Текст книги "Седьмое измерение"

– Отбой! Отдыхаем! – усталость подкосила ноги Тимофея, и он завалился прямо на траву.

Его примеру последовала и Светка. Немного поворчав, и кот, вылизавшись, свернулся калачиком, и казалось, уснул.

Где-то спустя полчаса, Тимофей тихонько поднял Светку и знаком предложил ей отойти в сторонку. Очень не хотелось Светке отходить, но любопытства ради отошла. Метрах в десяти от ключа остановились, и Тимофей шёпотом начал рассказывать про то, что с ним произошло во время переброски из лаборатории в это загадочное место. Как оказалось, Светка совсем ничего не помнила, у неё на этом месте случился провал. Поэтому, с широко раскрытыми глазами Светка ловила каждое слово оппонента, часто перебивая и прося повторить. Тимофей увлечённо шептал всё, что запомнил, а тем временем в десяти метрах от переговорщиков на шерстяном клубке, плавно в сторону говоривших повернулось одно левое ушко. Повернулось, судя по всему, именно затем, дабы было лучше слышно. Как раз в тот момент повернулось, когда Тимофей приступил к описанию явления ему того, что это благодаря проделкам кота, а вовсе не какой-то там непонятной уборщицы бабы Алевтины, с ними и произошла данная катастрофа.

– Получается, кто обвинял – тот и навонял? Так, что ли? – изумлялась Светка шёпотом.

– Ты на редкость прозорлива! Именно! Именно так и получается. Говорю тебе, как ясный день всё видел. Всё в деталях, да с подробностями. Ну, скажи, на кой, этой бабе Алевтине драть проводку? Да кто бы её туда пустил, сама подумай. А кот изволишь видеть, сидел и прятался в лаборатории. Иначе как бы он тут с нами очутился?

– Так чего мы теряемся? Пошли, схватим его, да пощиплем. Он и разговорится, – ринулась, было, Светка.

– Да погоди ты! Чего тень на плетень раньше времени наводить. Аккуратней надо в таких делах. Быть может, он это специально проделал. Может быть, он знал, что говорить начнёт по прибытию. Тут спешка ни к чему. Спешка она при ловле блох полезна. А может ему и ещё чего известно. Ведь может? Я тебя спрашиваю, может?

– Может! – нехотя сдалась Светка.

– Ну, а раз может, так давай постепенно его разговаривать. У него четыре лапы против двух твоих, да и тех на каблуках. Нырнёт в кусты и поминай, как звали. А прищучить мы его всегда успеем. Согласна?

– Согласна! – опять нехотя согласилась Светка, терпеть не могущая, быть ведомой, и кому-либо подчиняться.

На том и порешили. С тем и пошли обратно к ключу, напиться в дорогу. Во время возвращения Светки и Тимофея к месту дислокации, возвратилось на место и левое ушко на шерстяном клубочке. Незаметно возвратилось, будто бы и не поворачивалось вовсе.

– Хватит отдыхать Светка! Бока отлежишь. Скоро должен провожатый прискакать, а мы распластались тут, как кисельные барышни после обеденной трапезы. Места неизвестные, дремучие. Не побоюсь этого слова, опасные места. Подъём! – нарочито громко, срываясь на крик, прогремел Тимофей.

Жигало, для верности, открыл один глаз, затем не торопясь открыл другой. Лениво потянулся и сел, всем видом изображая себя спросонья. Затем выгнул спину, а когтями впился в лесной мох. Расслабленно сел и тут же заявил:

– А у неё – где спать завалилась там и родина! – чем немало Светку удивил и обескуражил, однако опомниться не дал и хитро перевёл тему. – А вдруг он нас прямо на бойню ведёт? Видали, какое сало у них непонятное. Или чего лучше в клетку загонят, да клеймо навесят. Мне-то что! Сами думайте. Я-то завсегда куда-нибудь юркну, и ищи ветра в поле. Тащимся непонятно за кем, как крысы за Гомельской дудочкой.

– Та-дам! А вот и я! Соскучились, небось? – прервал рассуждения Жигана, внезапно появившийся, из ниоткуда, коротышка.

Коротышка, был свеж и румян и, что сразу бросилось в глаза, переодет. Теперь Демьян предстал, судя по всему, в нарядном выходном костюме, что, прежде всего, отражалось в чистоте этого костюма. Правда, подобно предыдущему наряду, костюм этот, также был шит грубыми нитками – швами наружу.

– Вижу, вы готовы идти далее и это очень здорово. Время скоро к обеду, так чего в лесу почём зря просиживать. Я полетел! Вам туда! Через сто метров жду! – на чём Демьян и растворился, не дав никому и рта раскрыть.

– Видали? Я про то и говорю! – подлил кипячёного масла на головы, говорящий Жульен. – Ужасно подозрительный тип!

– Послушай, дружище Жиган, а почему бы тебе не рвануть вперёд и не посмотреть, что данный инопланетянин делает, нас поджидая.

А, правда, чего?! Чешешь ты по лесу весьма бойко. Зуб даю, он нас ранее, чем минут через двадцать не ожидает, а ты как драпанёшь, так минут за пять возле него окажешься. Вот и подсмотри, чего он там вытворяет, не замышляет ли чего. Ну, будь другом, чего тебе стоит, – начал уговаривать кота Тимофей, а Светка глупо и одобрительно кивала.

– Идея не лишена смысла! Пожалуй, так и поступлю, – на удивление резво откликнулся Жульен на подобную просьбу, и было, уже вознамерился бежать, как был остановлен Тимофеем.

– Секундочку! Ты только осторожно: на мягких лапах, иди. Внимательно беги, чтобы случайно не выскочить на малорослика и не спалиться.

– Всегда найдётся эскимос, который будет учить папуаса, как тому крокодила свежевать! – так отвечал Тимофею обнаглевший Жульен и шмыг в кусты.

Тронулись вслед за котом и люди. Шлось после отдыха немного легче. Минут где-то через семь на встречу выскочил взъерошенный Жигало.

– Голова кругалём идёт! Представляете, сидит в позе лотоса, и мантры какие-то шепчет. Точно вам говорю, с богами шепчется. Просто псих какой-то! Небось, знатным жертвоприношением богов обнадёживает, – с ходу отчитался, гордый собой, Жиган.

– Да не мели ты всякую чушь. Заведено у них может так. Выбор то у нас невелик, вот и идём далее, а там посмотрим.

– Дурочкин ты зять, а не предводитель! Сам кота послал, и сам же игнорируешь. С чего ради, этому Демьяну, сидеть в лесу в позе лотоса, и молитвы напевать? Кто в своём уме и твёрдой памяти на такое способен? А ну снимай штаны быстро!

– Это ещё зачем, – оторопел Тимофей.

– Я твои штаны надену, а ты мою юбку! По-моему так логичней будет. Кто из нас мужик? Я или ты? Не смей давать карлику, более так шустро ускакивать. Пускай рассказывает куда ведёт. Что ожидает нас по прибытию, пусть объяснит по-человечески, – встряла не совсем к месту Светка, после чего зачем-то погладила кота.

Жиган на это поглаживание, расплавился от удовольствия, как сыр на сковороде, не выдержал, и громко заурчал. Недобро посмотрел на Тимофея и занялся трением боков о Светкину ногу.

Добирались на этот раз до коротышки, моча, следуя за котом. Кот задавал направление, и всё время забегал вперёд, не давая отдышаться. Светка под конец пути, судя по кислой мине, ещё чуть-чуть бы, и расползлась как каша. Наконец все трое вышли на небольшую прогалину, на которой лицезрели радостного Демьяна. На этот раз Демьян, разморённый и отдохнувший, не спешил ускакивать и любезно согласился, точнее, напросился сам пройтись немного вместе. После короткого привала, во время которого, Светка изнылась, да изохалась, тронулись далее. Благо коротышка подбадривающе пообещал, что идти осталось капельку. Меж тем солнце, если его можно было так назвать, приближалось к зениту, в то время как бедненькая Светка, наоборот, стремилась всем своим измученным телом, к надиру. Солнце это, к слову, было раза в полтора в размере больше земного, но с тем менее яркое и больше красное.

На вопрос: почему так? Коротышка пожал плечами и коротко же и ответил: а чего вы хотели? Семь с половиной миллиардов лет старичку Яриле. Расширяется потихоньку, прежде чем перевоплотиться. Какие-нибудь полмиллиарда лет и придётся когти рвать, не то зажаримся.

После чего беседа перешла в другое русло. Так, например, выяснилось, что все без исключения жители планеты Великороссии, по достижению половой зрелости обязаны крутануть барабан судьбы. Барабан этот и определял дальнейший род деятельности крутившего его. Получалось, не было на Великороссии преемственности профессии или ремесла, от отца к сыну. Всё решал удивительный барабан, мешая судьбы по своему барабаньему усмотрению. Барабан этот был разбит на сектора, совсем, как в передаче «Поле чудес» только вот крутился раз в жизни, а ценой была судьба. Например, если крутившему барабан вьюноше выпадало стать банкиром, то более ничем другим заниматься он права не имел. Или же, как в случае с Демьяном, тому выпало стать землепашцем, после чего нарезали земли кусок, и – гуляй Ванька жуй опилки. Дальше сам! Ещё были сектора «Мельтон», «Рудокоп», «Развлекатель», «Мудрец», «Защитник от паразита», «Портняжка», «Смешиватель». Были и свои «Травник», «Алхимик» и «Лепило» и многие не совсем понятные другие. Присутствовал, по словам Демьяна, на этом чудном барабане и свой сектор приз. Натянувший этот сектор везунчик, только и должен был делать, что развлекаться, скача по галактике, так как этому махинатору не вменялось ничего. Более того данного ставшего «блатным», нахлебника, по самый чёрный ящик, все остальные должны были снабжать всем необходимым. Такие у нас называются «Призанутыми», благо их всего один на десять тысяч попадается, – с какой-то затаённой завистью и злобой, упоённо, рассказывал Демьян.

Выяснилось, что само по себе, определение барабана, не являлось пожизненным рабством, не снимаемыми кандалами и упрямой неизменностью. Можно было поменять и опротестовать решение. Ещё, как можно. Некоторые так и делают, всецело полагаясь на принцип: лучше попробовать и пожалеть, чем жалеть, что никогда не попробовал. Правда, попробовав, всё-таки скорей жалеют! Лишаются, попробовавшие, всех преимуществ социума, всех гарантий, всех защит. Из целого становятся они частью, а часть всегда слабее и хуже целого. Сбиваются, такие, в кучки в специально отведённых буферных зонах, да прожигают, жизни бесценные мгновенья, в веселье и пороке. И не редки на тех пирах, в качестве гостей почётных, и слуги паразита. Жаль, в общем, этих бедолаг. После себя им нечего оставить.

За этой милою беседой, питая всё в себя как губка, опомнились, а лес уж поредел, сменил себя, на саженцев кусты. Рукою чьей-то, руководимою мозгами, рассажены те саженцы, а уж за ними, мелькнули острия избяных крыш.

Глава четвёртая

– Алтын сам ворота отпирает, да путь расчищает, – как тамада на свадьбе, пропела приветственно, грузная старуха.

На руках у старухи, на белейшем полотенце, лежал квадратный каравай. Его она и протянула гостям. Демьян почтительно встал справа от гостей.

Дело в том, что пройдя рощу из саженцев какого-то непонятного дерева, по-видимому, из семейства облепиховых, измученные путники предстали перед небольшим селеньем. Селенье состояло из восьми маленьких домиков. Весьма необычных домиков. Основание и стены, которых были круглыми и вроде были слеплены из красной глины. Крыша же была насыщена растительностью и мхом, как если бы клали её из дёрна, нарезанного на квадраты. Совсем не на одном домике не наблюдалось ни одной трубы. Даже подумалось, правда, с иронией, что у них там центральное отопление. Зато на каждом домике имелись крошечные окошечки, и почти на каждой крыше виднелось по свитому гнезду. Заборов не было, но определённо были ухоженные огороды с непонятными на первый взгляд, но аккуратными грядками и различными посадками. Возле одного самого крупного дома, по аналогии с домом имелась и собачья конура, точная копия самого дома. Из конуры торчала морда волкодава, не меньше. Завидев эту морду, Жигало заявил, что дальше не пойдёт. Мол, чего он там не видел, ему и тут шикарно. Затем чтобы не показаться трусом, якобы наступил подушечкой своей лапки на колючку. Мяукнул жалобно и громко, и принялся колючку ту искать, добавив, чтобы Светка с Тимофеем шли без него, а он типа догонит. На уговоры не было, не времени ни сил, поэтому кота оставили в покое. Имелся на краю селения и маленький да бирюзовый прудик. В нём по жаре такой, как раз, плескалась детвора. Селенье не было пустым, и только путники всё рассмотрели, как им на встречу повыскакивали разные коротышки обоего полу и различного возрасту. Первое, что порезало глаз, был, именно, маленький размер всех без исключенья взрослых. А ведь блуждая с Демьяном по лесу, неверно полагали, что он такой один. Ну, просто не удался и маленьким родился. Ан нет! Выходит все такие. Затем у всей общины имелись слаборазвитые ножки. Эти ножки, у самых крепких коротышек, едва были размером шире Тимофеевой руки, да и то левой. Сразу же родилось предположение, что тем, кто скачет, особой нет нужды в натренированных ногах. Но головы то, головы, опять все как одна, как у Демьяна. Определённо новый неизвестный вид людей. А далее, яснее ясного читалось, то, что гостей незваных, определённо, поджидали, причём от нетерпения кусая локти. Встречать мгновенно подскочили, старуха грузная, девица молодая и дитя.

– Да нет же маменька, сколько вас учить можно. Так встречали ещё в позапрошлом веке. Вы так всех покупателей своей дремучестью распугаете. Вот как надо: – затараторила девица старухе, ругая её, судя по всему, за поговорку про алтын. Закончив отчитывать маменьку, девица молодая, моментально переключилась на гостей, со своей «правильной» версией приветствия.

– Осёл навьюченный тюками с золотом, откроет двери любого города! Будьте же и вы, гости дорогие, как дома! Не смотрите с преждевременным укором на невежество маман, ей это простительно. Она всё в полях, да в полях. Отведайте мякиша с дороги, да просим пожаловать в тенёк в прохладу, – девица и старуха в пояс поклонились. А выпрямившись, старуха влепила девице подзатыльник. Девица сразу же надулась, на глазах заискрили обиды слёзы, после чего моментально ускакала, таким же образом, как и Демьян.

– Не обращайте внимания! Продуется – вернётся. Такая вот невоспитанная молодёжь пошла. Слова не дают сказать. Рта матери родной открыть не дают. Пробуйте, пробуйте хлебушек. На силковых водорослях. Гости вперёд, гости вперёд, только за вами, – подобно дочери, заблеяла старуха, дав надкусить хлеба. Затем руками и кивками показала направление к главной избе.

За хлеб поблагодарили и все, включая Демьяна и дитя, двинулись к избе, как вспомнили про Жигало.

– М-м-м! Как бы это сказать. В общем, вон там, в двадцати метрах, сидит наш кот. Нельзя ли и его сюда, а то потеряется чего доброго, – побеспокоился за Жульена Тимофей.

– А чего он там сидит? Чего сам не идёт? – в недоумении восклицала старуха и добавила уже Демьяну. – Ты, что ли, поломанный костыль, забыл пригласить?

– Он дрейфит вашего пса, что в будке, – с ехидной усмешкой вставила Светка.

– Не понял! Чего его дрейфить то? Эй, Тобик, а ну-ка, позови пушистого собрата. А то, как-то невежливо, получается, – среагировал Демьян, а на его призыв среагировал и Тобик.

Тобик лениво вылез из будки, и показался во всей красе. Такой Тобик, волка матёрого, на раз, задавит, одною левой лапой. Действительно, не менее чем, волкодав. И Тобик, прохрипевши, что силы есть, как заорал на чистом русском, с тем и на человечьем.

– Гав! Твою мать! Эй, ты! Ты дурак, что ли? Нужон ты мне, как горбатому компрессы. Дело конечно твоё, можешь и там сиднем сиживать, только вот по мне, тут в теньке и прохладе, гораздо приятнее. Иди сюда, говорю. Бля-буду не трону!

У Светки, от этого неожиданного лая и последовавшего за ним монолога, чуть было снова обморок не приключился. Да и Тимофей нельзя было сказать, что попривык к подобным штукам. Однако выкрик этот силу возымел, и через пару минут нехотя вышел Жиган на открытое пространство. Шёл Жиган не уверенно, с расширенными зрачками до самых краёв глаз, а шерсть, как не старался он, а выдавала и кое-где стояла дыбом. Однако гордость и царское происхождение, силой лютою верх брали, и кот, намеренно не глядя на собаку, сел за спиной у Тимофея. Тут, опять случилось никак неожидаемое, а именно, пёс пошутил.

– Вот вы все не чуете, потому, как обоняние у вас слабое, а я вот отчётливо чую. В воздухе определённо запахло пареной репой, а запаха первоисточник не кто иной, как этот кот – пошутил Тобик, и сам же лаючи посмеялся, ковыляя обратно в конуру.

Светка с Тимофеем оглянулись на Жигало, в ожидании какой-нибудь остроты или же дерзкого ответа. Ни первого, ни второго не произошло. Кот молча, шутку злую, проглотил. Быть может, потому проглотил, что действительно от него запахло пареной репой, кто знает. По крайней мере, как справедливо Тобик уточнил, ни кто другой тот запах не учуял.

– Ну, вот, когда вы все в сборе, прошу гостей дорогих с дороги жажду утолить. Проходите не стесняйтесь на веранду в тенёк. День особо жарким выдался, – позвала старуха снова.

Судя по всему, в деревне этой, царил безжалостный, чудовищный матриархат. Тон задавала бабка, а Демьян, покорно сжавши губки, кивал и соглашался. Страшное дело!

Зашли на невысокое крылечко. На крылечке в тени стояла простенько срубленная скамеечка со спинкой. На неё гостей и посадили. Сами же хозяева сесть не стремились, подчёркивая тем самым высокий статус гостей. Кот залез под скамейку и свернулся калачом.

– Агафья, чёртова девка! Ну, где ты там! – грозно прокричала старуха, и на этот призыв скакнула на веранду та самая девица, что по глупости своей, перед гостями, мать поучать взялась. Скакнула, вся зарёванная, но тут же себя взяла в руки и молча уставилась на мать.

– Вот и славненько! Беги скорей за домом стол, скатертью покрой, а там тащи всё самое вкусное и свежее, что в доме есть. Да, не забудь из погреба грибной колбаски. Бражку неси не на одуванчиках, а лучшую: на синекрылых мотыльках. Да ту бери бутыль, что далее всех на полке где полати. В ней выдержка три года, – командовала старуха.

Закончив с доченькой, переключилась на Демьяна. – А ты чего стоишь, как суслик на разведке? Включай скорее голову. Гости, испить хотят водицы. Ты, что не знаешь где черпак, а колодец?!

– Итак, милейшие торговые люди, теперь, когда все дармоеды и бездельники при деле, позвольте полюбопытствовать, долог ли, тяжёл, был путь в наши края? Правду ли говорят, скакать не можете? Почему? За каким товаром прибыли? Слеза наворачивается, амбары то лопнут скоро, а ещё и трети урожая не собрано. Куда остальное? На помойку или в костёр? Всё этими руками, да спины не разгибая! Я вас спрашиваю и всё это да на костёр?! Быть может на помойку? Не треснет ли у вас пополам от такого изуверства совесть? Губа, ранее процветавшая в порядке, не закатается? Да вы не миндальничайте, говорите прямо. Сколько нужно и чего. Доставка или самовывоз. Крупный опт или средний. В убыток – только для вас! – забросала старуха, даже не представившись, прямо с порога, гостей вопросами. Тимофей и Светка, переглянулись удивлённо, отвечала Светка:

– У меня в голове, какое-то дежавю! Мы же уже вашему Демьяну объясняли. Ничего нам не надо, кроме телефона и отдыха. А лучшим, было бы, помощь в отправке нас до дому.

Старуха сразу погрустнела. Алчные глазки до того налитые кровью и блестевшие, как Альфа Большого Пса – звезда Сириус, потихоньку начали белеть и гаснуть. Но старуха не сдалась так просто. Но прежде на крылечке возник Демьян с черпаком стужённой колодезной водицы. Гости с жадностью стали пить, а старуха шепнула Демьяну следующее, шепнула с деревенской простотой, да так, что всем всё было слышно.

– Ты кого сюда притащил, старая кутикула? Они же торговать и в помине не думают. Кто будет за угощенья платить, а? Я тебя спрашиваю, кто? За даром, угощают в бане угаром, да и то по субботам! Ух, с глаз моих долой! Прибила бы! Три шкуры с тебя спущу! – Демьян стоял, как оплёванный, и молча внимал угрозам, а старуха, оторвавшись на коротышке, как прежде, мило заговорила с гостями.

– Это вы просто товару нашего не видели. А, как посмотрите, так сразу всё и купите. Такого товару в сезон не сыщешь. Ну а денежки то у вас хоть водятся? Вижу, вижу, непустые. Зашили, небось, в пояса по нескольку алтынов? Вот, к примеру, на Зайкиной горе у Емельяна, ведро лягушачьей икры не до краёв, денежка с полушкой будет, а у нас по акции всего лишь денежка. Чуете разницу.

– Какие ещё алтыны? Какие денежки с полушками? Мы таких мер не знаем, у нас в копейках да рублях денежное исчисление ведётся, – поинтересовался Тимофей.

Тимофею вспомнилось вот, что: когда он, смело, вышагивал на опыт, то переодеваясь в пред зоне, всю мелочь из брюк, дабы та не посыпалась, переложил в кармашек своих шорт. Вспомнил это Тимофей и аккуратно рукой кармашек тот пощупал. Мелочь пребывала на месте. У старухи от такого вопроса и пояснения, кровь ударила в глаза с утроенной силой, а заблестели эти алчные глазки уже, как звезда Денеб из созвездия Лебедь.

– Две полушки, будет денежка. Две денежки – копейка. Три копейки – алтын. Неужели у вас по-другому? Быть может у вас и копеечка имеется? А может и алтынчик сыщется? Не конфузьтесь, покажите! Здесь ваши денежки в полной безопасности.

На эту просьбу Тимофей, залез рукой под лабораторные штаны, нащупал замочек на кармашке, открыл его и извлёк на белый свет всю имеющуюся в нём мелочь. Мелочи оказалось примерно рублей пятнадцать, в основном рублями, двушками и по пятьдесят копеек.

Тут случился переполох. Старуха, увидав эту горку, и дрожащими губками, да заплетающимся языком, спросив: сколько там? Как услышала ответ, так сразу же и рухнула, будто карточный домик, всем своим грузным телом на пол. Лицо её начало сереть и синеть. Казалось ещё мгновенье и старуха забьётся в припадочных конвульсиях, закатив глаза и изрыгая пену изо рта.

– Воздуху, мне, воздуху! Кислороду! Умираю, воды, воды! – шипела старуха на полу. Демьян тут же испарился, зато возникла девица Агафья. Агафья, моментально оценив ситуацию, увидев горсть денег и синее маменькино лицо, ускакала вслед за Демьяном. Переполошились и все прочие коротышки, из других домов, которые на крыльцо зайти не решались, но, тем не менее, всё время стояли немного поодаль. Коротышки эти, принялись ускакивать и прискакивать, при этом что-то вереща. Наконец явился уже пешком Демьян, опять с полным черпаком той самой ледяной водицы. Его он и опрокинул старухе прямо на голову. На мол, поостудись. И это помогло!

– Баню, дорогим гостям! Баню! Немедленно топите баню! – было, первым, что завизжала, как резаный поросёнок, старуха, поднимаясь с полу. – С такими деньжищами только в баню. Это же надо, пятнадцать рублёв при себе иметь и молчать! Да знали бы вы, мои драгоценные: я два рубля один раз в жизни то и видела, да и то в девичестве, когда ходила, да видела то в руках чужих. Дайте хоть посмотреть поближе, несчастной слепой старухе, как новый рубль выглядит. Теперь и помирать не страшно! – Старуха преобразилась, до чрезвычайности. Милее этой старухи на свете и быть ни кого не может – вот как преобразилась.

– Как у кого большие денежки вижу – так души своей не слышу!

Было заметно, что и на Демьяна эта жалкая горстка копеек, годившаяся только на то, чтобы бросить её нищему в переходе, произвела неизгладимое впечатление. Стонал и охал этот дядя, на чужие деньги глядя.

– Агафья, чёртова девка! Ей Богу возьмусь за розги! Где тебя носит? – гремела старуха на всё село, а далее возникшую Агафью наставляла. – Да не ту бутыль на синекрылых мотыльках. В своём ли ты уме? Какая бестолочь тебе её сказала притащить? Немедленно, неси настойку на крыльях бабочки Шерстянки, да посуду дура замени на хрустальную. Не видишь что ли какие у нас гости?

Начались ускоренные приготовления, как будто к великому празднику. Всё селенье загудело, словно потревоженный улей. Повсюду туда-сюда скакали коротышки обоего полу и возрасту. Только маленькие детки, видимо скакать ещё не наученные, с любопытством, но и насторожённостью, кучкой сбились недалеко от крыльца. Тимофей и Светка, растерянно сидели и только лишь переглядывались по сторонам, да друг на дружку.

– Позвольте дать вам дельный совет! – мурлыкнул из-под скамейки Жульен. – Вы монетки свои приберегите, и более нигде ими понапрасну не светите. Сами видите, цена у них тут совсем иная. Очень могут ещё пригодиться.

Затем кота прервала, мягко шагнувшая на крыльцо, смачная кошечка. Кошечка эта сгорала от любопытства, и видимо была не прочь, познакомиться поближе. Жульен в момент распушил усы, заделал дыбом хвост, и предложил пройтись прогуляться. На том, Жульена в этот день и потеряли.

– Чего уставились? Чего гостей дорогих смущаете? А ну, марш по домам! Сказано же вам – просто родственники. Далёкие. Навестить решили, – ревностно охраняла старуха дорогих гостей от любопытных и завистливых соседей.

– Мы все тут родственники! Чего с путниками необычными поговорить не даёшь, злыдня? – кричал в ответ один коротышка.

– Да Властелина выгоду учуяла! Дело ясное! – перебивала его, коротышка девушка.

– Ага, родственники! Как же! Жизнь учит нас не доверять чужим приборам! Враньё! – голосит коротышка юноша, пытаясь перекричать остальных.

Всё-таки под грозными взглядами старухи, как выяснилось – Властелины, толпа сначала поредела, а далее и вовсе разбрелась.

– Что за балаган, тут происходит? Ты чего сидишь, язык в жопу засунул! Мне, что одной, это всё не нравится? – у Светки кончилось терпенье, а вместе с этим начинали сдавать и нервы.

– А что я могу? Посоветуй, раз такая умная, – приниженно ответил Тимофей.

– Так, любезный Демьян, ты, кажется, грозился по прибытию, позвать какого-то мельтона. Ну-с, так чего мы ждём? Свисти его скорей! – плюнув на Тимофея, взялась за дело Светка, подкараулив Демьяна и схватив его за рукав.

– Да на фиг он нужен?! От него толку, что от воды навару. Туповатый мельтон у нас. Пульс пощупает, давление смерит и в лучшем случае исчезнет. Ты лучше пройдись по огородам, поосмотрись доченька. Красота, то какая! – вместо Демьяна начала забалтывать Светку, не терявшая бдительность Властелина. Но со Светкой, подобный номер не прокатил.

– Во-первых, я тебе не доченька! А во-вторых, немедленно зови мельтона или мы уходим.

Ничего не оставалось делать, как внять желанью гостьи. Правда, перед тем, как мельтона позвать, гостей предупредили: денег мельтону не показывать, и вообще про деньги молчок. Жаден мельтон просто до мозга костей, и деньги, если, не дай бог, увидит – сразу же изымет. Необычным оказался и способ вызова мельтона. Старуха прозвенела трижды коротко и один раз – длинно, в небольшой колокол, висевший за верандой. Не прошло и минуты, как на пороге стоял унылый и замученный гном, в грязных штанах и пыльных ботинках. Залатанная направо и налево рубаха, также оставляла желать лучшего.

– Вы что тут все издеваетесь? Это и есть ваш мельтон, который во всём разберётся? – практически перешла на визг Светка.

– Я про то и говорила, да ты не слушала. Вот изволь полюбоваться! – саркастически шепнула старуха.

Мельтон же среагировал не совсем адекватно. Сперва, он удивился высоким гостям, но затем, услышав столь обидные речи в свой адрес, не проронив ни слова, надулся и мгновенно ускакал прочь.

– Тарам-пам-пам! Ну и хрен с вами, со всеми! Умываю руки. Гулять так, гулять! Эй, как там тебя, Агафья, пошли, вмажем этой вашей бражки, – сдалась наконец-то, всем на радость Соколова Светка.

Секунды не прошло, Агафья подскочила, хотя секундой ранее её на виду не проглядывалась, и быстренько сообразив, шутейно отвечала:

– Без всякой лести, целую ноги вашей чести! – после чего взяв Светку под локоть, повела к столу.

– Вот и славненько, вот и чудненько! Давно бы так! Нет, ну ты совсем имбецил? Тащи гостя за стол, – возрадовалась старуха, и, ткнув локтем в бок Демьяна, велела поскорей взять Тимофея в оборот.

Отметить стоит, Тимофей взят в оборот был тут же. Взят лихо! Взят так, когда бывает, что-то делают с душой. Ни капельки сомненья нет, в том, что Демьян, глава семьи, по алкогольной части, был зажат в железные тиски. Такая радость читалась на его бесхитростном личике, какую может лишь, наверно, породить незапланированная пьянка. Застолье началось. Гремели тосты и бокалы. Веселье добавляло то, что, по словам старухи, настойки и брага деланы на ионизированной воде. А значило это не больше и не меньше: баланс напитков был не кислотный, а и не щелочной и совпадал с pH крови. Из этого вытекало: нет вреда сосудам, нет поутру похмелья. А значит можно пить без меры. Чудовищное дело! И пятым тостом, уж ревел засоловевший Тимофей, за это, троекратное «Ура!». Затем за честь и за здоровье участливой старухи. Под вечер очередь дошла, и выпить за кота. Закуски было много, но она, до крайности диковинна была. Таких нелепых блюд, таких, не менее, нелепейших названий, все Азии базары обойдёшь, а схожего в помине не найдёшь. Поэтому иль по другой причине, глаза у Тимофея стали уже, щёки шире. Речь начала сбиваться, ноги подкосило, иглою в мозг кольнуло – обессилил. А далее провал! После провала, буквально снега ком, на голову – обвал. Как весело, как здорово вокруг. Прямо-таки сучья свадьба! Опять провал, а в просветлении уж Тимофея парят в бане. Ядрёна баня и ядрён Демьян да веник из пихты. Провальчик небольшой, и раскрасневшийся Тимофей, голый бежит на огород, какая прелесть, а там пытается в объятия поймать, чёртову девку, Агафью. Схватил, а та взяла да скакнула метров на пять. Снова попытка, да ноги то сплелись узлами и в кусты упал. Ещё один провал, после него, на посошок всех уговаривает выпить. На Светку глядь, а в её взгляде и под дурманом разглядел, немой укор, как будто женщин всей земли, по отношению к пьянчужкам – укор тот слился воедино, и словно лазером сверлил. Тем самым тут же провалил. Последняя попытка вырваться из небытия вот чего открыла. Лежал упитый вусмерть Тимофей толи в хлеву, толи в сарае, но зато на мягком стоге сена, как на покрывале. Над ним с безумною улыбкой, в темноте, как смерти тень, склонилась алчная старуха, держа при этом свечку в старческой руке. Старуха не молчала, а наоборот читала, следующего рода заклинанья:

– Бог даст денежку, а чёрт дырочку, и пойдёт божья денежка в чёртову дырочку! Ты, спи, спи, милок! Свои денежки считать не прискучит, а чужие тем более! Засыпай, пьяному то оно море по колено, а лужа то, по уши! Баю бай, баю бай, поскорее засыпай! Деньги легче прожить, чем нажить. Баю бай! Денег нет перед прибылью; лишний грош – перед гибелью! Баю бай, баю бай! Работа денежку копит – хмель денежку топит! Глазки закрывай, баю бай! – и как бы сама себе заметила довольно:

– А с дурака мы всё же сняли стружку!

Засим, горячее веселье, игривый хмель из пол литровой кружки, и безобидные настойки, свою сыграли дьявольскую роль и дело. Из пушки до утра уж не разбудишь Тимофея.

Утро добрым не бывает, не бывает никогда. Если утро то в похмелье, то тогда совсем беда. Осознав себя живым. Осознав, что ионизированная вода может и не даёт головной боли, только, наверное, если её в меру выпить. Осмотревшись вокруг и увидев себя в сарае на сене, вспомнив кое-как отрезками вчерашний вечер, родилось одно: Упаду в объятья темноты, и пойду, пути не зная, виновата в этом только ты, голова моя дурная!