Текст книги "Солнцеворот желаний"

Глава 10
На другой стороне поля

Артан

Когда-то давно в этот мир, убегая от страшной войны, пришли эльфы. Их души и тела не были предназначены для этой реальности, и они, захватив свободные земли, изменили их под себя, создав место под названием Ауэрские леса. В них поддерживается идеальный микроклимат, подходящий для эльфийского дыхания. А обладая великими способностями, они даже в эпоху богов сумели отстоять границы своих территорий, заключив первый пакт о ненападении с теми, кого впоследствии назвали вечными. Эльфы многое помнят и многое похоронили в своих воспоминаниях, ведь чем чаще обращаться в прошлое, тем меньше остается возможностей для нового будущего. Но и умение избегать свершенных ошибок – дар, воспетый в точных предсказаниях видящих эльфиек.

Эта та причина, по которой многие народы и расы шли за эльфийской мудростью в Ауэрские леса. И не каждый просящий получал помощь.

Артану Гадельеру повезло – его связь с белокрылой драконицей открыла почти все запертые двери в бесконечных садах и дворцах эльфийских земель. Никто не ограничивал его в поисках истины – недаром в тихих и влажных подземных купелях молодые эльфы шептались: «Он из пророчества старой Нэрвы. Помогая ему, мы помогаем миру целиком».

И дракон изо всех сил пытался разобраться в хитросплетениях истории нориуса и ариуса, Книги Сделок и обмана старых богов. В эльфийских архивах благодаря помощи переводчика Райли он почти целиком собрал эту историю и теперь знал, что искать и делать. Ему был нужен изгнанник. Бог Шэ, от которого отреклись вечные. Кого в наказание за своевольный проступок заперли в жерле вулкана, обрекая на вечный огонь, пока планета не сгорит дотла. Как говорил предводитель эльфов Феликс, этот вечный знал способ остановить богов, но по каким-то причинам отказал Клэрии и Каргу, когда те обратились к нему за помощью. Однако эльфы считали, что именно он подсказал драконам, как завлечь бывших компаньонов в ловушку. И именно к этому богу Арт намеревался отправиться, чтобы найти выход из нынешней ситуации.

Лес в вечерних сумерках подсвечен нежными оттенками фиолетовых и бирюзовых светлячков, отражавшихся в крыльях маленьких металлических бабочек, от движения которых среди деревьев звучала музыка колокольчиков. Воздух здесь густо насыщен сладостью подземного нектара, выделяемого тысячами прозрачных пчел, собирающих пыльцу с разноцветных цветов-великанов. Через неделю начнется сбор урожая, и под эльфийское пение, вводящее пчел в медитативное состояние, эльфы вместе со своими друзьями и гостями спустятся под землю в поисках сладкого целебного меда. А пока можно только облизываться, вдыхая аромат и слушая бренчание крыльев бабочек.

Артан торопливо ступал по влажному покрову из опавшей листвы, напряженно размышляя о своих дальнейших шагах. Томительное ожидание подходило к концу, и ему не терпелось, наконец приступить к действиям. Сегодня к берегу пристанет корабль с четой Адегельских, и тогда можно будет развернуть старые карты и узнать, куда конкретно придется отправиться. А через несколько недель приплывет опытный путешественник Се́дов, который поможет составить маршрут и подготовит команду.

Опальный дракон замыслил опасное дело и все еще не знал, как к нему подступиться, поэтому в очередной раз направился за помощью к самому старому эльфу на земле – Феликсу, – который в великой милости своей дозволял ему нарушать свой покой.

Сейчас Феликс испытывал на прочность гигантские цветы лотоса, величаво расхаживая по их поверхности, невесомо ступая по раскрытым розоватым лепесткам над водой. Это было одно из малых озер, находящееся в стороне от основных цветочных маршрутов эльфов, поэтому здесь кроме Феликса и Артана никого не было. Заметив дракона, эльф оттолкнулся от поверхности цветка и, сделав кульбит в воздухе, приземлился, даже ни разу не вздохнув, оставаясь совершенно невозмутимым. За его спиной лотос сомкнул лепестки и медленно погрузился под воду.

Кожа Феликса полупрозрачна до серости, как и бесцветная кровь, струящаяся по тонким, едва заметным венам. Лицо сохранило упругость молодости, не заплатив за мудрость ни единой морщинкой. Надбровные дуги так высоки, что он кажется вечно удивленной рыбой, а слишком тонкие губы, почти сливающиеся по цвету с кожей, довершают образ. Только глаза сияют, как бриллианты, да так ярко, что даже в полумраке кажутся звездами, отталкивая любой пристальный взгляд. В них нельзя ничего прочесть, как и в голосе эльфа.

Такими становятся эльфийские старики. Как мраморная глыба с длинными, заплетенными в косу прозрачными волосами. Их движения плавны, но медлительны, а разум танцует в высших сферах, лишь иногда снисходя до молодости.

Будучи драконом, а не эльфом, Артан в действительности не осознавал, какой великой чести был удостоен. Ему и в голову не приходило, что другие эльфы боятся открытости своего предводителя по отношению к чужаку. Их пугало, каким живым становился Феликс рядом с Артаном, а до этого – с Селестой.

Предводитель эльфов оглядел молодого мужчину невыразительным взглядом и провел рукой вдоль лица, не касаясь его, будто пытаясь смахнуть усталость с век и щек дракона.

– Ты совсем не спишь и не отдыхаешь, – голос Феликса полнился отеческой заботой, но в то же время был отстраненным, как голос наблюдателя, только констатирующего очевидный факт. – Если не будешь высыпаться, потеряешь трезвость рассудка.

– Селесте нужна вся моя помощь, – упрямо ответил Артан, раздражаясь от неуместного замечания. – Чем раньше я вытащу ее из лап этого монстра, тем скорее усну.

– Предсказание исполнено наполовину. Случившееся уже не исправишь. Девушка находится ровно там, где должна быть. Проклятая по рождению – рядом с проклятым. Следующее, что с ней случится, – это смерть. Тогда старый бог проиграет, и все вернется в обычную колею. Не понимаю, зачем ты вмешиваешься в благополучный для мира исход истории.

– Она не сможет родить сына, пока я жив. История не окончена! – взвившись, возразил Арт.

Феликс пожал плечами, а после взмахнул рукой, и к нему подлетела небольшая пчелка, несущая в руках миниатюрный бочонок с нектаром, который он предложил гостю. Тот, зная, что эльф не отстанет, выпил приторный напиток до дна и скривился – во рту сплошная горечь, но вместе с ней пришли и силы, и энергия.

– Не зная текста Сделки, мы только угадываем будущее. Однако, несмотря на наши попытки изменить судьбу Селесты, девушка все равно оказалась крепко связанной с Никлосом. Значит, проклятье первых вывернулось из нашей ловушки и вернулось в привычную колею. Новые попытки способны исполнить предсказание старой Нэрвы. А может, наоборот, – задумчиво протянул эльф, водя рукой по воздуху, как по клавишам пианино.

Артана не устраивало пассивное созерцание будущего. Он не мог смириться с тем, что его вообще не учитывали в грядущих событиях, хотя даже в предсказании были строки о человеке, способном все изменить. И он не верил, что это – исполнение проклятия. Мужчина нутром чувствовал, что есть иной выход. И, предложив Феликсу уйти глубже в лес, скрываясь под пологом полной тишины, произнес едва слышно:

– Сила нориуса передается напрямую. Что будет, если Никлос умрет? Исчезнет проклятье? Или Сделка будет разорвана?

– Боюсь, никто не готов это проверить. Как видишь, даже морвиусы никогда не спешили с убийством Каргатов, не зная, что будет после смерти носителя нориуса. Думаю, даже сами боги не знают ответа на этот вопрос, – как-то мечтательно заговорил Феликс. Было видно, что эта загадка приносит ему удовольствие, как и общение с пылающим эмоциями драконом, который постоянно дергался, фонтанируя идеями и размахивая руками. О да, мужчина сильно изменился после стычки с Никлосом и разлуки с Селестой. Теперь он кипел яростью по отношению к бывшему другу и представлял, как раз за разом сражает его в бою, спасая возлюбленную.

Он ненавидел себя за слабость. За слепоту. За то, что до последнего не верил, что король способен на такие чувства и поступки. И презирал себя за невозможность освободить жену из клетки Сделки.

Каждую ночь Артану снилось, как Селеста ложится в постель Никлоса, – и он почти чувствовал, что происходит дальше. То был отголосок ослабевшего слияния. Ауэрские леса и дальность столицы лишили их подлинной связи, но что-то осталось. И этого хватало, чтобы дракон четко знал, что его сны правдивы. Селеста и правда каждый день приходит в постель к королю. И мужчина сходил с ума от бессильной ярости. Еще ни одной ночи он не провел спокойно. Везде ему виделся призрак связи нориуса и ариуса. И как же бесило его, что эта связь считалась правильной, тогда как настоящая любовь Артана и Селесты – ошибкой.

И, к сожалению, он нашел истоки этой ошибки. И поклялся себе, что Селеста никогда не узнает, что слияние зеленых драконов – это действие все того же проклятия, призванного нести сквозь поколения необходимое количество ариуса в «зеленой» крови. Чтобы, когда нориус оставался в одном носителе, рождалась следующая обладательница белой тьмы.

– Так что привело тебя ко мне сегодня? – вопросил Феликс. Он, будто забыв о земном притяжении, на полметра поднялся в воздух, чтобы вдохнуть аромат увядания листьев вызолоченного клена, готового опасть золотом на благодатную почву, чтобы насытить воздух целебной пряностью, так полезной для эльфийских легких.

Артан встрепенулся, будто оторвавшись от грустного сна, и, уже сомневаясь в ответах эльфа, заговорил:

– Как и прежде, я пришел за советом. Вы говорите, что выхода нет, и Селеста должна умереть от руки Никлоса, чтобы проклятье продолжило действовать, а боги остались спящими. Но мы оба знаем, что так уже не будет. Пока вечный Ктуул рядом с королем, ничто уже не будет как прежде. Нужно убить бога, пока он в теле смертного. И я пришел узнать, возможно ли это.

– Ты пришел, уже зная ответ и зная, что собираешься сделать. А именно отправиться на край света в поисках изгнанника Шэ. Твоя вера в благополучный исход путешествия не избавит от очевидного: пока живы Никлос или Селеста, проклятье будет действовать, и ты не в силах его изменить.

– Но должен же быть какой-то выход! – в отчаянии воскликнул дракон, отходя назад, а после бессильно пнув одно из деревьев так, что оно беспомощно вскрикнуло. Заслужив укоризненный взгляд старого эльфа, Арт потупился, успокаиваясь. – Мне все равно, что написано в книгах. Проклятье или слияние, ошибка или предназначение – я люблю ее. И я не могу жить, зная, что она рядом с ним, что ей больно и одиноко, и что ее ждет ужасная смерть. Я никогда не отступлюсь. Я должен найти способ остановить это.

Феликс спускается к нему и кладет руку на плечо, вкрадчиво говорит, заглядывая почти в рот:

– Ты не можешь оставить ее из-за любви или же из-за эгоистичной потребности в ее любви? Что именно скрывается за твоим желанием освободить ее от Никлоса? Или ты и правда думаешь, что он не любит ее, а лишь одержим ариусом?

Мужчина, сбрасывая с плеча руку эльфа, в гневе отталкивает его, забывая, кто перед ним:

– Он никогда не любил ее! Он лишь хочет обладать ею, поэтому принудил заключить Сделку! И он будет пытаться убить меня только ради того, чтобы целиком захватить ее мысли, даже не представляя себе, что она действительно любит меня, а не его. Если проклятье и сработает, так только в тот момент, когда он осознает правду: Селеста никогда его не полюбит!

* * *

Застолье эльфов – испытание для любого дракона, ведь они признают только растительную пищу и слабый алкоголь. Скучное пиршество для приехавших издалека. Но если отбросить любовь драконов к мясу, то можно увидеть, насколько расстарались ушастые к их приезду.

Сладковатая тыква, жаренная с терпкой айвой и сочной морковью, дополненная ароматами карри, чеснока и паприки. Запеченный картофель с дикими грибами под сливочным соусом из молока божьих коровок. Здесь и овощное рагу со стручками зеленой фасоли, сладким радужным перцем и репчатым луком. Рис с кабачками и фиолетовыми помидорами, настоявшийся в подземных огненных печах. На десерт предложили яблочный пай, пирожные из фасоли с добавлением кленовой позолоты, а также многоярусный торт из взбитых сливок, формой напоминавший готовящегося к взлету лебедя. Если присмотреться, то можно было заметить золотистые медовые капли, падающие на ложе из воздушной кукурузы, лопавшейся во рту с приятным сладковатым вкусом.

Всем был красив и хорош праздничный пир, устроенный на десяти столах в саду, среди зацветшей по такому случаю пышной сирени. Среди золотистых осенних деревьев, под пение малых птах и звон колокольчиков, доносящийся со дна миниатюрных фонтанов, до краев полных сладким цветочным и игристым вином.

Отовсюду звучала переливчатая эльфийская речь, хозяева радовались долгожданным гостям и стремились подарить им незабываемый вечер, предчувствуя, как нескоро удастся собраться им вновь.

Что Калиста, что Деян были рады встретить родных в далеком от родины краю: территория эльфов простиралась глубоко на Север, и только их волшебство удерживало великие Ауэрские леса от холода и вечных снегов. Стоит только выйти за их пределы, как тотчас окажешься в холодной пустоши, где не встречаются живые существа, и есть только снег, лед и голые камни.

Но здесь, под густыми кронами преобразованных под себя эльфами деревьев, тепло. Солнечные лучи, холодные снаружи, проходя через магический покров, нагревают землю и воздух до теплых летних температур. Однако сейчас сами эльфы по давно заведенному графику установили время осени, чтобы дать природе отдых, получив ее щедрые дары. После наступит кратковременная серебристая зима, а за ней придет разноцветная весна, и цикл закончится очередным прекрасным летом.

Кали весело рассказывает о приключениях, настигших их в череде переходов через порталы. Ее мать Алиста Винцель, поглаживая округлый живот, с удовольствием слушает девушку, не забывая легонько прикасаться к ней, как бы убеждаясь в ее реальности, поминутно вспоминая о другой дочери, в новую встречу с которой она потеряла веру.

Тем временем Деян, уединившись с Артаном в отдалении, рассказывал, что ему удалось найти благодаря указаниям Томара Бай.

– Даже не верится, что этот колдун мертв, а в его теле настоящий старый бог, – говорил мужчина, удрученно качая головой и поправляя маску на лице. Кожа под ней временами немилосердно чесалась и почти горела, словно вспоминая о встрече с ядом черной пьетты. – Он будто знал, что так будет, и заранее предусмотрел свое отмщение. Он с таким убеждением говорил, что крайне важно найти эти карты и документы, чтобы отыскать затем отступника Шэ. Томар искренне верил, что морвиусы смогут воскресить старых богов, а Шэ – единственный, кто знает, как их уничтожить.

– И король, несмотря на смерть наставника, привечает бога Ктуула, торопя их возвращение. Клянусь своим именем, он будто сам стал морвиусом! – вторил его собеседник, отпивая из бокала слабое цветочное вино. – До сих пор сложно свыкнуться с мыслью, что Никлос так глупо поддался влиянию старого бога. Он будто не понимает, чем в конечном итоге все это обернется.

Деян, который во многом не разделял его чувств, промолчал, думая о будущем своей семьи. Он выбрал сторону Артана и эльфов лишь по настоянию жены, которая день ото дня мрачнела, собирая слухи и сплетни с родины. Именно она, узнав из материнских писем о случившемся с сестрой, настояла на их скором приезде к эльфам, что фактически поставило их в положение изменников короны. И мужчина до сих пор не мог понять, почему так поступил. Его верность идеалам в очередной раз потерпела поражение, и теперь он просто верил своей интуиции. И разболевшемуся шраму, который, будто обладая разумом, противился возвращению в столицу.

Одно его утешало – любовь Калисты. Настоящая любовь, а не то, что демонстрировали его родители, о смерти которых он совсем не сожалел, особенно когда узнал, что именно они сделали с его братом. Избежав такой судьбы, ему вовсе не хотелось лезть в королевское змеиное гнездо, Деян подозревал, что в столице сейчас дела идут совсем плохо. И для безопасности его жены будет лучше, если они останутся среди эльфов. Сюда король не сунется.

– Ждем приезда Се́дова и начинаем готовить экспедицию к неизведанным землям? – уточнил он, издалека наблюдая за расцветшей Кали, которая с удовольствием болтала с повзрослевшей Миртой и матерью. – Уже известно, кто в нее войдет?

– Есть один член команды, без которого ничего не выйдет. Но его появление здесь – сродни чуду, – мрачно ответил Артан, а встретив недоуменный взгляд, пояснил: – Одно дело – найти изменника, и совсем другое – его разговорить. Вообще, мы же не знаем, что именно нас там ждет. Вдруг он безумен? Или пребывает в таком же сне, как и остальные? Нам потребуются великие силы.

– А разве в команде Се́дова не было такой силы? Кажется, он упоминал, что шаман обладает огромными возможностями.

– Недостаточно огромными, – покачал головой Арт, замечая пристальный взгляд Райли. Немолодой эльф уж слишком хорошо помогал с переводами, так что был в курсе почти всех идей дракона. – Я намереваюсь вызволить Селесту и вместе с ней отправиться в те земли. Есть способ спрятать ее от сил Никлоса.

– Ты говорил, что между ними заключена Сделка. Как ты собираешься ее обойти? – осторожно спросил Деян, понимая, что собеседник балансирует на грани.

Со стороны слишком хорошо было видно, насколько отчаялся бывший солнечный маршал королевства. С детства Деян завидовал Артану, сумевшему самостоятельно всего достичь и при этом остаться всеобщим любимцем. Заводила и балагур, весельчак, добродушный увалень, умудрявшийся всегда отстаивать интересы друга-короля.

В академии студенты и новобранцы брали с первого маршала пример и всегда тянулись к своему кумиру, как щенки за вожаком стаи. А теперь Арт превратился в собственную бледную тень. Опальный маршал, мертвец для своего королевства. Потерявший и жену, и лучшего друга, и свое место в обществе. Отчаянно ищущий способ спасти этот мир, как бы пафосно это ни звучало. Настоящий герой, а сам кажется полностью потерянным. Доведенным до края, за которым скрывается безумие.

Он изрядно исхудал. Кудрявые волосы сбрил до мелкого ежика, на щеках – щетина и порезы из-за неудачного бритья. Глаза мрачно сверкают и кажутся слишком большими на осунувшемся лице. И то, как он держится, как смотрит, как говорит, свидетельствует, что Арт готов вцепиться зубами в этот мир, чтобы отстоять то, что считает правильным. Такой человек больше не видит компромиссов. Не верит в них. А верит в предстоящий бой за свою любовь.

Переведя взгляд на Калисту, Деян малодушно подумал: «Как же хорошо, что у нас нет слияния». И парень действительно считал, что именно это самое слияние толкает Артана на безумную выходку – спасти Селесту от короля.

* * *

Дни, как близнецы, повторяли друг друга. План грядущего путешествия был почти полностью составлен, а Артан ни на йоту не приблизился к осуществлению задуманного. Ни в одной эльфийской книге не было ни слова о том, как разрушить или обойти Сделку. И даже Райли, сначала лишь осторожно высказывавший сомнения, теперь говорил прямо:

– Это невозможно. Уничтожить Сделку – как разрушить ядро мира. А обмануть Книгу… что же, морвиусы тысячелетиями пытаются сделать это. И все, что им удалось, – только вытащить разум Ктуула из клетки. Да и то лишь потому, что сейчас идет излом эпохи – смена подводного короля. Как только Агондарий окрепнет, Ктуула вернут обратно – туда, откуда он выполз, – и все придет в норму.

– Но он не даст Селесте помочь подводному королю. Ктуул скорее убьет ее, чтобы полностью завладеть вниманием Никлоса, – упорствовал Арт, захлопывая ставшую бесполезной книгу.

Райли в ответ ухмыльнулся, протягивая следующую, с историями одного небольшого крылатого княжества, исчезнувшего больше тысячи лет назад. Среди их легенд тоже были истории о Книге Сделок.

– Девушка жива только потому, что король одержим ею, и вечный это понимает. Если Селесты не станет по его приказу, Ник сделает все, чтобы отомстить. Поэтому игра бога тоньше и умнее. Как и ты, он одержим поиском способа разорвать Сделку. И на его стороне предсказание почившей Нэрвы. А мы лишь пытаемся его предотвратить. Чувствуешь разницу?

Кэрр Гадельер ничего не чувствовал, кроме желания разорвать бесполезные книги на множество мелких кусочков да напиться вдрызг и хоть на мгновение изгнать из памяти пришедший ночью сон, где король целовал Селесту, а та отвечала ему. Его мучили ревность и неуверенность. Было ли это на самом деле или же это проекция его собственных сомнений и страхов?

Мысли его прервал посыльный, державший в руках небольшое вскрытое письмо.

– Мы не знали, стоит ли доверять бумаге, поскольку она могла нести в себе яд. Поэтому вскрыли конверт, и лишь убедившись в его безопасности, принесли вам, – извиняющимся тоном сказал эльф, протягивая письмо Артану. – Оно от некой особы по имени Паули. Кажется, в нем заключены слова Селесты.

Маршал тотчас выхватил конверт, разорвал его и жадно вчитался в скачущие перед глазами строки. Нет. Не рукой Селесты оно было написано, а лишь составлено с ее слов. Паули оказалась верной подругой и не стала направлять письмо девушки обратно в столицу. Драконица расшифровала ее иносказательные слова и переписала набело ее пожелания, направив их к эльфам, даже не зная, что на самом деле оно адресовано Артану.

– Видимо, Селеста опасалась, что письмо попадет не к тем, раз здесь так мало информации, – говорил позже отставной маршал, пока послание переходило из рук в руки сидящих за круглым столом.

В небольшом зале собрались сторонники мира. Люди и не-люди, верящие, что в их силах остановить предсказание и избежать возвращения вечных. В лучах закатного солнца их лица казались подсвеченными воодушевлением и верой в удачный исход. Даже мрачная обычно физиономия Артана разгладилась, наполняясь внутренним светом.

Селеста не закована в цепи, она обладает достаточной свободой, чтобы действовать. И, морвиус их всех побери, еще как действовать! Напрямую противостоять самому старому богу и черному дракону! И это – его милая жена, кэрра из маленькой долины Винцель?! В ней проснулся воин. Арту больно было осознавать, через что ей пришлось пройти, чтобы стать такой… сильной. Женщина не должна такой быть. Он должен быть сильным за нее.

Письмо Паули задержалось в руках пожилого человека, который довольно усмехнулся, будто видя в нем отражение своих мыслей.

– Однако девушке явно нужна помощь и связь как с морем, так и с ушастыми. Как вовремя, не правда ли? И главное, есть способ ей помочь, – сказал он, возвращая бумагу кэрру Гадельеру.

– Думаешь, можно установить контакт прямо под носом Богарта? – недоуменно и с легкой иронией в голосе спросил Деян, скрещивая руки на груди и напряженно размышляя. Он помнил летнюю чистку, лишившую его почти всех близких родственников. Несмотря на молодость, канцлер действовал умно и шустро, а его серые мыши – безжалостно. – Даже мы с Кали не рискнем вернуться в столицу: Никлосу уже должны были доложить, что мы самовольно покинули Лапалию. Так что наше возвращение окончится тюрьмой Лакраш.

– Зачем так высоко метить? – укоризненно ответил старик, качая головой и подмигивая нахмуренной Калисте, неуютно чувствовавшей себя на этом совете.

– А мы точно знаем, что это не обман и Селеста действительно написала подруге такое опасное письмо? Эта драконица не производила впечатления такой уж хранительницы секретов. Почему она? Может, это ловушка? – сказала Кали, видя восторженный энтузиазм маршала. – Не стоит недооценивать врага.

– Это она, точно она. В письме Паули сказано, что Селеста скучает по цветам родины – это напоминание о тех подарках, что я делал даже в столице. Жена скучает по мне, – дрогнувшим голосом пояснил Арт, опираясь кулаками о стол. – Она просит выиграть время. Просит о помощи. Из этого письма не узнать, что конкретно ей нужно, а ведь мы только в начале пути. И даже Се́дова здесь пока нет! – воскликнул он, постучав костяшками по дубовой поверхности, уперевшись взглядом в старика, который, будто читая мысли друга, закивал, соглашаясь с невысказанным предложением.

– Я готов рискнуть, – заявил он, и отставной маршал облегченно выдохнул. – В конце концов, эльфы приняли меня только из милости. Не стоит злоупотреблять их доверием. Пора помочь прелестной белокрылой. А кто лучше поможет: опальные, вечно под подозрением драконы или никому не известный Клычок, тем не менее, имеющий самые разные каналы связи со всем миром?