Текст книги "Испытание любви"

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

– И это твой секретарь! – выпалила Оливия, прежде чем такси отъехало от тротуара.

Они только что высадили сексуальную блондинку у бешено дорогого отеля, в котором когда-то останавливался и Натан. Оливии он был памятен по первой встрече со своим будущим мужем.

О, какие драгоценные это были воспоминания! Взгляд ее стал теплым и мечтательным. Она вспомнила, как в тот самый первый замечательный день Натан привел ее сюда, спасая от дождя. Неужели можно так запачкать эти воспоминания?

– Она живет здесь? Ты оплачиваешь ее номер? Ты привез ее сюда из Гонконга? Она должна быть наипрекраснейшим секретарем, чтобы оправдать такую заботу и немыслимые расходы! – Оливия понимала, что говорит как ревнивая жена, но ничего не могла с собой поделать.

Она и была ревнивой женой!

– О, поверь мне, она именно такая.

Увидев его белозубую улыбку, Оливия была готова взорваться от злости.

– Весь вечер она не сводила с тебя глаз и разговаривала только с тобой. Мне сказала лишь два слова. Да и ты был не слишком разговорчив. Ты не обращал на меня никакого внимания. Я с таким же успехом могла бы сидеть дома! – Сцепив пальцы, она положила руки на колени, стараясь успокоиться и остановить этот поток эмоций. – А как вы танцевали на глазах у всех! Это же позор!

– Но ведь мы пригласили ее в ночной клуб. Не мог же я игнорировать ее!

– Никаких "мы"! – с жаром отпарировала Оливия. – Весь этот проклятый вечер был твоей затеей. Я тебе вот что скажу: если она, по-твоему, секретарь, то я – королева!

– Ливи, Ливи… – Натан расцепил ее побелевшие пальцы и взял ее руки в свои. – Сейчас два часа ночи, не время для ссор. Завтра нам обоим надо много работать. Извини, если Саша не уделила тебе должного внимания. С ее стороны это было некрасиво, – снисходительно сказал он. – Мне следовало тебя предупредить, что она привыкла иметь дело с мужчинами. Общение с женщинами для нее большая редкость. Так что не обращай внимания.

Оливия оттолкнула его руки, а он, отметила она с горечью, даже не попытался взять их снова. Этими руками он ласкал Сашу Ли, танцуя с ней в ночном клубе. Да, она это видела! Хотя Натану, наверное, казалось, что Оливия ничего не замечает.

Ревность сжигала ее, доводила до исступления. Тот факт, что так называемая секретарша Натана проигнорировала ее, не имел никакого значения. Как, впрочем, и то, что эта женщина совершенно не умела себя вести. Больше всего Оливия страдала оттого, что ее муж не обращал на нее внимания. Эта боль была невыносима.

Такси еще не успело остановиться, как Оливия уже выскочила из него, оставив Натана расплачиваться с водителем. Она долго возилась с ключом. Открыв дверь, споткнулась о порог, и вдруг ей захотелось снова закрыть дверь на ключ и не пускать Натана в дом.

Жаль, что она этого не сделала, подумала Оливия, видя, как Натан, не замечая ее, пошел прямо на кухню. Через некоторое время он позвал ее. Оливия нехотя отправилась вслед за ним. Она чувствовала себя измученной и ничего не могла с собой поделать.

– Натан что-то искал в холодильнике, но, увидев Оливию, посмотрел на нее укоризненно.

– Кажется, нам не из чего приготовить салат.

– И что? – Оливия удивленно посмотрела на мужа.

Неужели он голоден? Этого не может быть.

В отличие от нее он в ресторане ел за троих.

Натан закрыл холодильник и повернулся к Оливии.

– Не волнуйся, ты не обязана была знать об этом, – сказал он, как бы прощая ее. – На крайний случай, думаю, в холодильнике найдется, что поесть. Может быть, ты завтра по дороге домой после работы заскочишь в магазин? Саша на обед ест только свежий салат.

– О чем ты? – спросила Оливия. В горле у нее пересохло. Она коснулась висков, так как ей показалось, что она сходит с ума.

– Саша ест только…

– Я слышала, что ты сказал! – рявкнула она.

Ее голову как будто стягивали стальными обручами. Все крепче и крепче. – Но ничего не поняла!

Вздохнув, Натан начал терпеливо объяснять:

– Не ты ли как-то сказала, что я мог бы работать дома, будь у меня постоянный помощник? Вот я и решил последовать твоему совету. Ради тебя, учти. Теперь мы гораздо реже будем разлучаться. Ведь в этом была основная идея, не так ли? Конечно… – он пожал плечами и улыбнулся, наклонив голову, – иногда мне и Саше придется отлучаться в командировки. Например, в Гонконг. А оттуда в Австралию. Но ближайшую неделю или две я буду дома. А это означает, что мой секретарь будет здесь, со мной.

Эта женщина – в ее доме! Женщина, взглядом раздевавшая Натана! Женщина, которая касалась его руки, гладила ее, обращалась к нему не иначе как «дорогой», говорила нежным и страстным голосом! Женщина, не упускавшая возможности прикоснуться к нему своим сексуальным телом! А Натан, насколько Оливия успела заметить сегодня вечером, получал от этого удовольствие, наслаждался каждым мгновением. Сколько же еще удовольствия он надеется получить, когда дом будет в их полном распоряжении, и никто не будет им мешать?

Оливия побледнела. Боль пронзила ее.

– Я не хочу, чтобы эта женщина была в моем доме! – сказала она слабым голосом.

Натан молча посмотрел на нее. Смотрел долго, испытующе.

– Ревнуешь, Ливи? – наконец холодно произнес он. – Теперь ты познакомишься с этим чувством, узнаешь, каково это – ревновать. – Он засунул руки в карманы, а рот его как-то искривился. – Но не забудь, никто не заявляет на весь мир, что я уже несколько лет сплю с Сашей и собираюсь и впредь продолжать это делать. Здесь нет третьего лица, высказывания которого зародили бы у тебя подозрения. Ты сама автор своих подозрений. Тебе захотелось, чтобы я как можно больше был рядом с тобой. Так вот, я решил ублажить тебя. Нравится тебе это или нет, но Саша – часть моего плана. Она будет работать со мной.

Он использовал эту женщину, чтобы проучить Оливию! Это было совершенно ясно. Очевидно до боли. Блондинка, вероятно, не имела представления, что значит быть секретарем!

Натан уехал в Гонконг в очень скверном настроении. Его мучили подозрения об отношениях Оливии и Джеймса. Где же он встретил эту женщину по имени Саша Ли? Подцепил ее в отеле? А может быть, она сама бросилась ему на шею?

Вероятно, и то и другое. Весь прошлый вечер эту женщину и Натана влекло друг к другу. Секс властвовал над ними. Оливия была тому свидетельницей. Было нестерпимо больно наблюдать, как Натан упивался всем этим.

– Ненавижу тебя! – прошептала она и выскочила из комнаты.

Оливия проснулась с головной болью. Усилием воли – она заставила себя встать с кровати и встретить новый день.

Натан, как обычно, встал раньше ее и уже пил кофе, читая "Файнэншл тайме".

– Тебе вредно поздно ложиться спать. – Он опустил газету и взглянул на Оливию. Глаза его поблескивали серебром и какими-то веселыми искорками. Глядя на него, Оливия почувствовала, что пропасть между ними все больше увеличивается. С одной стороны, это было болезненное чувство, а с другой – сбивало ее с толку.

У Оливии не было сил, чтобы пытаться преодолеть эту пропасть. Расстояние было слишком велико. Когда-нибудь в ближайшем будущем она попытается это сделать. Но не сейчас.

– Твоя секретарша наверняка будет в хорошей форме. Надеюсь, это послужит некоторой компенсацией. – Оливия знала, что выглядит измученной. К тому же тошнота еще больше ухудшала ее состояние. Хотя вчера вечером она почти ничего не ела, тем не менее, сегодня утром ей было плохо.

– Да, я с нетерпением жду ее прихода. – Натан вновь раскрыл газету, но не успел скрыть за ней свою усмешку.

– Тогда я оставлю тебя, чтобы ты мог спокойно насладиться ее обществом, – резко сказала Оливия, бросила свирепый взгляд на розовую страницу газеты, схватила сумочку и вышла.

Оливия вернулась домой поздно, обдумав за день некоторые свои проблемы и сделав ясные выводы.

Утром, начав работать, она поняла, что не может сосредоточиться на делах. Она испугалась, поймав себя на мысли, что ей захотелось во время обеденного перерыва поехать домой, тихо пробраться в комнату и посмотреть, чем занимаются ее муж и его «секретарша». Ей захотелось застать их на месте преступления.

Нет, если за собой не следить, то можно сойти с ума, начать вести себя неподобающим образом – подглядывать за мужем, ставить капканы.

Как это унизительно! Она не может допустить этого. Так опуститься!

Нужно заставить себя поработать головой, рассуждала Оливия. Хорошенько разобраться в ситуации, трезво ее оценить и не позволять ревности сделать из нее дуру.

Натан явно насмехался над ней, используя эту сексуальную блондинку. Для него ревность Оливии что-то вроде развлечения – она была в этом уверена. Существовал только один-единственный способ остановить Натана: Оливия должна вести себя так, будто совсем не ревнует, будто не знает, что такое ревность. Постепенно Натан устанет от этой жестокой игры и прекратит ее.

Вчерашний вечер показал ей, что ее неприкрытая ревность к Саше Ли лишь спровоцировала его на более жесткие действия. В будущем Оливия не должна давать ему повод.

Но если – она боялась этого и не решалась даже предположить – все-таки Натан за ее спиной занимался любовью с этой ужасной женщиной или хотя бы думал об измене, хотел этим заниматься, тогда их браку пришел конец.

Сейчас у нее не хватало сил, чтобы представить себе весь этот ужас.

Итак, – Оливия приняла решение вести себя очень осторожно и осмотрительно. Саша уже «работала» несколько дней. Как-то раз вечером, придя вовремя с работы, Оливия увидела эту красавицу блондинку спускающейся по лестнице. Она застегивала пуговицу на чем-то, что, вероятно, должно было называться блузкой.

– Воспользовалась вашей ванной. Вы ведь не возражаете, правда? – Блондинка широко улыбнулась Оливии, лицо которой было искажено подозрением. Но, увидев Натана на верхней ступеньке лестницы, Оливия растянула губы в подобии улыбки. – Я ухожу, дорогой. – Густо накрашенные ресницы блондинки взлетели вверх, и она игриво помахала пальчиками своему «боссу». – Буду завтра утром. С нетерпением жду этого часа!

– Ты тоже воспользовался ванной? – фыркнула Оливия, как только дверь за этой жуткой женщиной закрылась. Его улыбка привела ее в ярость. Она ненавидела его в эту минуту.

– Вовсе нет. Я искал расписание рейсов на Гонконг. Не знаю, куда я его положил. – Он медленно спустился по лестнице, продолжая улыбаться. Хитро и довольно. – Возникла проблема из-за ванны? Тебе не нравится, что Саша пользуется нашей ванной? – Не обращая внимания на ее злобное лицо, Натан подошел к ней и потрепал ее по голове. – Вряд ли я решился бы поставить ведро воды у крыльца и предложить Саше освежиться подобным образом. Нет, я бы не мог так поступить. Что подумают соседи?

Итак, он не отступал от своей линии поведения. Он издевался и не скрывал получаемого удовольствия. Но она не станет поддаваться на его уловки, не станет переживать. Она не будет вообще реагировать на него!

Каждый вечер, возвращаясь, домой, Оливия широко распахивала все окна, чтобы избавиться от запаха духов Саши Ли, которым был пропитан весь дом. Она просто не могла переносить его.

Но это действие было единственным проявлением того, что она замечает эту женщину. Оливия была подчеркнуто, вежлива с Натаном. Она не расспрашивала его, как прошел день, потому что избегала в разговоре упоминания имени Саши, но очень детально рассказывала ему о своем дне. Она с удовольствием готовила себе и ему ужин. А когда после еды Натан устраивался в кресле и слушал музыку через наушники, таким образом, отстраняясь от нее и демонстрируя нежелание разговаривать, Оливия делала вид, что ничего не замечает.

В кровати же он демонстрировал отсутствие желания заниматься с ней любовью. Он поворачивался к Оливии спиной и сразу же засыпал, как будто к ночи у него совсем не было сил.

Несколько раз Оливия ловила себя на мысли, что готова потребовать у Натана, наконец, обсудить дальнейшую судьбу их брака, но вовремя останавливалась.

Чтобы обсуждать такой важный вопрос, который мог изменить всю их жизнь, она должна быть по-настоящему спокойна и собранна, а не притворяться таковой.

Но ожидание подходящего момента становилось невыносимым. Напряжение было так велико, что Оливия постоянно чувствовала себя обессилевшей и утром с трудом поднималась с кровати.

Она перестала завтракать, на обед просила принести ей несколько бутербродов, но не съедала и половины. Аппетит совершенно отсутствовал.

За несколько дней она сильно похудела. Все это было результатом ее переживаний, эмоционального стресса. Ей было бы гораздо легче, если бы Натан злился на нее. Его холодная вежливость, бессмысленные улыбки, которыми он иногда одаривал ее, были гораздо хуже самых грубых слов.

Его безразличие заставляло ее думать, что он просто спокойно ждет удобного момента, чтобы преподнести ей какой-нибудь жуткий сюрприз. Неудивительно, что ее здоровье так пошатнулось.

Да и месячных не было тоже, видимо, – из-за стресса.

Забеременеть сейчас – хуже ситуации не придумать. При нормальных взаимоотношениях она была бы в восторге, если бы обнаружила, что носит под сердцем ребенка Натана. Но сейчас все обстояло совершенно иначе, и он подумал бы, что она старается удержать его в браке, от которого он устал.

Однажды, вернувшись, домой с работы, Оливия твердо решила, что сложившуюся ситуацию следует изменить. Она чувствовала себя далеко не спокойной и собранной, но сейчас это уже не имело никакого значения. Оливия сомневалась, что когда-либо сможет обрести покой, а данное положение вещей становилось просто непереносимым.

Она не бросилась открывать окна, а пошла прямо в кабинет Натана. Воздух в нем был пропитан стойким ароматом духов, неприятно напоминавшим о недавнем присутствии здесь этой женщины.

Интересно, подумала Оливия, Натан когда-нибудь занимался любовью с Сашей здесь, в кабинете? Или он опустился до того, что делает это в их постели? Торопились ли они выбраться из кровати, зная, что Оливия с минуты на минуту появится в доме? Как, например, в тот вечер, когда она, открыв входную дверь, увидела их обоих на лестнице?

Встретившись в первый раз в ресторане, Оливия видела, как эта женщина не скрывала своего желания. Она возбуждала Натана. Это было очевидно. Вот уже целую вечность он не прикасался к Оливии. Потому что не испытывал потребности? Потому что Саша давала ему все, что он только мог пожелать?

Ее горло будто свело судорогой, и Оливия отогнала от себя скверную мысль. Это всего лишь опасные подозрения. Только Натан может сказать, правда, это или нет. Она прошла в глубину кабинета, и только тогда он обратил на нее внимание.

– День прошел хорошо? – У него были усталые глаза. Он вновь повернулся к кипе бумаг, лежавших на письменном столе, и продолжил отмечать карандашом какие-то имена в списке.

Раньше она ответила бы ему "да, хорошо" и стала бы рассказывать обо всем, что произошло. Она бы беззаботно щебетала, зная, что он не слышит ни одного из сказанных ею слов, и делала бы вид, что этого не замечает.

Сегодня же она сказала:

– Нет. Ужасно.

Но все равно ее слова не были услышаны. Даже если бы она сказала, что в здании компании произошел взрыв или их посетила королева, а Оливии поручили приготовить ей чай, но она не смогла найти подобающих этому случаю чашек, Натан все равно бы не моргнул и глазом.

Он не слушал ее. Его это просто не интересовало. Она прокашлялась.

– Сегодня я хочу пойти поужинать в ресторане, – сказала Оливия твердо, громко, так, чтобы Натан наконец-таки услышал ее.

– Ну, если ты этого хочешь. – Широкие плечи даже не пошевелились под мягкой белой рубашкой. Темная голова не поднялась от бумаг. – Мне ничего не готовь. Я сам приготовлю себе что-нибудь. Куда ты идешь? С кем?

По его тону Оливия поняла, что его вовсе не интересовали эти вопросы, а он просто делал вид, что хочет знать, где она будет. Боль, которую он ей причинял, с каждым разом становилась все острее и острее. Оливия уже боялась, что в один прекрасный момент может случиться так, что ее сердце больше не выдержит боли.

– Я хочу поужинать с тобой, – четко сказала она. – Было бы хорошо сегодня вечером дома ничего не готовить. Слишком жарко.

Было бы хорошо выйти из дома на час или два и побыть наедине. Подальше от постоянного напоминания о присутствии в его жизни другой женщины. За ужином, расслабившись, Оливия могла бы осторожно начать разговор об их отношениях, об их браке и его дальнейшей судьбе. Вспомнить прежние отношения, когда они только что познакомились. Вспомнить их любовь с первого взгляда.

Да, он любил ее, и в этом не было притворства. Его чувство было слишком глубоким. Это чувство захватило обоих, оно соединило их, и сила его была непреодолима.

Натан все-таки повернулся и посмотрел на нее. Лицо его ничего не выражало. Оказавшись под его испытующим взглядом, Оливия почувствовала, как ее лицо заливает краска. Ей стало невероятно жарко. Отбросив с влажного лба тяжелую прядь волос, она попыталась улыбнуться. Но улыбка тотчас погасла, когда Оливия услышала ответ Натана:

– У меня слишком много работы. Сегодня Саша и я не сделали всего того, что могли бы сделать. – Он повернулся к столу. – Почему бы тебе не отдохнуть одной? Выпей что-нибудь. Если тебе не хочется готовить, я приготовлю ужин. Позже.

Ее отпускают. Вот так просто. Отпускают, а она не может двинуться с места.

Почему это он и его, так называемая секретарша не успели выполнить сегодня всю работу? Были заняты чем-то другим? Боль стиснула ей грудь. – У тебя роман с этой женщиной?

– Почему ты спрашиваешь?

Натан не повернулся к ней. Потому что не мог смотреть ей в глаза и лгать? Потому что еще не был готов признаться в этом?

– По-моему, ответ очевиден!

Она заставит его посмотреть на нее, хочет он того или нет. Оливия подошла к его столу. Ей было так жарко, что тонкий хлопок блузки прилипал к телу.

– Нет, мне не очевиден. – Он взглянул на нее и потом сразу наклонился к своим бумагам.

Оливия вздернула подбородок.

– Ты сказал ей, что ее работа заканчивается в тот самый момент, когда я ухожу из компании Колдвелла и занимаю ее место? Она знает, что это временная работа?

Его ответ был для Оливии очень важен.

Если Натан предупредил эту ужасную женщину, что, как только его жена сможет заменить ее, он больше не будет нуждаться в ее услугах, тогда это значит, что, несмотря на нынешние осложнения, он ценит их брак и их отношения и не собирается ничего разрушать. Вполне возможно, это также значит, что он взял на работу самую сексуальную секретаршу из всех, которых мог найти, чтобы досадить, Оливии, и его отношения с Сашей Ли не имеют ничего общего с прелюбодеянием.

А если он ничего не сказал?

– У тебя начинается истерика, – произнес он отрешенным голосом. – Почему бы тебе не последовать моему совету и не отдохнуть?

– Ты сказал ей? – не отступала Оливия. Ни о какой истерике не могло быть и речи. Она чувствовала себя на удивление спокойно.

Натан вздохнул и положил карандаш на стол.

– Нет, я ничего не говорил. А зачем? Ты можешь передумать, или Колдвелл сделает это за тебя. – Он сделал паузу. – Опять.

Вот он – ответ. Она его получила.

Лицо Оливии стало мертвенно-бледным. Она медленно повернулась и вышла из кабинета, стараясь не показывать своих истинных чувств. Как же ловко он все это преподнес! И как завуалировал свой ответ! Он не собирался расставаться с Сашей Ли, ведь она была так сексуальна, так волновала, с ней было весело.

Оливия была уверена, что очень скоро Натан сообщит ей о своем отъезде в Гонконг вместе с «секретаршей» для заключения сделки с филиппинской компанией, а оттуда они отправятся в Австралию.

Натан уже предупредил ее, что это произойдет. Сколько времени ему понадобится, чтобы решить, что в его жизни больше нет места для Оливии? Вероятно, очень немного.

Оставаясь внешне спокойной, Оливия пошла в ванную. Ей надо было сделать еще одну вещь, прежде чем окончательно решить судьбу своего брака.

Она не сможет удержать Натана, если он сам этого не захочет. Она не станет даже пытаться.

Если их браку пришел конец, ей придется собрать все свои силы в кулак и встретить свое будущее, которое она будет коротать в одиночестве. Придется смириться с этим. Придется научиться жить с невыразимой болью потери.

Но вначале…

Протянув руку к аптечке, она холодными одеревеневшими пальцами взяла из нее набор для пробы на беременность. Ее действия напоминали кадры замедленной киносъемки.

Купив этот набор несколько дней назад, она никак не решалась воспользоваться им. Да и сейчас нельзя было сказать, что ей хотелось провести эту процедуру. Она действовала и думала механически, как робот. Ведь у роботов нет чувств?

Спустя десять минут в ее жизни все перевернулось. Изменился весь мир. Оливия была буквально сбита с ног потоком разных чувств.

Она носила ребенка Натана!

Побледнев и едва держась на ногах, она прошла в спальню и села, дрожа, на край кровати. С одной стороны, ее охватил страх, а с другой – она была несказанно рада этой замечательной новости.

Она уже любила это крошечное существо, зародившееся внутри нее. И будет любить этого ребенка, ребенка Натана, до конца своих дней.

Но будет ли Натан чувствовать то же самое? Вдруг он решит, что она пытается просто поймать его?

Ведь он говорил о детях только в будущем времени. Он был слишком амбициозен, слишком занят, чтобы сейчас связать себя детьми и осложнить свою жизнь. Вот почему он был так груб, что было совершенно на него не похоже, со своей матерью, когда та попыталась заставить его посмотреть поместье Грейндж. Когда сказала, что очень скоро его семье понадобится более просторный дом, так как она ожидает появления внуков.

Ему не хотелось привязывать себя к загородному поместью, к дому, полному детей. Оливия так понимала его поведение. И это было до того, как их брак начал распадаться. А что же говорить сейчас?

Оливия вздрогнула, по ее бледным щекам потекли слезы.

Ей оставалось только одно – хранить свой секрет. Еще несколько месяцев ее беременность будет незаметна. За это время Натан, вероятно, решит, нужна ему Оливия или нет. А может быть, он настолько очарован этой страстной Сашей, что ему не захочется сохранить то, что осталось от его брака.

Как бы там ни было, но Оливия никогда не станет торговать своим драгоценным ребенком. Никаких сделок. Она не выдержит, если Натан вдруг решит сохранить брак только потому, что будет отцом.

Она хотела его любви. Всей, до конца. Или ничего. Она возненавидит себя, если почувствует, что он, решив осесть на одном месте, под улыбкой будет скрывать свои переживания.

Он должен иметь полную свободу решать свою судьбу, свое будущее. Если она скажет ему: ребенке, она лишит его этой свободы.

Она склонила голову, и волосы накрыли ее черным облаком. Вдруг она услышала, как открылась дверь и вошел Натан.

– Ливи! Так больше не может продолжаться. – Он волновался. Что-то его беспокоило. – Мне нужно тебе кое-что сказать… Признаться… – Говорил он с трудом, будто в чем-то каялся. Никогда прежде его голос так не звучал. – Ты, вероятно, возненавидишь меня. И я этого заслуживаю. Но обещай мне, что выслушаешь меня. Попытайся понять.

Оливия в шоке взглянула на Натана, и перед глазами у нее все поплыло, голова закружилась, слабый румянец, едва угадывавшийся на лице, исчез окончательно.

Натан собирался прямо рассказать ей обо всем. Рассказать о своем романе с Сашей, о том, что Оливия больше ему не нужна, произнести те ужасные слова, которые окончательно разрушат их брак. Она знала это! В чем же еще надо было ему признаваться?

Оливия схватилась рукой за сердце, будто пыталась удержать его, не дать ему вырваться из груди и разбиться вдребезги. В ушах у нее стоял шум, в глазах все помутилось, и она уже не видела Натана. Но все же почувствовала его стремительное приближение, услышала его взволнованный голос:

– Оливия, ты больна? Скажи мне, что с тобой? В чем дело?!

Она покачала головой, не в силах сказать ни слова, стараясь из последних сил не потерять сознание. Натан отбросил с ее лица спутавшиеся волосы и уложил ее на приподнятые подушки.

– Я принесу воды, – сказал он, сдвинув брови. – Если через две минуты тебе не станет лучше, я вызываю врача. – Кончиками пальцев он коснулся ее холодного и влажного лба и тихо выругался.

В голове ее немного прояснилось, и Оливия увидела, как он поспешил в ванную за водой. Она рассердила его, вызвала у него раздражение. Это было совершенно ясно. Иначе он не стал бы так ругаться. Он был готов признаться, Оливии в своем романе с Сашей, но ее обморок помешал ему это сделать.

Но он все равно сделает это. И очень скоро. И ей придется его выслушать, если только она не окажется в коме.

Натан вернулся через считанные секунды. Его лицо было белым от злости.

– Когда же ты собиралась сообщить мне радостную новость?

– Что? – переспросила Оливия, облизывая пересохшие губы и сдвинув брови.

Увидев его яростный взгляд, она вздрогнула. О чем он говорит? Она не понимала. И вдруг вспомнила о наборе для пробы на беременность. Она оставила его в ванной. Лицо ее вспыхнуло.

– Ну, что скажешь? – спросил он презрительно. – Это мой ребенок? Или Колдвелла?