Текст книги "Изумрудные глаза"

– Малко? – послышался тихий голос Грега.

– Да.

– Ко мне движется луч. Запомни, если меня накроют, ты должен убить Амньера.

Теперь Малко тоже обнаружил опасность. Луч находился метрах в сорока и перемещался со скоростью примерно метр в секунду. Двигался целенаправленно. Нервов не хватало следить за ним – хотелось рвануть ворот рубахи, взвыть, потребовать отвернуть в сторону. Отверни! Он сдержался, ответил хриплым тихим шепотом:

– О'кей.

– Осталось десять метров, – выговорил Грег. – Господи, если он не свернет, мне конец. – Его голос звучал спокойно. Через минуту он добавил: – Я сейчас побегу. Здесь мне точно крышка.

Малко не знал, что ему ответить. Что он мог посоветовать и к чему здесь советы? Молчи! Сцепи зубы и молчи. Заметил вдали солдата, сумевшего выжить. Тот, едва дернув головой, поддержал, так сказать, в трудную минуту.

Это были самые долгие в жизни Малко тридцать секунд.

Он услышал за спиной звяканье – видимо, Грег бросил на землю лазерный карабин и автомат. Разумно. Без них он помчится что есть сил, не надо тащить эту тяжесть. Затем заметил Грегори о Кастанавераса – точнее, краем глаза различил быстро движущееся неопределенной формы пятно. Тот мчался зигзагом, обегая Калхари, стремясь добраться до того места, где стояла президентская палатка.

На самом донышке сна Малко ощущал, что все сознает, все помнит и как бы наблюдает за собой со стороны. В душе до сих пор таилась невысказанная и ни с кем не разделенная благодарность, ведь Грег выбрал самый выгодный для него, Малко, маршрут. Два раза в одну воронку снаряд не попадает – это извечный закон войны. Не важно, из чего вести огонь: из лука, пушки или боевого лазера.

Но ведь существовала еще одна причина. Малко не сомневался в этом. Долгие годы он пытался разгадать эту шараду, ведь не зря же Грег бросился на то место, где погибли президент и Старик.

Что он пытался предпринять? Да и пытался ли? Вероятно, в том и состояла разгадка, что он решил позаботиться о нем, о Малко, а заодно отдать долг чести командирам, погибнув на том же самом месте.

Кто теперь может сказать наверняка?

Две другие световые колонны дернулись и последовали за лучом, обнаружившим Грега. Они нащупали его именно там, куда стремился Кастанаверас. Несколько секунд Грег стоял неподвижно, затем поверхность его тела начала чернеть, обугливаться. Мускулы поджаривались на глазах…

Это было невыносимо. Эта картина все эти годы стояла у него перед глазами. Малко не мог от нее избавиться.

Даже в снах.

Он не закричал. Умирая, Грегорио Кастанаверас не издал ни единого звука.

В 11.05 лазерный обстрел закончился. Калхари оказался единственным выжившим, весь батальон полег здесь, на склоне горы, в Виргинии, кто на поляне, кто в зарослях, кто подальше, в сгоревшем до стволов лесу. Малко подождал точно до 12.30, затем подобрал оружие Грега и медленно двинулся на север.

Где-то в глубине сознания еще раз возник образ Грегорио Кастанавераса, и Малко явственно увидел, как тот полыхает факелом.

Все-таки был в решении Грега еще какой-то мотив. Зачем он побежал к президентской палатке? Неужели чтобы Малко все видел, чтобы его всегда преследовал этот кошмар?

Не слишком ли жестоко для друга?

– Сколько жестокости, – прошептал старик. Он проснулся, открыл глаза и уставился на потолок. Сколько перемен, а он все один и один. Вот уже сорок пять лет одиночества в обнимку с этим кошмаром.

Все эти годы Малко надеялся, что Грег простил его за то, что он до сих пор не расправился с Амньером.

Или не простил?

В мучительном сновидении не было ничего необычного. Прошлое постоянно преследовало его, особенно по ночам. Со временем ему все чаще казалось, что вся эта история – выдумка, всех этих смертей не было. Прошло четыре с половиной десятилетия! Вдумайтесь, почти полвека! Сколько можно вспоминать одно и то же?

Или всего полвека? Тоже вопрос. После окончания Объединительной войны сменились два поколения, народилась молодая поросль. Для них все, что случилось, не более чем легенда. Истина – события, происходившие в те годы, – растаяла в былом. Напрочь растаяла. Мир, куда они явились, вовсе не похож на тот, в котором рос Малко.

Им никогда не приходилось видеть комнату с отделкой из допотопного пластика. Он сам впервые услышал слово «инскин», когда ему стукнуло тридцать.

Малко поднялся и, прежде чем позвонить Сюзанне Монтинье, накинул голубой домашний халат.

Экран портативного тридителефона некоторое время оставался темным. Полковник еще раз набрал номер, нажал при этом желтую кнопку срочного вызова. На экране высветился кабинет в Массапеква-Парк. Хозяйка сидела за столом, просматривая какую-то книгу. Выглядела она замечательно, куда лучше, чем в первые дни их знакомства, а ведь это случилось более трех десятков лет назад. Что за напасть, вздохнул полковник, измерять время десятилетиями! В молодости год, а порой и месяц казались вечностью.

Он смотрел на Сюзанну. Тусклое, едва заметное пятнышко вырисовывалась на ее левом виске – единственный участок инскина, встроенный в ее тело. Наконец Сюзанна подняла голову и, увидев Малко, лукаво улыбнулась:

– Привет, Малко. Почему так поздно?

– Не могу заснуть.

– Спишь один?

Малко повернул аппарат таким образом, чтобы в видоискатель попала его пустая кровать:

– Сегодня да.

Сюзанна кивнула и без обычной иронии выговорила:

– Это на тебя не похоже. Малко пожал плечами:

– Мы поздно вернулись из столицы. Дети, по большей части, уже спали. Кроме того… – Он не договорил.

– Секс с ними чем-то похож на мастурбацию?

– Что-то вроде этого. – Он, пытаясь побороть усталость, жизнерадостно улыбнулся. – Спасибо, что ответила.

– Не стоит, – смутилась Сюзанна. Она неожиданно поежилась, словно ее обдало холодом, и сменила тему:

– Я сама хотела позвонить тебе, поздравить. Ты отлично поработал.

Малко повеселел – на белом свете было всего несколько человек, чьим мнением он дорожил.

– Спасибо. К сожалению, это только первый шаг. Еще очень много надо сделать. Слишком много.

Она улыбнулась ему, на этот раз с некоторым удивлением:

– Работы всегда слишком много, Малко. Представь, какой скучной стала бы жизнь без этих хлопот.

– Да уж, – кивнул Малко.

– Мне сегодня позвонили насчет Джохана. По-видимому, Джохану не повезло, и он вошел в мысленный контакт с Карлом, когда тот обезумел от гнева. Эндрю тоже был не в себе. Ты с ним виделся?

Малко поморгал:

– С кем? С Карлом, Энди или Джонни?

– С Джонни. – В голосе Сюзанны послышалось легкое раздражение. – Я уверена, с Энди все в порядке. Как, впрочем, и с Карлом. Подобные приступы для него в порядке вещей.

– Нет, я не видел Джохана.

– Мне необходимо приехать в Комплекс. Возможно, ему потребуется лечение.

– Сначала, – осторожно сказал Малко, – тебе лучше посоветоваться с Дженни, прежде чем появляться здесь. Сюзанна явно удивилась:

– Конечно. Я знаю, Дженни относится ко мне без особой симпатии. В отличие от меня. – Она засмеялась. – Она полагает, что я эгоистичная старая шлюха, у которой, как и у аллигатора, отсутствует способность к сопереживанию. – Улыбка стала еще шире. – Все это правда. Но подобные качества не всегда являются признаком слабости.

Повисла долгая пауза. Сюзанна пристально изучала Малко, он почувствовал некоторую неловкость.

– Я знаю, ты любишь ее, – добавила Сюзанна. – Она отвечает взаимностью?

– Нет, – признался он. – Думаю, что нет.

– Замечательно. Я бы не одобрила, если бы… Она, кажется, до сих пор ждет сказочного принца. Ну какой же ты принц?..

– Мне кажется, так говорить нечестно, – произнес Калхари, подумав некоторое время.

Сюзанна вздохнула. Она потянулась и взяла пульт управления, от которого куда-то в сторону тянулся гибкий оптико-волоконный кабель.

– Я не имею в виду наши отношения, Малко. То, что случилось между нами, тебе с Дженни не повторить. Так что не думай, я не ревную. То, что происходило между нами, это было здорово, Малко. Лучше у меня ничего не было.

– У меня тоже.

– Как Трент и двойняшки? – Сюзанна вновь переменила тему.

Малко поплотнее укутался в халат, только теперь почувствовал, что в комнате стало заметно прохладней.

– Почему ты спрашиваешь о них?

– Любопытно.

«Уж не знаю, можно ли верить ей», – мелькнуло у Малко в голове. После короткой паузы он выговорил вслух:

– Я больше месяца не видел Трента и не говорил с ним. Двойняшки в порядке. Неделю назад мне пришлось рассказать им сказку на ночь. Они очень быстро подрастают. Как, впрочем, и их родители.

– Как полагаешь, мне следует навестить?.. Сердце у него вдруг отчаянно забилось. Вот уж не ожидал подобной прыти.

– Навестить кого? – удивился он. Улыбка на лице Сюзанны превратилась в болезненную гримасу.

– Конечно тебя.

– Приезжай. Не вижу причины, почему бы тебе не приехать. Неужели ты решила, что я только ради этого заполночь позвонил тебе? А если даже и ради этого?.. – собравшись с духом, произнес Малко.

Она кивнула:

– Я приеду завтра. До свиданья.

Ее облик исчез с экрана, тот сразу засеребрился, замигал. Калхари выключил аппарат, улегся и проспал до самого утра. Снов больше не было.

* * *

Утро 10 марта 2062 года выдалось погожее, теплое. Я бы сказал – радостное. Давайте поближе познакомимся с нашими героями, посмотрим, как они провели этот день.

Прежде всего, следует обратить внимание на двойняшек Дэнис и Дэвида, которые устроились в центральной части парковой зоны, в тени старого дерева. Их захватила игра, смысл и правила которой были понятны только Тренту.

Трента с ними не было. Сказать по правде, он в тот момент находился у себя в комнате, в доме Чандлера, с такими же штуковинами на висках, какие были прикреплены к вискам малышей. Правда, Дэнис готова была поклясться, что Трент и оттуда ухитрился сбежать.

Куда?

В Инфосеть! Куда же еще. В эти минуты он разгуливал по виртуальному пространству – другими словами, запустил туда созданную им программу, называемую Образом, и отслеживал пробегавшие по Сети потоки информации. Заодно обучал двойняшек, напряженно следивших за экраном монитора, работать в Сети.

Мальчик и девочка, прижавшись плечиками, сидели за клавиатурой. Они наблюдали за голографическим объемом, светившимся перед ними. Трент, путешествовавший в невообразимой дали, управлял их портативным компьютером. Его голос, объяснявший что к чему в этом диком виртуальном пространстве, странным образом отпечатывался в их сознаниях. Дэнис пока плохо разбиралась в правилах игры. Дэвид полагал, что понимает лучше, однако он тоже ошибался.

Оба близнеца представляли собой точнейшие копии своих родителей, только уменьшенных размеров. Их родителями считались Карл Кастанаверас и Дженни Макконел, они «произвели их на свет», когда Карлу исполнилось двадцать три года, а ей – восемнадцать. Между прочим, Карла и Дженни генетически можно было считать одной и той же особью.

Исключая Малко Калхари, близнецы были первыми и пока единственными обитателями Комплекса, чьих геномов не коснулись руки геноинженеров. Спустя неделю после зачатия Сюзанна Монтинье проверила обе оплодотворенные яйцеклетки и публично объявила, что «процесс пошел». Эксперимент с гениками двинулся по естественному пути. Если Карл Кастанаверас имел несколько искусственно измененных генов в своих наследственных цепочках, как, впрочем, и Дженни Макконел, то их отпрыски приобрели те же наследственные признаки в результате обычного – природного – оплодотворения и при этом оказались на удивление жизнестойкими. Это был решающий успех, определивший судьбу всего проекта. Теперь геники могли рождаться естественным путем.

С точки зрения генетики между двойняшками, а также между двойняшками и их родителями различия не было. Обо всех других несходствах позаботился Трент, который был на два с небольшим года старше двойняшек. В то время когда Дэвида не интересовало ничего, кроме игрушек, Трент объяснил Дэнис, что она представляет собой особу женского пола, если точнее, самую хорошенькую маленькую девочку, которую он встречал в жизни. Кроме нее в список самых хорошеньких подросток включил еще доктора Монтинье, а затем, поколебавшись, и Дэвида. Дэнис долго размышляла над словами Трента. Дело в том, что она не всегда понимала, когда Трент говорил правду, а когда шутил.

Он был такой лгун!

Голограмма, парившая в воздухе, представляла собой заполненный чернотой объем, где безостановочно вспыхивали золотые и голубые искры. Огоньки и световые импульсы пробегали змейками, они то соединялись, то свивались, то распрямлялись. Дети смутно представляли себе, каким образом каждый из них – и Трент, и Дэвид, и Дэнис – мог слышать и разговаривать с соседом, принимавшим участие в этой игре, но сейчас это не имело значения. Им очень нравилось пользоваться беззвучной речью, доносившейся к ним через особого рода электроды, прикрепленные к вискам. Они очень быстро научились ими пользоваться.

Голос Трента звучал в их мозгах.

Эти электроды, что вы нацепили на себя, помогут вам ощутить себя в Сети, разглядеть, что же представляет собой виртуальное пространство изнутри, но после того, как я вырос и стал взрослым, я понял, что все это очень приблизительно и условно. Для серьезной работы необходим настоящий инскин и воссоздающий процессор, с помощью которого мы, игроки в Сети, и создаем свой Образ.

В темном голографическом объеме вдруг засветилась яркая зеленая решетка. Она плавно, объемно повернулась, застыла в горизонтальном положении и разделила изображение на две половины.

Трент продолжил объяснение.

Миротворцы, особенно наблюдатель за Сетью, тоже используют следящие устройства.

До двойняшек донесся перестук печатающего ключа.

Вам, пока не станете взрослыми, пользоваться инскином нельзя – это вредно для малышей, а вот с воссоздающим процессором вы можете работать прямо сейчас. Для того чтобы начать работу, необходимо наличие трех составляющих. Это, прежде всего, вы сами, затем специальное оборудование и запущенная в Сеть программа, которая называется Образ. Когда будете готовы, позовете меня. Вот первое правило – не вздумайте входить в Сеть, когда устали, испытываете жажду или хотите писать.

В голографическом поле возник спутанный клубок оранжевых разноразмерных кабелей. Клубок начал разворачиваться, отдельные жгуты густо полезли сквозь ячейки решетки.

Итак, техническое обеспечение, или «железо», самое простое, но здесь есть свои ограничения. Для входа в Инфосеть не следует, например, пользоваться пультом дистанционного управления. Эти штуки дешевы, но работают дольше и хуже, однако, самое главное, вы никогда не можете с уверенностью сказать, сработала ли та кнопка, на которую нажали. В обычных условиях не стоит пользоваться и клавиатурой, разве что от случая к случаю. Лучше всего сразу учиться пользоваться следящими устройствами. Устройства для мысленного программирования, или УМП, на биомикропроцессорах – это самое лучшее, что можно найти. Они работают быстрее всех других железок, однако там нет функции отбора информации. Другими словами, в чем вы действительно нуждаетесь, так это в оборудовании, достаточно мощном, чтобы чувствовать себя в виртуальном пространстве как рыба в воде. Существует еще множество разного барахла: дополнительных приспособлений, всяких биопомощников, но их используют крайне редко.

Позади зеленой решетки внезапно запульсировали вспышки красного цвета. Они лихорадочно задвигались. Голос Трента прозвучал в их головах.

О'кей, все готово. Я отправляюсь в Инфосеть, а вы следите за мной.

Дэвид наклонился вперед, начал объяснять сестричке:

– Оранжевые – это занятые линии оптических световодов. По ним в реальном времени туда-сюда бежит информация. Голубые импульсы относятся к логическому узлу, золотые – это игроки.

– Смотри, – воскликнула Дэнис. – Активный сигнал!

Беззвучный смех раздался в сознании Дэнис.

Это и есть наблюдатель за Сетью. Запомните, газеты и тридивидение называют нас «сетевыми танцорами», но это неправильно. Мы – игроки. Игроки в Хрустальном Ветре. Наблюдатель – наш враг.

– Ты должен был предупредить нас заранее, – обиделась Дэнис. – А ты молчишь и молчишь.

Трент никак не прореагировал на это замечание. Объяснения он продолжил прежним ровным голосом, словно молитву читал.

Хрустальный Ветер – это шторм. Это бешеный круговорот информации. Хрустальный Ветер – это буря, буря – это информация, информация – это жизнь. Понятно, салаги?

Пока он говорил, Дэнис почувствовала, как у нее вспотели ладошки. Этот противный голос! Она всегда пугалась, когда Трент говорил таким голосом. Совсем как дурак. Она представить не могла, каким образом человек может дойти до того, чтобы добровольно превратить себя в камень, а свои мысли и слова отправить в какую-то черную даль и вещать оттуда подобным страшным голосом. Как он может разгуливать в пространстве, где нет ничего, кроме импульсов, кроме глупых решеток, каких-то перемигивающихся искорок и непонятного наблюдателя за Сетью. Где только пустота и серебряные отсветы – и все сразу.

Голос звучал неумолимо:

Заканчивай подготовку, Дэвид.

– Красные – это ангелы Сети, – заканчивая настройку, продолжал пояснять Дэвид, обращаясь к сестричке. – Их алгоримы записаны следующим образом…

Алгоритмы.

– Да, алгоритмы, – поправился мальчик. – Они записаны таким образом, что помогают им постоянно получать энергию от всевозможных дополнительных источников питания. Если отключить питание, они совсем не погибнут. Но, если их не подпитывать долго-долго, они могут погибнуть. Однако наблюдатель Сети о них вовсе не заботится. Понятно?

Дэнис торопливо ответила:

– Я знаю, сетевые ангелы стараются поймать Образ и разрушить его, а некоторые способны пройти по нашему следу и убить нас самих. Правильно, Трент?

Парень не ответил, и девочка продолжила более уверенно:

– Если в Сети появится какой-нибудь ИР, они сменят цвет и станут похожи на белые пятна, но это случается очень редко.

…очень редко. Итак, вы должны войти в Сеть. Это самая легкая часть того, чему вы должны научиться сегодня. Сгенерируйте ваш Образ и зашлите его в Сеть. Мой логин Франко-ДЕК МикроВАКС и все другие пользователи на всем Восточном побережье, а также заказчики, нанимающие меня, знакомы с моим бегущим, распределенным по Сети логином. Так, уже полдень, все заказчики, что могли обратиться ко мне, отправились отдыхать. Считайте, вам повезло, до утра я свободен. Я уже закончил большую часть работы, которую они мне поручили. Моей программе доступны около восьмидесяти процентов информации, вращающейся в Сети.

Дэвид, сидевший плечом к плечу с Дэнис, спросил:

– Мы тоже можем подсоединиться к тебе?

Мальчик ссутулился над клавиатурой, набрал код входа в Сеть.

Правильно. Кто вы?

Дэвид набрал: «Эдмон Дантес».

Кто?!

«Граф Монте-Кристо».

В Сети уже есть один граф. Он так и называет себя – Граф Сети.

«Тогда так, как в самом начале, – Эдмон Дантес».

Возникла недолгая пауза.

Ладно, пусть будет Дантес. А ты, Дэнис, уже выбрала?

Девочка набрала на клавиатуре ответ.

«Я буду Жанна д'Арк».

Нельзя. В Сети уже есть одна такая.

«Почему это я не могу?»

Потому что, когда ты войдешь в Сеть, твой Образ должен быть готов для…

«Но мы не собираемся входить в Сеть. Это просто игра».

Нет, это не игра.

Дэнис надулась, сложила руки на груди.

«Я полагаю, что и Ребекку Йоркскую уже кто-то присвоил?»

Нет.

Дэнис догадалась, что где-то там, в своей непонятной дали, Трент посмеивается над ней. Она очень рассердилась. В этот момент долетел ответ.

Ребекку, пожалуйста. Кто она такая?

«Еврейка в „Айвенго“. Ее никто не мог заставить предать своего избранника».

Ладно, это можно.

Два беззвучных световых импульса проскочили через их следящие устройства.

Сейчас я проскочу через защиту службы безопасности Пуролейтора. Следуйте за мной, это будет вашим первым уроком.

Дэвид загрузил Образ в память, набрал программу и последовал за воображаемым микрокомпьютерным существом, контролируемым Трентом.

Дэнис наблюдала за братом. Все это было настолько интересно, что она уже забыла о своей обиде. Ее изумрудные глаза сверкали.

* * *

Тем же утром Карл Кастанаверас, все-таки осушивший прошлым вечером бутылку дымчатого виски, просыпался трудно. Во рту было сухо, веки не поднимались, к тому же в комнате отчетливо раздавалось странное неясное бормотание.

– Убирайтесь прочь! – огрызнулся Карл.

Дьявольские голоса не унимались. Неожиданно в лицо ударил нестерпимо яркий свет. Карл рывком сел на кровати. Некоторое время разглядывал незваных гостей, удивленно помаргивал. Они стояли у противоположной стены, позади кровати – Джерри Маккан, репортер из «Электроник таймс», Джонни и Энди. Джерри и Джонни были разодеты – хоть сейчас на официальный прием! Только девятнадцатилетний Эндрю Томас, или Энди, один из девяти телепатов старшего возраста, рожденный «еще до потопа», подкачал – вырядился в белый спортивный костюм с карманами, пришитыми на самых неожиданных местах. В таком костюме, отметил про себя Карл, на прием вряд ли пустят. Лицом Энди едва ли напоминал европейца: кожа имела светло-оливковый оттенок, глаза яркие, изумрудные.

Карл взбил подушку, подложил ее под спину и откинулся к стене.

– Ужасно чувствую себя, – признался он. – Словно в какашку превратился. Который час?

– Уже день, шесть утра, – ответил Джерри. – Ты в самом деле очень похож на дерьмо.

Карл почувствовал, как по левой руке побежали мурашки. Опять затекла за время сна. Сколько раз он ругал себя за то, что спит на ней. Теперь терпи. Он скривился, потом посмотрел на Джонни и жалко улыбнулся:

– Прости, я вчера разорался. Тебе тоже досталось. Джонни пожал плечами.

– Мы забеспокоились бы, если бы ты повел себя смирненько. Все забегали бы, заволновались, что это с тобой, уж не заболел ли? Пока орешь, все нормально.

– Где Дженни? Она грозилась, что этим утром явится сюда.

– Она уже заглядывала, – оживился Энди. – Но ты так и не проснулся, поэтому мамочка отправилась готовить завтрак.

Карл покрутил головой:

– Ничего не помню.

Наконец ощутил, как вновь подкатывает тошнота и головокружение. Еще немного, и он вновь провалится в иноземье – так называлось то место, куда он нередко и настойчиво проваливался в бреду.

Он поднял голову.

Джонни упорно не отводил от него взгляда. Карл с огромным усилием заставил себя повернуться в его сторону, заглянуть в зрачки.

Так и есть. Вот он, бред, тут как тут. Лицо Джонни неожиданно уплыло в такую даль, что он едва сумел различить его. Его черты ничуть не исказились, а вот Джерри Маккан, новостной танцор, совершенно тупой в смысле молчаливого обмена информацией, почему-то остался на месте. Он по-прежнему с сочувствием посматривал на него. Не говоря ни слова, Карл «схватил» Джонни и вышвырнул его в иноземье, при этом откуда-то из прежнего – разумного – мира до Кастанавераса донесся слабый взволнованный голосок:

– Карл, тебе плохо?..

Он и Джонни стояли бок о бок в бесконечной темноте чужого, пугающего пространства – в некоем месте, которое не существовало и существовать не могло, пока в детях не начал просыпаться дар. Ниже простиралась пересыпанная радужными бликами кристаллическая равнина, ее границы терялись в занавешенной темнотой дали. По краю этого запредельного, зазеркального пространства переливались яркие огоньки – никто из телепатов не знал, что они означали. Поближе, в непосредственном окружении пульсировал пропитанный светом нимб, составленный из раздробленных двухсот пятидесяти звеньев. За пределами этого кольца смутно подсвечивала необъятная ширь – общее поле сознаний всех живущих на Земле людей.

Карл спросил:

Как ты?

Каким образом Джонни оказался перед ним, Карл не мог сказать. Сквозь кожу Макартура просвечивали нервные окончания, собиравшиеся в жилы, жилы – в ствол, упиравшийся в ослепительно сиявший череп.

Джохан, или Джонни Макартур, считался одним из самых сильных телепатов. После создания Карла и Дженни генные инженеры решили улучшить потрясающее трио генов, перевернувших всю их внутреннюю структуру и наградивших их даром ментального общения. В качестве объекта был выбран зародыш, который впоследствии был назван Джонни. Следом сотрудники Центра провели параллельный эксперимент. Этот опыт был поставлен над Энди, или Эндрю Томасом, и над другими питомцами. Урезав и чуть изменив классическое трио, сотрудники Центра в каком-то смысле добились успеха, из этих зародышей получились в высшей степени спокойные люди. Их эмоциональный аппарат отличался исключительной устойчивостью, но в чтении мыслей они оказались слабы. Обратный эффект ждал их в случае с Джонни, чье трио было просто пересоставлено, но не урезано. Его способности усилились, но эмоционально он отличался редкой неустойчивостью. Его реакции отличались повышенной нервозностью.

Со мной все в порядке.

В его голосе отчетливо слышался едва сдерживаемый ужас:

О боже, Карл, что с тобой происходит?.. Кто ты?

Страхи концентрическими волнами сочились из тела Джонни. Удивительно, ужас был одного цвета, страхи – другого. Это свечение омывало Карла. Он усмехнулся – картина действительно жуткая, ведь Джонни тоже видит меня насквозь. Карл постарался успокоить товарища:

Ты видишь меня таким, какой я есть на самом деле. Однажды Джеррилу Карсону открылось иноземье, скрытое во мне. Помнишь, после смерти Шаны, когда я не мог совладать с собой? Дженни тоже прошла через это испытание, теперь твоя очередь. Теперь ты тоже влип в этот кошмар или слился с ним – не знаю, как сказать вернее. Важно другое, спроси себя – сможешь ли ты по-прежнему относиться ко мне с братской любовью?

Волны страха, перемешанные с сияющим ужасом, начали сочиться энергичнее, ярче. Они смешивались с волнами, истекающими из Карла. Так они омывали друг друга светом.

О боже, Карл, кто ты? Что ты?..

Я – человек, выпавший из привычного понимания. Джонни, я всегда относился к тебе с нежностью. Прости, что пришлось вчера причинить тебе боль. 'Я не очень-то отличаюсь от других людей. Куда больше разницы между мной и тобой, между мной и питомцами, потому что ты был взращен Дженни, а она почти разумна, почти всегда находится в своем уме. В свою очередь, ты, Энди и Уилл вырастили остальных детей, и они, как и ты, вполне здравомыслящие люди. А вот я вряд ли могу причислить себя к тем, у кого невпроворот здравого смысла.

Неожиданно Джонни исчез из поля его зрения. Карл повернулся, поморгал и мягко спросил:

– Какого черта вы здесь делаете?

Джерольд Маккан удивленно созерцал своих спутников.

– К этому невозможно привыкнуть! – Он возмущенно замахал руками. – Карл, мы же договаривались встретиться. Неужели не помнишь?

– Карл, ты разве забыл?! – подхватил Энди. – Мы же собирались купить аэрокар! Да, сейчас шесть утра, но банки уже открыты. Мы просмотрели баланс «Калхари лимитед». У нас на счету восемьсот двадцать пять кредиток, это без учета кредита, выданного нам «Чандлер индастриз».

Карл буквально подпрыгнул на кровати, затем вскочил, повернулся к ним:

– Вы как дети!

– Но Карл… – попытался унять его Джерри.

– Мне надо одеться, – ответил Кастанаверас. Он оглядел гостей и спросил: – Все вернулись?

Джерри пожал плечами – видимо, он так и не догадался, о чем спрашивает Кастанаверас, а Энди вслух подтвердил:

– Ага.

Наконец и до Джонни, который все еще не в силах был справиться со страхами, дошло. Он сглотнул, затем отчаянно закивал:

– Я вернулся, это точно.

Опустив голову, Карл принялся изучать узор на ковре, затем посмотрел на него.

– Спасибо. – Двум другим он сказал: – Позвольте мне принять душ, одеться, а потом уже поговорим. А может, займемся чем-то более увлекательным? Например, покупкой аэромобиля.

Яркая голографическая вывеска на стоянке гласила: «„Чандлер индастриз“: Средства передвижения».

За вывеской в солнечных лучах ярко поблескивала многоцветная картина, составленная из сотен аэрокаров. Все они были выставлены для продажи, которой занималось местное представительство «Чандлер Рочестер».

При свете дня полихромная окраска выключалась, зато ночью каждый экземпляр переливался всеми цветами радуги. На торговой площадке были представлены всевозможные конструкции: от двухместного малютки-экранолета до «Металлсмит-3», самого скоростного монстра на рынке.

Телепаты всей гурьбой вылезли из принадлежавшего Джерри Маккану «Чандлера-1300» и направились к мужчине, поджидавшему их перед входом на площадку.

Карл сразу решил, что Тони Анджело не похож ни на одного из дилеров, занимавшихся продажей аэрокаров, с какими ему приходилось встречаться ранее.

Продажа аэромобилей в ту пору считалась весьма прибыльным занятием. Если бы Карл решил заняться этим бизнесом, он давным-давно мог бы стать богатым человеком. Для этого нужно обладать ослепительной улыбкой, глядеть прямо в глаза покупателя, излучать уверенность и объясняться торжествующей скороговоркой. Также необходимо соответствующе одеваться и знать свой предмет. Забыть обо всех условностях, но обязательно помнить имена клиентов. Пусть они не только во время продажи, но и, главное, после нее чувствуют, что имеют дело с самым близким другом.

Тони Анджело был совсем не такой. На гостей он смотрел с заметной долей презрения и в друзья не набивался. Это был сухощавый темноволосый мужчина средних лет. Лицо украшали окладистая борода и усы. Ростом чуть пониже Карла, спор и ловок в движениях, с медлительной речью, лишенной местного диалекта. По крайней мере, Карл его не уловил. На нем были кожаные черные штаны, такие же черные лакированные ботинки, в которых вряд ли пустят на заседание совета директоров какой-нибудь даже самой незначительной компании, рубашка с короткими рукавами, позволявшая вполне явственно продемонстрировать впечатляющие мускулы и густую шерсть на груди. На рубашке располагался единственный карман, на котором белыми поблескивающими нитками было вышито «ЧАНДЛЕР».

На спине выделялся неофициальный логотип «Ветер», указывающий на его принадлежность к спидофреникам, иначе говоря, ОЛБЕ – «Обществу любителей быстрой езды». Вот о чем можно говорить с уверенностью – Тони Анджело знал свое дело, особенно выставленные на площадке машины.

После того как гости представились, Тони тут же забыл, как зовут Энди и Джонни, и все остальное время, что они провели на площадке, обращался к ним не иначе как «блондинистый пижон» или «ты, парень в спортивном костюме». Карла же он дважды поименовал мистером Кастанаверасом.

После того как ему представили Джерри Маккана, Анджело скривился.

– Это ты, парень, пишешь для «Электроник таймс» о необходимости запретить использовать изготовленные вручную или переделанные своими руками машины?

Джерри вначале заулыбался:

– Да, это я, но…

– Полная чушь! – заявил Тони. Он не скрывал недовольства. – Ты что, в самом деле разговаривал с кем-то из «гонял», чьи слова приводишь в своей статье, или сам все напридумывал?