Текст книги "Солнцеворот желаний"

Глава 8
Затишье перед тьмой

Селеста

По глазам Акселя можно было догадаться, что он пребывал в сомнениях на мой счет. Кажется, его не сильно убедили слова, что операция затянулась, а я устала и поэтому прикорнула в комнате отдыха, хотя именно в таком положении он меня и обнаружил. Правда, легла я за несколько минут до его прихода.

Куклу передала Месарии с наказом отмыть, заштопать и привести в приличный вид. В небольшие кармашки кукольного платья я поместила несколько леденцов и конфет. Мне хотелось, чтобы девочка сегодня хотя бы разок улыбнулась. Почему-то в ней я видела маленькую себя.

А может, просто стала слишком сентиментальной на фоне полной разрухи в собственной жизни. Неопределенность и бесконечная тревога сжирали все силы, поэтому возможность хоть кому-то помочь казалась единственной отдушиной.

С такими невеселыми мыслями я вернулась во дворец, где меня уже ожидал Совет Женевры, собранный, несмотря на мое желание от них отдохнуть. По словам Виры Брянцкой, являвшейся неким буфером между мной и остальными членами совета, ожидался приезд почтенной кэрры, блистательной Фейрис Амори из голубых драконов. Эта легендарная особа в свое время боролась за сердце короля Словена, но даже не став королевой, весьма удачно вышла замуж.

Вместе с мужем она обреталась вдали от столицы, на бескрайних равнинах, в королевской житнице – Аморских землях. Говорят, там она легко сменила драгоценности и пышные платья на кожаные брюки и норовистых кобыл. И весьма успешно на пару с мужем Родериком Амори управлялась с тысячеголовыми стадами коров и буйволов, а также с бескрайними полями пшеницы и кукурузы. И даже охотилась в виде дракона на львов и гиен.

Разумеется, все это я узнала не от самой Виры, которую явно шокировала до глубины души даже малая часть слухов об этой Фейрис. Моими незашоренными сподвижницами выступали новые члены совета – к примеру, Висса Серцкая, такая же любительница посплетничать, как и уехавшая домой Паули. Именно она рассказала об этой в высшей степени примечательной особе, так что я с нетерпением ожидала встречи с ней.

А пока, выслушав очередные негромкие стенания по поводу моих планов, которые пресекла, взяв к себе в союзники как почившую королеву Женевру, так и пресловутую святую Клэрию, я добилась окончательной резолюции по королевскому приюту. Теперь дело было за подписью Никлоса и выделением средств из казначейства. Сегодня во дворец прибудут первые дети, а через пару месяцев у них уже будет полноценный дом.

А пока я распустила женщин, отклонив предложение устроить малый благотворительный бал в поддержку наших военных. Мне не хотелось транжирить казну совета по любому поводу. Однако с предложением Виссы организовать небольшую вечеринку к возвращению Винелии согласилась. По смущенным лицам присутствующих я догадывалась, что многие из них перемывали косточки бирюзовой драконице в ее отсутствие. Фактически она стала первым драконом, кого без последствий выпустили из тюрьмы Лакраш. Неслыханное событие.

Дождавшись, когда все уйдут, я остановила Милан и предложила ей прогуляться. Благо в королевском саду, несмотря на осеннее увядание, еще оставались тихие и красивые места, включая небольшую беседку, где можно было перекусить и поговорить без лишних ушей.

Пока я рассказывала о детях из больницы, недоумевая, почему так много препятствий оказалось на пути к организации королевского приюта, жена канцлера молчала. Надо отдать ей должное, она немного пришла в себя и уже не походила на бледную немочь. Кажется, всего за несколько дней девушка умудрилась немного привести себя в порядок.

Она постриглась, освежила цвет волос, выспалась и с бо́льшим чувством подошла к выбору наряда, косметики и украшений. В коричневом платье с аккуратным, отороченным лисьим мехом пончо голубого цвета с прорезями для рук и в серых перчатках она выглядела просто чудесно. И на лице даже появилось подобие легкой улыбки, когда я рассказала, как уморительно дети изображали сказку про трех поросят.

Жена канцлера легонько касалась своих волос, задерживая руку на губах и покачивая головой в такт своим мыслям. Она немного поправилась, щечки округлились, так что у меня даже мелькнула мысль, не беременна ли она. Но я не стала спрашивать, просто чтобы не торопить события.

– Милан, ты же догадываешься, что я не просто так тебя позвала, – обратилась я к ней, когда мы закончили прогулку в небольшой ажурной беседке с прозрачными занавесками, призванными хоть как-то защитить от остатков соли в воздухе.

Видимо, вчерашний дождь все-таки благоприятно повлиял на обстановку, раз так долго сохранялась свежесть. Обычно к дневным часам атмосфера уже была насыщена кристалликами соли, и на улице становилось тяжеловато находиться – краснели глаза и чесалась кожа.

Сопровождавшие нас служанки споро выгрузили на столик чайный сервиз и сладости и по моему приказу удалились, оставив нас наслаждаться крепким чаем.

Жена канцлера методично опустошала сахарницу, ложку за ложкой кладя себе в чай. Она даже соблазнилась засахаренным миндалем и мармеладом, чего прежде за ней не наблюдалось. Подняв на меня глаза, Милан улыбнулась, чуть качнув головой. Сейчас, когда мы были одни, я решилась. Такова была наша договоренность с Амалией. Единственный выход.

– Сэл, одним нам не совладать. Нужна поддержка. Реальная помощь, чтобы справиться с богом. Слишком самонадеянно думать, что моих познаний в магии хватит, – говорила Маля, когда мы шли по коридору к выходу из тайных лабиринтов дворца. Ее встревоженное и усталое лицо свидетельствовало, что она потеряла веру в свои силы.

– И что ты предлагаешь? Кто нам поможет? Никлос? Он просто очарован этим существом! А больше ни до кого не добраться…

– Эльфы. Король русалок. Артан. Если отбросить все препоны, то можно увидеть картинку целиком. У нас единый враг – и он сидит в клетке под дворцом. Не самое надежное место. Мне показалось, что ему там нравится, а значит, все идет так, как он хочет. О чем это говорит?

– Происходящее – часть его плана.

– Нам нужно бороться. Даже не ради отца, хотя лишь по этой причине я не попыталась уничтожить зверя на месте. Нам необходимо изгнать мерзавца в его истинную тюрьму, а для этого требуются союзники.

– Надо придумать способ, как с ними связаться, – закивала я согласно, а в голове уже формировались призрачные очертания плана. Как провести линию от столицы Клэрии до эльфийских владений, чтобы об этом не узнали король с вездесущим Богартом?..

Я отхлебнула из чашечки вкусного зеленого чая, делая вид, что полностью расслаблена, а тема беседы несущественна – скорее прихоть, чем необходимость. Это была тонкая игра, ведь я не знала, могу ли довериться Милан.

– Как ты знаешь, в мае начнется очередной свадебный цикл. И все говорят, что это идеальное время, чтобы нам с Никлосом пожениться. Подходящая дата. Это будет символично.

Жена канцлера громко разгрызла миндалинку и прожевала, активно работая челюстями. По ее взгляду можно было догадаться – она не понимает, к чему я клоню. Тогда я решила идти ва-банк, как говорил Артан, объясняя правила одной запутанной карточной игры.

– Король очень заботится обо мне. Переживает, чтобы со мной ничего не случилось. После всего, что уже произошло, это естественно. Но… иногда это затрудняет некоторые решения. Я не могу побеседовать с близкими людьми, не опасаясь, что мои слова дойдут не до тех ушей, ведь… Особенно в письмах я иной раз говорю о некоторых личных вещах, не предназначенных для чужих, – я старалась объяснять иносказательно, готовясь в любой момент свернуть разговор, если Милан жестом или выражением лица покажет, что ей не по нутру мои слова.

Но пока она хранила непроницаемое молчание, лишь поощряя взглядом, и я продолжала.

– Словом, я хочу написать Паули. Хочу попросить ее прислать мне кое-что. Как ты знаешь, на Ангусском побережье есть залежи янтаря и множество мастерских, способных что угодно сотворить из него. Я хочу сделать подарок Никлосу ко дню свадьбы. Может, что-то подобрать ко дню рождения. Он ведь совсем скоро, в конце декабря. Но все должно остаться в тайне! А если я напрямую напишу Паули, то письмо точно дойдет до короля – и сюрприза не выйдет.

Жена канцлера согласно кивнула и широко улыбнулась. Отложив миндаль и отряхнув руки, невозмутимо спросила:

– Ты хочешь через меня вести переписку с Паули?

Я улыбнулась еще шире, чем она.

– Ты поможешь?

* * *

Пробуждение совсем легкое, невесомое, безмятежное. Открываю глаза – и… он лежит рядом. И смотрит так странно, с какой-то затаенной нежностью, непривычной теплотой вместо постоянного нетерпения. Обычно я боюсь смотреть ему в глаза: у него слишком тяжелый, пристальный взгляд, в котором теряюсь и будто падаю в пропасть, что так часто снится. А сегодня спала спокойно. Сегодня кошмар не пришел, и во снах я парила где-то высоко-высоко, среди облаков и маленьких золотистых звездочек, под светом полной луны. Этот сон был так воздушен, так чист, что проснулась с чувством, будто спала десять тысяч лет, и теперь возвращение в реальность само по себе кажется сном.

Он осторожно дует на мои ресницы, и я непроизвольно улыбаюсь, прежде чем сбрасываю сладкие оковы сновидения и вспоминаю, кто он и кто я. И тотчас подтягиваю к себе одеяло, отодвигаясь назад, к самому краю кровати, почти сваливаясь с него.

– Ну вот, опять убежала, – с грустной улыбкой констатирует Никлос. – А ведь я всего лишь хотел тебя порадовать.

– Чем же? – спросонья голос хриплый, и я плотнее кутаюсь в одеяло.

– Сегодня не будет никаких дел. Вообще. Можешь себе это представить? Ни больницы, ни Совета Женевры, ни подписания документов, ни разбора дворцовых происшествий. Ничего. Мы отправляемся в путешествие. Маленький отпуск. Даже короли отдыхают. А нам обоим это необходимо, ты так не считаешь?

Положим, да, я так считала. Но отпуск с Никлосом… Видимо, тень сомнения отразилась на моем лице, раз он печально вздохнул, выбираясь из постели. Сегодня он был одет – хоть это радует.

– Сэл, если и дальше так пойдет, мы вообще ничего не добьемся. Нам нужен перерыв. И лучше, если мы будем вместе. Тогда ариус и нориус спокойно наберутся друг от друга сил, и это может помочь с буремесяцем. Сегодня на рассвете мне не удалось даже маленькое облачко призвать, а ты впервые не изгнала полностью соль. Мы измождены. Измотаны до предела. Нам…

– Да, ты прав, – легко согласилась я, также выбираясь наружу и сладко потягиваясь.

После всех моих ухищрений, после всех договоренностей и тайного планирования я и вправду – внезапно даже для себя – решила, что это неплохая мысль. Может, мне удастся начистоту поговорить с Ником, раз он в таком хорошем расположении духа.

– Перерыв – это то, что нам нужно.

* * *

Земля под нами кажется лоскутным, криво сшитым одеялом, над которым поднимается сизый дым от сотни костров, разожженных во всех провинциях королевства. Даже на такой высоте чувствуется пряный и горький аромат паленых трав – сегодня один из тех дней, когда люди жгут костры, чтобы зима была мягче, а буремесяц – короче. Мы забрались так далеко от берега, что здешний народ не знает соленых бед. Не подозревает, что буремесяц не торопится идти не из-за капризов природы, а по злой воле подводного короля.

Никлос уверенно забирает вправо, уходя все дальше и дальше вглубь континента. Пару раз мы пронзали пространство: я следовала за воздушным потоком от королевских крыльев, впервые совершая такой волшебный, молниеносный маневр, буквально вытягивающий мое нутро. Это как стремительный бег горной речки. Прыгаешь – и тебя несет в пузырящейся воде, то поднимая высоко к поверхности, то швыряя на самое дно, к гладким и твердым камням.

Мне нравится чувствовать сопротивление воздуха. Легкое томление в плечевых суставах, отчего каждый взмах кажется полновесным, уверенным и твердым. Полет – это захватывающее приключение, а разум, заключенный в такую огромную звериную тушу, – нечто невообразимо первобытное. Есть какая-то правда в том, что, будучи свирепыми хищниками, способными за раз проглотить тушу быка, мы обращаемся в маленьких человечков с хрупкими костями и изворотливым телом. Как дракон я могущественна. Как слово «бесконечность»: иногда, кажется, я способна взорваться звездой и разлететься огненными волнами, словно проснувшийся вулкан. Огромная сила в звериной шкуре.

Полет подходил к концу, Никлос привел нас в бескрайний горный хвойный лес, к средней величины озеру почти бирюзового цвета. Король, не стесняясь, как есть, ушел с головой под воду, скрываясь черной тушей под безмятежной поверхностью. Я видела его очертания все глубже и глубже, а после и сама плюхнулась в воду, также уходя на дно. Мне хотелось смыть привкус соли с драконьей чешуи, а порезвиться в чистой воде казалось до жути соблазнительным!

А когда мы одновременно вынырнули на поверхность, отфыркиваясь и мотая драконьими головами, я не удержалась от маленькой шалости и хвостом ударила по воде, подняв фонтан брызг. Ник принял мой вызов. Его продолговатая морда преисполнилась коварством, а хвост резко дернулся вперед, окатывая меня снопом брызг. А я замолотила когтистыми лапами по воде, вспенивая ее и устраивая небольшой шторм, распугавший озерных чаек и недовольных крачек.

Вдоволь наигравшись и немного сбросив напряжение, мы поплыли к берегу. Из-за деревьев выглядывал небольшой охотничий домик, и я догадалась, что мы находимся в королевском заповеднике. На многие километры вокруг здесь не было ни души, за исключением птиц и зверей. Только несколько избранных лесничих и егерей имели право сюда заходить, но я догадывалась, что и их здесь нет.

Настоящая изоляция.

Поменяв шкуру на человеческое тело, тотчас замерзла, и даже нагрев кожу, не сразу успокоила противную дрожь. Никлос делал вид, что ничего не видит. Он уверенно взошел на крепкую пристань, рядом с которой находился небольшой сарай для лодок, и повел меня по лестнице наверх, к деревянно-каменному двухэтажному зданию с маленькими окнами и большой печной трубой на крыше.

– Охотничий домик деда. Его построили больше ста лет назад, – прокомментировал король, когда мы подошли к ограждению и он с помощью нориуса поднял тяжеленный засов, отпирающий ворота во двор. Над нами пронесся странный, свистящий звук, будто спустили с тетивы стрелу, и вновь стало тихо. Охранная магия.

Здесь на удивление чисто, пол выложен крупными камнями, есть пустая конюшня и высокая поленница под навесом. Со стороны дом кажется уютным: со светлой черепицей, бревенчатый, из лиственницы, – даже на улице чувствуется приятный древесный аромат. Рядом какие-то странные невысокие хвойные деревья потрясающе-сочного зеленого оттенка. А если присмотреться, под крышей домика видно пустое птичье гнездо.

– Здесь хорошо, – говорю негромко, вдыхая полной грудью насыщенный хвоей воздух. – Ты часто здесь бываешь?

– Когда были живы родители, часто приезжали сюда вместе. Ходили на охоту, рыбачили. Это было хорошее время, – почему-то сухо ответил Ник. Когда я подошла к нему, его лицо походило на пустую маску. – Я впервые здесь без них.

Повинуясь импульсу, я взяла его руку и аккуратно сжала. Мне было знакомо это чувство. Так было в день, когда показала Артану озеро, где проводила время с отцом. Король странно отреагировал на мой жест: сначала дернулся, а потом расслабился. Мы вошли в дом.

Все в этом месте говорило об уюте. Недаром Грицилла Каргат была из Бирюзового дома. Королева приложила руку к проектированию комнат, она же выбрала теплую палитру оттенков мебели и тканей, сохранила волнообразную форму стен, украшенных ветвистыми рогами оленей и головами волков и лис.

Большая столовая с огромным камином словно приглашала устроить пиршество, а небольшие спальни поражали массивными кроватями, занимавшими все свободное пространство. Свет падал из узких окон, отражаясь в зеркалах и блестящих подсвечниках. На полу лежали пушистые, нетронутые молью ковры, а на кроватях – мягкие одеяла и бесчисленное количество малых и больших подушек.

И повсюду виднелись следы бывших властителей королевства. На дамском столике – забытая расческа с золотистыми волосками, открытая баночка из-под крема, пузырек из-под духов. В прихожей – мужские сапоги с отворотами, небрежно брошенная портупея на одном из столиков, порванная перчатка, пустые ножны… На столе – пара бокалов. Колода карт, рассыпанная на ковре у камина. На широком подоконнике – чашка и пепельница с окурками, на кухне – чистая посуда, разложенная для просушки и не убранная в резные шкафы.

Я ходила из комнаты в комнату и видела призраки прежних обитателей: до меня доносились чьи-то разговоры, женский смех, аромат духов и мокрой шерсти. Ник внизу разжигал камин, чтобы скорее согреть дом, а я среди платьев в женском шкафу подбирала то, во что могла переодеться. И это почему-то казалось неправильным, хотя хозяйке эти вещи были уже ни к чему.

Никлос заранее позаботился о продуктах: накануне этот домик посетил лесничий и заполнил подвальный магический ледник свежими овощами и мясом. Мне давно не приходилось готовить самой, однако я с легкостью вспомнила, как разжигается духовой шкаф. И менее чем через час у нас уже было рагу из кролика.

Было приятно поработать руками, ни о чем не думая. Пока я занималась готовкой, король раскладывал приборы и расставлял бокалы, открывал бутылку с вином. Даже умудрился где-то нарвать осенних цветов и, смешав их с хвойными веточками, поставил в вазу в центре стола.

Трапеза проходила в молчании, мы неторопливо обедали, слушая тишину и мягкое потрескивание дров в камине. Отведав отличного красного вина, я сказала тост:

– Чтобы будущее было светлым, – и мы, чокнувшись бокалами, неспешно выпили, обдумывая мои слова.

– Как причудливо меняется жизнь, – сказал Ник, когда обед закончился и мы разместились в низких креслах с подставками под ноги у камина. Он раскурил трубку, глядя на веселый танец огня. – В прошлый раз отец на этом самом месте обещал уши надрать, если еще раз поймает за курением табака. Он считал, я слишком молод для этого, а вот дед, наоборот, стремился как можно раньше подготовить меня к взрослой жизни. И курение считал одним из этапов взросления.

– У меня отнимали кукол и ругали за вольное общение с деревенскими мальчишками. Будущей благородной кэрре не пристало якшаться с простолюдинами. Сложнее потом будет ими управлять, – ответила я словами нелюбимой бабки с материнской стороны. – А отец, совсем как твой дед, поощрял стремление бегать по долине с Кристаном наперегонки и прыгать в горную речку, карабкаться по скалам, босой ловить рыбу и стрелять из арбалета в птиц. Он верил, что девочка должна не уступать мальчикам в играх и всегда давать сдачи, если кто обидит, – я улыбнулась, вспоминая папины наставления и как светились его глаза, когда мама ругалась на мои проделки. – Он так обращался только со мной. И если в детстве мы с Кали вместе носились по замку и сигали с обрыва, то потом она резко изменилась и стала настоящей кэррой. Ее, в отличие от меня, ругали за детские выходки.

– Думаешь, это было связано с тем, что твой отец заключил Сделку с эльфами?

– Разумеется, – я нахмурилась и немного отпила из бокала, чувствуя, как приятная слабость расходится от головы к груди. – Он хотел воспитать во мне дух борца. Он понимал, что если я вырасту обычной кэррой, мне будет непросто.

– Я не знаю, что сподвигло его сделать то, что он сделал. Но я рад, что он смог дать тебе волю к сражению, – тихо ответил Никлос, скрываясь в клубах сизого дыма.

Следующие часы прошли в тихой беседе. Мы вспоминали наших родителей и детство, делились смешными поступками и проделками, пили вино и курили трубку. (Я не смогла удержаться и решила попробовать: от кашля разболелось горло, и я впервые услышала, как во весь голос хохочет король.) После вина перешли на коньяк и сыграли партию в карты. Мы сознательно избегали серьезных тем и того, что происходит между нами. Когда совсем стемнело, вышли на улицу к небольшой беседке, окруженной зелеными-зелеными туями.

Ник притащил большой самовар и несколько чашек, а я вытащила из духового шкафа теплый яблочный пирог. От выпитого немного кружилась голова и шумело в ушах, но мне было все равно. Наверное, со мной что-то не то, раз я так расслабилась в обществе короля, что даже не сопротивлялась, когда он обнял меня, и мы вместе разместились на широкой деревянной скамейке, укутавшись в огромное меховое одеяло.

В ночи раздавалось уханье совы, за частоколом из сосен виднелось стремительно темнеющее небо, насыщающееся фиолетовой и синей сочностью, загорающееся тысячами далеких звезд. Здесь тишина имела другой оттенок.

Если во дворце в такое время становилось тихо, то можно было услышать звуки города у подножья скал, далекий шум ночных смен на заводах, рокот волн и крики ночных птиц. И даже в самый темный час в служебных помещениях дворца кипела жизнь. В четыре начинала работать кухня, круглосуточно стирали в прачечных, бодрствовали служащие, работала доставка и взлетали в небо ночные курьеры. Дворец по-настоящему никогда не спал.

Но здесь все было иначе. Здесь было слышно только дыхание леса, какой-то тихий небесный гул да скрип покрытых иголками ветвей. Что-то хрустнуло вдалеке и затихло. Зашелестела листва, дом чуть вздохнул бревнами и успокоился. А чашечка, поставленная на блюдце, негромко звякнула. Все смолкло.

– Хотел бы я, чтобы мы задержались здесь на месяц, а то и больше, – прошептал Ник, в задумчивости накручивая на палец прядь моих волос. Я уткнулась лбом в его плечо, чувствуя, как немного напряглись тугие мышцы короля. Он такой приятно горячий, что я на миг забылась и расслабилась, изгнав тревогу.

– Да, здесь упоительно спокойно. Нет нужды думать над словами и действиями. Никто не смотрит, никто ничего не требует. Все плохое осталось где-то там, далеко-далеко от нас.

Сердце Ника пропустило удар, и он опустил голову ко мне, словно намереваясь сказать нечто, способное разрушить это почти невесомое перемирие. Но я успела запечатать пальцами его уста, и он промолчал.

– Когда я думаю о будущем, иногда, совсем редко, представляю себе, как перестаю быть Селестой из рода Винцелей, перестаю быть из семьи Каргат и больше не являюсь белой драконицей, что воплощает мечты о святой Клэрии, спасительнице драконов. Будто исчез ариус, пропала великая сила, и осталась только я. И в мечтах я отправляюсь в далекие страны, облетаю на крыльях континенты и бескрайние океаны, забираясь в самые потаенные уголки планеты. А потом покидаю и ее, уходя куда-то далеко-далеко, блуждая среди холодных звезд, – мой голос звучал тихо, и мы оба смотрели на черное небо. – А потом вспоминаю, что это невозможно, и от себя не убежишь. И пытаюсь найти свое место здесь, рядом с тобой, раз нельзя представить иное.

Никлос внимательно слушает. Мне кажется, он понимает искренность моих слов, словно знает, какие боль и обида сидят во мне и точат сердце, как вода точит камень, смывая все наносное.

– Хотел бы я исполнить твои мечты, Сэлли, моя маленькая звездочка, – шепчет он в ответ. – Но я не смогу без тебя. Никак. Разве только разделить мечты о странствиях среди звезд и далеких миров.