Текст книги "Пятый курс"

– Погоди, быстрый какой – вперед… Это что же, все бросить? Квартиру? Дачу? Машину? Работу, наконец? Отправиться черт знает куда… Да и вообще, как можно верить этим твоим инопланетянам после всего происшедшего?!

– Ты не им, ты мне верь! – начал терять терпение Иван. Разговоры с отцом всегда давались ему не легко, а тут еще, после такого большого перерыва… – Машина, дача… Не о том думаешь!

– А, по-моему, это ты не о том думаешь, сынку, – твердо и очень спокойно проговорил Андрей Георгиевич. – Может, это у вас так теперь принято, чуть что – с планеты на планету скакать, одну взорвали – на другую перелетели, а мы с Ниной люди старой закалки. На Земле родились – на Земле и умрем. А придут эти твои чужие, вспомню молодость, достану ружье и встречу, как полагается – по-нашему, по-русски. Картечь у меня в сейфе еще с тех старых событий валяется. Тогда, Слава Богу, не пригодилась – теперь пригодится…

Вот и поговорили, называется…

– Я забыл: ты у нас в футбол играешь? – спросил Глеб Ивана сразу после завтрака.

– Последние четыре года – только в криск, – буркнул Голицын.

– Ну, это почти что то же самое, – усмехнулся Соколов. – Только на двухмерном поле и мячик всего один. Короче, за корпус будешь играть?

– За Корпус? – первое, что пришло в голову Ивана – подразделение Эммы на Луне.

– Ну да, за наш первый жилой корпус. Против второго, где Маленький и вся эта банда четверокурсников. Тут за столовой есть поле, даже ворота с сеткой. Мяч и аж два комплекта формы, включая бутсы всех размеров, прилагаются. Мы уже играли в прошлый понедельник, проиграли три-восемь. Завтра, типа, матч реванш. Сегодня, перед обедом – тренировка. Пойдешь? Пошли, все равно делать тут больше особо нечего…

– Почему бы и нет, – пожал плечами Иван. – А кто еще в команде?

– Да все, кто у нас живет. Третий-второй курсы. Димка Иванов со второго, кстати, здорово играет, у него даже прозвище в честь какого-то футболиста – Фернандес.

– Не знаю такого, – заметил Голицын.

– Димку или Фернандеса?

– Иванова, кажется, помню по спискам.

– Темненький такой, невысокий. С Андрюхой Нежданным дружит.

– А, ну да, видел в столовой.

– Конечно видел. Так вот, в прошлом матче он у нас два гола из трех забил.

– А третий кто?

– Третий – я.

– Понятно. Бомбардир, значит.

– Стараемся. Впрочем, пропустили мы все равно целых восемь. Вратаря нормального нет, никто не хотел «в рамку» ставать. Ты, кстати, не желаешь? Вратарем?

– Не-а.

– Вот и никто не желает. А у второго корпуса Игорь стоит. Тоже, конечно, не Акинфеев, но у нас и такого нет.

– Ладно, разберемся, – махнул рукой Иван. – Во сколько, ты говоришь, тренировка?

– Часов в двенадцать начнем.

– О’кей, договорились.

– Форму куда сдавать? – спросил Голицын Глеба, стягивая с себя мокрую от пота синюю футболку с символикой клуба «Динамо» и номером «восемь» на спине.

– Никуда. Это теперь твоя. Вечером постираешь – к матчу как раз высохнет.

– Ясно, – кивнул Иван.

Тренировка, на его взгляд, прошла удачно. Играть все явно умели – понятно, кто-то чуть лучше, кто-то чуть хуже, но в среднем – довольно неплохо. О Димке «Фернандесе», конечно, особый разговор. Паренек был очень силен, и дело даже не столько в индивидуальном мастерстве (в одиночку обыграть на пути к воротам троих защитников не составляло для Иванова большого труда), сколько в понимании игры, ее тактики. Готовый капитан, даром, что самый младший в команде.

Удалось определиться и с кандидатурой вратаря. На эту неблагодарную роль пробовались четверо, в результате остановились на… Нике. Причем, изначально Доренко вообще не собиралась участвовать в игре, по ее словам, они с Арбатовой просто пришли посмотреть на тренировку, но после того, как в ворота попеременно попробовали встать Ринат Камалетдинов (именно он играл на последнем рубеже в прошлом матче), Пахом Смирнов (второкурсник, Маленькому не родственник, просто однофамилец) и Стас Ухов (тоже второкурсник) – все с неизменно плачевным успехом, Ника, как была, в форменном комбинезоне, вышла на поле, натянула перчатки… и отразила подряд удары Глеба, Ивана (очень сильный, почти точно в «девятку») и дважды Димки «Фернандеса». Потом, конечно, что-то пропустила, но, по крайней мере, она не имела привычки уворачиваться от летящего в ворота мяча. Так что по окончании тренировки синий вратарский свитер без разговоров достался ей.

– Ну что, в душ – и обедать? – спросил Голицын.

– Иди, а я пока мяч в кладовую занесу, – отозвался Соколов.

– О’кей, тогда встречаемся в комнате.

Все еще пребывая мыслями на тренировке, Иван закинул футболку на плечо и зашагал к жилому корпусу.

– Голицын?

Иван вскинул голову: возле крыльца стояли двое незнакомцев – оба в штатском, но у одного – того, что повыше – пожалуй, выправка профессионального военного.

– Я, – немного растерянно отозвался курсант.

Незнакомцы приблизились.

– Терентьев, – представился высокий.

– Петров, Юрий Павлович, – назвался его спутник.

– Голицын, Иван, – курсант пожал протянутые руки.

– Как игра? – поинтересовался тот, что назвался Петровым, коротко кивнув на мокрую динамовскую футболку.

– Это тренировка была, – ответил Иван. – Игра завтра.

– Тренировка – это правильно, – вступил в разговор Терентьев. – Иван Андреевич, у нас к вам предложение, – заявил он внезапно безо всякого перехода. Голицын отметил про себя, что своего отчества он собеседникам не сообщал. – Вы слышали о программе «Спираль»?

– Нет, не слышал, – покачал головой курсант.

– Правильно, – кивнул Терентьев. – Вы и не должны были о ней слышать. «Спираль» – это программа разработки высокомобильного планетарного катера для полетов как в атмосфере, так и ближнем космосе.

– Типа «Эсмеральды», что ли?

– Совершенно верно, аналогичного универсальному планетарному катеру «Эльметаш», состоящему на вооружении Военно-космических сил Альгера. У нас есть готовый прототип, но дело в том, что наши испытатели, выходцы из ВВС, привыкли немного к другой технике. В то же время вас нам рекомендовали как одного из лучших пилотов именно такого рода машин.

– Во всяком случае, лучшего из всех, кого мы можем привлечь к работе над проектом, – добавил Петров.

– Ну, это вам виднее, – развел руками Иван. – А что от меня требуется?

– Участие в испытательных полетах. Рекомендации конструкторам по доведению прототипа до ума.

– Ясно, – кивнул Голицын. – А можно уточняющий вопрос?

– Конечно.

– Это не тот самый прототип, который так и не смог взлететь во время неудачной атаки на «Бету»? Потому что тот, что рухнул в океан, и тот, что был расстрелян корветом, уже вряд ли могут быть доведены до ума?

Собеседники коротко переглянулись.

– Тот самый, – сухо подтвердил Терентьев.

– Понятно. Что ж, я согласен, – не стал тянуть с ответом Голицын.

– Признаться, мы и не сомневались, – сообщил Терентьев. – Что ж, договорились. Когда вы понадобитесь – мы с вами свяжемся. А пока… Пока отдыхайте.

– И удачи завтра в матче, – добавил Петров.

– Спасибо… – пробормотал Иван, пожимая на прощанье руки собеседникам.

Футбольный матч-реванш завершился боевой ничьей.

Команда первого корпуса могла даже выиграть: открыла счет (отличился Фернандес), потом долгое время вела три-один (по голу забили Иван и Пахом Смирнов), но довести игру до победы так и не удалось: за пять минут до конца Маленький дальним ударом сократил отставание, а уже буквально на последних секундах он же реализовал выход один на один с вратарем и сравнял счет.

Больше всех из-за упущенной победы, похоже, переживала Ника, винившая себя в пропущенных мячах. Все – и партнеры, и соперники – дружно пытались ее разубедить, уверяя – абсолютно искренне – что она не виновата. Все, разве что за исключением Голицына. Нет, Иван также не считал, что пропущенные их командой мячи были на совести вратаря – ну, разве что, может быть, второй не был из разряда неберущихся – но решил, что тут и без него довольно утешителей.

Главным итогом игры стала идея сделать такого рода матчи регулярными – благо, других занятий все равно не было. Играть решили через день, чередуя встречи с тренировками. Впрочем, уже на следующее утро эти планы пришлось скорректировать: во время разминки Антон Пухов с такой силой засадил мячом в штангу ворот, что тот не выдержал и сдулся. Заклеить, несмотря на все старания Леры и Глеба, не получилось, запасного мяча в кладовой не оказалось, новый же удалось раздобыть далеко не сразу (вопросом занимались Маленький и Соколов – не то через охрану, не то через следователей).

Так что следующая игра состоялась лишь через неделю. Снова ничья – на этот раз 2:2.

Ну а больше ничего примечательного за все это время и не произошло. Первые дни Иван все ждал вызова от Терентьева с Петровым, но те ни сами не появлялись в лагере, ни связаться не пытались. Видать, проект «Спираль» пока в услугах курсанта Голицына особо не нуждался.

Стоя на темном крыльце, Иван задумчиво смотрел в ночное осеннее небо. Луны не было – новолуние, наверное – и в ее отсутствие Млечный Путь, дугой протянувшийся с востока на запад, разделяющийся у Денеба и спадающий к горизонту двумя сияющими потоками, выглядел особенно величественно.

Но ни великолепие родной Галактики, ни ярчайшие Вега и Арктур, ни узоры созвездий не интересовали Голицына. Все его внимание было приковано к одной единственной звездочке – самой яркой, ярче Веги, к тому же не быстро, но заметно перемещающейся относительно своих соседок. Всамделишной, не киношной Звезде Смерти, затаившейся на орбите в ожидании очередной жертвы. Корвету «Бета». Вот он прошел созвездие Орла, на какое-то время затмив собой не самый блеклый Альтаир, вот, миновав Лиру, принялся пересекать мощный торс Геркулеса… Античный герой оставался невозмутим, а вот кулаки Ивана сами собой сжались.

С силой ударив ногой по ни в чем не повинной бетонной ступеньке, Голицын молча развернулся и скрылся за дверью.

6

На обед в этот день был плов. Конечно, не столь изысканный и вкусный, как из альгерского синтезатора (ну, разумеется, там же, вроде бы, кто-то из арабов формулу загрузил), но тоже вполне себе ничего. Жаль только, порции маленькие. Дело, впрочем, было поправимое – брать добавку не возбранялось. И отодвинув пустую тарелку, Голицын, прихватив по пути поднос, направился к окошку раздачи.

Получив вожделенное, источающее соблазнительный аромат блюдо, Иван уже собирался было вернуться за стол в компанию к Глебу и Лерке, как внезапно на поднос рядом с тарелкой лег свернутый в несколько раз клочок бумаги. Голицын поднял глаза: вместо дородной раздатчицы из окошка на него смотрел хмурый паренек в камуфлированной форме. Встретившись взглядом с курсантом, охранник без слов приложил палец к губам. Иван коротко кивнул: понял, мол.

Прочесть записку – а то, что это именно записка, Голицын не сомневался ни секунды – удалось лишь после обеда, и то не сразу: сначала никак не находилось предлога избавиться от общества Глеба с Лерой, а потом с каким-то дурацким вопросом приперся Маленький. Лишь через полчаса, оставшись, наконец, в одиночестве, Иван извлек из кармана таинственное послание.

«Сегодня в 15:00 в лесополосе за жилыми корпусами. Ориентир – заброшенная землянка. Приходи один», – прочел он. Текст был написан от руки, но почти что печатными буквами, никаких ассоциаций почерк у Голицына не вызвал. Подписи не было.

Иван бросил взгляд на часы: без двадцати три. Только-только дойти до назначенного места – это чтоб бегом не бежать. Вот только… Стоит ли идти?

Времени на размышления практически не было. Идти или не идти? Что, если это ловушка? С другой стороны: да кому он нужен, ловушки на него ставить? Много чести! Разве что дело в программе «Спираль»? Да нет, тоже ерунда: о программе он ничего толком не знает, да и важность его в роли пилота-испытателя вряд ли стоит переоценивать… Эх, с Глебом бы посоветоваться! Написано: «приходи один», но не написано же: «никому не говори!». Только вот время уже поджимает, а Глеб куда-то с Леркой умотал, ищи-свищи его…

Ладно, будем рассуждать логически. Записку передал охранник. Если бы, допустим, с ним хотели разделаться (неважно, по какой причине), найдется куча мест, где тот спокойно мог бы его подкараулить. Выманивать куда-то – наоборот, лишний риск. Так что дело, скорее всего, не в ловушке. Тогда в чем? Существовал лишь один способ узнать ответ – принять приглашений и пойти на встречу.

Решив так, Голицын сунул записку обратно в карман комбинезона и демонстративно неспешным шагом двинулся в обход жилого корпуса.

К назначенному месту он подошел аккурат без трех минут три. Землянку обнаружил сразу: невысокий, поросший пожухлой травкой холмик, внутрь которого вела порядком проржавевшая железная дверь в бетонной коробке. Иван попробовал потянуть за ручку – дверь слегка поддалась, но не открылась.

– Заперто, – раздался из-за спины курсанта негромкий, когда-то хорошо знакомый голос. – Да и нет там ничего интересного, честно говоря…

Уже зная, кого увидит – хотя сам еще в это до конца не веря – Голицын резко обернулся. Позади него, метрах в семи, привалившись плечом к стволу стройного кедра, стоял Пашка Хохлов.

– Ты!.. – Иван двинулся навстречу предателю.

– Стоять! – в руке Хохлова тут же появился бластер. – Ни шагу, или я буду вынужден стрелять! А мне бы этого очень не хотелось. Честное слово! Нам надо поговорить, а разговаривать с парализованным телом – толку мало…

– Нам не о чем разговаривать! – презрительно бросил Голицын, тем не менее, остановившись.

– Ошибаешься, очень даже есть о чем, – невозмутимо возразил Пашка. – Вот, к примеру, как тебе такая тема: как предотвратить Вторжение чужих и выбить из рук хунты единственный аргумент, хоть как-то оправдывающий ее существование? Ну и спасти Землю, разумеется?

– Ты бредишь… – сейчас их разделяло не более пяти метров. Если Хохлов отвлечется и опустит бластер… Нет, все равно далековато…

– Отнюдь. Позволь мне объяснить. Мы долго искали возможности встретиться с тобой…

– Ну да, почти три года!

– Ты про тот случай в Африке? Согласен, нехорошо получилось. Ну да что было, то было, кто старое помянет… Если хочешь, ради дела готов даже извиниться. Да и ведь все же, в конце концов, закончилось благополучно, не так ли?

– Плевать я хотел на твои извинения! – нога Ивана сдвинулась на несколько сантиметров вперед.

– Дело твое, – не слишком расстроился от услышанного Пашка. – Но выслушать тебе меня все равно придется. В крайнем случае, я парализую тебе руки и ноги, сяду сверху, как на бревно, и скажу все, что считаю нужным. Предпочитаешь такой вариант?

Голицын промолчал. С Хохлова станется, сделает, как обещал.

– Ну вот и отлично, – удовлетворенно проговорил Пашка, расценив безмолвие Ивана как готовность к разговору. – Для начала обрисуем ситуацию. В общих чертах, я полагаю, она тебе известна. И, будучи мальчиком неглупым – а дураком, поверь, я тебя никогда не считал – ты согласишься: мы в заднице. В глубо-о-окой заднице.

– Мы или вы? – дерзко уточнил Иван.

– Мы все. Земля, которой угрожает вторжение чужих. Россия, оказавшаяся в глухой международной изоляции, да еще и под прицелом оружия, защиты от которого у нас нет и в обозримом будущем не предвидится. Еще, конечно, Ранола, которая – по собственной глупости в первую очередь – оказалась вне игры в самый решающий момент. Впрочем, про Ранолу тебе, наверное, не интересно… В шоколаде у нас один только Альгер, нежданно-негаданно получивший собственный проход в мир чужих. Что, скажешь, не так?

– Ну… – протянул Голицын. – Игра еще не окончена…

– К сожалению, это теперь только вопрос времени. Или ты всерьез веришь, что Альгер сумеет защитить Землю в случае Вторжения? Или что у хунты вдруг проснется совесть, она передаст базу и корветы под управление Совета безопасности ООН и дружно отправится сочинять мемуары? Или что у нас в арсенале завалялось чудо-супероружие, способное сместить баланс сил в нашу пользу? Увы, фантастика в другом отделе.

– Все равно, мы будем бороться, – сжав зубы, процедил Иван. В словах Хохлова было слишком много правды. Слишком много…

– Так к этому я и веду, – воскликнул Пашка. – Конечно, бороться необходимо. Только бороться – это не посылать на штурм корвета очередной катер-камикадзе. Ответ должен быть ассиметричным. И при этом – действенным, разумеется.

– Думаю, его как раз сейчас и ищут в Правительстве и Генштабе, – предположил Голицын. – И уверен, найдут!

– Считай, что уже нашли. И ключ к этому ответу – ты!

– Я?! – Иван даже растерялся.

– Ты, ты. Кто прорубил тоннель из мира чужих в Солнечную систему? Ты. Вот тебе его и закрывать.

– Это каким же еще, интересно, образом?

– Да ладно, ты сам только что понял, что это возможно! По глазам вижу. А ранольцы знали это с самого начала. Они вообще много чего знали про Исполнитель Желаний. Побольше Альгера уж точно. На Зите с тобой собирались переговорить, но не успели, Нивг спешно утащил тебя обратно на Землю. А суть проста. Сила Исполнителя Желаний – думаю, ты лучше меня понимаешь, что это такое – открыла проход, она же – и только она – способна его закрыть. Всего-то и нужно, что пройти тоннелем в обратном направлении, отсюда – туда. Конечно, не абы кому пройти, а тому, в ком поселилась эта пресловутая Сила. Тебе, короче.

– Мне… – прошептал Голицын.

Хохлов – негодяй, подлый предатель, но сейчас он говорил чистую правду. Иван знал это точно. Он, Голицын, действительно может закрыть тоннель. Закрыть навсегда. И может только он, больше никто на всей Земле, во всей Галактике.

– Кто тебя послал? – спросил он Пашку. – Кто за тобой стоит? Понятно, кроме Ранолы.

– Достаточно влиятельные люди, – усмехнулся тот. – Но, к сожалению, у них пока что нет контрольного пакета ни в спецслужбах, ни в правительстве. Влияние Альгера все еще достаточно велико, плюс полно самонадеянных идиотов-изоляционистов, которым что Ранола, что Альгер – один черт.

– А эти твои влиятельные люди смогут раздобыть «Победоносец»?

– Увы, – развел руками Хохлов. – До недавнего времени на Земле этих катеров имелось аж три экземпляра. Те самые, со дна Женевского озера. Один достался России, один – США, один – Китаю. Наш было бы заполучить реально, но увы – он хранился в Новосибирске, в одном закрытом институте. Теперь, как понимаешь, нет ни института, ни катера. Китайцы свой, как говорят, разобрали по винтику, затем собрали обратно, но, видно, что-то там серьезно напутали – теперь это не более чем бесполезная груда металлолома. Пиндосы свой берегут, как зеницу ока, наша разведка даже не знает точно, где они его держат… Нет, достать «Победоносец» – твоя задача.

– Издеваешься? И где, по-твоему, я его возьму?

– Где-где… На Луне, где же еще?!

– Блин, точно! – просиял Голицын. – Я же сам их привез с Зиты… Только… Они же на базе Альгера. Как я туда попаду? Да и вообще, как на Луну-то попаду? Все челноки под контролем Альгера и Эмминого Корпуса… Или нет?

– К сожалению, под контролем. Но есть план. Запоминай, повторять будет некогда. Завтра утром – часов в семь, не позже – придешь сюда. Возьми с собой Соколова, думаю, он не откажется составить тебе компанию. А тебе помощник не помешает. Там, под забором, – Пашка махнул рукой куда-то за стену деревьев, – есть лаз. Выберетесь за периметр и пойдете строго на север. Через три километра выйдете на проселочную дорогу. Там вас будет ждать автомобиль. Ключи будут в зажигании. В салоне – гражданская одежда и документы с вашими фото. Деньги. Карта. Ну, и бластер с браслетом. Браслет – болванка, только чтоб бластер работал, отследить по нему вас не смогут. Бластер ранольский, вроде этого, – Хохлов продемонстрировал свое собственное оружие, – но разницы почти нет, разберешься. Сядете в машину, проедете семь километров, упретесь в трассу. Повернете налево – и вперед, никуда не сворачивая. Как проедете Кемерово, следите за указателями. Там будет эвакуационный космодром, он чуть в стороне от главной дороги, но если внимательно будете смотреть – не пропустите. Космодром имеет официальный номер «сто семнадцать». Очень важно попасть именно на него, на любом другом вас сразу вычислят и перехватят. На этом – нет. Дальше все просто. Вливаетесь в поток эвакуируемых – и билет в один конец на Луну в зубы. Бластер не забудьте сбросить, иначе альгерды вас пропалят при посадке. Прибудете на Луну – там вас, скорее всего, переведут в специальный накопитель. Вот там уже начинайте действовать самостоятельно. Главное – пробраться в ангар с катерами. Не думаю, что с вашим опытом в таких делах это будет очень сложно. Угоните пару «Победоносцев» – и дело в шляпе. Ранола обещает как-то отвлечь корветы, так что им будет не до вас. Иначе, конечно, вас бы там как уток перестреляли… Ну, как план-капкан?

– На Земле все более-менее понятно, – проговорил Голицын, мысленно прокручивая в голове предстоящий путь. – На космодроме… Они что, не проверяют, кто к ним в челнок лезет?

– Альгерды – нет. Им до фонаря. Наши смотрят, и внимательно. Но на «Сто семнадцатом» проблем возникнуть не должно.

– Ясно. Непонятно пока, как все сложится на Луне. Опорная база все-таки не проходной двор…

– Полноценной опорной базой она станет, в лучшем случае, через полгода. Если не позже. Пока что это сплошная стройплощадка. Да еще и транзитный центр для тысяч эвакуируемых. Бардак там сейчас тот еще… Ну и потом, никто и не обещал расстелить перед вами красную ковровую дорожку. Придется постараться, что делать…

– Слушай, а что если взять и все прямо выложить альгердам? – пришла Ивану в голову неожиданная идея. – Напрямую, как все есть. Попросить «Победоносец»…

– Ты что, совсем тупой?! – нахмурился Хохлов. – Станет Альгер собственными руками резать курицу, сулящую ему золотые яйца? Это я про тоннель. У тебя, я смотрю, еще остались на счет наших инопланетян какие-то радужные иллюзии. Выбрось их из головы! Что Альгер, что Ранола – все они преследуют только свои собственные интересы. Альгер, волею обстоятельств, застолбил за собой золотую жилу и добровольно ее никому, конечно же, не отдаст. Раноле такой расклад невыгоден, поэтому она готова нам помочь. Тоже не из большой любви к старушке-Земле, а исключительно, чтобы навредить Альгеру. Вот и все.

– Ну… – протянул Голицын. В словах Пашки определенно имелась своя логика, но какая-то она была неправильная, неприятная…

– Вот тебе и «ну»! – передразнил Хохлов. – Ладно, мне пора, до вечера еще дел по горло. Как я понимаю, мы договорились?

– Типа того… – пробурчал Иван.

– Ну вот и отлично! – расплылся в широкой улыбке Пашка. – Руки пожать не предлагаю, знаю: откажешься. Может быть, в другой раз… Так, а это у нас еще что такое? – его взгляд метнулся в сторону. Туда же повернулся ствол бластера. – А, нет, показалось…

В этот момент Голицын рванулся вперед и, что было сил, всадил сжатый кулак в челюсть Хохлова. Послышался негромкий хруст. Взмахнув руками, Пашка опрокинулся назад, но прежде, чем Иван успел подскочить к поверженному противнику, в лицо ему уже вновь смотрел черный ствол бластера.

– Стой! Стой, идиот! – лицо Хохлова было перекошено, в уголке рта показалась алая капелька. Слова звучали немного искаженно. – Ну, что, легче стало? – не отрывая глаз от Ивана и не опуская оружия, Пашка не без труда поднялся на ноги, обхватил левой рукой челюсть. – Придурок…

– Я приду завтра, – тихо проговорил Голицын. – Доеду до космодрома, доберусь до Луны, угоню «Победоносец» и запечатаю тоннель. И, скорее всего, назад уже не вернусь. Но если это вдруг все-таки произойдет… Не попадайся мне больше на пути. Никогда. Потому что, клянусь, в следующий раз я повешу тебя на первой же осине. А не будет осины – на сосне, березе, на пальме… Что бы ни росло поблизости. И никакая Ранола, никакая ФСБ, никакой бластер тебе не поможет. Понял меня? А теперь убирайся! Пшел вон!

– Придурок… – пробормотал Хохлов, пятясь.

Через несколько секунд он исчез за стеной зелени.

Растирая пальцами левой руки правый кулак, Голицын, не оборачиваясь, двинулся в противоположном направлении.

7

– Дружище, ты совсем с дуба рухнул?! – вытаращил глаза Соколов. – Доверять Хохлову?! После всего того, что он наворотил в Африке?!! Да и потом, в Москве?! Он же пытался убить тебя, забыл? Тебя и Лерку!

– Так, так, спокойно, – поднял руки Иван. – Ни о чем я не забыл, поверь. Хохлов предатель, гад, убийца, подлец и все такое – это не обсуждается. Но…

– Какие еще «но»?! Довериться предателю…

– Да не ори ты! – рявкнул, сорвавшись, Голицын. – Выслушай до конца!

– Хорошо, говори, – отступив на шаг, Глеб скрестил руки на груди и хмуро воззрился исподлобья на друга.

Для разговора Иван вытащил его из корпуса, где по телевизору как раз начинались вечерние новости (отрезанный от Интернета, Соколов не пропускал ни одного информационного выпуска), на заросший бурьяном пустырь за футбольным полем. Разговаривать в комнате Голицын опасался: чай, не Альгер, могут и прослушивать. Так, для порядка просто.

– Пашка не врал, – проговорил Иван. – По крайней мере, в главном не врал: тоннель к схаргам действительно можно закрыть, тем самым предотвратив Вторжение. И сделать это могу только я. Как только он об этом сказал, я сразу понял: так и есть. С этой схарговой Силой всегда так: сам ни за что не догадаешься, а стоит кому-то затронуть нужную тему, информация тут же проявляется, словно всегда знал. В общем, нужно просто пройти тоннель обратно – от нас к схаргам. Мне пройти. И при этом пожелать, чтобы он закрылся. И тогда он закроется.

– Пожелать… Чушь какая-то, – мотнул головой Глеб.

– Нет, не чушь. Я точно знаю.

– Ну… Ну, допустим, – неохотно кивнул Соколов. – Допустим, здесь он не соврал. А во всем остальном? Этот его «план-капкан»… Что если все это обычная провокация?

– Провокация? Чья?

– Да чья угодно! Той же Ранолы! Хунты. Родной конторы, наконец.

– С какой целью?

– А я-то откуда знаю! Мало ли с какой!

Некоторое время Иван размышлял.

– Нет, не думаю, – покачал он головой затем. – Закрытие тоннеля – на сто процентов в интересах Ранолы, так что она отпадает. Конторе нас на что-то провоцировать тоже незачем – мы и так сейчас полностью в их руках. Хунта? Черт ее знает, тут все, конечно, возможно, но только при чем здесь Хохлов? Не его тема, вроде…

– Единожды предав – предаст не раз… Кто ему мог помешать вновь переметнуться – на этот раз к хунте? А представь: берут нас тепленькими на космодроме с ранольским бластером… Или еще лучше – на Луне! При желании все это так можно будет раскрутить… И нате, получите еще один Новосибирск!

– На Луне никакого бластера у нас уже не будет, – заметил Голицын. – От него так или иначе придется избавиться еще до посадки на челнок – на борт его не пронести никак. А на космодроме или, тем более, по дороге… Ну, повязали двух малолетних идиотов, ну с бластером… Ну, пусть даже с ранольским… И что?

– Сотрудничество с врагом.

– Враг – схарги. Ранола для всех, вроде как, вне игры. И потом, сложно уж больно, бластер этот можно кому угодно просто подбросить. Да и не только бластер… Не вижу смысла, короче.

– Мало ли, чего ты там не видишь…

– Я вижу главное: у меня есть шанс все исправить. Для этого надо закрыть тоннель. Для этого, в свою очередь, необходим «Победоносец». «Победоносцы» стоят на Луне. А значит, нужно туда попасть. Вот и все. Остальное – детали.

– Так, так, вот тут уже чуть теплее, – неожиданно оживился Соколов. – Забудем пока о Хохлове, будь он неладен. Свет клином на нем не сошелся. А что, если поискать другие варианты?

– Какие, например?

– Да какие угодно! Выйти на руководство… Через следаков или, вон, через Терентьева с Петровым. Изложить план…

– Это первое, что пришло мне в голову. Нет, слишком рискованно. Еще был бы тут Боголюбов, а так… Каждый из наших собеседников может оказаться агентом Альгера. При всех недостатках Хохлова, уж в этом-то его заподозрить сложно.

– Ну, тут я бы не был столь уверен… – протянул Глеб.

– И я не уверен! Ни в чем. Кроме одного: нужно действовать. Не ждать, пока нас в этом чертовом санатории соблаговолит навестить Боголюбов, не рапорты руководству писать, не рассуждать, а действовать! Лететь на Луну! Хоть на черте верхом, хоть с помощью Хохлова и Ранолы! Иначе может сделаться поздно. От слова «совсем». Поэтому… – Иван перевел дух. – Поэтому у меня к тебе только один вопрос, – проговорил он уже гораздо спокойнее. – Ты со мной?

– Куда же я денусь, – развел руками Соколов. – Должен же во всей этой авантюре участвовать хотя бы один разумный человек…

В коридоре жилого корпуса, куда друзья, еще разгоряченные спором, ворвались едва ли не бегом, они неожиданно наткнулись на Нику. Едва завидя показавшихся в дверях курсантов, девушка поспешила им навстречу.

– Вы должны взять меня с собой! – выпалила она на ходу.

– Что?! – Иван аж споткнулся на ровном месте. – Откуда ты…

– Конечно! – поспешно перебил его Глеб. – Взять с собой на ужин! Как договаривались! Но сейчас еще рано – еще целых полчаса! Так что пойдем-ка пока просто прогуляемся, аппетит нагуляем! – и, одной рукой не без усилия развернув Голицына, другой подхватив под локоток опешившую девушку, он поволок обоих обратно к выходу.

– Ты с ума сошла! – ядовито прошипел Иван, когда они удалились на безопасное, по его мнению, расстояние от стен здания. – Тебя могли услышать!

– Вы должны взять меня с собой, – дрожащим голосом повторила Ника.

– Так, спокойно, – вмешался Соколов. – Сейчас разберемся. Куда взять?

– На космодром… На Луну.

– Откуда… – начал, было, Голицын.

– Что тебе известно? – вновь перебил его товарищ, ненавязчиво оттесняя плечом от собеседницы.

– Все. Я… Я слышала тот разговор в лесу, у землянки…

– Ты подслушивала? Ты что, следила за мной?! – взорвался Иван.

– Я не нарочно! Я…

– Рассказывай по порядку, – потребовал Глеб, продолжая удерживать друга на безопасной дистанции.

– После обеда я пошла прогуляться… В лес… – торопливо, то и дело сбиваясь, заговорила Доренко. – Я уже несколько раз там гуляла после прилета… Красиво, тихо… Успокаивает… Вот и сегодня. Иду себе. Вдруг вижу: парень какой-то среди деревьев. Не наш, но и не охранник. Одет по гражданке. Я хотела было его окликнуть, спросить, что он тут делает, как вдруг смотрю: у него в руке бластер. Он его несколько раз подряд выхватывал и убирал снова, будто упражнялся. Меня не заметил. Ну, я тихонечко за куст отступила. А он подошел, совсем рядом встал. Я замерла, дышать боюсь. А тут – с другой стороны Иван подходит, – Ника кивнула головой на Голицына, словно без этого было бы неясно, о ком идет речь. – Они стали разговаривать. Я не хотела подслушивать, правда! Но слышала почти каждое слово… Вот.

– Ну и что теперь? – почти зло бросил Иван.