету. Когда тетя Майя поняла, что своих деток у нее уже не будет, так она придумала, чтобы отец завел себе ребеночка от другой женщины.

– Во! Во! – восхищенно воскликнула тетка Рая, пихая подруг, чтобы те ничего не пропустили. – Вы слушайте, слушайте! Дальше еще и не такое услышите! Эта Майя вообще всегда с задвигами была. А как климакс ее накрыл, так с головкой у нее и вовсе поплохело.

– Раечка, ну зачем ты так говоришь про нее? – укорил сестру дядя Толя. – Мне и маме она только хорошее делала.

– Отца тебе чуть ли не под расписку выдавала! Это тебе хорошее? Под ее присмотром вы с отцом только и могли общаться. А без нее – ни-ни! И не сметь даже! Да ты рассказывай! Как есть рассказывай, без утайки!

Дядя Толя вздохнул, но, то ли не приученный спорить с женщинами вообще, то ли побаивающийся вспыльчивого темперамента и острого языка своей сестрицы, вел себя покладисто. Его рассказ в самом деле отличался от рассказа сестры. Если в случае с тетей Раей ее отец действовал тайком от законной супруги, или, во всяком случае, считалось, что тайком, то в случае с дядей Толей эта самая Майя принимала самое активное участие.

При всех своих недостатках, Майя была женщиной неглупой. И к тому же чуткой. Во всяком случае разгадать, что тревожит обожаемого ею мужа, она смогла без труда. Лев Илларионович прожил с ней долгую жизнь. Но за все время их супружества она не смогла порадовать его ни наследником, ни наследницей. Майя знала, чья тут вина. Природа создала ее не только малосимпатичной внешне, но и бесплодной. Словно, создавая Майю, природа заранее говорила всем претендентам: лучше держитесь от этой особы подальше. Ничего в ней хорошего нет. Как внешне, так и внутри.

Но внешность для современной женщины дело наживное. С помощью хороших парикмахеров, косметики и модных тряпок Майя приобрела вполне сносную внешность. Но вот с плодовитостью дела пошли не так удачно. Врачи лишь разводили руками, сделать ничего было невозможно. У Майи было какое-то редкое заболевание, общая недоразвитость женских внутренних половых органов. Она просто не могла забеременеть. Двенадцатилетняя здоровая девочка могла, а вот тридцатилетняя Майя – нет.

Однако Майя не сдавалась. Она пробовала одно средство за другим. Пока наконец эскулапы не вынесли ей окончательный приговор:

– Ваш женский цикл подошел к концу, – заявил ей не один врач, а целый медицинский консилиум. – Вы можете и дальше тратить свои деньги и силы, но результата быть не может. Месячные у вас прекратились, беременность отныне невозможна уже не на сто, а на целую тысячу процентов.

Итак, о собственном наследнике нечего было и думать. Подарить ребенка горячо любимому и еще не старому мужу Майя не могла. Она и сама не была старухой. Ей было всего лишь под сорок. Мужу чуть за сорок. Молодой интересный мужчина. А ну как найдется зараза, которая уведет его? К этому времени позиции отца Майи пошатнулись. Стар он уже стал, на пенсию вышел. Влияние утратил. А вот муж влияние, наоборот, приобрел и упрочил.

Отныне Майя не могла рассчитывать на то, что из одного только страха перед ее отцом муж останется с ней. Следовало предпринять нечто радикальное. Нечто такое, чтобы обхитрить судьбу. И Майя приняла решение. Она найдет женщину – порядочную, скромную и желательно недалекую, которая и родит ее мужу ребенка.

Нет, о том, чтобы взять ребенка к себе в семью, не было и речи. Ребенка должна воспитывать родная мать. И на всякий случай его не собирались признавать официально. Но материальную помощь и поддержку Майя и Лев Илларионович его матери гарантировали. Неизвестно, что думал про себя Лев Илларионович, но с планом жены он спорить не стал.

Подходящая женщина нашлась быстро. Она была бедна, не слишком молода, не слишком красива, но зато очень интеллигентна и без малейших шансов выйти замуж. Внешность у Льва Илларионовича, как уже говорилось, была располагающая. Да плюс материальная поддержка. Многие ли женщины, рожающие, так сказать, для себя, могут рассчитывать на такой подарок судьбы? Увы, совсем не многие.

Вот и мать Толи сочла, что лучше уж родить ребенка от здорового отца, способного оказать ей и ребенку реальную помощь, чем непонятно от кого. И никогда потом не увидеть ни отца своего ребенка, ни помощи от него.

Одним словом, ребенок появился на свет. Им оказался мальчик. Майя торжествовала и полностью взяла на себя миссию по воспитанию ребенка.

– Представляете, она диктовала родной матери, как и чем той следует кормить младенца! Сколько раз в день давать ему грудь! – перебила брата тетя Рая. – Говорила, как его одевать, как лечить, как воспитывать! А дальше и того больше. Только Майя решала, какие книжки будет читать Толя! И в какую школу пойдет учиться! И какие кружки станет посещать!

Трудно себе представить, насколько кротким человеком была мать Толи. Однако за все эти годы она ни разу не осадила нахалку, ни разу не поставила ту на место. Напротив, она всегда помнила, что материально зависит от этой женщины. И неустанно внушала сыну, чтобы тот был почтителен с «тетей» Майей.

Но за всю свою кротость мать Толи получила лишь одну награду – покладистого и доброго сына. То, что мальчик будет обеспечен отцом на всю оставшуюся жизнь квартирой, карьерой и деньгами, было оговорено заранее. Однако, когда Толя подрос, оказалось, что не все так просто. Лев Илларионович вовсе не питал к сыну той фанатичной любви, которую предполагали в нем его женщины. Сына он любил, но не слишком.

Может быть, тому виной была инициативная Майя, полностью взявшая на себя процесс воспитания ребенка. Она практически не давала отцу поучаствовать в жизни сына. Поэтому они были чужими людьми, общающимися только через Майю. А после смерти Майи, ушедшей из жизни на год раньше мужа, тому и в голову не пришло оформить свои родительские права. Да и о каких правах шла речь, если Толе к тому времени уже перевалило сильно за тридцать?

Лишь однажды у отца с сыном состоялся серьезный разговор, касающийся имущества Льва Илларионовича.

– Ты уже совсем взрослый мужчина, – сказал отец сыну. – Вон уже лысеть даже начал. Я уделял тебе не слишком много времени при жизни. Признаю, это моя вина. Но я хочу, чтобы хоть после смерти тебе досталось от меня кое-что посущественней просто памяти.

– Мне ничего не надо, – попробовал возразить скромный от природы Толя.

Но отец не дал ему договорить.

– Я написал завещание! – строго сказал он ему.

– Папа, зачем?!

– У меня есть предчувствие, что я ненадолго переживу Майю. Слишком многое нас с ней связывало. Я не имею в виду любовь. Нет, тут дело не только личное. Одним словом, я думаю, что ее смерть является для меня предупреждением. И я скоро последую за ней.

– Папа, вы еще проживете много лет!

– Не проживу! А ты молчи и слушай! Я написал завещание, в котором я упомянул тебя и твоих сестер.

Вот тут Толя удивился по-настоящему.

– Сестер?

Про сестер «тетя Майя» не упоминала никогда. И Толя как-то автоматически привык думать, что он у отца единственный ребенок.

– Майя про девочек ничего не знала, – пояснил сыну Лев Илларионович. – То есть я тешил себя надеждой, что не знала. Но так или иначе, они есть. Хотя, как и ты, не записаны на мою фамилию. Но они живут. И я хочу, чтобы после моей смерти каждый из моих детей получил бы от меня равную долю наследства.

Но Толю так поразил сам факт, что у него есть сестры, что он про наследство даже и не думал.

– Сестры? – шептал он. – У меня есть две сестры? Это правда?

– Да. Они обе старше тебя. Рая вообще годится тебе в матери. Но не в этом суть. Дело в том, что я хочу, чтобы ты с ней познакомился.

– С ней? С кем?

– С Раей.

– А вторая?

– Ее зовут Оля, – сухо ответил ему отец. – И с ней тебе знакомиться не нужно. Пока не нужно. Я даже жалею, что вообще сказал тебе о ее существовании. С тебя будет пока достаточно и одной Раи.

Толя не стал уточнять, почему с него достаточно одной Раи. Не те у них, как уже говорилось, были отношения с отцом, чтобы он стал задавать папе лишние вопросы. Он и не стал. И молча принял к сведению, что сестер у него две. Но познакомиться ему разрешено только с одной. С Раей.