Текст книги "Пассовочка. Турне московского «Динамо» по Британии, 1945"

4
«…так медлительны, что можно слышать, как они думают»

В 1923 году молодой Советский Союз послал представительскую команду Российской Федерации в турне по Швеции. У турне имелись чисто футбольные причины, главным образом, желание советских тренеров и игроков протестировать свои достижения в матчах против иностранных команд, но основной мотив имел политическую подкладку. Страна с трудом отходила от разрухи гражданской войны, недавно была введена Новая экономическая политика, и правительство хотело возобновить экономические связи с внешним миром.

Швеция казалась правильным выбором. В самом Стокгольме уже открылись дебаты относительно возможного возобновления торговли с Красной Россией, и многие надеялись, что добрая воля, порожденная успешным футбольным турне, качнет чашу весов в пользу Советов.

В то же самое время Советское правительство отнюдь не отказалось от своего намерения революционизировать мир, и в этой связи надеялось, что турне может не только увеличить престиж первого государства рабочих, но и способствовать развитию так называемого рабочего спорта – спортивных мероприятий, организуемых самими рабочими и для рабочих независимо от местных правящих классов. Могло показаться, что намерение «воспламенить» местный пролетариат должно было отвратить от советских именно тех людей, от которых они ждали помощи в деле положительного решения проблемы торговли, но к счастью для них дело обстояло не так просто. Шведская буржуазия, конечно, была раздражена попыткой внешнего вмешательства, но в короткой перспективе ее могли переубедить потенциальные выгоды от воскрешения торговых связей с Советским Союзом. Пока советские покрывали толстым слоем меда свои революционные таблетки, они могли рассчитывать на теплый прием.

Турне обернулось огромным успехом. Простое пребывание в Швеции «этих приятных, привлекательных молодых людей», как назвала их одна шведская газета, помогало снять «демонский» ярлык с революционной страны, из которой они приехали. «Они могли быть и из Копенгагена», – заявила вежливая газета.

Русские «держали фасон», побеждали и проявляли себя настоящими спортсменами, что произвело выгодное впечатление на шведскую буржуазию, равно как и на пролетариат, который демонстрировал свою солидарность, распевая на матчах «Интернационал», – последнее, хотя иногда и вызывало негодование со стороны «правой» прессы, сглаживалось совершенной «обыкновенностью» визитеров. Турне было слегка подпорчено в последние дни отчаянным желанием шведов одержать победу, и, в итоге, публичными пререканиями при определении состава команды. Эти мотивы – наряду с явной страстью советских игроков к покупкам в местных магазинах в свои свободные часы – будут звучать и в Британии 22 года спустя.

В своей книге на эту тему Дж. Риордан и В. Пеппард называют шведское турне первым серьезным шагом Советов в «спортивной дипломатии». Она, как и война в знаменитом определении Клаузевица, является продолжением политики, но другими средствами. Вступление на эту стезю не делает из спортсменов кого-то другого и не подразумевает, что конкретная спортивная дисциплина теряет свою «спортивную» составляющую или перестает приносить радость зрителям, но просто значит, что включаются в работу и другие, скрытые процессы. Спортивная дипломатия не столько вмешивается в состязательную сторону противоборства, сколько старается манипулировать контекстом и следствиями соревнований. Дело это обычно непростое, и является более искусством, чем наукой по той простой причине, что большинство из многих переменных в уравнениях – люди.

В Швеции 1923 года было много посланий, много посланников и много слушателей, и то же самое происходило во время турне «Динамо». Это «упражнение» спортивной дипломатии имело направленность на советский и британский народы, и на весь мир, – в той степени, в какой он наблюдал за событием. Среди тех, кто имел свою роль в игре и зарывании топоров – некоторые в большей мере осознанно, другие в меньшей – были менеджеры, тренеры, журналисты, политики, зрители и игроки – последние в различных ипостасях на поле и вне его. Посланий по определению должно быть много и зачастую противоречивых.

Одним из наиболее важных вопросов осени 1945 года формулировался так: продолжать или нет возникшую в военные годы дружбу между Британией и Советским Союзом. В этом контексте сам факт турне был многозначителен, и частые заявления русских, что они приехали учиться, означали символическое протягивание руки дружбы. Подчеркивание тысячами способов, что они простые парни, подкрепляло послание, в то время как выпячивание различий – что гости позволяли себе, и как поступала британская пресса в первые дни турне – явно его ослабляло.

Всё это могло происходить даже без завязывания шнурков хотя бы на одной бутсе. Сами матчи давали шанс победить или проиграть, красиво или не очень, стильно или нет, и здесь у «Динамо» появилась возможность говорить не только за себя или советский спорт, но и за всю страну. Если команда не ударит в грязь лицом, если здорово проявит себя в борьбе против британских команд, тогда послание станет ясным: мы так же хороши, как и вы, мы справились, подразумевая – как на поле, так и за его пределами. Не считаться слабым было очень важно, особенно после войны, и, по меньшей мере, от «Динамо» ожидали, что команда покажет напор, отражающий энергию возрождения Советского Союза, не трусящего перед угрозой атомной бомбы, созданной на Западе.

Если турне окажется победным, то… выше только небо. И в этом случае послание будет таким: мы лучше, чем вы, и вам следует задуматься над тем, как у вас построено общество. Возможно мы, Советский Союз, представляем будущее не только в футболе.

Такой триумфальный итог грезился в мечтах. Советским организаторам турне приходилось нервничать больше, чем кому-либо еще – спортивную дипломатию не просто осуществлять. События за пределами поля становилось всё труднее контролировать, и это возлагало на футбол еще большее бремя ответственности. Динамовцы могли показать себя чистыми в помыслах, эффективными и великолепными победителями – лучшая реклама для советского социализма. Или они могли проиграть матчи и свой характер, и надолго оставить впечатление о Советском Союзе, как о стране безнадежных лузеров.

Первым британцем, оценившим мастерство динамовских футболистов, стал менеджер их первых противников Билли Биррелл. Он был впечатлен. «Они быстро перемещаются, с мячом и без мяча, и способны бить сильно и точно, в отличие от континентальных команд». Он выразил желание иметь у себя в «Челси» двадцать пять человек, которые были бы столь же «прекрасно подготовлены», и заявил, что «Тигр» Хомич по праву заслужил свое прозвище: «Он всегда в движении, очень ловок, и забить ему будет очень трудно». Единственный недостаток он усмотрел в неумении по-настоящему хорошо играть головой.

Столичным журналистам не дали понаблюдать за тренировкой динамовцев на «Стэмфорд Бридж», но они смогли увидеть их на «Уайт-Сити» в следующие дни. Мнения о гостях, высказанные на страницах ежедневных газет, а затем и воскресных приложений, странным образом отличались друг от друга, словно журналисты наблюдали за тренировками разных команд. Некоторые эксперты с явной неохотой отходили от общей линии: бывшая звезда «Сандерленда» и «Арсенала» Чарльз Бучан высоко оценил короткий пас гостей, но высказал мнение, что им будет трудно на мягком газоне; его неназванный коллега просто заявил, что русские «фантазируют на поле», что в 1945 году было равносильно обвинению в неестественных сексуальных предпочтениях.

Понаблюдав за одной тренировочной игрой, репортер из Daily Mail сообщил, что стиль «Динамо» и схема, по которой команда играет – «предпочитают или нет они короткий пас» – остается загадкой, но Дж. Орандж из Evening News пошел еще дальше. Когда противник овладевал мячом, русские крайние хавы и инсайды оттягивались в защиту, а когда «Динамо» получало мяч, все они устремлялись вперед, чтобы принять участие в атаке. Согласно Оранджу русские использовали ту же тактику, что национальная команда Австрии применила с таким успехом на «Стэмфорд Бридж» в декабре 1932 года. Гости тогда проиграли 3:4, но проницательные наблюдатели сошлись во мнении – впервые относительно иностранной сборной команды на английском поле, – что австрийцы заслуживали победы.

Эта ощутимая предостерегающая нотка не нашла отражения на страницах Evening Standard, где футбольный обозреватель предсказывал скорое унижение для динамовцев. Они «думают, но медленно», и плохи в силовом отборе. Хотя ему понравились Семичастный и Бобров – первое упоминание последнего – он полагал, что гостей «просто вынесут с поля».

Daily Worker потребовалась дополнительная пара дней, чтобы определиться с мнением, и суждение получилось более сбалансированным. Их репортер также полагал, что динамовские игроки неохотно идут в силовой отбор, плохо играют головой и, довольно удивительно, у них хромает техника обработки мяча. Защита предпочитала играть позиционно, плассируясь и выжидая ошибок со стороны противника, чтобы лишь тогда побороться за мяч – либо с помощью силовой борьбы, либо отбора в прямой атаке, а слабый вынос мяча Хомичем не даст защитникам возможности перевести дух. Но после сказанного журналист добавил, что наибольшее впечатление на него произвело нападение «Динамо». «Стоит нападающим только получить мяч, и они тут же разгоняют стремительную атаку, раскручивая красивые комбинации, какие редко удается видеть. Не заблуждайтесь на их счет – они умеют играть в футбол, а их стиль игры наводит на мысль: “Эти парни, наверное, много играют в шахматы”. Их игра научна, и это – футбол. Выбор позиции, распасовка и великолепные удары – их основные козыри».

В воскресенье, за два дня до первой игры, только Раймонд Гленденнинг, радио-комментатор Би-Би-Си и спортивный обозреватель Sunday Graphic, ждал многого от русских. В People Том Морган предрекал, что «Челси» «докажет футбольное превосходство родины футбола звонкой победой и 90-ми минутами мастер-класса для противников». Он полагал, что «Динамо» «слишком медленно двигается, чтобы противостоять элите» – мнение, разделявшееся многими, в частности, Sunday Express. Понаблюдав за тренировкой гостей на «Уайт-Сити», обозреватель газеты Пол Ирвин нашел их «заурядной командой». Они «умеют пасовать, но почти вся их работа выполняется без движения. И они так медлительны, что можно слышать, как они думают». «Челси» порвет защиту, которая не имеет понятия ни о жестком отборе, ни о силовой борьбе, а Томми Лаутон накидает полную шляпу голов. Ирвин вовсе «не хотел посмеяться над русскими – совсем наоборот». Напротив, он, очевидно, жалел их, внушая зрителям на «Стэмфорд Бридж» не ждать слишком многого от этих вынырнувших из непонятных глубин иностранцев, «фабричных рабочих, тренирующихся по вечерам и играющих матчи в свои выходные дни».

Точно так же ошибочно, но с бо́льшим весельем Стэнли Уолтон в Sunday Dispatch заметил, что «каждый ребенок в России пинает мяч долгими летними вечерами и поднимается шаг за шагом к уровню заводских команд и приятным видам московских шпилей… Большинство игроков коренасты, широки в плечах, немного косолапы – что в дни моей молодости в Шотландии считалось признаком поставленного удара».

Возвращаемся в реальность… Один автор, которому вскоре предстояло «на собственной шкуре» узнать, насколько сильны русские – центральный полузащитник «Челси» и колумнист Reynolds News Джон Харрис – отлично знал, как трудно судить о подлинной силе команды на основании увиденных тренировок. Они не впечатлили большинство из его соратников по журналистскому цеху, но дали его менеджеру Билли Бирреллу пищу для размышлений.

Русским не понадобилось много времени, чтобы привыкнуть к рутине. Каждое утро их забирали из отеля в Блумсбери и отвозили в блестящем красно-коричневом автобусе в советское посольство в кенсингтонский «Пэлас Гейт» на завтрак. Небольшая группа официальных лиц затем отправлялась в короткое путешествие на север в «Ланкастер Гейт» на очередной раунд кажущихся бесконечными переговоров, касающихся деталей надвигающейся игровой программы. Тренировки футболистов ограничивались дневным временем, оставляя утро и вечер свободными для гостей, но в первые несколько дней они почти ни в чем «не были замечены».

Во вторник они, по слухам, тщетно искали Британский Музей, бесконечно кружа по центральному Лондону в своем автобусе, с приклеенными к окнам лицами – как в тюрьме. Утро среды прошло почти так же, но вечером они присоединились к сотням других в качестве гостей посла Гусева и его жены на приеме в честь 28-й годовщины революции. На приеме присутствовали британский премьер-министр и половина его кабинета, а также члены дипломатического корпуса и отобранные знаменитости из мира искусства и науки. Динамовцы, должно быть, ощущали себя плавающими в огромном бассейне с золотыми рыбками. Они находились в Англии уже четыре дня, и отсутствие реального контакта со страной, которая их приняла, должно было их разочаровывать не менее, чем британскую прессу. Статус чужестранцев в незнакомой стране стал бы определенным шагом вперед от положения футболистов, замкнутых в непроницаемом коконе.

К счастью для них, обстоятельства начали меняться. В среду ответственные лица из группы, сопровождавшей команду, с санкции – или без нее – Москвы решили, видимо, изменить свою политику. Похоже они поняли, что держать команду отрезанной языковым барьером от внешнего мира не на пользу делу, и решили выказать прессе больше дружелюбности.

Возможно, также, что прием делегации английской стороной оказался, против ожиданий, более радушным, и изменение настроя этот факт отразило. В один из первых дней турне радио-комментатор Вадим Синявский и кто-то из кинооператоров, поняв, что заблудились, опустились в ближайшую станцию метро, чтобы найти обратную дорогу. По словам Синявского, их спас крепыш-англичанин, который, увидев динамовские значки у них на лацканах, подошел к ним, пожал руки и произнес несколько слов по-английски, из которых они угадали два – «русский футбол». Они произнесли в ответ «Советское посольство», и это сработало. «Джентльмен подвел нас к поезду, оставался с нами во всё время движения, а затем сопроводил до двери посольства. Эту доброту мы запомним».

Конечно, Синявский мог и выдумать всю эту историю – она была опубликована через две недели в Soviet Weekly – для подтверждения того, как много друзей у Советского Союза, даже на земле неприятеля. Не исключено, впрочем, что крепыш-самаритянин действительно дал этим советским детям в лесу искомое доказательство, что капиталистическая Англия не вся состоит из темноты и мракобесия.

А вот поездка в Джиллингем в среду днем, несомненно, состоялась. Русских пригласил капитан Р. Э. Ист – футбольный секретарь Королевских инженеров, чтобы понаблюдать за игрой между командами областной командой и всеанглийской сборной инженеров, а ФА им также предоставила автомобиль, предположительно с шофером. Согласно Daily Sketch в поездку отправились шестеро из русской делегации, но Mail прибавила Александру-Молчунью, которая отказалась от темных тонов одежды в пользу светло-коричневых – так что машина была полна под завязку. Какие задачи решал водитель по прибытии к месту назначения, остается загадкой, но помощь русским в нахождении хозяев явно не относилась к их числу. На трибуне для гостей зарезервировали места, но тайм уже заканчивался, а они всё не появлялись. Пришлось прочесать террасы (трибуны со стоячими местами), и лишь тогда их группу нашли в дальнем углу стадиона. Официальные лица хотели проводить гостей на их места, но Елисеева «взглядом заставила их умолкнуть», а затем произнесла: «Пожалуйста, не беспокойтесь. Значение имеет только игра».

Когда тайм закончился, гости позволили проводить себя на трибуну, и в первые сумбурные минуты второго тайма тренер Якушин и капитан Семичастный «сидели, словно каменные изваяния – только острые глаза двигались». Но затем – диво дивное – кто-то из футболистов на поле киксанул, толпа в 4.000 зрителей взорвалась глумливыми криками, и динамовцы засмеялись – «впервые публично в чужой стране», – так со значением написала Daily Mail. Игра далее шла своим чередом, и русские всё более проникались ее духом, «примешивая громкие восклицания на русском языке к выплеску английских эмоций».

Они раскрепостились, стали расхаживать по террасе и трибуне, смешиваясь с обычными бриттами, и значимость турне уже не отсвечивала на их лицах. Они ответили на несколько вопросов журналистов, сообщили, что «силовой отбор в матче был довольно жестким, иногда слишком», и никто не задавал им вопросов ни о Троцком, ни о сгинувших польских офицерах.

На следующее утро Константин Андрианов заявил о надуманности проблемы отчужденности и скрытности динамовских игроков. «Не думаю, что здесь вообще можно говорить о скрытности, – заявил он. – Мы смотрим на дело иначе. Иногда задаваемые вопросы очень странные. Причина недопонимания, несомненно, заключается в трудности их интерпретации при устном переводе».

Всё было сведено к трудностям перевода. Но не совсем. Когда один журналист спросил, каким образом лингвистические проблемы помешали игрокам «Динамо» ответить на простые футбольные вопросы, которые были им заданы на русском языке, Андрианову пришлось выкручиваться. «Наши игроки – скромные парни, говоря вашим языком – робкие. Это их первый визит в Англию, и поэтому им сначала надо с кем-нибудь подружиться».

Всё это было, понятно, чепухой, но служило сигналом о начале нового этапа – гораздо большей открытости со стороны советских. Открываясь больше и больше, и выказывая бо́льшую доступность, когда дело доходило до прямых вопросов, они надеялись сузить прессе пространство для антисоветского лексикона. Понятно, никто не думал, что британские журналисты не обратят внимания на нарочитость популистского образа, но и недовольных этим не было – после пресс-конференции Андрианова в газетах писали, как он «мягко смеялся» и «выпускал кольца табачного дыма», подобно руководителю (и, в общем-то, неплохому парню) архи-вражеского – для всех агентов 007 – СМЕРШа. Но чем больше «смешивались с толпой» русские игроки, и чем больше показывали британцам, что они – обычные люди, которым нравятся обычные вещи, тем больше уже сформировавшиеся стереотипы размывались.

В четверг вечером большинство игроков посетили собачьи бега на «Уайт-Сити», и в первом забеге поставили на победу Вингс со ставкой 5–1. И они почти выиграли, но после изучения фотофиниша с помощью системы «Волшебный глаз» стюарды объявили, что на «воробьиный клюв» его опередил Юбилейный Дон. Наутро Sketch вышла с броским заголовком «Русские посещают собачьи бега – и проигрывают свои рубли», – что было явным улучшением по сравнению с обвинениями в маниакальной секретности.

Тем же утром Mail отметила, что русские заметно «оттаяли», и процесс этот сделал еще один шаг вечером, когда гости посетили «Театр Кембриджа», где посмотрели мюзикл «Ночь в Венеции», тогда считавшийся лучшим в Лондоне. Их пригласил Джей Померой, родившийся в России продюсер этого шоу, который перед началом представления произнес приветственную речь на русском языке и представил гостей аудитории. В антракте они заглянули за кулисы и сфотографировались со звездами шоу, да и вообще вели себя как люди, которые хотели понравиться – ставили автографы на газетах и программках, которые им подносили зрители, «с очарованием и достоинством заслуженных кинозвезд». Они также говорили не переставая, «пытаясь среди своих найти тех, кто мог больше произнести английских слов» – согласно Sketch. Конец молчанию. Динамовцы неожиданно захотели нравиться.

И это им, очевидно, стало удаваться. Большинство из них посетило «Стэмфорд Бридж» на следующий день, чтобы посмотреть, как «Челси» принимает «Бирмингем» в матче Южного дивизиона, и были встречены овацией, когда занимали свои места. Но сдержанность еще оставалась, и футболисты почти не комментировали увиденный футбол, отметив лишь, что бо́льшую часть силовой борьбы на советских футбольных полях судьи посчитали бы неправильной. «Челси» проиграл со счетом 3:2, показав весьма посредственный футбол, но русских должна была впечатлить игра Лаутона, забившего дважды в своем дебютном матче за лондонский клуб. Их кинооператоры снимали матч полностью, чтобы все девяносто минут игры они могли просмотреть в комфорте посольского кинозала.

Для иллюстрации того, насколько хромала подготовка турне в его первые дни, достаточно указать, что русские попросили о встрече с игроками «Челси» по окончании матча, прождали час, после чего им сообщили, что игроки разъехались по домам. «Советский автобус, – с оттенком грусти сообщала Mirror, – разочарованно растворился в тумане».

Ранее на этой неделе один репортер заявил, что динамовские игроки в субботу испытали шок на «Стэмфорд Бридж», но если они покинули стадион в удивлении, то не от футбола высокого качества. Никаких тактических новинок в игре присутствовавшие репортеры не заметили; матч «Челси» с «Бирмингемом» ничем особенным не отличался от остальных матчей этого дня, состоявшихся в лиге. Темп обычный, как и тактические схемы, уровень физической готовности и технической оснащенности. Британский футбол двигался в последние двадцать лет по накатанной колее.

Обе команды играли с тремя беками, фул-беки брали в опеку – каждый «своего» – крайних нападающих противника, центральный хав («стоппер») контролировал центр поля и все они смещались как единое целое в направлении угрозы. Перед ними располагались два крайних хава и два форварда-инсайда, составлявших жесткий квадрат, причем хавы по своим краям шли вперед, помогая развивать по своему краю атаку, а инсайды отступали при атаке противника, чтобы помочь защите. Вингеры, чьей главной задачей было выполнять кроссы в штрафную площадь, располагались широко и гораздо ближе к воротам противника, чем современные края. Центрфорварды, традиционно крепкие физически и умеющие хорошо играть на «втором этаже», продавливали центральных беков и откликались на дальние «вертикальные» передачи и кроссы, исполнявшиеся в их направлении.

Хотя дриблинг всё еще относили к высшему футбольному искусству, общий уровень контролирования мяча не считался бы сегодня высоким даже по меркам нынешнего третьего Дивизиона. Более тяжелый мяч и поля невысокого качества до некоторой степени были тому причиной, но также и невысокий приоритет, который придавался этому компоненту игры на тренировках. И поскольку игрокам требовалось дополнительное время для укрощения мяча, игру в короткий пас было трудно осуществлять. Длинные передачи и кроссы давали игрокам больше шансов включить свои физические возможности при жесткой силовой борьбе и подкатах сзади, при которых вместе с мячом «вырубались» и ноги противника, и несколько кубических футов земли и дерна.

Это была игра, созданная для быстрых и сильных, для игроков типа Лаутона, королей воздуха, полагавшихся на быстроту мысли, физическую мощь и бесстрашие, которые компенсировали некоторую неуклюжесть на земле. Но это была игра, в которой находилось место и игрокам типа Стэнли Мэттьюза, Рэйча Картера и Алекса Джеймса, чье изумительное мастерство при обращении с мячом позволяло создавать голевые шансы для Лаутона. Это не был футбол, где поощрялась тонкость, он не был ни ровным, ни плавно-текущим. Скорее – удар и рывок, тотальное действие, рваное и яростное. В лучшие моменты игра вызывала восхищение у зрителей и доставляла огромное удовольствие участникам.

Их футбол являлся, как в то верило большинство британцев – лучшим в мире.

Но истине это мнение не соответствовало, и, возможно, вот уже лет двадцать. И хотя ни одна британская или шотландская команда не была бита на своей земле в этот период, но в нескольких играх всё решалось «на тоненького», как в упомянутом выше матче против Австрии в декабре 1932 года. Но еще более симптоматичными были несколько сокрушительных поражений в гостях, включая разгром 2:5 от французов, но в те дни плохие новости не перемещались так скоро и в той же полноте, как сегодня. Не придумали еще телевидения, не говоря уже об информационных супер-хайвеях, и как-то получалось, что поражения, которые вы не могли увидеть, не казались столь же реальными, как победы, на которые можно было попасть. Три предвоенных Кубка мира могли дать общественности ключ к пониманию достоинств «домашнего» футбола, но все четыре домашние страны отказались в нем участвовать.

И всё же любому непредвзятому наблюдателю были очевидны признаки относительного упадка британского футбола. Но почему их предпочитали не замечать? Простое отрицание является очевидным ответом – как иначе объяснить замечание английского игрока в туннеле стадиона «Уэмбли» в 1953 году, указавшего на «толстяка-коротышку» и заключившего, что «с ним у нас проблем не возникнет»? В ретроспективе понятно, что еще более красноречива не недооценка Пушкаша, а тот факт, что игрок английской сборной либо не знал о недавних ошеломительных достижениях венгров, либо не считал их относящимися к делу. В любом случае, он демонстрировал поразительную «островную» ограниченность мышления.

Известно клише, что отцы не способны принять поражение от своих сыновей, и британцы равным образом не могли осознать, что недавние ученики – те, коим они так великодушно подарили футбол – стали сейчас, по меньшей мере, их ровней. Ситуация утяжелялась еще и тем фактом, что упадок футбольной доблести Британии отражал упадок Британии, как нации в целом. Претензия страны на членство в так называемой «Большой тройке», так же как и претензия на футбольное превосходство, основывалось почти единственно на былой славе. На какое-то время иллюзорно-высокий статус нации еще можно было поддерживать: Британия оставалась сильной военной державой, и, как США, так и Советы – каждая страна по своим причинам – временно не хотели прокалывать пузырь. Империя сохранялась, покрывая розовым цветом четверть земного шара, хотя как преференциальный таможенный тариф, ее оплачивавший, так и желание сохранять глобальное присутствие, готовы были исчезнуть, первый – под нарастающим давлением со стороны США, а второй – ввиду усиливающегося в мировом масштабе сопротивления неприкрытому колониализму, которое станет доминирующим в следующие двадцать лет.

Но на несколько месяцев 1945 года иллюзии могли сохраниться. Англичане наслаждались своим звездным часом, они победили в войне и даже определяли судьбы послевоенного мира, как равные партнеры с США и Советским Союзом. Английская футбольная команда еще не была обыграна иностранными визитерами, так что британский футбол оставался лучшим. Сила подобных иллюзий лучшим образом иллюстрировалась фактом, что они разделялись и другими, даже – возможно, особенно – теми, кто приезжал с желанием их оспорить. Венгры позднее признавались, что в 1953 у них дрожали коленки перед игрой на «Уэмбли», и в канун игры с «Челси» динамовские игроки сели в свой красно-коричневый автобус в поисках «Хайбери» – родины величия, которое когда-то являл собой «Арсенал». Русские тоже жили славным прошлым английского футбола.

Для защиты золотого наследия можно было выбрать команду и посильнее «Челси», но местоположение его домашней арены – «Стэмфорд Бридж», и влиятельная поддержка сказали свое слово – не в первый и не в последний раз – в споре за прибыток как финансовый, так и в виде престижа, претендовать на которые по своей тогдашней силе клуб вряд ли имел моральное право. В момент прилета «Динамо» в Англию команда занимала респектабельную 11-ю строчку в таблице Южного Дивизиона при 22-х участниках (см. Приложения, с. 255), но если учесть относительную силу двух региональных Первых дивизионов, то она соответствовала месту в первой шестерке воображаемого 2-го Дивизиона.

В истории клуба успехов было не слишком много. Основанная в 1905 году и вошедшая в лигу еще через два месяца, команда, словно на лифте, перемещалась между первым и вторым Дивизионами вплоть до начала Первой мировой войны. Закончив сезон весной 1915 года на 19-м месте, «Челси» должен был стартовать осенью 1919, когда футбол возобновился, во втором Дивизионе, но его спасло расширение Первого – добавлялись два места. Возвращение, впрочем, оказалось недолгим и в 1924 году началось шестилетнее прозябание команды в низшей лиге. Вернувшись в Первый Дивизион в 1930 году, клуб сохранял этот статус в течение десяти лет, только дважды занимая места в верхней половине таблицы. И это несмотря на присутствие в ее рядах в начале этих десяти лет «волшебников Уэмбли» – членов сборной Шотландии, разгромившей англичан на Уэмбли в 1928 году. Хьюги Галлахер, Алек Джексон и Томми Лоу появились на «Стэмфорд Бридж» за общую сумму, равную 25.000 фунтов – целое состояние по стандартам того времени, но эта тройка кроме помощи в достижении командой полуфинала Кубка ФА лишь добавила свою лепту к репутации «Челси», как крайне нестабильной команды.

Билли Биррелл, став ее менеджером весной 1939 года, получил очень возрастной состав, и только Вудли, Спенс, Бучанан, Аргу, Фосс и Теннант оставались в команде в 1945 году. Последние двое обычно занимали позиции левого хава и правого бека, и оба играли в матче против «Бирмингема», который видели динамовцы, но Фоссу из-за жидкости в колене придется пропустить матч против русских. Также ни Спенс, ни Аргу не были игроками основы, но Питер Бучанан и Вик Вудли привлекались в сборные своих стран, – первый в качестве вингера однажды защищал цвета сборной Шотландии, второй – превосходный вратарь на излете карьеры, до войны девятнадцать раз выступал за Англию. Бучанан не играл в матче против «Бирмингема», но Долдинг, которому было отдано предпочтение, получил ушиб, который ставил его участие в матче с русскими под сомнение.

Несколько новых игроков на полу-профессиональной основе вошли в основной состав в военные годы – крайний хав Бобби Расселл, форварды Рэг Вилльямс и Джимми Бэйн – но при возобновлении после войны футбольной жизни Биррелл отряхнул пыль с чековой книжки «Челси» и выписал несколько чеков на крупные суммы. Два частых гостя военного времени – инсайд сборной Англии Лен Гоулден и центральный хав Джон Харрис дали себя уговорить и перешли в «Челси» из «Вест Хэма» и «Вулфс» соответственно. Но самым драматичным стал только что осуществленный переход из «Эвертона» основного центрфорварда сборной Томми Лаутона, который обошелся «Челси» в 14.000 фунтов. Его всё устраивало в мерсисайдском клубе, но врачи ему сообщили, что здоровье его жены Розалин требует переезда на Юг. В отличие от 33-летнего Гоулдена, чьи золотые годы давно миновали, 26-летний Лаутон был на пике формы и его присутствие гарантировало суровое испытание динамовской команде.