Текст книги "Небесное Око"

Бейлиф его тоже заметил. Изогнувшись, он перекатился на спину и Дьюранд понял, что попался. Он почувствовал, как его обхватили руки бейлифа, а сам бейлиф пытается ударить его в живот ногой. Если Дьюранд не вырвется, то упадёт и покалечится.

Они сцепились, повиснув у самого края, но Дьюранд оказался сильнее и рванул бейлифа за грудки. Плечи негодяя оказались в воздухе, свесившись за край ската. Дьюранд торжествующе улыбнулся и столкнул бейлифа в руки веселящихся солдат.

Когда Дьюранд спустился, солдаты окружили его, одобрительно похлопывая по спине:

– Да ты, приятель, совсем как белка! – воскликнул русоволосый воин по имени Мульсер, затеявший ссору с чернецом. – К чему теперь лестницы?! Этот парень один стоит целой осадной башни!

Гоул смеялся вместе с остальными солдатами, медленно соступавшими лежащего бейлифа.

– Нам дорогого стоило до тебя добраться, – ухмыльнувшись, произнёс Гоул. – Думаешь, мы бы тебя упустили, так и не выбив денежки? А ну-ка, ребята, послушаем, что он скажет.

Двое солдат подхватили бейлифа за руки и вздёрнули на ноги.

– Деньги принадлежат мне, милорд, – сказал бейлиф.

Один из воинов занёс кулак, но Гоул остановил его:

– Погоди. Давай послушаем, что он нам скажет.

– Никто не запрещает человеку откладывать на чёрный день, – продолжил бейлиф.

– Умно.

– Но это так!

– И как же тебе удалось столько скопить?

– Мне же причитается доля от налогов.

Гоул хлопнул себя по лбу:

– Ах да. Только вот беда, ты отдал лорду слишком мало.

– Ваша светлость, у меня никогда не было таких денег!

– Брось заливать. Горожане многое нам рассказали. Пенни у того возьмёшь, пенни у другого. Курочка по зёрнышку клюёт. И не смотри на меня так, к чему ломать голову, кто на тебя донёс? Тебя ненавидят. Да и как любить человека, который безбожно тебя обирает, вытягивая последние гроши. Да, вот тебе маленький совет. Если ты у кого-то стянул деньги, не надо их трясти у всех перед носом. Люди это хорошо запоминают. Ты грабил своего господина, – Гоул резко ударил бейлифа в грудь. – Где деньги?

– Отпустите меня, и я все вам расскажу.

– А куда ты денешься? Говори!

– Отпустите меня!

– Отвечай, где деньги!

– За мельницей. Там мешочек. Я положил его в силок для угрей и сунул в реку.

Гоул взглядом приказал нескольким солдатам и Дьюранду проверить силки. Они принялись извлекать их из реки, но ничего, кроме дюжины бьющихся в них угрей, не нашли. Когда солдаты с громким всплеском швырнули силки назад в реку, а Гоул устало присел на корточки рядом с пленником, с дороги послышался грохот копыт.

Из тьмы показался высокий жеребец, на котором восседала огромная фигура с развевающимся на ветру плащом за плечами. Дьюранд и солдаты, с которых после осмотра манков ручьями лилась вода, воззрились на всадника со щетинистой бородой. Всадник был совершенно лыс. Перед солдатами предстал лорд Радомор. Несмотря на старую рану, повредившую плечо, которую он получил, сражаясь за короля, от Радомора исходили волны такой мощи, что, казалось, ему не составит никакого труда голыми руками выдернуть с корнем целое дерево.

Гоул повернулся к своему повелителю, успев бросить быстрый взгляд на Мульсера.

Русоволосый воин покачал головой:

– Мы ничего не нашли.

– Черт, – прошипел Гоул, склоняясь в поклоне.

– Это и он есть? – прогрохотал голос Радомора. Коню передалось настроение седока, и он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, готовый в любой момент пуститься вскачь.

– Да, ваша светлость, – склонил голову Гоул, – он во всем признался.

Сверкнув чёрными глазами, Радомор взглянул на бейлифа. На долгое время повисла тишина.

– Ты грабил людей, прикрываясь моим именем, – наконец произнёс Радомор – Ты обманывал, воровал, отравляя умы людей, приговаривая: «Это все Радомор. Это он обманывает и обворовывает вас. Это его должны проклинать ваши дети», – Радомор соскочил с коня, и бейлиф рухнул на колени:

– Нет, ваша светлость! Все было не так, клянусь вам!

– Не клянись. Ты, нарушивший обеты и клятвы, ты, сгубивший свою душу, что ты мне ещё можешь сказать? Ты породил смуту в умах и сердцах людей. До меня дошли вести из земель отца. В Ферангоре народ возмущается налогами! Люди выступают против герцога, своего лорда и короля в Эльдиноре.

Радомор повернулся к Гоулу:

– Вернул ли этот человек то, что украл?

Гоул развёл руками:

– Он сказал, где спрятал деньги, но там ничего нет…

Бейлиф рванулся вперёд, раскрывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба.

– Господи! Но они же там были! Клянусь!

Солдаты скрутили вырывающегося бейлифа, взгляд которого был устремлён на опустившего голову Радомора.

– Ты понял, что это за чувство – отчаяние? Потерять награбленное, быть преданным… – Радомор замолчал и хищно втянул носом воздух, прикрыв на мгновенье глаза. Когда он их открыл, всем стало ясно – время споров прошло.

– Обворовывать господина, которому ты принёс клятву верности, – измена. Пользоваться должностью, которую тебе доверили, себе во благо – измена, – Радомор замолчал, но, сделав паузу, продолжил. – Тебе не приходило в голову, что крестьяне, которых ты обирал, голодали? Женщины, дети. Ты не думал об этом?

Дьюранд бросил взгляд на стоящего на коленях бейлифа, который согнулся в поклоне, почти касаясь головой земли. Теперь они должны были отвезти его на суд герцога в Ферангор.

– Знаешь ли ты, как караются такие преступления? – прогремел Радомор.

Бейлиф стал поднимать голову, но Радомору он уже был неинтересен. Теперь уже лорд обращался к Гоулу.

– Я властитель этих земель. Именем моим он грабил народ. Именем моим вы его и повесите.

Через час на лугу рядом с городком стояло плотное кольцо крестьян, кутающихся в одежды, в которых их подняли с постелей, отчего толпа была похожа на сонм привидений. В центре толпы у огромного дерева стоял Гоул, Дьюранд и остальные солдаты. Некоторые из них тяжело дышали.

Над их головами в судорогах бился бейлиф, повешенный без суда и исповеди.

Гоул поднял взгляд вверх, упёр руки в боки и удовлетворённо кивнул.

– Итак, – произнёс он, окинув толпу мрачным взглядом, – мы изловили вашего бейлифа. Все кончено. Теперь лорд Радомор желает внести ясность в вопрос с деньгами, – Гоул ходил кругами. – Часть суммы принадлежит ему по праву, однако он решил, что все до последнего гроша останется в Торментиле.

Горожане начали просыпаться.

– Однако, – Гоул поднял палец, – какой-то ублюдок стянул все деньги. Его светлость не дурак. Он, как и я, знает, что такое искушение. К тому же украсть у вора вроде бы не преступление. Итак, хочу вас сразу предупредить. Если к закату похищенные деньги будут у меня – каждый житель получит свою долю. Если же негодяй надёжно их припрятал и денег к рассвету у меня не будет – у меня не останется выбора. Так? Я скажу лорду Радомору, что вы подняли бунт, – Гоул кивнул на труп бейлифа. – А бунт – это измена вашему законному властелину. И мне придётся сжечь здесь все дотла. И я это сделаю.

По толпе крестьян прошёлся ропот. «Сколько их здесь? – подумалось Дьюранду – Не меньше сотни, и все крепко сбитые. А нас всего пятнадцать».

– Я знаю, времена сейчас непростые. Урожай был плохим. Даже среди благородных есть недовольные. И все же, уверяю, если мы сожжём ваши амбары, зима вам покажется очень долгой. Именно поэтому его светлость приказал мне предупредить вас. Он не позволит водить себя за нос… Итак, я жду до рассвета. Священник будет объявлять, сколько времени у вас осталось. Я полагаю, сейчас около полуночи, значит, у вас примерно шесть часов на то, чтобы вернуть деньги. Присмотритесь к соседям. Вы знаете, где у них тайники. Вам известно, у кого рыльце в пуху и кто у кого в должниках ходит. Но если Око Небес взойдёт, а денег у меня все ещё не будет – вы об этом сильно пожалеете.

Среди крестьян не было ни одного человека, который усомнился бы в искренности слов Гоула, который перед тем, как повесить бейлифа, даже не надел ему на голову мешок. Урок был прост – холоп не смеет срамить доброе имя своего господина и оставаться безнаказанным.

Глава 6
Башня в Ферангоре

– Тяжёлая выдалась ночка, – вздохнул Мульсер.

– Не каждую ночь на твоих глазах вешают человека, – кивнул Дьюранд, раскладывая одеяло. Большинство солдат Гоула спали во дворе.

– Ты, видать, жил отшельником и отвык от мира, – усмехнулся Мульсер.

Дьюранд невольно рассмеялся.

– Боюсь, что Радомор слишком крут на руку. Много вешает без суда и священников-арбитров. Особенно в последнее время. А народ точит серпы, среди благородных смута. В один прекрасный день у людей кончится терпение.

– Думаешь, Гоул действительно собирается сжечь город?

– Когда-то я был таким же как ты, – помолчав изрёк Мульсер. – Давно это было, я только начинал службу. Мечтал о прекрасных принцессах. Так откуда ты, говоришь, родом?

– Я из Коль. Мой отец барон.

– А ты, значит, незаконнорождённый? Или младший сын?

– Скорее второе, – ответил Дьюранд.

– Я так и подумал, – улыбнулся Мульсер. – И что, неужели не нашлось доли более завидной?

– Баронство у отца маленькое. Один из его вассалов овдовел, единственный сын – погиб в кораблекрушении. Земли должны были достаться мне. А потом этот его сын свалился как снег на голову. Вот я и остался ни с чем.

– Черт меня подери, – выругался Мульсер. – Ты часом не о Хирнане говоришь? Пару раз мне и Гоулу доводилось служить с ним на Внутренних морях в охране караванов. Помню в бою у Камберлее… – Мульсер покачал головой и снова замолчал. – Постоянно нам твердил о своих землях, жаловался, что они далеко. Все-таки он их получил. А ведь десять лет прошло!

– Больше. Пятнадцать, – поправил Дьюранд.

– Он-таки нашёл своё счастье. Может быть, и нам удача улыбнётся.

– Может быть, – кивнул Дьюранд.

Мимо прошёл чернец, кинув на Мульсера злобный взгляд. Немного помедлив, чернец свернул и скрылся в таверне.

Когда Дьюранд проснулся, было ещё темно. Его разбудили странные звуки, доносившиеся со двора, где были привязаны лошади.

Рядом с лагерем кто-то был. Дьюранд прикинул, сколько людей проживает в Торментиле. Кто знает, среди них, возможно, есть друзья повешенного бейлифа. Дьюранд был измотан до предела, но он уже получил деньги за службу и никому не позволит перерезать им в темноте глотки.

Он подобрался к сбитому наспех загону, но ничего особенного там не увидел. Тем не менее лошади, привязанные во дворе, не спали. Один из коней нервно замотал головой. Его примеру, фыркая, последовали ещё несколько лошадей. Рядом с лошадьми кто-то был.

Дьюранду показалось, что он слышит постукивание копыт, доносящееся с улицы. Обойдя здание, он пошёл на звук. Быть может, это вор, стащивший деньги, пытается улизнуть. Дьюранд, взяв в руки топор, оставленный рядом с поленницей, решил пока не поднимать тревогу.

Пытаясь не думать о жутковатом подступавшем к городу лесе, Дьюранд пошёл на звук, не отводя глаз от дороги. Где-то впереди слышался плеск воды вращающегося мельничного колёса. Неожиданно Дьюранд заметил сероватую тень.

Дьюранд крепко сжал в руках топор, пожалев, что не поднял тревогу.

На углу дома стоял человек. Дьюранд узнал великана вальдурианца, которого Гоул называл Фальком Ан'Тинаном. Все встало на свои места. Вальдурианец заметил, как мельник возится у воды, и пока Дьюранд ползал по крыше, рискуя сорваться вниз, вальдурианец нашёл деньги бейлифа и перепрятал их.

– Значит, это ты, – сказал Дьюранд. – Деньги у тебя?

Было темно, и Дьюранд не смог различить выражение лица иноземца. Вальдурианец поудобнее перехватил тяжёлые седельные сумки.

– Ты разве не слышал, что сказал Гоул? Они сожгут весь городок.

Великан нависал над ним. Дьюранд в жизни не видел таких гигантов. Из-за мощных, словно горные утёсы, плеч торчала рукоять огромного меча. Дьюранд, пожалев об оставленном в лагере щите, поднял топор – спасаться бегством было ниже его достоинства.

– Деньги у тебя в сумке. Гоул мог и не вешать бейлифа.

Фальк потянулся рукой за гигантским мячом. Дьюранд ещё не закончил. Сыны Атти должны бросить вызов противнику по всем правилам, но Фальк, видимо, об этом не знал. Как только его пальцы сомкнулись на рукояти, он рванул меч из ножен и опустил его на Дьюранда, которому с трудом удалось увернуться от удара.

Иноземец, медленно моргая чёрными ничего не выражающими глазами, принялся размахивать мечом над головой. Дьюранд почувствовал, как у него учащённо бьётся сердце. А потом все пришло в движение. Фальк, рыча словно зверь, отчаянно рубил и колол мечом, наседая на Дьюранда, едва успевавшего уворачиваться от ударов, каждый из которых был способен рассечь его на части. Когда меч гиганта вновь опустился, Дьюранд рванулся к великану, оказавшись с ним лицом к лицу. Он занёс топор, целясь Фальку в лицо, но гигант взмахом меча остановил топор, застрявший между клинком и рукоятью. Фальк потянул меч вверх, а за ним топор и Дьюранда, так и не выпустившего из рук топорище. Огромный кулак врезался Дьюранду в ребра – сияющая в небе луна разорвалась чёрными осколками дикой боли. Дьюранд почувствовал, что летит вверх тормашками. Падение оглушило его, сбив дыхание. Скорчившись на земле, Дьюранд, раскрыв глаза, увидел перед собой сапоги из сыромятной кожи. Он поднял взгляд. Лунный свет ярко сверкнул, отразившись в стали поднятого клинка.

– Довольно! – раздался голос.

Некоторое время тишину прерывало лишь тяжёлое дыхание исполина.

– И что же тут у нас происходит? – поинтересовался капитан Гоул. – Ты не из тех, кого можно легко вывести из себя, Фальк Ан'Тинан. Я гляжу, ты выудил славную рыбёшку из запруды у мельницы.

Ответом Гоулу послужило лишь все то же тяжёлое дыхание и тихое похрустывание щебня на дороге – великан переминался с ноги на ногу.

– И все ради чего? Ради какого то мешка с мелочью? Если бы ты остался с нами, у тебя в один прекрасный день был бы собственный замок и свои земли. Ты бы получил в сотни раз больше, чем в этом мешке.

Фальк лишь зарычал в ответ.

– Ну и стоят ли эти деньги твоей жизни? – спросил Гоул.

– А стоит ли твоя жизнь, Лазарь Гоул, попытки меня остановить? – наконец прогудел вальдурианец. Серьёзный довод. Гоул поймал Фалька, но что может сделать рыбак, на крючок которого клюнула акула?

– Умно, Фальк. Бросай меч, и мы тебя быстренько вздёрнем. Весишь ты немало, так что много времени у нас это не займёт.

– Дело господина, которому ты служишь, – проиграно.

– Не тебе судить ближних своих, друг мой.

– Я все видел собственными глазами. Здесь, в низинах, мне сложно растолковать знамения, и все же я их вижу. Он проиграл тот бой. Все, что произошло, было обманом, мороком.

– И ты решил сбежать.

Гигант глубоко вздохнул, набирая в грудь побольше воздуха. Дьюранд понял, что сейчас последует.

Тяжёлое дыхание, скрип щебня под ногами, свист меча… Потом Дьюранд услышал странный звук – словно кто-то со всей силы вогнал вилы в сено. Звук повторился ещё раз и ещё. Чьё-то тело с шумом рухнуло на дорогу, и наступила тишина.

Крепкие руки обхватили голову Дьюранда, рванув с такой силой, словно хотели отделить её от тела.

– Властитель Небесный, – простонал он.

– Не угадал, – раздался в ответ голос Гоула. Пальцы капитана принялись ощупывать голову Дьюранда, впиваясь с такой силой, что, казалось, Гоул хочет раздавить ему череп.

– Голова цела. Жить будешь.

Фальк лежал в луже собственной крови. Он был мёртв. На Гоуле не было ни единой царапины.

Пошатываясь, Дьюранд брёл по палисадникам Торментиля. Он возвращался в лагерь. Ветер завывал в голых ветвях деревьев. Дьюранда не оставляло чувство, что за ним кто-то наблюдает. Было очень темно.

– Дьюранд! – раздался голос.

С облегчением Дьюранд понял, что обладателем голоса является Гермунд, силуэт которого проступил на побелённой известью стене. «Значит, я уже дошёл до таверны», – подумал Дьюранд.

– Пока тебя не было…

– Чего ещё? – устало вздохнул Дьюранд.

– Ещё один.

– Дьявол, Гермунд, – простонал Дьюранд, – что «ещё один»?

– Человек в чёрных одеждах. То ли советник, то ли лекарь. Клянусь, эти черти, должно быть, близнецы. Он только что прискакал из Ферангора. Сейчас он там. Смотри, – Гермунд, пригнувшись, показал на окно.

Подкравшись к окну, Дьюранд, услышал голос, показавшийся ему знакомым:

– Да, это так, милорд.

Дьюранд присел под окном на корточки, а Гермунд прижал к губам палец.

– Молчать! – рявкнул в ответ второй человек. Это был голос Радомора. – Я уже сказал, что с тобой сделаю, если ты снова заведёшь об этом речь.

– Да милорд. Не имея доказательств.

– Ты не соображаешь, что несёшь, – Радомор заговорил тише. Послышались звуки шагов. – Мой сын. Моя жена.

– Теперь есть доказательства милорд. Мы не можем более держать язык за зубами.

– Я с детства знаю Альдуана Варренделя.

– Их видели вместе. Она сидит в башне, возвышающейся над городом вашего отца.

– Пусть сидит. Она может делать все, что душе угодно.

– Она даёт ему знаки.

– Знаки… – устало произнёс Радомор. – Посмотрим, что это за знаки. Я увижу их собственными глазами, а ежели нет – то ты расплатишься своими. Неважно, что вы сделали для меня в прошлом, все мои долги перед вами будут закрыты и вы оба поплатитесь!

Дьюранд представил, как Радомор втыкает пальцы в выпученные глаза чернеца. Если чернецы не докажут, как утверждают, что супруга Радомора совершила прелюбодеяние, они по меньшей мере заслуживают ослепления.

Ставни резко распахнулись, осыпав голову Дьюранда щепками и штукатуркой.

– Гоул, – крикнул Радомор. – Подымай людей. Мы едем в Ферангор.

Дьюранд попытался воскресить в памяти образ черноволосой дочери герцога Гиретского. По сути, она приходилась Дьюранду родственницей. Он был на её свадьбе. Чернецы её оболгали.

К вечеру они добрались до города, скалой возвышавшегося над раскинувшейся перед ним равниной. Лорд Радомор поднял кулак, закованный в латную рукавицу в знак того, чтобы все остановились. Дьюранд почувствовал приступ дикой тоски. Один, вдали от дома он скакал к городу на чужой лошади, чтобы схватить на месте преступления дочь герцога Гиретского, обвинённую в прелюбодеянии. Во что бы то ни стало он докажет, что её оболгали.

Гоул опустил руку Гермунду на плечо и голосом, не терпящим возражения, произнёс:

– Неважно, что нас ждёт, но скальдам там будет не место. Сам понимаешь.

Мульсер склонился в седле и, качнув головой в сторону города, произнёс:

– А вот и Ферангор.

С первого взгляда Дьюранд понял, что человек, заложивший здесь крепость, знал своё дело назубок. Город возвышался на крутом холме, охваченном двумя рукавами реки, расходившейся у его основания. Холм, самый высокий из всех на Ирлакской равнине, сам по себе был похож на крепость. На склоне холма возвышались ряды крепостных стен с бастионами. Некогда деревянные, теперь они были выполнены в камне. Дома, ярусами покрывавшие холма, ощетинились черепицей крыш. Пикой в небо вздымался шпиль святилища, построенного, видимо, в том месте, где некогда в древности стоял трон главы клана.

Дьюранд резко втянул носом воздух, взирая на город широко раскрытыми глазами, не обращая внимания на боль от ссадин, доставшихся ему в драке с Фальком. Близилась ночь.

– Чувствую, что до рассвета прольётся кровь, – произнёс Мульсер.

– Альвен ни в чем не виновата, – отозвался Дьюранд.

– Надейся.

Дьюранд в немой молитве обратился к Девяти Спящим, Деве и Матери. Альвен невиновна.

– Моя семья находится на службе у герцогов Гиретских ещё со времён Гундерика. Я прожил в замке у герцога целых четырнадцать лет. Про благородных дам вечно всякую мерзость рассказывают.

– Брак – это титулы и земли, но не всегда любовь.

– Враньё, – отрезал Дьюранд.

Радомор, скакавший впереди, сорвал с себя богатый зелёный плащ. Увидев спину лорда и его плечо – покалеченные, искривлённые, – Дьюранд содрогнулся.

– Говорят, что люди после такого ранения не выживают, – шепнул Мульсер.

Радомор с мрачным видом накинул на плечи грубую рогожу, которую ему передал Гоул.

– Чего это он? – удивился Мульсер.

По рядам прошёлся ропот – солдаты передавали друг другу приказ. Мульсер его внимательно выслушал и повернувшись к Дьюранду пояснил:

– Нас не должны узнать. С тобой все в порядке. А что до меня…

Грубые руки срывали с уздечек значки с гербами, пряча их подальше. Иссечённые шрамами лица солдат скрывались за забралами шлемов. Один из людей замазывал сажей белую звезду на лбу коня Радомора. «Не к добру все это», – подумал Дьюранд.

Дорога тянулась через раскисшие поля, обрываясь у ворот внешней крепостной стены.

В глубине души Дьюранда шевельнулся червячок сомнения. Может быть, ему лучше развернуть лошадь и попытать шансы где-нибудь ещё? Он пока не принёс присяги, так что грех, который он возьмёт на душу, будет невелик.

Не успел он это подумать, как перед ним возник Гоул:

– Значит так, Мульсер, мне надо перекинуться парой слов с твоим новым дружком, – Гоул ухмыльнулся. – Слушай внимательно, Дьюранд, мне нужен конь, на котором ты сейчас сидишь.

Дьюранд кинул удивлённый взгляд на Мульсера и спешился. Спрыгнул на землю и Гоул. Он подхватил лошадь Дьюранда под уздцы, сунув ему в руки поводья собственной лошади серой масти.

Давай парень, полезай в седло. Меняемся лошадьми. Ты поведёшь нас в город.

– Сир?

Тебя здесь никто не знает. Залезай на лошадь. Поедешь первым.

Дьюранд подчинился и поехал вперёд к сэру Радомору, который уже облачился в рогожу. Дьюранду подумалось, что вряд ли какие-нибудь одежды могу скрыть личность их обладателя. В фигуре Радомора чувствовалась скрытая мощь, что наводила на мысли о дикарях, живущих за заливом Ярости.

– Лорд Радомор, – произнёс Гоул. – Это тот самый парень, который полез за бейлифом на крышу.

Лорд Радомор поднял на Дьюранда взгляд.

– Это он выследил Фалька, – добавил Гоул. – он утверждает, что его зовут Дьюранд родом из Коль. В городе его никого не знает. С помощью него мы попадём в Ферангор. Не думаю, что кто-нибудь обратит внимание на цвет глаз.

– За дело! – рявкнул лорд.

– Слушаюсь, ваша светлость, – ответил Гоул.

– Слушаюсь, ваша светлость, – эхом повторил ему Дьюранд.

Они поклонились и поскакали прочь, вперёд, туда, где надежда Дьюранда на побег становилась совсем призрачной. Капитан потянул поводья, останавливая коня:

– Что мне сказать стражникам? – спросил Дьюранд.

– Что-нибудь придумаешь, – ответил Гоул и, развернув лошадь, поскакал назад к колонне.

На Дьюранда из-за прорезей шлемов, из-под надвинутых на лбы капюшонов взирало две дюжины пар глаз. В воздух поднимались облачка пара. Кавалькада лёгким галопом направилась к воротам города. «О чем меня могут спросить стражники?» – думал Дьюранд. Кто я? Что у меня в городе за дело? Он выругался, представив опускающиеся решётки и летящие в него стрелы. Он кинул взгляд на солдат, скакавших за его спиной. Точно. Увидев их, стражники могут либо начать стрелять в них, либо просто захлопнут перед их носом ворота.

Когда они приблизились к воротам, из-за маленькой дверцы показалась горилообразная фигура стражника, голову которого украшал шлем-котелок. На высоте двадцати футов за зубцами крепостных стен сверкали шлемы других стражников.

– Кого черти принесли? – рявкнул горилообразный стражник. – Мы как раз собирались закрывать ворота, – в руках стражника был арбалет.

Конь Гоула фыркнул и замотал головой.

– Ну? – стражник перехватил арбалет поудобнее.

Дьюранд отстранено подумал, что если стражник разрядит в него арбалет с такого расстояния, то стрела либо пробьёт горло навылет, либо застрянет, и тогда её оперенье будет торчать прямо у него из под подбородка. В любом случае выстрел сразит его наповал.

– Давай же, – прошептал сзади Гоул.

Лунный свет блеснул на острие арбалетного болта.

– Чего вам надо в городе? Репу на базар привёз? Герцогу горячие головы в городе не нужны. Ясно?

Герцог. Дьюранд почувствовал, как где-то внутри него вспыхнула искорка вдохновения.

– Ясно, – кивнул Дьюранд. – Но мы не собираемся устраивать здесь свары. Мы прибыли, чтобы встретится с герцогом.

Стражник качнул арбалетом. «Теперь, если у него дрогнет рука и он спустит тетиву, стрела попадёт мне в бедро или убьёт подо мной лошадь», – мелькнула в голове Дьюранда мысль.

– Зачем? – протянул стражник. – Ищете работу? Неплохая мысль.

– Точно. Хотим наняться в его дружину.

– Ясненько, – кивнул стражник. – Только вот герцога нет. Уехал он в Мантльуэлл. В паломничество.

Мантльуэлл. Дьюранд с ненавистью уставился на стражника, борясь с желанием закатить ему затрещину.

– Мы подождём его, – резко бросил он. – Или поговорим с капитаном твоей стражи.

– Вообще-то я вполне могу отправить вас восвояси… – стражник опустил арбалет, не двигаясь при этом с места, что очень удивило Дьюранда. Стражник, задрав голову, посмотрел вверх.

Наконец, до Дьюранда дошло, что стражник выпрашивает у него деньги. Дьюранд закрыл глаза. В его кошельке не было ни гроша. Затылком он чувствовал тяжёлый взгляд Гоула.

И тут, подобно вспышке молнии, Дьюранду пришла в голову идея. Он повернулся к Гоулу.

– Мальчик мой, вознагради этого война за терпение, кинь ему пару монет.

Гоул, смерив Дьюранда холодным взглядом, сорвал с пояса кошель и швырнул его стражнику.

– Спасибо капитан, – отозвался тот. – Проезжайте, только смотрите, чтобы ваши ребята не бузили. У нас город тихий, законы мы уважаем.

Дьюранд, пришпорив коня, направил его прямо в распахнутые крепостные ворота, ведущие в город, размышляя, вздёрнет ли лорд Радомор стражника-негодяя или все-таки сжалится над ним.

Вскоре они подъехали к потемневшим от времени дверям трактира. Усмехнувшись, Мульсер посмотрел на Дьюранда.

– Куда теперь? – донёсся до них голос Радомора.

– Здесь есть комната, – ответил лорду один из чернецов. – Ваше сиятельство сам убедится, что она расположена просто идеально.

Солдаты проследовали в трактир за своим господином. Странно, но трактир был абсолютно пуст, тогда как, учитывая позднее время, должен был быть забит под завязку. Сверху, со второго этажа, до Дьюранда донеслись звуки шагов.

Руки солдат покоились на рукоятях мечей, словно они ожидали, что противники могут в любой момент полезть в окна и двери. Похоже чернецы многое поставили на кон и решили снять весь трактир. Дьюранда охватило волнение. Он был уверен – супруга Радомора невиновна, и надеялся, что на рассвете чернецов ждёт суд за лжесвидетельство.

Чтобы снять напряжение, Гоул отправил нескольких солдат в подвал раздобыть выпивку.

– Да это же настоящий постоялый двор, – крикнул один из солдат из погреба. – Не какой-то там захудалый трактир. Здесь ни эля, ни пива – одно только вино.

– Одного бочонка вам хватит, – кинул Гоул солдату, стоявшему у люка, ведущего в подвал, и повернулся к окнам, которые выходили на улицу. – Дверь – запереть, – тихо сказал он Дьюранду. – Нам ни к чему любопытные.

Дьюранд кивнул и, подхватив скамью, плотно вогнал её между дверной ручкой и косяком. Теперь их никто не побеспокоит.

Гоул уставился на потолок.

– Что он… – начал Дьюранд.

– Тихо! – зашипел Гоул. Он с гневом посмотрел на солдат, пытающихся извлечь из подвала бочонок вина. – А ну заткнитесь!

Солдаты замерли, словно олени, почувствовавшие опасность. Гоул снова обратил свой взгляд к потолку.

Половицы второго этажа, расположенные над окнами, выходящими на улицу, заскрипели, сверху посыпалась пыль. Гоул едва заметно кивнул и прижался лицом к ставням. Его примеру последовал и Дьюранд, пытаясь разглядеть сквозь щели, что происходит на улице.

Постоялый двор, в котором они находились, располагался довольно высоко на склоне холма, однако поначалу Дьюранд ничего не мог разглядеть – разве что серые стены домов на противоположной стороне улочки. Чуть выше, вокруг вершины холма возвышалась цепь внутренних стен, а за ними – святилище и цитадель Аильнора – сына Карондаса.

Дьюранд ждал знака, обещанного чернецами, хотя не имел ни малейшего представления о том, что это будет за знак. Он слышал, как за его спиной солдаты с хлюпаньем прихлёбывают вино. Он слышал, как над головой поскрипывают половицы, как сверху доносится бубнящий голос Радомора. Неожиданно повисла тишина, и Мульсер сдавил руку Дьюранда.

Где-то снаружи, на улице звучала музыка. Дьюранд плотнее прижался к щели в ставне, шаря глазами по крышам домов. Он не сомневался, что сможет отыскать источник музыки.

Там, где две крыши ножницами расходились в стороны, Дьюранд увидел посеребрённую светом луны фигурку в окошке высокой башни, овал печального личика, поток чёрных, как вороньё крыло, волос. К губам фигурка прижимала флейту. Башня возвышалась над замком герцогов Ирлакских. Музыка оборвалась, фигурка выглянула из окна и хлопнула в ладоши.

Трактир содрогнулся от звериного рыка, заставившего Дьюранда похолодеть.

Молнией лорд Радомор пронёсся по лестнице, за ним следовали чернецы в развевающихся чёрных плащах.

– Скамью – долой, – скомандовал Гоул, и Дьюранд немедленно отбросил её в сторону от двери – как раз вовремя, потому что мгновение спустя двери трактира с грохотом распахнулись от удара лорда Радомора. Лорд выбежал на улицу. Замершие на мгновение солдаты устремились вслед за своим господином. Некоторые из них успели заметить довольные ухмылки на лицах чернецов.

У внутренних врат стражник пытался заступить им дорогу, но он отпрыгнул в сторону, как только до него дошло, кто стоит перед ним. Никто в ту ночь не смел встать на пути лорда Радомора.

Вершина холма, над которой возвышались шпили и колокольни святилища Ферангора, представляла собой мощённый камнем двор порядка ста шагов в поперечнике. Повсюду носились полуодетые слуги, выбежавшие из замка, расположенного за святилищем. Именно к темнеющему замку и направился Радомор.

– Как ему удаётся сюда попасть? – потребовал ответа лорд Радомор.

Никто не уточнил, о ком идёт речь. Всем это было и так понятно.

– Через колодец, – услужливо пояснил один из чернецов. – Все колодцы ведут к резервуарам под городом. Он спускается в колодец в своём доме, а потом вплавь добирается до замка.

Чернец мерил шагами двор:

– Протоки узкие. Вряд ли взрослому человеку хватит места для разворота.

– Если мы перекроем протоку… – начал второй из чернецов.

– И подожжём его дом… – продолжил первый.

– Он может появиться здесь в любое мгновение.

– За дело! – приказал Радомор. – Его появление здесь будет равносильно признанию.

Гоул повернулся к солдатам:

– Ты, ты и ты, – ткнул он пальцем в воинов, даже не взглянув на Дьюранда. – Вы знаете замок?

Солдаты кивнули, и Дьюранд с облегчением вздохнул, поняв, что ему не придётся выполнять поручение капитана.

– На колодце есть решётка. Сбросите её вниз. Дверь за собой прикроете. Шевелись! А ты встанешь на стражу у двери.

Гоул, играя желваками и закрыв глаза, собирался с мыслями.

– Вы двое, – кивнул он паре солдат, – вы знаете Ферангор не хуже меня. Подожжёте дом Варренделя. Четверо на ворота, ворота – запереть. Остальным – навести прядок в замке.