Текст книги "Копии за секунды: История самого незаменимого изобретения XX века"

Чтобы получить качественные копии таким способом, пользователю требовался не только копировальный пресс, но и соответствующие чернила, бумага и некоторые другие принадлежности, которые поставлялись фирмой Уатта и ее конкурентами. Некоторые предметы стандартного офисного оборудования XIX века, которые сейчас повергают людей в недоумение, были, по сути, принадлежностями копировального пресса и когда-то широко использовались: плоские ящики и секционные стеллажи для хранения отдельных копий или их подшивок, тяжелые железные опоры для копировальных прессов, (также обеспечивающие сопротивление значительному крутящему моменту), щетки и железные ведра для воды, которые использовались для увлажнения страниц, баки для промокательной бумаги, «увлажняющие камеры» и «сушильные книги».

Среди самых первых покупателей изобретения Уатта был Бенджамин Франклин, который в 1780 году заказал сразу три устройства. Франклин, который сначала работал учеником печатника и всю жизнь называл свою профессию «печатник», давно интересовался проблемой копирования, и спустя несколько лет он изобрел свой собственный, несколько причудливый, способ. Этот способ состоял в том, что на металлической или каменной пластине сначала писали вязкими чернилами, похожими на чернила Уатта; а затем, пока чернила были еще влажными, их посыпали песком, наждачным порошком или железными опилками. После этого опыленную форму прижимали в прессе к деревянному блоку, при этом зернистый материал переносился и частично внедрялся в деревянную поверхность, а обработанный деревянный блок использовали как форму высокой печати, нанося краску на поверхность внедренного материала, слегка выступающую над поверхностью фона. Получаемые оттиски были нечеткими, иногда их было трудно прочесть, и этот способ не годился для копирования корреспонденции, так как оригинал отсутствовал; но этот проект был типичен для Франклина, который всегда занимался какими-то поделками.

Адам Смит заказал копировальный пресс вместе с огромным запасом бумаги в 1780 году. Джордж Вашингтон получил одно устройство в 1782 году и позже купил еще одно. Джефферсон приобрел первый пресс во Франции в 1785 году, узнав об изобретении Франклина. Через четыре года, накануне вступления в должность Первого государственного секретаря, он купил один пресс также и для Государственного департамента. Это было первое офисное копировальное устройство, находящееся в собственности правительства Соединенных Штатов, и одно из первых устройств в мире, принадлежащих правительству. Джефферсон также спроектировал портативный вариант (подобный моделям, производимым другими, включая модель Уатта), и он брал его с собой во время поездок, почти так же, как современные бизнесмены возят с собой ноутбуки. Фактически модель Джефферсона, которая содержала встроенный миниатюрный цилиндровый пресс, по размеру была не намного больше современного скоростного портативного компьютера. А его деревянный ящик с латунными деталями содержал отделения для хранения бритвенных лезвий и кисточки, ремня для правки бритв, зубной щетки, расчески и ночного колпака. К концу XIX века портативные копировальные устройства, которые можно было просто засунуть в карман, стали очень популярными среди коммивояжеров и других много путешествующих людей. Одно такое устройство состояло из деревянного стержня, к которому по всей его длине был прикреплен край гибкого копировального планшета. Только что записанный лист бумаги помещали между двумя листами этого планшета и затем его вручную туго сворачивали вокруг стержня.

Люди, занимающиеся производством документов, отличают копировальные устройства от множительных. Разницу трудно описать с помощью дефиниций, но можно понять через аналогии: представьте, что у вас родилась тройня, – эти три ребенка будут копиями-близнецами, а если вы затем клонировали одного из тройняшек, то этот четвертый ребенок будет копией. В этом смысле печатная машина является множительным устройством, в то время как стандартный ксерокс является копировальным устройством. Множительное устройство производит идентичные документы, из которых ни один не является «оригиналом»; копировальная машина делает факсимиле документов, которые уже существуют. У множительного устройства всегда есть промежуточная фаза – ксилографическое клише, форма страничного формата, заполняемая металлическим шрифтом, литографская печатная форма – между исходным документом и его копиями. Если вы напишете письмо на листе бумаги, то не сможете сразу воспроизвести его, вставив в печатную машину; вам нужно будет сначала перенести текст на какую-то печатную форму, затем использовать эту форму для получения оттисков, каждый из которых является дубликатом всех других, а не копией чего-нибудь.

Это различие невозможно соблюсти в строгом смысле слова, но тем не менее оно является исторически важным. Вслед за эпохой монастырских переписчиков – которые выполняли работу копировальных машин, когда воспроизводили существующие книги, и работу множительных устройств, когда целыми группами писали под диктовку монаха, – решить проблему размножения было намного легче, чем проблему истинного копирования. На самом деле до 1780 года, когда Уатт изобрел свой копировальный пресс, все копировальные машины в мире были, по существу, множительными устройствами: гравированные медные пластины, печатная машина Гуттенберга, все устройства, построенные на базе пантографа (которые производили одинаковые дубликаты, а не факсимильное изображение ранее подготовленных оригиналов). Впервые в истории Уатт дал возможность людям изготавливать факсимиле существующего документа механическим способом. Эта возможность была чрезвычайно ограниченной, так как копировальный пресс мог копировать оригиналы, которые были только что написаны, да и то модифицированными чернилами, и каждый такой оригинал можно было воспроизводить ограниченное число раз. И все же это стало чем-то абсолютно новым в мире.

Подобно печатной машине до него, копировальный пресс не смог полностью вытеснить труд переписчика, и эти две технологии, одна механическая, а другая ручная, сосуществовали вместе почти на всем протяжении XIX века. Даже в конце 1800-х годов труд был таким дешевым, что значительная часть бизнеса продолжала использовать, по меньшей мере, частично, ручной труд переписчиков. Работа была, конечно, тяжелая; если писателю середины XIX века был необходим какой-нибудь всеми презираемый герой, эту роль легко выполнял переписчик: Акакий Акакиевич Гоголя, Крэчит Диккенса, Бартлби Мелвила. (Этот труд существует и сейчас, в очень ограниченном масштабе, в малом бизнесе, где бухгалтерский учет ведется вручную, на две колонки записей, а не электронным способом на компьютерах.)

Новейшая техника также не сразу вытеснила копировальные прессы. Они применялась так широко и так долго, что в статье о Джеймсе Уатте в издании британского Биографического словаря за 1899 год его изобретение, 119 лет спустя после того, как оно было запатентовано, названо как «повсеместно используемое». Мало кто сегодня знает, чем являлись копировальные прессы, и, однако, они исчезли совсем недавно.

Последним президентом, чья корреспонденция в Белом доме копировалась на копировальном прессе, был не Авраам Линкольн или Эндрю Джонсон, а Кальвин Кулидж, который покинул свой офис в 1929 году. А копировальные прессы продолжали после этого использоваться еще тридцать лет в других местах, хотя в большинстве случаев в очень ограниченных диапазонах. Действительно, до середины XX века имелись случаи, когда копировальный пресс (который, в конце концов, точно воспроизводил изображение оригинала) был единственным доступном средством, кроме фотографии, для создания легально неоспоримой совершенной копии, – функция, которую в 1960 году возьмет на себя раз и навсегда копировальная машина Xerox.

Потребовалось два новых совместно работающих изобретения, чтобы начать процесс вытеснения копировального пресса как самого главного устройства в мире для копирования ежедневной офисной документации. Первым была копировальная бумага, которую изобрел англичанин Ральф Веджвуд в 1806 году; затем последовала пишущая машинка, которая появилась в 1870-х. Ни копировальная бумага, ни пишущая машинка в отдельности не были бы достаточными, но вместе эти два изобретения в итоге покончили с бизнесом изготовителей копировальных прессов.

Ральф Веджвуд был «черной овцой» в семействе известных производителей гончарных изделий и, следовательно, также родственником Чарльза Дарвина. (Дедом Дарвина по материнской линии был Джозиа Веджвуд.) Он назвал свое изобретение как патентованное стилографи-ческое множительное пишущее устройство Веджвуда, которое изначально предназначалось в помощь слепым. Центральным элементом системы был пропитанный краской лист бумаги, который Веджвуд называл «пигментной», или «пигментированной», бумагой. Томас Джефферсон, первый проповедник копирования в Америке, попробовал новое изобретение, и оно ему не очень понравилось, хотя он признавал, что для путешественников копировальная бумага может оказаться полезной. «Зловонный запах копировальной бумаги сделает помещение опасным для здоровья, если заполнить его оттисками этой бумаги», – писал он в письме Чарльзу Уилсону Пейлю, которого беспокоила возможная конкуренция.

Система Веджвуда, кроме скверного запаха, была более трудной в использовании, чем более поздние виды копировальной бумаги. Основное отличие состояло в том, что бумага Веджвуда была полностью пропитана пигментным маслом и пачкала краской с обеих сторон. Пользователь клал такой лист между листом прозрачной бумаги и листом обыкновенной бумаги и писал на прозрачном листе пером, сделанным из металла, стекла или агата. Давление этого пера, не использующего краску, производило обратное изображение на оборотной стороне прозрачного листа и прямое изображение на лицевой стороне бумаги. Обычный лист принимался за «оригинал» и использовался в почтовых отправлениях, а прозрачный лист, который нужно было переворачивать, чтобы прочесть написанное, сдавался в архив. Причиной этой кажущейся неуклюжей системы были гусиные перья для письма, на которые было невозможно сильно нажимать, чтобы копировальная бумага Веджвуда смогла оставить на бумаге оттиск, пригодный для чтения.

К середине века перья и копировальная бумага были усовершенствованы настолько, что пигментные копии достигли качества, известного пользователям XX века. В издании популярного справочника за 1881 год под названием «Домашняя энциклопедия общей информации» был предложен рецепт для самостоятельного изготовления «смеси из равных частей франкфуртской сажи и свежего масла, которую следует намазать на листы бумаги и затем, по истечении какого-то времени, счистить. Замазанную таким способом бумагу следовало выдержать под прессом в течение нескольких часов, вложив каждый лист между листами промокательной бумаги». Франкфуртская сажа была популярным пигментом в XIX веке, первоначально ввезенным из Германии. Согласно словарю за 1913 год, ее получали при «сжигании виноградной лозы, винного осадка и т. д.».

Веджвуд заработал какие-то деньги на своем изобретении, но пигментная бумага получила истинное признание только в совместной работе с пишущей машинкой, которая ударяла по бумаге с силой, достаточной для получения качественного оригинала и нескольких приемлемых факсимиле. Первой пригодной для практического применения пишущей машинкой была модель Sholes & Gliddon, представленная в 1874 году фирмой Е. Remington & Sons, производителем швейных машин и пушек. (Самая первая модель была похожа на швейную машину – у нее был ножной привод возврата каретки, и она грохотала, как пушка.) Среди первых покупателей был Марк Твен, который оказался почти таким же страстным любителем всяких интересных новинок, как Томас Джефферсон. Твен заплатил 125 долларов за свою машинку, печатавшую только прописными буквами. В конце жизни он утверждал (в неопубликованной автобиографии), что был «первым человеком в мире, который использовал пишущую машинку для литературы», так как в 1874 году он нанял машинистку для копирования части рукописи одной из своих книг, всего вероятнее, «Приключений Тома Сойера». (Твен также часто говорил, что был первым человеком в мире, установившим у себя дома телефон.)

На самом же деле Твен ненавидел свою пишущую машинку, которую он считал слишком сложной и вызывающей чувство разочарования, и вскоре он избавился от нее. Когда Ремингтон в 1875 году попросил его написать слова поддержки, он написал: «Джентльмены, прошу ни в коем случае не использовать мое имя. Прошу даже не упоминать, что у меня есть пишущая машинка. Я полностью прекратил пользоваться ею по той причине, что мне никогда не удавалось написать письмо без того, чтобы не получить ответ с просьбой не только описать эту машину, но также рассказать об успехах ее освоения и т. д. и т. п. Я не люблю писать письма и поэтому не хочу, чтобы люди знали, что я являюсь собственником этого маленького насмешника, порождающего любопытство. Искренне ваш, Сэмюель Л. Клеменс». Ремингтон с радостью, и это понятно, воспроизводил эту записку во всех своих рекламах (под заголовком «ЧТО "МАРК ТВЕН" СКАЗАЛ ОБ ЭТОМ»).

Функцию, которую выполняла комбинация копировальной бумаги и пишущей машинки, можно классифицировать где-то в промежутке между копированием и размножением. Копировальная бумага не является по-настоящему копировальным устройством, так как вы не можете использовать ее, в частности, для изготовления копии кроссворда в ежедневной газете. Но она производила до десяти дубликатов без промежуточной стадии и экономично выполняла все те же самые функции, что и копировальный пресс. В результате, копировальный пресс постепенно исчез не только из офисов, но также из коллективной мировой памяти.

Одним из самых значительных успехов в области копировальной технологии XIX века было не создание нового устройства и даже не оптимизация существующих копировальных устройств (и нескольких, которые еще предстояло разработать). Этим успехом стало изобретение анилиновых красок, первых в мире синтетических красителей. В 1856 году восемнадцатилетний студент английского колледжа по имени Уильям Генри Перкин экспериментировал с производными каменноугольного дегтя, пытаясь найти замену хинину, который изготавливали из коры хинного дерева и который тогда был единственным средством для лечения малярии, этого бича широко раскинувшейся Британской империи. По завершении одного неудачного опыта Перкин заметил на дне пробирки темный осадок. Позже, случайно, он обнаружил, что этот осадок оставляет на одежде яркие пятна пурпурного цвета. Эта субстанция получила название мовеин, или анилин пурпурный, и за ней вскоре последовали такие же многочисленные субстанции разных оттенков.

Анилиновые краски, которые были более яркими и однородными, чем естественные красители, такие как франкфуртская сажа, преобразили моду (королева Виктория была одета в розовато-лиловое платье на свадьбе дочери в 1858 году), внутренний декор (цвета в домах викторианской эпохи были цветами анилиновых красок), химию (Перкин показал, что пробирка может сделать человека богатым) и промышленность (массовое производство тканей и прочей многокрасочной продукции становилось все более практичным и прибыльным)[3]3
  Интересная книга на эту тему уже написана Саймоном Гарфилдом «Розовато-лиловый.
  Как один человек изобрел цвет, который изменил мир» (Mauve: How One Man Invented a Color That Changed the World, by Simon Garfield).


[Закрыть].

Копирование также изменилось. Барбара Роудс и Уильям Уэллс Стритер написали в своей удивительно интересной и содержательной книге под названием «До фотокопирования. Искусство и история механического копирования, 1780-1938»: «Анилиновые красители были быстро приспособлены для копирования» – те, что использовались с копировальными прессами, – «потому что они обладали очень высокой интенсивностью пигмента. Это свойство, необходимое для получения многочисленных копий». («Интенсивность пигмента» можно также назвать «красящей способностью».) Считалось, что «новые краски придают „изящество“ скопированного изображения, сохраняя оригинальный характер почерка в большей степени, чем было возможно при использовании расплывающихся красок из чернильных орешков». Копировальные прессы, пигментная бумага и пишущие машинки – все производили более резкие изображения, когда вместо старомодных натуральных пигментов использовались яркие анилиновые краски. Появление этих красок также способствовало изобретению копировального карандаша, то есть очень твердого карандаша, грифель которого сделан на основе графита и глины и покрыт синтетическим красителем. Письмо, написанное копировальным карандашом, можно было скопировать на копировальном прессе, так же как если бы оно было написано копировальными чернилами. Кроме того, на копировальный карандаш можно было с силой нажимать, чтобы получить хорошо читаемый оттиск с помощью пигментной бумаги.

Первые синтетические краски, подобно многим только что открытым и широко распространенным в XIX веке химическим новинкам, также оказались неожиданно опасными для здоровья, о чем большинство пользователей ничего не знали в течение десятилетий. Анилиновые красители были смертельными ядами и могли причинить серьезный вред здоровью, если бы, например, пользователь копировального карандаша случайно ранил себя его острым концом. В выпуске «Сайентифик Америкэн» за 1899 год, цитируемом Роудсом и Стритером, описывался особенно ужасный случай отравления, жертвой которого стала машинистка из Цинциннати: «Ее пальцы были запачканы краской с машинописной ленты, и, пытаясь прорвать небольшой волдырь на губе, она прижала к нему измазанный палец и очень скоро почувствовала легкую боль на лице. Через короткое время появилась небольшая опухоль. Боль становилась почти невыносимой, а губа сильно раздулась и почернела. Все, что зависело от врачей, было сделано, но ей становилось все хуже, и она скончалась в сильной агонии. Отравленная губа распухла до невероятных размеров, и никакие средства не смогли ее уменьшить».

Изобретение синтетических красителей сильно повлияло на технику воспроизведения документов, известную как трафаретное копирование. В первоначальном виде она была изобретена в 1874 году Евгенио де Зуккато, молодым итальянцем, изучавшим право в Лондоне, который назвал свое устройство папирографом. Система Зуккато состояла в том, что на лакированном листе бумаги писали каустической краской, которая прожигала лак и бумажные волокна, оставляя на листе отверстия в тех местах, где производилась запись. Этот лист, который теперь становился трафаретом, помещали на чистый лист бумаги, а затем по трафарету прокатывали краску, которая проникала в отверстия и создавала дубликат на чистом листе. Год спустя гений, который изобрел почти все, Томас Эдисон, выпустил свое собственное трафаретное устройство, названное автоматическим прессом и электрическим пером Эдисона. Это было перо с острым наконечником, который двигался быстро вверх и вниз, как иголка в швейной машине. Наконечник имел привод от электродвигателя размером с катушку рыболовной удочки, он устанавливался на другом конце пера. Аккуратно двигая перо по непроницаемому листу, пользователь мог создать перфорированный трафарет, сквозь который можно было печатать краской. (В своих патентах Эдисон упомянул о «картонах»[4]4
  Английское слово «картон» (cartoon) происходит от итальянского слова, которое означает «карточка» (card) или «карта» (chart), и, следовательно, относится, скорее, к носителю информации, а не к сообщению. Итальянцы позаимствовали свое слово от греческого khartеs, что значит «лист папируса».


[Закрыть], используемых художниками XVI века для переноса больших рисунков на полотно: это были рисунки в полный размер на бумаге, которые художники накалывали булавкой и затем напыляли угольный или графитовый порошок, создавая на полотне точечный контур.) Копии, сделанные с помощью электрического пера Эдисона, имели сбивающее с толку качество в духе пуантилизма, но в остальном были вполне удобочитаемыми.

Батарея, соединенная с двигателем проводами, представляла собой отдельное устройство: это были две емкости размером с увлажнитель, содержащие воду и серную кислоту, установленные на железной подставке. По словам У.Б. Праудфута, автора книги «Происхождение трафаретного копирования», эта нескладная штуковина была «первым электродвигателем с подключенной батареей, когда-либо изготавливаемая и продаваемая в качестве рабочего устройства».

В 1880-х годах Альберт Блейк Дик, знаменитый А.Б. Дик – чье имя знакомо каждому мальчишке, в том числе и мне, так как оно красовалось на пишущей машинке в кабинете любого школьного секретаря придумал положить лист влагостойкой бумаги (обычно вощеной) на металлический лист типа скоросшивателя и затем «писать» на нем металлическим пером так, чтобы острые точки на пластине прокалывали бумагу, которую затем можно было использовать как копировальный трафарет. Дик торговал лесом. Как Джеймс Уатт за сто лет до него, он первоначально имел намерение удовлетворить копировальные нужды своей фирмы. Когда он подавал заявку на патент, то обнаружил, что такую же идею предложил Эдисон, но не стал ее прорабатывать. Два изобретателя встретились, чтобы обсудить лицензионное соглашение, и Эдисон сказал: «Дик, я бы отдал все, что у меня есть, чтобы стать таким же молодым, как вы, потому что нужно сделать еще так много до того, как я умру». (В то время Дику было тридцать три, а Эдисону сорок два года.) Дик назвал новое устройство мимеографом, и ему хватило коммерческой смекалки отдать первенство изобретения своему знаменитому партнеру. Мимеографы Эдисона разных форм и размеров продавались очень хорошо в течение десятилетий, а к 1940 году в Соединенных Штатах использовалось примерно полмиллиона этих устройств, в то время как А.Б. Дик и его потомки забыли обо всех других мелочах.

Среди конкурентов Дика в конце XIX – начале XX века была фирма Gestetner Co., базировавшаяся в Англии. В 1881 году Дэвид Гестетнер запатентовал устройство, которое он назвал циклостилем: перо с небольшим зубчатым колесиком на конце. Праудфут написал тогда: «Вощеная бумага или трафарет укладывались не на обложку скоросшивателя, а на гладкую поверхность листа жести или цинка (мягкого металла), а циклостиль держали в руке, как перо. Это, на самом деле, было перо – круглое перо, – и зубцы колесика, вырезанные на ободке, прекрасно прорезали как воск, так и бумагу, обеспечивая качественную перфорацию, сквозь которую легко проходила краска».

Еще одним конкурентом было желатиновое копировальное устройство, более известное как гектограф. Он был изобретен в 1878 году и использовался так долго и в таких многочисленных вариантах, что вам не нужно быть дедушкой, чтобы вспоминать об экзаменационных работах и школьных выпусках газеты, отпечатанных на гектографе, или об изготовлении постеров и знаков на копировальном устройстве REMCO[5]5
  В эту эпоху у фирмы был лозунг: «Все мальчики мечтают об игрушке REMCO – и девочки тоже». Эта фирма стала сейчас частью другой фирмы, но продолжает существовать.


[Закрыть] (детской игрушке, продаваемой в конце 1960-х). Название гектографа происходит от греческого слова hecaton, что значит «сто», то есть число читаемых копий, которые предположительно можно было получить с одного оригинала. В Германии гектографы одно время назывались шапирографами.

Принцип работы гектографа был таким простым, что упорный малыш с помощью родителей мог бы самостоятельно сделать такое устройство для себя. Главным компонентом был неглубокий оловянный противень или лоток, содержащий смесь желатина или глицерина и (иногда) несколько других ингредиентов; это было похоже на неаппетитное желе сероватого цвета. Пользователь подготавливал форму для множительного процесса, написав или нарисовав что-то на листе бумаги гектографской краской, которая походила на копировальную краску, использовавшуюся с копировальным прессом, и содержала анилиновый краситель. Как только краска высыхала, желатиновую прокладку смачивали водой и к ней прижимали лист лицевой стороной вниз. Часть краски оставалась на желатиновой поверхности, сохраняя ее влажность. Копии получали, прижимая чистые листы бумаги к желатину, и этот процесс можно было повторять до тех пор, пока на поверхности желатина оставалась краска. Скоро появились другие, более удобные модели гектографа, в которых желатиновая набивка была заменена на листовой оригинал для копирования, изготавливаемый из вощеной бумаги, а жидкая краска – на некую форму копировальной бумаги, которая оставляла на листе оригинала четкие лиловые отпечатки. Ротационные спиртовые множительные устройства, из которых лучшие производились на фирме Ditto Co., использовали модификации обоих нововведений и, следовательно, были потомками гектографа. «Спиртовой» в этом названии относится к метиловому спирту, небольшое количество которого наносилось на каждый лист копировальной бумаги во время ее ввода в машину, увлажняя его настолько, чтобы растворить частицу восковидной пурпурной краски на оригинале, закрепленном на вращающемся барабане. Из-за спирта копии имели отвратительный запах, который очень нравился школьникам моего поколения.

На протяжении всего XIX века были разработаны всего только две истинно копировальные технологии (в противоположность множительным), и у каждой из них были существенные ограничения. Одной из них была фотография, о которой я подробно расскажу в следующей главе. Другой было светокопирование, которое было изобретено в 1842 году англичанином по имени сэр Джон Фредерик Уильям Гершель и использовалось в основном для копирования инженерных и архитектурных чертежей. (Родственный способ, названный диазокопирование, фактически использовался для обычного офисного копирования, но только уже далеко перешагнув за порог XX века.) Светокопирование довольно широко распространилось в Европе после 1842 года, но в Соединенных Штатах появилось только в 1876 году, после того как было продемонстрировано одним швейцарским экспонентом на выставке, посвященной столетию Филадельфии. Чтобы получить светокопию, чертежник изготавливал чертеж на прозрачной бумаге, затем прижимал эту бумагу, установленную в раму, к листу, обработанному ферроцианидом калия и ферроцитратом или сходными фоточувствительными химикатами; сложенные вместе листы облучались солнечным светом или (после появления электрического освещения) ярким светом дуговой лампы. Это экспонирование светом приводило к тому, что обработанная химикатами бумага становилась темно-синей, за исключением тех мест, которые были закрыты от воздействия света линиями чертежа. Светокопирование имело присущие ему ограничения, которые делали его совершенно бесполезным для обычного офисного копирования: оригинал часто разрушался, и его обычно смазывали маслом, чтобы сделать более прозрачным; а химикаты издавали такой ужасный запах, что многие архитекторы и инженеры предпочитали вместо него использовать гигантский копировальный пресс.

Таким, в общих чертах, было состояние технологии копирования в 1906 году, когда на свет появился Честер Флойд Карлсон, изобретатель ксерографии.