Текст книги "Пиратская принцесса"

– Он не узнает, пока… пока я не окажусь беременной.

– Вы понимаете, – он заставил ее посмотреть ему в лицо, – нет, вы хоть немного представляете себе, как велик соблазн, ведьма вы французская?! Не будь я джентльменом… Если бы я не знал, какой невыносимой станет ваша жизнь, я бы не задумываясь отвел вас в спальню и занялся с вами любовью. Но одной ночи мне все равно было бы мало. Чтобы насытиться вами, нужна вечность. – Он опустил ее подбородок и, не удержавшись, погладил ее изящную шею. – И знаете что, Принцесса? Подозреваю, что вам эта жертва не показалась столь ужасающей. Нет, я даже в этом уверен.

Она затаила дыхание, напуганная сквозившим в его глазах страстным желанием. Потом он отвернулся.

– К сожалению, я все-таки джентльмен, что бы вы про меня там ни думали. Одно дело сорвать у женщины поцелуй, а другое дело – обладать ею против ее желания.

Она сделала к нему шаг и дотронулась до рукава.

– Я предложила это вам не против собственного желания. А ради кузины.

– Знаю, – его жесткий взгляд скользнул по ее руке и остановился на лице. – Но если вы когда-нибудь и окажетесь в моей постели, то пусть это будет ради вас, а не ради вашей кузины.

Губы ее задрожали. Он недвусмысленно отказался от ее предложения. И тогда она произнесла еле слышно:

– Если вы не поможете, то я найду какого-нибудь другого офицера…

– Ни за что! – взорвался он. – Я не намерен наблюдать со стороны, как ради кузины вы предлагаете свое тело направо и налево, бери – не хочу. – Он сжал зубы. – Хорошо, – процедил он наконец. – Я помогу вам.

– По… поможете?

– Да, черт побери! Исключительно потому, что я сам решил помочь, а вовсе не из-за вашего бесконечного шантажа, немыслимое вы существо! И помогать я буду только в том случае, если у вас появились какие-нибудь соображения насчет того, как искать этого парня.

С ее души упал такой камень, что она не сразу смогла снова заговорить:

– Да, кое-что есть.

– И что же?

– Например, тот солдат мог назваться чужим именем. Он пожал плечами.

– Все может быть. Но это характеризует его с не слишком хорошей стороны, верно? Если он так поступил, то, пожалуй, лучше вашей кузине выйти за месье Мишеля.

– Никогда! – прошептала она упрямо. – Кроме того, Дезире все-таки особо отметила имя Джордж. Может, он представился какой-нибудь другой фамилией? Если бы вы поговорили с этими четырьмя солдатами…

– Я вижу, вы просто жаждете отправить меня в Батон-Руж, несмотря ни на что, – он улыбнулся. – Ладно, так и быть. Я совершу это чертово путешествие. И обещаю выведать все, что смогу.

Она наклонилась, подняла накидку и надела ее. И тогда он уточнил:

– Да, но только в том случае, если вы мне кое-что пообещаете.

– Что пообещаю? – Она затянула пояс.

– Что это будет наша с вами последняя попытка. Если никто из них не сознается, что он отец ребенка, то мы прекратим эти нелепые поиски. Идет?

Она задумалась. Если это не один из четверых, то загадка все равно останется загадкой, а время будет уже упущено.

– Хорошо, – кивнула она.

Он вздохнул с видимым облегчением.

– Я съезжу через пару дней в Батон-Руж, а когда вернусь, дам вам полный отчет. Не сомневайтесь, он будет ждать вас под кипарисом, только имейте терпение, – добавил он с усмешкой. – И больше никаких ночных визитов, Принцесса. Понятно?

Она кивнула. Вот в этом она была с ним солидарна. Ночные визиты в его дом – предприятие действительно слишком рискованное.

7

Только ботинок знает, есть ли в носке дырка.

Креольская поговорка

Через два дня после этого Саймон шел по улицам Батон-Руж к таверне, облюбованной солдатами. Он с легкостью получил разрешение на эту поездку, и его появление никого здесь не удивило. Офицеры то и дело ездили в другие части, и в этом не было ничего необычного.

Но удивило всех то, что, закончив за один день рутинные дела, он пригласил четверых недавно переведенных сюда из Нового Орлеана солдат к своему столику и полночи угощал их выпивкой.

Благодаря репутации одиночки ему с трудом удалось уговорить их встретиться с ним в таверне. Но это был лучший способ выполнить возложенную на него Камиллой миссию. Официально он не имел права задавать солдатам вопросы, касающиеся их личной жизни. К тому же это возбудило бы в них подозрения. Нет, необходимо было застигнуть их врасплох, чтобы они расслабились и сами выложили ему свою подноготную. А что лучше спиртного ослабляет внимание мужчины?

«Действительно, что лучше?» – подумал он с усмешкой, вспоминая, как сам две ночи назад потерял всякую бдительность из-за проклятого бренди Зэна. Иначе он ни за что не позволил бы себе подобных вольностей с Камиллой.

Нельзя сказать, чтобы он сильно сожалел об этом. О, нет, напротив. Он до сих пор ощущал вкус ее губ, чувствовал трепет ее полураскрытого рта. Кожа ее была нежной – такой нежной, что способна была свести с ума любого. Хоть Камилла пыталась отрицать, что ей понравились его ласки, он-то знал правду.

Когда она растаяла от его второго поцелуя, он захотел ее так, как не хотел ни одну женщину в мире. И когда она уронила накидку и произнесла те безумные слова…

Он отер выступивший на лбу пот. Боже правый! Если бы он только мог принять ее предложение! Может быть, он не просыпался бы по утрам в таком возбуждении.

Но это серьезное лицо, эти печальные глаза… они могут заглушить инстинкт самосохранения у любого мужчины. А ведь он вполне мог на время забыть о совести, благородстве, обо всем том, что мерзавцы считают помехой в жизни, и заняться с ней любовью. Один бог ведает, как он хотел этого тогда. И сейчас.

Это прямо проклятие какое-то. Надо же – племянница Зэна. Это из-за него, проклятого морского разбойника, Джошуа уже десять лет лежит в сырой земле. Джошуа, который обучил Саймона ездить верхом, удить рыбу. Который дал ему впервые отведать виски, спрятавшись под папиной каретой. Боже, ведь он мог бы жить, жениться, иметь детей! И все это, все надежды и мечты оказались в могиле из-за Жака Зэна.

Но что толку от подобных мыслей. Сколько он ни напоминал себе о своей ненависти к Зэну, его чувства к Камилле не угасали. Она ничем не напоминала дядю. Может быть, из-за детства, проведенного среди пиратов, она и была намного храбрее обычной женщины, но при этом обладала мягкостью, женственностью и состраданием. Он не мог забыть, как она старалась утешить его после того, как ее соотечественники оскорбили его на том первом балу. А как неподражаемо ведет она сражение за счастье кузины! Хотя, скорее всего, доверчивая Камилла идет по ложному пути.

Он только лелеял надежду хоть чем-то помочь ей. Но как тут поможешь, если она так упорно заблуждается и упорно считает, что любовником Дезире непременно должен быть солдат или офицер из его ближайшего окружения. Как ему отыскать этого иллюзорного незнакомца?

И снова мысль, что виновником всех этих треволнений мог быть Нейл, пришла ему на ум, но он тут же отмел ее прочь. Нейл просто случайно оказался в это время в городе. На всем белом свете не было человека, менее пригодного для роли соблазнителя невинных девиц. Тем более, если бы Нейл как-нибудь был в этом замешан, он что-нибудь да рассказал бы Саймону. Но он ни одного намека не проронил.

Саймон, правда, предупреждал его, что креолов надо избегать. Может, именно поэтому Нейлу неловко было признаться.

Саймон зашел в таверну и огляделся в поисках знакомых солдат, с которыми договорился здесь встретиться. В тот же миг он убедился, что торчит здесь как прыщ на носу: на нем единственном была офицерская форма, остальные посетители были простыми солдатами.

Вряд ли кузина Камиллы выбрала кого-то из них в любовники. Неужели Дезире могла бы влюбиться в человека, который настолько ниже по положению в обществе. Если дочка Фонтейнов получила такое же утонченное воспитание, как большинство креолок, то она, конечно, держалась бы подальше от простого американского солдафона. Хотя, разумеется, мужчина с приятными чертами лица, хорошо подвешенным языком и в ладно сидящей форме способен соблазнить любую девушку.

Он подошел к столику, где его ожидали четверо солдат. При его приближении они резко замолчали и вскочили на ноги. Так дело не пойдет. Чтобы их разговорить, необходимо, чтобы они чувствовали себя с ним раскованнее.

– Да садитесь, ребята, – сказал он, придвигая стул. Когда все уселись, он подал знак официанту: – Выпивку на всех! И проследи, чтобы наши стаканы не пустели. Подозреваю, что моих друзей жажда мучит не меньше, чем меня.

Приветливость принесла желаемые результаты. Молодые люди немного расслабились.

– Ну что, – начал он, откидываясь на спинку стула, – как вам Батон-Руж? – Он окинул взглядом отвратительный замызганный зальчик и добавил: – Держу пари, что скучаете по Новому Орлеану.

Похоже, фраза эта еще больше растопила лед. Кит Мериуезер улыбнулся:

– Уж конечно, майор. В Новом-то Орлеане развлечений было сколько угодно, а в этом городишке совсем нечего делать.

Кит был симпатичным молодым человеком с хорошими манерами. Саймон подумал, что он как раз подошел бы Дезире в ухажеры.

К всеобщему удовольствию, наконец принесли напитки. Саймон, в отличие от остальных, потягивал свой маленькими глотками. Ему надо было напоить остальных, а самому остаться трезвым.

– Я слышал, здесь где-то есть игорные дома – один или два, – заметил Саймон.

– Игорные дома! – горько усмехнулся Николас Тэйлор. – Может, здесь так и называют эти жалкие комнатушки на задворках, которые к тому же рано закрываются.

«Лицо Тэйлора не отличается особенно гармоничными чертами, но он высокий, стройный и вполне мог привлечь внимание девушки», – подумал Саймон. А что вообще, черт подери, главное в этом деле? Сначала он думал, что красота. Но иногда мужчина с весьма уродливым лицом, но острым умом может увлечь девушку не хуже любого другого. Он и сам не был таким уж красавцем, но женщин всегда покорял запросто. И Камилле, кажется, не внушают отвращения грубоватые черты его лица. Так как же догадаться, кто из этих четверых завладел сердцем Дезире Фонтейн?

– А мне до игорных домов никакого дела нет, – заносчиво заметил Дэниел Пендлентон. – Мне не хватает бальных залов. У них тут вообще балов не бывает. Тут все устраивают танцы в частных домах и чужаков не пускают.

– А уж мы-то знаем, почему Дэниел скучает по балам, – усмехнулся Николас Тэйлор, подмигивая друзьям.

Дэниел, в манерах которого сквозило природное изящество, заметил:

— Только не говори, что тебе нравится, когда тебя прогоняют из приличного общества.

– А кого это прогнали из приличного общества? – спросил Джордж Уайз. Он уже допил свой стакан, и официант проворно наполнил его снова доверху. С виду он был самым симпатичным из них, хотя и самым распущенным. – Нетрудно попасть в приличное общество в городишке, где столько публичных домов.

Остальные посмотрели на Уайза укоризненно. Они еще не настолько опьянели, чтобы не соображать, что разговаривать о публичных домах со своим бывшим командиром не совсем прилично.

Но подобная болтовня непременно приведет к разговору о женщинах, что было как раз на руку Саймону.

– И что же, в этом городишке столько же публичных домов, сколько было в Новом Орлеане? – В молодости он побывал в одном или двух заведениях подобного рода, но с возрастом предпочел не иметь отношений с женщинами, которых интересует только содержимое его кошелька. Но его новым приятелям знать это было совершенно необязательно. – И как вам здешние девицы? Есть красотки, которых можно сравнить с Софи?

При упоминании этого имени солдаты сразу расслабились. Саймон хоть и не ступал ногой за порог веселого дома в Новом Орлеане, но наслушался достаточно, чтобы вспомнить о всеобщей любимице мужской половины города, несмотря на непомерно высокую цену, которую она требовала.

– Ах, Софи, Софи, – вздохнул Уайз. – Скажите, майор, ну где еще искать человеку приличное общество, как не в объятиях таких женщин?

– Да, вы правы, – кинул ему Саймон понимающий взгляд. – Самые красивые женщины. И самые… дружелюбные.

– Ну и якшайтесь со шлюхами, – одернул галстук Пендлентон. – Я лучше станцую один танец с леди, чем проторчу неделю в публичном доме.

Остальные обменялись взглядами, выражающими явное отвращение. «Пендлентона из списка вычеркиваем», – подумал Саймон. Похоже, остальные подозревали Пендлентона в том, что ему нравилось только танцевать с девушками, и не более того. Об этом можно было догадаться и раньше: солдаты не слишком обрадовались, узнав, что Пендлентон тоже приглашен выпить.

Саймон вздохнул. Жалко, что это не он. С его изысканными манерами и любовью к балам он был бы наиболее подходящим вариантом.

– Я и сам не отказался бы от леди, особенно если она на спинке лежит, – проговорил Джордж Уайз со злобной усмешкой.

Солдатам, кажется, стало немного не по себе, и даже Саймон не сдержал сухого замечания:

– А-а, любитель девочек. Вам, наверное, со многими пришлось сразиться.

Тэйлор слегка улыбнулся на это, и Саймон подумал, что лучше бы Тэйлор оказался избранником Дезире, чем Джордж Уайз.

– Поверьте мне, – говорил в это время Уайз, – что леди, что шлюха – под одеялом все едино. Благородная будет краснеть и разыгрывать из себя недотрогу, но если ее разогреть как следует, то и она изгибается и стонет, как любая девка.

Саймон водил пальцем по краю стакана, стараясь скрыть отвращение.

– Похоже, ты человек с большим опытом. Должно быть, в твоей постели перебывало множество «благородных»?

Остальные хихикнули, а Уайз сказал:

– Нет, сэр, не то чтобы много, но несколько побывало.

– Креолки не в счет, – вмешался Мериуезер. – Всем известно, как легко затащить их в постель.

Саймон навострил уши.

– Серьезно? Я думал, за ними слишком пристально следят мужья или папаши.

– Ловкому парню это не помеха, – Уайз проглотил залпом свой виски и отер рот рукавом. – Если женщина действительно хочет мужчину, она найдет способ с ним встретиться.

Саймон не на шутку разволновался.

– Только не хвастайся, что тебе удалось тайком встречаться с креолкой.

Уайз откинулся на спинку стула, кривая усмешка тронула его губы.

– Ну я-то могу уломать любую, так, Мериуезер, скажи?

– Так, так, – подтвердил Мериуезер, незаметно подталкивая приятеля локтем. – У Уайза язык подвешен что надо. Он уложит красотку на спинку быстрее, чем вы произнесете слово «шлюха».

Саймон отпил виски.

– И тебя не беспокоит, что ты попадешь в неприятнейшее положение, если тебя застукают с чьей-то женой или дочерью?

– Не-а, – ухмыльнулся Уайз. – Я и на дуэли могу за себя постоять, если до этого дойдет.

– Ах, вот как, – Саймон бросил на него подозрительный взгляд. – А если чья-то дочка забеременеет от тебя, тогда что?

Он полагал, что вопрос его расценят как простое любопытство. Майор не догадывался, что в этой среде любое упоминание беременной девушки вызывает настороженность. Впрочем, все, кроме Тэйлора, не увидели в этом вопросе ничего странного, а тот посмотрел подозрительно сначала на майора, потом на недопитый стакан виски. Из них пятерых только Саймон не заказал до сих пор второго стакана, и Тэйлору это явно не понравилось.

– Если она обнаружит, что ее обрюхатили, – небрежно ответил между тем Уайз, – то меня это не касается.

– Да не слушайте вы их, майор, – неожиданно прервал друзей Тэйлор. Голос его был холодным как сталь. – Эти двое запросто убедят вас, что переспали со всеми девицами отсюда до Бостона, но я сильно сомневаюсь, что им под силу уговорить кого-нибудь, кроме проститутки.

Уайз начал было протестовать, но Тэйлор одарил его таким взглядом, что он сразу замолчал.

Поняв, что Тэйлор раскусил его игру, Саймон обратился прямо к нему:

– А ты? Ты когда-нибудь посещал публичный дом?

Тэйлор покраснел:

– Разок-другой посещал, может быть. А что, есть насчет этого какие-то пункты в уставе, сэр?

– Да нет, конечно. А если бы и были, то меня бы, наверное, не реже других наказывали.

Но спасать беседу было поздно, разговор как-то увял. При упоминании об уставе у них вообще пропала всякая охота касаться каких-либо скользких тем. Похоже, и остальные вспомнили, с кем имеют дело, и мрачно замолчали, глядя в стаканы.

Карамба, черт тебя дери! Не нужно было так давить на них. Надо было дождаться, пока они напьются как следует. Но беседа о женщинах возникла сама собой, он просто не мог не воспользоваться случаем.

Тем не менее Саймон просидел с ними еще несколько часов, мысленно умоляя вернуться к интересующему его предмету разговора, но все впустую. Тэйлор вообще перестал пить и, как только речь заходила о женщинах, менял тему.

Под утро майор ни на йоту не приблизился к разгадке, только исключил из подозреваемых Пендлентона. Уайз был самой подходящей на роль негодяя кандидатурой, но и Тэйлор с Мериуезером явно не были святыми. А настороженность Тэйлора по степени подозреваемости приравнивала его к Уайзу.

По крайней мере, Саймон успокоился, Нейл тут, безусловно, ни при чем. Он, должно быть, с ума сошел, допустив подобную мысль. После разговора с солдатами Саймон решил, что один из них вполне мог воспользоваться чужим именем, отсюда и спокойная реакция Дезире.

Он ушел из таверны в два часа ночи, не приобретя ничего, кроме головной боли и премерзкого привкуса во рту. И что теперь? Трое подозреваемых, и ничего определенного. А ведь он обещал Камилле вернуться с ответом.

Придется наврать что-нибудь и умыть руки. Но он поставил себя в такое положение, что не имеет теперь права стоять в стороне. Если Дезире совратил Джордж Уайз, то лучше ей держаться от него подальше, хотя Саймон не прочь был бы узнать наверняка. Тогда он сумел бы превратить жизнь этого негодяя в сплошной ад за его бездумную жестокость.

Но что, если любовник Дезире – Тэйлор? Этот юноша на вид вполне респектабельный и может сделать жизнь девушки счастливой. Саймон вздохнул. Единственный способ узнать правду – это привлечь на помощь саму Дезире. Но это означает необходимость еще одной встречи с Камиллой. Чертовщина какая-то! Еще пара таких тайных свиданий, и в доме Фонтейнов будет не одна, а две девицы в интересном положении. Но ничего не поделаешь, без ее содействия не обойтись. На этот раз он постарается себя обезопасить. Встреча состоится при свете дня, на открытом месте, и Дезире пусть будет в сопровождении Камиллы – лишний свидетель не помешает.

Он улыбнулся, вспомнив, как генерал намекал ему, что пора обзавестись женой. Да, лучше при свидетеле. На этот раз он встретится с Камиллой при самых что ни на есть официальных обстоятельствах. Это поможет им сдержать страсть. И если удастся все решить на этой встрече, то она должна быть последней, потому что видеть Камиллу и не дотрагиваться до нее, не целовать… Он не сможет перенести это больше одного раза.

8

Не плюй в небо – попадет в нос.

Креольская поговорка

Время было за полдень. Камилла спешила домой. Ее и так неважное настроение испортилось еще больше оттого, что рядом все время была Чучу. Чучу, как назло, ходила с ней весь день и громко удивлялась, почему это Камиллу так привлекают пешие прогулки по кипарисовым лесам. Всю неделю Чучу и Дезире сопровождали Камиллу в ее ежедневных походах. Обычно Камилле всегда удавалось выкроить немного времени и улизнуть от них, чтобы навестить тайник под кипарисом. Но сегодня Дезире очень устала, и Камилла не смогла даже близко подойти к заветной коробочке.

Четыре дня прошло с их последней встречи с Саймоном. Она умудрялась проверять коробочку каждый день, хотя и понимала, что для новостей еще рановато. Но сегодня она как раз ожидала послания, а заглянуть в тайник так и не могла.

Если бы не эти чертовы условности! Дурацкие правила для незамужних девушек, запрещающие находиться на улице одной! Она бы могла ходить в рощу сколько угодно, могла бы даже встретиться с Саймоном…

Камилла вздохнула. О чем она думает! Какими бы жесткими ограничениями ни окружали девушку эти правила, они были необходимы. Они защищали женщин от дерзких ухаживаний, от таких беспощадных людей, как этот Вудвард. И как любовник Дезире, кем бы он ни оказался в конце концов.

Она отпустила Чучу и, стягивая перчатки, поднялась в свою комнату. Дерзкие ухаживания! Ухаживания Саймона были действительно дерзкими, но она покривит душой, если скажет, что они были ей неприятны.

Теперь она понимала, как мужчина может заставить женщину подарить ему свою невинность. Если даже она, достаточно взрослая, чтобы уметь сдерживать себя, могла настолько забыться, то насколько же проще справиться с молодой наивной девушкой вроде Дезире.

Мужчины обладали таким искусством обольщения, о котором Камилла даже не догадывалась. Уже от первого поцелуя Саймона она потеряла голову, а потом вообще забыла обо всем на свете. Как будто околдовав ее странным заклятием, он пробудил в ее теле странную дрожь и невиданный жар желания.

Она тряхнула головой. Нельзя думать о таких вещах. Это не подобает молодой леди.

Дойдя до спальни, она замерла, положив руку на ручку двери. Как же ей не думать об этом? Последние несколько дней ее голова только и занята этими поцелуями. Его глаза, когда он пробормотал, что хочет заняться с ней любовью… его хрипловатый голос, заставивший ее решиться на непростительный грех… прикосновение его пальцев к ее телу…

Она затаила дыхание. Так можно домечтаться и до обморока. В конце концов, думать о нем было просто глупо. Она не допустит, чтобы его губы еще раз коснулись ее. Хвала Деве Марии, у нее хватит на это сил!

Заставив себя выкинуть его из головы, она распахнула дверь спальни. К ее удивлению, там ее ждали тетя Юджина и Дезире.

Дезире казалась странно подавленной, а тетушка, наоборот, возбужденной.

– Ну наконец-то ты дома! Ни за что не догадаешься, кто без тебя заходил.

– Кто же?

«Конечно, не Саймон, – подумала Камилла. – Он бы ни за что не решился».

– Миссис Уилкинсон. Жена американского генерала собственной персоной! – Тетя казалась на вершине счастья. – И приходила она, чтобы пригласить тебя!

Тетя помолчала, чтобы насладиться впечатлением, которое эта новость произвела на Камиллу. Но та не знала, что и думать.

– Почему же ты не удивляешься? – спросила Дезире со своим обычным спокойствием. Она сидела на кровати и штопала чулок. – Ты разве этого ожидала?

– Разумеется, нет, – пробормотала Камилла.

– И это еще не все, – продолжала тетя. Она вручила Камилле изящную пригласительную открытку с Подписанными от руки словами. – Она приходила пригласить тебя отобедать у них дома с ней и с генералом. Только тебя! И нынче вечером! Ну теперь-то ты удивлена, племянничка? Разве это не поразительно?

Камилла уставилась на открытку. Это действительно было приглашение на обед. Да, она виделась с женой генерала на последнем балу, и миссис Уилкинсон поговорила с ней несколько минут, но нельзя сказать, чтобы она уделила Камилле какое-то особое внимание. Так почему же это приглашение? Что все это значит?

– Она обычно приглашает американок, – заметила Дезире. Она сделала узелок, потом зубами перекусила нитку. – Только однажды она удостоила такой чести креолку, и то только потому, что это было необходимостью. Так почему же она решила оказать тебе такую честь? Как ты думаешь?

– Я знаю, почему она это сделала, – ответила за Камиллу тетя. Глаза ее блестели, она ходила из угла в угол. – Она восхищена тем, как ты отчитала креолов на том балу. Она сама мне это говорила. Она сказала, что ты храбрая девушка. А в устах американки это действительно знак уважения. Они ведь все кажутся такими бесстрашными.

Камилла смотрела на тетю во все глаза, удивляясь, почему она так разволновалась.

– Кажется, вам это доставляет удовольствие? Не думала, что вы одобрите такое приглашение.

Тетя открыла дверцу гардероба и принялась перебирать наряды.

– Не будь дурочкой. Может, твой дядя и ненавидит американцев, но они здесь, и от этого никуда не деться. И приглашение от женщины, занимающей такое положение в их обществе, весьма лестно.

– Но разве дядя Август разрешит мне пойти? – спросила Камилла.

Тетя достала лучшее платье Камиллы, бархатное, изумрудного цвета, и теперь критически его рассматривала.

– Он играет в карты с месье де Мариньи нынче вечером, и сама знаешь, как поздно он в таких случаях возвращается. Они непременно вместе будут обедать. Пока он доберется до дому, ты успеешь сходить и вернуться. Он ничего и не заметит.

Камилла обменялась с Дезире многозначительным взглядом. Такой они тетушку никогда не видели. Она никогда раньше ничего не делала за спиной мужа и никогда не пыталась хитрить.

Но Камилла порадовалась смелости тети Юджины. Ее разбирало любопытство, чем же она заслужила внимание такой леди.

– Вот это, по-моему, подойдет, – сказала тетя, держа в руке платье. – Этот цвет тебе всегда к лицу.

Она решительно протянула его Камилле, и та спрятала невольную улыбку. Тетя так разволновалась, как будто у Камиллы сегодня первый бал.

– Держи, я заштопала, – сказала Дезире, протягивая Камилле чулки, и улыбнулась. – Ты должна отлично выглядеть.

– Одно плохо, – сказала тетя Юджина, потирая подбородок, – у тебя к этому платью нет никаких украшений. Ничего такого, что указало бы миссис Уилкинсон на твое высокое положение в обществе.

– О, да, высокое положение пиратской дочери, – буркнула Камилла.

– Тсс! Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Ты настолько же член семьи Фонтейн, сколько и семьи Гирон. И тебе есть чем гордиться. – Тетя Юджина подошла и взяла ее руку в свои. – Я знаю, ты прекрасно представишь нашу семью. Вот почему я хочу, чтобы ты выглядела лучшим образом.

Она внезапно отпустила руку Камиллы.

– Погоди-ка! У меня есть украшение, которое сюда отлично подойдет! Оно оттенит нежный цвет твоей кожи.

И не успела Камилла остановить ее, как тетя выбежала из комнаты. Камилла с улыбкой повернулась к кузине.

– Она так разволновалась.

Дезире поднялась с кровати и положила чулки на стул.

– Ты же знаешь маман. Она хочет, чтобы мы были в центре внимания общества. – Камилла уловила в ее голосе смутное сожаление.

Кузина перебирала вещи в гардеробе, наконец вытащила с самого дна нижнюю юбку. Камилла засунула ее туда, потому что ей не хватало времени подшить подол.

– Я знаю, ты терпеть не можешь шить, но жаль, что такая красивая юбка пропадает зря, – сказала Дезире и вновь уселась на кровать.

– К сожалению, я не так ловко управляюсь с иголкой, как ты. Я лучше что-нибудь сготовлю или почитаю, – Камилла с улыбкой подошла к кровати и вдруг замерла от неожиданности. Дезире потянулась за коробкой с нитками, и на запястье у нее сверкнул браслет, которого Камилла никогда не видела. Она поймала Дезире за руку и принялась разглядывать драгоценность.

– Откуда это у тебя?

Дезире вздохнула.

– Сегодня утром миссис Уилкинсон была не единственной нашей гостьей. До нее заходил месье Мишель. Маман просто забыла сказать об этом.

Камилла мрачно разглядывала подарок. Вещь была новой и стоила больше, чем Фонтейны могли бы себе позволить. А Дезире смотрела на него так, будто это был не браслет, а наручники.

– Значит, теперь он приносит подарки? – Камилла сжала зубы. – Наверное, и предложение не за горами.

– Я думаю, что он уже поговорил с папа. И папа дал ему согласие.

Камилла вздрогнула. События разворачивались слишком быстро.

Голос у Дезире стал тихим и слабым:

– Не знаю, что делать, Кэмми. Он, наверное, хороший человек, но…

– Но он смотрит на тебя, как паук на муху, да? И только и говорит, что о своих деньгах.

Когда Дезире подняла лицо, в глазах ее стояли слезы.

– Нам нужны деньги. Сама знаешь, что нужны. – С еле слышным всхлипом она сжала подол юбки. – Скоро придется добавить сюда кружев, чтобы не было видно пятен, которые уже не отстирываются. Мы и на все наши ночные рубашки их добавляли. Ох, я знаю, папа не заводит разговоров о наших денежных проблемах, но трудно не заметить, что повар все чаще готовит курицу, а не омаров, а папа вынужден переводить мальчиков в школу подешевле.

– Это всего лишь небольшие трудности, – возразила Камилла. – Ради этого совершенно не стоит приносить себя в жертву такому человеку, как месье Мишель.

– Но ты сама понимаешь, скоро будут трудности и посерьезней.

– Я знаю только, что это не твоя проблема! Ты должна выйти замуж за человека, который любит тебя, а не просто пользуется твоим безвыходным положением.

Дезире едва взглянула на нее.

– Если бы я была уверена, что смогу достаточно быстро связаться с ним и сказать о ребенке, я бы, наверное, так и сделала.

– Но ты можешь!

Дезире вновь посмотрела на нее, теперь уже в полном изумлении. Камилла едва не сказала, что ее любимый, вероятно, всего в одном дне пути отсюда, но смолчала и решила сначала подумать.

А что, если он не один из тех четырех? Или, не дай бог, Саймон выяснит, что он не желает отвечать за содеянное? Не стоит зря будоражить Дезире, пока все окончательно не прояснится. Если ничего не получится, Дезире никогда не простит, что она рассказала Саймону о ее бесчестии и позоре.

– Я хочу сказать, – беззаботно продолжала Камилла, – что, может быть, мы сможем поехать к нему сами. – Она сказала это, чтобы скрыть вырвавшиеся случайно слова, но теперь решила, что идея действительно неплохая. – Если ты удерешь и вы поженитесь, пока еще не поздно, то ты вернешься уже замужней, и вам никто не сможет помешать.

– Нет, это невозможно! – Дезире была просто шокирована. – А если он не захочет? А если он уже женат на другой?

– Если он уже женат и сделал с тобой то, что сделал, – сухо заметила Камилла, – то он вовсе не такой хороший человек, каким ты его расписываешь.

– Я не могу рисковать, – прошептала Дезире. – Его семья может быть настроена против меня. Если я уеду так надолго, а он меня отвергнет, маман и папа не переживут этого позора. Понимаешь?

Камилла кивнула. Это она, к сожалению, понимала. Значит, дело могла исправить только она одна. Она должна найти этого человека, заставить его прийти к Дезире и просить ее руки, пока еще не слишком поздно. И как только она получит вести от Саймона, она сделает это, даже если ей придется самой ехать в Батон-Руж и силой тащить этого парня обратно в Новый Орлеан.

Гостиная Уилкинсонов была освещена несколькими дюжинами свечей, и в ней было светло как днем. Саймон отпил глоток вина, жалея, что это не что-нибудь покрепче. Через несколько мгновений он снова увидит Камиллу.

Он поймал на себе любопытный взгляд миссис Уилкинсон и вздохнул. Жаль, что пришлось ее в это втянуть. Он всего лишь попросил миссис Уилкинсон помочь ему увидеться с мадемуазель Гирон так, чтобы об этом не узнал месье Фонтейн. И пусть его мучила совесть оттого, что он обманул жену генерала, сейчас он не мог думать ни о ком, кроме Камиллы.

Но он не ожидал от миссис Уилкинсон такого пылкого энтузиазма. Вместо того чтобы просто дать им возможность встретиться потихоньку, она устроила этот шикарный обед на четверых. Ему пришлось согласиться, тем более что она обещала на несколько минут оставить их с Камиллой наедине.