Текст книги "Мама, я съела слона"

2

В зеркале гостиничного санузла Вера отражалась по пояс. Мясистые полоски на белой коже живота – следы от джинсовых швов. Он, живот, рвался на свободу из тесного пояса, сколько бы Вера ни вздергивала джинсы наверх. Это беспрестанное выкатывание за пределы поля страшно раздражало. После совершеннолетия Вера планировала сделать липосакцию живота. Чтобы морально подготовиться и в целом представлять себе процесс, посмотрела несколько записей операции на ютубе и осталась под впечатлением. Бело-желтый жир отсосут через проколы, а лишнюю кожу отрежут. Хоть на видео и не было слышно, кожный отрез коснется стерильного хирургического тазика со звонким чпоком. Когда мама режет мясо и отрезает особо жирные куски – она же следит за фигурой, – именно с таким звуком отсеченные части ударяются о кухонный стол. Чпок.

На операцию можно скопить с призовых. Вот только для этого нужно выигрывать, ведь никому не платят за проигрыши. В блице уже пролет, а в рапиде и классике еще можно побороться за призовые места – за первое место дают сто тысяч. Неплохо, но и не супер. Как раз на липосакцию. Вот на чемпионате Европы первой тройке платят несколько тысяч евро. Вера плохо себе представляла, сколько это в рублях, но точно хватит на все хотелки, даже если не борзеть и большую часть отдать родителям. А еще можно будет сделать профессиональную фотосессию, чтобы в статьях о ней были симпатичные фотографии. И в соцсети тоже давно пора обновить профиль.

Тут Вера спохватилась, что торчит в ванной уже слишком долго. Бережно уложила мягкий живот в трусы, повыше натянула джинсы и намочила понарошку руки. А то Света еще подумает, что она свинья: сидела долго на унитазе и даже руки не вымыла.

Когда она вышла из ванной, руки Свету не интересовали. Она как раз заканчивала красить глаза голубой подводкой, стоя у окна с карманным зеркальцем, в котором попеременно отражался то один, то другой глаз. Видимо, она была недовольна симметричностью, потому что ватных палочек-стрел с голубыми наконечниками на подоконнике скопилась целая горка. Каждое утро Света делала новый безумный макияж с блестками, розовой помадой или яркими стрелками и не терпела никакой критики по качеству исполнения. Вера не красилась вообще, так как не могла сделать идеально, а никак по-другому ее не устраивало. Света в этом плане была явно либеральнее. Ежедневно она наполняла их общую комнату отдушками дешевой косметики из перехода. Так пахло в бабушкином ящике трюмо. Пудрой, лавандой из мешочков от моли и чем-то еще неуловимым. Старостью? Если она пахнет. В любом случае Веру запах раздражал, а вспоминать бабушку всуе было как-то неловко.

Света готовилась к выходу в свет не просто так. После завтрака открытие этапа по рапиду, а значит, между рядами будет сновать неуловимый фотограф. В основном он делает общие кадры столов, запруженных разноцветными детьми, чтобы спонсоры видели – мероприятие проходит, деньги украдены не все. Индивидуально снимают только лидеров дня, и Света твердо была намерена оказаться в их числе. Вера же терпеть не могла скопления народных масс. От гама болела голова, а от духоты она начинала потеть и стесняться мокрых пятен на одежде, естественно потея от этого еще больше.

В толпе хорошо делать только одно – наблюдать. Так Вера обычно коротала время в дороге или в очереди. Ее интересовало, как люди двигаются, как отвечают на приветствия, открывают рот широко или, наоборот, еле-еле, когда разговаривают. По выражению лица человека она пыталась понять, какой у него характер, чем он занимается, рад он или расстроен. Чаще всего ответа ни на один вопрос найти не удавалось, но от этого процесс наблюдения не терял очков. Особенно интересно было наблюдать за девочками своего возраста или старше. Когда такая девочка заходила в маршрутку, Вера вся как-то подтягивалась, пытаясь показать себя с лучшей стороны на случай, если объект наблюдения тоже захочет стать наблюдателем. Вера пыталась понять, как живется этим девочкам с самими собой – так же ненавистно сложно? Но девочки не подавали ответных признаков отчаяния. Может, потому, что Вера не подавала их первой.

Из интересного о девочках – они постоянно что-то в себе поправляли: разглаживали челку, одергивали одежду, собирали или распускали волосы. Один раз в школе Вера так долго смотрела, как одноклассница Лера то задирает, то опускает рукава своей кофты, что тоже стала так делать. Только для Леры это имело смысл, ведь, внезапно задирая рукав, она демонстрировала миру тонкое запястье и предплечье в белом пухе волос. В случае Веры появлялась просто рука в черных длинных волосах. Тогда она попробовала брить их, но стало только хуже – на месте тонких волосков появились черные пеньки. В общем, фокус не удался, а привычка задирать рукава осталась.

На открытии рапида людей было даже больше, чем на блице, подтянулись опоздавшие. Рапид рассчитан на два дня, завтра все уже решится. Зал похож на спортивный, только вместо волейбола тут как будто проходят групповые поминки. Белые скатерти на длинных столах противно ерзают под локтями, лежат блокноты, ручки, тонюсенький рулон шахматного поля с фигурами, стоят косыми домиками карточки с фамилиями игроков. От всех этих шахматных атрибутов веет неприятной пластиковой одноразовостью. Только фигуры выглядят более-менее внушительно – в них специально добавляют утяжелитель, чтобы сложнее было сбить неосторожным движением, ведь тогда виновник падения должен восстановить позицию за счет своего игрового времени.

Вера любила только деревянные шахматы, подбитые мягким зеленым сукном. В детстве ей казалось, что фигуры – слон, конь, король, королева – остановились на зеленой полянке и ждут, когда с ними поиграют. Правда, войлочные накладки спустя несколько лет использования начинают отклеиваться, набор становится потрепанным и его меняют на новый. Но все равно деревянные лучше, живее. Приятно пахнут опилками и сотнями ладоней, что, конечно, не очень гигиенично.

Первая партия тура игралась с Альбиной из Башкирии. Вера представила, как нелепо их пара будет смотреться на фотографиях. Обе они казались попавшими не в свою возрастную категорию, только Вера тянула на старшую группу, а соперница – на детскую. Альбина была такая девочка-девочка, вся тонкая и хрупкая. Мысль об этом заставила голову Веры сбежать в плечи. Такой маневр она применяла, когда пыталась казаться на размер меньше.

По поводу партии на этот раз Вера особо не переживала, ведь, несмотря на неудачи в блице, играла она сильнее соперницы. За свою недолгую шахматную карьеру Альбина редко показывала хороший результат, хотя стабильно участвовала во всех возможных соревнованиях. Судя по всему, надеялась однажды выстрелить, но Вера знала: никогда этого не будет. Не было в Альбине искристого таланта, только усидчивость хорошей башкирской девочки. С таким набором качеств можно только школу с золотой медалью окончить, а чемпионство не взять. Ходы Альбины были как ожившая схема из учебника по дебютам: мало творчества и мало мысли, только отличная память. Запоминая варианты, она играла то как Ботвинник, то как Крамник, но никогда как Альбина.

Альбина осторожно опустилась на стул напротив. Ей, бедной, еще и черные выпали. Пожали друг другу руки. Ну, поехали. Разыграли испанскую партию. Естественно, как по учебнику. Красиво, но белые Веры ничего не добились в дебюте, Альбина методично гасила все атаки. Надо ускориться. Вера отдала качество за две пешки, правда сдвоенные, и вышла на линию атаки на черного короля. Альбина почти без паузы на решение отражала все угрозы и даже попыталась реализовать небольшой перевес. Надо же, какая хватка в этом малюсеньком теле. Неожиданно и неприятно. Еще не хватало опять проиграть. Нет, нельзя думать об этом сейчас. Тын-тын… «Мальчик едет на девятке…» Что там дальше? Мысли отправились на поиск пропущенных слов в песне. Этот ход с музыкальной паузой Вера придумала недавно и была очень собой довольна. Любая мелодия со словами, главное, чтобы прилипчивыми, прогоняла посторонние мысли и помогала очистить голову. Опа-па. Если заставить ее взять коня – а взять его сопернице очень захочется, – то черные в ловушке. Да, она это съела. И это конец, дамы и господа. У белых лишняя пешка и подавляющая позиция.

Снова пожали друг другу руки. Альбина записала в свой бланк результат, сдала в руки судье и, не подавая признаков разочарования, пошла на перерыв. В своем листе Вера отметила хорошие ходы восклицательным знаком, а комбинацию с конем – двумя восклицательными знаками, как очень хороший ход. Интересно, что пометила Альбина?

Вот так да, вот так разыгралась девочка-припевочка. Не ожидала. Первая партия, а уже такой жесткач. Спасибо папе, который давал упражнения для развития скорости мышления. Интересно, как там папа?

Папа и везение всегда шли в сознании Веры рука об руку. В каких бы конкурсах, лотереях, спорах ни участвовал папа – он всегда выигрывал. Это было полное читерство, но, черт возьми, читерство удачное. В молодости папа вел небольшой бизнес «под крышей» у криминального авторитета, небезызвестного в Саратове девяностых Земца. В числе прочего «земцовские» занимались крадеными автомобилями. Папа работал на приемке: принимал без документов запчасти, рассчитывал стоимость замены, накидывая, конечно, фиксированную долю Земца, – в общем, был начальником административно-хозяйственного управления. В одну из вечерних смен случилось непредвиденное – на стоянку пришла кошка. Опрометчивость кошки оказалась крайне невыгодной для всех сторон: от нахлынувших чувств охранные собаки погрызли крылья и исцарапали капоты сразу нескольких машин, – сторож был уволен, псов потравили, а на папу повесили долг за ремонт испорченных автомобилей. О судьбе кошки неизвестно, но вряд ли ей удалось пережить эту катавасию без последствий.

Чтобы вернуть долг, папа пошел на авантюру. В сейфе стоянки хранились деньги на операционные расходы: для расчетов с поставщиками и проверяющими органами. Никому ничего не сказав, папа взял бандитские деньги и понес их в единственное в Саратове казино «Звездное небо». Деньги тогда удалось выиграть и покрыть ущерб бандитам, даже с добавкой за беспокойство. С тех пор пошла удача: когда папа был на мели, он просто направлялся прямиком к игровому автомату и получал наличность. Со временем на мели его видели все реже. Оно и понятно: женился, остепенился.

Но в последнее время в папе что-то изменилось. Он стал замкнутым, настороженным и подозрительным. Это было так непохоже на его привычное самодовольство, практически приросшее к лицу. Все началось, когда папа узнал, что умер его старый знакомый Егор. В старших классах они посещали один шахматный кружок и жили в одном доме. Когда Егору было семнадцать, они со старшим братом поехали на турнир и попали в аварию. Брат скончался на месте, а Егор получил сильную травму головы. После травмы у Егора, по его словам, «открылись способности». Папа во всю эту ерунду не верил, но частенько забегал к Егору в гости, чтобы поболтать и поиграть в шахматы – кружок они оба уже бросили. В один из таких визитов Егор предложил папе погадать, папа из любопытства согласился. Прорицатель предупредил, что всегда гадает только тем, кому хочет, а не тем, кто просит, а если его заставить, погадает, но соврет. Гадал без всякого антуража – ни карт, ни свечек, просто пристально в лицо смотрел. Сказал папе, что с деньгами и женщинами у него будет все прекрасно, что его ждет удача во всем, но только до сорока лет. Папу это не слишком впечатлило: «Ага, предстоит тебе дорога – от сортира до порога. У меня так бабушка соседкам гадала. А с тобой что произойдет, Ванга с хреном?» Тот вполне серьезно ответил, что он погибнет точно так же, как его брат, – в автокатастрофе. Папа осторожно заметил, что тогда Егору не стоит водить машину, и перевел разговор на другую тему. Больше они к пророчеству не возвращались, со временем стали общаться реже, а через пару лет папа съехал от родителей на съемную квартиру.

Всю эту историю в семье знали и пересказывали как иллюстрацию несостоятельности гаданий, но совсем недавно папа навещал родителей и, встретив у подъезда маму Егора, спросил, как тот поживает. Мать ответила, что Егор погиб. Он ждал автобус, когда в остановку врезалась машина: водитель потерял сознание за рулем. А в папу врезался этот короткий разговор у подъезда. Он посчитал, что если Егор так точно увидел свое будущее, то и его – предрешено. Тем более что остальные пункты совпадали.

Скоро первый испуг перешел у папы в навязчивый страх. Он ничего не мог с собой поделать и вечерами проигрывал в голове сценарии трагедии со своим участием. Один вариант был нелепее другого, и все кончались, конечно же, смертью. Вера папе сочувствовала, а мама на него злилась. Цельнометаллическим тоном она пыталась втолковать ему, что это глупость, что только в деревнях люди в гадания верят, а ты-то куда. Кризис среднего возраста жестко бьет по мозгам, конечно, но гадание – это уж совсем ерунда какая-то. Папа кивал, но завещание все-таки составил – при таком количестве родни это, впрочем, неудивительно – и приготовился умирать в ближайший год.

Уезжая на турнир, Вера оставила папу с этими мыслями и теперь тревожилась, как он там справляется один. Когда от чувства вины становилось не продохнуть, она напоминала себе, что победа и прилагающиеся к ней призовые принесут в их дом, может быть, и временное, но облегчение.

На обеденном перерыве Вера много ела и много болтала, против своего обыкновения. Даже спросила у Светы, как ей пришло в голову сделать такую необычную стрелку с двумя углами: вверх и вниз. Не то чтобы получилось красиво, но Веру восхищало, как смело Света показывает публике что-то несовершенное. И Света только начала рассказывать, что стрелки не получились, но она решила не теряться, как позвали в зал.

В пару на послеобеденную партию Вере досталась колбасная королева Мохина. Это не то чтобы странно – они в одной группе, – но все-таки удивительное совпадение, что из двадцати возможных соперниц по распределению выпала именно она. И если раньше Вера думала об их встрече с давящим на горло ужасом, то теперь в подушечках пальцев приятно зудело. С телом вообще творилось странное. Вера чувствовала себя в нем больше не гостьей, но хозяйкой. Правда, не все органы оказались готовы к внезапному преображению. Спина быстро устала держаться прямо, ведь раньше она только горбилась. При новой осанке Вере казалось, что голова слишком задрана вверх и это выглядит дико. Она даже сходила в туалет проверить – в зеркале смотрелось нормально.

Потерпи, спина, с новой силой нужно жить по-новому. Сила катится по жилам, кровь переносит силу в сердце, голову и руки. Теперь она вся была сила, помноженная на скорость. Скорости Вере всегда не хватало, поэтому игра в блице так сильно посыпалась. А теперь было ясно, что пятнадцать минут с добавленными секундами на каждый ход по условиям быстрых шахмат – это очень много. Впервые она могла думать о предстоящей партии как о шутке, приключении, пропало напряжение и тоскливое ожидание неудачи. На волне новых ощущений Вера выиграла все партии дня.

Колбасная Оля ходила белыми. Она играла сдержанно и старалась не рисковать понапрасну. Интересно, а еще медленнее она шевелиться может? Вере нелегко давалось удержание новой силы в пределах тела, она ерзала на твердой подушке стула и раздражалась из-за медлительности соперницы. Оля сделала ход и нажала кнопку часов. Сосуды в Вериной голове истерически дернулись. Ошибка! Она ошиблась. Форсированный мат белым в центре доски в три хода. Вот и всё, победное очко в копилку. А разговоров-то было. Проходя мимо стола, главный судья турнира одобрительно покивал плешивой макушкой. Внимательные глаза с голубыми стрелками из дальнего угла зала наблюдали, как они с Мохиной пожали друг другу руки.

Все изменилось. Впервые Вера не угадывала варианты, но чувствовала, куда идут фигуры, хаос на доске стал для нее стройным и логичным. Она играла ровно, мощно, с вдохновением и остротой, как всегда и представляла себе талантливую игру. Вера не сразу поняла, что произошло, а когда поняла – растерялась. Кажется, это чертов дольмен работает. Желание начало сбываться!

Вечером, высосанная до дна игровой серией, Вера пыталась вернуться в номер. Столы для пинг-понга в фойе уже опустели, только в креслах кое-где сидел народ, втыкая в телефоны – в номерах был дрянной вайфай. Вера молча прошла мимо знакомых и уже было сочла, что оказалась в безопасной зоне без разговоров, как ее окликнул Артем Николаевич из открытой двери бара. Она поплелась назад, цепляя носками ковровую дорожку.

Тренер почти выбежал ей навстречу, сказал, что видел все партии и даже немного выпил за ее блестящую игру. Вера наблюдала, как тренер захлебывается эмоциями, и размышляла, как сильно изменилось его отношение к ней всего за несколько дней. Раньше на лице Артема Николаевича лишь изредка появлялось сладкосливочное одобрение, обычно перед родителями, но слова «блестящая игра» он никогда при ней не произносил.

– Видела жеребьевку на завтра? Играешь с Лазаревой. Готова?

Вопрос тренера сдернул с Веры усталость. Лазарева. Это же Света!

Вера от растерянности застыла, по-рыбьи открывая рот, но тренера ничего не смутило, и он продолжил наставление:

– Это последние туры, постарайся сохранить настрой. С Лазаревой нужна хотя бы ничья, но лучше, конечно, победа. Справишься, даже не сомневаюсь в тебе. Утром обсудим дебют, а сейчас не буду тебя держать, иди отдыхать. Завтра в семь! – сказал и убежал на свое место за барной стойкой.

Зачем звал-то? И как он вывозит такой ритм? Ночью пить и анализировать партии соперников, а утром торчать на турах. Когда он спит – вообще непонятно.

Пока Вера во второй раз пересекала пространство холла, пытаясь добраться до лифта, мысль не могла сосредоточиться на главном, а глаза выхватывали случайные предметы. Под картиной фальшлепнина (ковырни – и посыплется белая пыль), шторы-жалюзи как будто украдены из ближайшего офиса, горшок с фикусом служит урной для мелкого мусора. Придется играть со Светой уже завтра. Интересно, а она уже знает? Да наверняка знает. Может, поэтому и рассказала в автобусе слезливую историю про папочку, а Вера повелась. Да нет, не похоже, Света вроде не хотела рассказывать. А ведь она пообещала себе проиграть Свете. Но тогда речь не шла о борьбе за первое место. О призовых. Об ожиданиях тренера. И своих собственных ожиданиях. К тому же поддаться не так и просто. Даже не очень понятно, как это сделать. Увидеть ход и закрыть на него глаза? Но это ведь тупо. Просто не атаковать? Тогда соперница будет атаковать. Нет, нельзя вестись на такое. Она спортсменка, в конце концов, или кто? Мама всегда говорит, что жалко есть только у пчелки. Нашла себе подружку на соревнованиях, дурочка.

Последний раз, когда Вера пыталась дружить с девочками, вышло плохо. Одноклассницы позвали ее с собой в «Бургер Кинг», а потом на ровном месте начали гнать на нее и закончили тем, что плюнули в ее чизбургер. В отместку она вылила колу на телефон одной козе, но разве жалкий стакан колы может смыть такое оскорбление? После этого случая они как будто бы даже общались, но Вера уже не велась на сладкие девичьи голоса.

Когда она вернулась в номер, соседки еще не было. Вера максимально быстро разделась, умылась и легла спать, чтобы никакие разговоры не могли испортить ей боевой настрой. Утром они все-таки увиделись, но времени на болтовню не оставалось, и Света первая убежала на завтрак. Вера же спустилась вниз и нашла тренера, они по-быстрому обсудили, какой сыграть дебют, и на этом разошлись. Артем Николаевич сказал, что на партию придет, так как Ярик уже выбыл из борьбы за призовые места. Когда Вера пришла в столовую, Света доедала свой завтрак. Они поулыбались друг другу, и Вера почувствовала, что играет свою роль из рук вон плохо, но зрители проявляют снисхождение. Сегодня стрелки Светы отливали красным, и Вера даже на секунду подумала, что эффект заплаканных глаз – издевка над ней.

За вытянутым кишкой игровым столом уже рассаживались дети разных возрастов. В группе «девочки до 14» была одна участница, которая постоянно носила с собой на игры плюшевого истрепанного кота. Все знали, что его зовут Розочка (как звали саму девочку, Вера не помнила) и что он обязательно посещает все игры хозяйки. Один раз забытого дома Розочку высылали поездом со знакомыми, потому что без него она играть отказывалась. Сейчас Розочка благополучно восседал на стуле, что действовало успокаивающе на всех. Шахматный мир уверенно покоился на трех слонах и Розочке.

Судя по табличкам, за соседним столом должна была состояться эпическая битва Носовой и Носач. Это надо записать. Вера так развлекалась – выискивала смешные фамилии игроков на турнирах и записывала в заметки телефона. Так просто, для поднятия настроения. Пока в архиве числились пары Майский – Жук, Волкова – Волкодавова и Сержант – Смирнов. Конечно, находки Веры не шли ни в какое сравнение с легендарной встречей претендента на звание чемпиона мира Яна Непомнящего и китайского гроссмейстера Ни Хуа. Пара Ни Хуа – Непомнящий уже шахматная классика. В этом плане они со Светой едва могли бы представлять интерес. Лазарева и Зайцева – банальность в квадрате. Вере только один раз удалось сыграть с Лисиной, что было хоть немного забавно. Кстати, она победила тогда.

Пожатие тонкой руки, красные стрелки, как кровавые царапины. Время! По жеребьевке Вере достались белые, и она сразу же начала атаковать черного короля. И ни следа сомнения. Северный гамбит с быстрым развитием белых слонов стал для Светы неприятным сюрпризом. Она вцепилась в пожертвованные пешки, но осталась без рокировки. Вера зачастила. Так Артем Николаевич говорит, когда она торопится. Надо быть внимательнее и следить, как бы поблизости не оказалось шахматного робота, ломающего детские пальцы. Спокойствие, только спокойствие! Свете не удалось закончить развитие фигур и надежно спрятать короля. Появился активный ход в центре и возможность для прорыва к черному королю. Света запаниковала и стала отдавать лишние пешки, спасая своего короля. Но Вере было уже мало. Целый каскад жертв: центральная пешка, конь и даже целая ладья. Никогда в жизни Вера не жертвовала столько всего в одной партии. Белых фигур на доске становилось все меньше, но король черных был уже почти при смерти.

Вера хорошо видела свой следующий ход и уже напрягла мышцы плечевого сустава, чтобы протянуть руку к фигуре, как остановилась. Время в запасе есть, целых восемь минут, можно спокойно подумать. Добить сейчас Свету или отдать ей победу? А вместе с ней и возможность освобождения. Вот в чем вопрос. Конечно, она размышляла над этим вопросом не с начала игры, а весь вчерашний вечер, и ночь, и утро. Света будет наказана за проигрыш. А Вера не будет наказана на всю оставшуюся жизнь? Остаться посредственностью, вернуться в Саратов на новые круги ада районных соревнований? Сказать маме, что она не смогла дотянуть до победы полшага? Если бы она могла отделаться от всего этого только синяками! Вера спустила напряжение выдохом и в оставшиеся минуты нашла жертву слонов. Похожую идею показывал ей Артем Николаевич, и вот появилась возможность применить красивый ход в важной партии. Черные вынуждены были принять дарованных слонов, а дальше – классическая матовая атака ферзя и ладьи.

Снова тонкая рука потянулась для рукопожатия. Вера захотела сжать ее крепко, но получилось едва коснуться кожи. Поднять глаза на Свету – невозможно. Благо обстановка вокруг стала суетной и они быстро разделились. Подошел Артем Николаевич, поздравил и встал за ее спину, как будто на защиту тыла. Вера плохо понимала, что происходит, но видела, что все внимание приковано к ней.

– Вера, поздравляю с победой! – Это подскочил парень, которого наняли освещать чемпионат. – Как тебе игра? Расскажи о своих впечатлениях, а я буду записывать на диктофон, если не возражаешь. Это для статьи на наш сайт.

Вера попыталась что-нибудь сказать, но получилось только промямлить нечто невнятное про хорошую игру и приятные впечатления. Видя ее сложности, корреспондент предложил прислать вопросы на почту, она с облегчением согласилась. Но на этом все не закончилось, заставили делать фотографию с сусальным кубком, медалью и планшетом. Что ж, планшет – это не так плохо, можно продать, он еще запакованный. Фото наверняка будет смешным и нелепым из-за того, что она пытается удержать все это добро в руках. Вера не к месту вспомнила о мультике про пластилиновую ворону, который однажды показывал ей папа. Тогда она мультик совершенно не поняла, а сейчас вспомнился смешной кадр, где счастливая корова пытается удержать седло большое, ковер и телевизор, который, может, вру́чат, а может быть, вручáт. Только корова счастливая, а Вера – нет.