Текст книги "Эхо Великой Песни"

– Господин! – крикнул один из рабочих.

– Чего тебе? – раздраженно гаркнул Ро.

– А башмаки-то! Вы позабыли их надеть.

Ро посмотрел вниз.

– Дай мне свои, – рявкнул он на человека, спасшего ему жизнь. Деревянные колодки оказались ему велики, и он шаркал по снегу. Ро бросил на вагаров подозрительный взгляд, но никто не смеялся. Став на колени у сундука, он обмотал провод вокруг двух бронзовых сфер на его стенке, а свободные концы присоединил к первой пирамиде. Из сундука пошел тихий гул.

Подвижник Ро воздел руки к небу:

– Мы приобщились!

– Слава! – почтительно откликнулись вагары, но Ро знал, что им все равно. Все, что они хотят, – это уйти со льда в свои теплые кубрики на «Змее». Его это не волновало. Он сдержал обещание, которое дал Совету. Достиг того, за что боролся, ради чего рисковал быть униженным.

Он приобщился к Белой Пирамиде, навеки похороненной подо льдом. Ее энергия идет через золотые стержни по золотым проводам, питая алмазики в серебряных трубках маленьких пирамид. Камни фильтруют энергию, и она, уже преображенная, поступает в слюду, золото и кристаллы сундука.

Ро спрятал в карман наперстки и достал белую кружевную перчатку. Он поднес ее к губам и поцеловал. Слезы навернулись на глаза, но он смигнул их, не желая проявлять свои чувства в обществе вагаров. Одна из пирамид, словно наказывая его за слабость, замигала, свет померк, и гул, издаваемый сундуком, стал тише.

Ро, поборов панику, скинул башмаки и подбежал к человеку, державшему переносной приемник.

– Подвинься немного вправо, – сказал он, стараясь говорить спокойно. – Потихоньку! Настройся на линию. – Вагар отошел вправо. Пирамида снова зажглась, и гул возобновился. – Следи за пирамидами, – приказал Ро. – Если свет начнет гаснуть, попытайся найти его снова.

– Да, господин, только холодно очень.

– Всем холодно, – отрезал Ро и отошел. Его помощник Онкер лежал на льду, и Ро потыкал его носком сапога. – Не время спать. Поднимайся! – Онкер не шевелился. Ро стал рядом с ним на колени, посмотрел на его серое лицо и процедил: – Глупец. – Потом подозвал двух вагаров и велел отнести Онкера в ладью. – На корабле разденьте его и постепенно отогрейте. Разотрите подогретым маслом.

– Да, господин, – ответили они хором, радуясь возможности уйти со льда.

Сундук гудел еще час, однако признаков того, что он зарядился до конца, не было. Усталость снова одолела Ро, но он не мог вернуться на корабль. Вагар с ящиком пошатнулся, отчего пирамиды замигали, но тут же выправился. Ро забрал у него ящик и сказал:

– Возвращайся на корабль – здесь от тебя больше никакой пользы.

– Спасибо, господин.

Подвижник Ро стоял с ящиком в руках, чувствуя легкую вибрацию Приобщения. Великая Пирамида, погребенная подо льдом, сейчас была связана с ним сильнее, чем когда-либо прежде. А меньше чем в миле от нее находился его дом, ставший безымянной ледяной могилой для Таны и детей.

– Умереть бы мне тогда, вместе с вами, – прошептал Ро.

4

Кареш Вар перевел лошадку на рысь и во главе своих людей выехал на равнину. Далеко впереди виднелся на белом фоне черный корабль, а на леднике копошились крошечные фигурки. Зачем они то и дело возвращаются сюда? Что ищут? Кареш думал об этом, медленно приближаясь к побережью.

Два года назад в бухте стал на якорь такой же корабль. Когда Кареш Вар с сотней людей прибыл на берег, корабль поднял якорь, поставил паруса и отплыл на север. Номады нашли на льду только дыры, как от шатровых кольев – больше ничего. Кареш и его люди покопались там немного, но без всякого проку. Это его озадачило.

Сейчас он придержал коня и поднял руку, подзывая к себе своих двадцать всадников. Оглядывая ледник зоркими темными глазами, он видел там только одного Синеволосого – маленького, с раздвоенной бородкой. Все остальные были обыкновенные люди. Кареша одолевало беспокойство. В преданиях говорилось о страшном оружии Синеволосых – о луках, которые посылали молнии во врага, пробивая бронзовые доспехи и прожигая черные дыры в груди воинов. Говорилось о черных мечах, рубящих металл столь же легко, как проволока режет сыр. Кареш Вар совсем не желал иметь дело с врагом, вооруженным подобным образом, – зато его молодые охотники так и рвались в бой. Кареш давно уже понял, что они страдают недостатком воображения.

«С тобой мы хоть в преисподнюю, Кареш», – сказал ему как-то молодой Джианг. Он с улыбкой потрепал юношу по плечу. Молодые люди созданы для таких замыслов, ибо полагают себя бессмертными. Они, как и он когда-то, думают, что сила, которая струится теперь по их жилам, останется с ними навечно. Они упиваются этой силой и насмехаются над мужчинами постарше, которые не могут больше скакать и охотиться без устали, как они. Как будто старшие сами захотели состариться, позволив годам и болезням одержать над собой верх.

Молодые всадники, ехавшие за Карешем, жаждали сразиться с Синеволосыми, перебить их и тем заслужить славу в своем племени. Кареш и сам не отказался бы перебить Синеволосых. Разве не они навлекли на мир лед и огонь, едва не погубив его? Но он не хотел вести своих людей в бой, который мог стоить жизни им всем.

Поглощенный мрачными думами, он увидел двух человек, идущих им навстречу. Синих волос не было ни у одного. Кареш натянул поводья и стал ждать. Один был высокий, с длинными, связанными хвостом темными волосами, без доспехов, но с коротким мечом на боку и красивым золотым луком в левой руке. Кареш сощурил глаза и убедился, что колчана со стрелами у воина нет. Второй, ниже и крепче сложением, был вооружен простым топором.

Единственный Синеволосый, который так и остался на леднике, держал в руках ларец, из которого тянулись сверкающие нити. На льду светилось что-то наподобие фонарей, и слышался тихий гул, словно от пчелиного роя.

Высокий вынул меч и провел по мерзлой земле тонкую линию, а после спрятал меч обратно и поднял золотой лук.

Кареш был человеком наблюдательным. Никогда, даже в юности, он не завидовал знаменитым охотникам, превосходившим его своим мастерством. Он наблюдал за ними и учился у них. Теперь он по достоинству оценил мастерство чужого воина. Выйдя против двадцати всадников, тот не выказал открытой угрозы, но одним простым действием дал им знать о своих намерениях. Он провел черту, обозначил границу. Следует понимать, что всякий, кто пересечет черту, дорого за это поплатится. Кареш был горд, однако излишней самонадеянностью не страдал. Ему не нужно было что-либо кому-то доказывать. Но самые бесшабашные из его охотников напали бы на чужака не задумываясь: Кареш затылком чувствовал, как они ярятся. Он молча сидел на коне, разглядывая двух воинов. Те не проявляли ни малейшего беспокойства. У них могли быть разные причины. Возможно, где-то поблизости прячутся другие воины, которые выскочат и набросятся на номадов, если те двинутся вперед, – но чтобы спрятать такое количество людей, пришлось бы рыть окопы в мерзлой тундре. Возможно также, что эти двое просто глупцы или не знают о том, как номады ненавидят Синеволосых. Но на глупцов они не похожи, и проведенная по земле черта – умный ход. Остается только одно: они не беспокоятся, потому что не боятся. Они знают, что их оружие способно перебить всех номадов. Обдумав этот последний вывод, Кареш Вар улыбнулся. Возможно, они хотят, чтобы номады поверили в их могущество. Возможно, это всего лишь хитрость.

Кареш Вар спешился, подошел к самой черте и показал высокому воину раскрытые ладони. Тот, не меняя выражения лица, знаком предложил Карешу пройти вперед. Коренастый с топором поднялся и стал рядом с высоким.

– Зачем вы пришли сюда? – спросил Кареш Вар.

– Так нам захотелось, – глубоким низким голосом ответил высокий.

Кареш посмотрел в его темные глаза и увидел, что тот не уступит. В прямом взгляде не было страха, и каждая черта говорила о том, что это боец.

– Вы на моей земле, – ровным голосом проговорил Кареш, продолжая пристально разглядывать противника.

– У номадов нет своей земли, – улыбнулся тот. – Они кочуют, где хотят, и останавливаются, где им вздумается. Так было всегда. Вы сворачиваете свои шатры и следуете за мамонтами. Вам принадлежит лишь то, что вы добываете оружием. Если бы я убил тебя, то взял бы себе твой шатер, твоих женщин и твоих лошадей.

Кареша поразили как познания этого человека, так и его спокойствие. До угроз по-прежнему не дошло, и лук высокого оставался ненатянутым.

Кареш решил подразнить его:

– Зачем ты провел эту черту на земле?

– Смерть подстерегает повсюду, – ответил высокий. – Насилие без нужды мне противно. Вчера вы убили мамонта и обеспечили мясом свое племя. Вчера вы одержали победу над голодом и смертью. Было бы разумно вернуться в свои шатры и отпраздновать вчерашнее торжество. Сегодняшний день не даст вам повода для праздника.

– Ты так думаешь? У меня может быть другое мнение на этот счет.

– Нет, не может, ибо ты человек умный. Только глупец повел бы своих людей в бой и обрек их на гибель. – Высокий говорил достаточно громко, чтобы все охотники слышали его.

– Ты полагаешь, что сможешь убить меня и моих людей? – Слово было сказано, и Кареш ощутил, как растет в нем напряжение. Он подвинул руку к охотничьему ножу и приготовился к бою.

– Уверен. – Высокий нажал пальцем дорогой камень на рукояти своего лука, и на месте тетивы натянулись четыре сотканные из света струны. Вот оно, страшное оружие Синеволосых, лук, порождающий молнию.

– Любопытно, – протянул Кареш, взявшись за костяную рукоять ножа.

– Время выбирать, номад, – мне становится холодно, – посуровевшим голосом сказал высокий.

– Ты прав, чужеземец. – Кареш понизил голос и подошел поближе к воину: – Мне кажется, ты не совсем лишен мудрости, поэтому ответь: если вожак идет со своими людьми в набег, а потом поворачивает назад с пустыми руками, как может он оставаться вожаком? Ему лучше пойти на смерть, чтобы сохранить лицо, – разве не так?

– Как ни грустно, это так, – признал воин. – Какой длины бивни у мамонта, убитого вами?

– Семь футов.

– У нас тоже делают украшения из мамонтовой кости. Я предлагаю тебе за бивни тридцать серебряных монет. Это вдвое больше, чем вы сможете выручить у купцов за свои брошки и сережки.

Кареш расплылся в широкой усмешке, зная, что серебро умиротворит его воинов.

– Согласен, но с одним условием.

– Назови его.

– Мы ни разу не видели такого оружия, как у тебя, хотя и слышали о нем. Не можешь ли ты показать, как оно действует?

Воин улыбнулся: он понял Кареша Вара. Охотникам нужно доказательство вражеской мощи – лишь тогда серебро умиротворит их до конца. Воин отступил на шаг, повернулся вправо и провел правой рукой по световым струнам. Белый огонь ударил в камень шагах в тридцати от него, камень разлетелся на мелкие куски.

– Теперь мы видели, – сказал Кареш Вар. – Я пошлю двух своих людей за бивнями.

Подвижник Ро видел, как появились номады и как Талабан с Пробным Камнем вышли им навстречу. Номады были делом Талабана, и Ро тут же выбросил их из головы. Приобщение занимало все его мысли. Второй сундук был заряжен почти полностью и гудел все тише, но это заняло семь часов, между тем как на зарядку первого сундука ушло всего три. Это тревожило Ро. Если даже признать, что в первом еще сохранилась остаточная энергия, поскольку он служил двигателем «Змея», подобная разница во времени не могла не вызывать беспокойства.

Белая Пирамида оставалась подо льдом более семидесяти лет. Что, если ее энергия уже слабеет? Это может иметь ужасные последствия, и Ро не готов к их рассмотрению. Второй сундук простоял пустым слишком долго, в нем могло что-то повредиться. Ро не понимал в чем дело, и это бесило его.

Он оглянулся. Серебряная ладья возвращалась с третьим сундуком на борту. Этот тоже пуст, с ним можно обращаться без опаски. Вскоре шестеро вагаров доставили его к Ро, и он, надев деревянные наперстки, отсоединил золотые провода от второго сундука и присоединил к третьему. Сделав это, он осторожно продел шесты в золотые кольца, и вагары понесли заряженный сундук к ладье.

Ро вернулся на корабль вместе с ними. К шестам прикрепили брошенные с борта канаты, и матросы стали поднимать сундук на палубу. Ро вскарабкался наверх по веревочному трапу.

– Осторожно, – предупредил он. – Держитесь подальше.

Сундук перевалил через борт, и матрос повернул рукоять лебедки. Один из шестов выскользнул, сундук накренился. Матрос непроизвольно шагнул вперед, чтобы поддержать его, но как только он коснулся дерева, вспыхнул свет и пахнуло жаром. Матрос, охваченный голубым огнем, взорвался изнутри, и пламя полыхнуло из его глазниц. Его товарищей, державших канаты, тоже опалило, и они отскочили назад. Сундук боком упал на палубу, и матрос, не издав ни звука, рухнул на него. Запах горелого мяса повис в воздухе. Матросы стояли, как пораженные громом. Взбешенный Ро накинул на труп веревочную петлю и оттащил его прочь.

Рабочие, перелезшие через борт, тоже стали как вкопанные. Одежда на мертвеце еще тлела от перебегающего по телу пламени.

– Пошевеливайтесь! – гаркнул Ро, и вагары, снова надев наперстки, поставили сундук на днище. Ро опять продел шесты в кольца, велел отнести сундук на корму и осмотрел его на предмет трещин. Их не оказалось, и вагары под наблюдением Ро поставили сундук в большой, выложенный свинцом ящик, который затем отнесли в трюм.

Там лежали два окровавленных бивня, и это вызвало у Ро новый приступ раздражения. Трюм служил ему также и мастерской, а бивни бесцеремонно взгромоздили на его рабочий стол, запачкав кровью его бумаги.

– Уберите это, – приказал он вагарам. – Положите их куда-нибудь в угол и вытрите кровь со стола.

– Да, господин, – с поклоном ответил один из рабочих.

– И позовите сюда Онкера. Он мне нужен.

– Я сожалею, господин, но Онкер умер еще на пути к кораблю.

Это было уж слишком. Подвижник потратил восемь лет на обучение этого вагара. Теперь ему придется искать другого помощника и вновь тратить попусту драгоценное время.

Не сказав больше ни слова, он прошел в свою каюту.

Два сундука полны, третий заряжается – день в целом прошел не так уж плохо.

5

Рот Морозного Гиганта был открыт. Сторро пролез меж его зубов, нашел волшебный клык и с помощью заклинаний стал черпать из него силу. Гигант пошевелился, но не проснулся. Однако страшные демоны, жившие на нем, учуяли кражу и стали карабкаться по его шерсти к похитителям.

Из Утренней Песни анаджо

Масляные фонари отбрасывали густые тени на стены сердце-камеры глубоко в недрах «Змея». Четверо вагаров под наблюдением Талабана поставили сундук в углубление посередине. Талабан отпустил их и отворил стенную панель. Внутри обнаружились два бронзовых колесика, и он медленно повернул первое. Из ниши выдвинулись две медные чаши. Талабан, продолжая вращать колесо, совместил их с бронзовыми сферами на передней стенке сундука. С растущим волнением он взялся за второе колесо и сделал два полных оборота. В задней стенке ниши открылась вторая, потайная. Ее выстилала слюда с шестью глубокими гнездами. В одном из них блестел одинокий белый кристалл. Талабан достал из поясной сумки еще пять и вставил их в пустующие гнезда. Закрыв нишу, он набрал в грудь воздуха и повернул второе колесо еще раз.

На стене тут же вспыхнули два кристальных шара. Талабан, охваченный радостью, задул фонари, вышел в коридор и запер за собой дверь. Здесь тоже зажегся яркий, чистый свет. Талабан поднялся на палубу и стал у левого борта. «Змей» больше не качался на воде, а стоял прямо и гордо.

Помощник Метрас с солдатами сидел у правого борта, глядя, как на корабле зажигаются огни. Солдаты были вагарами и никогда еще не видели «Змея» во всей его красе. Талабан подозвал к себе Метраса, и помощник, подойдя, поклонился ему – высокий, стройный, со светлыми редеющими волосами. Несмотря на строгие расовые законы, все указывало на то, что в нем есть доля аватарской крови. Умом он превосходил всех прежних помощников Талабана. Одного этого хватило бы, чтобы вызвать у капитана подозрения, но Метрас к тому же еще и одинаково хорошо владел обеими руками – именно это свойство отличало аватаров от всех других рас. Каждый аватар мог выполнять двумя руками два разных дела одновременно, но Талабан никому не открывал, что его помощник тоже на это способен. Если бы такие сведения дошли до Совета, Метрас мог бы поплатиться жизнью.

– Отрадное зрелище, капитан, – сказал помощник, указывая на огни.

– Поистине отрадное. Вели достать из трюма топоры и пилы и избавь корабль от этих проклятых мачт.

– Убрать мачты, капитан? Вместе со снастями?

– Вместе со снастями.

– Слушаюсь, – с сомнением в голосе ответил Метрас.

– Не бойся, – улыбнулся Талабан. – «Змей» без них побежит быстрее. И обещаю, что на обратном пути морской болезнью не будет маяться никто.

Талабан вернулся в свою каюту. Там его ждал, сидя на полу, испуганный Пробный Камень.

– Что случилось? – спросил капитан.

– Ничего. Все хорошо. Я здоров и крепок.

Талабан вышел на свой балкон и сел, указав Пробному Камню стул напротив.

– Говори. Я же вижу, тебя что-то тревожит. Что – смерть матроса?

– Нет. Демонские огни. Очень яркие – как маленькие солнца в стекле. – Когда огни зажглись, Пробный Камень закричал и в панике вскочил на ноги, но в этом он не сознался бы никому. Он выбежал в коридор и увидел, что и там горят прозрачные шары. Сердце у него застучало, как боевой барабан, дышать стало трудно. Но тут по коридору прошел матрос, которого демонские огни, похоже, не волновали, и ухмыльнулся Пробному Камню.

Анаджо, все еще дрожа, вернулся в каюту и стал разглядывать светящийся шар на стене. От этого у него разболелась голова, а глаза почти ослепли. Он снова уселся на пол, закрыл глаза и стал ждать возвращения Талабана.

– Ничего демонского в них нет, дружище. Ты верно сказал – это маленькие солнца. Сила солнца, заключенная в стекле.

– Как это можно – поймать солнце? – спросил Пробный Камень, стараясь не проявлять особого интереса.

– Солнце присутствует везде, в каждом живом существе. И человек, и растение – все рождается от солнца. Мы носим его в себе. – Видя скептический взгляд Пробного Камня, Талабан достал из шкафа жестянку с сахаром и зачерпнул горсть белых кристалликов. Он бросил сахар на жаровню, и угли вспыхнули ярким пламенем. – В сахаре тоже заключено солнце. Уголь освобождает его, и оно преобразуется в энергию. Сам уголь когда-то был древесиной и тоже хранил в себе солнечный свет. Сжигая его, мы возвращаем уголь к его прежнему состоянию. Солнце переходит в огонь, понимаешь?

Пробный Камень ничего не понял, однако кивнул, надеясь, что лицо его не выдаст. Талабан молчал, и Пробный Камень, чувствуя, что надо сказать что-то умное, молвил:

– Погибший матрос тоже носил в себе солнце.

– Совершенно верно. Силовые сундуки хранят в себе запас энергии, и с ними надо обращаться очень осторожно. Они не должны соприкасаться с человеческой плотью. Матрос нечаянно притронулся к сундуку, и это освободило заключенное в нем солнце.

– Зачем надо приходить на лед? – спросил Пробный Камень. – Почему не поставить сундуки на солнце?

– Все не так просто. Рукоять твоего топора была когда-то деревом, сам топор – слитком железа. Только ружейник, взяв дерево и железо, сделал из них топор. Вот так же и Белая Пирамида преобразует солнечный свет в то, что мы можем хранить в своих сундуках. Раньше пирамида рассылала свою энергию во все концы империи, и запасы можно было пополнить в любом аватарском городе.

– Надолго ли хватит новых запасов?

– На корабле сундук будет служить лет пять, не меньше.

– Может быть, вы опять станете богами.

– Может, и так, но я надеюсь, что не станем.

К утру третьего дня над бухтой закружилась метель. Экспедиция успела зарядить четыре сундука, но процесс шел все медленнее. Подвижник Ро не желал вдаваться в причину этого явления: он боялся, что ответ ему уже известен. Очередная смена занималась зарядкой пятого сундука, но вьюга и пронизывающий ветер затрудняли работу. Талабан с заново заряженным зи-луком охранял рабочих, Пробный Камень сопровождал его.

– Воздух плохой, – заявил анаджо, перекрикивая ветер. – Надо уходить. Прямо сейчас.

– Да, холодно, – согласился Талабан.

– Не холодно. Плохо. Смерть близко.

Талабан, зная, что анаджо ошибается редко, нагнул голову от ветра и подошел к Ро, стоящему на коленях у мерцающей пирамиды.

– Возвращаемся на корабль! – крикнул капитан.

Ро, подняв на него глаза, хотел что-то возразить, но понял, что Талабан прав. Погода делала Приобщение почти невозможным. Подвижник кивнул и стал отсоединять золотые провода от подножия пирамиды. Пробный Камень, распахнув шубу, достал из-за пояса топор. Прищуренными зелеными глазами он вглядывался в крутящийся снег.

Внезапно вагар, работавший шагах двадцати от них, с воплем пошатнулся. Из раны на месте оторванной левой руки хлынула кровь, а потом Пробному Камню показалось, что снег взметнулся и накрыл его с головой. Анаджо, вскинув топор, стал отступать к Талабану.

Из метели на него надвигалось огромное существо, белое, с длинными руками и серым лицом. Анаджо метнулся вправо, упал на снег, откатился и вскочил. Зверь не отставал, но в следующий миг его белый мех вспыхнул, и в груди разверзлась дыра, из которой брызнула кровь и полетели осколки кости. В клубах снега показались другие кралы, и Пробный Камень бегом припустил к Талабану. Тот спокойно стоял на месте, посылая в зверей разряд за разрядом.

Вагары в панике разбегались кто куда. Ро, достав свой золотой жезл, стал рядом с Талабаном. Маленький подвижник не выказывал страха, и Пробный Камень проникся к нему невольным уважением.

Три зверя ринулись вперед. Выстрел Талабана отшвырнул прочь одного, Пробный Камень, увернувшись от когтей, вогнал топор в морду другому. Крал нанес анаджо сокрушительный удар. Пробный Камень выпустил топор, отлетел в сторону и тяжело рухнул на снег.

Талабан добил зверя. Третий крал навис над ним, но Ро ткнул жезлом прямо в живот чудища. По телу зверя пробежал голубой огонь, голова оторвалась, и пламя вырвалось из мохнатой шеи.

У воды четверо кралов терзали убитых вагаров. Талабан пристрелил двоих, а двое других уволокли два трупа в море и скрылись с ними под водой.

Пробный Камень поднялся на ноги. Его рубашка промокла от крови, голова кружилась. Шатаясь, он подошел к Талабану и Ро и вытащил топор из головы мертвого крала.

Тут земля под ним заколыхалась, и он чуть не упал снова. Сначала он принял это за приступ слабости, но подвижник Ро тоже едва устоял на ногах.

– Все на корабль… иначе смерть, – сказал Пробный Камень Талабану. – Огненный столб убьет всех.

Талабан помог ему дойти до воды. В живых осталось только пять вагаров. Талабан велел им садиться в ладью и усадил Пробного Камня.

– Надо спешить, – сказал тот.

Талабан кинул в лодку зи-лук и оглянулся на Ро. Подвижник все еще сматывал провода с пирамид. Талабан побежал к нему, крича:

– Подвижник! Пора уходить!

Ро продолжал свое дело. Земля дрогнула снова, швырнув Талабана на лед. Он поднялся, ухватил Ро за меховой плащ и потащил к берегу. Ро непроизвольно вскинул жезл, и Талабан, заслонившись левой рукой, правой двинул Ро в подбородок. Ро обмяк. Талабан перекинул его через плечо, подобрал жезл и двинулся к лодке.

Ладья понеслась через бухту. Вагары, все еще во власти панического страха, полезли по трапу впереди капитана. За ними медленно, с трудом поднялся Пробный Камень. Талабан закрепил ладью и взобрался со своей ношей на среднюю палубу. Сбросив с плеча Ро, он приказал матросам поднять якорь и пошел в рубку.

Положив руку на вставленный в деревянную панель золотой треугольник, Талабан повернул его влево. Внизу обнаружились семь обозначений. Со стороны ледника донесся глухой рокот. Талабан, не оглядываясь, нажал на пять клавишей, отпирающих дверь рубки. Бросив ее открытой, он подошел к длинному черному шкафу у дальней стены. С помощью такого же золотого треугольника Талабан открыл его. Внутри, на облицованной слюдой полке с семью гнездами, лежал бархатный мешочек. Талабан достал из него семь кристаллов и вставил их в слюду.

На леднике грянул гром, и огненный столб поднялся в воздух, расшвыривая ледяные глыбы. Это случилось, когда Талабан вставил третий кристалл. Вокруг корабля засветился голубой ореол. Огромный осколок льда, ударившись об него, отлетел прочь. Талабан поместил в гнезда остальные камни и закрыл дверцу. Из-подо льда хлынула красная лава, в воздухе заклубился пар. Ошметки лавы шлепались о световой барьер и стекали в море, как вино по наружной стенке бокала. Талабан повернул большой бронзовый штурвал, и «Змей», невредимый, двинулся сквозь огненно-ледяную бурю.

Ро, стоя на своей маленькой палубе, смотрел, как бушует пламя над ледником. Челюсть ныла от удара Талабана, но сейчас не время было думать о мести. Это придет позже. Сейчас Ро думал только о шести серебряных пирамидках с драгоценными камнями внутри и о золотых стержнях, проводниках энергии. Он отдал за них почти половину своего весьма внушительного состояния.

И пятый сундук тоже пропал. В новой империи никто не умел изготовлять их: к руднику с особого рода слюдой, расположенному на том берегу западного океана, теперь не стало доступа.

На берегу ударил взрыв, пламя взвилось еще выше. Ро вернулся в каюту, закрыв за собой дверь, и повалился на стул. Он добился успеха, посрамив врагов, но теперь им владело отчаяние.

Что толку от четырех сундуков, если нет больше возможности зарядить их? Они лишь на малый срок оттянут неизбежное, только и всего.

Ро потер челюсть и налил водки в хрустальный кубок. Рассеянно глядя на свое отражение, дробящееся в гранях, он потеребил синюю бородку и выпил до дна. Ро не привык пить, и крепкий напиток прожег его насквозь.

Откинув голову на высокую спинку стула, он стал думать о следующей экспедиции. Им придется пересечь ледник, чтобы подойти к источнику энергии ближе.

Сердце замирало при одной мысли об этом. Кралы, саблезубые и номады делали такое путешествие почти невозможным.

Но истинной причиной его отчаяния было сознание того, что энергия Белой Пирамиды иссякает. Отгороженная от солнца, она не может больше пополнять собственный запас, не говоря уж о том, чтобы заряжать сундуки.

Ро испытывал искушение снова наполнить бокал, но воздержался и стал думать, как ему быть с Талабаном. Не оставалось сомнений, что капитан спас ему жизнь, но это не искупало того, что он ударил подвижника на глазах у вагаров и своего дикаря. Быть может, даже матросы видели это.

Будь дело только в вагарах, Ро приговорил бы их к смерти, но дикаря, он знал, Талабан казнить ни за что не позволит.

Талабан прервал его думы, явившись собственной персоной – как всегда, без стука; это было его правом, но приводило Ро в бешенство.

– Как вы себя чувствуете, подвижник?

– Хорошо. Благодарю вас за спасение моей жизни.

– Можно присесть? – Это по крайней мере был учтивый вопрос, и Ро указал на стул. – Примите мои поздравления. Я не верил в успех этого предприятия, но вы доказали, что я был не прав – как и многие другие.

– Невелик успех, капитан. Мы потеряли один сундук и зарядили только четыре – однако спасибо на добром слове. Мои вагары спаслись от извержения?

– Пятеро – остальных убили кралы. Они беспокоятся о вашем здоровье. Думают, что вы пострадали от нападения зверей.

– Вы объяснили им, что случилось на самом деле? – вкрадчиво спросил Ро.

– Нет. Я сказал, что вы получили рану в сражении с кралами, но теперь поправляетесь. Вагарам не вредно будет увидеть, как быстро исцеляются аватары.

– Но ваш Пробный Камень видел, как вы меня ударили.

– Нет. Он тяжело ранен – шесть ребер сломаны, легкое повреждено. Он с трудом сознавал происходящее, когда я нес вас к лодке. Могу заверить вас, подвижник: этого происшествия никто не видел.

– Не так уж это важно, Талабан, – с вымученной улыбкой промолвил Ро.

– Не согласен с вами. Нас меньшинство, и если вагары и другие народности увидят, как мы ссоримся друг с другом, они сочтут это доказательством нашей слабости. Я глубоко сожалею о своем поступке, но в противном случае вы бы погибли, и я чувствовал, что выбора у меня нет. Худа без добра не бывает: мы лишились ценного снаряжения, зато вагары действительно видели, как вы и я сражались с кралами. Они расскажут об этом дома и тем еще более укрепят миф об аватарском превосходстве.

– Миф? Почему миф?

– Мы только люди, подвижник, не более того, – улыбнулся Талабан. – Но нам нужен миф, чтобы властвовать.

Еретические речи Талабана не удивили Ро, но он притворился, что шокирован.

– Вы теряете веру, Талабан. Мы для того и рождены, чтобы властвовать. И мы, безусловно, превосходим существа низшего порядка. Мы практически бессмертны и знаем во столько же раз больше их, насколько они знают больше собак.

– Совершенно верно, подвижник. Знание. К нему-то все и сводится. Мы открыли секрет солнечной энергии, а они нет.

– И это само по себе доказывает наше превосходство, – с торжеством заявил Ро. – Последние семьдесят лет я жил среди вагаров и знаю, на что они способны. Они могут быть преданными, у них встречаются весьма одаренные субъекты, но им недостает нашей прозорливости. Аватары – особая раса. Возьмите Вирука: он воплощает в себе все наши сильные стороны. Вы молчите, капитан? Вы не согласны со мной?

– Я рад видеть вас в добром здравии, – улыбнулся Талабан. – Позабочусь теперь о Пробном Камне.

Он низко поклонился Ро и вышел.

Ро повторил в уме их беседу. Он надеялся, что Талабан заглотит наживку и осудит Вирука. Было бы очень приятно сообщить об этом упомянутому воину.

Они так непохожи, эти двое. Талабан холоден и уравновешен, Вирук – дик, опасен и совершенно безумен.