Текст книги "Кровь мага"

– Засунь его в задницу своему дружку.

Фыркнув, Беско плюнул ей на колени и отвернулся.

Кулак Аларона врезался прямо ему в лицо.

Аларон начал внутренне возмущаться в тот самый момент, когда Беско обратился к матери, и его гнев нарастал с каждым словом. Сказанное Беско шокировало его: мысль о том, что Елена могла стать предательницей, казалась невообразимой, как бы мало он ее ни знал. А то, что совет мог отобрать собственность его семьи, просто не могло быть правдой. Вдобавок манеры этого типа выглядели невыносимыми. Юноша замахнулся почти что инстинктивно, и его кулак влетел в лицо Беско с приятным хрустом. Великий магистр пошатнулся.

Но прежде, чем Аларон успел нанести еще один удар, большие руки схватили его сзади.

– Прекрати, дурак! – прошипел ему в ухо сержант Харфт.

Юноша ожесточенно боролся, пока перед ним не возникло окровавленное, перекошенное от ярости лицо Беско и воздух в его горле не перестал двигаться. В первое мгновение он не понял, что делает магистр, однако затем запаниковал, отчаянно размахивая руками и не в силах издать ни звука. Он попытался отразить воздушный гнозис, но без амулета его усилия были жалкими. Перед глазами у него все поплыло. Рассмеявшись, Беско занес кулак.

– Сир, прекратите! Он – всего лишь мальчишка! – Сержант Харфт убрал Аларона в сторону. – Ваша карьера, сир!

Это заставило Беско остановиться. Вытерев свой окровавленный нос рукавом, он сверкнул глазами на сержанта.

– Что с того, что я придушу мелкого говнюка?

Он сжал кулак, и горло Аларона сдавило сильнее.

Услышав отдаленное рычание своей матери, Аларон начал терять сознание, но внезапно все прекратилось и он упал спиной на сержанта, жадно хватая ртом воздух, несмотря на боль.

Беско вновь плюнул:

– Ах, полагаю, вы правы, сержант. Он того не стоит. – Лицо Беско нависло над Алароном. – Слышал, мальчик? Ты этого не стоишь. И никогда не будешь. – Развернувшись, он повторил: – Покинуть имение до тридцатого, ты, старая ведьма.

Сказав это, он вылетел из комнаты.

Сержант Харфт мягко поднял Аларона на ноги.

– Ты в порядке, парень?

Аларон попытался заговорить, но горло мучительно болело, поэтому он лишь кивнул.

– Прости, парень. Я представления не имел о цели этого визита. Простите, мадам.

– Убирайся отсюда, Харфт, – рявкнула мать Аларона, но затем ее голос стал мягче: – И передавай от меня привет своей Мэгги.

Харфт кивнул и, пятясь, вышел.

– Да, мадам.

Сев на пол, Аларон стал массировать свое горло.

– Значит, ты унаследовал семейный темперамент? – произнесла Тесла. – Возможно, ты еще не безнадежен. Но ума у тебя как у твоей тетушки.

– Чт… – вновь попытался заговорить Аларон, чувствуя, что боль в его горле ослабевает. – Что сделала тетушка Елена?

– Понятия не имею, – фыркнула Тесла. – Это дело рук Вольсай. Эти мерзавцы – злобные руккеры. Уверен, твоя тетя отлично вписалась в их ряды. Она была безжалостной мразью. Так что бить в спину она умеет. Надеюсь, она задала им жару.

Нороштейнская ратуша была битком набита состоятельными жителями города, в первую очередь – магами: в этот вечер все потомки Благословенных Трех Сотен желали продемонстрировать свое богатство и статус, ведь они принимали в свои ряды выпускников. Будут заключены либо подтверждены помолвки, начнутся карьеры. Богатые не-маги приводили своих детей, надеясь привлечь внимание тех юношей и девушек, которые сегодня находились в центре внимания. Этот день по праву принадлежал выпускникам.

Обычно в таких случаях председательствовал губернатор, но поскольку государственные дела требовали его присутствия в Зимнем дворце в Брезе, на его месте сидел король. После Мятежа его власть значительно ослабла, однако двадцатидвухлетний король все же оставался важной фигурой. Когда Мятеж подавили, его отца казнили, а он сам провел бóльшую часть жизни узником в Лукхазанском дворце. Худощавый и довольно застенчивый молодой человек с завистью смотрел на тех, кому в его королевстве принадлежала реальная власть.

На Алароне была его лучшая серая мантия. Его только что подстриженные волосы отблескивали рыжеватым в лучах гностических светильников. Отец сопровождал его. Мать по-прежнему жила в имении, поскольку отец подал в совет документы, позволившие помешать выселению. Документы доказывали, что финансирование со стороны Елены юридически являлось даром и потому не могло быть конфисковано. Это означало, что выселить Теслу Анборн нельзя. Впрочем, без денег Елены они все равно не смогут содержать имение, поэтому выпуск Аларона становился еще более важным.

Одетый в свой лучший саббатний наряд Рамон стоял рядом с Алароном, однако их одежды не могли сравниться с роскошной экипировкой «Чистых», щеголявших в отороченных золотом бархатных чулках и дублетах, с золотыми кольцами на пальцах и в отполированных до блеска кожаных сапогах. Женщины вздыхали при виде Малеворна, Сета и Фрэнсиса, которые важно проходили мимо, кивая выпускницам Арканума для девушек, целуя руки и рассыпаясь в любезностях, заставлявших выпускниц жеманно улыбаться и краснеть. Аларон смотрел на обращенные им вслед полные восхищения взгляды с омерзением. Затем он увидел Веберов и спрятался за колонной, однако сделал это недостаточно быстро. Джина, серьезного вида девушка, отошла от своего отца и зашагала к нему. Ее прямые светлые волосы были собраны в старомодный пучок; она выглядела так, словно намеревалась сразу превратиться из школьницы в мать семейства.

– Привет, Аларон, – протянула руку она.

На ней было шитое золотом зеленое бархатное платье с глубоким вырезом, который привлек внимание Аларона против его собственного желания.

– А, привет, – ответил юноша слабым голосом.

Он таращился на ее руку. Что?.. Ах да! Покраснев, он наклонился, так, впрочем, и не прикоснувшись к руке девушки.

Джина подбоченилась:

– Как прошли твои экзамены? Ты уверен в результатах? Мне лучше всего дались ясновидение и прорицание.

– М-м-м, хорошо. Да.

– Буона сэра, донна Вебер, – вмешался Рамон.

Джина вырвала свою руку из руки Аларона.

– Ой, привет! Ты все еще здесь? Как там твое имя, прости?

– Шайтан. Это часть моего королевства.

Девушка слегка поджала губы.

– Ой, смотрите, меня зовет отец. – Она указала на своего отца, говорившего что-то на ухо Ванну. – Присоединимся к ним, Аларон?

Она вновь предложила ему руку.

– М-м-м, я… Я только выпью. Рамон?

Раздраженно вздохнув, Джина зашагала прочь.

– Опять передумал, амичи?

– Она – занудная корова.

– Зато у нее красивые широкие бедра, – заметил Рамон. – Хорошо для деторождения.

Увидев, как Аларон залился краской, Рамон хохотнул, смутив стоявшие вокруг почтенные семейства.

– Ты омерзителен, – объявил Аларон. – Я буду по тебе скучать.

– Конечно. А как иначе? Жить вдвоем с донной Вебер будет совсем не весело. У нее абсолютно нет чувства юмора. Зато есть чем заполнить корсаж, – хихикнул он.

Разумеется, проходившие мимо «Чистые» не могли не начать обзываться.

– А, двое неудачников, – произнес Малеворн презрительно. – Удивлен, что вы вообще сюда явились. Ни один из вас не пройдет – особенно ты, мелкий силацийский слизняк, – сказал он Рамону.

Фрэнсис Доробон надменно посмотрел на них:

– Знаете, в моем королевстве живут тысячи римонских подонков. И доверять нельзя ни одному из них. Они все – воры и лжецы.

Рамон смерил Фрэнсиса взглядом:

– Тогда почему бы тебе не отправиться туда и не проверить, сколько ты протянешь прежде, чем получить стилет в спину, о Любимый Король?

– Реставрация моей семьи на явонском троне не за горами, – сказал Доробон напыщенно. – Священный поход вернет мне то, что мое по праву. Полагаю, став королем, я первым делом прикажу распять всех римонских бродяг.

Аларон шагнул к Фрэнсису, собираясь дать ему гневную отповедь, однако Малеворн загородил ему путь. Они глядели в глаза друг другу, почти соприкасаясь носами.

– Хочешь что-то сказать, Мерсер?

Перед глазами у Аларона пронеслись все те разы, когда Малеворн избивал его, и юношу наполнила злоба.

– Да, хочу. Ты – жалкий трус, который…

Малеворн плюнул ему в лицо. Аларон плюнул в ответ. Плевок ударился в щит в дюйме от лица Малеворна. Чистокровный небрежно отразил его, и слюна Аларона оказалась на его собственном лице.

– В глаз что-то попало, Мерсер? – ухмыльнулся он. – Не выставляй себя на посмешище – во всяком случае, пока что. Тебе точно не захочется, чтобы тебя вышвырнули до того, как начнется представление.

Он отвернулся.

Аларон схватил его за плечо.

– Руки прочь, ты, мелкий червь, – зарычал Малеворн и, схватив Аларона за запястье, больно его вывернул. – Никогда не прикасайся ко мне. Никогда.

Оттолкнув Аларона, он важно зашагал вместе со своими приятелями прочь.

Аларон поморщился, но хуже всего были ухмылки родителей других магов-выпускников при виде разыгравшейся сцены.

Ударил колокол, и герольд объявил о начале церемонии. Все отправились в главный зал, где губернатор выслушивал жалобы и ходатайства. В его отсутствие богато украшенный трон пустовал: королю приходилось довольствоваться более простым троном, стоявшим ниже. Вдоль стен тянулись колонны и арки, украшенные позолоченным орнаментом в виде листьев. Фреска на потолке изображала вознесение Коринея. Хрустальные люстры лучились гностическим светом. Гости сияли не меньше. На шеях у дам искрились ожерелья с бесценными морскими жемчужинами по центру. Они грациозно шли под руку со знатными магами. Повсюду слышались хвастливые разговоры влиятельных соперников.

Аларон попытался восстановить присутствие духа, представляя себя одним из них. В конце концов, у меня четверть магической крови. Это не так плохо. Я могу отличиться в священном походе… Он представлял себе аудиенцию у короля Нороса, который больше не был марионеткой, но обладал полной монаршей властью. Встаньте, лорд Аларон, Освободитель Королевства. Подойдите к трону своего благодарного короля!

Сейчас же, объявляя о начале церемонии, король больше напоминал надутого юношу.

– Лорды и леди Нороса, прошу великого магистра Беско начинать.

Беско! Аларон почувствовал, как его горло сжало, словно трахея вспомнила этого типа.

Великий магистр начал зачитывать написанную губернатором Вультом речь, напоминавшую о великих традициях норосских магов, о славных деяниях тех, кто закончил две элитные коллегии – Турм-Зауберин и Арканум Сент-Иветт. Перечислялись имена наиболее известных выпускников. Многие из них присутствовали в зале, причем все – чистокровные. Из генералов Мятежа не упоминался никто, кроме самого Вульта, хотя среди них тоже было немало выпускников, как не упоминалась и тетя Елена. В речи говорилось о «счастливых воспоминаниях» времен учебы в коллегии самого Вульта и выражалась благодарность выпускникам за их усилия. Губернатор желал им блестящего будущего на службе императору. Аларону речь казалась бесконечной.

Затем Беско сменил ректор Люсьен Гавий. Он тоже сотрясал воздух не один час. Нетерпение Аларона стало лихорадочным. Он успокаивал себя, вновь и вновь подсчитывая собственные баллы на экзамене. По его прикидке, они должны были быть намного выше семидесяти – гораздо больше, чем требовавшиеся пятьдесят девять, и достаточно, чтобы получить бронзовую звезду – самый низкий, но все же достойный уважения знак отличия.

После этого к Гавию присоединилась директриса Сент-Иветт. Она стала поименно вызывать своих выпускниц. Джина выглядела чрезвычайно уверенной и получила серебряную звезду – очень высокую награду. Неудивительно, что па давно на ней зациклен. Аларон закусил губу, чувствуя себя так, словно стены сжимались, лишая его возможности выбора.

Дальше настала очередь юношей из Турм-Зауберина. Гавий весь сиял.

– Лорды и леди, некоторые курсы выделяются среди остальных. И причиной тому, разумеется, способности выпускников. В этом году мы были благословлены не одним, а сразу тремя выдающимися выпускниками. Я искренне верю, что однажды этот год будут вспоминать как чудо. Ведь чем иным, если не чудом, является то, что три этих благословенных юноши озарили своим светом наши древние величественные башни!

Взглянув на Аларона, Рамон изобразил тошноту.

– Первым из этих трех исключительных молодых людей является Малеворн Андеварион.

Встав, Малеворн вышел на середину зала, чтобы забрать свои результаты. Глаза его матери сияли. Стареющие девы облизывали губы, а юные дочери знатных семейств хватались за сердце. В сиянии бесчисленных светильников его зрелое, царственное лицо, обрамленное струившимися по плечам черными волосами, казалось, было окружено нимбом, придававшим ему вид воплощения легендарных магов-воинов времен завоевания Римонии.

– Малеворн – сын Джеса Андевариона, великого генерала, чью службу императору хорошо помнят из-за его отчаянной смелости, которую он не утратил даже тогда, когда обстоятельства обернулись против него, – продолжил Гавий.

Аларон тихо фыркнул. Отец Малеворна был неудачником, который покончил с собой, потерпев поражение от Роблера во время Мятежа.

– Малеворн стал настоящим открытием – не только из-за своих несравненных навыков и безупречного происхождения, но и благодаря собственному стремлению к совершенству. Он был образцовым студентом – всегда вежливым, внимательным и помогавшим своим товарищам. Еще во время учебы в коллегии он стал первым за много лет, кто был удостоен статуса транс-мага.

Собравшиеся восхищенно вздохнули и громко зааплодировали. Аларон видел, с каким трудом Малеворну удается сохранять скромный вид. «Если бы они только знали, каким безжалостным подонком ты был, – подумал Аларон мрачно. – Впрочем, это вряд ли бы на что-то всерьез повлияло. Они бы стали восхищаться тобой еще больше».

Гавий наградил Малеворна золотой звездой, высшей из наград.

– Малеворн принял предложение вступить в ряды Киркегарде, защитников веры. Впереди его ждет карьера, полная ни с чем не сравнимой славы.

Взяв жемчужный амулет, Гавий вложил его в уже протянутую руку Малеворна. Тот больше не мог себя сдерживать. Подняв руки над головой, он взревел, демонстрируя сверкающий камень. Толпа вновь зааплодировала, считая это юношеской эмоциональностью. Аларон же видел в этом лишь наглость и триумф.

Послушав с минуту аплодисменты, Малеворн встал слева от королевского трона. Король с завистью посмотрел на него, видимо отдавая себе отчет в том, что рядом с Малеворном он выглядел малоубедительным.

Гавий заговорил вновь:

– Второй в моем Золотом Трио – Фрэнсис Доробон, законный король Явона. Фрэнсис был образцовым студентом, которого нам будет очень не хватать. Знать его означает понимать истинную природу чистоты крови – как в том, что касается гнозиса, так и в том, что касается манер, достоинства и умения нести нелегкую ношу. Лорды и леди, представляю вам Фрэнсиса Доробона, принца Явонского.

Вновь аплодисменты, вновь самолюбование. Еще одна золотая звезда.

Аларон смотрел на все это хлопанье по плечам с отвращением. Когда придет моя очередь получить свой амулет, я приму его тихо, а не становясь на дыбы, как цирковой пони.

– Обычно мы выдаем выпускникам амулеты в алфавитном порядке, – продолжил Гавий, – но я позволю себе немного отойти от этой традиции. Извиняюсь перед этими умирающими от желания узнать свои результаты молодыми людьми за внесение небольшого изменения в протокол, однако считаю правильным именно сейчас пригласить сюда третьего из моего Золотого Трио – Сета Кориона, сына Кальта Кориона, маршала Юга.

В этот раз аплодисменты оказались уже не столь бурными. Аларон задумался, была ли причиной тому память о роли Кориона во время Мятежа, или же люди просто знали, что Сет – всего лишь мелкий бесхребетный хлыщ. «Приятно было бы, если бы причина заключалась во втором, но это маловероятно», – признал Аларон мысленно.

Гавий некоторое время повосторгался Сетом, но его слова звучали не так убедительно, как по отношению к Малеворну и Фрэнсису. Он заметил, что генерал Корион не смог присутствовать при выпуске своего сына по той же причине, по которой на церемонии не было губернатора.

– Должно быть, дело важное, – услышал Аларон чье-то бормотание.

Кланяясь великому магистру и принимая золотую звезду, Сет выглядел бледным и напряженным.

«Ты не должен был получить даже проходной балл, Корион, – мрачно подумал Аларон, вспоминая срыв юноши во время экзамена по фехтованию. – Хотел бы я знать, кому прославленный маршал дал взятку, чтобы ты не провалился».

Трое выпускников выстроились в ряд у трона, не глядя друг на друга. Аларон задумался, какие между ними отношения. Эго подобных размеров всегда сталкиваются. Его отец всегда так говорил, когда видел собравшихся в одном месте могущественных людей. Гавий тем временем поздравлял с выпуском Борона Фунта, который, разумеется, становился священнослужителем. Затем настала очередь Грона Колла, все время самодовольно ухмылявшегося, словно ему удалось невероятно ловко обвести всех вокруг пальца. Но теперь, когда их пути расходились, никто из его «друзей» не пожал ему руку. Впрочем, Коллу, похоже, было все равно.

Гавий призвал всех к порядку.

– Лорды и леди, я вызываю Аларона Мерсера.

Сердце Аларона сжалось. Он чувствовал себя так, словно воздух превратился в патоку. Он видел лица, с интересом смотревшие на следующего выпускника, слышал вежливые хлопки. Кивнув королю, словно во сне, он в ожидании встал перед Гавием, желая лишь, чтобы все поскорее закончилось. Не возникай и веди себя спокойно. Он посмотрел в глаза своему отцу. Тот ободряюще ему кивнул.

– Лорды и леди, выпускник Аларон Мерсер, маг шестого ранга, получил бронзовую звезду за свои усилия во время экзаменов. – Фух! Аларон позволил себе улыбнуться, но Гавий продолжал: – Однако наши студенты должны пройти и другую проверку. – Его тон стал мрачным. – Проверку личностных качеств. В случае Аларона Мерсера мы пришли к выводу, что молодой человек со столь скверным характером, наглыми манерами, безбожными идеями и склонностью к насилию не подходит для того, чтобы носить амулет и служить империи. Ввиду этого Аларон Мерсер не получит амулет. Он объявляется провалившимся магом. С этого момента, волею Короны, ему запрещается практиковать гнозис и носить амулеты.

Шокированные собравшиеся уставились на них. Аларон почувствовал, как у него задрожали колени. Лишь вера в то, что ему все это кажется, позволяла ему стоять на ногах. Однако Гавий выглядел настоящим и осязаемым. Выпрямившись, он обвиняюще указал на Аларона и громовым голосом произнес:

– Аларон Мерсер, Кор и империя отвергают тебя! Покинь это место!

Зал погрузился в полнейшую тишину. Все взгляды были устремлены на него. Никто не проваливался уже много лет, а на подобном основании – вообще никогда. Аларон почувствовал себя так, словно земля ушла у него из-под ног. Ему казалось, что он одновременно плывет и падает, что он завис в воздухе перед всеми этими осуждающими взглядами. Лицо Малеворна светилось чистым наслаждением. Фрэнсис Доробон весь сиял от злорадства. Сет Корион смотрел на него, широко раскрыв глаза, словно только что увидел живого мертвеца.

А затем его отец закричал:

– Гавий, ты, жирный говнюк, – ты не можешь этого сделать! Покажи мне свою Хартию! Покажи, что дает тебе право! Я требую этого, опухшая ты пьянь! Покажи!

Другие голоса тоже начали кричать, однако Аларон не мог разобрать слов. В его ушах звенело, и слова не значили ничего. Он тупо смотрел на обрюзгшую харю ректора, на смущенное, бессильное лицо короля. Беско, злорадно ухмыляясь, указывал на дверь. Аларона взяли за плечи. Во внезапном порыве ярости он рванулся вперед, но стражники держали его крепко. Они выволокли его из зала в огромную, пустую приемную. Отца тащили следом. Тот не сопротивлялся, лишь вновь и вновь выкрикивал:

– Я добьюсь, чтобы тебя уволили, Гавий!

Я провалился. Это не может быть правдой. Не может.

Стражники отпустили их, когда они оказались у ступеней. Отец обнял Аларона за плечи:

– Мы будем бороться, сын. Я тебе это обещаю. Они не могут так поступить – не из-за личностных качеств. Если понадобится, я дойду до губернатора.

Аларон ощущал пустоту в животе. Перед ним плыли лица «Чистых», физиономия Беско, самодовольная ухмылка Гавия. Он подумал о губернаторе Вульте, таком же чистокровном, как и остальные. С чего ему заботиться о несправедливости, совершенной в отношении сына торговца с четвертью магической крови? Они никогда не позволят мне выпуститься.

Ванн боролся за сына изо всех сил, но Люсьен Гавий отказался с ним встречаться, а совет ставил ему преграды на каждом шагу. В ущерб собственной работе он тратил часы на попытки встретиться с членами совета. Род Веберов исчез из их круга общения, как и все остальные семейства магов, которых он знал. Для Ванна это стало болезненным сюрпризом, ведь многих из них он искренне считал друзьями.

Рамон получил минимальный проходной балл с условием, что он вступит в легион на время священного похода и отслужит в нем четыре года. Он не отходил от Аларона почти ни на минуту. Лишь позже до Аларона дошло, что он делал это, чтобы не дать ему причинить себе вред, как пытались поступить почти все провалившиеся маги. Но даже Рамон не мог оставаться с ним бесконечно; ему нужно было вернуться в свою деревню на Силации, чтобы увидеться с матерью и уладить дела до начала службы в легионе.

– Я буду женат еще до того, как мои ноги коснутся земли, – пошутил Рамон перед расставанием.

Однако Аларону это напомнило лишь о том, что Веберы отказались от помолвки. Он не смог даже заставить себя помахать ему на прощание.

Фестиваль Рождества Коринея обошел его стороной. Отец купил подарки от имени Аларона, потому что юноше не хватало смелости выходить из дома. Провалившихся магов в этих краях не любили; они были легкой целью для любого местного хулигана, ведь власти никак их не защищали.

Когда Ванну Мерсеру наконец удалось встретиться с мэром, тот сказал ему не тратить время совета и прекратить донимать городских чиновников. Выходя от него, Ванн поклялся встретиться лично с губернатором, когда тот вернется из Зимнего дворца. Аларон же, свернувшись и закрыв глаза, просто лежал у камина под своим пледом. Он лежал там часами, пока огонь наконец не гас.