Текст книги "Мирный воин. Книга, которая меняет жизнь"

– А пораньше никак?

– Боюсь, что нет…

– Девушка, я убью себя гораздо раньше, чем наступит следующий вторник.

– Сегодня сможете подойти? – голос стал еще мягче. – В два часа дня?

– Да.

– Тогда до встречи, мистер Миллмэн.

Доктор Бейкер оказался высоким тучным мужчиной с едва заметным тиком на левом глазу. Я посмотрел на него и вдруг понял, что вообще не хочу с ним разговаривать. Да и как начать? «В общем так, герр доктор. У меня есть учитель, которого зовут Сократ. Он прыгает на крыши. Нет, не с крыш, с крыши буду прыгать я, а на крыши. Ах да, и еще он умеет отправлять меня в другие пространственно-временные измерения, и я стал ветром, и у меня небольшая депрессия, спасибо, с учебой все в порядке, я звезда спортивной гимнастики, и я хочу себя убить».

Я встал.

– Спасибо за уделенное мне время, доктор. Я вдруг прекрасно себя почувствовал. Просто хотел посмотреть, как живет лучшая половина человечества. Очень познавательный опыт.

Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, явно подыскивая, как «правильно» начать разговор, но я уже вышел из кабинета. Отправился прямо домой и лег спать, потому что пока это было единственное, чем я мог заняться.

В тот вечер я буквально притащил себя на заправку. Джой не было. Какая-то часть меня испытала огромное разочарование: мне так хотелось снова заглянуть в ее глаза, обнять ее и почувствовать, как она меня обнимает!.. Но при этом я почувствовал и облегчение. Мы снова были с Сократом один на один.

Когда я сел на диван, он никак не прокомментировал мое отсутствие, сказал только «выглядишь мрачным и уставшим», причем без тени жалости. Глаза мои наполнились слезами.

– Да, я мрачен. У меня депрессия. Я пришел попрощаться. Это все по твоей милости. Я застрял на полпути, и это невыносимо. Я не хочу больше жить.

– Ты ошибаешься в двух вещах, Дэн, – сказал Сократ, садясь рядом. – Во-первых, ты ни на какой не на половине пути. Тебе до половины пути как до Луны. Зато ты буквально в двух шагах от выхода из туннеля. И второе…

Он потянулся к моим вискам:

– Ты себя не убьешь.

Я уставился на него, открыл рот, чтобы произнести «с чего ты так уверен?», и вдруг понял, что мы сидим не в офисе, а в дешевом гостиничном номере. Такие номера ни с чем не перепутаешь – затхлый запах, тонкий серый ковролин с проплешинами, две узкие кровати, маленькое надтреснутое зеркало.

– Что происходит? – спросил я впервые за много дней оживившимся голосом. Такие путешествия каждый раз становились шоком для нервной системы, и я сразу почувствовал прилив энергии.

– Сейчас тут произойдет попытка самоубийства. Только ты можешь помешать.

– Я пока не пытаюсь свести счеты с жизнью.

– Да не ты, дурачок. Парень, который сейчас сидит за окном, на парапете. Студент Университета Южной Калифорнии. Зовут Дональдом. Играет в футбол, специализируется по философии. В следующем году оканчивает университет. Больше не хочет жить. Иди.

Сократ махнул в сторону окна.

– Сократ, я не могу.

– Тогда он умрет.

Я выглянул в окно и увидел, как пятнадцатью этажами ниже собирается толпа. Это был центр Лос-Анджелеса. Люди задирали головы, указывали пальцами. Я посмотрел, куда они показывают. Сбоку от окна, метрах в трех от меня, на узеньком парапете стоял молодой светловолосый человек в коричневых джинсах и футболке. Он смотрел вниз. Готовился прыгнуть.

Стараясь его не напугать, я тихо позвал его по имени. Он не услышал. Я снова позвал:

– Дональд…

Он вскинул голову и чуть не сорвался.

– Не подходи! – крикнул он. И добавил: – Откуда ты знаешь мое имя?

– У меня есть друг, он тебя знает. Можно я тут посижу с краешку? Немного поговорим? Я не буду подходить близко…

– Хватит слов, – мертвым голосом произнес он. Черты его лица расплывались, будто жизнь уже покидала их.

– Дон… Тебя называют Дон?

– Да, – автоматически произнес он.

– Ладно, Дон, в конце концов, это твоя жизнь. Девяносто девять процентов людей на этой земле убивают себя, тут ничего не поделаешь.

– Что ты несешь? – спросил он, и голос его чуть оживился. Я заметил, что он начал цепляться за стену.

– Сейчас объясню. То, как в абсолютном своем большинстве люди живут, убивает их. Понимаешь? Иногда это занимает лет тридцать-сорок, но они все равно себя убивают. Курением, алкоголем, перееданием, постоянными стрессами. Чем угодно.

Я чуть придвинулся к нему. Слова нужно было подбирать очень осторожно.

– Меня зовут Дэн. Я бы хотел с тобой пообщаться. Правда. Мне кажется, у нас есть кое-что общее. Я тоже спортсмен, учусь в Беркли…

– Ну… – сказал он и замолчал. Его начала бить дрожь.

– Ты знаешь, мне тут страшновато сидеть, на этом карнизе. Я сейчас встану, чтобы было за что уцепиться, ладно?

Я медленно встал. Меня самого немного потряхивало. «Господи, – мелькнуло в голове, – что я вообще здесь делаю, на этом карнизе?»

Я снова мягко заговорил, пытаясь протянуть между нами хотя бы ниточку понимания:

– Сегодня, наверное, будет красивый закат. Ветры Санта-Аны гонят кучевые облака. Ты на самом деле больше не хочешь увидеть ни одного заката? И ни одного рассвета? Больше никогда не увидеть горы?

– Я никогда и не был в горах.

– Ты не представляешь, как там красиво, Дон. Все чистое, воздух, вода… И везде пахнет хвоей. Мы могли бы сходить как-нибудь погулять, что скажешь? Черт, да если ты хочешь убить себя, то всегда успеешь это сделать после того, как увидишь горы.

Все, что я мог сказать, я сказал. Дальше все зависело от него. Пока я говорил, во мне росло желание, чтобы он выжил. Теперь я стоял от него буквально в десятке сантиметров.

– Стой! – крикнул он. – Я хочу умереть… прямо сейчас.

Я сдался.

– Ладно. Тогда я с тобой. Все равно я уже видел эти чертовы горы.

Он впервые за весь наш разговор посмотрел мне в лицо:

– Ты сейчас это серьезно сказал, да?

– Серьезно. Кто первый, я или ты?

– Но ты-то почему хочешь умереть? С ума сошел? Ты выглядишь таким молодым и здоровым… У тебя впереди наверняка интересная, полная событий жизнь.

– Послушай… Я не знаю, почему ты решил убить себя, но, поверь мне, твои проблемы по сравнению с моими – ничто. Да ты и близко не можешь представить мои проблемы. Всё, хватит разговоров.

Я посмотрел вниз. Как все просто! Чуть наклониться вперед, а дальше гравитация сама все сделает. А еще я докажу Сократу, этому самоуверенному старикану, что он был неправ. Буду лететь вниз, хохотать во все горло и орать: «Ты был неправ, старый ублюдок!», и так до самого асфальта, который раздробит мне кости, превратит внутренности в лепешку и навсегда лишит меня всех будущих закатов.

– Стой! – потянулся ко мне Дон. Я поколебался, потом взял его за руку, посмотрел ему прямо в глаза. И пока я смотрел, он менялся: лицо его стало ýже, волосы темнее, он стал немного ниже ростом. Я стоял на карнизе и смотрел на самого себя. А потом мое отражение исчезло, и я остался один.

Я так удивился, что сделал шаг назад, поскользнулся, сорвался с карниза и, кувыркаясь в воздухе, полетел вниз. В голове мелькнул страшный образ Смерти, облаченной в плащ с капюшоном. Где-то наверху голос Сократа кричал: «Десятый этаж, постельное белье, одеяла… Девятый этаж, фотокамеры, хозтовары…»

Я лежал на диване в офисе и смотрел, как Сократ улыбается.

– Ну что? – спросил он. – Будешь кончать жизнь самоубийством?

– Нет.

Но как только я это произнес, вся ответственность за предстоящую жизнь тяжелым грузом легла мне на плечи. Я рассказал, что́ чувствую. Сократ взял меня за плечи и сказал только:

– Держись, Дэн.

Перед тем как уходить, я спросил:

– А где Джой? Я хочу снова ее увидеть.

– В свое время. Она придет, но потом. Позже.

– Но если бы мы могли просто поговорить, все стало бы настолько проще!

– А кто сказал, что должно быть проще?

– Сократ, я должен ее увидеть!

– Да ты ничего не должен! Единственное, что ты действительно должен сделать, так это перестать воспринимать окружающий мир через фильтр желаний своего ума. Отпусти их! Как только отпустишь желания ума, ты сможешь вернуться к своим истинным чувствам. А пока этого не произошло, я хочу, чтобы ты продолжал внимательно наблюдать за всем тем мусором, который скопился в твоем уме.

– Мне бы только ей позвонить…

– Ноги в руки!

В следующие несколько недель какофония моего ума достигла апогея. Обрывочные неконтролируемые глупые мысли; вина, тревога, желание – одним словом, шум. Даже во сне мне не было отдыха, содержание моих собственных снов оглушало и давило на психику. Все это время Сократ был прав: я действительно был заперт в тюрьме собственных мыслей.

Как-то во вторник вечером я буквально ворвался на заправку:

– Сократ, я больше не могу! Я сойду с ума, если не выключу этот шум! Мой ум совершенно неуправляем! Всё, как ты говорил…

– Очень хорошо! – довольно произнес он. – Первое осознание воина.

– Если это называется прогрессом, я согласен деградировать обратно.

– Дэн, что произойдет, если ты оседлаешь необъезженную лошадь, будучи в полной уверенности, что она смирная и послушная?

– Она меня сбросит… В любом случае даст понять, что я был не прав.

– Жизнь, со свойственным ей юмором, дала тебе понять, что ты неправ, причем много раз подряд.

Я не мог этого отрицать. Уже не мог.

– Но если ты знаешь, что лошадь необъезженная, то сумеешь с ней справиться.

– Я думаю, что понимаю, Сократ…

– Или вернее будет сказать, ты понимаешь, что думаешь? – улыбнулся он.

В тот вечер я покинул заправку с заданием «стабилизировать свое осознание» еще несколько дней. Я очень старался. И хотя моя осознанность за последние месяцы, несомненно, претерпела изменения в лучшую сторону, к Сократу я вернулся все с тем же вопросом:

– Сократ, я наконец осознал всю степень захламленности моего ума. Да, моя лошадь необъезженна. Но что с этим делать? Как ее угомонить? Как сделать шум потише, что мне вообще делать?..

Сократ почесал в затылке:

– Наверное, в первую очередь тебе придется развить в себе чувство юмора.

Он замычал от смеха, потом зевнул и потянулся – не как обычно люди это делают, разведя руки в стороны или вверх, а как животное: скруглил спину, и я услышал, как один за другим, щелк-щелк-щелк, похрустывают его позвонки.

– Сократ, ты знаешь, что ты потягиваешься точь-в-точь как кот?

– Может быть, – охотно согласился он. – Порой у животных можно позаимствовать кое-что полезное. Как и у людей. Представь себе, я восхищаюсь кошками. Эти животные двигаются как воины. А ты, так уж получилось, позаимствовал роль осла. Не пора ли расширить свой репертуар?

– Пожалуй, – спокойно ответил я. Но я все равно злился.

В тот вечер я ушел домой пораньше, лег спать сразу после полуночи и проспал пять часов, пока меня не разбудил будильник. Я встал и пошел обратно к заправке.

В тот день я принял про себя решение: все, я отказываюсь быть жертвой, перед которой он может чувствовать свое превосходство. Теперь я буду охотником; я прослежу за Сократом.

Когда его смена закончится, до рассвета будет еще не меньше часа. Я спрятался прямо напротив заправки, в кустах, тянувшихся вдоль всего кампуса. Решил проследить за ним, а потом как-нибудь через него выйти на Джой.

Сквозь листву я наблюдал за каждым движением Сократа. Я следил за ним так пристально, что даже неугомонные мысли мои затихли. Единственным моим желанием было выяснить что-то о его жизни за пределами заправки. Он никогда о ней не рассказывал. Теперь я сам найду ответы на все интересующие меня вопросы.

Я следил за ним, как сова следит за мышью. Меня снова, сильнее, чем раньше, поразило изящество его движений. Он действительно двигался как кот. Мыл окна без единого лишнего движения, вставлял заправочный пистолет артистично.

Потом он отправился в гараж – наверное, пошел ремонтировать какую-то машину. Меня начало клонить в сон. Когда я встрепенулся, вздремнув буквально пару минут, небо уже начинало светлеть. О, нет… упустил!

Потом я увидел его. Он заканчивал последние дела и собирался уходить. Сердце мое забилось быстрее, потому что, выйдя с заправки и перейдя дорогу, он направился прямиком к тому месту, где я сидел в кустах – с затекшими гудящими ногами и дрожащий от холода. Оставалось только надеяться, что ему не придет в голову слоняться этим утром вокруг да около.

Я попятился, скрываясь за листвой, и постарался дышать медленнее и тише. Пара сандалий скользнула буквально в метре от моего временного убежища. Он двигался настолько бесшумно, что даже с такого расстояния его шагов почти не было слышно. Пройдя мимо, он свернул на развилке направо.

Двигаясь тихо, как белка, я пошел за ним вдоль тропинки. Сократ перемещался удивительно быстро, я едва поспевал за его длинными шагами и чуть было опять его не упустил. Лишь в последний момент я успел заметить, как его седая голова мелькнула у входа в библиотеку имени Доу. А в библиотеке-то он что забыл?.. Сгорая от нетерпения, я пошел туда.

Пройдя через высокие дубовые двери, я миновал группку студентов, пришедших с утра пораньше. Они оглянулись на меня и засмеялись. Не обращая внимания, я устремился по длинному коридору за своей жертвой. Увидел, как он свернул направо и исчез. Кинулся следом. Да, ошибки быть не могло. Он вошел в эту дверь. Мужской туалет. И из него нет другого выхода.

Зайти следом я так и не посмел. Вместо этого спрятался в стоявшей поблизости телефонной кабинке. Прошло десять минут, потом двадцать. Неужели все-таки упустил? Мой мочевой пузырь так и распирало. Скоро мне в любом случае придется туда пойти – не столько для того, чтобы отыскать Сократа, сколько для того, чтобы воспользоваться туалетом. А почему нет, в конце концов? Сейчас мы на моей территории, не на его. Пусть сам и объясняется. Хотя все равно это будет выглядеть странно.

Войдя в туалетную комнату с кафельными стенами, я сначала никого не увидел. Первым делом я воспользовался помещением по назначению, а потом принялся за поиски. Дверь тут была только одна, значит, Сократ не мог отсюда никуда деться. Из одной из кабинок вышел мужчина, увидел, как я, согнувшись пополам, заглядываю под двери, и поспешил к выходу, хмурясь и качая головой. Едва он вышел, я поскорее вернулся к своему занятию. Оставалась последняя кабинка, я сунулся в щель между дверью и полом. В первое мгновение я увидел пятки обутых в сандалии ног, а в следующую секунду между этих ног вдруг появилось лицо Сократа с перевернутой улыбкой от уха до уха. Очевидно он стоял спиной к двери и резко наклонился так, что его голова буквально оказалась между коленей.

От неожиданности я отпрыгнул назад. Я был совершенно сбит с толку, потому что никакого разумного объяснения для моего странного поведения в туалете не видел.

Сократ распахнул дверь и спустил воду в унитазе с облегченным возгласом:

– Ура-а-а! Так, знаешь ли, и до запоров недолго, когда по пятам за тобой гонятся юные воины!

Его громогласный хохот прокатился по туалетной комнате. Он сделал это снова! Я стоял, густо краснел и буквально ощущал, как вытягиваются мои уши, и таким ослом себя чувствовал! Все во мне сотрясалось от стыда и гнева.

Бросив взгляд в зеркало, чтобы оценить, сильно ли я покраснел, я увидел, что к моим волосам плотно привязана задорная желтая ленточка. Это многое объясняло: и смех студентов в коридоре, и странный взгляд мужчины, вышедшего из соседней кабинки. Видимо, Сократ привязал этот бантик, когда я прикорнул в кустах. На меня вдруг навалилась страшная усталость. Я отвернулся и побрел прочь.

Дверь почти закрылась за моей спиной, когда я услышал голос Сократа, в котором даже сквозили нотки симпатии:

– Это просто чтобы напомнить тебе, кто здесь учитель, а кто ученик.

В тот день я тренировался так, будто в меня воплотился демон, сбежавший из самой преисподней. Я ни с кем не разговаривал, и все окружающие разумно воздержались от разговоров со мной. Про себя я сгорал от ярости и клялся самыми страшными клятвами принудить Сократа признать, что я истинный воин.

На выходе меня остановил один из ребят из нашей команды и протянул мне конверт:

– Кто-то оставил в кабинете тренера. Адресовано тебе. Поклонники?..

– Может быть. Спасибо, Херб.

На белом листе бумаги я увидел следующие строки: «Гнев сильнее страха и сильнее печали. Твой дух крепнет. Ты готов взять в руки меч. Сократ».

Глава 3
Освобождение

На следующее утро волны тумана, наползавшие с залива, поглотили город, закрыли солнце и выстудили воздух. Я проснулся поздно. Сжевал яблоко, достал свой переносной телевизор, набросал в миску печенья, нашел какой-то сериал и на время погрузился в чужие проблемы. Загипнотизированный сюжетом, в какой-то момент я потянулся за очередным печеньем и обнаружил, что миска пуста. Как это я все съел и не заметил?..

Позднее я пошел сделать пару кругов по стадиону имени Эдвардса. Там я познакомился с Дуайтом – парнем, работавшим в Национальной лаборатории имени Лоуренса на Беркли-хиллз. Пришлось переспрашивать, как его зовут, потому что в первый раз я «не расслышал», хотя на самом деле просто отвлекся. Еще одно свидетельство моей невнимательности и вечно где-то блуждающего ума. Через пару кругов Дуайт заметил, какое сегодня прекрасное голубое небо. А я, заблудившись в собственных мыслях, даже не обратил внимания. Потом Дуайт побежал в сторону холмов – он был марафонцем, – а я вернулся домой, размышляя о собственном уме. Пожалуй, самое бесперспективное занятие из всех возможных.

Я обратил внимание, что на тренировках по гимнастике у меня отлично получалось сосредоточиться именно на том, что я делал, но едва полет на брусьях заканчивался, как ум снова принимался блуждать, затемняя восприятие окружающей реальности.

В тот вечер я пришел на заправку пораньше, надеясь встретиться с Сократом в самом начале его смены. Сделав все возможное, чтобы забыть вчерашний эпизод в библиотеке, я был готов внимать любым советам, которые помогли бы мне справиться с неуправляемым умом.

Я ждал. Пришла полночь, а вскоре за ней пришел Сократ.

Не успели мы войти в офис, как я расчихался. Пришлось высморкаться. Кажется, я немного простудился. Сократ поставил чайник. Как обычно, я начал с вопроса:

– Сократ, как мне справиться с умом, остановить свои мысли? Помимо чувства юмора….

– Для начала тебе нужно понять, откуда вообще берутся мысли. Вот сейчас, например, ты простыл; эти симптомы говорят о том, что физическому телу нужно восстановить равновесие, вновь наладить отношения с солнечным светом, чистым воздухом, простой пищей. Точно так же и вводящие тебя в стресс мысли есть результат конфликта с реальностью. Стресс появляется, когда ум сопротивляется тому, что видит.

На заправку въехала машина. Пожилая пара, он и она, строгие, прямые как солдатики, одетые безукоризненно и скучно.

– Пойдем со мной, – велел Сократ.

Он снял с себя ветровку и хлопчатобумажную футболку, открыв взору плечи и торс – стройные, мускулистые, покрытые светлой, будто сияющей изнутри кожей.

Направившись прямиком к водителю, он дружелюбно улыбнулся шокированным супругам:

– Чем могу помочь, ребята? Залить бензина, добавить топлива вашему духу? Может, масло поменять, смягчить шероховатости вашего дня? А как насчет нового аккумулятора, подзарядить вашу жизнь?

Весело подмигнув, он стоял и улыбался. Автомобиль сорвался с места и уехал. Сократ почесал в затылке:

– Вспомнили, наверное, что дома воду забыли закрыть…

Когда мы уютно устроились в офисе, попивая чай, Сократ объяснил:

– Ты только что стал свидетелем тому, как эти мужчина и женщина оказали сопротивление ситуации, показавшейся им непонятной. Они не знают, как спонтанно реагировать на неожиданное событие, потому что по рукам и ногам связаны страхами и условностями. А ведь я мог стать для них самым ярким эпизодом их дня. Видишь ли, Дэн, когда ты сопротивляешься тому, с чем имеешь дело, ум начинает торопиться. Мысли, которые тебя так донимают, на самом деле создаешь ты сам.

– А твой ум что, работает по-другому?

– И да, и нет. Мой ум – как ничем не потревоженная гладь пруда. Твой же пруд покрыт бессчетными волнами, потому что ты чувствуешь себя отделенным от реальности, полной незапланированных, а иногда пугающих неожиданностей. Твой ум напоминает пруд, в который только что скинули огромный валун!

Я слушал и рассматривал дно чашки с чаем, которую держал в руках. Вдруг я почувствовал легкое прикосновение за ушами. Внимание внезапно усилилось, сконцентрировавшись в одной точке; я вглядывался в чашку все глубже, и глубже, вниз, вниз…

Я был под водой и смотрел вверх. Что за глупость! Не мог же я, в самом деле, свалиться в собственную чайную чашку! И чешуя, и жабры – все было на месте: настоящая рыбка. Я вильнул хвостом и ушел вглубь, туда, где тихо и спокойно.

Вдруг поверхность воды буквально взорвалась, потревоженная огромным булыжником. Меня отбросило поднявшимися волнами. Я изо всех сил заработал плавниками, стараясь отплыть подальше от опасного места, и забился в какую-то щель, ожидая, пока все не успокоится. Через какое-то время я привык к мелким камушкам, иногда плюхавшимся в воду, но большие булыжники по-прежнему меня очень пугали.

Вернувшись в мир, где были звуки и воздух, я лег на диван и посмотрел на Сократа широко открытыми глазами:

– Сократ, это было невероятно!

– Только без рыбацких баек, пожалуйста! Рад, что тебе удалось приятно поплавать. Могу я продолжить?

Ответа он дожидаться не стал:

– Сначала ты был очень нервной рыбкой, которая шарахалась от каждого всплеска. Потом ты привык к всплескам, но причина их оставалась тебе неизвестной. Ты ведь понимаешь, какой скачок сознания нужно совершить рыбке, чтобы осознать наличие другого мира за пределами воды, в которой она существует, и понять, что источник всплесков находится в том, другом мире? Такой же скачок нужно совершить тебе. Когда ты ясно увидишь источник, ты поймешь, что рябь на поверхности твоего ума не имеет к тебе никакого отношения; тогда ты станешь наблюдать за своими мыслями, никак к ним не привязываясь и не чувствуя потребности эмоционально реагировать каждый раз, когда падает очередной камушек. Как только ты перестанешь так серьезно воспринимать свои мысли, ты станешь свободным от всех треволнений этого мира. Помни – как только начинаются неприятности, отпусти свои мысли, чтобы смотреть и видеть сквозь ум!

– Но как?

– Не такой уж плохой вопрос. Как ты уже заметил по своим гимнастическим тренировкам, вспышки осознанности происходят не сразу; тут нужно время и практика. Практика проникновения в источник ряби твоего ума – это медитация.

Сделав это торжественное заявление, он извинился и пошел в туалет. Пришел мой черед его удивить. Не вставая с дивана, я повысил голос, чтобы он расслышал меня через дверь:

– А ведь я тебя опередил, Сократ! Я неделю назад записался на курсы медитации. Просто подумал, что это поможет совладать с умом. И, между прочим, у меня получается. Я научился расслабляться и немного контролировать свой внутренний монолог. Ты заметил, насколько я стал спокойнее? Я тебе больше скажу…

Сказать я ничего не успел. Дверь туалета с грохотом распахнулась. На меня, вращая глазами, летел Сократ, а над головой у него был занесен настоящий самурайский меч! Не успел я пикнуть, как он рубанул с плеча. Меч бесшумно рассек воздух и замер в нескольких миллиметрах от моей головы. Я перевел глаза с неподвижного лезвия на Сократа. Он растянул губы в улыбке.

– Сократ, да чтоб тебя! Ты меня напугал до полусмерти!

Меч медленно поднялся в воздух. Теперь он висел прямо надо мной, будто вбирая в себя весь имевшийся в помещении свет и усиливавший его многократно. Блеск слепил, но я не мог отвести глаз. Я решил, что лучше помолчать.

Сократ опустился передо мной на колени, осторожно положил меч между нами, закрыл глаза, сделал глубокий вдох-выдох и замер. Я немного понаблюдал за ним, опасаясь, что стоит мне пошевелиться, как этот «спящий тигр» снова на меня набросится. Прошло десять минут, двадцать. Я подумал, что, наверное, он хочет, чтобы я тоже помедитировал, и закрыл глаза. Посидел полчаса. Открыл глаза. Сократ сидел, не шелохнувшись, как Будда. Я немного поелозил, встал, чтобы выпить воды. Когда я наполнял стакан, он положил руку мне на плечо. Я вздрогнул, плеснул водой на ноги.

– Сократ, мне не нравится, когда ты так подкрадываешься. Ты не мог бы издавать хоть какой-то шорох, когда двигаешься?

Он улыбнулся:

– Тишина – искусство воина, а медитация – его меч. Этим мечом ты прорубишь себе путь сквозь иллюзии. Но пойми одну важную вещь: полезность меча полностью зависит от того, кто его держит. Если человек не умеет пользоваться мечом, это опасная, обманчивая, в лучшем случае просто бесполезная вещь. Да, медитация на начальных стадиях действительно помогает расслабиться. Ты можешь вытащить свой «меч» на всеобщее обозрение, похвастаться перед друзьями. Сияние меча отвлекает многих начинающих практиковать искусство медитации, и они в конце концов бросают медитацию, уходя на поиски других эзотерических практик.

Воин же пользуется мечом медитации с умением и пониманием. Он рассекает свои мысли, оставляя от них одни клочья и таким образом являя их ничтожество. Возможно, ты помнишь легенду об Александре Македонском, который вел свои армии через пустыни и пришел в один город, где был страшно запутанный узел, называемый гордиевым. Никто не мог его распутать. Александр же, ни секунды не колеблясь, выхватил меч и разрубил узел. Таков путь медитации воина, так нужно расправляться с узлами своего ума. До тех пор пока не наступит тот день, когда у тебя вообще отпадет надобность в каком-либо оружии.

Как раз в этот момент к заправке подъехал микроавтобус-«фольксваген», свежевыкрашенный в белый цвет, с нарисованной сбоку радугой. Внутри было шестеро очень похожих друг на друга людей. Подойдя ближе, мы увидели, что это две женщины и четверо мужчин. Все они с головы до ног были облачены в голубые одеяния. Я узнал их – это были члены одной из многочисленных сект, занимавшихся духовными исканиями, которых в последнее время так много развелось в области залива Сан-Франциско. Эти просветленные личности старательно избегали замечать наше присутствие, будто мы были слишком мирскими и могли их заразить.

Сократ, конечно, не мог не ответить на такой вызов. Он тут же сгорбился, захромал и начал яростно чесаться – ну вылитый Квазимодо!

– Эй, шеф, – обратился он к водителю, обладателю самой длинной бороды, которую мне когда-либо приходилось видеть, – вам заправиться или как?

– Да, хотим заправиться, – ответил водитель масляно-гладким голосом.

Сократ уставился на двух женщин на заднем сиденье, потом просунул голову в открытое окно и громко зашептал:

– Эй, а вы там что, медитируете?

Последнее слово было произнесено так, будто речь шла о сексуальном самоудовлетворении.

– Да, мы занимаемся медитацией, – ответил за них водитель, буквально излучая чувство собственного превосходства. – Будьте так добры, полный бак, пожалуйста.

Сократ махнул мне рукой, чтобы я залил бак, и продолжил играть на нервах несчастного водителя:

– Слушай, а ты на девку похож в этом платьице… Не, я что, я ничего, даже симпатично. А чего не бреешься-то? Чего ты там прячешь под этим мехом?

Пока я старался побыстрее обслужить незадачливых клиентов, Сократ набирал обороты.

– Эй! – обратился он к одной из женщин. – А это как бы твой парень, да? О, давно хотел спросить, – обратился он ко второму мужчине на переднем сиденье. – А вы вообще, ну… этим занимаетесь? Или все в себе сберегаете, как в «Нэшнл инкуайрер»[2]2
  Еженедельный американский журнал формата «таблоид». Специализируется на публикации сенсационных новостей для неискушенного обывателя.


[Закрыть] пишут?

Это стало последней каплей. К тому времени, когда Сократ пересчитывал сдачу, раздражающе медленно, все время сбиваясь со счета и начиная заново, я давился от смеха, а пассажиры микроавтобуса чуть ли не тряслись от злости. В конце концов водитель выхватил сдачу и газанул так, что сомнений не осталось – спокойствием и умиротворением там и не пахло. Пока микроавтобус выруливал на дорогу, Сократ успел крикнуть вдогонку:

– Вы медитацию-то не бросайте! Говорят, полезная штука!

Не успели мы вернуться в офис, как подъехал большой «шевроле». Сразу после звонка вызова мы услышали нетерпеливый рев клаксона. Я снова пошел помогать Сократу.

За рулем сидел сорокалетний мужчина, одетый как юнец: шелковая рубашка кричащей расцветки, шляпа с широкими полями и пером… Он был как натянутая струна, все барабанил нервными пальцами по рулю. Рядом сидела и пудрилась, глядя в зеркало заднего вида, дамочка неопределенного возраста с огромными накладными ресницами. Я не мог понять почему, но эта парочка сразу начала действовать мне на нервы. Слишком уж идиотский вид был у обоих. Мне хотелось сказать им: «Хватит дурака валять, ведите себя по возрасту!» Но я молчал и наблюдал.

– Эй, чувак, здесь сигареты продаются? – спросил взвинченный водитель у Сократа.

Сократ прервал свою работу и тепло улыбнулся:

– Нет, сэр, мы не продаем сигареты, но дальше по шоссе будет круглосуточный магазин.

С этими словами он вернулся к проверке уровня масла, полностью сосредоточившись на том, что делал. Сдачу он вручил так, словно подавал чай императору.

Машина быстро уехала, мы остались у бензоколонок, вдыхая ночной воздух.

– Ты был с ними так вежлив… А тех ребят в голубых робах довел до белого каления, хотя они вроде как ищущие и явно находятся на более высоком духовном уровне, чем эта парочка. Почему?

Неожиданно для меня Сократ дал прямой и четкий ответ:

– Единственные уровни, которые тебя должны беспокоить, – это мой и твой собственный.

Он ухмыльнулся и добавил:

– Этим людям нужно было немного доброты. А искателям духовности нужна была дополнительная пища для размышлений.

– А что нужно мне? – выпалил я.

– Больше практики, – тут же ответил он. – Твоя практика не помогла тебе сохранить спокойствие, когда я кинулся на тебя с мечом. Практика тех ребят в голубых одежках не помогла им сохранить спокойствие, когда я немножко над ними подшутил. Попробую объяснить так: кувырок вперед – это далеко не вся гимнастика. Медитативные техники – это далеко не весь путь воина. Если ты не сумеешь увидеть всю картину, то можешь обмануться и всю жизнь практиковать одни кувырки вперед или одну медитацию. Да, ты будешь получать пользу от такой практики, но это будут только жалкие обрывки того, что ты мог бы получить. Что тебе действительно нужно, так это карта той местности, куда ты собираешься отправиться. Только тогда ты сможешь увидеть все преимущества и ограничения медитации. И вот тебе вопрос: где можно купить хорошую карту?

– На придорожной автозаправке, конечно.

– Вот именно. Марш в офис. У меня есть как раз та карта, которая тебе нужна.

Смеясь, мы вернулись в офис. Я плюхнулся на диван, Сократ бесшумно опустился в кресло напротив, уютно устроившись между огромными подлокотниками. Он смотрел на меня не мигая не меньше минуты. Мне стало тревожно.