Текст книги "Укрощение рыжего чудовища"

Действие четвёртое

На сцену выходят второстепенные персонажи со стороны героя.

Но и без этого героиня медленно, но верно попадает под обаяния героя. А кто бы мог подумать?..

Из авторской суфлёрской будки, скептически: «А ну-ка, давайте, удивите меня!»

– Тишенька, здравствуй.

– Здравствуй, мама.

В трубке явственно вздохнули. В этом вздохе и удовлетворение от короткого, но искреннего «мама», и сожаление, что слышится это слово чаще всего только по телефону. Но сегодня не только по телефону.

– Тиша, мы c Лизой приедем сегодня в Москву, ей надо кое-что купить для школы, а у нас выбор, сам понимаешь, какой. Так, может быть…

– В котором часу приедете? Я встречу.

– Ой, да не надо! Мы дела свои сделаем, а потом бы встретились с тобой где-нибудь…

– В котором часу. Вы. Приезжаете? – чуть ли не по слогам настаивал Тихон. – Или мне самому расписание смотреть и гадать, какой вы электричкой приедете?

В трубке еще раз вздохнули.

– Мам, а давай, я за вами сам приеду? Тут езды-то на машине меньше двух часов.

– Не надо, Тишенька, что ты, не надо! Мы сами доберёмся!

– Ну да… – Желчь всё же разлилась. – Там же на трассе при въезде в город знак висит, поди. «Тихону Тихому въезд в Коломну запрещён».

– Ну что ты такое говоришь, Тиша!

– В котором часу приезжаете? – насильно подавив раздражение, снова спросил он. Нарочито спокойно.

– Ну, всё купили?

– Всё! – радостно кивнула Лиза, прижимая коробку с планшетом к груди. Еще несколько пакетов заброшены в багажник «Эскалады». Шопинг определенно состоялся.

– Спасибо, сынок, – Серафима Андреевна погладила сына по руке. Она едва достаёт ему до плеча. Невысокая, пухленькая. – Не стоило столько денег тратить, правда…

Тихон лишь моргнул пару раз – только это выдало раздражение.

– Надеюсь, он не выкинет покупки в этот раз. Все-таки нужные вещи. Для школы.

– Не выкинет, – спокойно и твёрдо произнесла мать. – И ты не прав, если так думаешь.

– Я всегда неправ, – скривил губы Тихон.

Пятнадцатилетняя Лиза совсем по-детски засопела. Она любила старшего брата. Но не любила, когда он… такой.

– Ну что, поехали обедать? Или полдничать уже? Я сейчас позвоню в ресторан…

– Тиша, не надо к тебе! – всполошилась Серафима Андреевна. – Да зачем? У тебя там всё солидно, дорого, а тут мы. И вообще, у нас с Лизой яблочки с собой есть. И морс. И…

– Тиша-а… – Лиза повисла на руке старшего брата, сразу заметив, как он изменился в лице от слов матери. – А своди меня в «Макдоналдс», а? Ну пожалуйста-а…

Он помолчал. Выдохнул. Машинально погладил Лизу по голове.

– Ладно. «Макдоналдс» так «Макдоналдс». – Взял младшую за руку. – Пошли, Лизун. Главное, чтобы меня там никто из знакомых не видел. А то потом смеха не оберёшься.

– Как дела у Нины и Антона? – Тихон рассеянно болтает пакетиком чая в чашке – больше, чтобы занять руки.

– Хорошо. Работают оба.

– Новостей… нет?

– Нет. Но мы верим и надеемся.

– Мое предложение в силе, – ровно произносит сын.

– Не надо, – твёрдо отвечает мать. – И потом, это твои деньги. Ты их сам заработал. Трать на себя.

– Угу, – тихо и словно себе сказал Тихон. – Мои деньги. Мои грязные деньги.

Только вернувшаяся из туалета Лиза спасла Тихона Тихого от материнской отповеди.

– У Софии как дела?

Именно так. Софии. Не Софьи, не Сони – Софии. София Тихая – барышня серьёзная и строгая.

– София портрет твой рисует, – ответила за мать Лиза. – То есть, – поспешила она исправиться, – пишет. Пишет твой портрет. По фотографии.

– А… – Тихон не на шутку изумлён. – Это же не ее… То есть… Она же в этом… Так у меня день рождения только через полгода… А фотография откуда? – совсем растеряно спросил он.

– А что ты думаешь, у нас в доме нет твоих фотографий? – Голос Серафимы Андреевны сердит. Устала она. Сильно устала от своих упрямых мужчин и их многолетнего раздора. – А ты, Лизавета Аристарховна, взяла и всё выложила! А София сюрприз готовит на день рождения Тише, между прочим!

Лиза смущённо наклонила голову.

– Лизун, ты знаешь, кто такой Добби? – приходит Тихон на помощь младшей сестре.

– Добби? Это эльф! Эльф-домовик из книжки про Гарри Поттера.

– Хорошая книжка?

– Очень!

– Ладно, – усмехнулся он. – Почитаю на досуге. А расскажи мне вкратце зачем ему подарили носок?

Электричка отходит через пять минут. Последние минуты на перроне.

– Тишенька… – неуверенно, почти робко просит мать. – Ты бы… может… приехал бы, а? У отца ведь день рождения через неделю.

– Чтобы он меня за порог выкинул?

– Да что ты такое говоришь!

– Так ведь было уже.

– Было и было. Теперь… Теперь так не будет. Он изменился, Тиша, сильно изменился.

– Проверять не хочется, – произносит он устало. – Ладно, раз не хотите, чтобы я вас до Коломны довёз – давайте, садитесь в вагон. Скоро отправление.

Серафима Андреевна поднимает руку. Тихон едва заметно качает головой. Отрицательно. Но она, подумав, руку не опускает. Крестит ему лоб – мелко, но решительно. И оборачивается к дочери.

– Идём, Лиза. И правда пора садиться.

Лиза Тихая успевает на прощание повиснуть на шее у брата. А потом они с матерью проходят в вагон.

Отхода электрички Тихон не дождался – повернулся и ушёл. Из окна вагона две женщины – одна в возрасте, другая совсем юная – наблюдают, как его широкая спина скрылась в толпе.

Тихон Аристархович не заставил себя ждать. И Варя не знала, рада она ему или нет. Снова накрапывает мелкий дождь. Зонта снова нет. Машину завтра обещали отдать. И что бы Тихому не приехать завтра? Завтра причины для отказа были бы. А сегодня, где их найти? Как?

– Собачьей упряжке привет. – Тихон улыбается так, словно рад встрече. Словно закадычные друзья и не виделись сто лет.

– Только вы, Тихон Аристархович, так изысканно даму приветствуете.

– Ну так я же уникум.

– Доктор, я феномен? – начала Варя фразу из расхожего анекдота. И осеклась.

Но Тихий фразу уже опознал и даже не рассмеялся – заржал. Громко. Искренне. Запрокинув назад голову.

– Жестокая вы женщина, Варвара Глебовна. А всё почему?

– Почему? – спросила Варя немного смущённо. Анекдот всё же на грани фола. Мало ли что Тихий к таким привык. А она сама-то? Сама зачем задаёт такой уровень и тон разговору?

– Потому что десерт не откушали! Исправим?

Варя посмотрела на протянутую ей руку. У него просто огромные ладони. Наверное, даже больше, чем у ее отца. Чем у Кольки. Варя привыкла с детства к обществу больших мужчин. Но Тихон был каким-то особенно крупным. Не размерами. А тем, как она его воспринимала. Остро и нервно. С чего бы?

– Вот что у тебя за манера, Тихон… Приглашаешь девушку в ресторан, когда она только что с работы.

– А чего не так?

– Ты на меня посмотри! – Варя развела руки.

– Посмотрел. – Он только что не облапил ее взглядом – от растрёпанной рыжей макушки далее к оранжево-коричневому шёлковому шарфу, бежевому плащу, синим джинсам и удобным темно-серым кроссовкам. – Меня всё устраивает.

– А меня нет! Люди в ресторан ходят в приличном виде! В красивых платьях! А не в кроссовках на босу ногу.

– Как скажешь. – Он как-то ненавязчиво и ловко подхватил ее под локоть. – В пятницу пойдём при полном параде – вечернее платье, декольте. Декольте обязательно, слышишь?

Варю так ошарашили его слова и натиск, что она позволила усадить себя в машину. И только там уже…

– А не обнаглел ли ты, Тихий? Декольте ему подавай…

– А я галстук одену!

– Надену, – машинально поправила Варвара.

– Надену, – согласился он. – Два. Галстука. Для симметрии к декольте.

И тут она не выдержала. И рассмеялась. И почему с ним так легко? Бывает. Иногда.

И снова в машине пахнет приятно и кожей. И опять «какая-то муть» наполняет салон осенней изысканностью джаза. И опять Варе уютно. И опять Тихон молчит. Но как-то уютно молчит.

– Что у нас сегодня в меню?

– Марго, – усмехнулся Тихон. – В смысле, расстегаи.

– Ого…

– Угу.

Варя улыбнулась незамысловатости их диалога. Собственное хорошее настроение изумляло.

Машина резко перестроилась, и Варю прижало к стенке автомобиля. Сзади раздался громкий сигнал клаксона.

– В ж*пу себе побибикай! – Тихон спохватился: – Извини.

– Ничего. По-моему, в Москве за рулём не ругается только тот, кто не следит за дорогой.

– Это точно! – Тихон потёр левой рукой шею, повёл плечом.

На этот жест Варя обратила внимание еще в прошлый раз. Как врач. Характерный жест. Неслучайный. И сегодня решила спросить.

– Хондроз?

– Чего?

– Ты шею постоянно трогаешь. И плечо. Шейный хондроз? Болит?

Он помолчал, пристально глядя на дорогу. Потом, словно опомнившись, ответил:

– Не. Нет никакого хондроза. Так. Просто привычка дурацкая. У меня ничего не болит.

Не болит. Ноет.

– Варвара, я тебя оставлю ненадолго. Надо кое-что лично проконтролировать.

Варя пожала плечами. Его ресторан, в конце концов. Мало ли. А она хоть в зеркальце на себя посмотрит. Может быть, что-то даже исправит – не оставляет ощущение, что выглядит она так себе. На троечку.

Варя успела припудрить нос, проинспектировать глаза на предмет осыпавшейся туши, нахмуриться по поводу особо непослушных сегодня волос – кончился бальзам. Попробовала на скорую руку убрать пряди в косу. И в этот момент на плечи ей легли большие тёплые ладони. Варя вздрогнула. Как она умудрилась не услышать, что Тихон вернулся?

А потом замерла. Даже дыхание затаила. Его пальцы разобрали наспех сплетённую косу. И принялись…

– Кто так косы плетёт, Варвара Глебовна?

Она не смогла ответить, даже если бы в голову пришли подходящие слова. Вообще, больше всего сейчас хотелось застонать от удовольствия. От того, что его пальцы неспешно трогают голову, перебирают волосы. Он… он что, в самом деле, заплетает ей косу?

Стон разочарования удалось подавить чудом – когда Тихон убрал руки.

– Ну вот, – раздался из-за спины удовлетворённый возглас. – Теперь у нас вид приятный и аккуратный, как сказал папаша, отрубив сынишке голову, чтобы излечить его от косоглазия.

Спасибо тебе сердечное, Тихон Аристархович. За волшебные прикосновения рук. За то, что заплёл косу. А больше всего – за эти слова, которые рассеяли неуместное волшебство.

– Да вы просто король метафор, Тихон Аристархович!

– Это не я король. А Диккенс. Фраза принадлежит Сэмюэлю Уэллеру из «Записок Пиквикского клуба», – Тихон устроился на стуле напротив нее.

– А синей книжкой было, видимо, полное собрание сочинений английского классика?

– Не, – помотал головой Тихон. – Это Махал Саныч у нас за работой любит в паузах на кухне почитывать классика. И фразы этого Уэллера у него на каждый случай жизни припасены. Так что весь ресторан уже в курсе. Вот так-то… Варежка.

– Что?! – Магия того интимного момента, когда он перебирал ее волосы, рассеялась окончательно – сначала радикальным лечением косоглазия, а потом – Варежкой.

– У сестры подружка есть. Варвара. Лиза зовёт ее Варежкой.

Варя подумала – и улыбнулась. Варежка. Мило. И вдруг осознала – Тихон сказал ей что-то, не касающееся ресторана. Что-то личное.

– А меня дома папа зовёт Вареником, – поделилась она в ответ семейным секретом.

Тин улыбнулся. Подпёр щеку ладонью.

– Ой, как я люблю вареники-и…

– И с какой начинкой больше всего? – Варя весьма успешно сделала вид, что подтекста не заметила. Но уголок губ неудержимо пополз вверх.

– С вишней! Вишня вообще самая вкусная ягода. Вареники, пирожки – с вишней всё вкусное!

– Ты прямо как мой брат Коля – тот за вареники с вишней родину продаст! И за сырники.

– Сечёт фишку! – рассмеялся Тихон. – Это тот брат Коля, который хирург?

– Он у меня один брат, слава богу. Двоих таких я бы не выдержала. А у тебя есть еще сестры, кроме Лизы? Или братья?

– Угу, – нейтрально улыбаясь, ответил Тихон. – А расстегаи сегодня с грибами. Ты же грибы ешь, я ничего не путаю?

– Ем. Не путаешь.

Расстегаи превзошли всю выданную им рекламу и авансы. Варя гордилась своими пирогами с капустой. Теперь поняла, что совершенно зря. Зато ясно, к чему стремиться.

А еще они пили какой-то невозможно ароматный чай. И ели мед с брусникой и кедровыми орешками. Тоже невозможно вкусные. Варя собиралась допросить с пристрастием Тихого, а вместо этого развлекала его историями своей студенческой юности. И он так заливисто хохотал, что о своих планах она забыла.

Уже ближе к концу чаепития Варвара вдруг спохватилась. Ведь она снова не обратила внимание…

– Тихон, а как называется твой ресторан?

Он молча подтолкнул ей меню в кожаной папке, лежащее на углу стола. Тёмно-зелёная кожа, тиснёная надпись: «РесторанЪ “ТинЪ”».

– Да уж, от скромности вы не умрёте, Тихон Аристархович!

– Три раза не умру. – Он почему-то не улыбнулся в ответ на шутливую реплику. – Вообще не умру.

– Бессмертный?

– Не доживу до кончины – не тот типаж.

Фраза показалась странной, чужеродной. Словно снова цитата. Из Диккенса или откуда-то еще. И Варя решила не уточнять. Многия знания – многия печали, как любит говорить отец. Вместо этого спросила другое:

– А почему целых три раза?

– Три ресторана, потому что.

– Ого. И все Тины?

– Нет, – Тихон задумчиво покрутил меню по столу, словно размышляя над ответом. – Этот самый первый – «ТинЪ», – подчеркнул пальцем название на папке. – Второй, в Филях – «ТинТин». Третий…

– Можно, я угадаю?

– Попробуй, – все-таки улыбнулся он.

– «ТинТинТин».

– Не угадала, Варвара Глебовна. Штраф тебе.

– Не может быть!

Тихон полез в карман и вытащил визитку. Варя расхохоталась, только взглянув на нее. Улыбнулся еще раз Тихон.

– Вообще, ты была почти права. Изначально ресторан на Щелчке назывался «ТриТин». Но посетители почти сразу его перекрестили в «Тритона». И мы быстро провели ребрендинг.

– Тритон… – Варя покачала головой. – Ты натуральный уникум, Тихий.

– А я тебе что говорил!

– Слушай… – Ей не хотелось уходить из ресторана. Хотелось отсрочить очередное напрашивание Тина на чашечку кофе-чаю-какао. – А можно мне еще?

– Конечно. – Он послушно наполнил ее чашку из пузатого чайника под разноцветной тряпичной грелкой. – Чабрец, липовый цвет, медуница. Фирменный сбор! Нравится?

– Очень, – Варя отпила душистый напиток. – А ты на самом деле считаешь свой ресторан… свои рестораны одними из лучших в Москве?

– Я бы считал их самыми лучшими. Но есть один, который мне не переплюнуть.

– Ух ты! И кто же это смог обскакать Тихона Тихого, самого главного московского трактирщика? Кто этот смелый?

– «Седьмое небо».

– О-о-о…

– Вот именно, о-о-о. Вот это заведение я бы с удовольствием прикупил. Но… – Тихон развёл руками. – Увы, не по карману.

– Прикупил бы… – рассмеялась Варя. – Вместе с Останкинской башней, видимо?

– Конечно! – ухмыльнулся Тихий.

– Ну да, ну да… Как же иначе. Фаллоцентрическая модель мира во всей красе.

– Эй-эй, полегче с выражениями! – Тихон страдальчески наморщил лоб, демонстративно прижал пальцы к вискам.

– Что, от умных слов голова болит?

– Нет. Но начало умного слова почему-то заставило вспомнить о… какао. Ты не в курсе, почему?

Варя чертыхнулась про себя. Ни хрена себе оговорочка по Фрейду. И не первая, причём в обществе Тихого.

– Сходишь со мной туда? – Тихон великодушно не стал развивать тему моделей мира. – Ради тебя и «Седьмого неба» я сделаю исключение из правила не есть в чужих ресторанах.

– Посмотрим на твоё поведение.

В легендарном ресторане на Останкинской башне Варя не бывала, но попасть, конечно же, хотелось. Культовое место. И вид, наверное, шикарный.

– Я буду себя хорошо вести.

Конечно, она ему не поверила. И правильно сделала.

Тихон снова проводил ее до квартиры. Варя поняла, что спорить с ним бессмысленно. Самое эффективное – захлопнуть перед его носом дверь. Если успеет, конечно.

– Какао по-прежнему нет. – Варя решила не ждать очередного подката от Тихого.

– Кошмар какой-то! – вдохнул тот. – Просто кризис на рынке какао. Логистика ни к чёрту! Пора брать дело в свои руки!

– Эмн… какое дело? – Варя на самом деле, конечно, отлично представляла, какое «дело» Тихон может взять в свои огромные лапы.

– Какое-какое… Рынок какао, естественно! Я прямо обеспокоен сложившейся ситуацией.

Варя едва слышно фыркнула. Он шагнул к ней вплотную.

– Я в щёчку поцелую?

Это был вопрос. На который ответ не предусматривался. Но Варя попробовала взбунтоваться.

– Ты не умеешь целовать в щёчку!

– Еще как умею! – Твёрдые губы слегка коснулись ее скулы. – Я несколько вечеров… – Его руки легли ей на плечи, двинулись назад, вниз, по спине. – Изучал… анатомию… – Ладони скользнули еще ниже, легли ей на ягодицы, сжали. – Чтобы не ошибиться.

– Тихон!

– В щёчку же… – Горячее дыхание обожгло ухо и шею. – В щёку целую. Что не так?

Она не придумала ничего лучше, чем со всей силы наступить ему на ногу. Пока не стало слишком поздно. Пока она сама не закинула руки ему на шею.

Тихон даже не дёрнулся. Ну да, что его сорок пятому, навскидку, в тяжёлом ботинке – ее тридцать пятый размер? Вечный предмет для шуток брата, который не упускал случая предложить ей поискать обувь в «Детском мире».

– Тихон… – почти жалобно прошептала она.

Он отстранился.

– Я заеду за тобой в пятницу. Домой. К семи. Не забудь про декольте.

В ответ она инфантильно хлопнула дверью. Перед его носом. Легче не стало.

Действие пятое

Герои уходят куда-то. Вдвоём!

Из авторской суфлёрской будки слышится шелест страниц и возмущённое: «Этого не было в сценарии!» А потом злорадное: «Ну-ну…»

Сама напросилась. Сама. И теперь надо думать на извечную женскую тему: «Что надеть?» А впрочем, без вариантов. И Варвара вытащила из платяного шкафа плечики в чехле. Это платье она надевала единственный раз. Несколько лет назад. И сшито оно было по поводу. По очень весомому и радостному поводу: единственный и горячо любимый брат Колька женился.

Как бы они ни подтрунивали друг над другом, но это всё было внешнее и наносное. А внутри Варя знала: Колькино плечо – самое надёжное. Даже надёжнее отцовского, потому что именно плечом к плечу с братом они получали в детстве нагоняи за проказы, когда у матери кончалось терпение, и к процессу воспитания детей привлекали Самойлова-старшего.

Поэтому свадьба брата стала в своё время весомым поводом, чтобы сверкнуть пёрышками. Не посрамить честь семьи и всё такое. И теперь, спустя несколько лет, платье оказалось кстати – есть в чем выйти в люди. И пусть Тихий себе хоть оба своих бесстыжих глаза сломает! Только, кажется, с того времени, когда Варя надевала это платье, она слегка поправилась. И Варвара решительно потянула вверх чехол. Будем мерить.

Оказалось, что Варя была к себе необъективна. Не поправилась. Похудела. Нет, платье сидело прекрасно, за исключением проклятого декольте. На свадьбе брата всё было как положено. А сейчас… сейчас объёма явно не хватало. Варя разглядывала себя в зеркале, наклонив голову. Вот же несправедливость! Ей всё чудились на себе лишние килограммы, а, оказывается, наоборот – не хватает. И нет бы, чтобы лишнее ушло с живота или, на худой конец, со щёк. Дудки! Самое ценное пострадало. Впрочем, не очень существенно, но, чтобы платье село идеально, просился пуш-ап. Придётся тащиться в бутик белья.

Варвара снова полезла с инспекцией в шкаф. Ага, вот и лаковые вишнёвые туфли-шпильки к платью. И клатч. Ну и славно. Пуш-ап, так и быть, она купит. Тут Варя почему-то вспомнила слова Тихона, что его нагло обманули, и злорадно улыбнулась. А вот тебе еще и пуш-ап, дружок. Любишь поролон?

Ладный, по фигуре, вишнёвый шёлк, короткие рукава, квадратный вырез каре, длина до колена. Со свежекупленным пуш-апом платье смотрелось как надо. «Попробуй-съешь-меня-но-для-начала-не-поперхнись-слюной». Над причёской Варя поломала голову. Силуэт требовал убрать волосы наверх, но ей почему-то думалось… мечталось?.. что распущенные пряди снова привлекут внимание кое-чьих пальцев. В конце концов, вариант был принят компромиссный – убрала наверх, но несколько прядей выпустила – специально для того, кто захочет поправить ей причёску. И его чутких пальцев.

А под вишнёвым шёлком спрятались чулки и вишнёвый же комплект белья – да, одним бюстгальтером дело не ограничилось. Как говорится, если в ваш первый раз с девушкой на ней трусики и лифчик одного цвета, значит, именно она приняла решение, что первый раз будет сегодня. Варя хмыкнула, поправляя резинку чулок. Она ничего не решила. Но быть во всеоружии обязана. И вообще, это так приятно: в кои-то веки ощутить на себе всё это – чулки, красивое кружевное белье вместо, зачастую, удобного спортивного. Шёлк платья вместо привычных джинсов, туфли на шпильках вместо кроссовок. Варя задумчиво поглядела на лаковые туфли у своих ног. Погода вообще не располагала к хождению по улице в лаковых туфельках, а у Вари были вполне приличные ботильоны. И они будут неплохо смотреться с этим платьем. Но «неплохо» – это не то. «Идеально» – вот то, что нам требуется на сегодняшний вечер. И Варя решительно сунула ноги в «вишнёвый лак». А если попадётся лужа… или иное дорожное препятствие – пусть Тихон Аристархович берёт ее на руки и переносит!

Варя так и замерла, нагнувшись, чтобы поправить запятник на туфельке. Потому что поймала себя на двух мыслях. Первая – что Тихон по одному только намёку поднимет ее на руки. Не задумается ни секунды – только повод ему дай для того, чтобы руки в дело пустить. И вторая – ей этого хочется. Чтобы подхватил на руки. Чтобы прижал к себе. Чтобы самой прижаться щекой к его груди.

Варвара тряхнула головой. Разогнулась. И спросила у своего отражения: «Ну, ты веришь, что сегодня вечером ляжешь в постель одна?» И пожала плечами. Она еще ничего не решила. Правда-правда. А чулки и красивое белье – это для себя и собственной уверенности в себе. Честно-честно. Да-да.

– Где декольте? – Он восхищённо оглядел ее: небрежно-изысканная причеёска, чёрное пальто, перетянутое поясом. И яркими вишнёвыми каплями – туфли, сумочка, шарф. Помада.

– Под пальто. – Она ответно окинула взглядом распахнутое тёмное консервативное пальто, под которым виднелись белая рубашка и галстук. – А где второй?

– Под рубашкой. Будешь себя хорошо вести – покажу.

– Я подумаю, – церемонно склонила голову Варя.

И приняла протянутую руку. Правда, в высокий джип забираться в узком платье оказалось не так уж и удобно. Тихон, помогая ей сесть в машину, не упустил шанса подсадить ее именно под попу. Но ее это не только не удивило, даже раздражения не вызвало.

Освобождая Варю от пальто, Никодим-Виталий улыбнулся:

– Вас в общий зал? Грех такую красоту в кабинете прятать.

Варе показалось, что Тихон остался недоволен этим вопросом. Как-то странно дёрнулась бровь. Но кивнул вполне доброжелательно.

– Да, давай в общий зал. За восьмой столик.

А общий зал полон. Да, в пятницу вечером аншлаг бывает не только в травмпункте. И Варя похвалила себя за то, что не поленилась. И что ей за себя не стыдно. И за восхищение в насмешливых серых глазах. И за то, что, усаживая ее на стул, Тихон умудрился ее снова полапать. Слегка огладил изгиб бедра и выдохнул на ухо:

– Платье – чума. – А потом, выпрямившись и без паузы почти: – Мне по секрету сказали, что телятина в горшочках сегодня особенно удалась. Оценим?

И телятина в горшочке удалась, и разговор заладился, несмотря на то, что ужин у них был «всухую», – Варя отказалась выпивать в одиночестве. Им и без развязывающего язык алкоголя снова нашлось, о чем говорить. И о Добби с подаренным носком, и о традициях русской кухни, и о том, как шить двадцатисантиметровые ножевые раны, и о том, как правильно лепить пельмени.

В одну из редких пауз в разговоре – Тихон был вынужден ответить на звонок и слегка откинулся на спинку стула, ведя беседу по телефону, – Варя принялась его разглядывать. На нем костюм отвратительного цвета: примерно такого же, как и любимый им кофе с молоком. И жуткий галстук. Аляповатая полосатая расцветка родом из шестидесятых прошлого века, наверное. И почему-то Варя была уверена, что надел он этот галстук абсолютно осознанно. С какой вот только целью? Не смогла определиться с ответом.

Тихон заметил ее изучающий взгляд и подмигнул. А потом сказал в трубку чуть громче, чем говорил до того:

– Всё, Рося, отстань. Я сегодня отдыхаю. Не ной. Завтра, если тебе так срочно. Завтра, я сказал! Всё, отбой.

Убрал телефон в карман. Снова подвинулся к столу, протянул руку и вдруг заграбастал Варину ладошку. Кажется, что из одной его ладони можно сделать три таких, как у нее. Он задумчиво рассматривал ее руку. Варя порадовалась тому, что не поленилась сделать в салоне маникюр.

– А что это у вас, Варвара Глебовна, ногти так коротко острижены?

– Профессия обязывает, Тихон Аристархович. Хирургу длинные ногти только помеха – поверь на слово.

– Ну а как же… – Он провёл большим пальцем по кончикам ее коротких, выкрашенных вишнёвым лаком ногтей. – Как же это – в порыве страсти расцарапать мужчине спину?

– Если очень хочешь ходить поцарапанным – заведи себе кота, – сладко улыбнулась Варя, мысленно встряхивая себя, чтобы избавиться от магии прикосновения его больших ладоней. – Да и вообще, сейчас такие мужики пошли – какой порыв страсти? Не заснуть бы во время секса. Ни малейшего желания спину расцарапать. В лучшем случае – рот зашить.

– О-о-о… – Тихон округлил глаза и рот, брови взметнулись к линии роста волос. – Да неужели в самом деле всё так плохо? Вот беда-то…

А потом он отвернулся к окну – судя по всему, чтобы спрятать ехидную усмешку, и Варя получила возможность полюбоваться на его профиль. А затем уже фас, но всё тот же ехидный – медленно и расчётливо провёл большим пальцем по губам.

– Нет, все-таки, сразу зашивать рот – это чересчур жестоко. Может, я еще проявлю себя? Вот чего ты сразу начинаешь…

Варя прыснула. А потом зацепилась взглядом за его палец – крупный квадратный ноготь, большая подушечка, прижимающая губы. А потом подняла взгляд к его глазам. И зазвенело между ними. Тонко и уверенно зазвенело.

– Тихон Аристархович, ты нашёл место, где от меня прятаться!

Тин моргнул и резко повернул голову. Варе пришлось сделать то же самое. У их столика стоял… как его там… Славян. На плече которого висела модельного вида блондинка.

– Твою мать! – выдохнул раздражённо Тихон. – Припёрся все-таки!

– Дай бог здоровья моей матушке! – радостно отозвался Славян. – Какие люди! Доктор, – обернулся к Варе, ножкой шаркнул. – Я у вас пациента похитю… похищу… чёрт, всё время забываю, как правильно! В общем, Тиныч, на два слова.

Тихон со вздохом встал.

– Варя, я тебя на пару минут оставлю. А то этот… – кивнул он в сторону вновь подошедшего. – Не отстанет. Кстати, прошу любить и жаловать. Варвара, это Ростислав Ракитянский. Он же Славян, он же Ракета, он же Рося Космонавт.

– Ой, Славик, ты такой разны-ы-й… – пропела блондинка, а Варя поймала ее взгляд – расчётливый. И не на Славика направленный.

– Да, я такой, – самодовольно подтвердил Ракитянский.

– Почему «космонавт»? Работаете на «РосКосмос»? – Варя отчётливо чувствовала, что знает гораздо меньше, чем трое остальных участников диалога. И это ее стало резко раздражать – не знать чего-то Варвара не любила. При ее профессии это просто-напросто опасно и чревато. Словно подтверждая ее слова, троица расхохоталась.

– Потому что цены за свои услуги Ростислав Игоревич ломит космические. – В уголках губ Тихона еще прятался смех. И в глазах.

– Боюсь даже спрашивать, какого характера эти услуги, – пробормотала Варя.

– А вы не бойтесь, Варенька. – Жестом фокусника Ростислав достал из кармана кусочек ламинированного картона. – А обращайтесь, если что. Чем смогу, как говорится… А могу я многое.

– Адвокат… – протянула Варя, разглядывая протянутую ей визитку.

– Адвокат дьявола, – хмыкнул Тин.

– Вот вечно ты, Тиныч, с этими своими словечками… – начал Ракета и осёкся под взглядом Тихона.

– Пошли, – Тихий взял товарища за локоть.

– Тиша, а ты меня не представишь? – Модельная блондинка как-то ненавязчиво перетекла с плеча Ростислава на плечо Тихона. Прижалась.

На ней было короткое пепельно-розовое платье – трикотажное, обтягивающее, с кружевной каймой по низу. И обтягивало это платье крутые бедра, узкую талию и бюст размера, этак навскидку, четвёртого. В общем, было там чем прижиматься. На фоне этой секс-бомбы Варя почувствовала себя чуть ли не монашкой, несмотря на вишнёвую помаду и вырез-каре. И еще это секс-бомбино протяжное, даже интимное какое-то: «Тиша-а-а» – просто взбесило. Не пойми с чего.

– А чего тебя представлять, – Тихий резко отстранился. – И так по тебе всё видно. Пошли, Слава. И быстро. Покажи, какая ты ракета.

Варвара проводила взглядом две почти одинаковые мужские фигуры до самого бара, притаившегося в глубине общего зала. Смотрела, как мужчины облокотились о стойку, как к ним метнулся бармен, и как они синхронно отрицательно покачали головами. Как Ростислав достал из кармана сложенный лист бумаги и о чём стал говорить, энергично жестикулируя. Как сосредоточенно нахмурился Тихон. А потом спохватилась и отвернулась. И увидела, что блондинка уже устроилась за столом – напротив нее. На месте, где сидел Тихон. Варя откинулась на спинку стула и сложила руки под грудью.

Смотри, Варвара Глебовна, смотри. Это вот твоя типичная клиентка, если воспоследуешь совету своего великомудрого братца Колика и ринешься в гостеприимные объятия пластической хирургии. Смотри. Примечай. Грудь – однозначно силикон. Губы тоже. Блефаропластика – пожалуй, нет. А вот идеально очерченные скулы – это явно заслуга хирургов. Сокурсница Вари работала как раз в клинике пластической хирургии, так что Варвара была в курсе модных трендов отрасли. Вспомнились рассказы Ларки о недавно освоенных их клиникой услугах – лабиопластике, кольпорафии и прочих чудесах современной интимной хирургии. Как любила говорить Лара: «В пластической хирургии вопрос «сколько пальцев?» задают до операции, а не после». Вот сейчас у Вари так и чесался язык спросить: «Сколько пальцев?»

– А меня Жанна зовут. Жанетта, – отвлекла Варю от ее, скажем прямо, странных мыслей блондинка.

– А меня не зовут. Ко мне сами приходят.

– Зачем приходят? – хлопнула густо накрашенными ресницами Жанетта.

– За помощью.

– Ты, что ли, и правда, доктор?

Блондинка еще и рот приоткрыла. Или он у нее закрывался плохо из-за силикона. А что… удобно. Всегда наготове. Варя мысленно сделала себе выговор за злость. Правда, не очень успешно.

– Самый настоящий доктор, – кивнула она. Попыталась улыбнуться и, заодно, усмирить гордыню. Вышло не слишком хорошо. – Я лечащий врач Тихона Аристарховича. Самойлова Варвара Глебовна. – Невесть откуда вылез и показал себя во всей красе снисходительный, почти царственный кивок.

– Ух ты, – без особого удивления протянула ее собеседница. – Это по какому же профилю Тише помощь понадобилась?

«Тиша» снова Варвару взбесил. А только ведь уговорила себя не включать гордость и стерву. Какой профиль, спрашиваете? Сейчас придумаем.