Текст книги "Золотой Цветок"

Глава 19

Вдруг яркий свет заставил меня закрыть глаза руками, однако свет от этого ни на чуточку не уменьшился. Лучи имели определённый источник, я попытался отвернуться от него, но и это не помогло. Свет продолжал слепить меня, и я решил найти убежище, где можно было бы спрятаться от него, убрал руки с глаз и хотел осмотреться по сторонам, и вдруг осознал, что этот источник находится внутри меня. Эта мысль привела меня в замешательство – я не знал, что мне делать с этим сиянием. Как я буду жить, когда я ничего не вижу? Может быть, я ослеп? Растерянность сменял страх…

Неожиданно появилось тёмное пятно, постепенно оно становилось всё более отчётливым и стали вырисовывается контуры бутылки. Я увидел силуэт человека, который протягивал мне бутылку пива. Я её принял и сделал несколько глотков. Свет стал рассеиваться. Я залпом осушил весь сосуд, и свет превратился в маленький огонёк. Вот это уже намного лучше! Теперь я видел себя насквозь и определил, что источником света является моё сердце. Вокруг суетились какие-то люди, и я смотрел на них, как будто через рентген. Я видел только контуры тел и их сердца, которые светили у всех по-разному. Были там совсем тусклые, еле различимые огоньки и яркие светочи, на которые трудно было смотреть. Я с любопытством разглядывал мимо проплывающие фигуры, до тех пор, пока мне снова не стал мешать свой собственный свет, всё более разгоравшийся в моём сердце. Ко мне снова кто-то подошёл и протянул зажжённую сигарету. Я хотел сказать, что не курю, но вместо этого неожиданно взял сигарету и смачно затянулся. Свет сердца при этом стал немного тускнее. Я затянулся ещё раз, свет ещё больше поутих. Вот оно что! Пиво, сигареты тушат свет сердца. Я обрадовался, что нашёл выход из ситуации. Через какое-то, очень недолгое, время сигарета совсем истлела, и сердце снова стало наливаться светом. Ещё один доброжелатель подошёл и предложил бутылочку пива. Моя рука потянулась за кажущимся спасением, но снова кто-то чрезмерно для меня яркий отстранил доброжелателя, подошёл и взял мою руку. Его тепло проникло в меня и одновременно залило в меня информацию о том, как пользоваться светом своего сердца. Словно в компьютер вставили флешку и загрузили информацию на сервер… Так и в меня этот яркий загрузил знание обо мне самом. Когда он отошёл, мой внутренний огонь заполыхал, как солнце. Я направил его в окружающее меня пространство, и он превратился в приятное тепло, разливающееся по сторонам. Я осознал, что то, что давали мне доброжелатели, всего лишь заглушает свет, не позволяя ему проявится и трансформироваться в полезную миру энергию любви. Вокруг стали собираться яркие сердца и благодарить меня за энергию. Тусклые же все разбрелись по сторонам и старались держаться подальше.

Держитесь! – разбудил меня крик Василия Александровича, и почти одновременно нас тряхнуло на большой яме так, что всех, кто не был пристёгнут, ударило о потолок машины. – Вот они – наши дороги! Только на военной технике можно ездить!

Три дня мы провели в бесконечной тряске, а последняя яма, в которой мог уместиться мотоцикл и которую Вася не заметил, разбудила всех уже на подъезде к воинской части. Три дня, проведённые в машине, пролетели моментально и коротались анекдотами, в основном в исполнении Деда и Володи Синицына. Моментами мне казалось, что я не выдержу этого пути и помру, не добравшись до цели, от разрыва живота, но неизменно приходил на помощь всё тот же Василий Александрович, знающий абсолютно всё. И ещё больше – чувствовавший: в нужный момент, когда истерика хохота начинала зашкаливать, он резко спрыгивал на тему нашего мероприятия, и все успокаивались, принимали серьёзный вид и погружались в обсуждение плана наших дальнейших действий.

Подъехав, наконец, к воинской части, все высыпали из машин, а Синицын сразу пошёл в сторону КПП и, после недолгой беседы с постовым, скрылся за зелёными воротами.

Василий Александрович разложил карту на капоте машины и обратился ко всем собравшимся:

– План такой. Три человека остаются с машинами, – Дед, молча, указал пальцем на тех, кто должен остаться. – Сейчас из этих ворот должен появиться грузовик, остальные загружают в него своё снаряжение, всю провизию и прыгают в него сами. После того, как мы улетим, наши машины перегоняются вот сюда… Это примерно в ста километрах от базы… – он ткнул пальцем в точку на карте, разложенной на капоте.

Кто-то хотел что-то спросить, но Василий Александрович знаком перебил его и продолжал:

– Для чего это делается? Когда откроем эту штуковину, нас сразу засекут, и к нам направятся группы людей, наверняка – вооруженных. И по воздуху, и по земле, и по воде… Сделают это они очень быстро и захотят отобрать нашу находку. Через сколько времени они смогут быть в том месте, где мы откроем наш цветок – неизвестно. Скорее всего, что кто-то будет до нас добираться, пользуясь услугами этой базы, поэтому очень не хотелось бы встретиться с преследователями, если придётся в срочном порядке возвращаться к машинам. Поэтому чтобы не рисковать лишний раз, имеет смысл подстраховаться…

– А если это окажется не тем местом, то как добираться до машин? – спросил кто-то.

– На вертолёте. Будем договариваться, чтобы предоставили нам его на неограниченное время, – ответил Дед. – Ещё есть вопросы?

Вопросов не последовало. Все были проинструктированы ещё в дороге. Вообще Дедовы пацаны отличались поразительной сообразительностью, им не приходилось разжёвывать и объяснять, всё понималось с первых слов, и никого не удивляла цель, с которой мы прибыли в горы. Для других могло показаться странным и даже смешным то, что мы едем искать Шамбалу для того, чтобы туда что-то отнести. Но не для этих парней. В Шамбалу – так в Шамбалу. Конечно же, их уверенность во многом определялась тем, от кого они получали информацию. Я заметил, что любое указание Василия Александровича воспринималось моментально и с полной серьёзностью, не подвергаясь ни возражениям, ни критике. Старик для них был чрезвычайно авторитетен.

Из ворот воинской части, аккурат по плану, показался грузовик и подъехал прямо к нам.

– Перегружаем все вещи в кузов, – крикнул Синицын, выпрыгивая из кабины. – На своих машинах туда запрещено…

Началось движение. Все вещи, снаряжение, продовольствие стали перемещаться, словно конвейером – из рук в руки, из наших автомашин в грузовик.

Водитель грузовика, молодой солдатик, с любопытством наблюдал за работой и по всему было видно, что он не против что-нибудь умыкнуть, как только мы отвернёмся. Скоро сообразив, что у него ничего не получиться, боец стал канючить у Василия Александровича гонорар, приняв его за главного. Но как только Дед опустил руку в карман за кошельком, из кузова грузовика показалась голова Синицына:

– Пошли подальше этого жулика! Я уже дал и ему, и командиру его…

– Жалко вам что ли… – обиделся служивый и полез в кабину за руль.

Пилот вертолёта оказался такой же ушлый, как водитель грузовика. Казалось, вся часть только тем и живёт что стащить где-то что-то или выманить у таких, как мы, побольше денег.

– Каждый раз, как сюда приезжаем, – пожаловался Синицын, – у нас то пропадёт что-то, то денег кучу сдерут со всех участников экспедиции. Жульё одно, а не солдаты. Такие – Родину продадут и глазом не моргнут.

Тем временем погода начинала мрачнеть, где-то вдалеке, если забраться повыше, можно было разглядеть тёмные тучи, двигающиеся в нашу сторону. Пилот начинал торопить наши сборы, так как хотел успеть вернуться в часть до того, как погода испортиться окончательно и станет нелётной. Он ещё не знал, что в наших планах – задержать его на неограниченное время, поставив затем перед фактом, что никуда он не полетит до тех пор, пока это не станет нужным нам. Договариваться с командиром части о бессрочном прокате вертолёта, оказалось пустой затеей. Он с ходу заявил:

– Здесь вам не пункт проката спецтехники, а воинская часть!

Согласился помочь только с доставкой нас на место, за очень круглую сумму.

Через два часа полёта, мы приземлились на широкой поляне, на склоне горы. Несмотря на хмурое, серое небо, отсюда открывался завораживающий вид. Перед нами раскинулась зелёная долина, местами рассекавшаяся выступающими из-под земли невысокими каменными грядами. Густой лес, начинающийся у подножья горы, на которой мы приземлились, застелил собой просторы на десятки и сотни километров. С другой стороны, начинались горы, местами покрытые снежными колпаками и заботливо укутанные небом в пушистые облака. Некоторые из гор зацепили своими верхушками облака самых причудливых форм и растягивали их, делая похожими на летящие кометы с длинными расширяющими хвостами.

Вся наша команда замерла возле вертолёта, поражённая открывшимся видом. Вернул нас в действительность, гнусавый, недовольный голос пилота:

– Долетались, блин, ёшкин кот, крокодиловы дети. Придётся мне тут с вами сидеть. Синоптиков, блин, на пропеллер посажу…

Он всматривался в голубую даль, где виднелась фиолетово-чёрная, закрывающая горизонт стена, иногда освещаемая вспышками молнии.

– Да, это плохо, очень плохо… – в задумчивости проговорил Синицын. – Это – совсем никуда…

– Плохо?! – воскликнул пилот. – Это – циклон! Синоптики обещали к вечеру… Эта бодяга может затянутся на несколько дней!

– Что делать будем? – обратился Василий Александрович к Синицыну.

– Да… При такой погоде, к нам никто прилететь не сможет, но и мы – никуда… Даже не знаю, что делать… – ответил Синицын. – Есть какие-то соображения?

– Думаю, надо открывать его и действовать по обстоятельствам, – предложил я.

– А если обстоятельства сложатся так, что нам придётся идти через все горы?.. Или – лететь в другие?.. – проговорил Синицын. – Все будут знать наше местонахождение, а мы и двинуться не сможем…

– К нам двинуться тоже не могут. Как только погода наладиться, мы сразу поменяем место дислокации. Других вариантов я не вижу, – поддержал меня Василий Александрович.

– Есть ещё вариант – ждать погоды и тогда открывать, – предложил Синицын.

– Мы теряем много времени при таком варианте, – ответил Дед. В городе может что– то произойти – Анфису, например, найдут, профессор как-то улизнёт… Или из других источников информации станет известно наше местонахождение. А может, оно уже известно, и наши «друзья» спешат к нам… Этот вариант намного более рискованный. К тому же при первом варианте у нас есть больше шансов вытянуть выигрышный билетик.

– Есть, да. Но очень маленькие. Наверное, вы правы, – угрюмо сказал Синицын. – Нужно открывать сейчас и разбираться по факту.

Сказав это, он пошёл к вертолету и через минуту вернулся с Золотым цветком и ключом от него.

– Ну что ребятки? – обратился он ко всем собравшимся вокруг него. – Прежде чем мы его откроем, маленькая инструкция: в общих чертах вам известно, что это, и кто и для чего это использовал… (Это, действительно, было так – по дороге во время остановок Вася посвящал своих пацанов в подробности экспедиции и в важность артефакта). Так вот: когда мы откроем коробочку, появятся сильные излучения, может стать дурно, сразу об этом говорите… Возникнут непонятные ощущения, образы, вы услышите слова – об этом вы сразу говорите… Этот цветок нам должен показать, куда его необходимо нести. Как он это сделает, я не знаю. Пробуйте и вы мысленно задавать ему вопрос, возможно, кто-то получит ответ.

– А что говорилось в инструкции? Как его использовать? – спросил Василий Александрович.

– В инструкции говорилось, что его надо приложить к солнечному сплетению, и через него произойдёт контакт. После чего человек своим сознанием должен определить цель контакта. Помимо переноса сознания в иные планы бытия Золотой цветок обладает другими функциями: связь с энергоинформационным полем Земли, контакт непосредственно с Учителями, телепортация, остановка потока времени и некоторые не совсем понятные для меня связанные с другими измерениями вещи. Я очень надеюсь, что нам не придётся с ним входить в полный контакт, он каким-то образом нам просто подскажет дорогу. Правда, он создавался для другой цивилизации и существ иного уровня сознания, поэтому как себя будет вести наше нынешнее сознание – неизвестно…

– Ну? Всё понятно? – обратился Василий Александрович к собравшимся вокруг него.

Ему не терпелось поскорее открыть цветок и узнать, что же это за чудо. В ответ на его вопрос все закивали головами, даже подошедший пилот вертолета кивнул и с любопытством наблюдал – что будет дальше?

– Что ж, если вам всё понятно, тогда… – с этими словами Синицын поставил цветок на землю и прицелился ключом к символам.

Все затаили дыхание. На несколько секунд наступила мёртвая тишина, даже ветер умолк, перестал тереться об камни и шевелить траву на поляне.

Руки Синицына зависли с ключом над цветком в нерешительности.

– Ну что же ты тормозишь? – сквозь зубы прошипел Дед, и одновременно с его шипением сильный порыв ветра чуть не сдул всех с поляны.

Синицын ещё раз обвёл всех взглядом, вложил ключ в символы цветка и отошёл в сторону.

Создалось впечатление, что время остановилось, моментально затих ветер, даже трава от напряженного ожидания как бы пригнулась, люди замерли, как восковые скульптуры, обратив свои взгляды в одну сторону.

Глава 20

Несколько секунд ничего не происходило. Василий Александрович бросил вопросительный взгляд на Синицына, тот стоял и смотрел на цветок. Вдруг ключ из цветка стал подниматься, плавно вытаскивая за собою прозрачный цилиндр, внутри которого, как в стеклянной вазе, покоился Золотой цветок. Но это было не стекло, и не кристалл, а непонятная субстанция похожая на желе, всё время меняющая цвет. Из-за субстанции сам цветок трудно было разглядеть, и его цвет и размер становились неопределёнными, расплывчатыми. Как только «цветок» открылся, я почувствовал мощный поток тёплой энергии во всём своём теле, как будто совсем рядом загорелся огонь или, зажгли инфракрасную лампу. Так как тепло ощущалось и внутри моего тела, я даже чувствовал, как оно проливалось через меня. Вместе с тем, как менялись цвета субстанции, в котором находился «золотой цветок», менялись и энергии, исходившие от него. Становилось тепло и умиротворённо, хотелось прикрыть глаза и наслаждаться эйфорией, но вдруг неожиданно подступал лёгкий холодок, и всё тело распрямлялось, как будто невидимая сила пыталась вытянуть позвоночник через макушку высоко вверх, причём, при этом состояние эйфории не пропадало. Затем пришла невероятная бодрость, прилив сил такой мощи, что у меня перехватило дыхание. Мне захотелось схватить что-нибудь тяжёлое и кинуть как можно дальше. Если бы не поменялся поток энергии, который меня моментально расслабил так, что подкосились ноги, то я, наверное, бы подскочил к вертолёту и швырнул бы его вниз с горы.

Я посмотрел по сторонам и прочёл на лицах всех собравшихся наслаждение, доставляемое им излучениями от Золотого цветка. Кто-то закрыл глаза и стоял, блаженно улыбаясь, кто-то присел на корточки и всматривался в цветок, но тоже с улыбкой удовольствия. Один Синицын стоял серьёзный, нахмурив брови, пытаясь уловить любую подсказку от Золотого цветка.

– Хорош тащиться, – прервал он блаженную тишину. – Есть у кого-то мысли, ощущения направления нашего движения или может быть видения?

– Это кайф!

– Нирвана!

– Покруче любой наркоты будет!

– И баб не надо, откройте только эту штуку!..

– В чём выражается ваш кайф? – спросил Синицын.

– Я чувствую… – неуверенно заговорил Василий Александрович. – От этой штуки исходит свет, непрерывно меняющий свои цвета… их не видно, но очень сильно ощущается во всём теле… кажется, что можно даже потрогать излучения, понюхать их, – Дед несколько раз глубоко вдохнул носом.

За ним и все остальные начали шмыгать носами, я в том числе. Принюхавшись я действительно ощутил очень приятный запах, который при смене цвета излучения менялся.

– …его даже слышно, – продолжал Дед. – Оттенки цвета видны, но не глазами, а необъяснимым внутренним взором. Я могу с закрытыми глазами определить, какой цвет он излучает, – он прикрыл глаза.

Я прислушался к звукам, но сначала ничего не услышал. Затем, в момент, когда менялся цвет, подул сильный ветер, и я услышал явственно, что поменялся и звук ветра.

– Точно. Правильно всё Вася описал, – проговорил один из пацанов.

Со всех сторон раздались голоса:

– Верно!

– Всё именно так!

– И я тоже самое чувствую, – сказал пилот.

Все взоры обратились на вертолётчика.

– Что это у вас за штука? – спросил он.

– Меньше знаешь, дольше живёшь, – ответил Василий Александрович.

– Попробуйте мысленно задать цветку вопрос: куда его нести? – сказал Синицын.

– Я уже задавал… Молчит… – ответил Дед.

Я тоже мысленно спросил у Золотого цветка, куда его нести.

Ничего, кроме прежних излучений, не последовало.

– Тишина, – констатировал я.

Синицын ещё раз вопросительно посмотрел на всех присутствующих. В ответ – отрицательные мотания головами и разведения рук. Он крепко задумался, приложив кулак к подбородку.

– Может, его в руки стоит взять, и тогда он даст почувствовать, куда его нести? – робко предположил я.

– Если честно, – ответил Синицын, – мы с Гришей его даже в руки не брали. В инструкции было написано, что его можно брать в руки только в том случае, если есть намерение использовать. Мы, на всякий случай, не стали пробовать. Мы ведь не знаем, что это и как оно себя поведёт. Чувствуется что штука не простая, поэтому – лучше не экспериментировать.

– Так именно мы и собираемся его использовать! – воскликнул Василий Александрович. – Он ведь нам дорогу должен показать.

– Это верно, – не совсем уверенно ответил Синицын. – По всей видимости, придётся пробовать. Только чтоб без инициативы, – предупредил он громко, – в руках подержали, вопрос задали – и передавайте. Помните, что из-за этой штуки Атлантида погибла…

– Ни хрена себе! – раздался голос пилота. – Атлантида же затонула!

– Инициативу дурную кто-то проявил, вот и затонула! – отозвался Василий Александрович.

– Все слышали? Без инициативы, – повторил Синицын ещё раз, и обвёл всех внимательным взглядом.

Дед согласно кивнул ему головой – «Начинай!»

Археолог медленным, нерешительным движением протянул руку к цветку, но в нескольких сантиметрах его рука замерла…

– Что? – спросил Дед.

– Боюсь…

– Тогда давай я… – предложил Василий Александрович.

Синицын не ответил, снова потянулся к цветку и уже было коснулся субстанции, но снова отдёрнул руку.

– Тёплое и мягкое… Похоже на воду… – неуверенно произнёс он, отходя в сторону.

Все стали нервничать, топтаться на месте и перешёптываться.

– Давай же, что ты томишь? Схватил – и побежал… – начал терять терпение Вася.

– Схватил и побежал? А если… – археолог нервно кусал губы и мял руки.

– Что – если? – спросил Василий Александрович.

– Если контакт произойдёт, когда я его возьму в руки, и в этот момент подумаю о херне какой ни будь? И всё! Полетел в другие измерения…

– А ты думай о том, куда его нести! – резко наставил Дед.

– А если не получиться? – археолог волновался всё заметнее.

– Говорю тебе, давай я! Я о херне всякой не думаю…

– Давай, – наконец, согласился Синицын.

Василий Александрович уверенно приблизился к цветку, потянул к нему руку и – замер.

– А как обратно вернуться, если того… туда улечу? – Дед мотнул головой наверх, как бы показывая направление полёта.

– Подумай об этом. Вся работа – только сознанием… – ответил Синицын.

– Хорошо… хорошо…

Василий Александрович продолжил движение, и вот уже вся кисть его руки погрузилась в желе, обволакивающее цветок. Он взял его и медленно вытащил наружу. Цвета в плазме пропали, и все увидели Золотой цветок в руке Деда. Он положил его на ладонь, поднял на уровень глаз и стал рассматривать со всех сторон. Все стали толкаться, подвигаясь ближе, все стремились рассмотреть диковинную вещь. Цветок был похож по форме на простую ромашку – с семью лепестками, толщиной около двух сантиметров и диаметром около десяти сантиметров, золотого цвета и отполированный со всех сторон. Одна его сторона походила на зеркальную, слегка отдавая золотом, она, переливаясь, меняла свои цвета. Создавалось ощущение, что проявляемые в зеркальной поверхности оттенки, появлялись не на самой поверхности, а отражались в окружающем пространстве. Но вокруг похожих цветов не наблюдалось.

– Ну что? – спросил Синицын, едва сдерживая нетерпение.

Василий Александрович молчал. Синицын переминался с ноги на ногу, потирая вспотевшие руки и иногда проводя рукавом по лбу, вытирая выступившую от волнения испарину.

– Ничего, – ответил Дед после продолжительного молчания. – Сильнее чувствуется излучение и тепло в руках. А больше – ничего…

– Попытайся спросить, – робко посоветовал Синицын.

– Спрашивал. Молчит. На, теперь ты попробуй, – и передал цветок Синицыну.

Тот немного помедлил, затем неуверенной, дрожащей рукой, моргая то одним глазом, то другим, взял из рук Василия Александровича Золотой цветок. Пока он его держал, выражение лица у археолога менялось каждую секунду и затем замерло на одной, разочарованной мине.

– Тишина, – с досадой прошептал он и передал Цветок дальше по кругу.

– Может, его… – Дед сделал жест рукой, показывая, что он прикладывает его к солнечному сплетению.

– Если у всех, то же самое, придётся, – невесело отозвался Синицын. – Плохо, конечно, что мы без инструкции. Спокойней было бы…

– Что поделаешь: нет инструкции – значит, так надо… – оптимистично поддержал Дед. – Значит, так и должно быть.

Дошла очередь взять цветок и до меня. Сердце бешено заколотилось, руки стали трястись и моментально вспотели, появилось отчётливое ощущение того, что сейчас должно произойти что-то очень важное. На вид цветок выглядел тяжелым, но взяв его в руки, не почувствовал веса – как будто он был полым и весил совсем немного. Волнение моментально пропало, появилось ощущение умиротворения и спокойствия, казалось, что весь окружающий мир перестал существовать, всё внимание сконцентрировалось на моих божественно приятных ощущениях и чувствах. Я поймал себя на мысли, что улыбаюсь, и ощутил, как улыбка с моего лица перетекала внутрь моего тела, к каждому органу, каждой клеточке… А, может быть, всё было совсем наоборот – улыбалось всё моё тело, улыбалась душа, и чувство это уже физической улыбкой отражалась на лице.

В сердце появилась отчётливая тяга к Золотому цветку. Как будто две половины одного целого, давно разделённые, сейчас, через многие года разлуки встретились и очень хотят быть вместе. Мои руки невольно потянулись приложить цветок к сердцу, но в мгновение в голове пронеслась мысль:

«Эгоистические желания погубили Атлантов, они стали считать себя избранными и возгордились. Не повторяй их ошибок, ты можешь погубить мир…»

– Что это такое? Откуда? – спросил я у себя. – Может быть, это и есть гордыня, и я потворствую своим желаниям, не думая об окружающих и последствиях. Мне захотелось приложить «Золотой цветок» к сердцу, и я решил это сделать. Конечно, это и есть она – гордыня. Посчитал себя избранным, хотя – такой же, как и все.

Вдруг я вспомнил свой сон, и слова женщины в нём:

«В какую сторону вы пойдёте, решает одно сердце – твоё».

Конечно, мне нужно слушать моё сердце, его выбор решает всё.

«Это и есть тщеславие – гордыня в высшей степени… – снова тревожно заговорили мысли в моей голове. – Ты думаешь, такое возможно, чтобы от решения одного сердца, могла зависеть судьба цивилизации, которая создавалась тысячелетиями? Или это всего лишь чрезмерно возбудившееся воображение навязывает тебе такие нелепые идеи?»

«Действительно – ведь сны и есть плоды воображения… – согласился я с появившемся из ниоткуда мыслями. – Этого нельзя делать. – И я уже собирался передать цветок, как опять услышал зов сердца и вспомнил слова женщины из сна:

– Когда настанет час, безмолвие ума поможет услышать тебе твоё сердце.

«Вот он и есть этот час, – понял я. – Безмолвие ума поможет мне. Конечно, только ум мне и мешает сейчас принять решение, навязывая противоречивые сердцу мысли. Только сердце может знать истину, а ум и логика зачастую ведёт человечество к ошибкам, потому что ум субъективен и в логике нет объективного взгляда, так как она основывается на известных фактах, а сердце знает всё. Вот и сейчас ум навязывает мне то, что мне известно и заставляет сделать логические обоснования моего поведения, но только сердце может сделать правильный выбор».

Я закрыл глаза и остановил все свои мысли, мешающие сконцентрироваться на ощущениях и понять мне своё сердце. Сразу вернулось непреодолимое влечение к Золотому цветку. Мои руки потянулись к сердцу и быстрым, плавным движением я приложил к нему Цветок. И – всё как бы пропало, затихло, наступила полная темнота. Никаких мыслей, никаких чувств, никаких видений – ничего… Абсолютная пустота… Я не чувствовал своего тела, не слышал мысли – только тёмное пространство и моё безмолвное осознание абсолютной пустоты вокруг. Создалось такое впечатление, что я, вышедший из своего тела, оказался в комнате без света и без воздуха. Как будто моё сознание поместили в пустоту, сделали меня наблюдателем, чтобы я осознал её и понял, что здесь действительно ничего нет. Неожиданно в пустоте вспыхнул яркий свет, разрезав всё пространство ослепительно белыми лучами. Постепенно свет стал менее ярким и слился в одну мерцающую точку, очень знакомую, родную, я её всегда знал. «Это – моя индивидуальность, – понял я, – моё божественное начало, частичка Абсолюта, живущая во мне, мой дух, частичка Бога».

Понимание того, что происходит, возникло в сознании как моё собственное знание, как будто это давно мне было ведомо, и я достаточно трезво мог объяснить себе происходящие процессы – по мере их появления. С возникновением света и моего духа, появилось ощущение существования жизни, исчезла пустота. Вокруг точки света стали появляться другие мерцающие сферы, точки. Появилась планета Земля. В одно мгновение пропали все мерцающие сферы вокруг, и я оказался среди кипящей лавы, в недрах Земли. Всё затряслось, забурлило, стало взрываться, лава, смешиваясь с появившиеся водой, выбрасывала столпы пара, создавая чудовищное давление и заставляя разрываться мощные каменные своды, провоцируя обвалы и сокрушительные взрывы в недрах Земли. Вода прибывала и прибывала, постепенно заставляя раскалённую лаву остывать, превращая её в обездвиженную массу, в огромный минерал, в котором и зарождается моя жизнь на планете. Мой дух начинает жить в минерале, излучая из себя потоки энергии, питая ею Землю и создавая излучения, взаимодействующие с другими минералами и ядром планеты, образуя гравитационное поле Земли и другие сложнейшие энергетические процессы. Я чувствую сознанием, как идёт время, тысячи, сотни тысяч, миллионы лет я пребываю в толще Земли, превращаясь в мыслящий кристалл, ощущая постоянно меняющиеся потоки энергии.

Вдруг в земле появляется дрожь, постепенно переходящая в сильную вибрацию. Всё начинает трястись, рушиться, падать в глубины земли и мой минерал оказывается среди раскалённых докрасна, таких же минералов, всё начинает плавится и минерал вместе с ними, образуя однородную массу лавы. Но минерал не успел раствориться в лаве, опять появилась вода, вытекающая из расщелин и моментально превращающаяся в пар. Вокруг опять всё начинает кипеть, бурлить и взрываться. Лава быстро начинает подниматься, заполняя вместе с паром и бурлящей водой всё пустое пространство до самых сводов, создавая огромное давление. И вот уже Земля не может удержать в себе свои недра, она раскалывается, и раскалённый минерал вместе с потоками лавы, пара, воды и пепла вырывается из-под земли, на тысячи метров в небесное пространство и на огромной скорости летит обратно к выплюнувшей его земле. При ударе о засыпанную камнями Землю, остаток минерала разлетается на мелкие кусочки. Он умер, но одновременно с этим мой дух освобождается от скрывающего его миллионы лет камня и медленно начинает удалятся от места гибели минерала. Для него открывается светящийся коридор в другой мир, яркий свет в конце которого манит своим приятным теплом. Я понимаю, что это тот свет, к которому каждый должен стремиться. Это – Сияние Господа Бога. Мой дух медленно приближается к концу коридора, и, кажется, он вот-вот сольётся с себе подобным сиянием… Но, оказывается, в светлом пространстве сияние продолжает манить, но это уже где-то дальше, в невидимой дали, где-то высоко-высоко, куда добраться мне суждено ещё не скоро. Я замечаю, как что-то изменилось, дух стал не просто мерцающей точкой, он преобразился, стал больше, появились оттенки переливающихся цветов. Отчётливо стала видна овальная оболочка, я различаю в ней жизнь минерала, в котором жил дух. Появилось тело, в котором будет храниться весь опыт, пережитый духом. Я понимаю, что с появлением опыта появилась душа. Рядом со мной появляются белые силуэты, личности, мне кажется, очень знакомые, они кружат вокруг меня, общаясь между собой. Вместе мы перемещаемся по светлому пространству и внезапно оказываемся в прекрасном зелёном саду, где все растения не растут, а кружат вокруг меня в виде образов. Нет ни одного одинакового куста, цветка или дерева, все абсолютно разные и их очень-очень много. Я понимаю, что в данный момент свершается таинство выбора – кем я буду в следующей жизни. Сопровождающие меня души, разлетаются по пространству, оставляя меня наедине с самим собой и давая возможность определится. После того, как выбор сделан, моя душа на неимоверной скорости устремляется вниз к Земле и на чудовищной скорости врезается в мягкую почву. Наступила полнейшая темнота. Через какое-то время я начал различать еле светящуюся точку духа, внутри маленького семечка. Излучения божественной энергии, дали понять Земле, что в семечке есть жизнь, и к ней начали тянуться бактерии, витамины, минералы и всё, что надо для того чтобы из маленького зернышка выросло здоровое и полезное миру растение. Семечко раскрывается, и из него появляется росток. Вокруг ростка появляется эфирное излучение, и он начинает активно расти, пробивается через почву и проклёвывается из-под земли, вытягиваясь листьями к свету и с каждым днём наполняется всё большей и большей энергией. Прекрасное создание Творца щедро расплёскивает во все стороны живую энергию вместе с кислородом, а когда растение полностью созревает и на нём появляются великолепные цветки, пыльца с них, опадая или потревоженная ветром, летит во все стороны и каждая мельчайшая частичка несёт в себе потрясающий заряд жизни. Но проходит время, и цветок начинает чахнуть, стебель становится слабее. Ему уже тяжело держать бутоны. Они наклоняются вниз и выбрасывают семена, которые, рассыпаясь по земле, может быть, станут прибежищем для другой души и дадут ей возможность приобрести опыт растения.