Текст книги "Последний танцор"

6

Дэнис напряженно стояла у стола Риппера и с нарастающим отчаянием слушала его слова.

– Постараюсь изложить все как можно быстрее, потому что не люблю нарушать обещания, а сейчас придется. Я ничего не могу сделать для твоего друга Рамиреса. – Дуглас мягко добавил: – Прости. Не думаю, что ходить вокруг да около было бы лучше – твоему другу грозит расстрел. Ступай к себе в кабинет и прочитай этот рапорт. Недавно представители ОДР и «Эризиан Клау» провели встречу на высшем уровне с обеих сторон, очевидно, для того чтобы определить, смогут ли они работать вместе. Миротворцы не знают, где она состоялась, но у них имеется список людей, предположительно принимавших в ней участие. – Риппер замолчал, словно ему было трудно продолжать. – Мне очень жаль. Там есть имя Рамиреса.

Она сидела в своем кабинете и читала рапорт, украшенный на каждой странице бледно-голубым штампом «Только для служебного пользования». Рапорт сопровождали пачка голограмм и скупые биографии главных подозреваемых.

Лан и Каллия Сьерран, брат и сестра, как прочла Дэнис, работавшие вместе с Трентом во время похищения сетевого ключа к информации по Лунету в 269 году. Каллия отвечала за оружие и его применение; ее брат считался непревзойденным специалистом по закладке мин, от взрывов которых погибло около дюжины миротворцев, один гвардеец и более двух десятков гражданских лиц.

Далее шел старый снимок итальянки по имени Домино Терренсия, занимавшей довольно высокий пост в «Эризиан Клау», но никто не знал, какой именно. В досье говорилось, что она осуществляла связь с Общиной дальнепроходцев и два срока избиралась вице-мэром Бессела, независимого города на Луне, поддерживаемого Гильдией Вольных Городов.

Имелись кое-какие данные, но без голограммы, и на Николь Лавли, женщину, основавшую «Эризиан Клау». Дэнис пропустила их, перевернула страницу и обнаружила, что смотрит на снимок Джимми Рамиреса.

– Пообещай мне кое-что, Дэнис!

– Обещаю.

– Ты даже не хочешь знать, что именно?

– Я и так знаю, что это насчет Джимми.

– А-а. – Через секунду он кивнул. – Ну ладно. Только смотри, чтобы он не просек, что ты за ним приглядываешь. Ему это не понравится.

Джеймс Рамирес, значилось в досье, в прошлом гангстер, вероятно, член банды Храмовых Драконов из Фринджа. По слухам, был близко знаком с Неуловимым Трентом, но это недостоверная информация, не нашедшая подтверждения. Служил в Управлении общественной защиты Нью-Йорка с 2072 года; с 2074-го был помощником общественного адвоката от Нью-Йорка. Внезапно уволился 30 апреля того же года. Известно также, что он имел тесные контакты с бывшим шефом полиции Максвеллом Девлином. Последние шесть лет Рамирес является убежденным членом и активистом «Общества Джонни Реба».

Дэнис закрыла рапорт и уставилась в пустоту.

Шесть лет.

И ни разу ни словом ей не обмолвился.

Она стала вспоминать прошлое, начиная с того дня, когда Трент покинул Землю. Последующие два года она виделась с Джимми чуть ли не ежедневно. Дэнис попыталась восстановить в памяти тот момент, когда он хотел вызвать ее на откровенность, стараясь заинтересовать деятельностью подпольщиков.

И не смогла.

Снова, безо всякого предупреждения, на нее навалилось ужасное ощущение пустоты, так часто посещавшее ее в последние дни. Она сидела одна в своем кабинете и думала о том, как Джимми Рамирес сказал ей когда-то:

– Я люблю тебя, Дэнис.

Она вскочила на ноги, пытаясь припомнить, знает ли она что-то такое, что может повредить Дугласу Рипперу, попади она в руки ОДР. Ей трудно было привести в порядок собственные мысли, но ничего такого сейчас не вспоминалось. Если они не смогут причинить ему вред, то она может уйти с чистой совестью.

Ей вдруг так сильно захотелось врезать кому-нибудь от души, что аж руки затряслись. Усилием воли заставив себя успокоиться, Дэнис побрела назад в кабинет Дугласа Риппера.

У Риппера шло совещание с Ичабодом и женщиной-вебтанцором по имени Салли Каннингхем, отвечавшей за создание экспертной системы анализа для ведения предвыборной кампании Риппера.

Дэнис вошла без стука и сквозь голограмму аравийской пустыни проделала долгий путь до стола патрона. Он поднял глаза.

– Мне необходима неделя отпуска. Он покачал головой:

– Нет. И не прерывай меня сейчас, я занят.

– Я должна кое-что сделать, Дуглас. Мне необходимо это время.

Дэнис видела, что Салли Каннингхем заметила ее обращение к Рипперу по имени, а тот в свою очередь заметил реакцию Салли. Советник стиснул челюсти.

– Извини, Салли. – Он обернулся к Дэнис: – Мой ответ – нет, мисс Даймара, и я не желаю это больше обсуждать. Во всяком случае, не сейчас.

Дэнис проигнорировала намек:

– Это очень важно. Мне необходимо, чтобы ты сказал «да».

Риппер глубоко вдохнул, задержал воздух в легких на пять секунд и выдохнул. Девушка понимала, что он сдерживает гнев, и где-то в глубине души, за пустотой и болью, хотела, чтобы этот гнев вырвался наружу, чтобы она смогла...

– Я не могу этого сделать, – сквозь зубы проговорил Риппер. – Ты нужна мне здесь. Если это касается Рамиреса, в чем я уверен, то мы, наверное, сможем послать за ним команду из Отдела спецопераций. Если я попрошу, мне окажут такую услугу. Если мы так поступим и без особых хлопот вытащим Рамиреса, то, возможно – возможно, – он отделается приговором к Общественным работам. Я посмотрю, что можно сделать. Но я не могу тебя отпустить. Не сейчас.

– Я не принимаю такой ответ. Есть вопрос, который я должна задать Джимми. И... я пообещала кое-кому. Я не могу нарушить обещание, это единственное, о чем меня попросил... тот человек.

– Я не отпускаю тебя. Дэнис почти не колебалась:

– Тогда я увольняюсь.

– Ты не можешь! – рявкнул Риппер. – Ты подписала контракт.

Салли Каннингхем наблюдала за конфликтом во все глаза, даже не притворяясь, что не слышит. Ичабод Мартин сидел с отрешенным видом, смежив веки и словно бы не присутствуя за столом.

Пустота внутри нее снова заговорила, пользуясь голосом Дэнис:

– Прости, Дуглас, ты действительно собираешься преследовать меня по закону?

Он мотнул головой, быстро и резко:

– Нет. Я освобожу твой кабинет, и все твои личные вещи будут высланы Роберту. Ты хочешь сохранить за собой квартиру?

– Мы можем поговорить об этом, когда я вернусь.

– Ладно. – Они долго смотрели друг на друга, а потом Риппер срывающимся голосом произнес: – Иди. Мне надо заняться делом.

Дэнис повернулась и пошла к выходу под ярким солнечным светом сквозь дрейфующие аравийские барханы.

Туманным летним утром они сидели вместе на траве в Центральном парке под тенистым деревом и смотрели, как мимо фланируют гуляющие, проезжают велосипедисты, спешат куда-то дельтапланеристы, какой-то чудак с арфой катается туда-сюда на роликах, а редкие любители бега разбивают коленки на асфальтированных дорожках.

Максвелл Девлин, некогда глава полиции Нью-Йорка, был в сером спортивном костюме того же цвета, что и его рано поседевшая шевелюра; только в бороде у него еще оставались русые волосы. Дэнис не знала точно, сколько ему лет. Судя по его коже, он прошел не больше одного курса гериатрического лечения, если вообще проходил. Ему, наверное, где-то пятьдесят с хвостиком. Несмотря на возраст, он довольно подтянут, заметно похудел, да и цвет лица после отставки изменился к лучшему.

Дэнис заметила у него под спортивным костюмом слегка выдающиеся контуры СПЗ – системы персональной защиты. Девушка не видела его более четырех лет – с тех пор как агент Министерства по контролю за рождаемостью Макги заставил ее бежать из Нью-Йорка.

С того места, где она сидела, Дэнис могла наблюдать не менее пятнадцати миротворцев – вдвое больше обычного контингента для Центрального парка и этого времени суток.

– Это, конечно, из-за меня. Они уверены, что я член ОДР, и поэтому мне надоедают. Последние несколько месяцев. – Девлин, пожав плечами, сорвал травинку. – У них нет доказательств, иначе они промыли бы мне мозги и покончили с этим. Но они не сумели раздобыть ордер на арест. И не сумеют, надеюсь.

– Рада слышать это.

Девлин улыбнулся ей; у него была замечательная улыбка, которая начиналась с губ и щек и окружала глаза лучиками мелких морщинок.

– Я человек осторожный. Здесь поблизости нет ни одного места, куда миротворцы могли бы установить подслушивающее устройство. Да и моя СПЗ утверждает, что не обнаружила в радиусе действия ни одного миниатюрного аппарата слежения. Но вряд ли так продлится долго. Нам надо все решить сейчас. – Он помолчал, потом спросил: – Как Трент?

– Я о нем ничего не знаю. Макс Девлин кивнул:

– Хорошо бы он вернулся. Такой парень нам всегда пригодится.

Дэнис медленно покачала головой:

– Он считает, что вы поступаете как-то не так.

– Я знаю. – Девлин вздохнул. – Многие так считают. Даже среди чистокровных американцев. По-моему, со времен Гражданской войны наша страна ни разу еще не разделялась так сильно ни по одному вопросу.

– Может быть. Я не сильна в истории.

– Что я могу для тебя сделать, Дэнис?

– Хочу присоединиться к «Обществу».

– Так я и думал. Но почему? Дэнис сказала правду, хотя и не всю:

– Я разочаровалась в том, что делаю. И думаю, что смогу им пригодиться. Если желаете, готова прямо сейчас изложить вам вкратце основные принципы движения и даже спеть их гимн.

Девлин внимательно посмотрел на нее:

– Если я отправлю тебя к ним, ты первым делом угодишь в лапы аналитика с детектором лжи. Я знаю, что ты работала на Риппера, и если ты думаешь о чем-нибудь другом, кроме того, чтобы полностью посвятить себя нашему делу, то не стоит уходить в подполье. Там тебя просто поставят к стенке, если заподозрят, что ты лжешь.

– Я готова идти. Прямо сейчас.

Девлин снова улыбнулся – искренне, по-дружески.

– Хорошо. Видит бог, нам очень нужны люди твоего склада. Знаешь ресторан «Экспресс»?

– Я там была однажды.

– Приходи туда сегодня вечером в пять пятнадцать. Прихвати инфочипы из своего ручного компьютера, но сам идентификатор не бери – тебе выдадут другой, который не «фонит».

– Я приду.

– Не опаздывай. – Когда она встала, собираясь уходить, Девлин спохватился: – Постой, есть еще кое-что.

– Что именно?

– Рамирес просил передать, если ты придешь, что он тобой гордится.

– Что?!

Девлин терпеливо повторил.

– А-а... спасибо, – пролепетала Дэнис и чуть ли не бегом бросилась к выходу из парка.

Только через час она обнаружила, что впервые за два дня у нее немного утихла боль в сердце.

Ее встретила женщина средних лет в черном вечернем платье:

– Мадемуазель Даймара?

– Да. У меня заказан столик. Дама кивнула:

– Пожалуйста, пройдите за мной.

Она проводила Дэнис в конец ресторана мимо ряда отдельных кабинетов. Дверь, ведущая на кухню, свернулась, и метрдотель жестом пригласила Дэнис войти.

Дверь развернулась обратно сразу вслед за ней.

Молодой человек в поварском фартуке и колпаке помахал ей, повернулся и зашагал куда-то, даже не оглянувшись, следует ли она за ним. Он спешил мимо автоматического кухонного оборудования, а девушка никак не могла понять, какой механизм для чего предназначен. Мельком она подумала, что еще никогда не бывала на кухне в ресторане. В конце кухни находились шахты Двух подъемников, молодой человек указал на правую.

Дэнис вошла в нее и провалилась вниз.

Примерно через десять секунд подъемник остановился, и она вышла на уровень «джи» подземного гаража. Здесь было относительно мало аэромобилей; один из них, черный «чандлер» со складывающимся верхом, зажег фары. Дэнис подошла к машине, верх которой Сразу же поднялся.

Молодой человек, ожидавший ее, читал какой-то текст на экране ручного компьютера, сидя на заднем сиденье. Выглядел он ее ровесником и, к удивлению Дэнис, не принадлежал к ОДР – цепочку на его шее украшал медальон с символикой «Эризиан Клау». Его длинные русые волосы спускались ниже плеч, а серо-зеленая форма сидела на нем слишком стильно, для того чтобы она сочла образ борца за свободу убедительным. Парень выглядел так, словно только что сошел со сцены. Он встал, когда верх поднялся окончательно.

– Вы Дэнис?

– Да.

Он указал на место рядом с собой:

– Садитесь. Ехать долго, и нам пора отправляться. – Он защелкнул крышку компьютера, положил его в карман и протянул ей руку. То, что он сказал следом, вовсе не удивило ее; она узнала его по голограмме, которую вчера увидела впервые. – Я Лан Сьерран.

Еще до наступления ночи Дэнис уже тряслась в темноте в кузове крытого грузовика, направляющегося в штаб-квартиру «Общества Джонни Реба» в Айове.

А к утру прибыла на место.

7

Она сочла за комплимент, что ее допрашивает представитель высшего руководства «Эризиан Клау». Да и сама Каллия Сьерран тоже произвела на нее сильное впечатление.

Они сидели в кабинете, расположенном на глубине нескольких этажей под землей. При беседе присутствовал также темноволосый мужчина средних лет, которого Дэнис представили как Беннета Крэнделла. Он внимательно слушал, не вмешиваясь в диалог, поэтому девушка предположила, что он представитель ОДР, наблюдающий не только за Дэнис, но и за Каллией – союз между двумя подпольными движениями еще слишком молод, чтобы они в полной мере доверяли друг другу. На одной стене висел американский флаг; пара камер, установленных под потолком, снимали все происходящее.

Все это так остро напомнило ей первую встречу с Ичабодом Мартином, что Дэнис невольно вздрогнула.

Каллии Сьерран было около тридцати. Если не считать возраста и таких мелочей, как цвет волос и кожи, она вполне могла бы сойти за родную сестру Дэнис. Тот же рост, тот же вес и почти одинаковое телосложение. Дэнис не сомневалась, что находится в лучшей форме, но все на свете относительно – будучи профессиональной террористкой, Каллия могла бы посрамить многих профессиональных танцовщиц. За время своей танцевальной карьеры Кастанаверас на собственном опыте постигла, что такие мышцы появляются у женщины только в результате ежедневных двух-трехчасовых тренировок.

Вспомнив биографию Каллии, она подумала, не спал ли с ней Трснт, мог, пожалуй, она она как раз в его вкусе. На ней была камуфляжная форма того же покроя, что и у Лана, только на Каллии эта одежда смотрелась чуть ли не как вечернее платье. И глаза у нее были точно такого же цвета, как у Дэнис.

Каллия мягким голосом задала первый вопрос:

– Вы уволились по собственному желанию?

– Да-

– Вы сказали кому-нибудь, куда отправляетесь?

– Моему тренеру, Роберту. Я сказала, что уезжаю, но не сказала куда. Он проницательный человек и мог догадаться, но на его счет можете не беспокоиться. Роберт никогда меня не выдаст, кроме того, он единственный по-настоящему близкий мне человек на всем белом свете.

– Почему вы уволились?

Ни Каллия, ни Беннет Крэнделл, судя по наблюдениям Дэнис, пока никак не отслеживали работу детектора лжи, датчики от которого она сжимала в руках. Это слегка обнадеживало, если только один из них не имел вживленный под кожу канал связи с Инфосетью. Последнее означало, что кто-то за пределами кабинета контролирует ход допроса.

– Я... я разочаровалась в Риппере, – ответила она, с удивлением осознав вдруг, что говорит чистую правду. – И искренне считаю, что моральное право на стороне подполья. Я не уверена, что они поступают разумно; надеюсь, вы поймете мою точку зрения, учитывая, что я работала на Дугласа Риппера. Я видела множество разработок миротворцев – Риппер заседает в Зарубежном Миротворческом комитете, уверена, что вы знаете и это, – и их организация действительно впечатляет.

– Безусловно, все это так, но сейчас поговорим о другом. Вы отдаете себе отчет в том, что ваше решение окончательно?

Что, придя к нам, вы уже никогда, никогда не сможете нас покинуть. А если попытаетесь сбежать, мы отыщем вас и казним.

– Я отдаю себе отчет. Мадемуазель Сьерран, это моя страна. Мой дом. И мне не нравится, что в нем творится. Мне не нравится, что на улицах моего родного города меня останавливают и допрашивают французы-миротворцы. И по той только причине, что я родилась американкой. Я провела четыре года на Общественных работах, и в моем сердце нет ни капли любви к Объединению.

– Вы можете рассказать мне о сомнениях, которые испытывали, вступая в наши ряды? И не бойтесь их высказать, у нас у всех здесь свои заморочки.

Дэнис надолго задумалась, потом сообразила, что Каллия ждет ее ответа, и медленно заговорила:

– Прошу прощения. Знаете, иногда так бывает: начинаешь о чем-то всерьез размышлять, только когда тебя спросят. Каллия Сьерран понимающе кивнула:

– Да. Знаю.

– Самое большое сомнение в отношении обеих ваших организаций – а у меня оно всегда присутствовало – состоит в том, что я не верю в реальность вашей победы. – С абсолютной прямотой Дэнис Кастанаверас продолжила: – Если вы сумеете убедить меня, что у грядущего вооруженного восстания есть хоть один шанс, я предамся вашему делу душой и телом. Без колебаний.

Каллия несколько мгновений разглядывала ее в упор.

– Что ж, мы поступали так и раньше, особенно в тех случаях, когда сомневающийся обладал теми знаниями или навыками, в которых мы нуждались. Заранее предполагая, что результат нашего собеседования окажется удовлетворительным, думаю, мы приложим максимум усилий, чтобы убедить вас. Вы обладаете знаниями и умениями, необходимыми нам, и способностями, которые мы можем использовать.

– Знаниями? Умениями? – Дэкис с изумлением посмотрела на Каллию. – Я не хочу вводить вас в заблуждение. Я всего лишь танцовщица, которой выпала возможность некоторое время поработать телохранителем большой шишки из правительства. Не знаю, что вы имеете в виду, но, кроме танцев и боевых искусств, я никогда ничем не занималась. Я вполне сносно умею читать, но плохо пишу, с трудом справляюсь с работой в Инфосети. С девяти лет я нигде официально не училась. Если вы думаете, что я разбираюсь в оружии, то тут вы тоже ошибаетесь. Меня обучили обращаться с личным вооружением, но не более того.

Каллия недоверчиво хмыкнула:

– Никаких умений?! И это говорите вы, лучшая ученица самого опасного человека, которого я когда-либо в жизни встречала?! Если бы мне поручили убить Роберта Дазай Йо или вас, я выполнила бы это задание исключительно с помощью заложенного взрывного устройства или снайперской винтовки, да и то с максимальной дистанции. А я ведь далеко не из худших, уверяю вас, мадемуазель Даймара. Я видела вас однажды на соревнованиях, около шести лет назад. Клянусь, вы меня уже тогда поразили. И я гарантирую вам, что мы сможем воспользоваться как вашими знаниями, так и вашими умениями. Но перейдем к делу. Вы готовы продолжать? У нас впереди еще долгие часы, прежде чем мы выясним все интересующие нас вопросы.

– Часы? Только не говорите, что всех допрашиваете таким же образом, – тогда у вас просто не осталось бы времени на все остальное.

Беннет Крэнделл рассмеялся, но Каллия неодобрительно покачала головой и сухо сказала:

– Давайте в дальнейшем называть это собеседованием, мадемуазель Даймара. Я редко беседую с кем-либо сама. Люди, занимающиеся этим, стоят на куда более низком уровне в структуре организации. Но и вы поймите нашу заинтересованность и озабоченность: не каждый день мы видим в этих стенах доверенных сотрудников Советников Объединения, отвечающих за их безопасность. В таких случаях возможны всего два варианта. Либо вы обладаете информацией, которую мы можем использовать, либо вы засланная шпионка. Если подтвердится последнее, вы умрете еще до исхода дня.

Дэнис встретила горящий взгляд Каллии с ледяным спокойствием.

– Хорошо, продолжим. Я готова.

Дэнис знала, потому что слегка касалась сознания окружающих, чтобы добыть информацию, что находится в подземном сооружении, расположенном под фермерским домом в штате Айова. С самого начала ее поразили поистине циклопические размеры этого бункера. Только за первый день ей представили около сорока человек, а в холлах и коридорах она насчитала еще не менее тысячи. Кроме того, здесь все было слишком большое. Коридоры настолько широкие, что там могли бы пройти плечом к плечу четверо или пятеро; потолки, сияющие яркой солнечной краской, в высоту достигали четырех метров. Но больше всего ее удивляло, каким образом столь масштабное строительство и присутствие в убежище стольких людей могло ускользнуть от внимания миротворцев.

Лан Сьерран, проводивший Дэнис до отведенной ей комнаты, по дороге коротко рассказал о незасекреченных объектах и объяснил ей этот феномен в меру собственных познаний.

– Я сам здесь недавно. Наши организации проводят совместные операции только последние несколько недель. Я слышал, это сооружение было построено в двадцатых, сразу после окончания войны за Объединение. Извини, не могу сказать, где оно находится. Это секрет. Тебе пока достаточно знать, что где-то в радиусе ночного полета от Нью-Йорка.

Дэнис промолчала: уж она-то точно знала, куда ее занесло.

– Вожаки ОДР облюбовали это местечко еще пятьдесят лет назад, – продолжал Лан. – Они никогда не набирали такого количества бойцов, чтобы начать настоящее восстание, поэтому законсервировали убежите до лучших племен. Но сейчас народ готов, Дэнис, и миротворцы это знают. Опросы по всей Оккупированной Америке подтверждают это. Весь наш чертов континент – это пороховая бочка. Вот здесь столовая, боюсь, тебе придется есть только то, что здесь готовят. Кухонное оборудование древнее, ни черта не программируется. Ты вегетарианка?

– Да. Мясо – это убийство.

– Запоминающийся девиз. Ты совсем не ешь мяса или только натуральное?

– Совсем не ем, даже выращенное в лаборатории. И если этого можно избежать, то я не ем даже пищи, содержащей молочные продукты.

Лан пожал плечами:

– Каждому свое. Я сам на диете – не ем ни говядины, ни свинины, ни баранины. Иногда, правда, покупаю выращенные бифштексы. Хоть это и дорого, но я их люблю. Здесь тоже готовят полностью вегетарианские блюда, правда, меню не слишком разнообразное. Всякие там запеканки, блинчики, салатики... Вот твоя комната, номер триста четырнадцать.

Он приложил ладонь к косяку, и дверь отъехала в сторону. Еще один показатель возраста сооружения: последние лет тридцать нигде уже не производили дверей, которые бы не сворачивались и не прятались в стене.

– Мы с Каллией живем через коридор, в номере триста восемь, он двухместный. Здесь есть библиотека с настоящими книгами. Это наверху, в четыреста пятом. Каллия выдала тебе ручной компьютер?

– Да.

– Ты пока не можешь выходить за пределы внутренней сети, и у тебя есть пульт только общего доступа. Если потребуется что-то еще, скажи мне, и я постараюсь это достать.

– Спасибо. – Повинуясь внезапному импульсу, Дэнис спросила: – Джимми Рамирес тоже здесь?

– Рамирес? А-а, адвокат. Нет, он на другом объекте. – Лан с интересом посмотрел на нее. – Откуда ты его знаешь?

– Он мой друг. Это одна из причин, по который я пришла к вам.

Лан понимающе кивнул:

– У каждого из нас свои причины, все мы по-своему пострадали от Объединения. Мы потеряли мать во время кампании борьбы со спидофрениками. Отца отправили на Общественные работы, и больше мы его не видели. Не знаю, сможешь ли ты встретиться с Рамиресом, но сюда он частенько наезжает. – Он снова замолчал. – Я ужинаю в шесть, в столовой. Присоединяйся, если хочешь.

– Хорошо. Спасибо.

Комната оказалась крошечной – односпальная кровать, небольшой столик, голопроектор и совмещенный санузел. Там не было ванны, только душ, раковина и унитаз. Розетка Инфосети тоже отсутствовала. В шкафчике висело два комплекта камуфляжной формы, таких же как у Лана и Каллии.

Дэнис со вчерашнего вечера не снимала вечерний костюм, надетый, чтобы не вызвать подозрений при посещении ресторана. Следуя инструкции, она не прихватила с собой ничего, кроме личных инфочипов. Она вытащила одну из униформ, положила ее на кровать и стала раздеваться, чтобы принять душ.

Лан оказался прав насчет скудости меню. Кукурузные оладьи, сухарики и салат с лимоном – это было все, что она смогла выбрать. Все остальные блюда, как объяснили ей роботы-официанты, содержали в себе продукты животного происхождения. Дэнис заказала салат, ванильный сухарик и стакан апельсинового сока.

Лан сидел напротив ее за длинным столом и с аппетитом уничтожал запеканку из овощей и курицы, запивая ее пивом, импортированным из Санкт-Петербурга, небольшого вольного города на Луне.

– Цикл ознакомительных лекций начинается в понедельник, в восемь тридцать утра. Ты получишь самую детальную картину на пару с одним новоиспеченным повстанцем по имени Агир, недавно дезертировавшим из Космических сил, спецподразделение «Черные Тени». Надо же иметь какую-то базу, согласись. – У нас здесь еще около тридцати человек будут проходить первичный курс ориентации, чтобы знать, чего от них можно ожидать, когда мы поднимемся. Каллия сама проведет встречу. Вторая лекция ровно в десять. На ней будут присутствовать только ты, Агир и Домино. Я знаю, что у тебя накопилось много вопросов. Вот Терренсия на них и ответит по ходу второй части.

– Никто еще не убедил меня, – тихо проговорила Дэнис, – что у вас достаточно много шансов на успех. Дан ухмыльнулся:

– Достаточно много? А это сколько? Пятьдесят процентов? Хрен ты угадала! Десять не хочешь? Это мы в состоянии обеспечить. Правда, даже для такого соотношения очень многое должно совпасть и тысячам повстанцев придется погибнуть. Возможно, мы оба тоже войдем в их число, прежде чем достигнем цели. Мы, то есть «Эризиан Клау», состоим в союзе с одним из старейших, умнейших и крутейших искусственных разумов в Системе, который вместе с нами работает над этим. Мы моделируем ситуацию на таком уровне, с такой детализацией, что у тебя голова кругом пойдет. В утренней сводке зафиксирована двенадцатипроцентная вероятность успеха. Два месяца назад было на три процента меньше.

– А что изменилось? Ободи? Дан заморгал:

– Как ты... Ладно, не обращай внимания, просто я забыл, откуда ты взялась. Тебе, наверное, известно о нашем движении такое, чего даже мы с Каллией не знаем.

– Может быть.

– В любом случае ты права. Томми Бун был придурком. Обычный демагог. И не столько практик, сколько идеалист. – У Дэнис сложилось впечатление, что Лан только что оскорбил покойника самым плохим словом в своем словаре. – Ободи... он, ну... совсем другой. Я только раз слышал, как он говорит. – Лан вдруг замолчал и уставился куда-то в сторону, держа банку с пивом в застывшей на весу руке. Дэнис не видела, куда он смотрит, но явно не на нее. Лан столь же внезапно вышел из ступора, сделал глоток и пожал плечами. – Выдающийся оратор. Убедил нас и нашего ИРа, что именно он наш самый лучший шанс в этом веке.

– Вы с такой скоростью вербуете сторонников, что наверняка собираетесь скоро выступать.

Лан Сьерран допил пиво, облизал губы и просто ответил:

– Через шесть недель. Дата, которую все ожидают. Была суббота, двадцать третье мая две тысячи семьдесят шестого года.

В понедельник, выступая в штаб-квартире Гвардии в Париже, комиссар Мохаммед Венс стоял на трибуне перед залом, где собралось более сотни гвардейцев Миротворческих сил. Он был в черной с серебром форме, носить которую не имел права никто на Земле, кроме офицера Элиты.

– Бывают такие моменты, – спокойно говорил Венс, и его глухой, рокочущий голос звучал мрачно и размеренно, – когда стоит вспомнить, в чем смысл существования Миротворческих сил. Какие у нас традиции, почему мы посвятили свои жизни и добровольно пожертвовали часть своей человеческой сущности тому миру, зачастую платящему нам ненавистью и недоверием. Мы родились в самом горниле войны за Объединение. Миротворческие силы, сражавшиеся за Сару Алмундсен под руководством Жюля Моро, состояли из солдат, видевших в Объединении Земли единственную надежду на спасение человечества. Вспомните, что вы знаете о тех днях. Озоновый слой Земли был поврежден, и ни в одной стране мира не было ни ресурсов, ни политической силы, способной восстановить его. Биологические виды исчезали с беспрецедентной быстротой, не имевшей места ни в одну геологическую эпоху. Население планеты составляло девять с половиной миллиардов человек, большая часть которых голодала. Планета находилась на грани гибели...

– Зачем бороться? – Каллия Сьерран стояла перед толпой, за спиной у нее висел лазерный карабин, и она в упор смотрела на три с лишним десятка новичков, собравшихся в аудитории. – Зачем рисковать жизнью – потерять ее для многих из вас! – в сражении с миротворцами, когда дела обстоят в общем-то не так уж и плохо?

В зале повисла тишина.

– Давайте начнем с последних событий, прежде чем окунуться в историю. Шесть дней назад Совет Объединения принял закон, о котором вы, наверное, слышали. Он называется «Закон о собственности ИРов». В связи с этим возникает сразу несколько вопросов, ответы на которые уже знают те из вас, кто читает «Пресс-дайджест». Терри Шоумак блистательно осветил основные проблемы, но одну все-таки пропустил. Внимательное прочтение текста статьи убедительно показывает, что с ее принятием Восьмая поправка к «Декларации Принципов» автоматически аннулируется. Иначе говоря, геники отныне не считаются больше человеческими существами. Здесь особо подчеркивается, что любое изменение в организме до его появления на свет лишает геника человеческих прав. Это затрагивает практически каждого, кого родители модифицировали генетически. Даже в случае таких расхожих вещей, как увеличение сопротивляемости к раку или незначительное улучшение зрения ребенка. Последняя позиция наверняка будет опротестована в суде и отклонена при голосовании. Однако, – голос ее прозвучал резко и хлестко, как удар бича, – право на захват собственности, похоже, пройдет. Начиная с прошлого вторника миротворцы имеют право ворваться к вам в дом с одним лишь ордером, подписанным рядовым судьей Объединения, сорвать с вас одежду, увести из гаража аэромобиль, забрать картину со стены, а из кухни унести всю посуду и еду из холодильника. И все это без предъявления обвинения, без официального допроса, без судебного разбирательства – одним словом, без всего, кроме обычного разрешения, искусно маскирующего их истинные намерения. Отныне они могут голословно заявить, что ваш дом фактически является собственностью репродуцированного ИРа или иного нечеловеческого интеллекта. Отныне им нет необходимости доказывать это. Они просто конфискуют ваш дом и вышвырнут вас на улицу вместе с женой, детьми, стариками-родителями и собакой. Начиная с прошлого вторника. Запомните эту дату, соратники! Вот почему мы сражаемся. Вот почему рискуем жизнью.

Перед рядами притихших миротворцев одна за другой сменялись голограммы. Картины великих битв в ходе войны за Объединение, лица мужчин и женщин в миротворческой форме, идущих в атаку, тела мертвых миротворцев на полях сражений. Портрет неизвестного миротворца, снятый его товарищем, который через несколько мгновений сам погиб во время битвы за орбитальные спутники с американскими морскими пехотинцами.