Текст книги "Минута до полуночи"

Глава 18

Удивленная Бритта встала и посмотрела на часы.

– Майрон, почему ты не спишь?

– Я устал спать, – сказал он, не сводя с Пайн глаз.

– Это… – начала Бритта.

– Да, я знаю. Ли Пайн, – сказал Майрон. – Уцелевшая дочь Тима и Джулии.

Пайн и Блюм переглянулись, услышав его странную фразу.

– Майрон, пожалуйста, очень прошу, – сердито сказала Бритта.

Пайн встала и протянула руку.

– Здравствуйте, мистер Прингл.

Он неохотно ее пожал.

– Это моя помощница, Кэрол Блюм.

Майрон даже не посмотрел в ее сторону.

– Вы вернулись, чтобы расследовать исчезновение вашей сестры? – спросил он.

– Да, – ответила Пайн.

– У вас мало шансов.

– Майрон, – неодобрительно сказала его жена.

Не обращая на нее внимания, он открыл холодильник, достал упаковку с молоком и принялся пить прямо из нее.

– Я говорю о голой статистике, – объяснил он, вытерев рот тыльной стороной ладони. – Вы можете добиться успеха, но в данном случае числа против вас.

– Благодарю, но я и сама это понимаю.

Он поставил молоко на место, закрыл холодильник и прислонился к гранитной кухонной стойке.

– Значит, вы остановили драку? – спросила Пайн.

Майрон кивнул.

– Ваш отец был пьян, – сказал он.

– Майрон, пожалуйста, – взмолилась Бритта.

По ее усталому голосу Пайн поняла, что женщина постоянно повторяет эти слова.

– Но ведь так и было, – пожал плечами Майрон. – Одна дочь исчезла, вторая серьезно пострадала. Я бы и сам напился, – попытался смягчить свои слова Майрон.

– Кто начал драку?

– Мужчина по имени Барри Винсент.

– И почему она началась?

– Винсент обвинил вашего отца в том, что он на вас напал и имеет отношение к похищению вашей сестры.

– Полагаю, не он один так думал.

– Ваш отец никогда бы так не поступил, – решительно заявила Бритта.

Пайн посмотрела на Майрона.

– А что думаете вы? – поинтересовалась она.

– Я думаю, что люди способны на все, – ответил он. – Однако я видел, как ваш отец вел себя с вами и вашей сестрой. Он вас обожал. Вы были его радостью и гордостью. Он очень напряженно работал и обеспечивал всю семью. Больше у него ничего не было. Я не могу представить, чтобы такой человек мог все разрушить.

– Но в ту ночь он пил и курил травку, – напомнила ему Пайн.

– Да, он пил и много курил траву, – подтвердил Майрон. – Я знаю, ведь мы не раз делали это вместе. Но в таких случаях он не становился агрессивным. Он просто засыпал.

– Что и привело к тому, что он проспал ту ночь, – заметила Блюм.

– Значит, тогда вас с ним не было? – спросила Пайн.

Майрон не ответил, и Пайн посмотрела на Бритту.

– Полагаю, в тот вечер нас не было дома, Ли, – ответила Бритта. – Следующий день я помню так, словно все произошло вчера. Но предыдущий вечер и ночь – нет. Я уверена, что мы куда-то уезжали.

Пайн снова посмотрела на Майрона.

– Вы можете что-нибудь добавить? Как мне кажется, у вас хорошая память, – сказала она.

– Добавить нечего, – ответил Майрон. – Каким будет ваш следующий ход? Вы поговорите с теми, кто знал вашу семью и все еще здесь живет?

– Да, – сказала Пайн. – В том числе, с Джеком Лайнберри. Насколько я поняла, вы с ним весьма успешно сотрудничаете.

– Джек действительно зарабатывает много денег, но и у нас получается неплохо, – сказал Майрон. – Я специалист по компьютерам. А он занимается продажами и переговорами. Тут он на высоте. И всегда был таким. Даже в те времена, когда мы занимались добычей бокситов.

– Значит, компьютерные алгоритмы? – спросила Пайн.

– Точнее, автоматизированные программы торговли. Часть предназначалась лишь для того, чтобы эффективно перемещать крупные блоки инвестиций и снизить расходы. Ну а другая состоит в том, чтобы инвестировать через компьютерные программы и таким образом увеличить прибыль. Они называют это алгоритмической торговлей. Сложные математические формулы и сети сверхбыстрых компьютеров, позволяющих реализовать подобные стратегии. Если удается проследить правильные тенденции в движении финансовых рынков, даже малейшую рябь, можно получить серьезные деньги. Вот почему бо́льшая часть финансовых рынков автоматизирована. На самом деле это гонка на износ, если немного подумать. У нее повышенная рыночная ликвидность, но она также внесла свой вклад в «флеш-креш» [18]18
  Моментальный кратковременный обвал фондового рынка.


[Закрыть] две тысячи десятого года. У компьютеров нет эмоций, поэтому, когда рынок падает, они позволяют нам вернуться назад быстрее, чем получается у людей. И все же это мошенническая система.

– Вы хотите сказать, что мелкие игроки проигрывают?

Он посмотрел на нее, и его густые брови дернулись.

– На финансовых рынках мелкие игроки всегда проигрывают. Именно так устроена система, ведь ее создали крупные игроки. И они предпочитают держать золото подальше от толпы, иными словами, от всех остальных.

– Вам приходится постоянно менять алгоритм?

– Несомненно. Трофеи никогда не достаются тем, что почивает на лаврах. Они попадают к сверхбдительным. А так как практически у всех есть похожие алгоритмы, конкуренция очень высока. Всякий, кто знает, как программировать на языке «Питон», к примеру, может заниматься алгоритмической торговлей. Так что мне и моей команде приходится работать не покладая рук. Но именно по этой причине Бритта и я можем позволить себе такой дом. Специалисты моего уровня пользуются огромным спросом. И только из-за того, что люди становятся жадными и предпочитают использовать технологии против других людей.

– Но вы же тоже человек.

– Верно, однако, к примеру, пару лет назад «Голдман Сакс груп» [19]19
  Один из крупнейших мировых финансовых конгломератов.


[Закрыть] уволил около шестисот трейдеров и заменил их двумя сотнями компьютерных инженеров, в задачу которых входило сопровождать работу автоматических торгующих программ. Многие другие компании последовали их примеру. И речь не только о финансовом секторе, почти все сектора автоматизируются. Я вижу, что в будущем у людей появится много свободного времени. Вот только у них не будет денег, чтобы что-то делать. Миллиардеры Кремниевой долины знают, что это время приближается. Поэтому многие из них призывают к гарантированному доходу для каждого. Но они поступают так вовсе не из-за благотворительности, во всяком случае, большинство.

– А почему тогда? – спросила Блюм.

– Им необходимы люди, способные покупать дрянь, которую они производят, – ответил Майрон. – И что еще важнее, они не хотят, чтобы толпа перебралась через стены их поместий и всех прикончила.

– Ну ладно, Майрон, я сомневаюсь, что до этого дойдет, – пыталась увещевать его Бритта.

– Тогда ты окажешься неправа.

– Вы работаете здесь или в офисе? – спросила Блюм.

– Мой офис находится здесь.

– А мы можем на него взглянуть? – поинтересовалась Пайн.

– Зачем? Он не имеет никакого отношения к тому, что произошло тридцать лет назад.

– Тут ничего нельзя знать заранее.

– Я никого туда не пускаю, для меня это правило.

– У всякого правила есть исключения. И в той среде, где вы проводите бо́льшую часть времени, с вами может случиться то, что невероятно в любом другом месте. Я была бы вам чрезвычайно признательна, если бы вы сделали для нас исключение. Может быть, ради прежних времен?

Майрон заметно смутился, посмотрел на Бритту, потом пожал плечами, повернулся и вышел из комнаты.

Бритта слегка задержалась, и Майрон повел Пайн и Блюм по гладкому коридору к уходившей вверх винтовой лестнице, сделанной из зебрано, с перилами из нержавеющей стали и прочной гладкой проволокой, натянутой между пролетами.

Они подошли к двери второго этажа с включенной системой безопасности, над которой горел красный огонек.

– Перед тем как войти, вам необходимо выключить телефоны, – предупредил Майрон.

Пайн и Блюм недоуменно переглянулись, но обе выполнили его требование.

Майрон наклонился к порталу и приложил к нему глаз.

– Сканнер сетчатки глаза, – пояснил он, когда массивная дверь отъехала в сторону.

– Вижу, – сказала Пайн.

– И никакого каламбура, – язвительно добавила Блюм.

Они оказались в помещении площадью не менее тысячи квадратных футов, имеющем форму прямоугольника. Окна отсутствовали. Пол под ногами был мягким и пружинистым.

– Добро пожаловать в мир финансовых киборгов с легкой добавкой цифровой алхимии, – сухо сказал Майрон.

Пайн прикоснулась к стене, и ей показалось, что она сделана из бетона. Когда она спросила об этом у Майрона, он подтвердил ее догадку и добавил:

– Со слоем меди внизу, чтобы блокировать любые электрические сигналы.

– Шпионы здесь, в округе Мейкон, штат Джорджия? – удивленно спросила Пайн.

– Шпионы повсюду, – решительно ответил Майрон и показал на потолок. – Спутники опоясывают землю.

Пайн обратила внимание на знак на одной из стен – странный набор цифр: 1, 3, 5, 7, 9, 7, 9, 5, 3.

Он увидел, куда она смотрит, и улыбнулся.

– Я люблю нечетные числа, но до определенного предела.

– Ясно.

На письменном столе размером с хороший обеденный стол выстроились в ряд огромные мониторы, но все оставались темными.

Майрон показал белую пластиковую карту.

– Система в комнате определяет число людей, которые здесь находятся, – сказал он. – Если у каждого нет такого значка с требуемым допуском, система знает, что сюда вошли люди, которые не имеют на это права, и все экраны остаются черными.

– Разведывательные агентства имеют такую же систему безопасности, – сказала Пайн.

– Я знаю. Именно у них мы позаимствовали протоколы.

– Так вы сидите здесь и работаете над… алгоритмами? – спросила Блюм.

– Не только. Я также слежу за безопасной передачей данных, проверяю различные процедуры. Но да, улучшаю, придумываю новые платформы – на это я трачу много времени. Тяжелая работа, требующая больших временных затрат. Кодирование – непростой процесс. Необходимо устранять ошибки. Хакеры атакуют круглые сутки семь дней в неделю. Русские, китайцы, группы из Индии и с Ближнего Востока, четырнадцатилетки с «Маками», мечтающие взорвать финансовый мир, проклятье, да все подряд.

– Но, если это место запечатано от проникновения электронных шпионов, как вы выходите в интернет? – спросила Пайн.

– Закрытая информация. Но я могу вам сказать, что это комплекс защищенных линий, отдельно созданная инфраструктура, основанная на облаке, которая недоступна широкой публике или кому-либо еще.

– А на Лайнберри такую работу делаете только вы?

– Нет, у нас имеется целый департамент, разбросанный по всему миру, но я его глава. Я управляю всеми остальными, и с течением времени группа выросла в геометрической прогрессии. Наши информационные технологии являются самым ценным ресурсом. Без них мы всего лишь старые пердуны, играющие в «Монополию». Мы поддерживаем круглосуточную связь через безопасные, закодированные на входе и выходе сообщения, на которые я сейчас ссылался.

– Ваша жена говорила, что вы не пользуетесь телефонами и электронной почтой.

– В нашем доме нет Алексы [20]20
  Виртуальный ассистент от компании Amazon.


[Закрыть], «Гугла» или других шпионов. Я не пользуюсь кредитными картами. И никогда не брожу по интернету. Смешно. Большинство людей настоящие сосунки. Они отказываются от конфиденциальности ради удобств.

– Пожалуй, так и есть, – согласилась Пайн. – Но это работает.

– О да, работает для другой стороны. Они знают о вас все, даже больше, чем вам самим о себе известно. Как вы думаете, почему «Фейсбук» и «Гугл» обладают такой огромной ценностью? Причина вовсе не в фотографиях котиков, которые вы отправляете друзьям, или возможности найти ответ на любой вопрос. И не в создании «сообществ», – насмешливо добавил он. – Даже не в продаже рекламы, хотя именно так некоторые зарабатывают деньги. Дело в сборе информации о каждом из нас. Это величайшая афера всех времен. И даже сейчас, когда мы знаем правду, никто не перестает пользоваться интернетом. Это подобно наркомании. Помните, как несколько лет назад люди неизменно закуривали сигарету, что бы они ни делали: вели машину, ели или выпивали. А теперь чем все занимаются? Проверяют свои смартфоны. Молодые, среднего возраста и старые. От колыбели до могилы. Мир подсел на смартфоны. Большой Брат пожирает терабайты информации каждую миллисекунду. И им не нужно платить ни единого цента.

– Какая страшная мысль, – заметила Блюм.

– Очевидно, недостаточно страшная – ведь она не способна убедить людей этого не делать, – продолжал Майрон. – Проклятье, уже слишком поздно. Мир попал в рабство. Обратной дороги нет. Слишком большие деньги можно заработать и получить слишком серьезное влияние.

– Насколько я понимаю, микрофон и камера компьютера постоянно включены, – сказала Пайн. – Они могут смотреть и слушать даже в тех случаях, когда мы об этом не подозреваем. – Она посмотрела на стоявшие на столе мониторы.

– Да, могут. Рядом с компьютером или телефоном не стоит обсуждать с другом питание вашей собаки. Пройдет совсем немного времени, и реклама собачьего корма появится у вас в телефоне. Интересно как?

– Вы же сами сказали, Большой Брат жив и здравствует, – напомнила ему Блюм.

– Вот почему мое оборудование модифицировано. Никаких микрофонов и камер. Никаких крыс на корабле.

– Именно по этой причине вы попросили нас выключить телефоны, – догадалась Пайн.

– Теперь вы начинаете понимать, – с довольным видом кивнул Майрон.

Блюм указала на официального вида сертификат в рамке, который стоял на столе.

– Это патент? Я уже такие видела.

Майрон улыбнулся.

– Верно. Нельзя запатентовать алгоритм, как невозможно запатентовать идею. Но можно запатентовать реализацию алгоритма – к примеру, программное обеспечение. Я так и сделал и заработал неплохие деньги.

– Но разве ваше изобретение не должно принадлежать компании Джека Лайнберри? – спросила Пайн. – Ведь вы на него работаете. Почему компания не подала заявку на патент?

– В нашей стране только люди могут подавать на патент, хотя компании, конечно, владеют правами на его использование. А теперь я отвечу на ваш вопрос: я создал свое изобретение в свободное время. И у босса не возникло никаких проблем. Я не продаю лицензий его конкурентам, поскольку оно не относится к инвестициям, а предназначено для совершенно другой индустрии. Хорошее шестизначное число в качестве платы.

Блюм наклонилась, чтобы более внимательно прочитать патент.

– Значит, ваше имя присутствует в списке держателей патентов. Алгоритм получил название… «Звездная пыль»? – спросила она.

Улыбка Майрона стала еще шире.

– Раньше я регулярно ездил в Вегас. Нет, я не считаю карты, но у меня есть собственная система. И я часто ходил в старое казино «Звездная пыль», когда его еще не закрыли. И очень неплохо там играл. Заработал много денег. А когда появилась возможность получить патент, я подумал, что будет забавно, ну, вы понимаете, воспользоваться названием казино. Еще один куш – так и получилось.

Он уселся в эргономическое кресло и повернулся к Пайн.

– Ну а теперь скажите, что на самом деле привело вас в город?

– Я уже рассказала вам о причинах моего приезда сюда.

Он так долго на нее смотрел, что пауза стала неловкой.

– Я не уверен, что верю вам.

– Майрон, вы можете мне рассказать, где были в ту ночь, когда похитили мою сестру?

– Разве вы уже не спрашивали меня об этом внизу?

– Спрашивала, но вы не ответили.

– Я сказал, что мне нечего добавить.

– Но это не ответ. И это можно по-разному трактовать.

– Я забыл, что вы больше не шестилетняя девочка, а опытный следователь, – насмешливо сказал Майрон.

– И это может повлиять на ваш ответ?

Майрон рассеянно постучал пальцами по ручке кресла.

– Не знаю, – ответил он.

– Вы можете сказать мне хоть что-нибудь?

– Я не верю, что кто-то, знавший ваших родителей, мог это сделать.

– Я также не хочу в это верить. Но сейчас я собираю факты.

– Не думаю, что мне есть чем с вами поделиться. Во всяком случае, сейчас.

Пайн протянула ему визитную карточку.

– Здесь номер моего сотового телефона, – сказала она. – Когда у вас появятся новые мысли, позвоните мне.

– У меня нет телефона, – напомнил Майрон.

– В «Темнице» есть телефон-автомат. Мы остановились в «Коттедже». Если нас не будет на месте, оставьте нам сообщение.

– Я не слишком часто выезжаю в город. Мне там нечего делать.

Пайн некоторое время оценивающе на него смотрела. Не вызывало сомнений, что он рассказал ей не все, что знал. Но ее это не удивило. Во время первой беседы очень редко удавалось получить ответы на все вопросы. Иногда это происходило ненамеренно, или человек просто чего-то не помнил. Но интуиция подсказывала ей, что в данном случае все иначе. Майрон Прингл прекрасно осознавал, что делает.

– Ну, в таком случае, – сказала Пайн, – я буду возвращаться к вам до тех пор, пока не получу желаемое.

– Вы не можете заставить меня говорить с вами.

– Верно, но я могу быть настоящей занозой в заднице.

– То есть вы намерены меня изводить?

– Я намерена узнать правду. Если у вас есть какие-то возражения, тогда у нас с вами возникают противоречия. Мы еще встретимся, Майрон.

Она повернулась и направилась к выходу, Блюм сразу последовала за ней, оставив Майрона Прингла мрачно смотреть им вслед.

Глава 19

Макс Уоллис зашел примерно через час после их возвращения в «Коттедж», и Пайн с Блюм отвели его в зал для завтраков, где все трое сели за столик. Он положил перед собой блокнот на трех кольцах. Его костюм и рубашка сильно помялись, а синяки под глазами свидетельствовали о том, что он мало спал.

– Мы установили личность жертвы, – зевая, сказал он.

– Кто она? – спросила Пайн.

Уоллис открыл блокнот.

– Ханна Ребане. Ваши инстинкты вас не подвели. Она действительно из Восточной Европы, из Эстонии.

– Какова ее история?

– У нее длинный послужной список, наркотики, приставания к мужчинам, мелкие кражи. Но ничего серьезного. Она практически не имеет тюремных сроков, только штрафы и общественные работы. Вероятно, одно вело к другому. Чтобы платить за наркотики, ей пришлось заняться проституцией. Старая история.

– Или кто-то подсадил ее на наркотики и заставил на себя работать. Такова новая «старая история».

– Но как она сюда попала? – спросила Блюм. – Она и здесь собиралась заниматься проституцией?

Уоллис посмотрел в свои записи.

– Нет, я так не думаю, – ответил он. – Ее кто-нибудь заметил бы. Прежние связи остались в Атланте и Шарлотте, а также в Эшвилле. Я проверил все последние адреса.

– Значит, в какой-то момент она отправилась на юг, – сказала Пайн. – Интересно почему? Или выбор сделала не она.

– То есть вы хотите сказать, что убийца подобрал ее в одном из этих городов и привез сюда?

Пайн кивнула.

– И, если все произошло именно так, – сказала она, – значит, он должен был где-то ее держать, живую или мертвую, до того как мы нашли тело. Что-нибудь еще?

Уоллис передал блокнот Блюм.

– Фотографии для вашей подруги – пусть она на них посмотрит и поставит крестик под теми, кого она видела в ресторане в тот вечер.

– Договорились, – сказала Блюм.

Уоллис повернулся к Пайн.

– А как проходит ваше «другое» расследование? – спросил он.

– Медленно. Чего и следовало ожидать после стольких лет.

– Если вам потребуется от меня какая-то помощь, вам нужно только попросить.

– Я очень это ценю.

– Как только я узнаю последний известный адрес Ребане, я дам вам знать. Вы хотите быть в курсе?

– Да, конечно.

Когда он ушел, Пайн рассеянно посмотрела в окно.

– Могу я выпытать твои драгоценные мысли? Но предупреждаю: денег у меня немного, живу на зарплату, – сказала Блюм.

– Я не уверена, что они того стоят.

– А ты попытайся.

– Агнес Ридли, Лорен Грэм, Дейв Бартлс, Джек Лайнберри и Принглы, – начала Пайн. – Все они жили здесь тридцать лет назад. Мы поговорили с каждым. И нам удалось кое-что узнать, и это может оказаться полезным, но впереди еще очень длинный путь.

– Ну, прошло слишком мало времени. Мы только начали. И у тебя уже было озарение, связанное с отражением в зеркале. А еще ты узнала от Джека Лайнберри новые подробности смерти твоего отца.

– Все так, – с горечью ответила Пайн. – Если Лайнберри говорит правду, а у меня нет оснований ему не верить, моя мать мне солгала.

– На то могло быть множество причин, агент Пайн. Я думаю, большинство матерей не станут врать своим детям без очень серьезных причин.

– Я бы хотела у нее спросить про эту причину.

– Ты действительно понятия не имеешь, где она сейчас?

Пайн покачала головой.

– Я даже не знаю, жива ли она.

– Если бы с ней что-то случилось, тебе бы обязательно сообщили.

– Вовсе нет, если она никому про меня не рассказывала.

Блюм взволнованно посмотрела на своего босса.

– Ридли сказала, что лучше не будить спящую собаку. Когда я увидела выражение твоего лица, у меня возникло ощущение, что ее слова тебя встревожили.

Пайн кивнула.

– Возможно, даже в большей степени, чем я готова признать, – ответила она. – В особенности после моего «озарения».

– А ты не хочешь поговорить о том, что тебя беспокоит?

Пайн наклонилась вперед, сложив на столе руки и опустив глаза.

– Если мой отец…

– …имел какое-то отношение к тому, что произошло, ты хочешь сказать? – закончила за нее Блюм. – Ведь теперь ты думаешь, что похититель вошел в вашу спальню из дома?

Пайн кивнула, но не подняла глаз.

– Ты либо хочешь выяснить, что произошло, либо – нет, – сказала она. – И если нет, мы можем просто вернуться домой. Но как же тогда твое желание двигаться вперед? Станешь ли ты всюду видеть Дэниела Тора?

– Я не знаю, а это уже достаточная причина, чтобы продолжать поиски правды. – Пайн посмотрела на блокнот. – Почему бы тебе не взять его к себе в номер, чтобы просмотреть?

– А ты чем займешься?

– Я хочу еще разок пройтись по своим воспоминаниям.

* * *

Пайн чувствовала, что температура воздуха упала, и поднялся ветер, и поняла, что вот-вот начнется дождь. Она надела непромокаемую куртку с капюшоном, и суровая погода ее не пугала. Она шагала по главной улице Андерсонвилля под быстро темнеющим небом.

Когда начал накрапывать дождь, Пайн дошла до места, в которое направлялась.

Линия воспоминаний, о которой она упоминала, была совсем недавней.

Она остановилась рядом с местом, куда убийца положил тело Ханны Ребане, посмотрела на разбитый уличный фонарь и вымощенный участок улицы. Желтую ленту, натянутую полицией, трепал ветер. Экран унесли, полицейские, охранявшие место преступления, ушли. Вероятно, им не хватало людей, чтобы держать здесь кого-то. Очевидно, они один раз все осмотрели и посчитали, что этого достаточно.

Людей обманывают, показывая по ТВ, как работает полицейский департамент во время расследования убийства, и все думают, будто это происходит как в сериалах. Прохладные офисы, полно разнообразных приспособлений для экспертизы, безграничные ресурсы, толковые специалисты, прекрасно знающие свое дело, женщины в обтягивающей одежде с глубоким вырезом.

Идея о безграничных ресурсах была издевкой даже для ФБР. И в последний раз Пайн надевала блузку с глубоким вырезом… да вообще никогда.

Она приподняла ленту и направилась за линию зданий, стоявших вдоль главной улицы. Судя по всему, именно оттуда пришел убийца. Пайн старалась держаться ближе к краю прохода. Ей хотелось думать, что местная полиция уже проверила все следы и подозрительные места, но не могла оставить этот участок дороги без внимания. Во всяком случае, ей хотелось уточнить определенные детали.

Пайн около часа ходила от линии деревьев до желтой ленты, пока не убедилась, что больше ничего здесь не найдет, достала из кармана маленький фонарик и направилась к деревьям – и в этот момент дождь усилился, но, к счастью, грома и молнии не было. Она шла по утоптанной тропинке, пока не миновала линию деревьев. Любые следы шин, которые могли здесь остаться, давно исчезли.

Она вернулась на главную улицу и спряталась под тентом над витриной одного из магазинов. Засунув руки в карманы, Пайн размышляла о том, что делать дальше.

Судмедэксперт прислала ей фотографии круглых следов на спине и под коленями Ребане. Пайн достала телефон и принялась их просматривать одну за другой. Отметины могли остаться по разным причинам, однако Пайн требовалось остановиться на одной, чтобы добиться какого-то прогресса в расследовании.

Она окинула взглядом маленький центр города. Дождь разогнал почти всех пешеходов, но она заметила несколько отважных душ, решительно шагавших по своим делам. Место преступления выглядело так же, во всяком случае, насколько она помнила. Пайн пожалела, что у нее не идеальная память, но понимала, что это невозможно. Она прекрасно знала, что свидетели далеко не всегда оказываются надежными. Средний человек на самом деле замечает совсем немного из того, что происходит вокруг, а запоминает и того меньше. И даже детали, о которых они говорят, в половине случаев оказываются неверными. Пайн всегда нервничала, когда свидетели давали показания в суде. Часто они становились решающим фактором, и в результате подсудимый мог потерять свободу или даже жизнь.

Она прислонилась к опорному шесту, глядя, как дождь быстро заливает проезжую часть. И хотя моя память лучше, чем у большинства благодаря подготовке, в шесть лет у меня такой не было. И с этой точки зрения мои воспоминания ничуть не лучше, чем у кого-то другого.

Она получила подтверждение этому, когда предположила, что похититель Мерси пробрался в их комнату не через окно, а она увидела лишь его отражение в зеркале.

А что, если и это воспоминание фальшивое? Что, если я никого не видела в зеркале?

Пайн была опытным детективом. Но ни одно из других расследований не затрагивало членов ее семьи. Она чувствовала, что оказалась в тупике, ее охватили сомнения, чего она никак не могла допустить, если хотела добраться до правды.

Однако она твердо знала, что ей необходимо надавить на Майрона Прингла. Он не был полностью откровенен с ней, и пока она не понимала причины.

– Вы выглядите задумчивой.

Она повернула голову и увидела черный внедорожник «Порше», остановившийся рядом. Стекло было опущено, на нее смотрел Джек Лайнберри.

– Обдумываю кое-какие вещи, – ответила Пайн.

– У вас есть время для ланча? Я знаю неплохое место в Америкусе. Потом я подброшу вас до «Коттеджа».

Пайн не чувствовала голода, но ей требовалась информация.

– Хорошо.

Дождь усилился, и ей пришлось добежать до внедорожника.