Текст книги "Солнцеворот желаний"

Глава 9
Мир изнутри

Селеста

Проговорив весь вечер и почти всю ночь, мы вернулись в столицу на рассвете. И сразу направились на берег – выполнять бесконечную работу, от которой тошнило нас обоих. Прошедшие часы благотворно сказались на нашем отношении друг к другу, будто сняв часть напряжения и показав, что, несмотря на прошлые события, в нас есть нечто общее. Нечто, способное создать пускай стеклянное, а оттого хрупкое, но равновесие.

И в этот ранний час, стоя по колено в соли, я с какой-то невероятной для себя силой открыла ариус. И в одно мгновение стерла все насыпи, выжигая белым огнем морскую соль, вмиг освежая воздух и стирая жжение с обнаженной кожи. А Никлос, поднявшись высоко в небо и призвав нориус, ударил во все стороны тьмой. И на его призыв откликнулись далекие раскаты грома. А легкие облака над горизонтом набухли грозовыми тучами, переполняясь фиолетовыми и синими оттенками грядущего ливня, который ударил в тот момент, как мы переступили порог дворца.

Застыв на месте, мы молча наблюдали за тугими струями дождя, видя легкий пар, поднимавшийся от земли, и слушая, как набирает мощь ураганный ветер – настоящий вестник пришедшего буремесяца.

– Мы сделали это, – сказал Ник, а я промолчала.

Король приобнял меня, и я положила голову ему на плечо, почти инстинктивно прижавшись спиной к мужской груди. А он, опустив руки, сжал их вокруг моей талии, а потом развернул к себе и нежно поцеловал в губы. Я же, пребывая в каком-то странном опустошении, ответила на поцелуй. Но когда движения мужских рук стали откровеннее, а ласки – менее нежными и более требовательными, отпрянула назад, беспомощно глядя на него.

Ник почернел лицом и в приливе чувств ударил кулаком в дверной косяк, пробивая дерево. А после вышел за порог, скрываясь в дождевой дымке, и взмыл черным драконом в небо.

Опустившись вниз, я глубоко-глубоко задышала, пытаясь удержать слезы и прижимая руки к горячей и тяжелой груди. В момент, когда я была совсем расслабленной и почти потерянной от его желания, перед глазами встало лицо Артана – и я проснулась, вспоминая, кто я и кто он.

* * *

Было несложно объяснить мое желание посетить Собор святой Клэрии. Это единственное место, которое четко отождествлялось со мной и с тем, что я воплощала. Так что мой визит туда был лишь вопросом времени, учитывая, что глава Клэрийского Ордена во время моей помолвки с Никлосом настойчиво рекомендовала приходить, когда бы мне ни заблагорассудилось. Вот время и пришло.

Под неослабевающим ливнем, скрываясь под широким дамским зонтом, в застегнутом на все пуговицы платье и с легкой вуалью на лице я поднялась по скользким ступенькам вверх, оставив Акселя дожидаться в карете. Я предупредила его, что визит может затянуться.

Взрослым мужчинам присутствовать в соборе не во время церемониальных обрядов запрещалось, и в здании находились одни лишь женщины: монахини, послушницы, прислуга и ищущие утешения. Исключение делалось для стариков и детей не старше десяти лет.

Собор представлял собой продолговатое здание семидесятиметровой высоты с остроконечными шпилями; крыша была отделана зеленой черепицей. Главным украшением выступала центральная колокольня с золотой конусообразной шапкой, ярко сверкающей в солнечную погоду и видной почти из любой точки столицы. Каменные ступени заканчивались на небольшой площадке перед высокими двустворчатыми воротами, над которыми был изображен раскинувший крылья двуглавый дракон и помещены символы Каргатского королевства с надписью на древнем языке: «Без света не будет тьмы».

Сразу от входа начинался главный зал, где находился алтарь, под основанием которого, по легенде, хранятся останки Клэрии и Карга. Далее шли хозяйственные и жилые помещения, а в самом центре собора, под стеклянной крышей, располагался небольшой, но всегда пышно цветущий сад.

Основной работой монахинь было создание ритуальной и родовой атрибутики для аристократов – от разработки ювелирных изделий до вышивки гербов и семейных символов. Орден вел учет браков и разводов и мог забраковать союз или его разрыв, руководствуясь нормами морали или своим личным мнением. Поговаривали, что несколько столетий назад они не дали благословения на королевский брак, и тогдашний король был вынужден искать себе другую невесту.

Также они занимались книгопечатанием, в том числе родовыми книгами и иллюстрированными сказками для детей. Таким образом, Клэрийский Орден практически полностью контролировал печатную продукцию королевства, выступая в роли цензора для любой книжной лавки. И за распространение неодобренной литературы отказывался работать с хозяином магазина.

Внутренний костяк Ордена составляли аристократки, бо́льшая часть которых добровольно покинули свои семьи. Однако были среди них и простолюдинки, сумевшие показать себя и достигшие высших ступеней влияния. Но управлять Орденом могли исключительно драконицы. Иные существа на верхушку власти не допускались.

Нынешней главой Ордена была Кандира Мойер, немолодая пухлая женщина с острым лицом и обманчиво-мягким взглядом. Полгода (а по ощущениям – целую вечность) назад она возложила руки на меня и Артана, принимая наш брак и записывая в бесконечную книгу семейств. И она же благословила мою помолвку с королем, хотя перед этим потребовала приватной беседы с нами по отдельности. Кандира и так, и этак подбиралась ко мне, пытаясь подбить на откровенность. Ни взглядом, ни жестом она не выдала своих чувств, но что-то подсказывало: дай я хоть малейший повод – и она не дала бы согласия Ордена, вступив в открытую конфронтацию с королем.

Сильная женщина. Мне импонировали ее ум и умение сохранять мягкость, учитывая, какую на самом деле роль играли монахини в королевстве.

Молчаливая служанка сопроводила меня в ювелирный зал, где под звуки пианино работали монахини. После королевской реформы работы прибавилось в десять раз, и впервые в истории Ордена им пришлось привлечь посторонних на помощь, чтобы ровно в срок сдавать заказы, сохраняя безупречную репутацию. Сейчас в низком вытянутом зале располагались около сорока женщин. Работали споро и молча.

Когда они меня заметили, тотчас встали, опуская головы и прикладывая три пальца ко лбу. Стоявшая поодаль глава Ордена первой опустила руку, и остальные, повинуясь ее жесту, поступили так же, а после вернулись к работе.

Основным одеянием монахинь были зеленых оттенков платья с высоким, вышитым белым узором, воротом и с передником на талии, а также полностью закрывающая волосы белая косынка. Они носили на груди медальоны с изображением белого дракона и не признавали никаких иных украшений. Женщины до самой смерти хранили целомудрие и не допускали близких контактов с мужчинами.

Оглядывая их, я впервые осознала, почему цвет Ордена – зеленый. Все белокрылые драконицы происходили из Сатуральских долин. И, глядя на главу Ордена, я поняла, что монахини знают об этом. А значит, наверняка знают и о многом другом.

– Кэрра Селеста Каргат! Мы вас ждали, – со значением поприветствовала Кандира, подходя ближе.

У женщины были белесые брови и почти бесцветные ресницы, немного выпуклые голубые глаза и тонкий, но широкий рот. Она ходила, чуть припадая на правую ногу, и почти не двигала правой рукой. Я знала, что она когда-то принадлежала к семье Грацбурских, но что именно с ней произошло, осталось тайной.

– Кандира Мойер, рада Вас видеть, – подойдя под благословение, ответила я. Монахини утрачивали приставку «кэрра» или «дэра», отказывались от прошлых имен и будто заново рождались для служения Ордену, истинные цели которого были известны только им самим.

– Идем, не будем отвлекать пчелок от их меда, – осенив меня знаком Клэрии, сказала женщина высоким голосом, и мы вышли через другие двери.

Приходилось подстраиваться под ее неторопливый, скачущий шаг, как и под речь, изобиловавшую иносказаниями и поговорками. Глава Ордена высоко оценила мою работу в больнице, а услышав о создании королевского приюта, тотчас предложила внести солидное пожертвование от лица монахинь.

– Боюсь, вынуждена отказать. Приют будет находиться под патронажем короны, недопустимо иное влияние на детей и руководство. Поэтому никакой благотворительности.

Кандира легко согласилась, сменив тему и вновь возвращаясь к грядущей свадьбе. Получив подтверждение, что она запланирована на конец весны, мягко добавила:

– Так нескоро, а ведь впереди зима, холодные ночи и дни, и буремесяц, и война… Разумно, что Вы не торопитесь. Сначала пережить все напасти, а потом открыть сердце новой любви. Это лучше, чем кидаться в омут с головой.

Окольными путями глава Ордена вывела меня в небольшую тихую комнату с рядами скамеек и питьевым фонтанчиком. В конце помещения напротив входа – большое витражное окно от пола до потолка с цветным изображением Клэрии. Девушка приложила руки к животу и склонила голову, будто прислушиваясь к чему-то.

– В ее чреве – будущий наследник, – сказала Кандира, когда я не ответила на ее незначительный вопрос. – Когда он родился, Клэрия умерла. И началась эпоха Каргов.

Я молча смотрела на портрет, гадая, какой была Клэрия. Наверное, было очень тяжко попасть в этот мир из своего. Без семьи, без прошлого, окруженная старыми богами и рядом с Каргом. Но она сумела изменить целый мир, будучи такой маленькой и хрупкой. Какая же несгибаемая воля была заключена в ней! В чем девушка черпала силы, когда терпела неудачи?

– Меня прислали сюда за помощью. Было сказано, что Клэрия поможет мне с моей проблемой, – неожиданно заявила я, пока глава Ордена омывала руки в фонтанчике. – Вы знаете, с чем я пришла?

Обернувшись, она впервые с момента нашего знакомства улыбнулась. И ее лицо немного посветлело.

– Ты хочешь освоить науку исцеления. Знай: Клэрия только в последние годы жизни достигла подлинного мастерства в работе с ариусом и даже умудрилась запечатать исцеление в бутылки. Последняя хранится в этом самом здании.

– Я могу на нее взглянуть? – жадно подалась я вперед, не веря в свою удачу.

– Только Верховной Ложе дозволено лицезреть символы Клэрии, – отрезала Кандира, скрещивая руки.

– Вы сами назвали меня преемницей Клэрии. Я носительница ее силы – ариуса. И вы говорите мне «нет»? – от неожиданности я обозлилась, и на свет показался белый дым. От него женщина вздрогнула, прикладывая руку ко лбу, а после – к губам. Однако продолжала стоять на своем.

– Как носительница ариуса, ты сама можешь запечатать исцеление. Ты ее преемница по силе, но не по духу. История знала многих белокрылых, и ни одна не повторила пути Клэрии.

– А в чем был ее путь, как можно продолжить его в нашем мире? Мы не знаем тех бед, а старые боги… мертвы, – я споткнулась на последнем слове. В свете прошедших событий это было сомнительно.

– Отказ подчиниться Каргу, – губы монахини презрительно искривились. – Все драконицы склонялись перед Каргатами. И ты склонилась.

– Вы не знаете, о чем говорите, – горечь вернулась ко мне, и я устало мотнула головой. – Хорошо. Если вы не хотите помогать, то просто скажите, зачем я здесь? Что Вы, несмотря на все свои запреты, можете мне дать?

Вместо ответа она подошла к окну и нажала на небольшую выпуклость, открывая его наружу. Там, среди цветов и невысоких деревьев, возле большого фонтана стоял человек в капюшоне. Облизнув пересохшие губы, я прошептала:

– Сюда нельзя приходить мужчинам.

– Под небом возможно все, – заявила монахиня, пропуская меня вперед. – А он достоин быть здесь.

На прощание Кандира попросила меня перед уходом навестить одну послушницу, нуждающуюся в моем совете. И извинилась за резкие слова – женщина намеками дала понять, что знает о проклятье и о Книге Сделок. Я же сказала, что не все утраченные символы хранятся здесь. Имеются и такие, к которым у меня есть доступ. И, раздраженная ее отказом, вытащила из-под ворота настоящий медальон Клэрии. Монахиня качнулась назад и порывисто вздохнула, потрясенно разглядывая украшение, а потом горячо зашептала, разворачивая меня спиной к Кукулейко:

– Больше никогда и никому не показывай символ иного мира, кэрра Селеста Каргат. Знай, что для Большого путешествия достаточно лишь камешка с иной земли, чтобы отправиться в путь. Ты держишь проводник в мир Клэрии. Он не должен попасть в руки последователей старых богов!

* * *

– А ты не торопилась, белая драконица. Неужели нашлись дела поважнее науки исцеления? – язвительно выдал шаман, скидывая капюшон.

Бельмо на глазу скверно выглядело. Казалось, еще немного – и глаз вытечет наружу. Кукулейко с трудом стоял на ногах, полностью опираясь на свою палку, и походил на заскорузлую тряпку, которой годами вытирали проходной двор. Его губы кривились в усмешке – кажется, его забавляла моя жалость. Словно было нечто смешное в том, как он выглядел.

Насладившись эффектом, мужчина опустился на бортик фонтана и подставил под льющуюся воду согнутую руку. К нему на плечо спикировала небольшая птица с желтым брюшком. Она сунула клюв ему в ухо, а когда он отмахнулся, перелетела на дерево и недовольно зачирикала, водя головой из стороны в сторону.

– Это Ива. Красавица, не правда ли? – заметив мой интерес, пояснил он.

– Я не могу отказать королю. А после вчерашнего я полна сил. Наверное, впервые за этот месяц, – покачав головой, ответила я шаману, продолжая наблюдать за птицей. Та, перескакивая с ветки на ветку, спустилась вниз и скрылась в густой листве. Только хвост торчит да проглядывают яркие желтые перышки.

– Значит, крепость пала?

Его презрительная ремарка вызвала такую волну ярости, что я побелела и была готова разразиться бранью, а то и ариус на него напустить. Однако что-то остановило меня. Мне вдруг открылось: колдун лишь провоцирует. Хочет, чтобы разозлилась. И я сдержанно проговорила:

– Тебя не касается ничего, кроме того, что будет происходить в этих стенах. Скажи, что хочешь за свои знания, и этим ограничься.

Вынув руку из воды, Кукулейко провел ею по жестким волосам, каплями орошая серое лицо. На мгновение маска ехидства спала, показывая полное безразличие, отсутствие интереса, но вот миг прошел – и он вновь кривит губы в усмешке.

Запела птица, дождь, барабанящий по крыше, усилился порывами ветра, пригоршнями капель, как камешками, падая на толстое стекло. Похолодало.

– Я хочу, чтобы ты убила человека, – резко выпалил он, вновь сбрасывая маску. – Ты дашь обещание сделать это. Безо всякого торга или оговорок. Иначе уходи прямо сейчас, – предвосхищая мои вопросы, шаман добавил: – Хорошенько взвесь все, что хочешь сказать. Прочувствуй свои мысли. Самой себе скажи, готова ли ты сделать это. И если нет, если цена за науку для тебя слишком велика – уходи.

Сглотнув, я тихонечко выдохнула. И все-таки спросила:

– Любого человека?

– Нет, конкретного, – быстро ответил он.

Я никогда и никого не убивала. Именно я, а не то жуткое существо, причастное к гибели подводного города, что стирало морских хищников в порошок и было способно в величии своем пожрать целый мир. Нет. И я не знаю, есть ли во мне инстинкт убийцы. Могу ли я сделать это? Как белая драконица или же просто как Селеста? Достаточно ли я безжалостна, чтобы занести кинжал над человеком, выбранным другим? Не ради самозащиты или спасения близких, а ради своих желаний. Своей высшей цели.

У меня нет ответа, а ответить нужно прямо сейчас. Кукулейко смотрит с прищуром, как бы свысока, хоть и сидит. И взгляд тонкий, как игла, колющая мои глаза так, что они воспалились до красноты. Он положил трость к себе на колени и как бы невзначай поигрывает ею, а я вдруг вижу – это нечто большее, чем просто деревянная изогнутая палка. В ней есть сила, как в источнике магии. Опасный предмет.

– Назови имя. Без него я уйду. И та цель, ради которой ты решил испытать меня, не будет достигнута, – холодно ответила я ему, задирая голову. Мои руки вмиг стали сухими и горячими.

Пение смолкло, и нас накрыли бесконечные, как песчинки, звуки дождя.

– Этого человека зовут дэр Томар Бай. И ты убьешь его, когда я скажу тебе это сделать, – заявил собеседник. Черты его лица ожесточились, заметнее проступили белесые следы старых ран, и он напомнил крысу, ощерившую пасть. Не осталось ничего от той ехидной личины, которую мужчина постоянно носил на себе. Передо мной был настоящий шаман. И он требовал непомерную цену.

Но я согласилась ее уплатить.

* * *

«Ты хочешь познать исцеление плоти, но истинное исцеление идет из души – клеток, из которых тело состоит. А что такое клетка для того, кто не знает бесчисленное количество маленьких частиц, что в миниатюрности своей представляют настоящую Вселенную, бесконечную и конечную одновременно?

Отказываясь от обучения шаманизму, истинному пути познания мира, хочешь ступить на тропу грубого, примитивного метода воздействия на реальность, когда тебе дарована сила, способная сдвинуть земную ось и перевернуть звезды… Что же, кто я такой, чтобы принуждать тебя к той дороге, на которую ты сама, возможно, когда-нибудь встанешь.

И, возвращаясь к простому, начнем с попытки открыть твои глаза. О! Не смотри так недоуменно, слепое дитя, ибо твои глаза закрыты, веки сомкнуты, мышцы сжаты и напряжены. Как и все, ты противишься истинному зрению, хотя именно тебе его открыть проще, чем кому-либо.

Обрати внимание на эту птичку, что так настырно поет свою незамысловатую песенку. Ну, разве она не прекрасна? Как изящны ее крылышки, как пушисто набита грудка и как замечательно-остро изогнут клюв! Она чиста и невинна, как и любая неразумная тварь. И как замечательно, что ты любишь птиц. Тогда тебе будет проще воспринять ее нутро…»

Я закрываю глаза и вижу перед собой вывернутое наизнанку тело иволги. Вижу сплошные красный и черный цвета. Окунаюсь в них и проецирую в сознании отдельные части птицы. Вот кости, суставы и сухожилия, летательные и спинные мышцы. Легкие, капилляры, сосуды, желудок и кишечник, и, наконец, кожа и перья. Такое маленькое существо, а сколько всего внутри скрыто! И открыто почти до рвоты, когда Кукулейко одним движением вывернул ее, а потом собрал вновь. А пичуга, чьи перья окропились собственной кровью, лишь возмущенно зачирикала, недовольная устроенным ради меня представлением!

Что за сила способна на подобное?!

И как же просто было вызвать отдельную проекцию каждого слоя ее внутренностей, чтобы наглядно показать, как и что работает. При этом иволга лишь прохаживалась клювом по перьям, не обращая внимания на серебристо-серый мираж рядом с собой.

К концу уже и я осознала легкость этой картинки. Достаточно лишь правильно изогнуть силу ариуса, делая пористую волну, проходящую птицу насквозь, чтобы белая тьма освоила этот прием и воспроизвела при моем желании.

Следующий этап будет завтра. Мы будем смотреть разных животных и птиц, разбирая, что и как в них работает, отыскивая самые разные дефекты, чтобы в конце переключиться на человека. А после и на более сложные структуры – колдовство и сопутствующие болезни. Это долгий процесс, и далеко не факт, что я успею его освоить, прежде чем выйдет срок. Ведь и самой Клэрии потребовалась вся ее жизнь, чтобы полностью понять эту науку.

Поэтому я возлагала большие надежды на письмо Паули. Через созданную цепочку сообщений оно дойдет до адресата, и, если я все сделала правильно, придет помощь.

* * *

Она сидела на подоконнике в своей келье, смотрела в мутное окно, изучая стекающие извилистые ленты дождя. Между пальцев зажата дымящаяся сигарета, пепел с нее падает на горячий пол. В комнате – настоящая парилка, и я моментально взмокла. А ей хоть бы хны, сидит себе в теплом платье, правда, босая и взъерошенная, как нахохлившийся воробушек. Без драгоценностей и шелков, в простом платье из хлопка; даже медальон Ордена небрежно брошен на прикроватной тумбочке.

Оглядываясь по сторонам, везде вижу следы огня. Мебель вся в подпалинах, в смятых простынях – горелая дыра, а потолок черен. Здесь и пахнет соответствующе – дымом и гарью. Только сейчас я поняла, почему входная дверь обшита металлом, а перед входом и внутри к полу прибиты гремящие стальные листы.

Анка горела изнутри. Это было видно по красноте ее кожи. По тому, как она дышит, и на выдохе в комнату вырывается черный дым. Скоро полыхнет, если ей не помочь. А помочь со звериным изъяном некому.

Заметив мое присутствие, девушка затушила сигарету и с трудом растворила створки окна, впуская свежий воздух. От ее кожи вверх взвился тонкий пар, и она потерла руки, будто пытаясь его стереть.

– Добрый день, кэрра Каргат, – церемонно произнесла она, опускаясь в глубоком реверансе. А когда поднялась, стрельнула глазами, будто огнем обожгла, и я отшатнулась – зрачки горели ярко-красным.

– Красиво, не правда ли? Сгорающий дотла дракон, – хрипло каркнула Анка, возвращаясь на подоконник. – Полгода. Так мало. А ведь могла жить и жить. Бездетной, но живой.

– О чем ты говоришь? Зачем позвала? Ведь ты прокляла меня. Обещала огненные муки. Что тебе от меня надо? – я опускаюсь на ее постель. Из-за изучения ариуса все тело ломит от усталости, мне хочется закрыть глаза и немного вздремнуть.

– Я с детства была вспыльчивой. Вспыхивающей, как масло на горячей сковороде. Брызги во все стороны – берегись, Анка идет! Мне прочили яркое будущее. Такой внутренний огонь, такая чистая сила! – заговорила она негромко с неуместной детской досадой. – Отца предупреждали, что девочки вроде меня нередко оказываются бесплодными. Пустыми. Знали бы они, как именно такие девочки теряют женское естество, – желчно закончила она, вновь поднимая голову ко мне. А после и вовсе вскакивая с места и стремительно приземляясь рядом на кровать. Ее рука почти обожгла меня, и я инстинктивно отодвинулась назад. А Анка содрогнулась, испуганно глядя на красную ладонь.

– Это сделал король. В день превращения, когда нас осматривали после. Помнишь? Ах да, ты же улетела… А нас проверяли. И он был там тайно. И своей силой оборвал все внутри меня. Я никогда не смогу зачать дитя. А все из-за дикости. Хотя она не должна была стать такой… всепоглощающей, – девушка облизнула сухие губы и нахмурилась. Приложив ладонь к платью, безучастно наблюдала, как ткань начинает дымиться. А после отдернула и внимательно изучила оставленный коричневый след. – Всего десять секунд… Так быстро.

– Анка, тебе что-то нужно? – прервала я ее размышления, возвращая обратно в реальность. Она почесала лоб, оставляя грязное пятно, а потом потерла руками лицо и вновь вскочила с места.

– Я не могла не полюбить его. Ведь я дикая! А подобное всегда тянется к подобному! Представляю, как они меня ненавидят, ведь я посмела дать ему успокоение. Да-да, он никогда не сдерживался со мной! – и она захохотала, прикладывая руки к животу и закружившись вокруг своей оси. – Это было лето любви и безудержной страсти! Я думала, что так будет всегда, что он нашел во мне королеву! – звонко заявила драконица, замирая на месте.

– Нет-нет… Это была мечта, ведь я и представить себе не могла, чего он меня лишил и что дал взамен! – вмиг взъярившись, выпалила она, гневно хмуря брови. – Ведь каждый раз, когда нориус обвивал меня, моя дикость усиливалась, и вот к чему это привело! – заорала Анка, и ее волосы вспыхнули красно-желтым огнем. Миг – и комнату заволокло черным дымом, а потом его вытянуло в открытое окно.

Я раскашлялась, а девушка, успокоившись, водила какой-то тряпкой по воздуху и лишь тихо хихикала. А потом плюхнулась обратно на постель и серьезно посмотрела на меня.

– Такими темпами я и до Нового года не доживу. А ведь мне сказали, что здесь я буду в безопасности, что он не посмеет приходить. Что я освобожусь от порочной связи, дикость утихнет – и я смогу прожить остаток своих дней в мире и гармонии. Но знаешь, что? Ему плевать на клэрийские законы. Вот через это окно он продолжает ко мне являться, как какой-то черный демон, и брать вот на этом самом ложе! – со злой радостью говорила она, улыбаясь во весь рот. Ее глаза блестели, как в лихорадке, и она гладила серую от пятен пепла простынь.

Я же медленно поднялась, отступая к выходу. Мне стало страшно находиться рядом с ней. Анка выглядела безумной. Совершенно потерявшей границы. Она полнилась эмоциями, и они выплескивались через край и бурлили, как кипящая вода в котле. Вот и сейчас, заметив мой отход, девушка встрепенулась и сказала совсем спокойным тоном, будто и не бесновалась минуту назад.

– Я уезжаю. Совсем скоро. Завтра или послезавтра. Как Се́дов будет готов, мы уплывем далеко-далеко на Север. Экспедиция, в которой узнаю, суждено ли мне жить или же я сгорю дотла. А может, улечу в неизведанные земли и останусь драконом, – ее глаза заволокла мечтательная дымка, и она мягко улыбнулась, преобразившись в красавицу, которой всегда и была. Но миг прошел, и лицо вновь посерело, а взгляд помрачнел.

– Я лишь хотела предупредить тебя. За королем следуют морвиусы. Они уже пытались убить меня, – она негромко хмыкнула. – Предыдущие покои я спалила дотла вместе с несостоявшимся убийцей. Но, уверена, если не уеду – они попытаются вновь. Им нужен скованный страстями король, а я на него действую, как громоотвод. Как сегодня утром, например, – и она со значением посмотрела на меня. – Поэтому просто хочу предупредить тебя, кэрра Каргат. Время спокойствия подходит к концу, а я сбегаю тайно. Ведь когда король узнает о побеге его единственной отдушины, можешь себе представить, что будет, если он меня найдет?

– Я поняла твое предупреждение, – спокойно ответила я Анке, а потом, повинуясь импульсу, расправила крылья ариуса и направила на нее. Без какой-то четкой мысли, так же, как делала с птицей.

Она почти закричала, когда белый дым прошел насквозь и вылетел в окно, изгвазданный черной пылью. Обхватив себя, девушка лихорадочно ощупывала руки, грудь и талию, в ужасе поглядывая на меня.

– Что ты со мной сделала? Мне так холодно, почему так холодно?! – запричитала она, стягивая с постели одеяло и плотнее кутаясь в него. Теперь она дрожала, как цыпленок, и затравленно смотрела мне в глаза.

– Добро за добро. Я остудила тебя. Так что уезжай как можно скорее, до возвращения короля. Твое будущее теперь в твоих руках. Ты знаешь, что с тобой станет, если еще раз поддашься страстям.