Текст книги "Девочка"

Глава 7
Райан Фаррелл

Четвертое апреля.

Паршивый тогда выдался день. Правда, с утра он казался самым обычным. Разве что чуть более суматошным, чем другие дни.

Бесконечные звонки, вопросы, которые невозможно кому-то делегировать и приходилось решать самому. И подготовка к встрече с братьями Майерами. Я листал их досье, собранное Сэмом, и в сотый раз искал, за что зацепиться, чтобы держать их в узде.

Но зацепиться было не за что.

Никакого компромата, просто наглые малолетки, дерзкие и безбашенные. Им плевать на авторитеты. Что со мной, что с официантом в какой-нибудь забегаловке, что с бездомным разговаривают одинаково. Творят, что хотят, хрен знает, куда их понесет в очередной момент. Непредсказуемые, неуправляемые. Но гениальные, дьявол их подери!

По уму с такими лучше не иметь никаких дел. Но их проект сулил большую прибыль – это было видно невооружённым глазом, и я знал: они найдут, к кому обратиться.

Не сразу, но найдут. А отдавать конкурентам курицу, которая будет нести золотые яйца – хреновая мысль, пусть даже этой курице хочется свернуть шею.

За полтора часа до встречи я вышел из кабинета и наткнулся на Криса. Далеко не всех бойцов Сэма я помнил в лицо, тем более по именам. Но Миллард мне нравился, и когда требовалось ехать куда-то с телохранителями, я всегда просил Сэма, чтобы ставил его. Крис был профессионалом, а главное – молчуном. Не задавал лишних вопросов, только по делу.

Но в тот день он выглядел не таким спокойным, как обычно.

– Босс, – неуверенно начал он. – Мы можем поговорить?

И оглянулся. По коридору сновали люди.

– Это срочно? – спросил я и посмотрел на часы.

Времени оставалось в обрез.

– Да я не знаю…

Он выглядел озадаченным. Почесал затылок, словно и правда не мог понять, срочно или нет.

– Так. Я сейчас на встречу, зайди, когда вернусь. Поговорим.

– О’кей. – Крис развернулся и пошагал прочь по коридору.

И тогда что-то царапнуло внутри.

Я уже собирался его окликнуть, но подошёл Сэм.

– Машина готова. Бойцы уже там. Едешь?

– Еду, – ответил я.

– Я тебе там нужен? – тут же нарисовался Чарли.

По его лицу было видно: встречаться лишний раз с Майерами он не хочет.

– Сам справлюсь.

С братьями придется разговаривать жестко, и Чарли мне был ни к чему.

Я уехал на встречу.

А через пару часов какие-то упоротые[2]2
  Упоротые – находящиеся в алкогольном или наркотическом опьянении


[Закрыть] отморозки расстреляли Криса и еще двоих ребят у ворот моего офиса.

Настолько упоротые, что сделали полиции большое одолжение: не избавились от автоматов, из которых стреляли, не залегли на дно, а тупо разбились минут через двадцать, уходя от погони.

Как их ни пробивали, результат был один: обычные наркоманы, ни с кем особо не связанные. Грабили прохожих, могли напасть на какую-нибудь отдалённую заправку, чтобы выгрести кассу. И никто за ними не стоял.

В полиции даже дело не стали заводить, или завели, но сразу закрыли. И никого не заботил простой вопрос: откуда у таких, твою мать, отбросов дорогое оружие?

Нет, конечно, могут быть чудеса: вскрыли какой-нибудь склад, где ожидали найти… Да хрен их знает, что они ожидали. Может, новенькие смартфоны, которые только и ждут, чтобы их продали за бесценок. А там – хоба – и такой сюрприз. Обдолбались на радостях, а потом кто-нибудь сказал: да мы теперь крутые, круче Фаррелла. Да что нам этот Фаррелл? Срать мы хотели на Фаррелла! Ща мы ему покажем, кто тут на самом деле крутой. И борзо рванули обстреливать офис.

Могло такое быть? Запросто. Но слишком удачно всё вышло.

Крис захотел мне что-то сообщить, его в тот же день убили, и разговор не состоялся. Совпадение? Черта с два! Нужно быть полным идиотом, чтобы поверить в такие совпадения.

Я плеснул себе ещё коньяка и спрятал бутылку в шкаф. Последний бокал. И хватит. Завтра нужны свежие мозги. Да они всегда нужны…

Но алкоголь уже вовсю плескался в крови, разгоняя её и заставляя думать не о том. Мысли с Криса как-то сами собой перескочили на малышку Линду. А ведь она всерьёз считает, что с ее братом разделался я. Упрямая. Хрен переубедишь.

Я усмехнулся: дожили. Райан Фаррелл пытается переубедить какую-то девчонку. Аттракцион века. Какого черта я решил, что должен перед ней оправдываться?

Вспомнились зеленые глазищи, нежная шея, тонкие хрупкие плечи, и запах – тоже тонкий. Я привык, чтобы от женщин пахло дорогими духами и пороком. Но эта была другой, и от неё напрочь сносило крышу.

Неискушенность, помноженная на чувственность. И непокорность, которая читалась в ее взгляде. Она словно бросала вызов, не понимая, что играет с огнем, невольно пробуждая древний, темный, звериный инстинкт охотника. Догнать, поймать, подмять под себя, покорить, присвоить…

Только большим усилием воли удалось сдержаться и не трахнуть ее прямо там, в кабинете.

Девчонка уверяла, что пришла за книжкой. Если так, то, скорее всего, хотела почитать какую-то романтическую чушь о любви.

А вся романтика, о которой тогда думал я – это дать ей чуть времени на подготовку перед тем, как сладко стонать на моем члене.

Или она из тех, кто молча кусает губы, плавится внутри от удовольствия, распахивает пьяные от страсти глаза и безмолвно кричит? Безмолвно, но не менее сладко.

У нее упругая грудь. Она даже не осознавала, что сосками трется о мою рубашку, и они у нее набухли. Две соблазнительные горошины, натянувшие ткань уродливой тряпки, которой были прикрыты… Я видел тогда, на записи с камеры, как они выглядят, и был бы не прочь попробовать их своим языком.

Втянуть в рот, пососать, прихватывая зубами.

Выпустить, подуть на них, срывая сладкий стон.

И снова приникнуть, чтобы терзать и мучить, перемежая легкую боль и ласку. До тех пор, пока девчонка не станет горячей, влажной, открытой, готовой пошире расставить для меня свои хорошенькие стройные ножки.

Она испуганно зажмурилась, как только я начал поднимать руки. Нет, девочка. Я даже не думал делать тебе больно. Ну разве что немного и уж точно не так.

Я всего лишь упёрся ими в стену. Потому что хотелось намотать ее волосы на кулак. Сжать их. Надавить на затылок, приблизить ее лицо и впиться в сочный, пухлый, манящий рот. Розовый, как ее соски…

Протолкнуть свой язык между призывно приоткрытыми губами.

И вколачиваться им во влажную глубину так яростно, как хотел бы брать ее снизу.

Когда она облизала губы, стало совсем херово. Вид влажного верткого язычка ударил по яйцам так, словно она им скользила по члену.

Твою ж мать…

Я жадно глотнул коньяка, тот огнем прокатился по горлу, обжег желудок. В голове немного прояснилось.

Я видел, что она боялась.

Очень боялась.

И продолжала выводить меня из себя. Как будто напрашивалась на то, чтоб ее нагнули и отымели.

Но видел я и другое.

Ее трясло. Но не только от страха.

Нет, страх, конечно, был.

Он плескался в зеленых глазищах, которыми она упорно смотрела на меня. Но к нему примешивалась изрядная доза недоумения.

Она явно не понимала, что с ней происходит. Зато я понимал.

И мог бы в два счета получить все, что желал.

Проще простого было стянуть с нее джинсы – даже расстегивать бы не пришлось, они и так болтались на бедрах. Следом полетели бы трусики… И пикнуть бы не успела. В себя пришла бы только после того, как я ее оттрахал.

Но так не хотелось. Это все равно, что вдуть спящей или пьяной. Слишком похоже на изнасилование.

Так что я выбросил эти мысли из головы. Как и мысли о том, чтобы что-нибудь ей объяснять. Пусть лучше и дальше боится, чтобы держалась подальше.

Глава 8
Линда Миллард

Элеонора вошла в комнату с подносом в руках, поставила его на столик и сквозь зубы прошипела мне:

– Доброе утро.

Я окинула её презрительным взглядом и вдруг зацепилась за что-то очень важное: в кармане белоснежного передника явственно вырисовывался гладкий прямоугольник. Телефон! У неё с собой телефон!

А я всегда соображала очень быстро.

– Элеонора, постойте, – жалобно протянула я, – не уходите!

Она остановилась как вкопанная, медленно развернулась и изумлённо уставилась на меня. Еще бы. Точно не ожидала, что я с ней заговорю, и уж тем более таким тоном.

– В чём дело? – не без труда выдавила она.

– Мне так плохо…

Между прочим, ни слова не соврала. Действительно плохо. Потому что книжку я вчера так и не получила. Бокал коньяка – слабое утешение, хотя, признаюсь, после него уснула я быстро.

– Мне так одиноко! – продолжала я ныть, добавив трагизма в голос.

Оскара, конечно, не получу, но Элеонору точно впечатлила. Во всяком случае, удирать она пока не пыталась. Внимательно слушала.

– Не с кем поговорить! – Я осторожно поднялась с кровати и сделала шаг, потом еще один. Только бы не спугнуть. – Мне кажется, я с ума здесь сойду!

Кажется, достаточно приблизилась.

– Пожалуйста… – я бросилась к ней на шею и зашлась в рыданиях, не забывая при этом ловко шарить у неё в кармане.

Когда растёшь на улице, умудряешься научиться довольно странным вещам. Я без труда выудила телефон. Впрочем, старая жаба была так ошарашена, что сопри я у неё сейчас ее любимые панталоны, она бы ничего не заметила.

Засунув телефон за резинку трусиков и кое-как прикрыв его майкой, я выпустила Элеонору из объятий и забормотала:

– Простите, извините… Я понимаю, вам не до того… Это просто… Просто нервы.

Но она и с места не сдвинулась. Так и стояла, хлопая глазами, то открывая, то закрывая рот. А у меня телефон вот-вот вывалится.

– Да уходите же, – сказала я, придерживая его локтем. – Я уже одумалась. Не собираюсь я с вами разговаривать!

Наконец Элеонора сообразила, что делать: поджала губы и вышла вон, закрыв за собой дверь. А я торопливо юркнула в ванную комнату. Камер там не было. Надеюсь, что не было. Во всяком случае, те, что стояли в спальне, я быстро нашла, не так уж их и маскировали.

Сначала хотела расколотить их к чертям, а потом плюнула. Переведут в другую комнату, где камеры спрятаны лучше, а меня и эта устраивала.

Дрожащими руками я провела по экрану смартфона. И тут же чертыхнулась шёпотом: пин-код. На хрена ей вообще нужен пин-код? Она что, ведет тайную порочную жизнь, полную плеток, ошейников и приключений? Иначе кого могут интересовать ее переписки?

Ладно, прорвусь. Это ведь Элеонора. Наверняка там что-то простенькое. Чтоб не забыть с ее-то склерозом. Один, два, три, четыре – вполне подойдёт.

Не подошло. Я набрала в обратном порядке. Потом четыре единицы, четыре двойки – и так до девяток.

Безрезультатно.

Сдаваться не хотелось, но я слишком долго находилась в ванной. Это могло показаться кому-нибудь подозрительным. Поэтому я плеснула в ванну изрядную порцию пены и пустила воду. Нежиться в тёплой ароматной ванне я могу хоть три часа – многие так делают.

Чтобы на этот счёт ни у кого не возникло сомнений, я оставила телефон на полочке у раковины, вышла в спальню, демонстративно сбросила одежду. Привет, извращенец Фаррелл!

Закрыв дверь, я взяла телефон, опустилась в облако пены и продолжила подбирать пин-код.

Что там еще может быть? Год рождения? Я мстительно набрала одна тысяча девятьсот семнадцать. Мимо. Элеонора у нас еще ого-го, не такая уж и старая. Перепрыгнув на одна тысяча девятьсот пятидесятый, я последовательно перебрала все годы, остановилась на своем, основательно польстив старой жабе.

Значит, не год. День рождения? Его я даже примерно не знаю. Я вздохнула и снова забегала пальцами по цифрам.

Прошло, наверное, полчаса. Я уже понимала, что ничего не выйдет – взломщик из меня так себе – и подумывала бросить эту затею, когда дверь распахнулась.

На пороге стоял Фаррелл.

Я успела опустить руку с телефоном под пену. Прости, Элеонора! Если твой телефон не рассчитан на погружение, у тебя его больше нет…

– У Элеоноры пропал телефон! – сухо сказал Фаррелл.

Я сделала самые невинные глаза, на какие только была способна:

– В самом деле? Нельзя быть такой рассеянной. Хотя в ее возрасте это, пожалуй, простительно. Выйдите из ванной! Не видите разве, я моюсь?

Главное – не показывать страха. Лучше прикрыть его раздражением. Я девушка. В конце концов, я стесняюсь.

Но Фаррелл и не подумал выходить. Он мгновенно оказался у ванны, одним рывком выдернул меня из воды и не особо бережно поставил на пол. Я даже не успела разжать пальцы. Телефон так и остался у меня в руке.

– Отдай сейчас же! – процедил он.

Я завела руку за спину – не знаю зачем. Не думала же, в самом деле, что мне удастся победить.

Борьба была короткой. Очень короткой.

Я изо всех сил колотила Фаррелла по груди, выворачивалась, выкручивалась, даже пыталась пинаться. Но это было бесполезно. Из железа он, что ли, сделан? Тогда его бесчувственность и бессердечность вполне объяснимы.

В общем, исход битвы был предсказуем: телефон оказался в одной руке Райана Фаррелла, а другой он прижимал меня к себе.

Я застыла, наблюдая, как хлопья пены стекают по дорогущему костюму. Щеку и шею обжигало неровное дыхание, в грудь впивались пуговицы его рубашки, а в живот…

Я сглотнула, подняла голову и наткнулась на его взгляд.

Потемневшие глаза со зрачками во всю радужку, плотно сжатые губы.

Я буквально оцепенела под этим взглядом. Взглядом дикого зверя, загнавшего добычу.

Мы оба тяжело дышали после схватки, и, кажется, ни один из нас сейчас не думал о чёртовом телефоне. И только теперь я вспомнила, что совершенно голая. Что крепко прижата к мужчине. И что это, наверное, совсем неприлично.

Наверное, нужно было это прекратить.

Вырваться из его рук.

Закричать.

Да хоть что-нибудь сделать.

Но я не могла.

Ничего не могла. Ни дернуться, ни шевельнуться.

Лишь продолжала смотреть на его лицо, на каплю воды на щеке, которую хотелось стереть рукой. А еще почему-то хотелось коснуться тёмных волос и узнать, насколько они жёсткие.

А ещё – провести пальцами по изгибу губ. Почувствовать их тепло и упругость на своих губах…

Холодно не было. Через мокрую одежду я чувствовала жар сильного мужского тела. И от этого странно мутилось в голове.

Тянуло прижаться еще сильнее.

Потереться, ощущая грубую ткань чувствительной кожей.

И неотрывно глядеть в его глаза, обмирая от неясного предвкушения…чего-то…

Может, мне просто нравилось его провоцировать? Ну, или мое чувство самосохранения устало от скуки в этом доме и дало сильный сбой?

Потому что в его взгляде явно читалось: сейчас что-то произойдёт. Что-то такое, что разрушит границы.

А страха не было.

Ожидание.

Нетерпение.

Толика любопытства.

Да, это все было. Мне хотелось, чтобы границы рухнули, я была готова взглянуть на их осколки.

Темный взгляд испытывал, удерживал и казалось, спрашивал меня: «Ты уверена? Уверена в том, о чем просишь?»

– Да…

Я вздрогнула от неожиданности. Чёрт возьми, я подумала это или сказала вслух?

В следующее мгновение Фаррелл отстранил меня от себя и, подхватив под мышки, усадил в ванну.

И сразу же вышел, оставив меня одну разбираться со всей этой хренью, что творилась сейчас в голове.

Вода уже остыла. Пена осела и стала отвратительно скользкой. Я выбралась из ванны, насухо вытерлась, завернулась в полотенце и, вернувшись в спальню, упала на кровать.

Что. Твою мать. Это. Было?

Чему такому я была готова сказать «да», если, конечно, уже не сказала?

Кожа горела. Щёки горели. Всё горело. Сердце до сих пор колотилось, а дыхание не желало становиться ровным.

У меня что, поплыли мозги? Меня не может к нему тянуть. Единственное чувство, которое я могу и должна к нему испытывать – это ненависть. Тогда какого хрена?..

Наверное, я долго бы могла лежать вот так и изводить себя чувством вины, но, к счастью, словно проблеск в сознании, появилась и другая мысль: дело не в том, что, на хрен, со мной происходит. Дело в том, что, на хрен, происходит с ним.

Я видела это, отчётливо прочла в его взгляде. Возбуждение, страсть… дикое мужское желание.

Как и тогда, в кабинете, когда он прижал меня к стенке. Нет, это точно была не злость. И не ярость, и не бешенство. Кажется, мои прогулки голышом перед камерами не оставили его равнодушным.

И это можно использовать. Нужно использовать!

А что? Соблазнить его, сблизиться, потом промурлыкать «как мне грустно и тяжело в этом доме», уломать вывезти меня поужинать – и свалить.

Но в этом плане было много дыр. Много, гораздо больше, чем целых мест. Не факт, что у него размякнут мозги настолько, что он потащит меня на романтическое свидание. В крайнем случае, устроит его в одной из комнат этого дурацкого дома. Или вообще трахнет по-тихому и успокоится.

Но другого плана у меня не было. Альтернатива – сидеть тут день за днём и тупо пялиться в стену в ожидании… хрен его знает, чего.

Так что решено. Буду соблазнять Фаррелла.

Я посмотрела на себя в зеркало. Ну да, офигенная соблазнительница. Мешковатые джинсы, уродская майка, ни грамма макияжа. Мне и накрашенной-то на вид дают не больше пятнадцати, а сейчас я и вовсе – просто мечта педофила. Поэтому первым делом нужно приодеться.

Когда в обед Элеонора притащила мне очередной поднос с едой, я её остановила.

– Эй, мне кое-что нужно.

Она замерла у двери, недоверчиво глядя на меня. Я продолжала оставаться на расстоянии и даже сделала шаг назад. Боюсь, после истории с телефоном, если я попытаюсь к ней приблизиться, она убежит с визгом, разом растеряв всю свою чопорность.

– Нет, ну серьёзно, – заговорила я торопливо, пока она не успела убежать. – Что за уродские тряпки? – я кивнула на джинсы и майку. – Мне нужна пара красивых платьев, приличное бельё, понимаешь?

Она молчала, но слушала. Уже что-то.

– Если я ещё несколько дней поживу таким чучелом, то вообще забуду, что я женщина! Замуж не выйду, стану старой девой… и, блин, оттяпаю у тебя твою работу! А куда мне деваться?

Так, спокойно, Линда… помягче. Оскорблять Элеонору, конечно, особый вид удовольствия, но этим можно будет заняться после того, как она принесёт вещи.

– Я передам мистеру Фарреллу, – та наконец разлепила губы. – Что вам требуется?

– Пара платьев. Несколько комплектов белья. Туфли. И желательно все по размеру: на четыре меньше, чем джинсы, на два меньше, чем лифчик, на три больше, чем майка. Косметика, духи. Может, ты будешь записывать?

– Я запомню, – сказала Элеонора и взялась за ручку двери.

– И крем для депиляции! Пока я не превратилась в снежного человека.

Элеонора кивнула и скрылась за дверью.

А через несколько часов вернулась с пакетами.

– Здесь всё, что я просила? – деловито поинтересовалась я.

– Почти, – ответила Элеонора. – Кроме духов.

– Что? – я удивлённо подняла брови. – Пока меня держали в заточении, духи убрали из продажи? Они теперь запрещены?

– Мистер Фаррелл разрешил купить всё, кроме духов, – холодно ответила чёртова жаба и ушла из комнаты.

Ну и в добрый путь! Вместе со своим Фарреллом.

Я принялась торопливо разрывать пакеты. Если за покупками ходила Элеонора, боюсь, там окажется старушечье бельё, белые тапочки и платья для монашек.

Но, слава богу, мои подозрения не оправдались. Бельё, конечно, трудно было назвать очень сексуальным, но выглядели комплекты вполне прилично. Среди платьев нашлось даже одно длиной выше колен. А туфли на шпильке сели как родные.

Может же, когда хочет!

Я разложила все вещи по местам и приготовилась к атаке.

Только вот до вечера Райан Фаррелл так и не объявился.

На следующий день я сказала Элеоноре:

– Мне нужно поговорить с мистером Фарреллом. Я должна сказать ему кое-что важное.

– Я передам ему, когда он вернётся, – холодно бросила Элеонора.

– Нет-нет! Когда вернётся и поужинает.

Мой план лучше воплощать в реальность, когда уже стемнеет.

Элеонора удивлённо приподняла брови.

– Что? Меня вырастил брат. Я отлично знаю: не надо лезть с разговорами к мужику, пока он не поел, – терпеливо пояснила я.

Элеонора скривила губы. Вот же бесит, стерва! Всё ей не так.

– Житейская мудрость, – продолжила я и, не удержавшись, подмигнула: – Мотай на ус! Пригодится, если вдруг решишь обзавестись мужиком.

Она метнула на меня злобный взгляд и выскочила за дверь со скоростью монашки, увидевшей член.

Я разложила на кровати косметику. Что ж, пора сделать злобного зверя ручным.

Глава 9
Райан Фаррелл

Девчонка всё-таки надумала поговорить.

Очень кстати. Вокруг явно творится какая-то хрень, и гибель Криса – только небольшое звено в длинной цепочке, целиком которую я пока не вижу. Если получится узнать, с чьей подачи малышка Линда шпионила в моем офисе, быстрее выйду на тех, кто пытается устроить мне неприятности. А кто-то пытается, это очевидно.

Лучшим местом для встречи будет библиотека. Раз уж девчонка так падка на книжки, может, расслабится и расскажет больше, чем собиралась.

Когда она появилась на пороге, я слегка охренел.

Красное платье, что сидело на ней плотно, как перчатка, обрисовывая аппетитные формы. Высокий каблук «смерть паркету», яркий боевой раскрас и все тот же вызов в зеленых глазах.

– Отлично выглядишь, – небрежно бросил я.

Не начинать же разговор со слов «Во что ты вырядилась?» или «Что ты с собой сделала?»

Ободрённая похвалой, девчонка прошествовала в центр библиотеки и уселась в кресло напротив меня.

Она, конечно, выглядела взрослее и порочнее. Но двигалась во всём этом скованно и неловко, словно примерила на себя чужой образ и чувствовала себя в нём паршиво.

И даже в таком нелепом виде оставалась чертовски невинной.

Порочная невинность… Дьявольская смесь.

Она, конечно, без трусиков. Под это платье вряд ли удастся засунуть хоть какое-то бельишко.

Тянуло проверить.

А еще потрясти головой, чтоб мозги, внезапно стекшие в штаны, перебазировались на место.

Сосредоточиться на деле удалось с трудом.

Тем временем малышка Линда картинно забросила ногу на ногу. Что ещё за новая игра?

– Может быть, коньяку? – спросила она.

Это было настолько неожиданно, что я ответил не сразу.

– Тебе же он не нравится?

– Кто сказал? – не сдавалась она.

– Никто. Я видел.

Малышка Линда поморщилась. Но тут же согласилась:

– Не очень нравится, но сойдёт.

– Ты хотела поговорить, – напомнил я.

Она торопливо кивнула.

– То есть выпить вы мне не предложите?

Да уж, её не собьёшь, если что-то втемяшилось в голову. Впрочем, я был не против. Если ей требуется выпить для храбрости, прежде чем начать каяться – не стоит этому мешать.

Я направился к бару, отыскал там початую бутылку какого-то ликёра, плеснул в бокал и принёс.

– Вы хотите, чтобы я пила одна? – тут же спросила она.

Твою ж мать. Да заговоришь ты когда-нибудь, или так и будешь выделываться?

Ладно. Раз уж надумала слить мне зачинщика своей вылазки в офис – пусть почувствует себя хотя бы немного, но хозяйкой положения. Многолетний опыт переговоров подсказывал: сейчас можно слегка уступить.

Я снова сходил к бару, вернулся с бокалом коньяка, сел.

– Итак, ты решила мне всё рассказать?

Она сделала глоток и медленно выдохнула:

– Ну, не то, чтобы всё… И не то, чтобы рассказать. Просто хотела поговорить.

– О чём же? – терпеливо спросил я.

Идёт на контакт – уже хорошо.

– Почему я должна вам доверять?

– Потому что у тебя нет выбора. – ответил я.

– Выбор есть всегда, – философски заявила она. – Даже если все варианты плохие. Но выбор есть.

Она поднялась со своего кресла, неторопливо приблизилась, виляя бедрами, – в каком порно-ролике она подцепила эту походку? – и уселась на подлокотник моего. Я почувствовал тонкий запах её тела, а она столкнула свой бокал с моим и произнесла тост:

– За то, чтобы лёд был сломан.

Я усмехнулся, всё ещё гадая, какую игру она пытается вести, но тост поддержал. Она допила свой бокал и немного поёрзала на подлокотнике. А я понял, что отвести взгляд от изгибов её тела – не такая уж и простая задача. Лучше бы ей сесть подальше…

Сохранять внешнее спокойствие становилось всё труднее. А следовало. Потому что резкая перемена в её поведении точно была неспроста.

Ей что-то от меня нужно.

Она повернулась и, наклонившись ко мне близко, так, что я слышал её дыхание, прошептала:

– А можно ещё этой штуки? – она покачала своим опустевшим бокалом. – Это гораздо вкуснее коньяка.

И тут до меня дошло.

Я чуть было не расхохотался в голос.

Обтягивающее платье, яркая раскраска, весь этот шёпот и взгляды, которые ей самой, наверняка, кажутся чертовски сексуальными – она пришла меня соблазнять!

Вот это было действительно смешно. Что-то похожее до неё проделывали сотни женщин. Когда у тебя есть власть и положение, такому не удивляешься. Но сейчас, похоже, я стал свидетелем самой неуклюжей попытки.

Я провёл рукой по её щеке. Она вздрогнула и хотела отпрянуть, но заставила себя остаться на месте.

– Перебьёшься, – нежно сказал я.

И с каким-то странным удовлетворением отметил панику в её глазах. Всё пошло не по плану. Нет, девочка, ты себе даже не представляешь, насколько не по плану. Я вытащил бокал из ее рук, аккуратно поставил рядом со своим на стол. Поднялся с кресла, подхватил её на руки, перекинул через плечо и понёс.

– Эй, куда? – жалобно пискнула она.

А на что ты рассчитывала? Если хочешь напоить и соблазнить мужчину, будь готова к тому, что он соблазнится.

Я шёл быстро. И не только потому, что ноша на моём плече казалась легче пушинки. Но ещё и потому, что одна моя рука лежала на её ягодицах, а вторая придерживала под коленки. И мне до рези в яйцах хотелось сжать обе сильнее, опрокинуть её на первый же попавшийся диван и сделать то, на что она так усиленно нарывалась.

Я остановился перед её дверью. Поставил девчонку на пол, открыл дверь, втолкнул её в комнату и закрыл. Пусть знает, что её манипуляция не удалась. В такие игры она может играть со своими тупыми ровесниками, но не со мной.

Я развернулся и пошёл по коридору. Манипуляция не удалась, а вот кое-что другое удалось отлично. Несмотря на то, что артистизм исполнения откровенно хромал.

Надо посмотреть, как она там. Успокоилась? Уже спит? В ярости швыряет подушки в стену? Последнее меня бы, пожалуй, устроило больше.

По камерам я увидел, что она стоит у окна и всматривается в темноту. Уже собрался их выключить, но она словно почувствовала, что у ее шоу появился зритель. Обернулась, посмотрела прямо в объектив и… быстро избавилась от одежды.

От всей.

Грудь качнулась, когда она перекинула волосы за спину, прежде чем лечь в постель.

Глупая.

Ты даже понятия не имеешь, кого сейчас дразнишь.

И все-таки шоу удалось. Зритель однозначно впечатлился.

Мне срочно нужно было под душ.

Горячая вода билась о мои плечи, жаркими струями ползла по телу и падала вниз. В какой-то момент показалось, что это язык. Жадный язык девчонки исследует мое тело.

Закрыв глаза, попытался избавиться от странных мыслей, но наваждение только усилилось.

Память выдернула ее яркий образ…

Хрупкая точеная фигура, упругая грудь, которая будто напрашивалась, чтобы ее сжали в ладонях, поиграли с сосками, заставив их стать тугими розовыми горошинками, которые хочется облизывать и прикусывать зубами.

Она бы стонала…

Уверен, она бы стонала и неосознанно раздвигала ноги, стоило мне прикоснуться к ее груди языком…

Моя рука опустилась вниз, сжала член. Движения не были нежными, потому что нежности мне хотелось в последнюю очередь. Представилось, что это ее пальцы на моем члене. Что это она скользит ими, сжимает, а потом опускается на колени, и поднимает голову, как бы спрашивая: «Можно?».

Дерзкий взгляд опаляет. Ее губы приоткрыты, и вместо ответа я просто толкаюсь ей в рот.

Трахаю его.

Быстро.

Жестко.

Не давая ей спокойно дышать.

Оставляя лишь единственное желание – принимать эти толчки, позволять погружаться в ее рот все глубже и глубже. Хочешь сделать вдох? Пожалуйста.

Небольшой отдых, во время которого она лижет мою головку. Исследует ее, привыкает к ее вкусу. И снова открывает рот, чтобы я мог войти.

Зеленые глаза затуманиваются с каждым моим толчком. В них мольба – «Прекрати!» и «Еще! Пожалуйста, дай мне еще!».

Разве можно ей отказать?

Не в эту минуту.

Когда она наверняка уже влажная, тихо постанывает и так послушно сосет.

Ее язык порхает по члену, губы исследуют мошонку, пальцы скользят по всей длине – она хочет попробовать все. А я только ей помогаю. Наматываю на кулак ее длинные волосы, тяну к себе ее голову и когда в очередной раз наши взгляды встречаются, начинаю бездумно вбиваться.

Она не может пошевелиться.

Не может больше играть.

Принимать.

Принимать.

Принимать мой член. Смотреть, как я ее трахаю. Сжимать свои ноги, пытаясь чуть унять возбуждение. И тихо постанывать с каждым моим толчком. Это все, что я ей сейчас позволяю.

Жестче.

Глубже.

Быстрее.

Ей трудно. Ей больно. В ее глазах блестят слезы. Но она очень старается, очень хочет мне угодить. Еще сильнее сжав ее волосы, почти на грани сознания, я кончаю ей в рот.

Она послушно глотает, поднимает взгляд вверх, наше дыхание выравнивается, становится синхронным и в эту секунду меня выдергивает реальность…

Душевая кабина…

И мой рваный выдох, который скрывают потоки горячей воды:

– Девочка…