Текст книги "Нити тьмы"

Глава 4

– Ты не могла знать, – сказала Кэрол Блюм.

Пайн вернулась в номер отеля, где она остановилась вместе со своей помощницей, Кэрол было больше шестидесяти, и она работала в Бюро секретарем почти четыре десятилетия. Мать шестерых взрослых детей, Блюм практически ничему не удивлялась и ничего не боялась.

Она отправилась с Пайн, чтобы помочь ей расследовать дело о давнем похищении сестры. Обычно они вместе работали в офисе в Шеттерд-Рок, штат Аризона, где Этли являлась единственным агентом ФБР. В стиле Бюро такие офисы принято называть МА, или местным агентством, резидентурой, в противоположность намного более масштабным полевым офисам, расположенным в крупных городах.

– Я понимаю, но все равно чувствую себя паршиво. Пуллер – хороший человек. Насколько я его знаю, он спланировал все до мельчайших деталей, вот только никак не мог предвидеть, что я появлюсь в самый разгар и все испорчу.

– Но Тони Винченцо там был? Это именно он сбежал? – спросила Кэрол.

– Да. Джон думает, что сможет довольно быстро выследить Винченцо, но я в этом не уверена.

– А есть другие способы узнать местонахождение Ито не через его внука? – спросила Кэрол.

– Тони был планом А. Но есть еще план Б – я могу поговорить с сыном Ито, Тедди. Он отбывает срок здесь, в Форт-Диксе, в Трентоне, – ответила Пайн.

– А Форт-Дикс – военная тюрьма?

– Нет, – ответила Пайн. – Просто тюрьма находится на территории военной базы. И управляет ею федеральное бюро тюрем. От минимального до среднего режима содержания, хотя там сидят боссы криминальных организаций вместе с политиками и бизнесменами, нарушившими законы.

– Понятно, – сказала Кэрол. – Кстати, Джек Лайнберри с тобой связывался?

– Он должен был вчера выйти из больницы. Джек способен обеспечить себе самый лучший уход дома.

– Да, не сомневаюсь, – согласилась Кэрол. – Но я говорю о…

– Я знаю, Кэрол, – резко перебила ее Пайн. Затем более спокойно добавила: – Я пока еще не разобралась с этим, если тебе хочется знать правду. Я думала, что он сможет помочь мне отыскать мать, но сейчас ему следует сосредоточиться на выздоровлении.

– Понимаю.

– Но я с ним свяжусь и буду держать в курсе, – заверила ее Этли. – Возможно, у него появятся какие-то сведения, которые могут оказаться полезными… – Она достала телефон. – Я собираюсь договориться о встрече с Тедди Винченцо. Но сейчас мне в голову пришла новая мысль.

– И какая?

– Я собираюсь попросить Пуллера сделать запрос на встречу в тюрьме. Он сможет и сам поговорить с Тедди Винченцо о Тони. Вдруг тот подскажет, где прячется его сын. И, хотя это федеральная тюрьма, она находится на военной базе, поэтому Пуллер поможет мне пересечь красные флажки. Так у нас получится быстрее.

– Звучит как хороший план, – сказала Блюм.

Этли набрала номер, Джон ответил после второго гудка. Она рассказала ему о своем плане, и он ответил, что согласен, но с одним условием.

– Я хочу присутствовать во время твоего разговора с Тедди.

– Сама собиралась тебя попросить, – призналась Пайн.

– Постараюсь договориться на завтра, на девять утра, хорошо?

– Меня устраивает. Встретимся там.

– Тогда до встречи.

Пайн повесила трубку и посмотрела на Блюм.

– Возможно, это к лучшему, – сказала та. – Тедди может знать об отце больше, чем Тони о деде.

– У меня возникла такая же мысль, – согласилась Пайн. – Вопрос лишь в том, станет ли он говорить?

– С заключенными это всегда услуга за услугу, – заметила Блюм.

– Я знаю, Кэрол. Мы придумаем для него что-нибудь привлекательное.

– А что теперь? – спросила Блюм. – Будем ждать встречи с Тедди Винченцо?

– Нет, – ответила Пайн. – У меня есть другой план.

– И каков он?

– После того как Тони сбежал, мы осмотрели дом, чтобы проверить, нет ли там других людей, но я не обыскивала его по-настоящему, – ответила Пайн. – Полагаю, нам нужно это исправить.

– А у тебя есть ордер?

– Нет, он есть у Пуллера, – заверила Пайн. – Мы можем этим воспользоваться.

– А у него не возникнет проблем? – спросила Блюм, бросив на Этли скептический взгляд.

– Не вижу никаких проблем. Мы на одной стороне.

– Ну, он хочет поймать Винченцо за правонарушение, а потом использовать его в виде наживки, чтобы выловить рыбку покрупнее, – сказала Блюм. – А ты собираешь информацию на Ито и пытаешься разобраться с похищением сестры.

– И ты считаешь, что это взаимоисключающие цели? – осведомилась Пайн.

– Необязательно. Но я не уверена, что они полностью совместимы, – ответила Блюм.

– Ну, я готова рискнуть.

– Ничего другого я и не ожидала, – проворчала Блюм.

– Ты не одобряешь?

– Тогда я не стала бы молчать. Просто не забывай о том, что я сказала, и все.

– Я помню все, что ты мне говоришь, Кэрол.

Глава 5

– Вы его не поймали?

Пайн посмотрела на крыльцо соседки Винченцо; пожилая женщина снова сидела в кресле-качалке, вот только сейчас у нее на коленях не было шитья. Стало холоднее, и она надела теплое пальто. Пайн заметила оранжевое сияние переносного обогревателя рядом с качалкой.

– Нет, у меня не получилось.

– Он быстрый, – сказала женщина. – Но я подумала, что у вас есть шанс – с такими длинными ногами…

– Оказалось, недостаточно длинные. Надеюсь, у меня появятся и другие шансы, – сказала Этли. – Вы проводите на воздухе целый день? Стало довольно холодно.

– В доме нечем заняться. А я люблю быть в курсе всего, что происходит вокруг. Мимо проходят люди, мелкие преступники убегают от полицейских… Кстати, они сейчас в доме.

– Военные полицейские, да; я видела их припаркованные автомобили, – сказала Пайн. – А вы не знаете, куда мог отправиться Тони?

– Они у меня спрашивали, – ответила женщина. – И я повторю вам то, что сказала им: нет. Я не завожу разговоров с этим мужчиной, если у меня есть такая возможность. Я знаю, кто он такой, и ему об этом известно. Всякий, кто мочится на цветы, ну…

– Ладно. Вы можете рассказать еще что-то полезное?

– Вы же понимаете, я здесь живу.

– Понимаю, миз…[3]3
  Миз – нейтральное универсальное обращение к женщине, не подчеркивающее семейное положение и возраст.


[Закрыть]

Женщина покачала головой.

– Не сомневаюсь, что вы можете все узнать, если захотите, но…

– Оставлю визитку в вашем почтовом ящике. Если захотите сообщить мне что-то конфиденциально, буду вам благодарна.

Женщина отвернулась, перекрестилась, пробормотала нечто похожее на молитву, вытащила из пальто книгу и начала читать в сгущавшихся сумерках. Пайн разглядела у нее в руках маленькую Библию.

Несколько секунд она смотрела на женщину, а потом постучала в дверь дома Винченцо.

Документы Пайн и упоминание имени Джона Пуллера позволили ей попасть внутрь, и там она поговорила с агентом военной полиции Биллом Крокером, коротко подстриженным молодым человеком с фигурой бегуна и серьезным лицом. Она объяснила свой интерес.

– Мы ищем то, что нам может пригодиться, и ставим жучки там, где нужно. Шеф Пуллер хочет, чтобы мы оставались здесь до тех пор, пока он не отдаст другой приказ, и он рассказал нам о вас. Так что вы можете осмотреться. Но если вам удастся отыскать то, что пропустили мы…

– Обещаю, я сразу покажу вам все свои находки, – заверила Пайн.

– Да, мэм.

Этли начала с верхнего этажа, потом спустилась вниз. В доме царил ужасающий беспорядок. В стене спальни зияла дыра, позволявшая выглянуть наружу. Водопроводные краны заржавели, раковины покрылись пятнами, ковры и обивка были настолько потертыми, что Пайн видела сквозь дыры пол. Тони ночевал в спальном мешке, разложенном в одной из комнат. Он не держал свою одежду в шкафу, и та превратилась в огромный шар, валявшийся на полу вперемешку с контейнерами от быстрого питания. На одной из стен висел телевизор с плоским экраном. Под ним лежала игровая приставка.

Ну теперь очевидны его приоритеты.

В кухне Пайн обнаружила гораздо больше муравьев и тараканов, чем кастрюль и посуды. На тарелках, лежавших в раковине, давно засохли остатки еды, и Пайн решила, что положили их туда не меньше года назад. В доме было настолько грязно, что даже воздух казался наполненным сажей, микробами и набухающей заразой.

Наконец она добралась до подвала. Судя по пыли, военные полицейские забрали отсюда несколько крупных предметов. Стены были обиты дешевой фанерой, кто-то пытался рисовать на них отвратительной коричневой краской.

Ковер протерся в нескольких местах; кое-где он был свернут, открывая бетонный пол. Всюду виднелись следы крысиного помета. Здесь так пахло плесенью, что Пайн наморщила нос – и в следующее мгновение начала задыхаться. Прислонилась к стене и принялась внимательно осматривать подвал; она могла бы поспорить, что остатки белого порошка на ковре – кокаин или стружка из машины по производству таблеток, от которой в пыли остался прямоугольный след. Очевидно, Винченцо занимался нелегальным бизнесом прямо здесь, где его не могли увидеть любопытные соседи. При обычных обстоятельствах Пайн это заинтересовало бы, но ее нынешнее положение никак не подходило под определение «обычные обстоятельства».

И все же то, что могло ее заинтересовать, смотрело ей прямо в лицо.

Стена со старыми фотографиями в рамках. Они висели криво, и, судя по всему, Винченцо даже не пытался их поправить. Пайн сомневалась, что он вообще на них смотрел, когда спускался сюда, чтобы заняться производством наркотиков. Вероятно, на фотографиях была его семья – и не более того.

Этли подошла к стене и включила верхний свет – он был установлен прямо над фотографиями. Флуоресцентные трубы замерцали, ожили, и все тусклое стало молочно-белым. Она начала с верхнего левого угла, и ее взгляд стал медленно перемещаться к правому нижнему.

Где-то посередине Пайн остановилась – она смотрела на снимок молодого Ито Винченцо, человека, который, как она считала, похитил Мерси, а потом попытался свалить вину на ее несчастного отца. Пайн с удивлением обнаружила, что черты лица Ито Винченцо показались ей добрыми. Она знала, что это никак не могло соответствовать действительности – во всяком случае, если речь шла о ней или Мерси.

Ее взгляд продолжал перемещаться вниз вдоль рядов фотографий. Некоторое время Этли изучала Бруно Винченцо, мафиозо, старшего брата Ито, которого узнала по другой фотографии, виденной в газете. Он выходил из здания федерального суда и пытался закрыть лицо книгой в мягкой обложке.

Пайн считала, что именно Бруно стал причиной содеянного Ито. Это было наказание ее матери за то, что она помогла отправить Бруно в тюрьму, где он и закончил жизнь: кто-то вогнал ему нож в сонную артерию за доносы на других заключенных.

Рядом с фотографией Ито висел снимок женщины, который казался старым; Пайн сделала такой вывод по одежде, прическе и качеству фотографии, напоминавшему качество полароидного снимка. Возраст женщины соответствовал возрасту Ито. Возможно, это была его жена, бабушка Тони Винченцо? Может быть, она станет еще одним источником информации, если только удастся ее найти…

Вдруг есть у кого спросить о той, что стоит рядом с Ито? Проклятье, почему я не сообразила раньше? Ну давай, Пайн, пора показать игру получше.

Она поспешно поднялась из подвала, остановилась на крыльце и посмотрела на пожилую женщину, продолжавшую читать Библию.

– Как давно вы здесь живете? – спросила Пайн.

– Мы с мужем купили этот дом через год после свадьбы. Нам сделали хорошую скидку. Мы вырастили здесь наших детей.

– Значит, долго?

– Более пятидесяти лет.

– И вы знали Ито Винченцо? Он жил здесь вместе со своей семьей.

– Да, знала.

– Что можете о нем рассказать?

– А что вы хотите знать?

– Все, что сможете вспомнить.

– Зачем вам это?

Пайн подошла к крыльцу дома и села на перила рядом с женщиной. Этли хотела оказаться на домашней территории пожилой леди, когда та начнет рассказывать о прошлом; это могло многое изменить в ее поведении.

– У меня есть подозрение, что он похитил мою сестру-близнеца тридцать лет назад и едва не убил меня.

Впервые внимание женщины полностью сосредоточилось на Пайн.

– А на следующее утро Ито вернулся и устроил драку с моим отцом, пытаясь обвинить его в том, что произошло. В преступлении, которое совершил сам.

Женщина оценивающе посмотрела на Пайн.

– Тридцать лет назад… Должно быть, тогда вы были ребенком, – сказала женщина.

– Мне было шесть, – ответила Пайн.

– Но почему Ито так поступил? Он был не таким человеком – богобоязненным и добрым.

– Может быть, появилось то, чего он боялся еще больше… У него был брат, Бруно Винченцо.

Женщина заметно содрогнулась.

– Вижу, вы знали и Бруно, – сказала Пайн.

– Они отличались, как ночь и день, эти двое. Ито не имел с Бруно ничего общего. Мы все знали, кем был Бруно.

– Вы хотите сказать, что он был мафиозо? – спросила Пайн.

– Я имею в виду очень многое – и все только плохое. Так уж получилось, что Иви запретила Бруно сюда приезжать, – сказала женщина.

– Иви – это жена Ито?

– Да, – женщина кивнула.

– Ито был с ней согласен? – спросила Пайн.

– По правде говоря, Ито не переносил брата.

– Это очень интересно.

– Вот почему я не могу поверить, что он мог совершить нечто столь ужасное, – продолжала пожилая женщина. – Он был милым парнем, вырастил детей достойными людьми. Он помогал мне и моему мужу, когда мы нуждались. Починил нашу печь, они вместе с моим мужем поменяли крышу. Тогда люди делали такие вещи. А теперь… Никто никого не знает.

– Тедди в тюрьме. И мы обе знаем про Тони. Так насколько хорошим отцом был Ито? – Пайн вопросительно посмотрела на женщину.

– Ну, Ито владел бизнесом, – ответила та. – Он много работал. Тедди был похож на Бруно, так мне кажется. Он всегда вел себя плохо. А если такое в крови, с этим уже ничего не поделаешь. С ним постоянно случались самые разные неприятности. И он неизменно пытался заработать легкие деньги.

– А что стало с женой Тедди? – спросила Пайн. – Насколько я поняла, он был женат?

– Да. Она от него ушла. Около десяти лет назад. Больше не могла его терпеть. Я бы так долго не выдержала. Они жили здесь. Постоянно дрались. У Тедди было полно знакомых бандитов. И они нам угрожали. Все могло бы плохо закончиться, но я должна признать, что Тедди не давал нас в обиду. Может быть, дело в том, что мы дружили с его родителями… Пожалуй, его единственное доброе дело, которое я могу вспомнить. Ну а Тони рос в этом отвратительном окружении. Стоит ли удивляться, что он стал таким?

– А вы знаете, где сейчас бывшая жена Тедди?

– Джейн? Нет. Я ничего о ней не слышала вот уже несколько лет. Надеюсь, она нашла свое счастье. Вне всякого сомнения, Джейн его заслуживала.

– А что стало с женой Ито Винченцо, Иви? – спросила Пайн. – Насколько я поняла, вы ее хорошо знали.

– Иви была очень милой. Мы дружили. И мой муж охотно проводил время с Ито. Тот замечательно готовил и устраивал чудесные обеды! Все делал сам. Я думала, что итальянцы едят только пасту, но Ито часто угощал нас рыбой. И она всегда оказывалась восхитительной.

– А вы знаете, где она сейчас? Иви жива?

Женщина медленно кивнула.

– В доме престарелых. Кенсингтон-Манор. В пяти милях отсюда. Однако название[4]4
  Manor (англ.) – усадьба.


[Закрыть] совсем не соответствует его качеству. Ну, наверное, так всегда бывает.

– Семья ей не помогает? – спросила Пайн.

– Здесь только Тедди и Тони, а они совершенно бесполезны. Примерно пять лет назад Иви перебралась в дом престарелых, когда больше не могла за собой ухаживать. Я навещала ее там. Это… плохое место. Однажды я тоже там окажусь – рано или поздно. Мои дети хорошо ко мне относятся, но у них свои проблемы. А места получше стоят больших денег, они столько не могут платить.

– Но вы можете продать дом.

– Я им больше не владею. Мне пришлось сделать обратную закладную[5]5
  Обратная закладная – договор, согласно которому кредитор осуществляет выплаты владельцу недвижимости под ее залог, и после смерти владельца (очевидно, скорой) недвижимость автоматически начинает выполнять функцию стредства погашения кредита покойного.


[Закрыть]. Потребовались деньги, чтобы платить по счетам. Как только я умру, дом заберут.

Пайн посмотрела на соседние дома.

– Судя по всему, здесь многие находятся в похожем положении, – заметила она.

– Правительство предлагает нам тратить деньги, чтобы помочь экономике создавать рабочие места. А потом, когда ты потратишь бо`льшую часть своих накоплений, они говорят, что ты должен экономить, поскольку выходишь на пенсию. Так какому совету нужно следовать?

– Боюсь, у меня нет ответа на ваш вопрос, – призналась Пайн. – Сожалею о том, что вы оказались в таком положении.

– Однако я знаю, что у меня будет крыша над головой и еда три раза в день. Просто при этом буду сидеть вся в слюнях, – с горечью добавила она.

– Вот тебе и золотые годы, – сказала Пайн.

– Не обязательно будет так уж плохо, – со вздохом сказала старая женщина. – Большинство моих друзей оказались в домах престарелых, которыми управляет государство. Я их навещала. Вот там действительно плохо.

– Поверю вам на слово… Послушайте, а вы не знаете, жив ли Ито?

– Ничего определенного сказать не могу. Однажды он просто исчез. Причем довольно давно.

– В конце восьмидесятых? – сразу спросила Этли. – Именно тогда похитили мою сестру.

– Нет, не настолько давно, – последовал неожиданный ответ. – Если подумать, это случилось где-то около Одиннадцатого сентября или годом позже, но больше я ничего не помню.

– А что говорила Иви?

– Я не знаю, – женщина покачала головой. – Всякий раз, когда я о нем заговаривала, она меняла тему.

– Иными словами, она не знает, жив он или нет?

– Во всяком случае, мне никогда не говорила. Но то, что он так внезапно исчез? Он оставил брешь в ее сердце величиной с тоннель Линкольна[6]6
  Тоннель Линкольна – трехсекционный автотранспортный тоннель (средняя длина 2,4 км) под рекой Гудзон между штатами Нью-Йорк и Нью-Джерси.


[Закрыть]. Я никогда не могла этого понять. Временами мне казалось, что Бруно восстал из могилы и убил его, потому что таким уж он был.

Пайн поблагодарила женщину и пошла обратно к машине, потом позвонила Блюм и попросила ее взять такси и встретиться с ней в доме престарелых.

– Соседка сказала, что пять лет назад Иви уже не могла за собой ухаживать. Возможно, с тех пор ее состояние ухудшилось.

– Ну мы можем попытаться, – ответила Блюм.

«Девиз всей моей жизни», – подумала Пайн, когда шла к машине.

Глава 6

– Все это время меня мучил один вопрос, – сказала Этли, когда встретила Блюм возле дома престарелых.

– Интересно, какой именно? – спросила Блюм.

– Как Ито узнал, что моя мать являлась агентом под прикрытием и работала на правительство? Она никогда не давала показаний в суде. Ее личность хранилась в тайне.

– И мы узнали, что до того, как вы с сестрой перебрались в Андерсонвилл, на вас совершались покушения, хотя вы находились в программе защиты свидетелей, – сказала Блюм.

Эту программу вела служба маршалов США.

– И как те люди о них узнали? – спросила Пайн.

– Думаешь, что те, кто за этим стоял, каким-то образом довели информацию до Ито или его брата Бруно? В то время он был еще жив, пусть и находился в тюрьме.

– Да, эти две вещи могли быть связаны между собой, – сказала Этли.

Дом престарелых построили в шестидесятые по архитектурной моде тех времен, с использованием кучи цемента. Плоская крыша и старые кондиционеры на проржавевшей кровле.

Они вошли внутрь, где пахло плесенью, а мебель и настенные покрытия были старыми и изношенными. Пайн видела пожилых людей, медленно двигавшихся по коридорам в креслах-колясках или при помощи ходунков. Заведение выглядело сравнительно чистым и аккуратным, но язык не повернулся бы назвать его «радостным».

Пайн показала документы и значок секретарше, и та отвела их в кабинет заведующей.

– А в чем, собственно, дело? – спросила женщина лет тридцати, одетая в белый халат.

На столе стояли остатки ланча, кабинет был маленьким и неряшливым.

– Мы всего лишь хотим задать миссис Винченцо несколько вопросов, связанных с расследованием, которое проводим в данный момент, – начала Пайн.

– А разве для этого не нужен ордер на обыск или еще что-то? – спросила женщина, которая не стала называть свое имя, но на бейджике было написано «Салли».

– Только не в том случае, когда речь идет о добровольной беседе, Салли, – ответила Пайн. – Мы ничего не ищем. Просто задаем вопросы. Нас интересует муж миссис Винченцо.

– Я даже не знала, что у нее есть муж. Ее навещает только бывшая соседка.

– Именно она и рассказала мне, что миссис Винченцо живет здесь с тех пор, как не может за собой ухаживать.

Салли покачала головой.

– Бедные старики забывают принимать лекарство, падают, ломают бедра, пытаются водить машину, оставляют включенной плиту на всю ночь… Все та же старая история.

– Значит, мы можем с ней поговорить?

– Я не уверена, что это имеет смысл. Она в отделении памяти.

– Отделении памяти? – переспросила Пайн.

– Ей поставили диагноз «слабоумие».

– Я сожалею, но раз уж мы здесь, почему бы нам не попробовать? Это важно.

– Ну, наверное, хуже не станет… Возможно, бедняжке даже будет приятно увидеть новых людей.

Она повела их по коридору к двойным дверям, на которых красным карандашом было написано «Стационар памяти». Провела картой по считывающему устройству, щелкнул замок, и дверь открылась.

Они подошли к следующей двери, и Салли постучала.

– Миссис Винченцо? – протяжно пропела она. – Иви? К вам посетители.

Дверь распахнулась, и они вошли в комнату.

Иви Винченцо сидела в постели и безмятежно смотрела на них. Она была одета в розовую пижаму, вьющиеся волосы скрывал розовый шарф. Многие предметы в комнате также были розовыми.

– Ей нравится розовый цвет, – сказала Салли. – Он ее успокаивает.

– Я и сама люблю розовое, – призналась Блюм.

– Вернусь через некоторое время, – сказала Салли. – Если возникнут проблемы, нажмите на красную кнопку над кроватью.

Она ушла, а Пайн и Блюм подошли поближе к кровати. Этли села на стул, ее помощница осталась стоять рядом.

Винченцо посмотрела на Пайн.

– Мы знакомы, юная леди? – спросила она приятным голосом.

– Нет, но я знаю вашу соседку. Она любит заниматься рукоделием и называет вас Иви.

Та ничего не ответила – ее глаза начали закрываться.

– Она живет в доме слева, – с надеждой проговорила Пайн.

Женщина открыла глаза, но никак не отреагировала на ее слова.

– Вам нравится, когда к вам приходят гости? – спросила Блюм. – Думаю, мне бы нравилось. С людьми так приятно беседовать!

– Я… я вас не знаю, верно?

Пайн посмотрела на Блюм.

– Нет, но мы решили сегодня вас навестить.

– У меня… ко мне редко приходят, – медленно проговорила Иви Винченцо.

– Ваша соседка рассказала нам, что вы живете здесь.

Иви явно разочарованно покачала головой.

– Старая женщина, – пробормотала она.

Пайн наклонилась поближе.

– Мы хотели поговорить о вашем муже.

– Моем… муже?

– Да. Ито… Вы его помните? Она сказала, что он превосходно готовил, – продолжала Пайн.

Иви опустила взгляд.

– Я… раньше… готовила. – Она посмотрела на стену. – Они забрали мою… плиту.

Этли протянула руку и осторожно положила ее на плечо женщины.

– Иви, вы могли бы ответить на некоторые вопросы об Ит… вашем муже?

– Мой муж, – повторила она. – Я… нет мужа. – Она покачала головой. – Я… так скучаю по готовке.

– Да, конечно, не сомневаюсь. У вас есть сын Тедди и внук Энтони.

В ответ Иви сняла шарф, и Пайн увидела, что у нее почти не осталось волос. Редкие клочки были выкрашены в рыжий цвет. Она сжала в руке шарф.

– Я бы испекла хлеб, – сказала Иви. – Месила бы, месила, вот так…

Этли вздохнула и безнадежно посмотрела на Блюм.

– Просто продолжай с ней говорить, – прошептала она, подавшись в ее сторону.

– Что ты задумала? – спросила Кэрол.

– Хочу немного здесь осмотреться.

– Агент Пайн, это несчастная женщина…

– Кэрол, я знаю. Я ей сочувствую, правда. Но если у нее есть то, что поможет найти мою сестру, я должна посмотреть. Возможно, другого шанса не представится. Я буду действовать быстро и эффективно.

Блюм снова сосредоточилась на Иви и принялась расспрашивать ее о том, какой именно хлеб она любит печь. Этли быстро просмотрела ящики комода, потом наклонилась, чтобы заглянуть под кровать. Если Иви что-то и заметила, она не подала вида, продолжая мять шарф.

Затем Пайн заглянула в шкаф и за одеждой обнаружила картонную коробку, стопку журналов «Пипл» и сложенные ходунки. В коробке лежали бумаги.

Она вытащила ее из шкафа.

– Миссис Винченцо, вы не против, если я это посмотрю?

Между тем старушка легонько выстукивала дробь пальцами по шарфу, а Блюм посмотрела на Пайн и пожала плечами.

– Не думаю, что она способна дать осознанное согласие, – заметила Блюм.

– Я же не собираюсь использовать то, что найду, чтобы посадить ее в тюрьму, – ответила Пайн.

– Речь может идти о ее муже, – возразила Блюм.

– Только не нужно играть со мной в адвоката, Кэрол. Не исключено, что это последний шанс.

Пайн села и принялась просматривать бумаги из коробки. Иви Винченцо положила шарф на кровать и любовалась розовым абажуром своей лампы – казалось, она совершенно забыла о посетителях.

В коробке оказалось так много всего, что Пайн отдала часть бумаг Блюм.

– Старые фотографии ее детей. А вот она и Ито. Кажется, снимок сделан в день свадьбы…

– У фотографий надписи на обороте. Вот Тедди, – сказала Блюм, просматривая свою стопку. – Еще подросток. А на этой совсем маленький Тони; кто-то написал внизу его имя. Он кажется таким невинным… Конечно, все так выглядят в юном возрасте – ведь они такие и есть.

– А некоторые вырастают и становятся преступниками, – заметила Пайн.

– Что дает нам постоянную работу, – ответила Блюм.

– Посмотри, – возбужденно сказала Этли. – Статья о признании Бруно Винченцо виновным. И его фотография. – Она показала помощнице вырезку со снимком Бруно.

Блюм отпрянула, взглянув на Бруно.

– Он выглядит как человек, способный убить тебя за пачку жвачки, – заметила она.

Пайн просмотрела статью.

– Тут сказано, что он приговорен за убийство двух людей – один из них являлся свидетелем обвинения. Суд проходил в Нью-Джерси. Тогда там еще существовала смертная казнь. Он получил смертный приговор, но, после того как согласился на сотрудничество со следствием, казнь заменили пожизненным заключением.

– А потом его убили в тюрьме? – спросила Блюм.

– Верно. В тюрьме он сидел в одиночке, но кто-то заплатил охраннику, и один из заключенных его убил.

Она вытащила из коробки сложенную пожелтевшую газету, а когда стала ее разворачивать, из нее выпал лист бумаги с какими-то записями. Пайн начала читать, и глаза у нее широко раскрылись.

– Что? – спросила Блюм, заглядывая ей через плечо.

– Письмо от Бруно к Ито. Если судить по дате, оно было написано, когда Бруно оказался в тюрьме, но, естественно, до того как его там убили.

– И что в нем говорится?

– Бруно утверждает, что обнаружил доносчика, но не сообщил его имя боссу мафии.

– Почему? – спросила Блюм.

– Я не знаю, – ответила Пайн. – Он написал брату, что доносчик его сдал и поэтому он попал в тюрьму. Просил Ито его навестить.

– Возможно, не хотел доверять бумаге такую важную информацию… Очевидно, собирался рассказать все брату при личной встрече, – проговорила Блюм.

– Да, он собирался сказать брату, что его сдала моя мама. Но в письме не говорится, каким образом Бруно получил сведения о том, где она жила. А он должен был знать. Иначе не смог бы сообщить Ито ее адрес.

– Я думаю, теперь мы с полной уверенностью можем считать, что именно Ито похитил Мерси, – заявила Блюм.

– Я не могу представить себе другие варианты, – согласилась Пайн. – Но вот что он с ней сделал… – Она перевела взгляд на Иви Винченцо, которая продолжала завороженно смотреть на тень от лампы. – И бедная женщина не сможет ответить нам на этот вопрос.

– Не исключено, что ответ известен ее сыну, – заметила Блюм.

Они закончили изучать содержимое коробки, но не нашли ничего столь же важного, как письмо Бруно. Пайн засунула его в карман вместе с несколькими другими предметами, в том числе семейными фотографиями, встала и подошла к кровати.

– Миссис Винченцо, благодарю вас за то, что вы согласились на встречу.

– Мне так не хватает моей плиты… – Иви снова начала перебирать шарф.

Некоторое время Блюм смотрела на Иви. Но вот ее глаза заблестели, и она вышла из комнаты вслед за Пайн.