Текст книги "Взращивание масс"

Вдобавок к военно-мобилизационным требованиям сама война вызвала неожиданные социальные потрясения. Поражения и отступление России, пик которых пришелся на первую половину 1915 года, породили настоящую волну беженцев. К 1917 году их общее число, по подсчетам, составило 5 миллионов человек. Вначале о беженцах заботился комитет, почетной председательницей которого была великая княжна Татьяна Николаевна, но общественные организации критиковали «Татьянинский комитет» за неэффективное распределение помощи. Либеральные интеллигенты использовали кризис с беженцами, чтобы подчеркнуть собственное умение решать социальные проблемы[126]126
  Gatrell P. A Whole Empire Walking: Refugees in Russia during World War I. Bloomington, 1999. P. 33–41, 95.


[Закрыть]. В сентябре 1915 года царь Николай II создал Особое совещание по устройству беженцев, включавшее чиновников и представителей общественных организаций. С лета 1915 по октябрь 1917 года государство выделило на заботу о беженцах более 600 миллионов рублей[127]127
  Курцев А. Н. Беженцы Первой мировой войны // Вопросы истории. 1999. № 8. С. 98–113. См. также: РГИА. Ф. 1322. Оп. 1. Д. 13. Л. 47–54 (о выдаче государством почти 65 миллионов рублей различным губернским властям на нужды беженцев с апреля по сентябрь 1916 года). Особое совещание для обсуждения и объединения мероприятий по продовольственному делу, сформированное в 1915 году, тоже объединило министерских чиновников и представителей общественных организаций и взяло на себя ответственность за снабжение зерном всего населения, а также армии. См.: Holquist Р. Making War. Р. 26.


[Закрыть].

Вопрос о беженцах показывает существенную разницу между прежней благотворительностью и новыми программами социальной помощи. Помощь беженцам считалась не благотворительностью, но государственной обязанностью: речь шла о соблюдении их гражданских прав. В январе 1916 года министр внутренних дел обратился к главам губерний, призвав их задействовать беженцев в сельскохозяйственном труде. Государственная помощь этим людям чем дальше, тем больше оказывалась связана с мобилизацией рабочей силы в тех секторах экономики, которые имели особую важность для ведения войны. К лету того же года более 250 тысяч беженцев и 600 тысяч военнопленных использовались как сельскохозяйственные рабочие, прежде всего в больших поместьях[128]128
  РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 1165. Приложение 2. Л. 330; Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции: Документы и материалы / Сост. М. А. Гузунов и др.; отв. ред. А. М. Анфимов. М., 1967. Ч. 3. С. 33.


[Закрыть]. В конце марта 1917 года Особое совещание по устройству беженцев издало руководство о мерах по вовлечению беженцев в сельское хозяйство (в тот же самый день были опубликованы также руководства о ежемесячных суммах, выделявшихся на поддержку детских садов, школ и убежищ для беженцев)[129]129
  РГИА. Ф. 1322. Оп. 1. Д. 13. Ч. II. Л. 101, 112–115; Курцев А. Н. Беженцы Первой мировой войны. С. 110.


[Закрыть]. Помощь солдатским семьям оказалась связана с карательными мерами против семей дезертиров: правительство отказывало им в помощи, а в отдельных случаях даже конфисковывало их имущество[130]130
  Особый журнал Совета министров. 1915. № 205 (27 марта); Pyle Е. Village Social Relations. P. 167–171. Об аналогичных австро-венгерских мерах см.: Herwig Н. The First World War: Germany and Austria Hungary, 1914–1918. London; New York, 1997. Р. 232.


[Закрыть]. Чиновники недвусмысленно выступили за переход от благотворительности к модели гражданских прав и государственных обязательств. Один врач, выступая в 1916 году на Пироговском съезде, где собрались ведущие земские врачи, объяснил, что заботу об инвалидах, переданную Земгору, необходимо организовывать с общегосударственной точки зрения, а не как филантропию[131]131
  Пироговский съезд. С. 26.


[Закрыть].

С падением самодержавия в феврале 1917 года появились новые возможности по реорганизации бюрократии и расширению государственной социальной помощи. Деятели Временного правительства переформировали государственный аппарат в сторону большей функциональности и в согласии с принципом государственной ответственности за социальную помощь. 5 мая 1917 года Временным правительством были созданы Министерство государственного призрения, а также Министерство труда и Министерство продовольствия[132]132
  Ерошкин Н. П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1968. См. также: Rosenberg W. Social Mediation and State Construction(s) in Revolutionary Russia // Social History. 1994. Vol. 19. No. 2. P. 169–188.


[Закрыть]. Все три новых министерства являлись институциональным выражением идеального государства, обязанного следить за благополучием своих граждан. Хронологические рамки учреждения аналогичных министерств в других воюющих странах показывают, что Временное правительство следовало общеевропейскому тренду. Австрия создала Министерство социальной помощи и Министерство продовольствия в середине 1917 года, практически одновременно с российским Временным правительством. Англия учредила Министерство пенсий в конце 1916 года, а сразу после войны основала Министерство здравоохранения и приняла Жилищный и градостроительный акт[133]133
  Marwick А. Britain in the Century of Total War. P. 121–125.


[Закрыть].

Новоиспеченный министр государственного призрения Д. И. Шаховской призвал бывших чиновников, ведавших благотворительностью царской семьи, продолжить свою социальную работу и расширить ее масштаб, включившись в деятельность нового министерства и восполняя одну из самых насущных потребностей государства[134]134
  Хроника // Вестник Временного правительства. 1917. № 56 (17 мая).


[Закрыть]. В последующей речи Шаховской отмечал: «Министерство государственного призрения еще молодое, и ему надо присматриваться и учиться на Западе, организовать дело помощи… Дело надо поставить так, чтобы оно было государственно-общественное»[135]135
  ГАРФ. Ф. 6787. Оп. 1. Д. 28. Л. 10.


[Закрыть]. В докладе Министерства призрения в августе 1917 года говорилось о «разрозненной деятельности существующих благотворительных обществ и комитетов», которую приходилось признать «не достигающей своей цели призрения увечных и бедных и непроизводительно расходующей народные средства». В заключение предлагалось передать Министерству призрения все дела и все ресурсы существующих благотворительных комитетов «для объединения деятельности и большей планомерности распределения между нуждающимися в помощи»[136]136
  Там же. Д. 102. Л. 1–9. Другой правительственный доклад обвинял царское правительство в том, что оно оставило помощь инвалидам войны на произвол благотворительных обществ – организаций, неспособных к систематизму (Там же. Д. 28. Л. 7).


[Закрыть]. В соответствии с этим решением 25 августа 1917 года Временное правительство создало комиссию, чьей задачей стала передача всех дел и ресурсов всех благотворительных комитетов и обществ Министерству государственного призрения[137]137
  Там же. Д. 7. Л. 1. Передача активов благотворительных организаций министерству началась уже в июле. См.: Журналы заседаний Временного правительства. 1917. № 133 (16 июля). С. 7.


[Закрыть].

В ситуации, когда хаос, вызванный войной и революцией, одновременно мешал оказанию помощи нуждающимся и вместе с тем делал эту помощь гораздо более необходимой, многие русские желали повышения роли государства[138]138
  Еще до 1917 года инвалиды уже ждали государственной помощи. См. письма от раненых солдат и их семей с требованием срочной выплаты пенсий, написанные в 1916 году (РГИА. Ф. 1253. Оп. 1. Д. 53. Л. 5, 11, 45–49).


[Закрыть]. На съезде инвалидов войны (увечных воинов) делегат по имени А. И. Кислов призвал государство оказать помощь людям, пострадавшим на войне: «На развалинах старого режима строятся в России новые формы государственности, создаются новые гражданские организации, но уже не сословные, как это было в дореволюционное время, а на началах профессиональных и корпоративных интересов. Мы, пострадавшие на войне, также представляем особую корпорацию со своими особыми нуждами и задачами»[139]139
  ГАРФ. Ф. 6787. Оп. 1. Д. 28. Л. 9.


[Закрыть]. В ответ на требования инвалидов войны Временное правительство создало 29 июня 1917 года Временный общегосударственный комитет помощи военно-увечным, вошедший в состав Министерства призрения[140]140
  Там же. Л. 40–41.


[Закрыть]. Министерство гарантировало пенсии всем изувеченным на войне, безотносительно к их чину, и установило восемь категорий пенсий – в зависимости от степени потери трудоспособности[141]141
  Там же. Л. 1.


[Закрыть]. Кроме того, оно увеличило объем продовольственной помощи солдатским семьям, уточнив, что эта помощь будет оказываться жене солдата, его детям младше пятнадцати лет, а также нетрудоспособным родителям солдата[142]142
  Там же. Д. 101. Л. 1.


[Закрыть].

Министерство труда тоже принимало меры социальной помощи. В его состав входил отдел социального страхования, и были предприняты усилия по систематизации рабочего страхования. В мае 1917 года министерство послало циркуляр фабричным инспекторам, сообщая им о необходимости, «принимая во внимание новые социально-политические условия», пересмотреть законы о страховании, утвержденные в июне 1912 года, чтобы все рабочие были защищены страхованием в случае болезни, травмы, потери трудоспособности или пожилого возраста[143]143
  Там же. Ф. 4100. Оп. 1. Д. 83. Л. 2.


[Закрыть]. Для выработки по-настоящему всестороннего подхода министерство собрало информацию из каждого фонда страхования рабочих с 1912 года. Оно также отметило необходимость изучать «опыт страхования в западно-европейских государствах» с целью составить «широкий план организации социального страхования»[144]144
  Там же. Л. 9.


[Закрыть]. Как следствие этих мер, Временное правительство создало подробные инструкции о том, каковы должны быть условия и размеры выплат безработным, больным, пострадавшим на производстве и пенсионерам[145]145
  Там же. Л. 15–22.


[Закрыть].

Таким образом, Первая мировая война привела к значительному увеличению роли государства в социальном обеспечении населения. Это было особенно заметно в России, где царский режим, столкнувшись с огромным множеством проблем, вызванных войной, был вынужден увеличить социальное вмешательство. Кроме того, интеллигенции было позволено играть более активную роль в делах государства, что привело к возникновению полугосударственного комплекса – союза правительственных учреждений и общественных организаций в целях военной мобилизации и помощи нуждающимся гражданам. Благотворительность царской семьи все в большей степени уступала место «особым совещаниям», объединявшим царских чиновников и земских специалистов. После свержения самодержавия в феврале 1917 года у интеллигентов появилась возможность самостоятельно формировать социальную политику. Под их влиянием и перед лицом военного кризиса, вызванного экономической и социальной дезинтеграцией, Временное правительство решительно двинулось в сторону полной государственной ответственности за социальное обеспечение населения. Однако, поскольку Временное правительство просуществовало меньше года, оно не успело осуществить многие из своих инициатив. Эта задача выпала советскому правительству.

Советское социальное государство

Ряд факторов повлиял на формирование советского социального государства. Как было показано выше, в своих социальных заботах русская интеллигенция исходила из социальной науки XIX века и из духа рационального социального преобразования в целях улучшения условий жизни низших классов. Беспартийные ученые сыграли решающую роль в собирании тех знаний, которые затем использовались партийными деятелями в их социальной политике. Не менее важна была и историческая конъюнктура, в условиях которой оформилось советское социальное государство. Первая мировая и Гражданская войны привели к огромному росту числа нуждающихся – беженцев, инвалидов, солдатских вдов, – которым была необходима полномасштабная государственная помощь. Более того, Первая мировая война показала политическим деятелям всего мира, что здоровье населения играет важнейшую роль в военном могуществе их стран и национальной обороне. Наконец, марксистско-ленинская идеология сильно повлияла на распределение социальных пособий: советская власть в первую очередь удовлетворяла нужды солдат Красной армии и промышленных рабочих, отказывая в пособиях тем, кого называла классовыми врагами.

Когда речь шла о выявлении социальных проблем и внедрении программ социальной помощи, партийные лидеры в большой степени полагались на знания и опыт беспартийных специалистов. Хотя большинство либеральных интеллигентов выступили против большевистского переворота, многие решили воспользоваться возможностями, предоставляемыми советской властью, и применить свои познания в деле решения социальных проблем. К примеру, специалисты по статистике, при царском режиме не имевшие возможности работать где-либо, кроме земств, увидели в революции свой шанс решать проблемы в масштабе всего государства и осуществлять рациональное преобразование общества, основанное на научных данных[146]146
  Blum А., Mespoulet М. L’anarchie bureaucratique. Р. 35–38.


[Закрыть]. В июне 1918 года ведущий статистик П. И. Попов предложил Ленину сформировать общероссийское статистическое бюро, и в следующем месяце советское правительство открыло свое Центральное статистическое управление, в большой степени укомплектовав его земскими специалистами по статистике и дореволюционными учеными[147]147
  Stanziani А. Les sources démographiques entre contrôle policies et utopies technocratiques: Le cas russe, 1870–1926 // Cahiers du monde russe. 1997. Vol. 38. No. 4. Р. 474–475.


[Закрыть]. Несмотря на политические разногласия, как партийные деятели, так и либеральные эксперты были убеждены, что научное управление обществом возможно, и стремились к модернизации. Большевики отчаянно нуждались в знаниях об обществе, которым они теперь должны были управлять[148]148
  Фрэнсин Хирш описывает такой феномен в советском управлении национальными меньшинствами: Ленин опирался на Сергея Ольденбурга и других этнографов из Академии наук, которые, хотя и находились в политической оппозиции по отношению к большевикам, готовы были служить советскому государству, пока речь шла об осуществлении их собственной повестки дня – «использовании научных знаний для превращения России в современную страну» (Hirsch F. Empire of Nations. P. 21–22).


[Закрыть]. Либеральные ученые делились с ними этими знаниями, проводя статистические исследования проблем социального обеспечения и работая в составе только-только зарождающейся бюрократии нового государства[149]149
  См., например: Социальное обеспечение в Советской России: Сборник статей к Съезду Советов / Под ред. А. Н. Винокурова. М., 1919. О роли беспартийных ученых в отделе моральной статистики Центрального статистического управления см.: Pinnow К. М. Lost to the Collective. Р. 143–152.


[Закрыть].

Так же как при Временном правительстве, при советской власти бюрократы, партийные и беспартийные, исходили из того, что социальное обеспечение является обязанностью государства и лучший способ воплотить эту идею – централизованная администрация, состоящая из специалистов. Всего через несколько дней после захвата власти большевистские деятели провозгласили создание всестороннего социального страхования для всех наемных рабочих[150]150
  Madison B. Q. Social Welfare in the Soviet Union. P. 50–51.


[Закрыть]. Через год, в октябре 1918 года, советское правительство издало положение «О социальном обеспечении трудящихся», в котором была исчерпывающе обрисована система социальной помощи – со структурой, выплатами и финансированием. Она гарантировала выплаты всем, кто трудился сам и не эксплуатировал чужой труд. Помощь оказывалась инвалидам, безработным, потерявшим работу не по своей вине, беременным женщинам, молодым матерям и бездомным детям.

Положением предусматривалось создание особых учреждений для заботы об инвалидах войны и выплат пенсий тем, кто потерял трудоспособность. Выплаты по нетрудоспособности и безработице должны были осуществлять государственные страховые фонды, финансируемые исключительно нанимателями. Самозанятые крестьяне и ремесленники должны были получать выплаты от кооперативов взаимопомощи, финансируемых за счет взносов их членов[151]151
  ГАРФ. Ф. А-482. Оп. 35. Д. 30. Л. 75–83. См. также: Гутцайт Д. И., Ксенофонтов И. К. Систематический сборник по социальному обеспечению: Действующее законодательство по вопросам государственного обеспечения крестьянской общественной взаимопомощи и кооперации инвалидов. М., 1926.


[Закрыть].

Советские журналисты провозгласили, что новое положение о социальной помощи оставило немецкую и английскую системы социального страхования далеко позади[152]152
  Журнал Народного комиссариата социального обеспечения. 1918. № 2 (декабрь). С. 5.


[Закрыть]. Александр Винокуров, ответственный за социальную помощь, противопоставлял рациональную и справедливую советскую систему социального страхования эксплуататорской и неэффективной, существовавшей при царизме. Он подчеркивал, что старая система, служа интересам одних только капиталистов и помещиков, заставляла рабочих финансировать страхование из их же собственных денег. Другие советские деятели тоже указывали на разницу между новой, всеобъемлющей системой социальных выплат и дикой путаницей разных благотворительных организаций при капитализме, помощь которых была унизительна и при этом недостаточна по объему[153]153
  Винокуров А. Социальное обеспечение (от капитализма к коммунизму). М., 1921. С. 4–8; Madison B. Q. Social Welfare in the Soviet Union. Р. 49–50. См. также: Забелин Л. В. Теоретические основы социального страхования. М., 1926.


[Закрыть].

Взяв под свой контроль чиновничество, большевики стремились к централизации власти и вместе с тем к внедрению новых принципов. Они переименовали все министерства в народные комиссариаты (наркоматы), превратив, таким образом, Министерство государственного призрения в Наркомат государственного призрения, в обязанности которого входили обеспечение «инвалидов войны, их семей, стариков, несовершеннолетних и охрана материнства и младенчества»[154]154
  Высшие органы государственной власти и органы центрального управления РСФСР (1917–1967 гг.): Справочник / Под ред. Н. П. Ерошкина. М., 1971. С. 438.


[Закрыть]. В апреле 1918 года советское правительство дало этой бюрократической ветви новое название – Наркомат социального обеспечения, в котором были следующие отделы: отдел охраны материнства и младенчества; отдел детских домов; отдел по обеспечению несовершеннолетних, обвиняемых в общественно опасных деяниях; медицинский отдел; отдел пенсий и пособий, а также обеспечения инвалидов, вдов и стариков; отдел увечных воинов; финансовый отдел; бюро печати[155]155
  ГАРФ. Ф. А-413. Оп. 2. Д. 1. Л. 16.


[Закрыть].

Советское руководство продолжило не законченный Временным правительством процесс перехвата ресурсов и дел благотворительных организаций. Серия декретов, изданных весной и летом 1918 года, переименовала все организации вспомоществования, госпитали, сиротские приюты и другие благотворительные ведомства и поместила их под руководство Наркомата социального обеспечения[156]156
  Там же. Л. 5.


[Закрыть]. Например, в июле 1918 года все имущество и активы Георгиевского комитета, оказывавшего помощь инвалидам войны, были по декрету переданы Наркомату социального обеспечения. Декрет передавал наркомату и персонал комитета, сообщая, что, за исключением двух-трех руководителей комитета, которые были попросту уволены, весь персонал превращается в служащих наркомата и будет создавать рабочие артели, принимая на работу ветеранов войны и заботясь о них[157]157
  Там же. Л. 29.


[Закрыть]. В апреле 1918 года был упразднен и Союз увечных воинов – с констатацией, что «дело социального обеспечения увечных воинов, как дело государственное, должно находиться в руках государственной власти». Все ресурсы союза были переданы советскому правительству[158]158
  Там же. Л. 9–10. Члены Союза увечных воинов пытались воздействовать на советское правительство в своих интересах (см.: Там же. Д. 8. Л. 31).


[Закрыть]. Кроме того, наркомат объявил о прекращении всех лотерей (прежде – обычного способа собирать деньги на благотворительность) и закрепил за государством монополию на сбор средств и их распределение между нуждающимися[159]159
  ГАРФ. Ф. А-413. Оп. 2. Д. 1. Л. 14.


[Закрыть].

Хотя централизация и этатизация всего лишь продолжали курс, уже взятый Временным правительством, программы советского руководства отличались классовой направленностью – наделяли привилегиями представителей низших классов и дискриминировали бывших дворян и буржуазию. Советская Конституция 1918 года лишила прав всех тех, кто попал в разряд классовых врагов, – торговцев-частников, священнослужителей, бывших царских офицеров полиции, белогвардейцев и лиц, пользовавшихся наемным трудом. Это лишение распространилось на все права гражданства, в том числе на право получать пенсию или какую-либо иную общественную помощь[160]160
  Alexopoulos G. Stalin’s Outcasts: Aliens, Citizens, and the Soviet State, 1926–1936. Ithaca, 2003. P. 2–3.


[Закрыть]. Директивы Наркомата социального обеспечения подчеркивали, что жилье и материальная помощь должны быть гарантированы «всем детям бедноты», и уточняли: нуждающиеся семьи могут получить какую-либо помощь только после проверки их социального происхождения[161]161
  ГАРФ. Ф. А-413. Оп. 2. Д. 74. Л. 58.


[Закрыть]. Нарком Винокуров объяснял перехват благотворительных организаций еще и необходимостью освободить учреждения социальной помощи от контроля «паразитических элементов» и пояснял, что многие учреждения социальной помощи дают работу людям из бывших привилегированных классов – тем, кого необходимо с подобных мест вычистить[162]162
  Там же. Д. 1. Л. 11; Первый Всероссийский съезд комиссаров социального обеспечения. М., 1918. С. 1.


[Закрыть].

Контекст, в котором начал работать Наркомат социального обеспечения, указывал на необходимость еще большего вовлечения государства в социальные вопросы. Война привела к тому, что в помощи отчаянно нуждались буквально миллионы инвалидов, солдатских вдов и беженцев. На I съезде комиссаров социального обеспечения, состоявшемся в июле 1918 года, Винокуров подчеркнул крайнюю востребованность программ социальной помощи: «В результате кровавых внешних и внутренних войн миллионы населения стали нетрудоспособными и нуждаются в социальной помощи… Эти условия вызывают необходимость постановки помощи населению в широком государственном социальном масштабе». Затем он особо отметил нужды ветеранов войны и их семей, инвалидов и матерей с детьми[163]163
  Первый Всероссийский съезд комиссаров социального обеспечения. С. 1.


[Закрыть]. Винокуров заявил, что организация государственной социальной помощи потребует огромных расходов: миллиарды рублей инвалидам войны, 40 миллионов рублей в месяц семьям погибших на войне и 500 миллионов рублей пенсионерам государственной службы только в первой половине 1918 года. Для финансирования этих выплат он предложил конфисковать активы эмигрантов и передать их Наркомату социального обеспечения. А кроме того, сообщил, что в рамках действующей отныне классовой политики будут пересмотрены пенсии царским бюрократам – в целях отмены подобных выплат и передачи денег нетрудоспособным рабочим и сиротам. Как он добавил, все физически способные к работе люди обязаны работать, а помощь предназначена только нуждающимся[164]164
  Там же. С. 1–4, 25–26.


[Закрыть].

Чиновники Наркомата социального обеспечения отнеслись с особым вниманием к инвалидам войны и, чтобы разработать политику заботы о них, рассмотрели программы других европейских стран. В 1918 году один из представителей наркомата, доктор Бродский, изучил опыт помощи инвалидам войны в Австрии и Германии. На основе его доклада чиновники наркомата сделали вывод: «Дело помощи инвалидам мировой войны представляет собою предмет исключительной важности для государств… Все они в той или другой форме пытаются разрешить задачу, как вернуть в ряды трудовых классов населения… массы искалеченных людей». В докладе отмечалось, что австрийское Министерство социальной помощи обеспечило материальное благополучие ветеранов войны, а Министерство труда нашло для них работу, в том числе создав систему обучения инвалидов ремеслам[165]165
  ГАРФ. Ф. А-413. Оп. 2. Д. 1. Л. 29. Правительство послевоенной Германии тоже тратило огромные средства на помощь 6 миллионам человек – инвалидам, членам их семей и иждивенцам павших на войне (см.: Whalen R. W. Bitter Wounds. P. 16).


[Закрыть]. Советское правительство тоже стремилось не только оказать помощь инвалидам войны, но и найти для них какую-нибудь посильную работу. На съезде комиссаров социального обеспечения, состоявшемся в июле 1918 года, делегаты подчеркивали всю важность «восстановления работоспособности увечных воинов». Участники съезда пеклись не только о восстановлении продуктивной способности раненых, но и, в соответствии с советской идеологией, об их самореализации посредством общественно полезного труда. Съезд постановил создать специальные дома для инвалидов войны и ремесленные школы, где они могли бы обучаться[166]166
  Первый Всероссийский съезд комиссаров социального обеспечения. С. 18–25.


[Закрыть].

Голод, болезни, массовые перемещения и другие бедствия, вызванные Гражданской войной, еще увеличили число нуждающихся в помощи, а советское руководство испытывало особое чувство долга по отношению к ветеранам-красноармейцам. В августе 1918 года был издан декрет «Об пенсионном обеспечении солдат Рабоче-Крестьянской Красной Армии и их семейств», даровавший пенсии солдатам, частично или полностью вышедшим из строя, а также семьям и сиротам всех солдат, погибших на службе[167]167
  ГАРФ. Ф. А-413. Оп. 2. Д. 8. Л. 20, 27. В пояснениях к декрету признавалось, что речь идет всего лишь о более щедром варианте царского закона, гарантировавшего пенсии инвалидам войны и солдатским вдовам, который вышел в июне 1912 года.


[Закрыть]. С 1920 по 1922 год Наркомат социального обеспечения посвятил огромное количество времени и ресурсов оказанию помощи инвалидам-красноармейцам и семьям солдат, находившихся на службе в Красной армии[168]168
  Там же. Ф. 4085. Оп. 12. Д. 40. Л. 28–29; Материалы Народного комиссариата социального обеспечения. М., 1922. Т. 3. С. 6–33. Циркуляр, изданный в декабре 1921 года, подчеркивал необходимость оказывать помощь ветеранам Красной армии и семьям красноармейцев, проживавшим в местностях, где свирепствовал голод. С. 62–63.


[Закрыть]. Кроме того, советское правительство старалось позаботиться о нонкомбатантах, пострадавших от войны. На II съезде комиссаров социального обеспечения, состоявшемся в апреле 1921 года, делегаты приняли резолюцию о том, что государственная помощь должна быть предоставлена всем «жертвам контрреволюции». В резолюции отмечалось, что многим не хватает пропитания и крыши над головой, а также указывалось, что помощь будет иметь «огромное политическое значение», «привлекая на сторону Советской власти даже самые отсталые элементы населения»[169]169
  ГАРФ. Ф. 4085. Оп. 21. Д. 27. Л. 15. О государственной помощи крестьянам, пострадавшим от голода в 1921 году, см.: Retish А. B. Russia’s Peasants in Revolution and Civil War. P. 255–259.


[Закрыть].

При том что советское правительство с самого своего возникновения стремилось к созданию всеобъемлющей системы социальной помощи и в теории таковую создало, в первое десятилетие существования советской власти ресурсов на практическое воплощение этой системы недоставало. Ужасающее разорение и экономический коллапс, наступившие в результате Гражданской войны, говорили о том, что у советского руководства практически нет доходов, которые позволили бы удовлетворить растущую нужду миллионов искалеченных, перемещенных, безработных и умирающих от голода граждан страны. С 1917 по 1921 год социальное обеспечение существовало в основном на бумаге. Национализация промышленности означала, что правительство стало единственным работодателем для промышленных рабочих и, как следствие, взяло на себя ответственность за фонды социального страхования, используемые для выплат при потере трудоспособности или в случае безработицы. Но многие заводы закрылись из-за нехватки материалов и горючего, поэтому в кассу социального страхования поступило мало денег. Предприятия, продолжавшие работать, были обязаны платить до 28 % от зарплат в государственный фонд социального страхования, и даже этих денег хватало лишь на малую долю нуждающихся безработных и нетрудоспособных рабочих[170]170
  Madison B. Q. Social Welfare in the Soviet Union. P. 51. См. также: Социальное обеспечение в Советской России.


[Закрыть]. На III Всероссийском съезде профессиональных союзов нарком труда Василий Шмидт признал, что принцип всеобъемлющего социального страхования не имеет никакой основы в реальности, и пообещал, что социальные обязательства государства будут выполнены, но лишь после того, как улучшится экономическое положение страны[171]171
  Dewar M. Labour Policy in the USSR. London, 1956. P. 70.


[Закрыть].

Введение новой экономической политики означало отступление не только на экономическом фронте, но и в сфере государственной социальной помощи. Чиновники Наркомата социального обеспечения признали, что им недостает ресурсов, чтобы обеспечить помощь всем нуждающимся гражданам. Доклад наркомата, изданный в 1921 году, гласил, что страна находится в переходном периоде и гарантировать социальное благополучие всего народа невозможно, поэтому следует выделять в первую очередь либо «ударные группы населения (рабочих, красноармейцев), либо наиболее социально ослабленные элементы (в случае смерти, мобилизации или полной инвалидности кормильца)». В докладе вновь подчеркивалось, что в будущем социальное обеспечение получат «новые группы населения в соответствии с государственными ресурсами»[172]172
  ГАРФ. Ф. 4085. Оп. 12. Д. 27. Л. 15.


[Закрыть]. Советскому правительству недоставало денег даже на ведущих промышленных рабочих, поэтому – в нарушение принципа, что советские граждане имеют право на социальные пособия и их нельзя считать благотворительностью, – в пенсии часто отказывали инвалидам-рабочим, у которых были сбережения или иной источник дохода. Если выплаты и делались, то они равнялись не полному жалованью рабочих, как было предусмотрено правилами, а лишь некоторой доле от их регулярного заработка[173]173
  Там же. Д. 316б. Л. 5; Madison B. Q. Social Welfare in the Soviet Union. Р. 52. См. также: Положение о порядке выдачи единовременных пособий и возмещения утерянного заработка членам артелей промысловой кооперации, призываемым в РККА. М., 1938. С. 2.


[Закрыть].

В 1923 году Наркомат социального обеспечения вновь заявил, что его расходы необходимо сократить и советское правительство будет гарантированно снабжать только тех, кто утратил здоровье, «защищая государство, – инвалидов войны и семьи красноармейцев». Он констатировал, что нуждающимся крестьянам придется рассчитывать на взаимопомощь, а инвалиды, не получающие пособия от правительства, должны будут работать в независимых производственных артелях. В заключение было сказано, что «в результате шестилетней войны… мы имеем около 6 миллионов пострадавших. Ясно, что эта колоссальная масса… не может быть целиком взята на государственное обеспечение»[174]174
  Социальное обеспечение за пять лет: 30 апр. 1918 г. – 30 апр. 1923 г. М., 1923. С. 25–32. О последующих (нереализованных) планах распространения социального страхования на крестьян см.: Бюллетень Росгосстраха. 1927. Т. 10. № 3. 5 июня. С. 4–5.


[Закрыть]. По мере того как производство восстанавливалось, а доходы бюджета росли, советское правительство повышало расходы на социальное обеспечение. С 1924 по 1927 год выплаты социального страхования выросли примерно вдвое. В 1927 году правительство подтвердило принцип, что полная компенсация инвалидности должна равняться полной зарплате, хотя и с оговоркой, что подобные выплаты будут невозможны в случае острой нехватки страховых средств. Многочисленные письма и жалобы, написанные в 1920-е и даже 1930-е годы, свидетельствуют о том, что многие из тех, кто должен был получать пенсию по инвалидности, не получали ее[175]175
  Chandler А. Shocking Mother Russia: Democratization, Social Rights, and Pension Reform in Russia, 1990–2001. Toronto, 2004. Р. 32, 36; Dewar M. Labour Policy in the USSR. P. 108.


[Закрыть].

Безработица, не перестававшая расти в 1920-е годы, вызвала дополнительное напряжение советской системы социального обеспечения. Хотя в теории все безработные рабочие должны были получать пособия по безработице, равные их полному жалованью, на практике советское правительство не имело денег на подобные выплаты. Уже в октябре 1921 года правительственный декрет ограничил предоставление пособия по безработице: теперь оно полагалось лишь рабочим на государственных фабриках, проработавшим как минимум три года. Тот же декрет уточнял, что выплаты квалифицированным рабочим будут зафиксированы на уровне минимальной зарплаты в данной местности, а неквалифицированные будут получать от трети до половины этой суммы. Любой безработный, отказавшийся от предложения работы, потеряет свое пособие[176]176
  Dewar M. Labour Policy in the USSR. P. 111–112.


[Закрыть]. На практике советское правительство не могло себе позволить выплачивать даже сниженную сумму пособия, поскольку число безработных продолжало расти. В 1924 году в советских городах было зарегистрировано 1,3 миллиона безработных. К 1927 году эта цифра достигла 2 миллионов человек[177]177
  Данилов В. Крестьянский отход на промыслы в 1920-х годах // Исторические записки. 1974. № 94. С. 104–105; На аграрном фронте. 1927. № 4. С. 38.


[Закрыть].

Прошло десять лет после Октябрьской революции, а масштабная программа советской власти по социальному обеспечению так и оставалась по большей части не осуществленной. Принцип всеобъемлющего страхования для рабочих на деньги работодателя и под управлением государства по-прежнему сохранялся, но не был реализован, поскольку высокий спрос на государственную помощь сочетался с нехваткой ресурсов. Советский Союз в 1920-е годы оставался бедной аграрной страной. Лишь в ходе советской индустриализации 1930-х годов экономические ресурсы, оказавшиеся под контролем правительства и приумноженные, позволили создать функционирующую систему социального обеспечения. Контекст советской индустриализации – уничтожение капитализма и создание государственной плановой экономики – оказал огромное воздействие на масштабы и форму советского социального государства.

Первый пятилетний план был попыткой сталинского руководства мобилизовать все существующие людские и природные ресурсы страны и использовать их для ее экономической и социальной трансформации, что считалось жизненно необходимым для обороны и важным шагом на пути к социализму. План требовал кардинального увеличения промышленных мощностей, особенно в сталелитейной и другой тяжелой промышленности. Более того, это была попытка рационализировать экономическую жизнь в соответствии с марксистскими принципами, требовавшими уничтожения рыночных отношений и частной собственности на средства производства. Плановая экономика в сочетании с коллективизацией означала замену мелких (считавшихся неэффективными) производителей и хаоса свободного рынка крупномасштабной государственной промышленностью и подобным же сельским хозяйством. Таким образом, советская плановая экономика была связана с социальным обеспечением в широком смысле этого слова: речь шла о рационализации каждодневной жизни, что должно было позволить добиться максимальной производительности труда каждого человека и максимального вклада в благосостояние общества[178]178
  Kotkin S. Magnetic Mountain. P. 20.


[Закрыть].

Первый пятилетний план действительно мобилизовал огромные трудовые резервы Советского Союза и фактически полностью уничтожил безработицу. Кампания по индустриализации создала огромный спрос на рабочие руки: директора заводов и руководители строительных площадок нанимали столько рабочих, сколько было возможно, чтобы достичь потолка огромных квот. Численность трудовых ресурсов в промышленности с 1928 по 1932 год выросла вдвое, а в одной лишь Москве – со 186,5 тысячи до 433,9 тысячи человек[179]179
  Вдовин А. И., Дробижев В. З. Рост рабочего класса СССР, 1917–1940 гг. М., 1976. С. 97; Твердохлеб А. А. Численность и состав рабочего класса Москвы в 1917–1939 гг. // Вестник Московского университета. Сер. 9. 1970. № 1. С. 24.


[Закрыть]. К 1930 году безработица исчезла полностью, что устранило необходимость выплачивать пособия по безработице. Советские чиновники отменили эти пособия как ненужные в экономике, при которой все взрослые люди имеют работу и, более того, обязаны заниматься «общественно полезным трудом»[180]180
  См. в конце этой главы дальнейшее обсуждение обязанности работать. О принудительном труде см.: Хлевнюк О. В. Принудительный труд в экономике СССР, 1929–1941 годы // Свободная мысль. 1922. № 13. С. 73–84.


[Закрыть]. Полная занятость не была частью «сетки безопасности» социального государства в современном смысле слова, а полностью соответствовала духу периода между двумя мировыми войнами, когда государственные деятели стремились сохранить производственную мощность своего населения и найти ей применение. Плановая экономика, казалось, обеспечивает более эффективное использование рабочей силы. Вдобавок полная занятость уничтожила ряд социальных проблем, связанных с высокой безработицей в СССР в 1920-е годы[181]181
  О связи между высоким уровнем безработицы и проституцией см.: ГАРФ. Ф. 4085. Оп. 12. Д. 37. Л. 32; Лебина Н. В., Шкаровский М. В. Проституция в Петербурге (40-е гг. XIX в. – 40-е гг. XX в.). М., 1994. Дальнейшая дискуссия о высокой безработице в 1920-е годы и ее социальных издержках представлена в кн.: Chase W. J. Workers, Society, and the Soviet State: Labor and Life in Moscow, 1918–1929. Urbana, 1987.


[Закрыть].

Во время первой пятилетки советское правительство значительно расширило социальное обеспечение для промышленных рабочих. До этого момента в СССР не было пенсий по возрасту; старые рабочие могли начать получать пенсию, только если оказывались нетрудоспособными. В конце 1920-х годов рабочие стали получать пенсии по возрасту (в возрасте пятидесяти пяти лет для женщин и шестидесяти – для мужчин, при условии что они отработали полных двадцать пять лет)[182]182
  Chandler А. Shocking Mother Russia. P. 30.


[Закрыть]. Вдобавок советские власти увеличили социальный фонд страхования для рабочих, а после того как в 1931 году Сталин выступил против уравниловки в заработной плате, советское руководство начало предлагать еще бóльшие страховые выплаты ударникам и рабочим, отработавшим долгий срок на своем месте[183]183
  В своей речи «Новая обстановка – новые задачи хозяйственного строительства» (23 июня 1931 года) Сталин сказал, что причина текучести рабочей силы – в «левацкой уравниловке в области зарплаты» (Сталин И. В. Сочинения. Т. 13. С. 56–58).


[Закрыть]. В то же время из-за продолжавшейся нехватки рабочих рук власти лишили пособий тех рабочих, которые лишь частично потеряли трудоспособность, – чтобы заставить их оставаться на рабочем месте[184]184
  Madison B. Q. Social Welfare in the Soviet Union. P. 57–58. Число производственных травм в годы первой пятилетки многократно выросло. См.: ГАРФ. Ф. 5475. Оп. 13. Д. 171. Л. 96; Там же. Оп. 14. Д. 67. Л. 20.


[Закрыть].