Текст книги "Жизнеутверждающая книга о том, как делать только то, что хочется, и богатеть"

VII
«Клан»

К лету 2006 года Эвимор был изъезжен вдоль и поперек. На протяжении трех лет я испытывал каждую линию в городе, отжигал на Каменистой Парковке и разрабатывал новые трюки. Но у меня чесались руки от желания двигаться дальше, и этот настрой я связывал со случайной встречей с Фрейзером Макнилом, одним из лучших триальщиков Эдинбурга. Мы встретились в Bothy Bikes и разговорились.

«Заезжай к нам при случае, – сказал он. – Посмотришь, как у нас. У нас куча отличных стен, перил и прочего. И мы снимаем кое-что. Ты бы нам не помешал…»

Пару раз я ездил туда – просто чтобы понять, что это за место, и у меня сложилось хорошее впечатление. Хоть я вырос в Хайленде и Эдинбург казался мне здоровенным, я все же подумал тогда, что это идеальное место, где я мог бы не только прокачать свою езду, но и влиться в совершенно другую среду. Мне нужны были новые горизонты, и столица Шотландии казалась тем, что надо. Тем временем некоторые мои друзья из Bothy Bikes перебрались в Эдинбург и там устроились работать в магазин MacDonald Cycles. Как только до них дошли слухи о том, что я переезжаю, они уговорили своего менеджера взять меня к себе в качестве механика. Это оказалось крайне удачной инициативой.

Началось лето, на улице стояла жара, а за моим порогом была куча мест для катания. Все ощущалось новым и захватывающим. С точки зрения уличных триалов я делал все то же самое, что в Эвиморе, но в Эдинбурге имелись свои легендарные точки вроде Бристольской площади с ее большими лестницами – неофициального центра райдеров. Большую часть времени там тусили 20 или 30 скейтеров и несколько биэмиксеров. Я обычно ездил к Национальной галерее Шотландии, к скульптуре, которую я позже прозвал «Тортом». У здания парламента находились огромные бетонные блоки, через которые было удобно перепрыгивать. Все это можно увидеть в моем фильме Inspired Bicycles 2009 года.

Для горного байкинга тоже имелось немало возможностей, что было приятным бонусом. Одну из них открывал, например, холм Трон Артура высотой 400 метров в центре города. В теплые вечера я добирался до вершины и делал несколько нелегальных заездов вверх и вниз по дорогам (езда на Троне Артура была запрещена). В погоне за своей дозой триалов я гнал от дома до Пентланд Хиллс или где-то час ехал на юг от Эдинбурга к лесу Глентресс, бывшему для горных байкеров своеобразной Меккой. Возможности казались бесконечными.

Но не все было так гладко, как может показаться. В первый год я сломал много байков, в основном из-за того, что я тогда изучал технику под названием «хук» – маневр, предполагающий прыжок о стену, после которого следует переход наверх. Проще говоря, техника была такая: я ехал к стене примерно в 2 метра высотой; когда между нами оставалось где-то 2,5 метра щебня, я вставал на заднее колесо и заезжал на стену так, чтобы мое переднее колесо слегка торчало над краем, – это и был хук. Затем мое заднее колесо билось о кирпичную кладку. Во время всего этого действа вилки фиксировались на месте, что позволяло мне приземлиться в исходную позицию при отскоке шин.

В Эвиморе мне удавались примерно метровые хуки. Но в Эдинбурге, где были новые лестницы, стены и перила, у меня выработалась настоящая зависимость. Я начал залетать на стены высотой в 2 метра. Мой райдинг продвигался семимильными шагами, но я все равно продолжал убивать свои байки и самого себя. Раз в пару недель я стабильно ломал велосипедную раму; мои собственные увечья счету не поддавались: было сломанное запястье, было смещение указательного пальца, были разорванные голеностопные суставы на обеих ногах и, конечно, несметное число ссадин на пятках (пока я не обзавелся нормальной обувью). Однако в MacDonald Cycles был такой же понимающий менеджмент, как и в Bothy, так что никто не обращал внимания на повязки и гипс, которые я иногда носил, несмотря на то что поток покупателей был немалым. Магазин уже много лет находился на улице Моррисон, и, хотя он отчасти отвечал интересам горных байкеров, главным образом он был заточен под казуальных велосипедистов, использующих велосипед как средство передвижения. В восьмидесятые, когда «Роли» был на пике популярности, это был единственный велосипедный магазин в городе.

Большую часть времени я проводил в Пещере, то есть в подвале. Там я целыми днями занимался восстановлением моих потрепанных велов, не отвлекаясь на поток клиентов, спрашивающих защитные шлемы и наборы для устранения проколов, валявшиеся на полу. Пещера была клевым местом; у нее была своя атмосфера подземного лабиринта запчастей, старых крутых рам и множества товарных коробок. Моя любимая музыка, среди которой были песни Judas Priest, гремела из колонок. Детали и инструменты никогда ни на что не жаловались и не возражали, так что в Пещере я всегда чувствовал себя хорошо.

Выезжать оттуда было весело, потому что, когда магазин закрывался, я обычно устраивал гонку до дома. Я ездил по городу на маленьком Kona, смертельной ловушке, которую я прозвал «мелким кошмаром». Как только часы били 6, начинался наш путь домой. Мои товарищи Джордж и Джон – парни, которые позже основали Vision Ramps, – стартовали рядом со мной, и это было люто. Мы обгоняли автобусы на улице Принсес и ехали вниз по дороге Лотиан и переулку Лит. Рядом с нашим домом есть большая окольная дорога, и мы часто переезжали ее, изрезали улицы и заскальзывали к крыльцу вусмерть измотанные. По пути бывали засечки, но нам было все равно. Если я появлялся на работе с перевязанными пальцами и в связи с этим был неспособен возиться с ремонтом, Колин посылал меня на продажи. Это, конечно, была не Пещера, но мне нравилось, даже несмотря на то что покупатели доставали меня наборами для исправления проколов и вообще грузили по поводу и без.

Мне очень повезло. Даже при том, что я постоянно что-то ломал и портил, я мог все поменять по низкой цене. Еще я заключил несколько спонсорских соглашений с кое-какими компаниями, когда работал в Bothy. Первое было с TartyBikes, триальной компанией, на которую я наткнулся как-то раз во время поездки к югу от города и которая, как я уже говорил, вдохновила меня назвать свой первый фильм именно так, как я его назвал. Мне сказали, что я могу к ним обратиться, если мне будут нужны новые детали. И каждый раз, когда я им звонил, мне в скором времени присылали коробку. Тем временем один из их сотрудников, Дэйв Кливер, вознамерился открыть собственную фирму. Как-то раз вечером я неожиданно встретил его, когда бродил по торговой выставке в Центре конференций в Бирмингеме.

«Будешь гонять для Inspired Bicycles, моей компании?» – спросил он.

Никому до меня не было особого дела, так что я расценил это предложение как отличную возможность; к тому же Дэйв намекнул, что он может снабдить меня кучей бесплатного снаряжения. Как только я подписал соглашение с Inspired Bicycles, мне сказали, что мне будут предоставлены прототипы новых велосипедов и вилок, самым новым из которых был 24-дюймовый байк для уличных триалов – первый велосипед такого размера, на котором мне довелось ездить, и один из первых велосипедов, заточенных под мой трюковый стиль. Сейчас это, может, и смешно звучит, но производителей, специализировавшихся на уличных триалах, тогда почти не было, наверное, потому, что и самих триальщиков было очень мало. Был Inspired, еще пара брендов – и все.

Inspired был сделан с исключительным расчетом на маневренность. Он поставлялся со сверхмощными тормозами, так что у меня был полный контроль над движением. Нижние перья сзади были небольшими, так что когда я ездил на заднем колесе, рама удобно ложилась на него. К тому же, поскольку колеса у этого велика были меньше, чем на обычных триальных велосипедах, они не мешались постоянно во время выполнения трюков вроде тейлвипов, 360-градусных прыжков и хуков. Когда я впервые проехался на Inspired, я понял, что это именно тот вел, который я искал.

Еще одним ключевым компонентом являлось сиденье. В отличие от некоторых других триальных байков, у Inspired оно было. Хотя триальщики редко его используют, мне вскоре стало понятно, что наличие сиденья обеспечивает весомые преимущества. Позже, когда я выпустил видео вроде Inspired Bicycles, другие люди тоже увидели это, хотя мой стиль и был весьма специфичен. Велосипед дизайна Дэйва обычному человеку напоминал традиционный байк; биэмиксер или казуальщик, взглянув на раму, мог сразу оценить, что это за штука, несмотря на то что другие триальные велы выглядят более своеобразно. Inspired был узнаваем, он был привычен. Он не выглядел как тренажер-кузнечик с седлом.

А еще прототип Дэйва был более маневренным – раму было легче раскрутить. Я не особо высокий – примерно 1,7 метра, – и колеса меньшего размера обеспечивали мне возможность скакать без особых трудностей. Как только я начал использовать Inspired в городе, его технические отличия сразу проявили себя, повлияв на мое вождение. И каждый раз, когда я ломал какую-нибудь деталь – будь то передние трубки или вилки, – я звонил Дэйву и сообщал ему о том, что я разбил его последний прототип. Он выслушивал меня и подгонял соответствующим образом сменные детали. Вместе с ним мы разрабатывали байк, с которым я мог бы расти. Это было начало крепкого сотрудничества.

Обосновавшись в Эдинбурге, я быстро начал заводить связи с кучей местных влиятельных райдеров. В городе было свое полноценное сообщество, и многие из его членов периодически заезжали в магазин за деталями и ремонтом. Это было потрясающе: у всех были свои идеи и амбиции – у кого большие, у кого поменьше. Кто-то корпел над своей карьерой профессионального даунхилл-гонщика; другие записывали видео про ВМХ. У всех была та же страсть к райдингу, что и у меня.

То обстоятельство, что я находился в такой креативной атмосфере, вскоре начало оказывать на меня прямое влияние, и у меня назрел свой собственный план: передвижное триальное шоу под названием «Клан». Моим партнером в этом проекте стал Иэн Уитерс, бывший курьер, а ныне велосипедный предприниматель. Иэн основал компанию под названием MB7, специализировавшуюся на разработке специальных профессиональных маршрутов в окрестностях. Тем временем я выполнял кое-какую работу для лесного хозяйства; нет, не рубил деревья – я гонял с их каскадерской командой 7Stanes. Мы выступали в центрах горного байкинга в Скоттиш-Бордерсе. У них имелось специальное трюковое сооружение с несколькими ящиками и перилами, которые мы должны были перепрыгивать. Эта работа служила неплохим источником дохода в дополнение к моей работе в MacDonald Cycles, но я знал, что могу делать и что-нибудь свое. Когда я и Иэн присутствовали в 2008 году на шоу в Бирмингеме, мы обсудили план формирования собственной команды.

С соревнованиями я завязал. Несмотря на мои ранние успехи, это было вообще не мое, так что после нескольких ивентов я осознал, что я просто-напросто не подкован должным образом – ни ментально, ни физически. Слишком уж строгая дисциплина там была. Я привык заниматься своими триалами на улице, где я мог спокойно оттачивать всякие техники, повторяя движения по 50 раз, если требовалось. Но в случае с соревнованиями я должен был тащить все трюки – например, прыжки через реку или ряд бетонных блоков – прямо с ходу. Я не был готов к такому и как-то совсем не проникся всем этим.

На выставках было иначе. Они проходили в несоревновательном формате, в рамках которого райдеры выступали на ящиках, перилах и рампах во время сельскохозяйственных шоу, музыкальных фестивалей и всяких корпоративов. Самым наглядным примером успешной организации можно считать Animal Bike Tour. Это шоу, созданное одноименным производителем велосипедов и руководимое Мартином Эштоном, стало хитом. Ничего необычного не было в том, что этих ребят можно было увидеть во время столь значимых мероприятий, как чемпионат Великобритании по шоссейно-кольцевым мотогонкам и Silverstone. Мы с Иэном никаких сверхъестественных целей не ставили – по крайней мере, в тот момент, – но мы понимали, что реши мы начать какое-нибудь дело в Шотландии, и нас не миновали бы какие-нибудь интересные бизнес-варианты.

Мы вдвоем быстро придумали название «Клан» и начали составлять лайн-ап[2]2
  Лайн-ап (от англ. Lineup) – список артистов, которые заявлены на мероприятие.


[Закрыть] из лучших шотландских триальщиков. Среди них был Данкан Шоу, победитель ряда национальных чемпионатов, а также мой старый товарищ Нэш Мэссон. Фрейзер Макнил, который сыграл решающую роль в моем перемещении в Эдинбург, вскоре также примкнул к нам. Как только о нас поползли слухи, предложения потекли рекой. Заявки поступали от сельскохозяйственных экспозиций, от велосипедных мероприятий, от всевозможных гонок и выставок – чего только не было. Мы сварганили портативную уличную трассу, полосу для прыжков и трехметровую башню. Очень долгое время наш график был так забит, что у меня даже не было возможности наведываться в Скай по выходным; за 12 месяцев мы выступили на 30 школьных шоу и на 30 оплачиваемых выступлениях. Я был в восторге. Народ был потрясающий, но самое главное заключалось в том, что я проводил время в туре со своими друзьями и зарабатывал на жизнь своей ездой.

У меня даже получился первый бэкфлип в том году, что было офигительно. Это произошло во время вступительного шоу «Клана» в 2008 году в аквариуме у озера Лох-Ломонд. Мы построили новое сооружение для прыжков; днем ранее я наконец понял, что пора бы уже сделать бэкфлип, заканчивающийся на земле, а не на мешках. Я уяснил, что техника (педалирование вверх по рампе на максимальной скорости, а затем небольшое ретирование, причем все это время я должен смотреть вверх) совсем несложна. Все, на чем я должен был сосредоточиться, – это приземление, и, поскольку я зависал вверх ногами на какое-то жалкое мгновение, провернуть это было очень легко. Во время моих сессий я разломал много деталей, приземляясь сразу же за мешками: ударами были скрючены вилки, колеса и стержни тоже расходовались в большом количестве. Успешный бэкфлип должен был очень сильно поднять мою самооценку, так что я решил испробовать его у озера Лох-Ломонд на следующий день. И это положило начало принципиально новому этапу.

Между тем я все время продолжал расширять свои связи в MacDonald Cycles – в основном с биэмиксерами. Особенно хорошо дело пошло с Дэйвом Соверби, одним из лучших биэмиксеров в Шотландии и определенно одним из лучших фильммейкеров в этой сфере. Каждый год он выпускал один-два великолепных DVD-диска. В плане BMX-видео он был неутомим: он работал с BSD, Proper Bike Co. и – позже – даже с Nike.

Дэйв искал соседа в свое жилище в районе Марчмонт. Я сказал ему, что был бы не прочь заселиться. Вскоре я осознал, что попал в местную точку сбора биэмиксеров. Каждый раз, когда выходил новый фильм, Дэйв брал копию на DVD, и на нашу хату заявлялась куча народа, чтоб поприсутствовать на премьере. Круто было. Иногда у нас сидели по 20 человек, пришедших заценить новый релиз (или выпуск The Mighty Boosh). Видеоряд сопровождался пояснениями касательно технических аспектов каждого трюка. Дэйв подчеркивал стилистические особенности кадра, делавшие его таким эффектным; мы обсуждали редактирование видео и даже саундтрек. Мне все это даже в голову не приходило, когда я врывался в Санта-Клаус Ленд в Эвиморе или рассекал с друзьями по Эдинбургу.

В один из вечеров 2008 года Дэйв навсегда изменил мой взгляд на райдинг. Он принес домой фильм под названием Grounded, снятый скейтерским и биэмиксерским брендом Etnies. В фильме среди прочих снимался Рубен Алькантара, революционизировавший всю ВМХ-сцену своими невероятными трюками: одним из них был двойной 360-градусный тейлвип через ящик; а о его инвертах писали в журналах про BMX. Очевидно, Рубен собирался сделать Grounded своей лучшей работой – это было видно. Он записал серию видео, которую позже называли «Рубен – покоритель стен» и которая сносила всем башню – он просто ставил два колеса на вертикальную стену, чего никто и во сне представить не мог. Grounded изменил всю нашу тусовку.

Скоро Дэйв попал в довольно серьезную аварию и получил винтообразный перелом большеберцовой кости. Рассекая в скейтпарке в Перте, он попытался сделать огромный прыжок через перила, но запнулся и зацепился задним колесом за край. Дэйв и его байк рухнули на землю, причем довольно жестко. Он здоровый парень ростом около 2 метров, так что когда он упал, его большеберцовая кость сломалась под весом его тела. Шесть недель он носил гипс и не мог передвигаться без костылей; возможности гонять и снимать у него тоже не было, и это приводило его в бешенство.

Как-то мы тусовались вечером на квартире, и он предложил заснять некоторые мои трюки. Я знал, на что он способен в плане съемок и редактирования. Это была большая честь, на которую я и не думал претендовать.

«Конечно, – сказал я. – С удовольствием».

Нет, ну серьезно, как часто нам выпадает шанс поработать с одними из лучших создателей ВМХ-видео?

Сцена восьмая

Сады улицы Принсес, Эдинбург

На переднем плане цветы садов улицы Принсес. На заднем плане виднеется Дэнни, зависший на стене, нависая над садами; его ноги болтаются внизу. Под ним пять с половиной метров высоты, которые заканчиваются травянистым склоном, переходящим в пешеходную тропу.

Переходим к Дэнни, теперь уже на велосипеде, стоящему на том же месте. Он подается вперед, спрыгивает и вращается, приземляясь на миг на узком уступе, расположенном под углом в 90 градусов от него. Его байк отскакивает, он снова спрыгивает, опять переворачиваясь еще на 90 градусов. Дэнни приземляется на травянистом спуске и едет к тропе. Пока он выполнял трюк, у уступа собралось несколько изумленных прохожих, которые теперь наблюдают за происходящим…

Inspired Bicycles, 2009

VIII
Гоняя по крышам

Для нашей первой съемочной сессии в октябре 2008 года мы отправились к колледжу искусств. Идея заключалась в том, чтобы найти новые удачные локации, где я смогу показать такое, чего никогда еще не делал раньше. Был морозный осенний день. Солнце стояло низко, Дэйв использовал объектив «рыбий глаз», делающий изображение вогнутым. Впервые мой райдинг снимали в таком стиле.

Мы записали несколько трюков; самым мощным был 180-градусный влет в дорожное ограждение. На него ушло много времени. В другой сцене я соединил езду по стене со 180-градусным перелетом через клумбу, переходящим в двухметровый прыжок вниз; эти клипы задали прочный фундамент нашим съемкам. Тогда я мысленно наметил многие трудные места в городе. «Какие же тут блестящие возможности! – думал я про себя. – На что еще я способен?» Идеи переполняли меня.

Каждый кадр поражал меня. Идея создания совместного фильма с Дэйвом побудила меня задать себе высокие стандарты. Раньше райдинг был просто ездой; теперь я все время представлял, как это будет выглядеть на записи, и я хотел работать на пределе, так же, как это делал Рубен в Grounded. С того момента, как я перебрался в Эдинбург, я каждый день подмечал новые отрезки пути и стены, но некоторые из них являлись чересчур опасными для проб. Теперь, когда появилась камера, запечатлевающая все, эти препятствия стали более привлекательными; они стоили того, чтобы испытать их. Одна из идей включала в себя стену у садов улицы Принсес. С одной стороны там находилась пятиметровая стена, переходившая в травяной склон; это был самый предел моих возможностей. Как только я увидел его, я понял, что этот участок я обязан покорить, потому что на такой масштаб я раньше никогда не замахивался. Когда погода становилась слишком плохой для съемок, я останавливался там во время разъездов, забирался наверх и смотрел, забив на лед и снег.

«Когда-нибудь я сделаю это», – думал я, глядя вниз и чувствуя, как у меня внутри все обрывается. Одна мысль об этой стене и ее высоте приводила меня в трепет.

Вскоре у меня выработалось чувство контроля качества, требуемое для создания достойного видео. После каждого трюка я возвращался к Дэйву, снимающему все, и он склонял свое высокое тело перед камерой или ноутбуком, чтобы показать мне отснятый материал или дать совет по езде. Идиотские развороты нас не устраивали, дикая езда на заднем колесе тоже. Каждый трюк должен был выглядеть мягко, плавно.

Нас затянула рутина. По будням я работал в MacDonald Cycles, а по выходным выступал с «Кланом» на различных шоу. К счастью, график у меня был гибкий и я мог брать отгулы, так что я постоянно следил за прогнозом погоды, чтобы выбирать лучшие дни для райдинга. Если мне не удавалось выкроить время, пока светило солнце, мы встречались во время обеденного перерыва.

Дэйв был очень терпелив. Изначально мы задумали проект, который не должен был занять больше нескольких недель. Как только осень перешла в зиму и условия стали суровее, сырее, мы были вынуждены немного приостановиться. Оставалось немало пролетов и бугров, которые я хотел испробовать, но поверхность должна была быть максимально сухой, особенно эта пятиметровая стена у садов улицы Принсес, прыжок вниз с которой требовал сначала прыжка на медный уступ. Будь на вершине хоть какая-нибудь влага, велосипед соскользнет – и я вместе с ним. А езда по металлическим перилам во время дождя? Об этом вовсе можно забыть. Риск ну чересчур уж высок.

В ноябре нам почти совсем не выпадало подходящих дней, но я все же был настроен оптимистически. Просыпаясь, я первым делом смотрел в окно. Если небо было яркое и синее, я стучал в дверь Дэйва и будил его. Часто ему приходилось допоздна сидеть над другими проектами, но большую часть времени он, тем не менее, уделял нашей съемке. Это было необыкновенно великодушно с его стороны. Бюджет был нулевым; единственные деньги, которые мы тратили, уходили на саму видеозапись.

Если искать плюсы в дождливых и ветреных днях, то к их числу можно отнести то, что в это время я мог поразмышлять о дальнейших планах. Как-то раз во время обеда я выбрался из Пещеры, чтобы купить себе сандвич. Улица Моррисон была оживленна, и, пока я стоял и ждал, когда машины проедут, я отвлеченно разглядывал вывески магазинов. В ближайшем к нам здании располагалась студия печати, а наши входы разделял переулок под названием Чаки Пенд. Над входами обоих магазинов крыши были плоские, и я прикинул, что расстояние между ними составляло около 4 метров.

Что, если я перепрыгну между ними?

Я, впрочем, быстро отбросил эту мысль. Я понял, что что-нибудь мне обязательно помешает, например неровная поверхность. Но когда я сказал об этом Нэшу, тоже работавшему в MacDonald Cycles, он потряс головой.

«Не, я там был, – сказал он. – Там реально плоско».

Мне не терпелось рассказать об этом Дэйву.

Ожидания мои были не очень высоки: работать вместе нам было весело, и я видел, что записи выходят превосходно, но я не имел никакого понятия о том, что происходит с фильмом за пределами триальной сцены. Да меня это и не особо заботило. Но Дэйв меня все же мотивировал. Он был не особо словоохотлив и похвалами меня не осыпал, но я хорошо видел, что он настолько же погружен в съемки, насколько в них был погружен я. Каждую неделю он добавлял что-нибудь новое: клипы, призванные ввести зрителя в курс дела, а также какие-нибудь необычные взгляды на райдинг. Были виды шпилей Эдинбурга на закате; он хотел, чтобы фильм начался с показа силуэта городского замка. Вайб у фильма был уличный, но Дэйв стремился придать ему особое настроение. Он вырос в Эдинбурге, так что городские виды стали важной частью работы.

Я сосредоточил свое внимание на том, чтобы спланировать как можно больше отрезков. Некоторые из них были простыми трюками; другие состояли из нескольких трюков, как в ВМХ– или скейт-фильме. Один из таких отрезков приходился на пространство снаружи библиотеки на площади Джорджа. Я сделал 360-градусный прыжок с пятиступенчатой лестницы, проехался по холму, запрыгнул на швартовную тумбу, резко повернулся и сделал хук на полутораметровую стену; отъезжая от камеры, я скользнул назад, завершив видео 360-градусным прыжком уже с 10-ступенчатой лестницы.

Была еще и пара бэнгеров. Я поборол страх и одолел огромный спуск у садов улицы Принсес, хотя у меня ушло на это два дня. Когда мы предприняли первую попытку, небо было кристально чистым, однако ветер дул сильный: первое, что я увидел, когда вышел из квартиры, был дорожный знак, сгибаемый порывом ветра. «Нехорошо», – подумал я; но ничто не могло меня остановить.

Место находилось рядом с Национальной галереей Шотландии, и мы волновались, как бы нами не заинтересовались какие-нибудь туристы. Последним, чего мы хотели, было их появление в кадре, так что Дэйв установил свою камеру внизу. План был таков: как только он подаст мне сигнал, я быстро запрыгиваю на стену и сбрасываюсь вниз.

Было люто холодно. На мне была только меховая куртка, так что я немного покатал вокруг препятствий, чтобы разогреться. Несмотря на низкую температуру, я чувствовал себя уверенно, понимая, насколько я на самом деле опытен. Я также знал, что рука Дэйва была набита. Трюк в садах улицы Принсес мог стать нашим бэнгером; мне только нужно было совладать с техникой.

Дэйв крикнул, что он готов. Я выглянул с края, чтобы проверить, есть ли кто поблизости. Как только стало чисто, я взобрался на стену, поставил ноги на педали – и в этот момент что-то пронзило меня.

Я подумал, что вилки соскочат, и я не знал, откуда взялась эта мысль. Просто я нутром это почувствовал. Я подавил сомнения. Какая вообще разница? По крайней мере мы заснимем это. Да и ждал я этого очень долго… Я сделаю это.

Я взял свой страх под контроль. Я так часто стоял на этой стене, глядя вниз, размышляя, что уже не должен был бояться. Отрезок был практически выполним. Я прыгал туда, что я ясно видел, а не вслепую летел в бездну. Я спрыгнул со стены, попал на уступ и полетел вниз. При падении на траву вилки действительно соскочили, как я и предугадал, и я покатился на асфальтированную дорогу. К счастью, я был только раздражен, серьезных повреждений не было. Как ни странно, следующей моей реакцией был смех. Можно сказать, я только что практически спрыгнул с высоты здания – и вот он я, стою внизу целый и невредимый и ухмыляюсь.

Мой байк был разбит, да и из-за погоды следующей попытки нам пришлось ждать целый месяц. Когда нам наконец-таки выпал шанс, готовились мы в точности так же: Дэйв разместился внизу, я – на стене наверху; результаты в этот раз получились неоднозначные. В первый раз я ударился ногой о водосточную трубу и сильно расшиб пятку. Во второй раз оба колеса приземлились на траву, и я с чувством облегчения поехал дальше. Трюк у садов улицы Принсес стал самым серьезным, что я когда-либо выполнял. Он вполне мог стать кульминационным моментом в нашем фильме.

Мы пересмотрели клип, и я почувствовал некоторую горечь разочарования. Как только я спрыгиваю, несколько туристов с удивлением выглядывают из-за стены. Думаю, они ожидали увидеть мое искореженное тело. Дэйв был раздражен. Мы хотели, чтобы наши кадры были чистыми, чтобы в них не было никого лишнего. Лишь какое-то время спустя, когда фильм уже вышел, мы поняли, что эти зрители на самом деле сработали на нас. В глазах нашей целевой аудитории эти туристы дополняли картину: они смотрят вниз и думают: «Какого черта?!»

80 процентов съемок были завершены. Я сделал 360-градусный прыжок с лестницы метро около отеля «Шератон», преодолев все 17 ступеней. В другой раз мы засняли флеер с дерева в большом городском парке Медоуз. Довольно долго у меня было желание повисеть вверх ногами на улице. На случай, если вы не знаете, что такое флеер, рассказываю: это довольно техничный трюк, при котором вы заезжаете по какому-нибудь предмету наверх, начинаете делать бэкфлип и немного поворачиваете голову. Это дает вам возможность повернуться в воздухе на 180 градусов – в теории. При приземлении райдер должен быть повернут лицом к тому месту, где трюк начался.

Для подобного трюка подходит далеко не любое старое дерево; корни в Медоуз были особенными, уже давно прославившись в среде биэмиксеров благодаря тому, что они являли собой совершенно прекрасную стартовую точку. Чтобы сделать трюк для фильма, я заполнил пространство между корнями у основания дерева, создав таким образом хороший путь для разгона. Я разложил маты у места приземления, чтобы иметь возможность практиковаться и при этом не калечиться.

Никого особо не беспокоило то, что я делал в Медоуз, у садов улицы Принсес и в университетском кампусе; я всегда был осторожен, старясь никого не задеть, когда гонял. Мы не афишировали нашу работу. Мы никого не привлекали, а редкие конфликты возникали только с охранниками. Даже наш перелет через Чаки Пенд прошел без происшествий и заминок, возможно, потому, что мы были крайне осторожны во время подготовки. (Ну, настолько осторожны, насколько это возможно при прыжке между вывесками двух магазинов на оживленной главной улице города.) Когда дошло до съемок, мы с Дэйвом первым делом проверили с крыши, нет ли внизу прохожих. В общем, до сих пор нам удавалось провернуть все без вмешательства полиции. Я хотел, чтобы так было и дальше.

Забравшись на крышу, я понял, что Нэш был прав. Обе крыши имели абсолютно плоское покрытие. И для разгона места было достаточно. Я сказал Дэйву, что можно снимать, он поднял велосипед и разместился на другой стороне дороги с камерой. С Колином из MacDonald я ничего не обговаривал. Я и так знал, что он не будет против. Он такой, ему все равно. А что касается людей из CopyStop… Ну, нам нужно было выполнить прыжок. Извиниться мы могли и потом, если вообще пришлось бы. Единственное, что меня действительно беспокоило, – это квартиры выше. Было воскресенье. Я не хотел испугать до смерти кого-нибудь завтракающего или собирающегося принять душ.

Моя первая попытка прошла довольно сурово: я неверно рассчитал дистанцию и перебрал, закрутившись и приземлившись не на выступе, как планировал, а на крыше, причем задом. Мне крупно повезло, что оттуда я не свалился на асфальт. Второй раз был гораздо проще. Я успешно перелетел, спокойно доехал до конца крыши CopyStop’а и спрыгнул на стену внизу – пролетев где-то три метра, – а оттуда на улицу. Трюк оказался настолько прост, что я повторил его пять или шесть раз, чтобы Дэйв смог получить идеальный кадр снизу.

Как только мы закончили почти все кадры, Дэйв решил, что для сопровождения нашей работы нам необходимо выбрать какой-нибудь эпичный саундтрек, что-нибудь малоизвестное и эмоциональное. У него на уме много чего было – среди прочих он называл Sigur Rós и The Walkmen, – но в конце концов он остановился на тяжелой балладе сиэтлской инди-рок-группы Band of Horses под названием The Funeral. Мы с Дэйвом считали, что наш релиз будет не таким известным, чтобы заморачиваться с получением разрешения какого-то лейбла на использование композиции в нашем клипе. О том, что кто-нибудь из группы может его увидеть, мы тоже не волновались.