Текст книги "Трансформация"

– Что? – спрашивает. – У меня что-то не так с лицом?

Он проводит ладонью по губам смахивая с них крошечные частички засохшего кофе (видимо, недавно его пил). Затем глядит на идеально выглаженную рубашку, сливающуюся с тоном кабинета.

А ещё я знаю теперь, что он не выносит пристальных взглядов людей, стоящих по рангу ниже него.

– Да нет, всё в порядке, – утверждаю я.

Он на пару мгновений снова возвращается ко мне, потом берет ручку. Он ещё несколько раз подозрительно поглядывает на меня расписываясь в документе.

– О чем я? – спрашивает сам себя, поставив свой длинный размашистый автограф. – Да, точно, ваш коэффициент поражает… – Он неспешно вытягивает из кармана штанов свой телефон. – Но вот всё остальное резюме вызывает много вопросов…

Он включает мобильник и движением руки перекидывает изображение с него на голографический лэптоп.

В воздухе вспыхивает проекция с моим резюме и фотографией, где я помоложе.

Старик откладывает телефон и, сложив руки домиком, облокачивается на стол.

– Вы можете рассказать поподробнее, чем занимались раньше?

Я, по-прежнему развалившись на кресле, пристально смотрю на него:

– У меня нет намерения вам лгать, – говорю прямо. – Поэтому предпочту ответить: нет. Не могу.

Мой будущий начальник медленно откидывается на спину кресла:

– Жаль… – бормочет он с разочарованным видом. – Не то, что вы не хотите…

Не даю ему договорить:

– Я понял.

Это на мгновенье сбивает его, и он становится ещё серьезней. Оценивающим взглядом он обводит меня с головы до ног, но позже продолжает:

– Дело в том, что наша компания не может позволить себе сотрудника с подмоченной репутацией… – со сдержанной злобой произносит он.

Признаться, в тот момент я не понял, чего он пытается добиться. Провоцирует или хочет задеть. Хотя здесь всё довольно очевидно: он хотел поставить меня на место. Если вкратце, такие люди, как он, обладают чутким ощущением собственного достоинства, которое очень легко задеть. А я даже за столь короткий промежуток времени успел ему изрядно насолить: пялюсь на него, как на осла, перебиваю его, и самое ужасное – не отдаю ему должного респекта. Можно, конечно, ошибочно подумать, что я вел себя довольно самоуверенно и круто, но, если говорить напрямую, у меня были паршивые навыки взаимодействия с людьми. Особенно с такими мудаками. Прочитать таких, как он, залезть им в голову – это тебе не девчонке в метро глазки строить. Тут множество подводных камней. Но, несмотря на это, и то, что я играл совершенно вслепую, мне везло, и инстинкт не подводил меня. Хотя, разумеется, не только в этом дело. Чтобы не пудрить ваши недоразвитые мозги, скажу прямо – этому хмырю кое-что было нужно от меня, иначе я бы уже давно вылетел из его кабинета. Он выдал себя с самого начала, когда убрал с моего пути первичные этапы собеседования. Но в тот момент мне это было невдомек. Ведь я думал, что просто пришёл устраиваться на работу…

– У меня нет подмоченной репутации, – отвечаю ему, глядя прямо в его серьезные до неприличия глаза. – За всю карьеру меня ни разу не спалили. Можете проверить.

Но тут же понимаю:

– А, вы уже…

Помедлив, он снова наваливается на стол и, прищурив глаза, спрашивает меня почти что шепотом, чем вынуждает меня тоже наклонится к нему.

– А вы можете хотя бы намекнуть, в каких направлениях работали?

Тут приходится немного преувеличить, чтобы набить себе цену:

– Во многих. Начиная от этичного взлома и банальных DDos-атак до построений сложных эксплойтов и встраивания всякого говна внутрь очень охраняемых систем.

Хотя нет, практически ничего не соврал. Буквально шесть часов назад как раз этим и занимался.

Но старик ничего не отвечает. Только поджимает подбородок – видно, впечатлен.

– Сказать по правде, – подает он голос, перед этим жадно пожевав тонкую полоску своих губ, – нам очень нужны такие специалисты, как вы… Но это такой риск для организации…

Хитрый старик.

– Мистер Чеслер. Если честно, единственное, чем вы сейчас рискуете, так это отдать меня конкурентам.

Он же, даже не меняясь в лице, спрашивает:

– Вы и им отправили запросы?

– Да, – отвечаю, – но это не больше, чем ход, чтобы показать серьезность своих намерений попасть к вам в организацию.

Прямота – не лучшая стратегия с такими, как он. Но ничего, этому я ещё научусь.

– Но они ведь с вами ещё не связались, верно? – не раздумывая, спрашивает он.

Я качаю головой.

На его хищном лице появляется улыбка.

– Ладно, пойдёмте, – говорит он спустя несколько секунд. Затем встаёт и накидывает на себя пиджак. – Нам нужно кое с чем разобраться.

Он отправляет телефон в карман и направляется к выходу.

Я тоже поднимаюсь с кресла и следую за ним.

Как только мы выходим из кабинета, нам на встречу проходит та самая девушка, что проводила меня сюда.

Мой будущий босс спрашивает её:

– В переговорной всё готово?

Она кивает ему мимоходом:

– Да, господин Администратор.

А на меня даже не поднимает глаз.

«Господин Администратор – что за пошлость?» – думаю я, а сам иду вслед за этим толстоватым мужичком и заглядываю над его правым затылочным выступом: там, где кончается шрам, уже почти заросший кожей интерфейс – устаревшее гнездо, похожее на вход чёрного «тюльпана».

Пройдя ещё метров двадцать пять по коридору, старик останавливается и открывает дверь справа от нас:

– Проходите, – пропускает меня, указывая рукой.

Я захожу в большое, похожее по дизайну на его кабинет помещение с огромным переговорным столом по центру. Вокруг него стоит бесчисленное количество кресел, и только одно, неподалёку от меня, стоит не в ряд. Оно выдвинуто, и напротив него на столе стоит уже включённый голографический лэптоп.

Администратор говорит:

– Это сущая формальность, но организации нужно удостовериться, что вы прошли тесты сами и не жульничали. Так что я оставлю вас минут на сорок, на компьютере должно быть всё открыто, а после мы продолжим.

– Вы уверены, что хотите прерваться? – оборачиваюсь на него и жестом приглашаю зайти со мной. – Тест никак не помешает нам, уверяю вас.

Он с долей скептицизма смотрит на меня:

– Задания в этот раз на порядок сложнее чем те, что вы делали в сети, – утверждает с серьезным выражением лица.

– На другое я и не рассчитывал, – отвечаю ему.

Администратор недоверчиво повёл башкой, но уже через секунду рухнул на кресло неподалёку от меня. Мы расположились на углу стола так, что он сидел почти напротив и смотрел на меня через голографический экран.

Я приступаю к тесту, а он закидывает ногу на ногу, и, обхватив их замком рук, спрашивает меня через некоторое время:

– Ну так что? – смотрит на меня внимательно. – Откроете секрет, почему вы всё-таки решили покинуть тёмный сектор?

Поглядываю то на него, то на экран:

– Вы не поверите, – отвечаю. – Я тут недавно проснулся и понял, что мне нужны новые перспективы.

А параллельно выполняю банальные задания на знание языков программирования, работы баз данных, понимание виртуализации методов и прочей лабуды.

– Так внезапно? – продолжает докапываться до меня.

– Нет, конечно, – стучу по клавиатуре. – Я уже давно думал над тем, что пора многое менять. Но в один момент меня просто осенило, что делать дальше…

– И вы рванули сразу к нам?

– А куда ещё? – кошусь на него. – Вы крупнейшая компания в IT-сфере. Огромное количество проектов, госзаказы, шестизначный оборот. Куда, как ни к вам, отправляться за возможностями?

Он качает головой:

– Логично… Это хорошо…

А я тем временем уже закончил с принципами ООП и перехожу к алгоритмам сортировки. Понять бы только, они вообще используются в реальной жизни?

Администратор задумчиво поправляет галстук на шее, затем секунд так пять наблюдает за моей скоростью решения задач.

Но после снова обращается с вопросом:

– Как понимаю, у вас нет ни одного импланта? – в очередной раз обводит меня взглядом с головы до ног.

– Да, я отметил это в резюме.

– Я помню, – кивает. – Сегодня это такая редкость. Почему?

Снова кидаю на него взгляд, не прекращая стучать по клавиатуре:

– Почему я не истыкал своё тело железками?

Он подтверждает мимикой лица.

– Предпочитаю не отдавать им работу, которую способен выполнить сам.

– Ооо, – Старик слегка меняется в лице и даже поправляется на кресле, принимая более заинтересованное положение, – тут я с вами полностью согласен. Сегодня молодежь скидывает на улучшения абсолютно всё. Думают, чем новее софт и дороже имплантат, тем ты умнее и круче. Но мы-то с вами знаем, – он наваливается на стол и придвигается ко мне поближе, – главное – это мозги, верно?..

Продолжая пристально глядеть мне в глаза, он дважды касается пальцами виска.

Сказать по правде, я до сих пор удивляюсь тому, как люди, несмотря на примитивность мышления и ошибочность своих концепций, иногда говорят правильные вещи…

Хотя зачастую они сами не понимают, о чём говорят…

Я же после его слов невольно покосился на шрам от имплантата на его полулысой башке. И он замечает это:

– О, не обращайте на это внимание, – он откидывается обратно на спинку кресла. – Я провёл вживление, когда это ещё только начиналось. Поддался, так сказать, влиянию толпы. Все тогда в один голос твердили, что рынок труда для не модифицированных будет закрыт. И мы все толпой побежали сверлить себе головы, – он отвел от меня взгляд и снова закинул ногу на ногу, повернувшись ко мне немного боком. – Хороший, конечно, был маркетинговый ход – ничего не скажешь. Вот только вопреки их заявлениям умнее от этой ерунды не становились, а вот какое-нибудь хроническое воспаление подхватить – запросто. А может даже кое-что похуже. Трансплантология не была развита так, как сейчас…

Он принимается ощупывать свой шрам, который идёт почти через всю голову.

– Конечно, даже у нас в организации есть требования к минимальному пакету имплантов, но, полагаю, с вашими способностями на это можно закрыть глаза…

А пока он болтает, я уже перебрался к вопросам касательно командной разработки. Не моя сильная сторона. Ну да ладно, придумаю что-нибудь.

Старик же замолк, продолжая теребить свой потемневший шрам. Но через пару секунд я выдергиваю его из задумчивости:

– Могу я тоже задать вопрос?

Администратор поднимает на меня глаза.

– Откуда вы знаете, что ни одна из конкурирующих компаний не связалась со мной?

По лицу видно, старик ждал что-нибудь поинтереснее.

– Вы об этом… – он отворачивается от меня. – Это чистое любопытство. Скажу вам по секрету, наши HR отделения расположены во многих странах мира, и система выстроена так, чтобы трипл-эй заявки обслуживались круглосуточно. Мне просто интересно: додумались ли до этого конкуренты или ещё нет?

– Понятно… – бормочу я, продолжая стучать по клавиатуре.

Его ответ объяснял, почему они так быстро ответили мне. А вот мой вопрос демонстрировал, насколько я смотрю в диаметрально неправильном направлении. Я со всего ходу влетел в чужую игру и даже не заметил этого. К сожалению, это выдавало во мне того самого зашоренного идиота, которым я, несмотря на все изменения, произошедшие со мной, по-прежнему оставался. И, как любой зашоренный идиот, я был уверен, что всё знаю, и полагал, что умнее, чем сейчас, уже невозможно стать.

Вот она – ограниченность человеческого сознания.

Тем временем я уже подобрался к последнему этапу. К лайвкодингу.

Администратор некоторое время следит за тем, как быстро набирает строчную массу код, а потом спрашивает меня:

– Скажите честно, как вам это удаётся? Это какой-то трюк? Вы специально этому тренировались?

– Вы про то, что я могу трепать языком и писать код одновременно?

Он кивает.

– Можно и так сказать, – гляжу на него, а пальцы не перестают кодить. – Когда занимаешься этим большую часть жизни, половина действий происходят на автомате. – Возвращаю взгляд к экрану. – Уверен, вы же водили машину без автопилота и всё равно были способны параллельно с этим разговаривать или думать о чём-нибудь ещё?

– Разумеется, – отвечает. – Но я ни разу в жизни не видел, чтобы кодер вытворял что-нибудь подобное…

Жму плечами. Не рассказывать же ему о внутричерепных инъекциях. Вдруг тоже захочет.

– Не знаю. Возможно, это особенности моего внимания. Я могу сосредотачиваться одновременно на нескольких вещах.

Старик пристально разглядывает моё лицо:

– Неужели? – он перебирает пальцами по краю стола. – Надеюсь, у нас будет шанс это испытать.

А через пару секунд я, наконец, щёлкаю по клавише «Enter» со словами:

– Всё, закончил.

– Вижу – скупо отвечает Администратор.

Затем вытаскивает телефон из кармана пиджака, и тот сигнализирует прямо у него в руке.

Старик снимает блокировку и говорит:

– Справились даже лучше, чем в прошлый раз…

Мой будущий начальник возвращает ко мне взгляд и пару мгновений смотрит на меня, снова принявшись жадно пожевывать свои губы.

Но тут надо отдать ему должное – он грамотно сыграл.

Хотя выбора у него особо и не было:

– Ладно, – говорит. – Обычно кандидатуру рассматривают три-четыре дня. Так что с вами свяжутся по истечению этого срока…

Но морщинки в уголках его глаз выдавали напряг.

Выдержав паузу, я отвечаю ему то, что он очень надеялся услышать:

– Мистер Чеслер, я не люблю зря терять время. К тому же я тащился сюда через весь город. Так что, если у нас есть обоюдный интерес, я предпочёл бы начать вливаться в рабочий процесс уже сегодня.

Морщинки в уголках его глаз разгладились, и, в целом, он обрел самодовольный вид, хотя и пытался это скрыть. Несмотря на это, он отвечает:

– Дрейк, – поднимает на меня хитрющие глаза. – Вы же понимаете, существуют правила, определённые процедуры. Мы не можем их просто игнорировать…

Хитрый ублюдок.

Но долго выкручивать яйца он мне не стал.

Я сделал ещё одну попытку:

– Ну зачем же нам идти на поводу у бюрократических процедур?..

Ещё немного поувиливав, старик сказал, что попытается что-нибудь придумать с такой подачей, будто делает мне одолжение, а сам вздохнул с облегчением, поскольку ему не нужно было больше волноваться, что меня уведут прямо из-под его носа.

После он вызвал ту самую помощницу – Лею. Когда она пришла, мы пожали руки, и он, подмигнув мне, сказал:

– Надеюсь, вам у нас понравится. Я рассчитываю на продуктивное сотрудничество.

Затем попросил Лею познакомить меня с отделом и подыскать мне рабочее место, а сам остался в переговорке, объясняя это тем, что ему нужно сделать деловой звонок. Вернее, он сделал вид, что ему нужно это сделать, ведь ему многое нужно было обдумать…

По пути Лея рассказала мне об испытательном сроке, графике, условиях работы, вознаграждении и отдельно отметила страховку.

– Здесь столовая.

– Здесь библиотека.

– Здесь комната отдыха.

Я же шёл за ней и вдыхал запах её духов.

Вскоре мы вышли из коридоров в классический опенспейс.

– А вот и основной офис. Пойдемте…

Передо мной был огромный зал. Народу просто валом. Гул, повсюду ряды многометровых офисных столов без перегородок, и, куда ни глянь, везде мерцают голографические экраны.

Это такие очень неудобные мониторы, сделанные специально так, чтобы все остальные видели, чем ты занят на рабочем месте. Социальная инженерия – все должны пахать, как черти. Впрочем, что ещё делать всем этим людям, если не работать?..

– Вот и оно – ваше место, – Лея показывает мне на свободный участок стола почти посередине рабочего ряда между двух других сотрудников. Их рабочее пространство завалено кучей барахла и пластиковых бумаг. К тому же эти бездари принялись усердней стучать по клавиатуре, как только мы подошли ближе. Да и вообще, пока мы шли, – а Лея отвела меня в самую дальнюю часть этого огромного зала, – я чувствовал, как в разы подскакивала продуктивность вокруг нас, и как стремительно она падала, когда мы проходили мимо. Но взамен её я ощущал, как к моей спине приклеиваются сотни новых любопытных взглядов, изучающих новичка…

– Осваиваетесь, авторизовывайтесь, а на надпись не обращайте внимания – с ней разберутся позже.

Она говорит о здоровенных, выцарапанных на бордовой пластиковой панели стола словах: «Fuck oFF». Уверен, что-то похожее есть и на других рабочих местах, но они прикрыты бумагами…

– Подожди! – кричу я Лее в спину. – Делать-то что?!

Мой голос утопает в гуле офисного шума.

– Спросите у своего тимлида! – кричит в ответ, уходя обратной дорогой.

– А где он?!

Но она уже не слышит. Сворачивает направо и довольно быстрым шагом идёт по проходу между бесчисленными рядами столов.

– Охренеть.

Да уж, в большой фирме до тебя никому нет дела.

«Ну вот, я там, куда никогда в жизни не хотел попасть», – обвожу взглядом бурлящий офисный планктон вокруг.

Позже падаю в раздолбанное офисное кресло. Чуть туплю, в темпе переваривая всё, что произошло, и размышляя над тем, правильно ли я действую, в то ли место я попал и что, твою мать, делать дальше? Но уже через пару секунд понимаю, лишние размышления мне сейчас никак не помогут, и в данный момент мне нужно просто двигаться вперёд: «Посмотрим, что будет дальше…»

Взмахиваю рукой над встроенной в стол сенсорной клавиатурой и тем самым врубаю компьютер. Через пару секунд передо мной вспыхивает голографический экран, сквозь который вижу, как другие работники то и дело оборачиваются назад и кидают на меня косые взгляды.

Мой первый рабочий день в долбаном офисе начался…

Но, сказать по правде, всё прошло не так плохо, как того можно было ожидать.

Авторизоваться я, разумеется, никак не мог – мне не выдали даже паролей. Но мне повезло. Учетная запись прошлого работника ещё не была удалена, и пароль стоял на автовведении. Даже придумывать ничего не пришлось.

От нечего делать я поковырялся в корневых папках и позасовывал нос куда только был доступ. Думал, найти что-нибудь интересное, но это оказалась полная помойка – никакой структуры.

А потом я переключился на соседа справа от меня. Он уже добрых полчаса чертыхался (– Черт! Черт! Твою мать! Твою мать!), а когда его потуги стали уж совсем жалкие, я поинтересовался:

– Чё как? Может, тебе помочь чем?

Он сперва кинул на меня усталый, слегка раздражённый взгляд, но, внимательнее приглядевшись, закрыл ладонью глаза и обреченно промямлил:

– Да мне тут приложение мёртвое кинули, – мнёт пальцами веки, – и сказали сделать дебаг. А если к вечеру всё не запустится…

Он прерывается и вместо продолжения завязывает воображаемую веревку у себя на шее, рывком затягивает её и, закатив глаза, вываливает язык…

Если что этого рыжеватого парня с усами и одетого, будто ему от деда гардероб достался, зовут Спайк. Обычно он улыбчивый до неприличия, но сегодня на нем лица нет. Он устроился в корпорацию ещё джуниором, но так ничему и не научился за восемь лет.

– Понятно, – бормочу я. – Значит, у тебя реальный дедлайн…

Дело в том, что Спайка хотят уволить, вот ему и кинули совершенно мертвый код.

– Я уже всё перекопал, – объясняет он. – Закрыл «отладчиком ошибок», но всё равно ничего не запускается.

Пододвигаюсь поближе и заглядываю к нему в экран:

– Логи тоже проверил? – спрашиваю.

– Три тысячи раз…

На первый взгляд всё чисто.

– Кинь-ка на мой экран. Может, придумаю чё.

Спайк секунду недоверчиво и в тоже время удивленно посмотрел на меня. Вид у него был растрёпанный и очень усталый. Но тянуть он не стал: выделил весь код «силой мысли» с помощью нейромышки и перекинул его движением руки со своего экрана на мой.

Я сперва уставился на код, ничего не понимая, но потихоньку стал прокручивать вниз…

Не сказать, что я очень уж часто копался в подобных исходниках, и всё же я быстро вникал. Я прокручивал код всё быстрее и быстрее, и сам не заметил, как за минут двадцать пять просмотрел его весь – от начала до конца.

Где-то к середине процесса, когда я совсем разогнался, Спайк заметил, что я вытворяю:

– Слышь, ты чего? Глазами всё это смотришь? – спрашивает меня и заглядывает в мой монитор. – И как ты вообще с такой скоростью можешь читать?

А заметив, что я ещё и пальцами щёлкаю по сенсорной клавиатуре у него вообще отвалилась челюсть:

– Ты ещё и без нейро-мышки, еб твою мать?

Но я даже не отвечал – не видел в этом никакого смысла. К тому же код передо мной был полное болото. Фантастическое число ошибок в логике программы, неверное использование синтаксиса, полно конфликтующих строк, выходы за пределы массива, повсеместные опечатки из-за откровенной копипасты. Я был даже немного удивлен, когда, закрыв пару десятков критических ошибок, всё запустилось.

Но моё удивление было ничтожно в сравнении с рожей Спайка.

Такой искренней деревенской улыбки я ещё никогда не видел. Он просто сиял:

– Господи, да ты просто чудотворец! Храни тебя Пресвятая Дева Гваделупская!

Но я его радости не разделял:

– Не обольщайся. С кодом ещё на пары суток работы, иначе программа будет крашиться каждые пять минут. – Перевожу на него взгляд: – Сказать по правде, такого говённого софта я ещё не видел никогда.

А Спайк машет рукой на экран:

– Это уже не важно, кидай его сюда! Лучше скажи, как тебя звать-то?

Я представился ему, он мне, и мы хлопнули друг другу по рукам. Но после я всё же спросил, что это значит:

– «Уже не важно…»??

Он, не загоняясь, ответил:

– Да вот так, – разводит руками с безучастной рожей. – Здесь всем насрать на качество кода. Главное, чтоб запускался и хотя б минут пять работал! – Он наклоняется ко мне. – До тебя чё, ещё не дошло? Это настоящая мусорка, – говорит он вполголоса и поглядывает по сторонам. – Нам сваливают сюда всё самое бесполезное фуфло: заказы от частников, небольших компаний, региональных организаций – в общем то, до чего никому в компании нет никакого дела. Вот поэтому продукт и выходит такое дерьмо, – Спайк начинает отстраняться с видом «такие вот дела». Но вдруг что-то припомнив, он возвращается обратно с улыбкой на лице: – Так прикинь, – он хихикает и наклоняется ещё ниже, чтобы не спалиться, – ценник за услугу у нас самый большой на рынке! Но эти придурки всё равно заказывают у нас этот говенный софт!

Тоже мне открытие года.

– Тогда нахрена они вообще с вами работают?

Спайк жмёт плечами и всё же отстраняется назад:

– Мы всё-таки самая крупная компания по разработке. Сам знаешь, если у тебя куча бабла, репутация в сети – не проблема, всё можно купить. А всеми стратегическими заказами занимаются другие отделы, – он указывает взглядом на стеклянные офисы второго яруса, – тут и на этажах выше. Но мы и для них иногда пишем куски кодов. Так что там тоже полный шлак, – он откидывается на спинку кресла. – Просто их контроль качества больше дрочит… Но ты даже не мечтай, – он замечает, что я разглядываю офисы наверху. – Даже с такими навыками у тебя нет никаких шансов туда попасть. Только по блату. В лучшем случае, – растягивается на сидении и кладёт руки за голову, – станешь тимлидом и будешь чистить коды за таких бедолаг, как мы. Так что, поскольку ты новенький, – косится на меня, – прими мои искренние поздравления: добро пожаловать в болото, кореш!

После этих слов из-за Спайка появляется другой чувак – толстяк Боб. Он говорит:

– Ага, – и смотрит на меня широко открытыми глазами. – Добро пожаловать на борт, мужик.

Киваю ему:

– Спасибо…

Я бы рассказал вам что-нибудь о Бобе, но говорить в принципе нечего. Кроме того, что он очень толстый, и волосы у него на башке во все стороны торчат. Из-за проблем со здоровьем и лишнего веса этот бедолага просидел перед компьютером всю жизнь, так что стать разрабом было не его осознанным выбором, а отсутствием какой-либо альтернативы. Но, к сожалению, он и в этом не преуспел…

После того, как я поблагодарил его, Боб на секунду замялся, но после резко встал и неуклюже, как слон, перевалился через Спайка (тот чуть не опрокидывается вместе с креслом, но толстяк даже не замечает это).

Боб протягивает руку.

Он говорит:

– Меня зовут Боб.

Тоже представляюсь, и жму его ладонь. Так он стискивает её так, что косточки прохрустывают.

– Слушай, – он перестает трясти мою ладонь, но по-прежнему её не отпускает. Его брови скашиваются в гримасе отчаяния: – Может, ты мне тоже поможешь? У меня похожая проблема, итить её мать…

«Да уж, ну и работа…»

Впрочем, мне всё равно было нечем заняться, да?

Пришлось и с ним проделать ревью кода.

А пока я искал ошибки, ребята рассказали мне: оказывается, корпорация переживает не лучшие времена. Она по горло в долгах и уже давно трещит по швам. Разногласия в правления. Задержки зарплат. В последнее время даже пошла волна увольнений – их тимлид начал убирать слабых ребят.

– Сраный мудак… – обиженно процедил Боб сквозь поджатые губы.

– Ага, – поддерживает его Спайк. – Как раз это и произошло с Джаредом – парнем, который сидел здесь до тебя.

Мой разум полнился сомнений. Я спрашивал сам себя: «Какого хрена я вообще забыл на этом чертовом Титанике?»

В итоге в коде Боба я нашёл штук пятнадцать неправильно написанных свойств и гребаную кучу других опечаток, а когда поправил кое-что из этого, и всё заработало, я спросил у ребят:

– Так а нахера вы вообще здесь работаете, если это такая дыра?

– Страховка, – отвечает Спайк.

– Ага, – поддакивает Боб. – А ещё здесь столовка неплохая.

Спайк с укором покосился на толстяка.

– Страховка? – переспрашиваю обоих.

– Да, да, – поддерживает их мужик слева от меня. Желтокожий азиат. – Здесь больше половины людей держаться за свои места из-за страховки, – говорит он, не отрываясь от гало-экрана перед своим носом. – Всё потому, что у корпорации есть дотации от правительства, и она получает за гроши очень жирные страховки, в которые включена вся семья работника. Если бы не это, здесь уже давно было бы пусто.

– Ага, – подтверждает Спайк. – У меня мамуся раз пять коленку меняла.

– А у меня, – подхватывает Боб, – папа челюсть и плечо регулярно чинит за их счет.

Ко мне поворачивается Кеннет – тот самый парень азиат, – и, показывая пальцем на свой левый висок с переливающимся синим бороздами, говорит:

– А я выбил из них замену Ctr-C3 на Сtr-X5. Круто, да?

Я киваю, а Спайк бормочет:

– Везунчик. Сейчас, небось, сидит и смотрит трансляции по киберфутболу. – Я поворачиваюсь к нему, он поднимает на меня глаза: – Они идут напрямую в его зрительную кору.

– Завидуй молча, – Кеннет отворачивается к своему монитору.

Надо сказать, Кенн лучший программер на этом ряду – после меня, конечно, – но вот самомнение у него чуть меньше, чем у самого Администратора. Что не делает ему чести.

А пока я знакомился со всеми и набирал баллы в этой части зала, слухи о новичке, которого приняли без собеседования, вовсю расползались на другом конце офиса.

Поэтому довольно скоро у нашего стола появляется тимлид. Я понял, что это он, с первого взгляда: когда шёл к нам, он всё напряженно поглядывал на меня. Это был высокий, белобрысый, худощавый парень с квадратным лицом и жёстко выступающими скулами. Он был явно недоволен тем, что меня взяли на работу, не обсудив с ним.

– Ну что, бездельничал целый день? – спрашивает меня на подходе. – Не хватало тебя ещё тащить на своём горбу.

– Не гони на него, Чед, – отвечает за меня Спайк. – Он шарит в разработке побольше некоторых.

Злобный взгляд долговязого перекидывается на Спайка:

– Да ладно, а ты сделал, что я тебе велел?

– Ага, – отвечает, сложив руки крестом. Затем кивает на меня: – Он мне и помог.

– Да, – кивает Боб. – Этот парень читает чужой код лучше, чем я свой!

Чед огрызается уже на Боба:

– У тебя забыли спросить. Ты что, тоже типа всё закончил?

– Ну да, – надувшись, отвечает толстяк. – Дрейк и мне помог.

– Неужели? – тимлид кидает косой взгляд на меня.

Я же сижу молча и наблюдаю, как мои хорошие дела возвращаются ко мне.

– Ага, – снова говорит Спайк. – Теперь тебе нас не уволить!

Тимлид нахмуривается, как чёрт:

– Если вы думаете, что это моя идея – вас убрать, то вы полные кретины. – Он наваливается на стол: – Ладно, показывайте, что у вас…

Взглянув на код обоих, он даже успокоился немного, поняв, что я толковый парень.

– Раньше он был нормальным челом, – бормочет Спайк, глядя ему в спину, когда Чед уже отходит от нас. – Но как дослужился до тимлида, превратился в полного козла.

– Это точно, – поджав подбородок, качает башкой толстяк Боб.

Чуть позже Спайк присоединился к коллегии по «очень сложному вопросу» вокруг рабочего места парня со следующего ряда и подтянул меня туда.

– Твою мать, да ты просто бог из машины! – заявил Спайк, когда я подкинул им пару хороших вариантов.

Потом я помог ещё одному челу на нашем ряду, потом ещё, а за пятнадцать минут до конца рабочего дня к нам снова подошел тимлид.

Он раздобыл пароли и ввёл меня в систему:

– Пользуйся, – говорит.

Остальным же предложил:

– Мужики, давайте, наконец, зароем топор войны? Наши парни собрались в бар, – показывает назад пальцем. – Погнали все вместе. Задрала эта долбаная неделя. 35% общего счета беру на себя.

Затем обращается ко мне персонально:

– Ты тоже, новичок. Погнали. Познакомимся, выпьем немного, обсудим дела…

Разумеется, я согласился.

Но об этом уже в другой раз.

А сейчас мне пора на выход – сверхскоростной вагон метро уже подъезжает к моей станции и начинает подтормаживать. Я поднимаюсь со своего места, протискиваюсь мимо других пассажиров, перегораживающих мне проход, и встаю в упор к дверям. На темных стеклах с надписью «Не прислоняться» отражаюсь новый я: гладко выбритый, зализанный и в дорогом костюме…