Текст книги "Нечисть, или Тайна старинной шкатулки"

– Все еще помнишь? – однажды спросил первый гном.

– Мучайся, мучайся, – злорадно ухмыльнулся второй.

– Помни, за что проклятие несешь…

Они так быстро исчезли, что Герман не успел их спросить: как же из этого выкарабкаться?

Последнее время они приходили, только когда он спал. Это был не тот сон, который бывает у людей, а тяжелое забытье. В нем Герман снова видел себя человеком, помнил себя таким и знал все. И одновременно пребывал в нынешней своей реальности. Его сны были так пугающе реальны, что он все время рвался хоть что-то в той жизни своей изменить. Но даже не мог пошевелиться. Если раньше он сомневался, что существует ад, то теперь точно знал: адовы муки есть.

Однажды человечки пришли, когда он беззвучно плакал. В той, другой жизни, которую ему уже не дано вернуть, он видел своих детей. Они плакали отчего-то, а он – бесплотный, невидимый – стоял рядом и не мог им помочь.

Человечки долго наблюдали за мучениями Германа, а потом первый из них сказал:

– Что-то мне его жалко. Мне вот что кажется: ему надо помочь.

Второй помолчал и потом, кряхтя, ответил:

– Нас за это накажут.

– А мы самую малость, совсем чуть-чуть. И не скажем никому! Ну не выпутается он сам.

– Так что за беда? Не подюжит – будет домовым век вековать. Пока не поймет всю свою мерзость и грехи.

– Так он же из-за любви… – угрюмо возразил первый.

– Неча мерзости свои любовью прикрывать. Пущай страдает.

– Я думаю…

– Не положено тебе думать! Ты понимаешь, что нас самих в нечисть обратят?! Только уже навсегда.

Первый понурился и загрустил. Некоторое время они молчали, потом второй сказал:

– А может, память ему совсем стереть? Чтобы и во сне не вспоминал. Тогда мучиться перестанет.

Первый резко повернулся и покачал головой:

– Эх ты! Я вот вижу, понимать он кое-что стал. А ты – стереть…

– Так зато мучиться не будет.

– Ну разве что так… Тогда давай стирай.

– Зачем мне память-то стирать? – испугался Герман. – Я не хочу.

Второй, нисколько не обращая внимания на его слова, открыл серый чемоданчик и вытащил оттуда толстенную книгу. Сдул с нее пыль и раскрыл посередине. Вслед за этим достал банку с клубящимся над нею сизым дымом, нюхательный флакон с коричневым порошком, пару тонких хрустальных бокалов и стеклянный шар.

– Что это? – испугался еще сильнее Герман.

– А чего бы тебе хотелось? – раздраженно буркнул второй. – Свидания с любимой?

– Ты, милок, потерпи, это не больно. Раз – и все. Что ты копаешься? – поторопил он второго. – Опять что-то задумал? Давай быстрей.

– Не надо, – вдруг хрипло произнес Герман, – я вас очень прошу.

– Что не надо? – напряженно осведомился первый.

– Память стирать не надо. Я хочу помнить все.

Воцарилась тишина. Человечки замерли, раздумывая.

– Я помню себя совсем маленьким, – прервал молчание Герман. – Няня оставила меня на белом покрывале в саду под цветущей яблоней. Я следил за порхающими с цветка на цветок пчелами и бабочками, и мне было хорошо. Но потом набежала туча и скрыла солнце. Я заплакал, попытался ползти и почувствовал резкую боль. Когда меня нашли, я был без сознания. Потом долго болел. У меня был жар или от простуды, или от пережитого стресса. А когда приходил в сознание, видел склонившуюся надо мною мать. От нее пахло снегом и тюльпанами, и мне казалось, что только от ее взгляда становится легче.

Человечки внимательно слушали, не перебивая и не останавливая Германа. Потом мрачно переглянулись.

– Что делать будем? – нерешительно спросил первый.

Второй пожал плечами и повернулся к Герману.

– А может, лучше забытье? Тем более по правилам давно нужно было память тебе стереть.

– Нет, – твердо ответил Герман. – Хочу все помнить. Не лишайте последней надежды.

Второй крякнул и отчеканил:

– Тут, понимаешь ли, дело похлеще, чем простое наказание. Речь о разуме идет. Если твое сознание всей нужной информации в себя не вместит, ты запросто свихнуться можешь. А оно тебе надо?

– Я выдержу, – упрямо сказал Герман.

– Серьезно?

Человечки опять переглянулись, и первый сказал:

– Расскажи ему все. Я в него верю.

– Ладно, пусть слушает…

То, что Герман услышал вслед за этим, было невероятно, и раньше он ни за что бы не поверил такому. Другое дело сейчас. Теперь-то он знал, что каким-то странным образом воплотился в мохнатое чудовище, и руки его стали похожи на лапы. И что не видит его никто, кроме кота, и только кот порой уставится желтыми, круглыми, как блюдца, глазами и следит за каждым его движением.

И по всему так получалось, что жить Герману в образе чудовища до тех пор, пока не развяжется кармический узел. Вот только почему этот самый узел завязался и как его развязать, Герман не мог сообразить. То ли рассказчик невнятно объяснял, то ли Герман соображать стал плохо, но главный смысл ускользал от него. И еще: как можно существовать сразу в нескольких ипостасях и в разных временах?

– Ну как ты не понимаешь, – терпеливо объяснял первый. – Время – оно не линейно. Сам-то ты будешь знать, что в твоей жизни следует за чем и какое воплощение за каким. Но с точки зрения стороннего наблюдателя тебя будет кидать из прошлого в будущее и обратно.

– Это как? – оторопел Герман.

– Да что непонятного-то? – вспылил второй. – Вот ты сейчас домовой?

– Да.

– И для тебя существует только эта реальность. И будешь в образе этом настолько долго, пока все свои грехи не искупишь. А потом опять в образе человеческом родишься. Но для меня уже все известно, и я вижу тебя сейчас одновременно и в образе нечисти, и в образе людском.

– Что ты ему говоришь? – возмутился первый. – Этак он и работать над собой не захочет, раз все уже известно.

– Захочет, – ухмыльнулся второй. – Потому что иначе для него время нового воплощения в таком случае может очень долго не наступить. То есть чем дольше он ошибок своих признавать не будет, тем дольше в образе чудища проживет.

– Значит, – уточнил Герман, – сейчас, когда я живу в образе нечисти, где-то по земле ходит другой Герман?

– Не совсем. Не другой Герман, а ты сам. Только для тебя это будущее еще не наступило и когда наступит – неизвестно.

* * *

Есия трясущимися руками нащупала выключатель и повернула ручку. Странные сны снятся сегодня: то метания в поисках любимого по лесу, то явственный разговор трех странных существ.

Она накинула на плечи тонкий халат и, стараясь не шуметь, пошла на кухню. По дороге заглянула в комнату к сынишке. Он ровно дышал, чему-то улыбаясь во сне. Мама и бабушка тоже, судя по всему, спали, но заходить и проверять их Есия не стала. У обеих настолько чуткий сон, что они умудрялись просыпаться не только от малейшего шороха, но даже от взгляда.

На кухне Есия поставила чайник на огонь и приткнулась на стуле, глядя в окно. По синему снегу тянулась цепочка черных следов. Они петляли вокруг двух соседних клумб и уходили далеко вдаль. Устав смотреть в темноту, она придвинула к себе кроссворд, оставленный на столе бабушкой Марией. Успела вписать в клеточки несколько слов и вдруг услышала стук. Тихий и размерный, он, может быть, и не вызвал бы таких бурных эмоций в другое время, но в три часа ночи он показался Есии зловещим. Оглянувшись на спальни родных, она на цыпочках просеменила к двери и выглянула в окно.

Там никого не было. Пусто и тихо. И даже недавние следы занесло мелкой снежной крупой.

«Почудилось? Конечно, почудилось», – выдохнула Есия с облегчением.

Сама не понимая, зачем, она точно так же, едва дыша, пошла на цыпочках обратно. Стук застиг ее на половине дороги. Тихий и вкрадчивый, он показался ужасающе громким. Есия медленно вернулась к двери и остановилась, прислушиваясь. В какой-то момент почудилось, что она слышит тяжелое дыхание, но тут же посмеялась над собой.

Конечно, из-за толстой двойной двери ничего не могло быть слышно.

Настойчивый стук в дверь повторился опять, заставляя Есию нервничать. Пугал даже не сам он, а странное, возникающее, помимо ее воли, желание открыть дверь. Она даже протянула пару раз руку к замку, но тут же испуганно отдернула.

Наконец часы пробили четыре утра. Огромная черная собака спустилась с крыльца и медленно потрусила к лесу. Есия смотрела на нее, не отрываясь, и померещилось ей странное. Будто бы на самом краю дороги собака превратилась в старуху с клюкой и похромала дальше.

* * *

– Конечно же тебе померещилось, – убежденно заявила Татьяна Михайловна, когда Есия утром рассказала о ночном кошмаре.

– К-хм, – кашлянула Мария Федоровна, многозначительно глядя на свою дочь.

– Э-э… ну-у… – замямлила смущенно Татьяна Михайловна, – я так думаю, что это скорее всего показалось. Хотя всякое, конечно, бывает. Может, эту собаку кто-то научил в двери стучать, или хозяева ее когда-то здесь жили. А почему бы нет? – оживилась она, обрадовавшись своей идее. – Но то, что она в старуху превратилась, это, конечно, полная чушь. Такого не бывает.

– К-хм! – повысила голос Мария Федоровна.

Татьяна Михайловна недовольно покосилась на нее.

– Ах, боже мой! – всплеснула она руками. – Ну хорошо, хорошо, я расскажу. Это было давно. Очень давно… – Татьяна Михайловна встала и заглянула в комнату Андрюши, где мальчик увлеченно смотрел мультики. – Нет, я не могу, мама. Мне все это кажется таким бредом! Рассказывай сама.

– Хорошо. – Мария Федоровна налила себе чаю и, отхлебнув, начала: – Есть в нашей семье одно предание. Оно такое древнее, что даже бабушка моей бабушки не могла точно сказать, с кем именно из предков это произошло. А дело было так…

Однажды в двери дома постучалась пожилая женщина. Старая и бедно одетая, с покрытыми язвами ногами. Она попросилась переночевать, и хозяйка дома впустила ее. Старуха легла на указанное ей место и сразу уснула. Но поздно ночью вернулся хозяин дома и, увидав старуху, вытолкал ее взашей. Перед тем как закрылась дверь, она успела выкрикнуть ему в лицо проклятие. Наутро у хозяйки дома начались преждевременные роды, и мальчик родился мертвым. Так с тех пор ни один мужчина рода не умер своей смертью, со всеми что-нибудь случалось.

– Какой ужас! – Есия со страхом обернулась на комнату, где сидел у телевизора Андрюша. – Нет, я не верю!

Татьяна Михайловна вздохнула.

– Мой брат разбился на автомобиле. Наш отец погиб в авиакатастрофе. Дед погиб на войне, прадед пропал при невыясненных обстоятельствах. Подозревали, что его убила шайка разбойников, орудовавшая на проезжей дороге. Продолжать?

– Не надо.

Есия сидела понурая, зажав ладони между коленями. Щеки ее пылали.

– Но возможно, это все совпадения и никакого проклятия не существует, – с напором произнесла Татьяна Михайловна, но голос у нее дрогнул.

– Почему? Ну почему вы мне не рассказали об этом раньше?! – вскочила Есия.

– И что бы тогда было? Не стала бы рожать? Сделала бы аборт? Нельзя всю жизнь жить и бояться, – резко оборвала ее Татьяна Михайловна.

– Есичка, послушай свою старую бабушку. Андрюша крещен, с ним все хорошо, даст Бог, и дальше так будет.

– Бабушка, ты просто стараешься успокоить меня, и, кстати, весьма неудачно. Что с того, что Андрюша крещен? Мои предки по мужской линии тоже наверняка были крещеные, но это их не уберегло от ранней смерти.

Есия заметалась по кухне. Мать и бабушка сидели притихшие, виновато и встревоженно наблюдая за ней.

– Но что же делать? Надо же что-то делать! – Есия резко остановилась и повернулась к бабушке и маме. – Постойте, а что случилось дальше с той нищенкой, известно?

– Ну конечно! – почему-то обрадовалась Мария Федоровна. Ей показалось, что если сообщить внучке о смерти старухи, той станет легче. – Ее нашли на следующий день в лесу. Она была растерзана собаками.

Сжав виски руками, Есия вылетела во двор. Мороз тут же проник под тонкую ткань платья, но она даже не заметила этого.

– Подожди! Послушай меня! – закричала ей вслед бабушка.

Но, похоже, Есия ничего не способна была воспринять. Она вылетела на улицу и, утопая в снегу, бросилась к лесу.

– Есия, стой! – зычно крикнула Татьяна Михайловна и, схватив два пальто – свое и дочери, бросилась за ней.

Только когда силы совсем закончились, Есия остановилась. Это было похоже на отрезвление. Она вдруг обнаружила себя стоящей среди леса, по колено в снегу. Холод пробирал до костей, и ее затрясло. Почудилось, будто она перенеслась во времени. И лес здесь был гуще, и огни города затерялись вдали. Она увидела женщину в рубище, которая вела за руку маленькую девочку. Худенькая девочка плакала и просила есть. А потом привиделись бедное жилище и та же девочка в нем. Она осталась одна, и какие-то люди забрали ее в приют.

Дальше Есия видела эту девочку уже взрослой, в платье горничной. Она подавала на стол в хорошо обставленном жилище. Есия готова была поклясться, что узнала его: это был их семейный дом. И прислуживала девушка ее пращуру, Герману.

– Надо искать. Где-то должна быть отгадка, – вслух сказала Есия и, выбравшись из сугроба, побежала вверх по тропинке.

Татьяна Кирилловна, испуганная и несчастная, стояла на полпути. Она судорожно прижимала к груди Есино пальто и плакала.

– Мамочка, не плачь, – обняла ее Есия. – Все будет хорошо. Я тебе обещаю.

Дома, согревшись и выпив две чашки крепкого горячего чая, Есия решила продолжить поиски. Поднялась на чердак и, подсвечивая себе фонариком, принялась методично простукивать стены. Идея казалась безумной. Невозможно найти что-то нужное, когда не знаешь, что именно искать.

Примерно через полчаса на чердак поднялась Татьяна Михайловна.

– Что ты делаешь? – обеспокоенно спросила она.

– Не знаю. Ищу что-нибудь такое, что может пролить свет на стародавние события.

– Ха! Есия, ты не заболела? Лучше вспомни, сколько времени прошло с тех пор. Это невозможно, здесь ничего не сохранилось!

– Мама, со мной все нормально, и я не сошла с ума.

– Я и не сомневаюсь.

– Мне нужно понять, что происходит.

– Моя помощь нужна?

– Нет.

– Тогда спустись к сыну и успокой его. Мальчик переживает.

Есия отставила только что снятую стопку книг в сторону и вытерла руки. Книги так давно никто не трогал, что пыль отпадала с них грязными комьями.

Мальчик стоял, прижавшись лбом к стеклу, и смотрел на заснеженный двор. Услышав шаги матери, он повернулся.

– Мама, там была старенькая бабушка. Она помахала мне рукой. А я помахал ей в ответ.

– Где, милый, была бабушка?

– Там, за окошком. У нее такая кривая палка и старый черный платок на голове.

– Мальчик мой, – Есия присела и порывисто обняла его, – я тебя очень люблю. Слышишь? Очень.

– Мама, а почему ты плачешь? – Андрей прерывисто вздохнул, собираясь тоже заплакать.

– От счастья, что ты есть у меня. – Есия поцеловала сына в лоб.

К ним заглянула Татьяна Михайловна и начальственным тоном произнесла:

– Есичка, ты, конечно, можешь не обращать на мои слова внимания, но мальчику завтра с утра в школу. Хорошо бы приехать домой пораньше, чтобы он мог отдохнуть после дороги да и портфель собрать. Пойдем, я тебе птичек покажу. – Татьяна Михайловна взяла Андрюшу за руку. – Вот мы на следующей неделе купим в зоомагазине кормушку, приедем сюда и повесим на дерево. Потом насыплем туда семечек, хлебных крошек и зернышек и будем смотреть, как кушают птички.

– А давай завтра купим.

– Может быть, и завтра.

Она обернулась и подмигнула Есии, что, вероятно, означало: «Давай, скорее собирайся, пока я отвлекаю ребенка».

Глава 16
Есия

– Тебя посетительница ждет. Ты не видела, когда шла по коридору? – не поворачивая головы, сообщил Руслан.

Он печатал на компьютере какой-то документ, и Есия очередной раз позавидовала скорости его пальцев. Увы, она так и не научилась быстро работать, несмотря на все испробованные методы и тренажеры.

– Видела какую-то женщину. Но я на это время никого не вызывала. А как ее зовут, ты не спросил?

Руслан оторвался от экрана и посмотрел на Есию так, будто она сморозила глупость.

– Нет. Мне-то зачем?

– А, ну да.

Она спокойно разделась, повесила пальто на плечики, потом открыла дверь в коридор. Он был полупустой, только двое мужчин стояли в самом конце его, разговаривая, да девушка сидела на скамье возле окна. Увидев Есию, она вскочила и зацокала навстречу каблуками.

Крепкая пышнотелая дама с выжженными добела волосами была одета в шубку окраса молодого далматинца. Красные лаковые перчатки посетительница держала в руках.

– Вы ко мне? – спросила Есия.

– Да, если вы следователь Есия Гостищева. – Девица подошла, и от нее резко пахнуло немытым телом и крепкими духами. – Я Зинаида Тропова. Мне нужно с вами поговорить.

– Проходите. Я же вас вызывала на шестнадцать ноль-ноль. А сейчас одиннадцать часов.

– Есия Павловна, я очень переживаю. Решила прийти пораньше.

Девушка впорхнула в кабинет, и Есия заметила, как Руслан нервно дернулся. Вероятно, до него дошел запах.

– Пойду покурю, – мрачно сказал он. Выражение лица у него при этом было такое, будто его вот-вот стошнит.

– Я вас слушаю, Зинаида. Я так думаю, вы хотели мне что-то рассказать.

– Понимаете, – жарко зашептала посетительница, ложась на стол пышной грудью, – мой муж – преступник.

– Вот так сразу и преступник? – удивилась Есия. – А что же он такого сотворил?

– Понимаете, у него есть любовница! Точнее, была. Я долгое время не знала ничего об этом, но потом мне добрые люди глаза открыли и даже имя назвали. Ну, вы же знаете, мы, жены, всегда все последними узнаем.

Есия слушала молча, изредка кивая. По версии Зинаиды Троповой Елену Крайневу пытался убить Артем.

– Скажите, а зачем это было нужно вашему мужу? – спросила она, когда Тропова замолчала.

– Да как же вы не понимаете?! – Зинаида вытаращила и без того большие и выпуклые глаза. – Она же требовать начала, чтобы он на ней женился!

– Ну и что?

– Шантажировала, грозилась рассказать все мне.

– А вы откуда знаете?

И тут Зинаида поведала историю о том, как выслеживала мужа, шла за ним до самого подъезда Елены Крайневой. Как поднялась потом следом за Артемом и услыхала обрывок разговора: Елена грозилась вывесить в Интернете личные интимные фотографии Артема. А заодно послать их по электронной почте жене, то есть ей, Зинаиде.

Раздался шум, и Зинаида, испугавшись быть застигнутой за подслушиванием, бросилась по лестнице вверх. Стоя там, она прислушивалась к ссоре мужа с Еленой. Решилась спуститься, только когда голоса смолкли. Осторожно прошла к двери. Она оказалась незаперта, и Зинаида слегка приоткрыла ее.

– Знаете, я и сама не понимаю, зачем это сделала. Наверное, хотелось в ее глаза бесстыжие посмотреть. Знаю, многие так поступают, но не понимаю, как можно спать с чужим мужем?! Открыла дверь – тишина. Кричу: «Здравствуйте! Есть кто дома?» Когда Елена не вышла, я удивилась. Потопталась немного на пороге. Смотрю – дверь в ванную нараспашку. Мне показалось это странным. Из любопытства пошла туда и увидела труп.

– То есть вы сразу поняли, что Елена Крайнева мертва? Но почему вы так решили? Быть может, она просто была без сознания.

– Нет. – Зинаида опять расширила до невозможности глаза. – У этой женщины была такая жуткая рана на голове и что-то белое в ней. – Она судорожно сглотнула.

– Зинаида… извините, как вас по отчеству?

– Антоновна.

– Зинаида Антоновна, во-первых, хочу сообщить, что Елена Крайнева жива. Она действительно долгое время была на грани жизни и смерти, но сейчас идет на поправку. Во-вторых, довожу до вашего сведения, что по факту попытки убийства возбуждено уголовное дело. И в-третьих, я должна вас подробно допросить.

– Да, я готова. – Зинаида как-то вдруг сникла. Даже руки ее на коленях смотрелись смиренно, как у девочки на детском утреннике в саду.

– Скажите, вы были знакомы с Еленой Крайневой раньше? То есть до того, как она стала встречаться с вашим мужем?

– Нет. То есть да, видела ее фотографию в Интернете в «Одноклассниках», но лично никогда не встречалась.

– Соответственно неприязни у вас к ней не было?

– Нет, что вы! Да я и не знала о ее существовании. А когда мне сказали, что Артем к какой-то девке бегает, противно было до невозможности.

– Артем вам раньше изменял?

– Нет, никогда! Я вообще думала, что мы с ним до глубокой старости вместе доживем. А оно вон как вышло.

– Зинаида, а вы осознаете, что своим обвинением в попытке убийства подводите мужа под реально большой срок? Зачем вам это нужно?

– Я вас не понимаю, – поджала губы женщина. – Разве я не должна так поступить?

– Зина, вы как жена Артема вовсе не обязаны свидетельствовать против мужа. Но вы пришли и сами все рассказали. Зачем?

– Если он убийца – пусть сидит! Как я в одном доме с ним жить буду, зная, что он человека пытался убить?!

– У вас есть общие дети?

– Нет.

– Почему?

– Артем не хотел. Говорил, нужно сначала пожить для себя.

– А вы любили его, когда выходили замуж?

– Еще как! Знаете, как я умирала о нем, когда мы только встречались! Вот просто не могла лечь спать, пока не пожелаю ему спокойной ночи, все эсэмэски слала. И он мне всегда такие ласковые слова писал. А потом его словно подменили. – Зинаида всхлипнула.

– Скажите, а ссоры между вами были?

– Нет, мы не ссорились.

– Может быть, Артем говорил вам, что хочет развестись?

Зинаида едва ли не подпрыгнула:

– Нет, что вы! Он любил меня.

– Подождите, Зинаида. Вы только что сказали, в последнее время Артем сильно изменился. А в чем это выражалось?

Зинаида заметно занервничала:

– Он бывал часто задумчив. Окликну его, а он смотрит будто сквозь меня и не видит. Переспрашивал все по нескольку раз. Вообще слушать меня перестал, все время в своих мыслях каких-то. Я-то думала, у него проблемы на работе, а он, оказывается, мне изменял! Но мы не ссорились, он никогда голос не повышал.

– Понятно. Вот, прочитайте, пожалуйста. – Есия протянула Зинаиде протокол допроса. – И если нет замечаний, распишитесь вот здесь и здесь. Давайте вашу повестку, я отметку поставлю.

– Какую повестку? Я сама пришла. А! – хлопнула она себя по лбу. – Вспомнила. Вот.

В этот момент дверь приотворилась, и в кабинет заглянул сухощавый невысокий мужчина в квадратных очках. Зинаида покраснела и заерзала на стуле. Схватив повестку, она стремительно вскочила.

– До свидания.

– Всего хорошего.

Едва она вышла, из-за неплотно прикрытой двери донеслись взволнованные голоса.

– Подожди меня, вместе пойдем, – велел мужчина.

– Знаешь что, мне некогда. Не буду тебя дожидаться. Нужно к маме забежать, она ждет.

В дверь снова постучали, и заглянул прежний посетитель:

– Можно? Я Артем Тропов, вы меня вызывали.

– Подождите немного.

Есия встала и открыла все форточки. Запах улетучивался, но медленнее, чем хотелось бы.

– Скунсиха ушла? – поинтересовался Руслан, заходя в кабинет. – Ну и слава богу. А то я думал, умру.

– Тш-ш, тихо. – Есия приложила палец к губам. – Там в коридоре ее муж сидит.

– У скунсих бывают мужья?

– Русланчик, представляешь, она пришла его заложить. Уверяет, что это он пытался убить Елену Крайневу. Точнее, она думала, что убил.

– Чего еще от скунсихи ждать. Плохой запах без плохих мыслей не бывает. А мотив?

– Дескать, Елена грозилась вывесить интимные фото Артема в Интернете. Да, и рассказать все его жене, то есть Зинаиде. Ладно, сейчас кофе по-быстрому попью и продолжу.

– Между прочим, если это он ожидает в коридоре, то от него весьма приятно пахнет. В отличие от его жены. Будет возможность – поинтересуйся, что за одеколон. Кстати, я пирожки купил, могу поделиться.

– Спасибо. Я потом лучше поем, если не возражаешь. Сейчас кусок в горло не лезет.

– Что, тяжелая посетительница была?

– Еще какая. – Есия отставила недопитую чашку в сторону и встала. – Входите, пожалуйста.

– Здравствуйте, я Артем Тропов. Вы меня вызывали.

– Можете повесить вашу крутку на вешалку и присаживайтесь.

Артем – невысокий сутулый мужчина, прижимал к себе двумя руками замшевую теплую куртку. Он угловато дернулся и покачал головой:

– Спасибо, мне нетрудно ее держать.

Темные волосы Артема были гладко зачесаны назад, открывая бледный покатый лоб. Беззащитные глаза прятались за довольно толстыми стеклами очков. Спокойствие с трудом давалось Тропову, и оттого он беспрестанно ерзал на стуле, будто никак не мог устроиться на нем.

– Вам неудобно сидеть? – спросила Есия, внимательно разглядывая мужчину. – Все-таки лучше будет, если вы повесите куртку на вешалку. Или, если не хотите, просто киньте ее на спинку соседнего стула.

– Да, хорошо.

Он суетливо обернулся, засунул куртку между спинкой и собой и тут же вытянулся по струнке.

– Я вот по какому вопросу вас вызвала…

Чем дольше Есия говорила, тем более непроницаемым становилось его лицо. В конце ее рассказа он сидел с таким странным выражением, что Есии стало не по себе.

– Откуда вы все это знаете? – нетерпеливо поинтересовался он, как только Есия замолчала.

– От Елены Крайневой.

– Леночка жива? – Он вскочил, занервничав. – Но как?! Я приходил, ходил под ее окнами, у нее все время было темно!

– Лена в больнице. У нее тяжелая травма, и она долгое время пробыла в коме. Сейчас, к счастью, ее жизни уже ничего не угрожает.

– Боже мой, как я рад! Когда можно ее увидеть?

– Артем, как вы считаете, кто желал смерти Елене?

Он замер и по-детски удивленно посмотрел на нее сквозь толстые линзы очков.

– Я не знаю.

– Характер и обстоятельства, при которых она получила травму, исключают случайный вариант. То есть Елене Крайневой нанесли удар тупым тяжелым предметом, когда она пришла домой. Предположительно бронзовой статуэткой, стоявшей в прихожей ее квартиры.

– Да, помню, у нее что-то там такое было. Сразу у входной двери, на тумбочке. Но я не знаю, кто мог такое сделать.

– А вот ваша жена утверждает, что это вы желали смерти Елене.

– Я?! Не-ет, – недоверчиво протянул он. – Вы шутите. Зина не могла такое сказать. Зачем?

– Зинаида Тропова, ваша жена, уверяет, что стала свидетельницей разговора, в котором Елена Крайнева грозилась выставить ваши интимные фото в Интернете.

– Но… но у меня никогда не было ничего с Леной. Откуда же она могла взять мои фотографии?

– А разговор такой был?

– Какой? Ах, да… Не было никакого разговора.

– Хорошо, где вы были в день нападения на Елену Крайневу? Вы знаете число?

– Да, конечно. Я в тот вечер приходил к Лене. Не застал. А во дворе услышал разговор двух соседей. Они говорили, что Лену убили. Но я в тот день был на объекте, к вечеру только в город вернулся.

– Кто может подтвердить, что вы там были и не отлучались надолго никуда?

– Не знаю. Я подумаю.

– Подумайте. А пока я вас подробно допрошу.

Дома Есия с облегчением сбросила сапоги и присела на стул. Почему-то устала она за этот день больше, чем если бы бегала по городу. Она вообще не очень любила кабинетную работу и, наверное, поэтому при любой возможности старалась выйти «в люди».

Кот Вантуз терся о ее ноги и настойчиво мяукал, привлекая к себе внимание.

– Что ты хочешь мне рассказать, малыш? – Есия, не раздеваясь, взяла его, и кот благодарно потерся мордой о ее руки.

– Еська, к тебе можно? Чего опять с открытой дверью сидишь? – На пороге возникла Софья с неизменным шитьем в руках. – Где самый «старший»? У бабушек?

– Ага. Заходи, подруга. Гостем будешь.

Есия спустила кота на пол.

– Слушай, меня сегодня с такой гадалкой познакомили – это что-то! Хочешь сходить погадать? – Софья прошла в гостиную и плюхнулась на диван.

– Я и так все знаю. Что она мне может нового рассказать?

– Ну и зря. О, слушай, я сегодня такую прикольную статью прочитала! О поцелуях. Вот скажи, что ты о поцелуях знаешь?

– Да кое-что знаю, – иронично фыркнула Есия, снимая пальто и вешая его в прихожей. – Еще в школе, помнится, мы в девичьих дневничках писали: «Умри, но не давай поцелуя без любви».

– Это все устаревшие предрассудки, – убежденно отмахнулась Софья. – По новым данным, именно поцелуй позволяет нам понять, подходим мы друг другу или нет.

– Мы?!

– Я имела в виду мужчину и женщину. Пару.

– Ага. И что дальше?

– Когда мы целуемся, то сразу чувствуем либо притяжение, либо отталкивание. То есть когда в детстве, мечтая о первом поцелуе, мы придавали ему значение вселенского масштаба, это была не такая уж и глупая идея. – Софья встала и включила телевизор.

– Ой, ну надо же какое открытие. «Британские ученые», наверное, постарались? Они уже давно стали аналогом «армянского радио» в Интернете.

– Не все то, что в Интернете пишут, неправда.

– Ладно, я пошла в душ, а ты располагайся. Машинку, сделай одолжение, сама достань, – покосившись на Софьино шитье, сказала Есия.

Струи воды лились на лицо, снимая напряжение. Есия долго стояла так, не шевелясь, потом зачерпнула ладонью скраб и нанесла его на тело.

– Есия! – отчетливо донеслось из-за двери.

– Что случилось? – откликнулась она сразу.

Поскольку ответа не последовало, Есия включила сильнее душ и начала смывать скраб.

В дверь ванной постучали.

– Еська, ты чего меня звала? – весело поинтересовалась Софья. – Полотенце забыла?

– Я тебя не звала! – крикнула Есия. – Это ты звала меня!

Наскоро смыв скраб и обмотавшись полотенцем, она вышла из ванной и сразу пошла на кухню ставить чайник. Софья в нерешительности мялась в коридоре рядом с дверью.

– Есь, что-то мне страшно. Ходит кто-то, вздыхает, половицами скрипит. Я четко слышала, как ты меня звала, а ты говоришь – ничего не было.

– Расслабься, тебе послышалось, – отмахнулась Есия.

– Все-таки надо тебе к гадалке сходить. Сама ты во всем этом не разберешься.

– Да чем гадалка-то мне поможет?! Зоська, не провоцируй меня.

– Вот ты дурында! – Софья всплеснула руками. – Да порядок она тебе навести в своих мыслях поможет. А заодно и расскажет, отчего у тебя и в доме, и в жизни такая вот чертовщина творится. Скажите, пожалуйста, не звала она меня. Но кто-то же звал! Я это четко слышала, прям над самым ухом имя назвали… – Она удалилась, непрестанно бурча.

Только добившись от Есии обещания сходить к гадалке завтра же, Софья ушла. Причем случилось это поздно, потому что Софье пришлось брать подругу измором.

– Ладно, пойдем, но я во все это не сильно-то верю, – нехотя согласилась Есия.

– В гадание не веришь? – вытаращила глаза Софья.

– В гадалок. Наговорят всякой ерунды, а ты потом переживай. Сколько уж мне гадали, кроме тебя, разумеется, никогда ничего не сбывалось.

– Ой, да ладно. Не льсти мне. Я свои способности знаю. Но понимаешь, очень тяжело близким подругам гадать: ты ведь уже в ситуации и в курсе всех дел. А потому и эффект меньше. А вот когда незнакомый человек тебе правду говорит – это бомба.

– Может, тогда все-таки не надо? – усомнилась Есия. – Бомбы мне только не хватало.

– Ты слушайся меня, я плохого не посоветую. Арина знаешь какая! Да она не просто гадалка – она ясновидящая. И я вообще не понимаю, как она это делает! Это что-то необыкновенное, я тебя уверяю.

– Ладно, уговорила. Завтра после работы пойдем.

– Я договорюсь. Только смотри, не передумай, – и Софья погрозила подруге пальцем.