Текст книги "Позитивная иррациональность. Как извлекать выгоду из своих нелогичных поступков"

Джо, готовый немедленно приступить к работе, кивнул в знак согласия. «И последнее, – предупредил Шон. – Мы будем использовать одних и тех же биониклов для всех наших участников. Перед тем как к эксперименту приступит следующий участник, я разберу собранных тобой биониклов на части и вновь разложу их по коробкам. Все понятно?»

Джо быстро открыл первую коробку с частями игрушки, изучил инструкцию и начал собирать своего первого бионикла. Было видно, что ему нравится собирать воедино части робота и наблюдать за тем, как из них постепенно возникает необычная фигура. Закончив работу, Джо придал роботу атакующую позу, поставил его на стол и попросил следующего. Шон напомнил о том, сколько сможет получить Джо за сборку второго бионикла (1 доллар и 89 центов), после чего протянул ему вторую коробку. Как только Джо приступил к работе над вторым биониклом, Шон взял первого робота и положил его в коробку под столом. Туда складывались и остальные роботы, которым предстояло быть разобранными на части перед приходом следующего участника эксперимента.

Джо продолжал собирать одного бионикла за другим как заведенный, а Шон складывал их в коробку под столом. Собрав десять роботов, Джо объявил, что хотел бы закончить работу. Шон выдал ему заработанные 15 долларов и 5 центов. Перед тем как Джо вышел из комнаты, Шон попросил его ответить на несколько вопросов о том, насколько ему нравится собирать игрушки Lego в принципе и насколько ему понравилось задание. Джо ответил, что является настоящим фанатом Lego, ему понравилось задание и он обязательно расскажет о нем своим друзьям.

Следующим участником эксперимента оказался молодой человек по имени Чэд, чрезвычайно возбужденный (возможно, из-за избытка кофеина в организме) студент-медик. В отличие от Джо Чэд должен был следовать иной процедуре, которую мы в своем кругу условились называть «сизифовой». Эта процедура должна была помочь нам ответить на главный вопрос эксперимента.

Шон объяснил Чэду условия нашего эксперимента точно так же, как сделал это раньше в разговоре с Джо. Чэд схватил коробку, открыл, достал инструкцию по сборке бионикла и внимательно ее изучил, пытаясь выработать наиболее оптимальную стратегию. Для начала он разделил части игрушки на группы и разложил их в том порядке, в котором они должны были использоваться при сборке. Затем он приступил к сборке и начал быстро присоединять одну деталь к другой. Всего за несколько минут он закончил сборку первого бионикла и передал собранную игрушку Шону. «Вы заработали два доллара, – сказал Шон. – Хотели бы вы собрать второго бионикла за 1 доллар и 89 центов?» Чэд с энтузиазмом кивнул и приступил к сборке второго робота, используя для этого свой прежний организованный подход.

Однако Чэд совершенно не мог предположить, чем займется в то же самое время Шон. Пока Чэд собирал воедино части второй игрушки (внимание, сейчас я расскажу о новом условии проведения эксперимента), Шон медленно, по кусочку разобрал первого бионикла и положил все детали в коробку.

«Почему вы его разбираете?» – спросил Чэд, и в его голосе слышались одновременно озадаченность и тревога.

«Это просто наша обычная процедура, – объяснил Шон. – Мне нужно разобрать этого бионикла, чтобы вы имели возможность вновь его собрать».

Чэд вернулся к работе над вторым роботом, однако было заметно, что его энтузиазм заметно снизился. Закончив собирать, он сделал паузу. Стоило ли ему приступать к работе над третьим? Через несколько секунд он сказал, что все-таки соберет и третьего робота.

МИФ О СИЗИФЕ

Прилагательное «сизифов», которое мы использовали для характеристики условий эксперимента, произошло от имени мифического царя Сизифа, наказанного богами за алчность и хитрость.

Помимо убийств путешественников и гостей, соблазнения собственной племянницы и узурпации трона, принадлежавшего брату, Сизиф провинился тем, что пытался обмануть богов.

Перед своей смертью Сизиф, знавший, что ему предстоит направиться прямо в подземное царство Аид, заставил свою жену дать ему обещание воздержаться от традиционных погребальных жертв. Добравшись до царства мертвых, Сизиф убедил добросердечную королеву Персефону позволить ему вернуться в привычный мир и выяснить у жены, почему та не исполнила свой долг. Разумеется, Персефона и не подозревала о просьбе Сизифа к жене, поэтому отпустила его. Понятно, что, оказавшись на поверхности земли, Сизиф отказался вернуться обратно. Со временем разгневанные боги поймали его и придумали ему кару. До скончания мира он должен был поднимать на вершину горы тяжелый камень, что само по себе было достаточно унизительным занятием. Каждый раз, когда Сизифу удавалось дотащить камень до вершины, он вновь скатывался вниз, и Сизифу приходилось начинать работу с самого начала.

Разумеется, участники эксперимента не сделали ничего заслуживающего наказания. Однако мы использовали прилагательное «сизифов» для описания условий, в которых должна была работать менее везучая часть наших участников.

Шон вручил ему коробку с первым разобранным на части роботом (которого Чэд уже собирал, а Шон сразу же разобрал обратно), и Чэд вновь приступил к работе. В этот раз он работал гораздо быстрее, однако отказался от своей прежней стратегии; возможно, он подумал, что эта стратегия ему больше не нужна, или предположил, что предварительная подготовка не влияет на качество работы.

Тем временем Шон медленно разобрал на части второго бионикла, только что собранного Чэдом, и ссыпал детали во вторую коробку. После того как Чэд закончил работу над третьим биониклом, он снова вручил его Шону. «Вы заработали 5 долларов и 67 центов, – объявил Шон. – Хотите собрать еще одного?»

Чэд посмотрел на часы и на мгновение задумался. «Хорошо, – ответил он, – у меня есть еще немного времени».

Шон второй раз вручил ему коробку со вторым биониклом, и Чэд приступил к его сборке. (Все участники, работавшие в подобных условиях, собирали одну и ту же пару биониклов до тех пор, пока не принимали решения остановиться.) В итоге Чэд смог собрать каждого из двух биониклов по два раза и получил за это 7 долларов и 34 цента.

После того как Шон расплатился с Чэдом, он задал ему те же вопросы, что и остальным участникам: любит ли он собирать игрушки Lego и понравилось ли ему задание?

«Я бы сказал, что с удовольствием собираю Lego, но сам эксперимент не особенно понравился», – ответил Чэд, пожав плечами. Он положил деньги в бумажник и быстро вышел из комнаты.

Что показали нам результаты эксперимента? Джо и другие участники, выполнявшие осмысленную работу, собрали в среднем по 10,6 бионикла, и их средняя оплата составила 14 долларов и 40 центов. Даже после того, как оплата за следующего собранного бионикла начала составлять менее половины их первоначального вознаграждения, 65 % участников из этой группы продолжали свою работу. Напротив, участники, по отношению к которым применялось «сизифово» правило, завершали свою работу гораздо быстрее. В среднем участник из этой группы собрал 7,2 бионикла (что равно 68 % от количества роботов, собранных участниками первой группы) и заработал 11,52 доллара. Лишь 20 % участников из группы, работавшей с «сизифовым» условием, были готовы продолжать работу при снижении вознаграждения в два раза.

Помимо сравнения количества биониклов, которых участники эксперимента собирали в различных условиях, мы хотели увидеть, насколько на их степень настойчивости в выполнении задачи могла повлиять любовь к Lego. В целом следовало ожидать, что чем больше участникам нравилось играть с Lego, тем больше биониклов они могли бы собрать. (Мы измеряли эту связь с помощью оценки величины статистической корреляции между этими двумя величинами.) Оказалось, что в различных условиях проведения эксперимента любовь к Lego по-разному влияла на упорство участников при выполнении задачи. В условиях осмысленной работы корреляция была высокой, однако при применении «сизифова» условия она становилась практически равной нулю.

Этот анализ свидетельствует о том, что если вы возьмете людей, которые любят чем-то заниматься (а студенты, принявшие участие в эксперименте, знали, что им предстоит собирать игрушки Lego), и поместите их в осмысленные рабочие условия, то удовольствие от деятельности станет основной движущей силой, определяющей степень их усилий. Однако если вы поместите людей с тем же изначальным уровнем страсти и желания в бессмысленные рабочие условия, то быстро убьете в них всю первоначальную любовь к своему занятию.

* * *

Представьте себе, что вы консультант, посещающий две фабрики по производству биониклов. Условия работы на первой фабрике сходны с «сизифовым» условием нашего эксперимента (что, как ни печально, очень напоминает ситуацию во многих компаниях в реальной жизни). После наблюдения за поведением рабочих вы могли бы прийти к заключению о том, что им не нравятся конструкторы Lego как таковые (или что у них присутствует особое предубеждение против тех же биониклов). Вы можете также заметить, что мотивировать их к выполнению неприятной работы могут лишь финансовые стимулы. А как только уровень оплаты снижается до определенной отметки, они быстро прекращают работать. Делая презентацию в PowerPoint для правления компании, вы обращаете внимание на то, что при снижении оплаты за единицу произведенной продукции готовность сотрудников к работе значительно уменьшается. Из этих цифр можно сделать вывод: если руководство фабрики хочет улучшить производительность труда своих сотрудников, следует значительно повысить им зарплату.

Затем вы едете на вторую фабрику по производству биониклов, структура которой в большей степени соответствует условиям осмысленной работы. Теперь представьте себе, насколько в данном случае будут отличаться ваши умозаключения относительно степени трудности задания, радости от его исполнения и уровня компенсации, необходимого для поддержания готовности сотрудников к работе.

В определенный момент мы попытались смоделировать упражнение с консультантом. Мы попросили участников оценить разницу показателей производительности труда на двух фабриках. В целом они справились с заданием, правильно указав, что общий объем выработки при осмысленной работе будет выше, чем при «сизифовом» условии. Однако они не смогли оценить величину отличий. Они предположили, что участники, действовавшие в осмысленных условиях, могли смастерить на одного-двух биониклов больше. На самом деле участники смогли сделать в среднем на 3,5 бионикла больше. Этот результат заставляет нас предположить, что мы можем выявить даже, какой эффект оказывает смысл (с маленькой буквы) на мотивацию. Однако мы в значительной степени недооцениваем силу этого влияния.

Давайте задумаемся над тем, каким образом результаты эксперимента с биониклами применимы в реальных жизненных условиях. Джо и Чэд любили играть в Lego и получали за сборку одну и ту же плату. Оба знали, что созданные ими роботы не будут вечными. Единственная разница заключалась в том, что Джо мог тешить себя иллюзией осмысленности своей работы и поэтому продолжал с удовольствием собирать своих биониклов. Чэд, напротив, видел, как плоды его труда немедленно разбирались на части, иными словами, работа является бессмысленной[20]20
  Я подозреваю, что для описания понятия смысла в работе лучше всего подходит выражение «утиный тест» (если нечто выглядит как утка, плавает как утка и крякает как утка, то, по всей видимости, это и есть утка). Более того, важный аспект нашего эксперимента состоит не в оценке абсолютных показателей, а в определении того, в какой степени осмысленность работы зависит от тех или иных условий.


[Закрыть]. Даже если люди, находившиеся в той же ситуации, что и Чэд, понимали, что их упражнение, по сути, является несерьезным (в конце концов, они просто собирали игрушки из набора Lego, а не проектировали дамбу, не спасали жизни, не разрабатывали новое лекарство), сам факт разрушения у них на глазах плодов их труда в значительной степени снижал их мотивацию. И этого было достаточно, чтобы убить всю радость от процесса собирания фигурок биониклов. Их поведение отчасти было похоже на истории Дэвида и Девры, у которых готовность работать в значительной степени зависела от того, сколько смысла они способны придать своему труду.

* * *

Успешно разрушив детские мечты половины участников нашего эксперимента, мы решили, что пришло время использовать в нем новый подход. На этот раз механизм проведения стал еще больше похож на ситуацию, пережитую Дэвидом. Мы вновь организовали стенд в студенческом центре, где протестировали три условия и использовали различные задания.

Мы нанесли на листы бумаги случайные последовательности букв и попросили участников найти все случаи, когда за одной буквой «s» немедленно следовала такая же буква. Мы сказали им, что на каждом листе можно найти по десять примеров сдвоенного написания буквы «s» и что для завершения теста им придется все их найти. Также мы рассказали им о схеме расчета: они получали 55 центов за завершение первого листа, 50 центов за завершение второго и т. д. (начиная с двенадцатой страницы они не получали за свою работу никакого вознаграждения).

При работе с первой группой (которой дали кодовое название «Признание») мы попросили студентов написать перед началом работы свои имена на листе бумаги, а затем найти десять примеров сдвоенного написания буквы «s». После окончания работы над страницей они передавали ее экспериментатору, который просматривал лист, одобрительно кивал, а затем клал оборотной стороной вверх на кипу других заполненных форм. Инструкции для второй группы (названной нами «Невнимание») были теми же, только от участников не требовалось указывать свое имя вверху листа. По завершении работы они передавали листы экспериментатору, который клал их сверху на пачку листов, даже не бросив на них беглого взгляда. Работая с третьей группой, получившей зловещее название «Клочки», мы делали еще более вопиющую вещь. После того как участник передавал экспериментатору заполненный лист, тот не клал его к другим, а сразу же отправлял в устройство для измельчения бумаг. Результаты труда уничтожались прямо на глазах участника, и при этом экспериментатор не проявлял к его работе ни малейшего интереса.

Мы были поражены тем, к насколько значительной разнице результатов привели эти небольшие изменения в условиях эксперимента. Исходя из эксперимента с биониклами, мы ожидали, что участники из группы «Признание» окажутся наиболее продуктивными. И действительно, они смогли заполнить гораздо больше листов, чем участники из группы «Клочки». Мы решили изучить, сколько из них продолжали поиск пар букв после того, как величина их оплаты достигла минимального уровня 10 центов (при завершении работы над десятым листом). Примерно половина (49 %) участников, работавших в условиях признания, решили работать над десятью и более листами, а доля участников из группы «Клочки», завершивших десять и более листов, составила лишь 17 %. Оказалось, что одно и то же упражнение по поиску идущих подряд букв может быть либо интересным и приносящим удовольствие (если вы видите, что результаты вашей работы признаются), либо вызывать у вас страдания (если результаты вашего труда рушатся у вас на глазах).

Но что же произошло с участниками, действовавшими при условии игнорирования их работы? Плоды их труда не были уничтожены, однако они не получили вообще никакой оценки проделанной ими работы. Сколько же листов смогли сделать участники из этой группы? Были ли их результаты скорее похожи на результаты участников из группы «Признание»? Либо им не хватало обратной связи и поэтому их результаты были сходны с результатами участников из группы «Клочки»? А может быть, их результаты находились где-то посередине?

Эксперимент показал, что участники, результаты которых получали признание, заполнили в среднем по 9,03 листа, участники из группы «Клочки» заполнили по 6,34 листа, а участники из группы «Невнимание» (звучит барабанная дробь!) смогли сделать в среднем по 6,77 листа (и лишь 18 % из них смогли сделать по десять и более листов). Эти результаты показали, что объем работы при условии игнорирования был гораздо ближе к результату группы «Клочки», чем группы «Признание».

* * *

Этот эксперимент научил нас тому, что обескровливание рабочего процесса, то есть лишение его смысла, – дело на удивление простое. Если вы как менеджер на самом деле хотите демотивировать своих сотрудников – разрушьте их работу. А если вы хотите сделать это не столь явным образом, просто игнорируйте их и прилагаемые ими усилия. Напротив, если вы хотите мотивировать людей, работающих с вами или на вас, будет полезным обращать внимание на них самих, их усилия и плоды их трудов.

Есть и еще один способ интерпретации результатов нашего эксперимента с листами бумаги. Участники из группы «Клочки» быстро поняли, что могут смошенничать, так как никто не удосуживался хотя бы бросить взгляд на их работу. По сути, согласно обычной экономической теории, участники этой группы, поняв, что могут смошенничать, действительно бы начали это делать, настойчиво выполняя задания и получая максимально возможное количество денег. Однако тот факт, что группа «Признание» работала дольше, а группа «Клочки» – меньше остальных, заставляет нас предположить, что, когда дело заходит о труде, человеческая мотивация приобретает более сложный характер. Ее невозможно свести к простой модели «работа в обмен на деньги». Напротив, нам следует начинать постепенно осознавать, что факторы осмысленности производимой работы и (что еще более важно) исключения из нее смысла являются более мощными, чем принято сегодня считать.

Чему мешает разделение труда

Я обнаружил, что между результатами двух экспериментов существует определенная связь и что даже небольшая разница с точки зрения осмысленности способна привести к совершенно различным последствиям. Я также был поражен почти полным отсутствием удовольствия от работы, которое демонстрировали участники эксперимента с Lego, трудившиеся в «сизифовых» условиях. Размышляя над ситуацией, с которой столкнулись Дэвид, Девра и другие, я вдруг вспомнил о собственном административном помощнике по имени Джей.

На бумаге обязанности Джея выглядели достаточно просто: он управлял бюджетами моих исследовательских проектов, платил участникам, заказывал расходные материалы для проведения экспериментов и планировал мой график поездок. Однако программа SAP, которой Джей ежедневно пользовался, превращала его работу в сизифов труд, требуя от него занесения огромного количества цифр в соответствующие электронные формы и отправки этих форм другим пользователям. Те, в свою очередь, авторизовывали указанные им расходы и передавали данные третьему человеку, который и производил соответствующие выплаты. Бедный Джей не только занимался бессмысленной работой, но и не получал от нее удовлетворения, так как не имел возможности увидеть, чем она завершается.

Почему все эти милые люди из MIT и SAP спроектировали систему подобным образом? Почему они разбили задачу на большое количество компонентов, наделили участников системы ответственностью лишь за малую часть и никогда не показывали им общей цели или стадии, на которой находился тот или иной проект? Я подозреваю, что корни этой проблемы лежат в идеях эффективности, сформулированных Адамом Смитом. Как утверждал Смит в 1776 году в своей работе «Исследование о природе и причинах богатства народов», разделение труда представляет собой прекрасный способ достичь более высокой производительности в рамках производственного процесса:

Для примера возьмем… производство булавок… Рабочий, не обученный этому производству (разделение труда сделало последнее особой профессией) и не умеющий обращаться с машинами, употребляемыми в нем (толчок к изобретению последних, вероятно, тоже был дан этим разделением труда), пожалуй, едва ли может при всем своем старании сделать хоть одну булавку в день и во всяком случае не сделает двадцати булавок. Но при нынешней форме организации это производство не только представляет собою особую профессию, но и подразделяется на ряд специальностей, из которых каждая, в свою очередь, является отдельным специальным занятием. Один рабочий тянет проволоку, другой выпрямляет ее, третий обрезает, четвертый заостряет конец, пятый обтачивает один конец для насаживания головки; изготовление самой головки требует двух или трех самостоятельных операций; ее насадка и полировка булавки также представляют собой особые операции; самостоятельной операцией является даже завертывание готовых булавок в пакетики. Таким образом, сложный труд производства булавок разделен приблизительно на 18 самостоятельных операций, которые в некоторых мануфактурах все выполняются различными рабочими, тогда как в других один и тот же рабочий нередко выполняет две или три операции. Мне пришлось видеть одну небольшую мануфактуру такого рода, где было занято только десять рабочих, и, следовательно, некоторые из них выполняли по две и по три различные операции. Несмотря на бедность и недостаточное снабжение необходимыми приспособлениями, они могли, напряженно работая, в совокупности изготовить 12 с лишним фунтов булавок в день. А так как в фунте считается несколько больше 4000 булавок средних размеров, то эти десять человек вырабатывали свыше 48 000 булавок в день[21]21
  Adam Smith, An Inquiry into the Nature and Causes of the Wealth of Nations (Chicago: University of Chicago Press, 1977), 44–45.


[Закрыть].

Разделяя задачу на более мелкие части, мы способствуем повышению производительности труда на отдельных участках; каждый человек совершенствуется в мелких операциях, которые он делает. (Генри Форд и Фредерик Уинслоу Тейлор расширили концепцию разделения труда до уровня конвейера, обнаружив при этом, что подобный подход позволяет снизить количество ошибок, повысить производительность труда и выпускать автомобили и другие товары в больших количествах.) Но зачастую мы не понимаем, что разделение труда может привести к нивелированию человеческого фактора. А в 1844 году Карл Маркс (немецкий философ, политический экономист, социолог, гуманист, теоретик политики, революционер и отец коммунизма) указал на важность того, что он назвал отчуждением труда. С точки зрения Маркса, «отчужденный» рабочий отделен от собственной деятельности, целей своего труда и процесса производства. Это превращает работу в своего рода внешнюю деятельность, которая не позволяет рабочему осознать самого себя или найти смысл в своем труде.

Меня сложно назвать марксистом (хотя многие люди считают академических ученых марксистами по определению), но я не думаю, что мы должны полностью исключить идею отчуждения, высказанную Марксом, с точки зрения ее роли в организации работы. На самом деле я подозреваю, что идея отчуждения была менее популярной во времена Маркса, когда даже при большом желании работникам было сложно найти смысл в своей работе. В условиях же нынешней экономики, когда все более востребованным становится труд, требующий креативного мышления и круглосуточной вовлеченности, внимание Маркса к проблеме отчуждения добавляет важный элемент к нашим размышлениям о работе. Я также подозреваю, что внимание Адама Смита к вопросам производительности труда при его разделении было более уместно в его время, когда в основном речь шла о простом производстве. В условиях современной экономики, основанной на знаниях, такой подход менее применим.

По моему мнению, разделение труда – одна из угроз, исходящих от современных технологий. Сегодня информационная инфраструктура позволяет разбить задачу на множество небольших элементов и дать каждому сотруднику свою небольшую часть с учетом специализации и максимальной детализации. Следуя этой практике, компании рискуют тем, что у их сотрудников исчезнут видение большой картины и ощущение цели и удовольствия от завершения работы. Высокая степень разделения труда может быть эффективной в случае, когда люди действуют подобно автоматам, однако с учетом важности внутренней мотивации и осмысленности для степени нашего драйва и производительности этот подход может дать осечку. При отсутствии смысла работники умственного труда могут чувствовать себя как герои Чарли Чаплина в фильме «Новые времена»: шестеренки и жернова огромных фабричных машин совершенно отбивают у них желание вкладывать душу в свою работу.

Разъяснения повышают энтузиазм

Анализируя рынок труда с подобной точки зрения, легко увидеть множество способов, с помощью которых компании (пусть и неосознанно) лишают своих сотрудников мотивации. Я уверен, что, задумавшись на минуту о своей работе, и вы, уважаемые читатели, сможете привести целый ряд подобных примеров.

Это грустно, однако у нас остается определенное пространство для оптимизма. В конце концов, наша жизнь во многом связана с поиском смысла. А поскольку работа представляет собой ее центральную часть, людям свойственно искать в ней смысл, пусть даже простой и незначительный. Выводы экспериментов с Lego и поиском сдвоенных «s» указывают нам на вполне реальные возможности для повышения мотивации. Кроме того, они позволяют увидеть опасности, связанные с исчезновением ощущения сопричастности. Если руководство компании действительно хочет повысить производительность труда своих сотрудников, необходимо внедрить в их повседневную деятельность чувство осмысленности, причем сделать это не просто путем публичного выражения миссии компании, а за счет формирования у сотрудников ощущения завершенности рабочих процессов и того, что хорошо сделанная работа будет оценена по заслугам.

Еще один урок, связанный с осмысленностью и важностью осознания завершенности работы, я получил от одного из моих коллег – героических исследователей. Я имею в виду Джорджа Ловенстайна. Джордж исследовал данные, связанные с одним из наиболее сложных для человека видов деятельности – альпинизмом. В самом процессе покорения Эвереста или пика Чогори (известного также под названием К2) нет ничего особенно привлекательного. Джордж заметил, что альпинизм «связан с огромными страданиями – с первой до последней минуты восхождения».

Тем не менее занятия альпинизмом формируют у человека огромное чувство завершенности (кроме того, рассказ о покоренных горах может стать чуть ли не самой интересной темой на званых обедах). Потребность в достижении целей является неотъемлемой частью человеческой натуры – возможно, столь же глубокой, как и у рыб, песчанок, крыс, мышей, мартышек, шимпанзе и попугаев, играющих с головоломками. Однажды Джордж написал:

Лично я подозреваю, что стремление к формулированию и достижению целей является нашей врожденной чертой. Люди, подобно большинству животных и даже растений, существуют благодаря сложному гомеостатическому механизму, позволяющему различным системам нашего тела сохранять равновесие. Многие проблемы, связанные с альпинизмом, такие как голод, жажда и боль, являются проявлениями гомеостатического механизма, мотивирующего людей делать все необходимое для выживания… Таким образом, примитивная потребность в достижении целей может являться еще одним проявлением способности организма справиться с проблемами – в данном случае с проблемой выполнения мотивированных действий[22]22
  George Loewenstein, “Because It Is There: The Challenge of Mountaineering… for Utility Theory,” Kyklos 52, no. 3 (1999): 315–343.


[Закрыть].

Размышляя над полученными выводами, я решил придать работе Джея чуть больше смысла с помощью формирования вокруг нее нового контекста. Я начал еженедельно уделять некоторое время объяснению ему тонкостей проводимых нами исследований, причин их проведения и выводов, которые мы получали в результате. Я обнаружил, что Джей с достаточно большой долей энтузиазма относится к моим рассказам. Однако через несколько месяцев он покинул MIT для получения степени в области журналистики, и я так до конца и не понял, были мои усилия успешными или нет. Однако, невзирая на ситуацию с Джеем, я продолжаю применять тот же самый подход по отношению к работающим со мной людям, в том числе к моей прекрасной помощнице, моей правой руке – Мэган Хогерти.

В конце концов, результаты экспериментов показывают, что даже небольшая доля смысла способна продвинуть нас далеко вперед. В сущности, менеджерам (равно как и супругам, учителям и родителям) нужно скорее не повышать осмысленность работы подчиненных, а следить, чтобы их собственные действия не приводили к саботированию другими процесса труда. Возможно, слова древнегреческого врача Гиппократа о том, что «по возможности мы должны помогать, но по крайней мере не вредить», столь же важны для бизнеса, как и для медицины.