Текст книги "Нечисть, или Тайна старинной шкатулки"

После ее ухода Есия отправилась стелить себе постель. Спать хотелось смертельно. Но привычка сидеть перед сном с компьютером оказалась сильнее. Не зря великий поэт Пушкин писал, что «замена счастию она». Поэтому, несмотря на слипающиеся глаза, Есия вошла в Интернет. Сразу на нижней панели замигал квадратик нового письма.

Она открыла электронную почту. Адресант – Герман Ольховский.

«Есия, – писал он, – не знал, появишься ли ты в Сети или нет, потому решил воспользоваться электронной почтой, указанной в контактах. Я снова уезжаю, на этот раз надолго. Не знаю, будет ли у меня регулярный доступ в Интернет. Я давно искал сведения о своих биологических родителях и собирал информацию о своей родословной. И нашел нечто интересное. Считаю, нам нужно обязательно увидеться. Напоминаю, что в конце мая – начале июня собираюсь быть в Москве. О своем приезде обязательно сообщу. Герман Ольховский».

Есия перечитала письмо несколько раз.

– Ольховский… Где-то я уже слышала эту фамилию, – сказала она в ухо дремлющему рядом Вантузу, и он лениво тряхнул головой. – Где-то слышала… И мне даже кажется, в сочетании с именем.

Есия запрокинула руки за голову и, уставившись в потолок, начала вспоминать. Картины прошлого закрутились хороводом, и вдруг она вспомнила.

Это было лет десять назад, в летнем лагере на Черном море. После окончания первого курса юридического факультета Есия поехала туда работать вожатой. Когда смена закончилась и вещи были собраны, Есия пришла попрощаться с морем. Сидя на берегу, она кидала в воду плоские камешки и размышляла. Мысли были не слишком веселые. Ее романтические отношения с однокурсником Димой Бычкаускасом, завязавшиеся в лагере, оставили неприятный осадок. Перед самым отъездом Есия застала его в обществе двух обнаженных девушек. Барышни работали в лагере поварихами, но, судя по открывшейся Есии сцене, мечтали о карьере порноактрис.

Постояв несколько секунд в оцепенении, Есия молча повернулась и ушла.

– Ты все не так поняла! – догнал ее на лестнице Бычкаускас и, схватив за локоть, рывком повернул к себе.

Тонкая ткань платья затрещала.

– Отпусти. Иди к ним, тебя ждут. – Есия зло прищурилась.

– Понимаешь, это все ерунда. Мне просто захотелось попробовать, как это бывает. Но люблю я тебя!

– Дима, не придумывай. Здесь всегда только одна правда – тебя или любят, или нет. И если не любят, тогда и пробуют, как это с двумя бывает.

Он пытался еще несколько раз объясниться, но Есия старательно избегала встреч. Но на душе все равно было даже не грустно, а там поселилась пустота.

Вдруг она увидела, как худенькая светловолосая девочка, плескавшаяся неподалеку, молча и тихо ушла под воду. Затем появилась на мгновение над водой и снова исчезла.

Есия знала: самый верный признак, что человек тонет, это когда он не выглядит утопающим. Эту истину на курсах по оказанию первой помощи им вдолбили навечно. Крики, брызги, взмахи руками над водой – это для эффектного кино. В жизни все бывает скучно и прозаично. На мгновение появился, едва успел вдохнуть и снова пошел на дно. У тонущего не хватает ни дыхания, ни времени закричать.

– Чтобы вынырнуть и закричать, нужно набрать воздух в легкие, – говорил им инструктор. – А этого тонущий сделать не успевает. Хотите знать наверняка, тонет ли человек или нет, просто спросите его об этом.

– Эй, у тебя все в порядке? – крикнула Есия, вскакивая.

Ребенок молча и тихо скрылся под водой.

– О мой бог!.. – Есия побежала по берегу, оглядываясь в поисках помощи.

Пловчихой Есия была весьма посредственной, точнее, совсем плохой. Но стоять и смотреть, как тонет ребенок, не могла. Поэтому, не раздумывая, бросилась в воду и поплыла. Едва она оказалась рядом с девочкой, ребенок вцепился в нее мертвой хваткой. Теперь они уже обе барахтались, то появляясь над водой, то уходя ко дну.

Внезапно стало легче: кто-то сильным рыком оторвал от Есии ребенка, и она смогла отдышаться. Светловолосый крепкий мужчина быстрыми гребками подплыл с девочкой к берегу и вытащил ее на песок. И тут, к своему ужасу, Есия поняла: у нее нет сил плыть.

Это ужасно стыдно – вот так глупо тонуть в пяти метрах от берега. Она видела, как темнеет над ней вода, как меньше и меньше проникает в ее толщу солнце. Сколько еще ей осталось? Двадцать секунд? Тридцать? Когда закончится воздух в легких и в них хлынет вода?

«Вот и все, – подумала она, – как глупо…»

Мозг работал лихорадочно. Единственная возможность выжить – это дать себе передышку. Вдруг вспомнилось, как она играла в детстве на море. Она садилась на дно и только потом, с силой оттолкнувшись, всплывала.

Подавляя страх задохнуться, Есия продолжала опускаться на дно. Согнула ноги в коленях и оттолкнулась.

Получилось. Этого хватило, чтобы сделать резкий вдох и несколько гребков. Цель – трос, соединяющий буйки, теперь был заметно ближе. Пришлось повторить этот прием еще раз, прежде чем она смогла ухватиться за опору.

– С вами все нормально? – раздался мужской голос.

Недавний спаситель ребенка плавал рядом, с тревогой разглядывая ее.

– Я не сразу понял, что вы тонете. Что же вы не сказали, что не умеете плавать? Цепляйтесь за меня.

Она смотрела на него и чувствовала себя ужасно глупо: не могла выдавить из себя ни слова. Во-первых, потому что от потрясения все еще дрожали руки и ноги, а во-вторых, парень был так красив, что у нее от его близости кружилась голова.

– Все ясно, барышня в шоке. Знаете что, беритесь сзади за меня, вам сейчас опасно плыть самой.

Он повернулся спиной, и она молча повисла на его плечах.

– А вы молодец, – одобрительно произнес незнакомец, когда они оказались на берегу. – Не каждый бросится спасать ребенка, плавая как топор.

– Я не топор, – обиделась Есия.

– Хорошо, чуть лучше топора, – засмеялся парень.

– Ольховский! Уезжаем! – крикнули издали.

– Прощай, русалка, – улыбнулся он на прощание. – Может быть, когда-нибудь встретимся…

Он ушел, а она долго смотрела ему вслед, проклиная свою застенчивость.

Есия открыла фото, присланное Revenant’ом, и всмотрелась в него. Похож или не похож? За годы, прошедшие с того далекого дня, черты лица почти стерлись из памяти. Да и человек меняется с возрастом.

Снова и снова Есия вглядывалась в лицо на фото. Порой казалось, что это точно он – тот ее давний спаситель. Но уже в следующее мгновение она отвергала эту идею как фантастическую.

Захлопнув ноутбук, Есия поставила его на тумбочку и выключила ночник. Но еще долго не могла заснуть, ворочаясь и вздыхая.

* * *

Гадалка оказалась миниатюрной светловолосой женщиной. Трудно было поверить, что эта фея может владеть черной магией и колдовать как самая настоящая ведьма. И это сразу расслабляло.

– Проходите, – мелодично пропела она. – Зосенька, а ты выйди. Ты же знаешь, что я не гадаю двоим.

– Ладно. Еська мне потом все равно все расскажет, – буркнула Софья, сгорая от любопытства.

Есия рассказала ей о вчерашнем письме и своих воспоминаниях, и теперь Софье еще сильнее хотелось узнать, что же напророчит подруге гадалка.

А Есия с любопытством озиралась по сторонам. Если бы она не знала, что Арина – гадалка со стажем, то в жизни бы не поверила. Квартира – самое обычное жилище современного человека, немного увлекающегося эзотерикой. Светлые обои, мягкие тона обивки мебели и гардин, приглушенный абажуром свет. На трельяжном столике – кристаллы горного хрусталя и малахита. Рядом стеклянный подсвечник с недогоревшей свечой.

– Присаживайтесь, – сказала Арина, сдернула со стола скатерть и поставила на него чан с водой.

– А это зачем?

– Вы же хотели знать ответы на свои вопросы, Есия?

– Да.

– Это поможет вам их получить. – Арина поставила возле чана свечи и зажгла благовония. – Садитесь и смотрите в воду, – указала на стул Арина. – Сначала ничего не будет видно, но вы не отводите взгляд до тех пор, пока не появятся изображения. А потом смотрите и внимательно запоминайте все, что увидите. А я буду вам в этом помогать. Только не обращайте на мои действия внимания, просто смотрите, и все. – Она зашла Есии за спину и подняла руки над ее головой.

Сколько прошло времени, Есия не знала. Она смотрела в водную рябь, стараясь не отвлекаться ни на блики света в воде, ни на окружающую обстановку и полностью отключить мысли.

В какой-то момент ей это удалось, и все исчезло. Она даже перестала замечать присутствие Арины. Да и сама комната пропала. Зато появился дремучий лес, и Есия увидела себя в нем. Она шла по тропинке, освещенной лунным светом, и тревожно озиралась по сторонам. Деревья то сливались в сплошную череду, то превращались в диковинных животных и бросались врассыпную.

– Ой вы звери лесные, чудища болотные! Расступитесь, посторонитесь. Светлый месяц с солнцем сойдись, огнем в небе засветись, дай веру, дай силы, покажи все, что было, что будет, чем сердце успокоится… – доносилось откуда-то издалека.

Есия заспешила на голос.

Наконец она вышла на залитую ярким светом поляну. В самом центре ее стоял огромный чан, возле которого колдовала худая высокая женщина в синем одеянии. Она мешала что-то в чане огромной деревянной ложкой. Оторвавшись от своего варева, посмотрела в упор на Есию. Глаза у нее оказались черными и огромными.

– Пришла? – скрипучим голосом осведомилась она и поманила Есию к себе. – Иди сюда. Смотри. – Взяла в руки длинную большую колбу, капнула из нее зеленую жидкость в чан. Та разбежалась по поверхности яркими кругами. – Видишь круг первый? Это твоя судьба. Вот круг второй – это твои страдания, третий – предназначение и четвертый – испытания.

– Их только четыре? – спросила Есия, склоняясь над чаном и пытаясь еще что-нибудь разглядеть.

Колдунья, не отвечая, капнула в чан из другой колбы, и по водной поверхности побежали синие круги, смешиваясь и пересекаясь с зелеными.

– Вот видишь – круг твой разрушен другим? Ты здесь испытание не прошла. А вот круг за круг зацепился и ни туда и ни сюда – это наказание. Мертвый якорь называется.

– Это как? – удивилась Есия.

– А так: и жить ты с человеком не можешь, и бросить его не в силах.

– Не было у меня никогда такого.

– Было, было, – многозначительно улыбнулась колдунья. – Только ты этого не помнишь. Жили, мучили друг дружку до гробовой доски. И после смерти покоя друг другу не дали.

Подуло холодным ветром, и Есия передернула плечами.

– Чушь какая-то. Не понимаю я в этом бреде ничего.

– Потом поймешь. А вот здесь, видишь, два круга слились вместе и радугой заиграли? Это твоя судьба. Но найдет она тебя, только если сможешь все испытания и искушения пройти.

– Да объясни же, не томи! – взмолилась Есия. – Чувствую, в чем-то ты права, но разобраться не могу!

Колдунья оценивающе окинула ее взглядом.

– Ну ладно, смотри.

Она взмахнула руками, и разноцветные круги, взмыв, распахнулись и закружились вокруг Есии стеной. Они стали такими огромными, что вся поляна оказалась внутри них. Исчезли деревья, лес, и из радужного мельтешения вдруг стали проступать мрачные серые стены парижского Монмартра.

Есия смотрела во все глаза. Казалось невероятным, что из ничего, из ниоткуда могут возникнуть и улица, и дом, и лестница, и даже комната, в которой она, стоя у окна, ждала своего любимого Анри. Кажется, ее звали в той жизни Генриеттой…

А за окном парило жаркое парижское лето. По весне здесь всегда стояли цветочницы с фиалками. Обычно они бросались к случайным прохожим, предлагая букеты, но сейчас улица опустела. Томный августовский вечер, когда приятно гулять по паркам, или у воды, или под окнами любимой. Но улицы города были пусты. Изредка кто-то быстро проскакивал, прижимаясь к стенам, и опять все замирало.

Из маленького окошка Генриетте была видна часть мостовой и крыши домов. Но момент, когда пришел Анри, она все-таки пропустила. Услыхала шаги уже на лестнице и обернулась на стук в дверь.

Длинный шарф, обмотанный вокруг простуженного горла, мольберт в руках. Анри смотрел на нее и грустно улыбался.

– Ты такая красивая. Я сегодня целый день думал о тебе и боялся, что ты не придешь.

– Но я же здесь, не правда ли? Твои опасения были напрасными. Что ты нарисовал сегодня? Покажи!

Он молча достал из папки наброски.

– О, как красиво! Мне вот эта очень нравится. В ней столько света… Ты должен хорошо ее продать.

– Нет, нет. Мне жалко ее продавать. – Он задумчиво покачал головой. – Пусть она останется как память о тебе.

– Обо мне?! – Она засмеялась. – Да я же здесь, с тобой! Зачем обо мне вспоминать?

Анри тихо и задумчиво смотрел на нее, а на лестнице уже слышались шаги.

Когда в комнату вошли, он отступил, позволяя им увести Генриетту.

– Как ты мог?! – Ее глаза наполнились слезами.

– Он выкупил свою жизнь, продав твою, – усмехнулся один из вошедших.

– Нет, это не так! – крикнул Анри.

Генриетту грубо толкнули в спину и вывели на улицу.

Она знала, что будет дальше. На улицах Парижа то и дело вспыхивали столкновения между восставшим народом и войсками. Крестьяне жгли замки господ и захватывали их земли. Уже было уничтожено около половины помещичьих усадеб, но восставшие захватывали все новые. Они разрушали ратуши и сжигали хранящиеся там документы.

Улицы Парижа тонули в крови. Воинственно настроенная чернь казнила и убивала. Десятки тысяч людей из разных слоев общества были мертвы, и та же участь ожидала сейчас Генриетту.

Стрельба. Крики. Огонь. Дым.

– Дай руку! – услышала она знакомый голос из проезжающей мимо кареты.

Карета отрезала ее от конвоя, тем самым дав возможность сбежать.

Секундная заминка, и вот она уже внутри кареты со своим мужем Георгом. Возница изо всех сил хлещет лошадей, спасаясь от погони, карету трясет по булыжной мостовой. Георг не смотрит на нее, но и она не в силах поднять на него глаза. Вовсе не оттого, что стыдно. Она вспоминает.

Вчера, когда Генриетта была у Анри, он посвятил ее в свой план. Завтра, ровно через два часа после того, как ему принесут деньги за картину, они уедут из Парижа. На юге Франции в маленьком деревенском домике живет мать Анри. Генриетта, переодетая в платье простой крестьянской девушки, предстанет перед нею как его жена. Там им ничего не будет угрожать.

– А мой ребенок? – спросила Генриетта.

– Мы заберем его позже. Слишком опасно сразу брать его с собой.

Они подъехали к дому.

– Сейчас ты поднимешься к себе и соберешь вещи, – сухо сказал муж. – Бери только самое необходимое. Дольше в Париже оставаться слишком опасно.

Генриетта помолчала, потом с вызовом вздернула подбородок:

– Я не поеду.

– Поедешь. Если немедленно не соберешься, я уеду сам. Ребенок останется со мной. – Он вышел из комнаты, хлопнув дверью, но тут же вернулся и заорал: – Каждая минута промедления будет стоить нам жизни! Ты сейчас губишь и себя, и наше дитя!

Спустя два часа Георг с маленьким сыном ехал в Прованс, а Пьер, верный его слуга, шел по следам Генриетты по указанию своего господина. Она побежала к возлюбленному, и Пьер посчитал, что ее надо наказать.

Нет, Георг не велел убивать ее. Но когда Пьер увидел, как Генриетта бросилась на шею этому голодранцу Анри, гнев охватил его. В это время мимо пробегала возбужденная видом крови толпа, и Пьер сообщил, что в доме прячется известная аристократка.

Обоих, и Генриетту, и Анри, выволокли из дома. Их поставили на колени и казнили тут же на мостовой.

– Именем Французской революции!

Пьер догнал хозяина уже в Провансе.

– Я трое суток скакал, месье, – тяжело дыша, – проговорил он, – чтобы сообщить: ваша честь отомщена.

Георг повернулся к нему, разглядывая его тусклые белесые волосы, желтоватые глаза, костистый нос. Смотрел, как шевелятся узкие губы, и не мог понять смысл слов. Пьер говорил невероятные, страшные вещи:

– Месье, я нашел вашу жену у этого мерзавца, Анри. Она собиралась с ним бежать. Мы настигли их в лесу: ее и этого голодранца, художника Анри, – врал он. – Все спишут на революцию, месье, вас никто не обвинит в мести супруге.

– Убирайся! – закричал Георг в непонимающие, обиженные глаза слуги. – Убирайся, или я убью тебя! – Он схватился за пистолет, и Пьер тут же выскочил вон.

«Этот художник все равно бросил бы ее, и тогда она вернулась бы ко мне, – пульсирует в висках. – Но этот глупец убил ее».

Отчаяние и ненависть гнали его вперед. Увидев петляющего, как заяц, Пьера, Георг выстрелил ему в спину.

– Все кончено. Как мне теперь жить?..

Есия содрогнулась от ужаса и боли. Казалось, это она сейчас умерла там, на пыльной парижской дороге. А колдунья у котла уже снова что-то лила в него. Исчез Париж, дорога и толпы грязного оборванного народа. Теперь она видела ночной берег реки.

Марфе нравилось дразнить Германа. Она знала, как он ревнует ее ко всем знакомым мужчинам. Знала, как боится за нее, когда она уходит гулять на речку одна, но находила в этом какое-то злорадное удовлетворение.

Герман злился, а ей было смешно. Даже когда плеткой стегал, ни разу отпустить не попросила. Сама не понимала, за что мстит ему. Да и мстит ли? Может быть, так она выражает свою любовь?

Только когда он упал к ее ногам, она вдруг поняла, как сильно любит его. Страх сковал ее, и она стояла и смотрела, как суетится вокруг лежащего на полу Германа доктор. Услышала слово «мертв» и не уронила ни слезинки. Словно сама умерла.

– Ты сама тот узел завязала, тебе его и развязывать, – донесся до нее голос колдуньи, и Есия стремительно понеслась прочь.

Снова вокруг были стены комнаты, а Арина смотрела на нее внимательным неподвижным взглядом.

– Что? – напряженно спросила она.

Есия вытерла ладонью обильный пот со лба. Блузка сзади намокла и прилипла к спине.

– Ну как, все рассмотрела, все поняла? – спросила Арина.

– Нет. Какой узел?

– Кармический.

– И как с этим справиться?

– Все, что происходит с тобой сейчас, несет отпечаток кармического долга. Посмотри внимательно вокруг, там будут ответы на твои вопросы.

– Все, с меня хватит. – Есия резко встала и едва не упала. Закружилась голова, и к горлу подступила тошнота.

Покачиваясь от слабости, она вышла из комнаты.

– Ну что? Чего молчишь? – приставала к Есии сгорающая от любопытства Софья, пока они ехали домой.

Есия не отвечала. Только когда подъехали к дому, она заговорила:

– Откуда ты взяла эту Арину? Она кто?

– Как это – кто?

– Ну, кем работает, чем занимается. Я понимаю, что она ворожит, но не этим же она зарабатывает на жизнь?

– Понятия не имею. Мы с Ариной в одном музыкальном училище учились. Потом я в консерваторию пошла, а она замуж выскочила. Вроде бы за богатого. Развелась, одно время преподавала в музыкальной школе, а потом опять вышла замуж, но муж погиб. Дома сидит, не работает.

– Тунеядствует, значит?

– Какие-то застойные у тебя представления о жизни, – вздохнула Софья. – Почему сразу тунеядствует?! Ребенка растит. Дочка у нее, в следующем году в школу пойдет. Когда муж погиб, Арина как раз беременная была. Получив известие о смерти супруга, упала и потеряла сознание. Три дня в беспамятстве пробыла, не знали, выживет или нет. Вот после этого у Арины способности к оккультизму и открылись.

– Кошмар какой-то. А как погиб ее муж?

– Да там странная история. Уехал на встречу с партнерами и исчез. Нашли спустя сутки мертвым в машине. Не ограблен, в автомобиле ничего не тронуто, на теле никаких следов. Но в крови – следы отравляющего вещества. Я уже не помню, что именно там было. Похоже, его убили конкуренты, но никто так ничего и не доказал.

– Понятно. От такого поневоле ведьмой станешь.

– Ладно, ты мне зубы-то не заговаривай. Чего тебе Арина рассказала? – Софья сгорала от любопытства.

– Она не рассказывала, она меня в какое-то жуткое состояние ввела, наподобие транса, и я сама все видела. И даже чувствовала как наяву. Сначала была женщина. Генриетта. Я запомнила ее имя, но у меня такое ощущение, будто это была я сама. А может быть, так и было когда-то. Генриетта изменяла мужу с художником, а он ее предал. Спас ее от смерти муж, но это не помогло. Их казнили позже. Обоих.

– Ничего себе. Вот это видение.

– А дальше я видела свою прапрабабку Марфу и ее мужа Германа. Не сомневаюсь, это были именно они. Но поскольку я уже знакома с их историей по дневникам Марфы, я не уверена, что не дофантазировала остальное. Да, и Марфой будто бы тоже была я. Странные ощущения. До сих пор не могу прийти в себя.

– Может, это нормально? В таком измененном состоянии сознания и должно все восприниматься как реальность. Так, будто это происходит с тобой.

– Не знаю. Может быть. Но что-то же мне Арина хотела этим показать?

– Или не Арина.

– А кто?

– Да твое подсознание!

– Знаешь, я так устала, что не в силах ни о чем думать. Сделаю это позже.

Софья открыла дверь автомобиля и, сладко зажмурившись, втянула носом воздух.

– А весной-то уже как пахнет!

– Глупости. Я слышу только запах от выхлопов автомобилей.

– Ты сегодня дома одна?

– Ага. Бабушки сказали, что у Андрюши слишком большое домашнее задание, а они устали и им некогда «водиться» с ним. Пришлось подчиниться. Завтра заберу его сразу после работы.

– Суровые они у тебя, – вздохнула Софья. – А у меня никого нет. Так хочется иногда, чтобы хоть кто-нибудь обо мне позаботился. Пусть бы даже поругал или рассердился. Ладно, подруга. Пошла я домой. У меня завтра особо важное свидание.

– Не спрашиваю, с кем. Пусть сюрпризом будет.

– Ха-ха, очень смешно, – скорчила обиженную гримаску Софья.

Дома Есия пыталась отвлечься, но ничего не получалось. Недавние видения так и всплывали у нее перед глазами, назойливо напоминая о невыполненном «домашнем задании». Но понять, что они означают и какие надо сделать выводы, у Есии не получалось.

Выпив, впрочем, без всякого удовольствия, кофе, Есия устроилась в постели с ноутбуком и вошла в Сеть.

«Вас вызывает Revenant. Будете отвечать?»

«Я ненадолго. У меня появилась возможность с тобой поболтать».

«Как хорошо, что ты появился! – обрадовалась Есия. – Можешь мне объяснить, что такое кармический узел?»

«Конечно. Это Проступок. Преступление. Это может быть что угодно – убийство, предательство, любовь».

«Любовь?! Ты шутишь? Любовь не может быть преступлением!»

«Может. Когда двое любят так, что забывают Бога».

Ответ казался настолько невероятным, что Есии понадобилось несколько минут, прежде чем она решилась задать следующий вопрос:

«И чем тех двоих накажут за любовь?»

«Накажут?! Нет, все совсем не так. Это не наказание, это работа души».

«Да, я понимаю, – написала она. – Если души людей так зацепились друг за друга, что готовы ради любви умереть, то им разрушат эту любовь».

«Любовь, если она настоящая, нельзя разрушить».

«Но если они готовы ради нее убить? Это уже преступление. Имеют ли такие люди вообще право на любовь?! Нет, я неточно выразилась. Мне кажется, они вообще не способны любить. А за любовь принимают совершенно другие чувства: желание обладать, похвастаться перед другими, получить более высокий социальный статус. Да мало ли еще!»

«Как-то раз судьба свела меня с бывалым «сидельцем». В шестнадцать лет он сел по малолетке, отмотал срок. Через месяц свободы опять сел. После третьей «ходки» стал криминальным авторитетом. Жизнь свою считал конченой: другого пути для себя не видел. Да уже и не хотел. Так вот, при встрече состоялся у нас с ним разговор о любви. И он мне вдруг выдал. «Все, – сказал он, – поверь мне, абсолютно все стремятся к чистоте». Я удивился. «А как же убийцы, насильники, маньяки?» – спросил я. «И они тоже, – ответил он. – Просто кто-то верит в возможность ее для себя и идет к ней прямой дорогой. А кто-то разочаровался и отчаянно мстит другим и себе за то, что никогда в его жизни чистоты не будет. И это – отчаянный предсмертный крик». То, что он сказал, было так чудовищно для моего разума, что я не поверил. Мне понадобилось время, чтобы понять: он прав. Все стремятся к чистоте».

«Я совсем запуталась».

«А ты не торопись. Подумай. Извини, у меня срочный вызов. Поговорим об этом позже».

Он отключился, а Есия потом еще долго не могла заснуть. Ворочалась с боку на бок и пыталась примирить свое возмущавшееся сознание с фразой: «Все стремятся к чистоте».

Одна часть ее отчаянно сопротивлялась, а другая, пусть осторожно и неуверенно, но приходила к пониманию этого.

Утро началось со странного происшествия. Сначала Есию окликнули по имени, но она только что-то промычала сквозь сон. Потом вдруг явственно привиделось, как некто приблизил к спящей Есии свое лицо, густо поросшее черными волосами. От испуга она открыла глаза и обнаружила прямо перед собой морду Вантуза. Он неподвижно и пристально таращился на нее.

– Вантуз, кыш! Испугал, – вяло отмахнулась Есия, но, взглянув на часы, в ужасе вскочила. – Боже мой, я проспала!

Следующие полчаса Есия носилась по квартире как угорелая, пытаясь успеть собраться как можно скорее и не опоздать на работу. Вантуз все это время сидел на комоде и внимательно следил за нею желтыми глазами.

Чашка кофе, свежие новости и немножко сладкого печенья. Одетая, умытая и причесанная, Есия сидела на кухне за столом, проглядывая новостную ленту под мерное жужжание телевизора: «…в чемпионате России по регби среди юниоров участвуют тринадцать команд из девяти городов страны…». Спортивные новости обычно не слишком интересовали Есию, но тут вдруг краем сознания она уловила знакомую фамилию: Крынкин.

– Крынкин, Крынкин, – пробормотала Есия, вскакивая. – Я где-то уже встречала эту фамилию, и именно в связи с регби.

Она поспешно достала из сумки блокнот и быстро пролистала его. На последней странице нашла запись: «Крынкина Валентина Владимировна. Вахтер Дворца спорта».

– Вот значит как… Что ж, сегодня же поднимем всю информацию про вас, уважаемая Валентина Владимировна. Да, и пора навестить Вячеслава Макарова.

Выключив телевизор, Есия сделала пометки и стремглав вылетела из квартиры.

Кот Вантуз слез со своего наблюдательного поста и забрался на подоконник. Отсюда было хорошо видно, как машина Есии выезжает со двора.