Текст книги "Женщина, которой я хотела стать"

Ханс думал, что она может прийти в себя, если услышит мой голос, и я попыталась спокойно поговорить с ней по телефону, но она только и делала, что бормотала бессмыслицу. Ханс отвез ее обратно в Швейцарию и положил в психиатрическое отделение больницы, и мы все слетелись, чтобы побыть с ней рядом, – я, мой брат и даже отец, но она по-прежнему была невменяемой, ее речь оставалась бессвязной, она бредила и то смеялась, то плакала. Она отказывалась от еды и воды, ни за что не соглашалась снять шубу и лежала в ней прямо на своей больничной койке. Мы думали, что потеряли ее. Но она была бойцом до мозга костей и уже через три недели чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы ее выписали из больницы и направили восстанавливаться в клинику. Вернувшись к жизни откуда-то издалека, она снова совершила чудо.

Во время своей последней болезни в 2000 году, даже несмотря на помощь ее заботливой сиделки Лорны, у нее больше не было сил бороться со смертью и демонами, преследовавшими ее всю жизнь.

Мы с Филиппом похоронили ее в Брюсселе, возле отца. Она знала, что ее ждет место рядом с ним, и была этому рада. Несмотря на расставание, они очень любили друг друга, и казалось правильным, что в конце жизни они оказались вместе. На могильном камне отца мы сделали надпись «Спасибо за твою любовь», а на мамином – «Спасибо за твою стойкость».

Мюллеров на похоронах не было: после расставания с мамой Ханс женился, а мы, потрясенные смертью мамы, не сумели вовремя связаться с его сыном Мартином… Мне очень неловко за это, ведь я испытываю к нему нежные чувства, а Лили была ему как мать и они с Мартином оставались близки.

Сегодня моя мама Лили отправляется на вечный покой, – написала я нашим и ее друзьям, которые не смогли приехать. – У нас тяжело на душе, но вместе с тем наши сердца наполняются радостью за то, что она освободилась от всей своей боли и направляется в вечное странствие, окруженная любовью.

Ровно 55 лет назад, с точностью практически до дня, Лили вызволили из лагерей смерти. Ей было 22 года, и она весила меньше 28 килограммов – кожа да кости, но в ней горело пламя, и этим пламенем была жизнь. Врачи запретили ей иметь детей – она родила двоих. Она обучила их всему: видеть, сомневаться, учиться, понимать и, самое главное, никогда не бояться.

Она не оставила равнодушным никого из тех, кого встретила на своем пути, – выслушивала их проблемы, предлагала пути их решения и вдохновляла на поиски joie de vivre[1]1
  В переводе с французского «радость жизни»(прим. пер.).


[Закрыть]. Такая уязвимая и хрупкая с виду, внутри она была сильной и смелой, всегда готовой открывать новые горизонты. Она жила полной жизнью и будет продолжать жить в своих детях, внуках, правнуках и друзьях, которые так сильно ее любили.

Я подписала письмо от всех нас: «Диана, Филипп, Александр, Татьяна, Сара, Келли, Талита и Антония». (Мои внуки Тассило и Леон тогда еще не родились.)

Я нашла одну очень милую записку среди тех, что она писала самой себе, напечатала ее, украсив тисненым ландышем – маминым любимым цветком, – и приложила ее к своему посланию.

«Бог дал мне жизнь и наделил меня удачей, – писала она. – Всю жизнь удача не покидала меня. Я чувствовала ее присутствие, она была рядом, словно тень. Она следовала за мной везде, и я возьму ее с собой, куда бы я ни направлялась, и скажу: «Спасибо за мою удачу. Спасибо за мою жизнь. Спасибо. Спасибо».

2
Любовь

«Любовь это жизнь это любовь это жизнь…» Впервые я написала эти слова внутри рисунка сердца много лет назад, в начале девяностых, когда работала над созданием дизайна футболки для благотворительного мероприятия. Я не помню, для какого именно, но помню, что сфотографировала в этой футболке Роффредо Гаэтани – аристократичного накачанного красавчика-итальянца, который тогда был моим парнем. Я обрезала фотографию таким образом, что он остался на ней без головы, и сделала из нее открытку. У меня до сих пор сохранилось несколько экземпляров, а еще этот рисунок стоит на заставке экрана моего компьютера, появлялся на чехлах DVF для iPhone, холщовых сумках-шоперах, в виде граффити на платьях с запа́хом и даже на комбинезонах для бренда babyGap. Слова, идущие от самого сердца, стали моей личной мантрой и фирменным слоганом компании.

Любовь это жизнь это любовь. Невозможно представить себе жизнь без любви, и на данном этапе своей жизни я не думаю, что есть что-то важнее, чем любовь к семье, любовь к природе, любовь к путешествиям, любовь к знаниям, любовь к жизни и всем ее аспектам. Любить – значит быть благодарным, любить – значит уделять внимание, любить – значит быть открытым и отзывчивым. Любить – значит использовать все, чем наделила нас судьба, чтобы помочь нуждающимся. Любить – значит давать право голоса тем, у кого его нет. Любить – это способ чувствовать себя живым и проявлять уважение к жизни.

Я влюблялась множество раз, но теперь я знаю, что любить не всегда означает знать, как это делается. Влюбленность может быть потребностью, фантазией, наваждением, в то время как настоящая любовь – это намного более спокойное и счастливое состояние. Я согласна с Жорж Санд, французской писательницей девятнадцатого века, которая написала: «В жизни только одно может принести счастье – любить и быть любимым». Я испытала это счастье много раз, но только с годами поняла, что настоящая любовь безусловна и это верх блаженства.

Любовь – это про отношения, но самые главные отношения в жизни – это отношения с самим собой. Разве есть еще кто-то, кто все время находится рядом? Кто-то, кто чувствует боль, когда нас ранят? Стыд, когда нас унижают? Кто вместе с нами может улыбнуться нашим маленьким радостям и наслаждаться победами? Кто может понять нас, когда нам страшно и одиноко? Кто может утешить нас лучше, чем мы сами? Ключ к нашему существованию есть только у нас самих. У нас есть все средства к достижению счастья.

У вас не может сложиться хороших отношений с другими, пока вы не выстроите отношения с собой. Если они сложились, любые другие отношения – это просто дополнение, но оно совсем не обязательное. «Используйте это лето, чтобы узнать себя, – сказала я классу выпускниц из старшей школы, стоявших на пороге новой жизни. – Станьте лучшим другом для самого себя – это того стоит. Это трудоемкий процесс, и он может стать болезненным, потому что потребует от вас честности и выдержки. Это значит, что вы должны принять себя такими, какие вы есть, увидеть все свои недостатки и слабости. После этого вы сможете исправлять, улучшать и понемногу исследовать то, что вам нравится в себе, и начать создавать свою жизнь. Без истины нет любви, и нет ничего более истинного, чем открыть и принять себя настоящего. Будьте критичны, и вы поймете, что вам нравится, а что нет, ведь все это определяет вашу личность. Этот набор качеств и есть то, что вы должны принять, и то, что вы можете контролировать. Это и есть вы! Все, что вы думаете, делаете, любите, делает вас вами, и из всего этого и складывается жизнь, ваша жизнь».

Я закончила свою речь древним изречением:

Берегитесь своих мыслей, ибо они обращаются в слова.

Берегитесь своих слов, ибо они обращаются в действия.

Берегитесь своих действий, ибо они обращаются в привычки. Берегитесь своих привычек, ибо они формируют характер.

Берегитесь своего характера, ибо он становится вашей судьбой.

Мне повезло, что я начала выстраивать отношения с собой в очень раннем возрасте. Я точно не знаю, почему так вышло. Может, потому, что до шести лет я была единственным ребенком в семье и много времени проводила одна, а может, потому, что меня с ранних лет учили нести ответственность за себя и свои поступки.

Я помню, как открывала для себя свое маленькое Я, разглядывая отражение в зеркале маминого туалетного столика, – это было так интригующе! Не то чтобы мне нравилось, как я выгляжу, просто пока я гримасничала и строила рожицы своему отражению, я получала удовольствие от власти над ним. Я могла заставить его сделать все, что только захочу. Я увлекалась своим маленьким двойником и хотела узнать о нем как можно больше. Позднее, когда я научилась писать, я выдумывала и записывала истории про этого персонажа. Со временем вымышленные истории превратились в дневник, с которым я делилась своими переживаниями, страхами, чувством космической пустоты и желанием завоевать мир. Дневник стал моим другом, моим убежищем.

Мои дневники подросткового периода потерялись, и хоть мне и хотелось бы, чтобы они все еще были у меня, я редко открываю те, что у меня сохранились. Их важность была в моменте – они были другом, с которым можно было поделиться сокровенным. Сейчас я редко веду записи, вместо них у меня теперь есть визуальный дневник. Я везде ношу с собой фотоаппарат и снимаю то, что хочу сохранить в памяти, – людей, природу, объекты, архитектуру. Я часто пересматриваю эти фотографии в поисках вдохновения.

Я также поняла, насколько для меня важно проводить время одной, чтобы перезарядиться и укрепить эту внутреннюю связь. Очень легко потерять себя, когда ты постоянно находишься с другими людьми. Мне нужны тишина и одиночество, чтобы создать некий буфер, ограждающий меня от ежедневного потока информации и проблем. Иногда, когда вокруг много людей, и даже во время вечеринок, которые я сама же и устраиваю, мне нужно исчезнуть на пару минут, чтобы побыть одной. Раньше в такие моменты мне было грустно, одиноко и я чувствовала себя не в своей тарелке, но теперь нет. Теперь я использую эти моменты, чтобы воссоединиться с собой и набраться сил.

Еще одно чувство, без которого я не мыслю себя и которое приносит мне умиротворение, – это любовь и потребность в природе. Наблюдать за мощью волн и величавостью деревьев, видеть, как день сменяет ночь, – настоящее наслаждение для души. Гуляя по лесу, затерявшись среди природы, я вспоминаю о том, что мы всего лишь песчинки во Вселенной, и почему-то это вселяет в меня надежду. Я помню, как однажды мы гуляли за городом с моим сыном Александром, он тогда был еще совсем маленьким. Я блуждала в своих мыслях, и, когда он спросил, о чем я думаю, я ответила:

– Размышляю о том, что с нами произойдет.

В ответ малыш Александр мудро заметил:

– Я знаю, что произойдет, мамочка. Придет весна, и на деревьях снова появятся листья, потом наступит лето, потом осень, и листья снова поменяют цвет и опадут. Потом наступит зима, и пойдет снег.

Я улыбнулась, взяла его за руку и сказала:

– Конечно, так все и будет.

Я до сих пор помню этот момент.

Любовь это жизнь это любовь, и, как и для большинства матерей, самым сильным чувством для меня всегда была любовь к своим детям. Я никогда не забуду бурю чувств, нахлынувших на меня, когда я впервые увидела Александра. И дело не только в том, что он был моим первенцем, – у меня было ощущение, будто мы с ним уже знакомы. Я подолгу беседовала с ним еще до того, как он родился, и мне всегда казалось, что он для меня не только сын, но и партнер.

А еще Александр стал воплощением моей детской мечты: я хотела, чтобы у меня был маленький американский сынишка, когда я вырасту. Как девушке-европейке, мне всегда казалось, что парни-американцы ведут себя круче, более непринужденно и по-мальчишески. Европейские парни казались мне серьезными и иногда даже какими-то подавленными, а американские парни нравились тем, что они были совсем не такие – они смотрели футбол и бесконечно занимались спортом. В общем, я получила именно то, что хотела: настоящего маленького американского мальчишку, хоть он и получил от Эгона титул принца. И все же, наблюдая за тем, как взрослый Александр воспитывал уже своих американских мальчишек, я поняла, что как минимум в одном аспекте я не смогла оправдать его надежд – я не уделяла должного внимания его спортивным успехам и редко ходила на его детские матчи. Из меня не вышло типичной американской мамочки-болельщицы, о которой он втайне мечтал.

В его первые годы я по большей части понятия не имела, что делаю, потому что, как и у любой другой молодой матери, у меня не было никакого опыта. Я была слегка напугана и во всем полагалась на свою няню-итальянку – до тех пор, пока случайно не стала свидетелем ее грубого обращения с Александром во время купания и не уволила ее.

Озорная красавица принцесса Татьяна Дезире фон унд цу Фюрстенберг появилась на свет через 13 месяцев после рождения своего брата. В ней было нечто особенное. Я сразу сказала, что она как капля масла, которую добавляют к яичным желткам и горчице, чтобы получился майонез. Она была магической силой, которая превратила нас троих в настоящую семью. Когда родилась Татьяна, это не значило, что у нас с Эгоном появился ребенок, это значило, что Эгон, Александр и я стали полноценной семьей. И хоть наш брак не продлился долго, мы навсегда остались семьей.

Я глубоко сочувствую работающим матерям, которые разрываются между детьми и работой, – я прошла через это сама. Мне никогда не приходило в голову оставить свой бизнес, который только-только начал расти, – я принципиально хотела обеспечивать себя сама и не взяла у Эгона ни гроша, когда мы расстались, – но каждый раз, когда мне надо было уходить из дома, мое сердце разрывалось. Тем не менее как только я оказывалась снаружи, я чувствовала себя свободной, полной энергии и направляла все свои силы на то, чтобы обеспечить для нас хорошую жизнь. И вскоре у меня это получилось – все благодаря этому маленькому платью с запа́хом.

На первые самостоятельно заработанные деньги к своему двадцатисемилетию я купила Cloudwalk – потрясающе красивое поместье в штате Коннектикут. Мне хотелось, чтобы у нас было место, где мы сможем проводить время все вместе, расслабляться и наслаждаться свободой. Cloudwalk стал именно таким местом. Мы с детьми проводили там много времени, приходили их школьные друзья, я готовила для них и частенько возила кого-то из них в травмпункт, чтобы проверить, не нужно ли наложить швы на порез, и убедиться, что синяк на руке – это просто ушиб. А по будням я снова превращалась в нью-йоркскую босс-леди на высоких каблуках и в колготках в сеточку. Я подмигивала своему отражению в зеркале, улыбалась своей тени и шла дальше – зарабатывать на жизнь и становиться женщиной, которой я хотела быть.

С самого начала я относилась к Татьяне и Александру прежде всего как к людям, нежели как к детям. Я никогда не говорила с ними свысока и всегда поощряла их самостоятельность и желание высказывать свое мнение. Благодаря своей матери я выросла независимой, и я однозначно решила, что буду воспитывать своих детей в том же духе. Подобно тому, как я в детстве стала вести дневник, я настоятельно призывала их начать записывать свои мысли и то, что происходит у них в жизни. Они начали это делать еще до того, как научились читать и писать, изображая произошедшие с ними события в виде рисунков. Перед сном мы устраивали «время обсуждения» и обменивались новостями о том, что они делали в школе и чем я занималась на работе. Я держала их в курсе всех аспектов своей жизни, включая бизнес. «Это моя работа, а ваша работа – это школа, – говорила я им. – Мы все ходим на работу, у каждого из нас есть своя жизнь и свои обязанности. Вы должны выполнять свои, а я – свои». Такой подход оказался очень удачным. Татьяна училась на отлично, Александр был хорошистом, да и я справлялась со своей работой.

Я брала их с собой в поездки каждый раз, когда мне это позволяли обстоятельства, и, несмотря на свои протесты, они стали отличными путешественниками. Они частенько были недовольны и жаловались на условия поездок, которые тогда казались им опасными или скучными, но в итоге эти их необычные приключения превратились в замечательные воспоминания, о которых они теперь с радостью рассказывают другим. Помню, как мы отправились на Ниас, изолированный от остального мира древний остров в индонезийском архипелаге напротив острова Суматра. Крошечная лодочка, которую мы взяли у местных, еле держалась на плаву. На обратном пути мы плыли посреди ночи – море бушевало, жара, вокруг полно насекомых. Все молчали, а я молилась, чтобы мы добрались до материка невредимыми. Что ж, это была настоящая экзотика, пожалуй, даже перебор с экзотикой, риском и опасностью, но все обошлось. Заполняя анкету при подаче документов в университет, в пункте «Опишите самое захватывающее приключение в вашей жизни» они оба рассказали о той поездке.

Вне зависимости от обстоятельств, с которыми мы сталкивались в путешествиях, а они бывали и экстремальные, и более спокойные, я очень дорожила моментами, проведенными в наших совместных поездках. Уникальность путешествий с детьми в том, что они состоят из открытий, которые вы совершаете вместе. Вы с ними равны перед всем новым и неизведанным, и это очень сближает. Вы как бы теряете свою позицию силы и становитесь компаньонами. Вам не нужно говорить им «посмотри сюда» и «посмотри туда», потому что вся поездка состоит из совместных открытий: вы вместе любуетесь пейзажами, знакомитесь с новыми людьми, стоите в очередях за билетами, делаете остановки на обед, не говоря уже обо всем том, что невозможно предугадать. Всем родителям я советую путешествовать со своими детьми.

Могла ли я стать той женщиной, какой хотела, не имея детей? Я совершенно точно стала бы другим человеком. Мне очень сложно говорить о том, как бы сложилась моя жизнь без них, я даже не могу этого представить. Мы фактически выросли вместе: когда они появились, мне было 24 – меня саму едва ли можно было назвать взрослой, и я была не в том возрасте, чтобы мечтать о детях, но тем не менее они неожиданно появились, и я была за них в ответе. Любовь к ним обрушилась на меня с такой силой, какой я никогда не испытывала раньше. Они навсегда стали частью меня.

Их замечательные бабушки оказали мне неоценимую помощь, и каждая из них принимала активное участие в жизни моих детей. Моя мама по несколько месяцев жила с нами в Нью-Йорке в течение учебного года, и у них завязались очень теплые взаимоотношения. Мама Эгона Клара Аньелли Нуволетти тоже не обделяла их вниманием: дети проводили с ней почти каждые свои каникулы – либо на острове Капри, либо в ее доме под Венецией, либо в горном шале в Кортине. Моя мама подружилась с Кларой и часто ездила вместе с ними, так что у моих детей рядом были сразу две потрясающие бабушки.

Для Татьяны это было настоящим подарком. Пока Александр отправлялся на поиски приключений – катался на горных лыжах по ледникам и ходил под парусом, – она предпочитала оставаться в компании своих бабушек. Благодаря моей маме она выучила французский, благодаря Кларе научилась говорить по-итальянски и готовить. Второй муж Клары, Джованни Нуволетти, возглавлял кулинарную академию Италии, а сама Клара выпустила несколько книг с рецептами. Татьяна стала первоклассным кулинаром и теперь часто готовит для нас. Кроме того, они вели длинные философские беседы о любви и смысле жизни. Клара веселила ее сплетнями из светской жизни, а моя мать напоминала ей о том, что в жизни приходится сталкиваться с трудностями и испытаниями.

В отличие от меня, свободного времени у бабушек было предостаточно – это было на руку и детям, и мне. Они сыграли очень серьезную и значимую роль в становлении моих детей, став для них учителями, примерами для подражания, активными участниками воспитательного процесса и, что самое главное, любящими членами семьи. У них обеих было много воспоминаний, которыми они могли поделиться, у обеих было отличное чувство юмора, и обе были прекрасными рассказчицами.

Хозяином дома, в котором было три женщины – я, моя мама и Татьяна, – всегда считался Александр. Мы готовили его к тому, что он должен будет стать нашей опорой и защитой. Сейчас, когда он уже стал взрослым мужчиной, я могу сказать, что он именно такой, каким я мечтала его видеть. Он управляет семейным капиталом и внес неоценимый вклад в развитие бренда DVF. Татьяна тоже взяла на себя роль нашей защитницы: к ней мы обращаемся за советом, а еще ей нет равных в постановке диагнозов, когда кто-то заболевает. Теперь они оба присматривают за мной и Барри. Мы все входим в совет директоров DVF и совместно управляем семейным благотворительным фондом Диллер-фон Фюрстенберг. Мои дети поддерживают меня с двух сторон, словно подпорки. Мы разговариваем по телефону каждый день и иногда не по разу. «Я люблю тебя», «Я тебя тоже» – этими словами мы заканчиваем каждую беседу.

Если я о чем-то и жалею, так это о том, что не уделяла Татьяне должного внимания, хотя на самом деле она нуждалась в нем как никто другой. В противоположность Александру, который в подростковом возрасте был тем еще сорванцом и обращался ко мне, только когда его надо было отмазать от штрафа за превышение скорости, Татьяна была настолько хорошей девочкой и создавала так мало проблем, что я воспринимала ее как должное. Это было ошибкой. Гораздо позже я поняла, что из-за того, что она так редко делала что-то, что могло привлечь к ней внимание, ей казалось, будто я люблю ее меньше, чем ее брата. От осознания этого у меня щемит в груди, потому что я люблю их обоих одинаково сильно, но я могу понять, почему ей так казалось. Я действительно уделяла больше внимания Александру, потому что Татьяна в нем как будто не нуждалась. Это было огромным заблуждением.

С тех пор как Татьяна только научилась ходить, было заметно, что ее ногам не хватало пластичности движений. Она, конечно, могла нормально передвигаться, но вот бегать – никогда. Ситуация ухудшилась, когда она пошла в школу и у нее возникли проблемы со спортом. Тогда я отвела ее к нескольким ортопедам. Проверив ей кости и осмотрев ее на наличие сколиоза, они сказали, что с ней все в порядке – просто у нее более тугие мышцы, чем у других, и, скорее всего, она это перерастет. Этого не случилось. Вместо этого она годами скрывала свои мучения от всех нас до тех пор, пока однажды, когда ей уже было около двадцати лет, в попытке перебежать Парк-авеню не рухнула на тротуар. Она не успела вовремя поднять руки, чтобы предотвратить падение, и представляла собой жалкое зрелище: она заработала себе два фингала и распухшую губу – без слез не взглянешь. Татьяна тогда только получила диплом магистра психологии и вспомнила, как где-то упоминались нейромышечные расстройства. Наконец невролог из пресвитерианского медицинского центра при Колумбийском университете поставил ей диагноз: миотония, наследственное мышечное заболевание, которое замедляет процесс релаксации мышцы после ее сокращения, особенно в холодное время.

Изумленный врач спросил: «Почему ваша мама не знала об этом раньше?» Этот вопрос был для меня как нож в сердце. Мы были у ортопедов, а их волновали только ее кости.

Мне стало ее ужасно жаль, и я разозлилась на себя. Когда мы только начали попытки разобраться в том, что с ней не так, она ходила в школу Spence в Нью-Йорке, где с остальными ученицами начальных классов должна была преодолевать девять лестничных пролетов вверх и вниз по нескольку раз в день. Какая же это была для нее пытка, но я ничего об этом не знала, потому что она никогда не жаловалась. Когда она была в пятом классе, дети переехали в Cloudwalk, наше поместье в Коннектикуте, и там ее страдания только усилились – новая школа была со спортивным уклоном. Татьяна мучилась и мучилась, убежденная в том, что она все это придумывает: один врач в открытую сказал ей, что с ней все в порядке. И все же она не жаловалась. Как и моя мать, Татьяна отказывалась считать себя жертвой.

Я никогда не прощу себе того, что не осознавала и не понимала масштабов ее недуга, ставшего для нее источником сильнейшей физической и душевной боли, из-за которого она чувствовала, что отличается от других детей. С тех пор мы много и долго беседовали на эту тему, и я узнала, что точно так же, как я не хотела расстраивать свою мать, Татьяна не хотела, чтобы я волновалась за нее, когда она была маленькой. Она видела, в каком напряжении я нахожусь из-за работы (они с Александром всегда называли мой бизнес моим «третьим ребенком»), и не хотела загружать меня еще сильнее.

В 2014 году Татьяна узнала, что ее заболевание называется не миотония, а болезнь Броуди – она тоже передается по наследству и поражает работу мышц, в том числе сердечной, что дополнительно объясняет тот факт, что ей тяжело поспевать за остальными. Это стало еще одним доказательством того, как она намучилась за свою жизнь. Если бы только она мне рассказала… А может, она и рассказывала, а я просто не обратила внимания. У меня сохранилась записочка, которую она мне написала, когда была еще совсем маленькой. Она показалась мне очень милой, и я бережно хранила ее, а теперь она висит на пробковой доске для заметок в моем офисе в поместье Cloudwalk. «Мамочка, на самом деле ты ничего обо мне не знаешь». Сейчас, когда я читаю эти строки, раньше казавшиеся мне такими милыми, я чувствую себя просто ужасно. Ни я, ни она тогда не понимали, что они были криком о помощи.

Пускай Татьяна и не может передвигаться с такой же скоростью, как все остальные, ее ум, фантазия, сердце, талант настолько необъятны, что у меня нет сомнений в том, что она продолжит воплощать все свои мечты.

В школе Татьяна всегда училась на одни пятерки – даже перескочила из шестого класса в восьмой – и окончила школу в Коннектикуте с отличием. Она постоянно делала уроки не только за себя, но и за брата, что потом годами ему припоминала: «Я делала за тебя домашнюю работу, заполняла за тебя заявления и написала за тебя диплом». При этом она, конечно, не отрицает того факта, что теперь они с Александром в расчете благодаря его знаниям в области финансов.

Татьяне не особо нравились школы, в которые она ходила, поэтому она меняла их как перчатки. После школы в Коннектикуте она проучилась год в школе-пансионе в Швейцарии, еще один – в Англии, а затем, когда ей было шестнадцать, поступила в Университет Браун. Она окончила его всего за три с небольшим года. Я очень-очень ею гордилась. На ее выпускную церемонию я пришла со своей мамой и Милой, нашей домработницей из Франции, – они с Татьяной были очень близки. Я была тронута до глубины души, когда она подарила мне букет цветов в благодарность за все, что я для нее сделала. Но я любовалась не столько цветами, сколько ее широкой улыбкой и невероятной красотой, которой она сияла в тот триумфальный день. Александр тоже учился в Брауновском университете и окончил его на следующий год после Татьяны (хотя он на год старше), так что можно сказать, что мои дети образованнее меня.

С годами наша связь только усиливается. Как правило, я чувствую, когда с ними что-то не так или когда я нужна им. Я никогда не думаю о себе в единственном числе, для меня это только «мы», а не «я». И так будет всегда. Сейчас, глядя на них, я испытываю любовь, уважение, восхищение. Алекс – потрясающий отец, жизнелюб и абсолютный гений в вопросах бизнеса и управления активами. Татьяна – изумительная мать, дипломированный педагог и психотерапевт, а также успешный сценарист и режиссер. «Таннер Холл» – первый фильм, в котором она выступила сценаристом, режиссером и продюсером вместе со своей подругой Франческой Грегорини, – был награжден призом зрительских симпатий на кинофестивале GENART в 2011 году и стал стартовой площадкой для Руни Мары, которая затем была номинирована на премию «Оскар» за лучшую женскую роль в фильме «Девушка с татуировкой дракона».

Мне нравится в шутку называть детей своими лучшими «образцами», но только они точно не для продажи. Сейчас, когда они оба уже взрослые и даже, можно сказать, почти начинающие стареть люди, я могу адекватно оценить, какой матерью я была, в чем преуспела, а в чем – нет. Я не могла этого сделать, когда они были маленькие, и уж точно не когда они были подростками, – тогда я только и делала, что молилась, чтобы они остались в живых. А вот теперь можно наслаждаться урожаем от посеянных много лет назад семян и немного расслабиться – но не слишком сильно.

Самое замечательное в появлении внуков – это видеть, как твои дети становятся родителями. Впервые ты наконец понимаешь, что они все-таки слушали то, что ты говорил им в детстве. Я вижу это по тому, как они приучают своих детей к самостоятельности, дают им свободу, побуждают их к принятию собственных решений, любят и поддерживают их.

Я уверена, что раздражала детей своими бесконечными нравоучениями точно так же, как в свое время меня раздражала моя мама, но, глядя на своих внуков, я понимаю, что это дало свои плоды. Первенец Александра – его старшая дочь Талита, которая сейчас уже подросток, очень похожа на своего отца, так что я склонна быть требовательной по отношению к ней и при этом безоговорочно принимать ее. Она красива, очень умна, мудра не по годам, любит спорить и прекрасно рисует. Мы с ней можем говорить о чем угодно – о делах в DVF, о том, что пережила моя мама во время войны, о политике – обо всем на свете. Когда Талите было девять, я взяла ее с собой во Флоренцию – там, в саду возле прекрасного особняка, шла подготовка к моему модному показу.

– Хочешь поехать со мной и быть моим ассистентом? – спросила я у нее. – У меня будет полно дел, так что и тебе придется работать.

– Да, да! – ответила она и окунулась в магию процесса подготовки модного показа: наблюдала за строительством декораций, участвовала в кастинге моделей и примерках, отбирала финальные образы. Мы провели вместе восхитительную, незабываемую неделю, выгадывая время среди дня, чтобы пройтись по музеям, а по вечерам – для просмотра романтических комедий, действие которых происходит в Европе, таких как «Забавная мордашка» и «Сабрина» из коллекции фильмов с Одри Хепберн, которую я взяла с собой.

Когда младшему брату Талиты Тассило было десять, мы с Барри взяли его на Олимпийские игры 2012 года в Лондоне. Поначалу я немного беспокоилась о том, что мы будем делать с маленьким мальчиком, но в итоге мы отлично провели время на баскетбольных и волейбольных матчах и много смеялись. Тассило назвали в честь отца Эгона принца Тассило Эгона Максимилиана, и он и вправду получился маленьким принцем, маленьким американским принцем. Я сама не до конца понимаю, какой смысл в это вкладываю, просто мы все так его воспринимаем. Он классный, симпатичный, очень добрый, хорошо учится и преуспевает в спорте. О себе он говорит так: «Мне нравится «чиллить»[2]2
  На молодежном сленге «чиллить» означает «отдыхать, расслабляться» (прим. пер.).


[Закрыть].

Дочь Татьяны Антония – звезда. Отзывчивая и самая боевая из нас всех, она увлекается политикой, учится на «отлично», хорошо рисует, потрясающе поет и просто рождена для сцены. Она может услышать песню и тут же сыграть ее на пианино. Ей было одиннадцать лет, когда она выступила на конкурсе талантов во время одного из новогодних корпоративов DVF с песней Адель и покорила всех – она пела не как ребенок, а как настоящий артист. А еще она на удивление сильная и целеустремленная. На электронное письмо, в котором я поздравляла ее с Международным женским днем, мне пришел от нее возмущенный ответ. «Разве этот день не должен быть для женщин и девушек? – ответила она. – Мы что, не женщины?»