Текст книги "Нечисть, или Тайна старинной шкатулки"

– Давайте вернемся к моему вопросу. Какие отношения у вашего сына Михаила были с Олегом Крайневым?

– Сначала дружеские, а потом натянутые.

– Из-за чего?

– У них был какой-то конфликт.

– Что послужило причиной?

– Я не помню.

– Валентина Владимировна, постарайтесь вспомнить, это важно. Вы понимаете, если у вашего сына с Олегом Крайневым была ссора, то об этом, скорее всего, известно не только вам, но и другим людям. Но я хочу услышать о причинах конфликта именно от вас. Тем более вы должны понять: если у них возникли неприязненные отношения, то ваш сын вполне может попасть в категорию лиц, причастных к убийству Крайнева. Так что послужило поводом для конфликта?

Женщину вдруг затрясло, как на электрическом стуле. Слезы брызнули из глаз, она судорожно прижала ладони к лицу.

– Ой, я больше не могу, – зарыдала она. – Господи, да за что же это мне такое? Олег вокруг Зои все время крутился. Миша его несколько раз предупреждал, чтобы оставил жену в покое. Но куда там… – Она махнула рукой. – Да, Миша сам понимал, что дает Зое поводы для недовольства. Они порой ссорились, но мирились же всегда! А когда Олег начал ухаживать за Зоей, ее словно подменили. Дерзит, уходит по вечерам, куда – не говорит. Накрасится, намажется и пошла. Миша выпивать начал. Я переживала. А потом Зоя вдруг таблеток напилась. Откачали. Сказала, будто не хотела отравиться, просто слишком сильно болела голова. Вот тогда у Михаила слом-то и произошел. Слышу однажды, он с кем-то по телефону договаривается, чтобы Олега избили. Но он не хотел его убивать! Хотел, чтобы припугнули просто.

– Валентина Владимировна, будет лучше, если Михаил придет ко мне и сам все расскажет.

– Нет, он не придет сам. Я знаю. Но то, что я все рассказала, скрывать от него не буду. Потому что носить в себе больше это не могу.

– Хорошо. Распишитесь вот здесь и можете быть свободны.

Когда Крынкина ушла, Есия набрала телефон уголовного розыска. – Действуем, как договорились. По намеченному плану.

Через час из полиции ей позвонили и сообщили, что Михаил Крынкин доставлен и находится у них. Есия быстро собралась и выехала в отдел полиции.

– Я сейчас вас допрошу в качестве свидетеля, – обратилась Есия к Михаилу Крынкину, – но следующий протокол буду оформлять как допрос подозреваемого. Имейте в виду, если у вас нет знакомого адвоката, то я обеспечу вам дежурного.

С начала допроса Крынкин полностью отрицал свою причастность к смерти Крайнева. Но под давлением неопровержимых доказательств – показаний свидетелей, распечаток входящих и исходящих звонков, подтверждающих интенсивные переговоры его со Свиговым, и после стандартного обещания, что его чистосердечное признание повлияет на приговор суда, Михаил начал давать признательные показания.

Во время допроса Есия внимательно разглядывала Крынкина. Михаил – крупный мужчина с тяжелой головой и выступающими надбровными дугами. Кулаки – как кувалды. Фигура, пусть уже и начавшая оплывать, но все еще сохраняет форму. Такой мог бы уложить Крайнева одним ударом.

– Скажите, Михаил, зачем вам понадобилось нанимать людей, чтобы отомстить Крайневу?

– Убить его боялся. У меня на него такая злость была, что мог не сдержаться и ударить слишком сильно. Свигова попросил только припугнуть Крайнева. Откуда мне было знать, что он еще двоих с собой возьмет и они будут бить, пока не свалят Крайнева с ног?!

– Вы тех двоих, которые со Свиговым нападали на Крайнева, знаете?

– Понятия не имею, кто такие. Это все Свигова дела.

– А где вы познакомились с Анатолием Свиговым?

– Около года назад я остался без работы и, чтобы как-то перекантоваться, устроился грузчиком. Толик тоже там работал. Так вот и познакомились.

– Какая договоренность была у вас со Свиговым? Что вы ему пообещали?

– Деньги заплатил. Сначала дал аванс – пятнадцать тысяч. Потом должен был еще столько же дать.

– Зачем вы приходили к Свигову на работу?

– Он позвонил и сказал, что нужно встретиться. Я, зная, что должен ему деньги, пришел. У нас состоялся бурный разговор. Толик мне начал доказывать, что я ему должен больше.

– Почему?

– Дескать, заказ был на «припугнуть», а он «помеху», то есть Крайнева, убрал. Тогда я вспылил и сказал, что вообще ничего платить не буду. Просьба была просто поговорить, припугнуть. Но не убивать! Зачем мне такие траблы? В ответ он пригрозил, что сообщит полиции о заказном убийстве, указав на меня как на заказчика. И сказал, что укажет причину: Крайнев соблазнил мою жену. Сам же при этом скроется в одной из бывших республик СССР. Я согласился заплатить столько, сколько он запросил, но у меня с собой такой суммы не было. Предложил пройтись к ближайшему банкомату. Свигов обрадовался, метнулся к себе в каптерку и принес водку с двумя стаканами. Я пить отказался, а он выпил. После этого мы пошли к переезду.

– Где вы и убили Свигова.

– Зачем? – спокойно отреагировал Крынкин. – Он сам упал.

– У следствия есть свидетель, утверждающий, что вы толкнули Свигова под поезд.

– Чепуха. Когда мы подошли к переезду, Свигова развезло, и он едва держался на ногах. А если вашему свидетелю что и показалось – так это не моя беда.

– А у вас действительно на карточке были деньги?

– Да. Карточка со мной, но денег на ней уже нет: я вчера их все потратил.

– Я вас информирую, что по подозрению в совершении умышленного преступления в виде причинения тяжкого вреда здоровью, повлекшего за собой смерть, я задерживаю вас по статье девяносто первой Уголовно-процессуального кодекса на двое суток. После чего суд будет принимать решение о вашем аресте. А пока я буду выписывать постановление, приедет дежурный адвокат. Его уже вызвали.

Глава 19
Зося

– Когда я умру, хочу, чтобы мои дети только добром поминали меня.

Софья пригорюнилась и, подперев щеку рукой, пустила слезу.

– Ты детей сначала роди.

– Черствая ты, Еська, бесчувственная. Будут же у меня когда-нибудь дети?! А умрем мы все, потому что смертны. – Она потянулась к своему бокалу с вином.

– Подруга, тебе бы лучше больше не наливать.

– Пачиму? – Она пьяно хихикнула. – Живем один раз.

На пороге кухни появился Андрюша, прошлепал к Есии, залез к ней на колени.

– Мама, а почему люди умирают? – почему-то шепотом спросил он.

Есия потрогала его лоб и поцеловала в щеку.

– По разным причинам, кто от чего: от болезней, от несчастных случаев…

– От старости, – добавила Софья.

– А что такое старость? – не унимался мальчик. – Откуда она берется? Почему люди стареют?

– Андрюша, старости нет. Есть болезни, которые люди ошибочно принимают за старость. – Есия неодобрительно покосилась на подругу. – Беги, смотри мультики.

– Не хочу, мне надоело, – заныл мальчик. – А я знаю, что такое старость. Это когда чувствуешь себя старым!

– Вот, устами ребенка глаголет истина, – оживилась Софья. – Правильно, парень, рассуждаешь. Старость – она разная. Для кого-то и семьдесят – вторая молодость, а кому-то сорок – обуза. Ладно, граждане отдыхающие, потопала я домой, пока не выгнали. Завтра у меня важное свидание, надо выспаться и быть красивой прелестью неземной.

Она чмокнула увернувшегося от ее поцелуя Андрюшу в макушку и церемонно удалилась.

Есии не спалось, хотя день выдался тяжелый и напряженный, полный впечатлений и эмоций. Она сидела у окна, глядя на золотящиеся в лучах восходящего солнца верхушки деревьев и крыши домов, и вспоминала.

Он погиб очень рано, ее отец. У нее остались лишь разрозненные детские воспоминания, которые она иногда любовно перебирала, оставаясь одна.

Отец все время был чем-то занят. Веселый, озорной, он крутился не переставая – зарабатывал на семью. Несколько редких фотографий, где Есия с отцом. Вот они вместе кормят лебедей у берега Балтийского моря, вот она с воздушными шариками в парке улыбается во весь рот. Втроем вместе с мамой у фонтана…

Отец любил путешествовать и работу выбрал такую, что был все время в разъездах. И каждый раз его возвращение превращалось в праздник.

Одно из первых воспоминаний: Есия идет с отцом в булочную… ей – года два с половиной или три, и она, разумеется, уже считает себя очень взрослой. Проходя к хлебным полкам, Есия громко, так, чтобы слышала продавщица с закрученными в тугие спирали волосами, говорит:

– Папа, а как ты считаешь: лучше взять булочки с «бородавками» или с «тараканами»?

То, что произошло после этого, сильно озадачило маленькую Есию. В первое мгновение у продавщицы чуть не выкатились из орбит глаза, а потом она завопила, как корабельная сирена:

– Безобразие! – заорала с безумным видом тетка. – Чему вы учите ребенка?! Это же надо было такое придумать! Боже мой, какая гадость: бородавки, тараканы! Нет, вы слышали? – обратилась она за поддержкой к публике.

Отец в ответ залился веселым смехом, люди вокруг заулыбались.

Есия тогда решила, что продавщица просто сошла с ума. Была-была нормальной, а потом раз – и ее «пробило».

Дома мама пояснила, что на самом деле булочки называются совсем иначе, и «тараканы» – это изюм, а «бородавки» – это сахарно-сдобная присыпка. И вероятно, у продавщицы оказалось слишком сильно развито воображение, и ее едва не стошнило.

С отцом состоялся серьезный разговор, и мама взяла с него честное слово больше так с ребенком не шутить.

Но сейчас Есия дорого бы отдала, чтобы снова увидеть отца и услышать любую его шутку.

Она не заметила, как задремала. Комната вдруг покачнулась, накренилась, и все понеслось в пустоту. Когда падение остановилось, вокруг оказался серебрящийся в лунной дымке лес. Поднявшись с колен, Есия пошла по дорожке за призрачным лучом. Кажется, она уже была в этом лесу однажды, но тогда он был слишком густым и неприветливым. А сейчас деревья расступались, не мешая идти.

Тропинка привела к большой поляне. Там, на самой середине, на покрытом мхом валуне сидели три девушки. Они расчесывали волосы и болтали. Весело поглядывали на Есию.

– Вы кто? – запинаясь, спросила она и остановилась в нерешительности.

– Мы суденицы, – улыбнулась самая юная из них. – Уж давно тебя ждем, заждались совсем.

– Чего тебе от судьбы хотелось бы? – спросила средняя.

– Мне? От судьбы? Отца когда-то хотела вернуть, потом поняла, что не воскрешу. А остальное могу сделать сама.

– Ишь ты, какая самостоятельная, – покачала головой старшая.

– Ты сейчас не сердцем говоришь, а умом, – сказала средняя. – Вот голова за тебя все и решила.

– Только неправильно! – засмеялась младшая.

Есия хотела возразить, но старшая суденица остановила ее жестом:

– Молчи. Мы уже все в твоем сердце прочитали. Это сестры пошутить решили с тобой, в прятки поиграть. А теперь иди по тропинке, и где сердце запоет – там и остановишься.

И они вдруг исчезли.

Есия в недоумении огляделась и пошла по лунному лучу. Странные здесь были цветы. Они поворачивали навстречу ей свои головки, раскрывали душистые пасти, будто кричали о счастье и любви.

Долго ли, коротко ли она шла, как говорят в сказках, но привела тропинка к самому берегу реки. Присев, Есия опустила руки в неспешно текущую воду. И вдруг сзади послышались шаги.

– Не пугайся, – произнес знакомый мужской голос.

Перед ней, выйдя из тени, появился Герман.

Она положила руки ему на плечи и потянулась к его губам…

Все стремительно завертелось, и Есия очнулась в своей комнате. Она все так же сидела у окна, и рука затекла от напряжения. Встав, Есия размяла руку и легла на постель. Мечтательно глядя в потолок, вспоминала Германа, и сердце ее сладко ныло. Иногда предчувствие счастья бывает слаще самого счастья – она это знала. И потому постаралась выбросить и самого Германа, и видения с ним из головы.

В субботу с утра пришла Софья. Под глазом у нее красовался «фонарь», поражающий своей величиной, на щеке алели три царапины, выше локтя темнел огромный синяк.

– Зоська, что случилось? – испуганно ахнула Есия. – Это он, да? К которому ты на свидание ходила?

Софья покачала головой и, поморщившись, схватилась за шею.

– Вот, козел, он мне еще и шею чуть не свернул.

– Да что случилось, ты мне можешь объяснить? – поворачивая подругу к свету и рассматривая багровое «великолепие», с тревогой расспрашивала Есия. – Я найду мерзавца и сотру его в порошок!

– Ага, ищи-свищи. Я его даже толком с перепугу не запомнила.

– Да ты мне расскажешь, наконец, в чем дело?! – возмутилась Есия. – Пошли на кухню, у меня там плов готовится.

Есия бросилась к плюющемуся жиром мясу и прикрутила огонь. Зося прошла за ней следом и села на диван. Есия мельком взглянула на нее, продолжая перемешивать мясо:

– Давай рассказывай, я жду.

– В общем, пошла я на свидание к своему мачо. Просидели в кино три часа – скука ужасная. А ему ничего. Смотрит. Вышли из зала, я и говорю ему: «Пойдем, что ли, кофе хотя бы попьем». А есть уже хочется, аж зубы сводит. В общем, сидим, а он что-то все говорит, говорит… Такой зануда оказался. И то не так, и это не эдак. Кофе не так подали, официантки не так одеты, посетители то слишком громко смеются, то пахнут не так. Фу, не могу вспоминать, аж колотить от злости начинает. В общем, я повернулась и ушла.

– И он тебя отпустил?

– А кто его спрашивал? Дождалась, когда отойдет к барной стойке за шампанским, и ушла.

– И сколько времени было?

– Ну-у, – соприщурилась Софья, – на метро уже не успевала.

– Так. Подруга, сколько раз я предупреждала, чтобы ты думала головой, прежде чем делать?!

– Не ругайся, а то рассказывать дальше не буду, – надулась Софья. – Иду я, значит, себе, иду, никого не трогаю. А прохожих все меньше и меньше…

– Ты что, пешком шла?

– Ну и что? Воздух хороший, – нахохлилась Софья. – Да, забыла я кошелек, забыла! Но не очень же далеко идти.

– Господи, Зося, ты никогда не повзрослеешь.

– Да что, я в первый раз, что ли, одна шла? – вскипела Софья. – Всегда все нормально было. Так вот, иду я, сворачиваю за угол, и вдруг меня за горло кто-то хвать! Да так ловко, что спиной к себе прижал и локтем за горло держит. А в ребро что-то острое колет. Представляешь, как я себя чувствовала?

– Не понимаю, как ты вырвалась.

– Да я сама не знаю. Как-то крутанулась ужом, когда он хватку ослабил, и бежать. Но он меня напоследок ударить успел. И по лицу чем-то острым мазанул. Когтями, что ли? – Софья шмыгнула носом и потрогала царапины и заплывший глаз. – Ладно, это неинтересно. Давай о тебе поговорим.

– Зося, надо пойти в полицию и заявление написать.

– С ума сошла, да? Не пойду я никуда. Слушай, а ты не знаешь, к чему во сне снится баба-яга?

– Замуж выйдешь – свекровь мегерой окажется.

– Ха-ха-ха, – скорчила гримасу Зося. – Очень смешно. Не знаешь, так и скажи, а не зубоскаль.

– Не знаю. Может, фантастическое известие получишь.

– Вот, а говорила, не знаешь. Так получила я уже известие! Папенька мой объявился, представляешь?

– Как это? – удивилась Есия.

– Очень просто. Пришло мне недавно письмо из-за границы. «Здравствуй, дорогая доченька…» и так далее. Все как положено в этих случаях, короче: скучал, искал, ждал. Хотя чего меня искать? Адрес не меняла, живу на одном месте, в Интернете фотографий полно. В общем, это не интересно.

– Очень даже интересно. И чего он хочет?

– Пока ничего. Рассказал трогательную историю про то, будто ничего о моем существовании не знал. Свалил, дескать, за границу до моего рождения и никаких вестей не получал. А тут кто-то вдруг просветил его, он и встрепенулся. Ну как же, родная кровь. Но я думаю, причина в том, что там, в заграницах, у него с женщинами не получилось.

– Импотент, что ли?

– Тьфу, срамница. Мы, между прочим, о моем папеньке говорим, пусть мне и незнакомом. Просто не был он женат, вот и все. У них как в заграницах заведено – рожать-то они не очень торопятся. Вот он так тянул, тянул, пока старость перед носом не замаячила, а потом спохватился, да поздно. Диабет у него нашли, и не до маленьких детей стало. Но на старости лет папенька-то сентиментален стал! И на этой волне какой-то добрый человек возьми да и шепни ему, что, дескать, дочка-то законная у него есть. Это я, значит.

– Зося, что-то мне тревожно. А вдруг он вообще неизвестно кто? Мать твоя уже ничего пояснить не сможет по вполне понятной причине – с того света объяснений не дают. Бабушки у тебя нет, подруг материнских ты не знаешь. Или знаешь? Кто мог быть свидетелем романа твоей матери с этим человеком?

Зося глянула на подругу с уважением:

– Вот это я понимаю: неженский ум. Куда нам со своими короткими мозгами. Ну прям все по полочкам разложила! Только понимаешь, в чем дело: он ни на что не претендует. Просто со мной познакомиться решил. И деньги у него есть. Пишет, что заработать успел, но деньги некому оставить. Так что расслабься.

– И что будешь теперь делать?

– Как что?! – изумилась Софья. – Поеду к нему, конечно! Он меня к себе зовет.

– И не боишься? Все-таки чужая страна.

– Не боюсь. Чего мне здесь ждать? А там, между прочим, обеспеченная жизнь. Папенька-то мой не просто так не женился: он капитал сколачивал. Вот и некогда было.

Есия погрустнела.

– Нет, ты, конечно, Зоська, поезжай. Но мне без тебя одиноко будет. Забежать после работы – и то не к кому.

– А мы знаешь что? Я тебя к себе заберу! Вот как устроюсь, так сразу и заберу.

– Я не поеду. Куда я от матери и бабушки?

Софья закинула ногу на ногу и глубокомысленно уставилась в потолок. После недолгого раздумья изрекла:

– Любую проблему можно решить.

– Да не хочется мне.

– Вот с этого бы и начинала. Ладно, ты лучше расскажи: дело, которое ты вела, чем-нибудь закончилось? То, где пропало кольцо. А то уеду и так ничего не узнаю.

– А ты только по кольцу его запомнила? – засмеялась Есия. – Ладно, сейчас расскажу. Ох и вымотало меня это! Я сначала не понимала, отчего это так, только недавно все концы, наконец, вместе свела. С самого начала казалось близким это дело, и вот теперь я поняла: трагедия семьи Крайневых схожа с трагедией моей семьи. Мой прапрадед ревновал свою жену и потому ей изменял. Олег Крайнев делал то же самое. И в первом и во втором случае все закончилось очень плохо. Но! Оказывается, где-то в глубине веков наши семьи уже сталкивались. И тогда, получается, все произошедшее было не случайно. Моего пращура, отца Германа, перед смертью прокляла некая старуха. Проклятие упало на мужчин рода, и они все умирали не своей смертью. Но у старухи оказалась внучка, которая решила отомстить. Устроилась работать к Герману да и отравила потом хозяина.

– Ох, ну ничего себе! – восхищенно воскликнула Софья. – Как это удалось тебе накопать?

– Не в этом дело. Теперь мне бы хотелось узнать: снято ли проклятие. Знаешь, мне кажется, круг замкнулся, и больше смертям не бывать. Очень хотелось бы верить, что я не ошибаюсь.

– Так, а что с кольцом?

– Перстень с рубином вернулся к владелице. А вот подарил его Артем Елене с тайной мыслью влюбить ее в себя. Считалось, что перстень обладает магической силой.

– Слушай, но как Артему вообще могло прийти в голову подарить перстень, принадлежащий жене?

– Вот этого я не знаю. Возможно, Артем так сильно верил в магическую силу кольца, что эта вера затмила ему разум. Но все вышло иначе: Елена в него не влюбилась (да и с чего бы, если свою жену он так и не полюбил!), а вот неприятностей прибавилось. Это хорошо, что Крайнева выжила, а ведь могла бы и помереть. Дала все-таки Тропова признательные показания, хотя перед этим вертелась, как уж на сковородке, пыталась на мужа вину скинуть.

– Да ты что!

– Ага. Вот так бывает: любовь любовью, а сидеть-то не хочется. В общем, дело было так. Зинаида решила забрать свой перстень у Крайневой и для этого следила за Еленой. Увидев, как Крайнева вошла в подъезд, Тропова пошла за ней. Возможно, если бы дверь была закрыта, Зина не решилась бы ни на что другое, кроме как поговорить. Но Елена, по своему обыкновению, не закрывает входную дверь. Зинаида застала ее в ванной. Крайнева присела, чтобы положить в стиральную машину испачканную вещь. В эту минуту Тропову охватило острое чувство ревности, у нее помутилось в голове. Как она сама рассказывала на допросе: «Я представила Елену в постели с Артемом, как он гладит ее по бедрам, берет за тонкую талию, целует спину, и в глазах у меня потемнело. Сама не понимая, что делаю, я схватила с тумбочки бронзовую статуэтку и ударила ею Елену по голове». На языке юристов это называется состояние аффекта. Когда Крайнева потеряла сознание, Зинаида пришла в себя. Вспомнив о цели своего прихода, быстро прошла в гостиную и увидела на книжной полке красную бархатную коробочку. Открыла ее, убедилась, что там кольцо с рубином, положила в карман и быстро ушла.

– И что ей теперь за это будет?

– Думаю, учитывая, что она одумалась и призналась в преступлении, а также сотрудничала со следствием, ей могут дать пару лет исправительных работ. Тем более что лечение Елене Крайневой она оплатила.

– Вот дура баба… Мало того что мужика потеряла, теперь еще и судимость будет.

– Ох, Зося, если бы ты знала, сколько преступлений совершается по чистой глупости! Мало того, порой даже не пытаются спрятать в воду концы.

– Расскажи.

– Да это неинтересно. Как правило, все примитивно и по одной и той же схеме. Украл, убил, не хотел убивать, только толкнул или ножом случайно пырнул, ну и так далее.

Глаза у Зоси стали круглыми:

– Еська, как ты это выдерживаешь?

– А что делать? Сама себе профессию выбирала. Справедливости хотелось.

– И что?

– А ничего. Трудно это все.

– «Нет правды на земле. Но нет ее и выше»?

– Как-то так. Иногда пока дороешься до истины – семь потов сойдет. А потом вдруг – раз, и все то, что считаешь правдой, оказывается ложью. – Она вздохнула. – Из-за этого стала бояться предъявить обвинение невиновному. Когда узнала, что муж Крайневой ей изменял, в душе его осудила. Но далее, расследуя дело, вдруг поняла: повод-то к такому поведению она ему сама дала.

День отъезда Софьи приближался быстро. Уже были собраны вещи, куплен билет и отправлена телеграмма с номером рейса. Есия собиралась провожать подругу. А там, на другом конце земли, ее встретит отец.

В аэропорту Софья пребывала в радужном настроении, напевала себе под нос что-то веселое, но в глубине глаз поселилась тревога. Перед самым расставанием напускная веселость слетела с нее, и она порывисто обняла Есию.

– Прощай, подруга, – прошептала Софья, – и не поминай лихом. Да, письма мне не забывай писать!

Есия отчаянно моргала, пытаясь скрыть слезы, но они все-таки предательски брызнули из глаз.

– Колесо истории, противно скрипнув, сделало новый виток. Зося, я не знаю, как буду без тебя жить. С кем буду по вечерам пить кофе, делиться новостями? Из моей жизни уходит целая эпоха, а я не могу этому помешать. Да, знаю, я эгоистка.

– Если тебя это немного успокоит, я тоже. Я тоже буду очень скучать. Да не грусти, подруга! Может, я еще вернусь. Погощу, посмотрю на мир и приеду обратно. Будем с тобой дальше вместе вечера коротать.

Она засмеялась, и Есия сквозь слезы улыбнулась ей в ответ.