Текст книги "Невеста викинга"

Словно опровергая только что сказанное, по ее щекам побежали слезы, сделав уголки ее рта солеными.

– Малыш, который здесь покоится, это тоже часть меня. Пока я жива, все остальное твое, – продолжила Бренна.

– Тогда ты поедешь со мной, – обрадовался Йоранд, чувствуя на душе ласковое тепло.

– Нет, мой любимый, я не поплыву с тобой к чужим берегам, – ответила Бренна. – Я родилась на острове Эрин и должна вернуться туда. Но для того чтобы остановить Торкилла, я поплыву с тобой. Мы не можем позволить его людям править нашим островом.

Удивление на решительном лице нормандца подсказало ей, что тот начисто забыл о Торкилле, как о страшном сне. Теперь она напомнила ему о нем и увидела то уже знакомое ей выражение его глаз.

– Нет, Бренна, – сказал Йоранд. – Это путешествие не для тебя. Слишком опасно.

Хотя нормандец не сказал слов «особенно сейчас», девушка поняла это по его тону.

– Тогда я буду ждать тебя в Дублине, – предложила Бренна.

– Но в моем доме живет Сольвейг, – сказал Йоранд, поднимая от удивления брови.

– Я буду жить у отца Армога в маленькой церквушке. Ты меня найдешь там. Сомневаюсь, чтобы Сольвейг посещала эту церковь. Там я буду в безопасности.

– Не получится. Армога в Дублине больше нет, – сказал Йоранд, предупреждающе поднимая ладонь, словно отражая ее возможные вопросы. – Не спрашивай меня, откуда я знаю, просто доверься. Он надолго оставил эти места.

– Тогда мне следует поспешить в Донегол, чтобы поспеть туда до зимы. Надеюсь, Муртог составит мне компанию, – сказала Бренна, кладя руку на живот. – Ты ведь вернешься ко мне в Донегол?

– Да, моя принцесса, – пообещал Йоранд, заверяя клятву поцелуем. – Если только я буду еще дышать, то прибуду в Донегол прежде, чем пробежит наш год и один день. Ты сказала, что будешь моей, пока жива. Поклянись мне в этом.

Глава 34

Вот уже несколько дней уныло шел дождь. От падающих капелек висела пелена тяжелого тумана, в котором все становилось мокрым, словно погруженное в воду. Капало отовсюду – с лошадки, с протягивающих к ним свои ветви деревьев, с широких полей нелепой шляпы Муртога и даже с подбородка Бренны. Кажется, само небо оплакивало ее расставание с Йорандом. Бренна направлялась теперь на север и держала путь через торфяники, вдоль реки. Она направлялась в Донегол.

Муртог настоял на том, чтобы они следовали именно этим путем, вдоль реки Шаннон, вверх по течению. Тот путь, который проделала она вместе с Йорандом в Клонмакнойз, церковный сторож отклонил, поскольку не знал дороги. Нормандец вез ее через бескрайние холмистые долины острова Эрин. Как Бренна ни всматривалась в даль, знакомых мест не узнавала. Она подозревала, что старик везет ее окольным путем, и мысленно готовилась к тому, что поездка будет долгой и утомительно-однообразной. Бренна чихнула, успев прикрыть нос промокшим рукавом. Она уже начинала думать с раздражением, что тепла и сухости не будет никогда.

– Теперь недалеко, – сказал ей Муртог каркающим голосом, словно хотел ободрить ее. В то утро Бренна снова чувствовала себя совершенно больной, и церковный сторож снял с лошади поклажу, настояв на том, чтобы Бренна ехала верхом. Глиняные котелки он повесил себе на пояс, а мешки с провизией закинул на плечи. Глядя, как старик шлепает по грязи перед ней, девушка чувствовала себя виноватой вдвойне.

– Фермер, у которого я покупал говядину в прошлом году, живет здесь, буквально за парой поворотов реки, – сказал Муртог, махнув скрюченной рукой в сторону пока невидимого убежища. – Мы подождем там, пока погода не улучшится.

Бренна безмолвно кивала.

«Там, снова где-то там!» – раздраженно думала она. В животе она чувствовала неясное, легкое движение.

Ни словом, ни мыслью она старалась не вспоминать Йоранда, словно невысказанная неприятная правда могла исчезнуть от этого как туман. Даже если бы предположения Бренны оказались верны, Йоранду сейчас, когда он собирается в такое опасное путешествие, совершенно не нужно было знать, что он может стать отцом. Бренна не хотела, чтобы его что-то отвлекало от трудной миссии, которую он на себя взял.

Когда ее нормандца не было рядом, Бренна могла предаваться своим мыслям и печалям без ограничений.

Получилось так, что она вернула старинную рукопись только для того, чтобы разбить свои надежды печальной правдой. Теперь Бренна не знала, как утолить печаль. А завоевание любви со стороны мужа обернулось тем, что он в одиночку ушел в безнадежный поход бороться за судьбу всей Ирландии.

Бренна прикрыла глаза, зная, что лошадка сама пойдет за Муртогом. Она молилась за то, чтобы Йоранд вернулся живым и здоровым. Это все, что она могла сейчас сделать.

Незаметно она уснула, склонившись в седле, кивая в такт шагам лошади. Ее мучили кошмарные образы смертельного боя Йоранда с Колгримом, когда вспышки молний выхватывали из полутьмы громадные фигуры нормандских воинов. Ей снилась Сольвейг с ядовитой улыбкой и яма на Гончарном поле. Все это смешалось в жутких бессвязных снах.

Наконец она услышала восклицание Муртога: «А вот и дом!» – и почувствовала благодарность к старику за то, что он вытащил ее из этого кошмара. Бренна увидела небольшую хижину, которую плотно обступил лес. Было видно, что когда-то около дома был сад, но сейчас за ним никто не ухаживал, и лес наступал. Приближалась зима, и весь урожай был уже давно собран. Нелепыми палками чернели голые деревья вокруг небольшого коровника.

– Муртог, неужели небеса послали тебя ко мне? – воскликнул фермер, отложил топор и шагнул к ним навстречу. Это был полный сил мужчина средних лет с тонкими волосами, уложенными назад, и простым, бесхитростным лицом. Он пожал руку Муртогу, а затем улыбнулся Бренне:

– Слякоть и дождь совершенно не действуют на этого старого черта. Но вы, мисс, выглядите совсем плохо. Идите в дом, и моя жена накормит вас обоих горячим бульоном.

Уже в доме Бренна узнала, что фермера зовут Финиан, а его жену – Гренни. Это была немного тучноватая молодая женщина, младше его лет на десять.

– О, да вы промокли насквозь! – воскликнула Гренни, поближе разглядев Бренну. – Пойдемте со мной, и мы все устроим.

В центре большой комнаты в очаге горел огонь. Вокруг него была разложена кухонная утварь Гренни, неподалеку стояли крепкий стол и табуреты. Одну из стен занимал буфет. Со стропил дома свисали косы лука и чеснока. У одной из стен Бренна заметила каменные ступени, ведущие куда-то вниз, и догадалась, что там подвал, где наверняка хранят тыквы.

Полная благодарности, Бренна шла за хозяйкой. За тканевой занавеской она увидела широкую кровать, покрытую большим количеством шерстяных одеял. Бренне так захотелось упасть на эту кровать и не вставать целую неделю. Но из скромности она не показала виду.

– Располагайтесь здесь, – сказала Гренни, вытаскивая чистую тунику из сундука. – Она для вас великовата, но зато сухая.

– Благодарю вас, – ответила Бренна, снимая свою сырую тунику и погружаясь в безразмерную тунику хозяйки. Ткань окружала ее как облако, зато была мягкой и теплой.

Из темного угла, отделенного занавеской, Бренна услышала какой-то тихий звук. Она вглядывалась, но пока не видела ничего. Непонятный звук превратился в плач ребенка.

– Я разбудила вашего малыша. Мне очень жаль, – сказала Бренна.

– Не беспокойтесь, ему как раз самое время просыпаться. Иначе он всю ночь не заснет.

Гренни ловко вытащила ребенка из колыбельки, и тот сразу успокоился.

– Муртогу всегда нравились дети, и он стал крестным отцом моего ребенка.

Женщины присоединились к мужчинам в большой и уже нагретой комнате. Бренна почувствовала в воздухе аромат чабера и, поводив носом, поняла, что он исходит из чайника, стоявшего на огне. Через дымовое отверстие в центре крыши то и дело пробивались капли дождя и с шипением исчезали на горячих камнях очага. Почти весь дым уходил в это дымовое отверстие.

Гренни посадила ребенка на колени Муртога, и малыш сразу же стал играть со щуплой бородой старика.

– Эй, Рори, мой маленький король! – пропел Муртог.

Мальчик схватился за нос старика и встал на его костистых коленях.

– Уже ходит? – спросил Муртог Финиана.

– Да, – с гордостью ответил тот. – Поставь его, и он сделает пару шагов. Он начал ходить всего день или два назад.

Бренна с умилением наблюдала, как ребенок шел от одних рук к другим, шатко и неуверенно. Очаг был совсем рядом, и Финиан внимательно следил за малышом. Ребенок направлялся к ней, Бренне. Она улыбалась проделкам малыша, чувствуя в груди свинцовую тяжесть. Она мыслями уносилась в прошлое, представляя себе ребенка Синид. Если бы он остался жив, то был бы совсем как этот малыш.

– Привет, – сказала Бренна, наклоняясь к малышу, который схватился пухлой, с ямочками, ручонкой за колени девушки. В ответ ребенок выдал вереницу неясных звуков.

Гренни рассмеялась:

– Разговорчивый мальчик. Наверное, будет великим сказителем.

Меж тем малыш поднял руки к Бренне, желая, чтобы она взяла его на руки. Повинуясь мгновенному импульсу, она легко подхватила ребенка. Маленький Рори однозубо улыбнулся, а затем попытался засунуть в рот кулачок. Бренна внимательна рассматривала мальчика. На его маленькой голове вились рыжеватые волосики. Темно-рыжие брови испуганно соединились. Мальчик не понимал, почему его руке больно.

Как и у многих в детстве, у мальчика, был курносый нос и пухлые щеки, что затрудняло определить, как выглядел мужчина, бывший его отцом. Однако глаза мальчика поразили Бренну. Ей показалось, что она видит глаза своей сестры, серые, с серебряным отливом.

«Синид принесла парня, красивого крошечного малыша с пучком рыжих волос на маленькой голове», – неожиданно вспомнилось ей.

Бренна посмотрела на Муртога, сидевшего по другую сторону очага. В ее пристальном взгляде горел вопрос. Уголки тонких губ церковного сторожа опустились. Словно подтверждая догадку Бренны, он пожал плечами. Удивленный тем, что кулак не влезает в рот, Рори начал оживленно возиться на ее руках.

– Он снова хочет есть. Не так ли, мой малыш? – снимая ребенка с коленей Бренны, сказала хозяйка. Она посадила его себе на колени и дала ему грудь с синими прожилками вен. Глаза ребенка закрылись от удовольствия, а рыжие кудри подрагивали.

Гренни шумно вздыхала, наслаждаясь спокойным удовлетворением, которое получают кормящие матери.

– Красивый ребенок, – сказала, Бренна, чувствуя непреодолимое желание протянуть руку и погладить завитки, медью вспыхивающие в неровном свете очага.

– Не только красивый, но и добрый, – с гордостью сказала Гренни. – Хотя мы с Финианом далеко не святые, Бог послал нам ангелочка с неба.

– Гренни! – предупреждающе оборвал ее Финиан.

– Бренна – друг Муртога, и она может знать правду, – ответила Гренни.

– Что вы имели в виду, когда назвали Рори ангелом?

– Полагаю, что Муртог лучше расскажет вам об этом, – чуть жеманно ответила Гренни, словно прислушиваясь к звуку собственного голоса. – Мой ребенок умер в колыбельке через месяц после рождения. Он был красивым, но все же не настолько прекрасным, как Рори.

Финиан нарочито громко покашлял. Не обращая внимания на мужа, Гренни продолжала, прикладывая малыша к другой груди:

– Я обезумела от горя и не позволяла Финиану даже хоронить мальчика. Я молилась, и молитва помогла мне: Но пути Господни неисповедимы, и на следующую ночь Муртог принес нам новорожденного.

Пухлая ручка Рори гладила раздутую грудь Гренни.

– У меня были трудности с молоком, – добавила хозяйка. – Месяц назад к нам пришел Муртог и принес молока, которого хватило бы на двоих. Но к сожалению, я кормлю только одного. Наш малыш похоронен вон там, под боярышником. Теперь вы понимаете, почему я называю Рори своим ангелом?

В груди Бренны вновь защемило. Ребенок на руках у Гренни действительно напоминал ангелочка. Кто бы мог подумать, что от Колгрима мог получиться такой сладкий малыш?

«Что же мне теперь делать?» – подумала Бренна.

* * *

Следующим утром, как обычно, взошло солнце. Его тонкие лучики пробивались сквозь облака, однако землю не грели. Бренна вышла из дома. Холодный ветер, предвестник зимы, трепал ее одежду, смыкая свои ледяные объятия на ее шее. В эту ночь она спала плохо, ее мучил какой-то дурной сон о Йоранде. Теперь же морозный воздух встряхнул ее.

Из-за деревьев появился Финиан, неся на плечах коромысло с ведрами, полными воды. Она даже выплескивалась из них.

– С добрым утром, – сказала Бренна с нарочитой беззаботностью. Она уже приняла решение, и теперь ее ничто не остановит. Она осмотрелась и увидела лошадь, стоявшую около коровника. – Я вижу, у вас там еще одна лошадь?

– Не то чтобы еще одна, – ответил Финиан, ставя на землю ведра. – Лошадь у нас одна, и я не представляю, что мы делали бы без нее весной.

– Наверное, зимой вы ею не пользуетесь, а зерно она ест. Да и конюшню по весне приходится чистить.

– Именно так, мисс.

– Не могли бы вы одолжить ее мне? Нам предстоит длинный путь в Донегол, а лошадь у нас с Муртогом только одна. – Бренна извлекла кожаный мешочек и энергично протянула его Финиану. Внутри что-то позвякивало. – Этого должно хватить. На обратном пути в конце зимы Муртог возвратит вам лошадь.

Финиан заглянул в мешочек и удивился.

– Прошу прощения, но я не вижу тут табуна лошадей. На эти деньги можно купить дюжину таких лошадок, – ответил хозяин. – Я не могу взять столько, это несправедливо.

«Вполне справедливо», – подумала Бренна. Девушка догадывалась, что Гренни будет защищать Рори, как волчица защищает своего щенка. Бренна видела спокойный характер Финиана и хотела, чтобы такой же характер был у сына сестры. Могла ли она желать большего? Могла. Бренна хотела сама воспитывать ее ребенка.

Бренна быстро заглушила эгоистичное желание. Увидев Рори в таком добром семейном кругу, девушка понимала, что не может разлучить ребенка с пусть даже приемными родителями, поскольку это единственные родители, которых он знал. Также это было бы несправедливо и по отношению к Гренни и Финиану, которые так сильно любили Рори.

– Скажем, что это будут деньги на воспитание мальчика, – спокойно сказала Бренна. – Кто-то же должен научить его читать и писать, когда он подрастет. Позаботьтесь о том, чтобы мальчик учился и стал образованным. Вы сделаете это для меня?

– Да, с большим удовольствием, – ответил Финиан, удивленно вороша волосы. – Я благодарен вам. Сделать сына образованным – это то, ради чего я хотел бы жить.

– В Донеголе есть священник, отец Михаил, который мог бы вам помочь с обучением сына. Когда придет время, я позабочусь о том, чтобы этот священник прислал наставника для вашего сына, – продолжила Бренна.

Неожиданно ее посетила идея.

– Я дочь Брайана у-Ниалла из Донегола. Мой отец мог бы позаботиться о мальчике, когда он повзрослеет. Если хотите, вы также можете приехать в Донегол. Для него это будет приятным сюрпризом.

– Муртог рассказывал мне, что вы принцесса, но до сегодняшнего дня я в это не верил, – сказал Финиан, убирая мешочек с серебром и вновь берясь за коромысло. – Я не из тех, кто любит задавать много вопросов, но мне действительно интересно, почему вы так заботитесь о Рори.

«Неужели он заметил сходство?» – подумала Бренна.

Но в ответ она лишь махнула рукой:

– Это красивый ребенок с живым умом. Такое видно с первого взгляда. Если я хочу помочь ему в жизни, вы же не будете мешать этому?

– Разумеется, нет, – сказал Финиан. – Благодарю вас.

Сожалея о том, что все так закончилось, Бренна пошла осматривать лошадку. Осмотрев копыта лошади, девушка решила, что та достаточно сильна, чтобы выдержать Муртога. Лошадка норовила куснуть, но в целом была смирной.

– Это очень хорошо, – сказал старик Муртог, когда подошел к Бренне и та все ему рассказала.

– Просто я хотела позаботиться о ваших старых ногах, когда мы поедем в Донегол.

– А я подумал о парне, – сказал Муртог.

– Ему же так нравится у Гренни и Финиана, – ответила Бренна, оттирая бока лошади от серых наростов грязи. – Так что выбор у меня невелик.

– Почему же, выбор всегда есть, – произнес Муртог. – Однако вы поступили правильно.

– Но почему вы привезли меня именно сюда? И какой выбор у меня был? Может быть, вы испытывали вину за то, что скрыли от меня правду?

– Не без этого, – признался Муртог. – Мне с самого начала не понравилось решение аббата объявить ребенка умершим, хотя он настаивал на том, что так будет лучше. Я не был столь же ожесточен случившимся, как вы, когда родился этот ребенок, но думаю, что во многом аббат все же был прав. Этого ребенка нельзя было оставлять в монастыре. Однако я не хотел оставлять вас в неведении.

– А что, если бы я захотела забрать этого ребенка с собой? – спросила Бренна, не сводя с Муртога пристального взгляда. – Вы бы помогли мне?

– Но ведь вы же решили иначе, – ответил Муртог, начиная загружать продукты на лошадь. – Давайте не будем об этом. Нам предстоит долгий путь до Донегола.

– Вы знаете дорогу в Улад? – спросила Бренна.

– Да, – ответил Муртог. – Это намного ближе, чем Донегол.

– Это хорошо, – с внезапной тоской произнесла Бренна. Если кто и мог помочь ей заполнить одиночество после расставания с Йорандом, так это была Мойра. При воспоминании о ней Бренна почувствовала, словно гора свалилась с плеч.

– Я хотела бы повидать свою сестру Мойру, она замужем за сыном короля клана Улад, – сказала Бренна.

Лошадки под Муртогом и Бренной месили грязь расчищенного под пашню поля. Ее сердце заполнял мир, который даруется только с прощением. Синид теперь может покоиться с миром. Бренна уже позаботилась о ее ребенке и будет наведываться к Финиану и Гренни. Со временем они могут даже перебраться в Донегол вместе с мальчиком.

Сейчас Бренну мучило только то, что она не сможет рассказать отцу, что Синид умерла. Когда старшая сестра Бренны ушла в монастырь, она умерла для мирской жизни и для короля, так что теперь Брайану у-Ниаллу остального, наверное, можно было и не говорить. Бренна решила не торопиться с новостями до тех пор, пока не сможет подарить отцу его вполне законного кровного внука, чтобы сгладить боль страшной новости. Когда-нибудь, когда Рори приедет в Донегол, Брайан у-Ниалл сам признает в юноше, воспитанном Финианом и Гренни, своего внука по серым, как у Синид, глазам.

Глава 35

Лунный свет зубчатой полосой серебрил гладь Ирландского моря. Со своего наблюдательного пункта в защищенной бухте Йоранд видел остров Святого Патрика – голую скалу, возвышающуюся над пенистыми волнами. Темный силуэт острова закрывал собой пестрый звездный ковер восточного горизонта.

– Мы торчим здесь уже два дня, – проворчал Торкилл. – Вы уверены, что мы не опоздали?

– Да, – ответил Колгрим. – Та ирландская свинья, у которой я выяснил это, не отважилась бы лгать мне. Я ему сказал, что кастрирую, если он не расскажет мне все, что я хочу знать. Любой на его месте рассказал бы все, – рассмеялся грубым смехом капитан, умолкая и морщась от боли. Недавно вправленная рука еще болела. Йоранда успокаивало лишь то, что рука Колгрима будет болеть очень долго, если не всегда.

– Конечно, после того как он мне все рассказал, я свою угрозу все же исполнил, – продолжил Колгрим.

– Тихо, – оборвал его Йоранд. – Звук хорошо распространяется по воде. Ты ведь не хочешь выдать нашу позицию?

Больше чем когда-либо Йоранду хотелось заткнуть рот Колгриму. Сейчас они снова были далеко от Дублина, и лишь это поддерживало моральный дух Йоранда. Среди своих соплеменников он больше не ощущал себя как дома и боялся, что Торкилл почувствует это. Однако сидеть здесь в засаде в компании Колгрима было еще хуже. От непристойных рассказов старого капитана, полных сцен грабежа и насилия, Йоранду было не по себе. Он недоумевал, как мог когда-то присоединиться к такой компании.

Еще до того, как оставить Дублин, Йоранд распорядился отдать все свое имущество Сольвейг. Даже лодку. Нормандец подозревал, что его бывшая жена быстро найдет ему замену, однако это ни в малейшей степени не расстраивало его.

Йоранда больше тревожило предприятие, которое затеяли Колгрим и Торкилл. Его мучил вопрос, удалось ли Бьерну выполнить свою часть плана. На следующий день после отбытия Йоранда и Бренны из Дублина Бьерн должен был забрать святого отца Армога и отплыть с ним в земли клана Улад. Йоранд подозревал, что ирландцы никогда не поверят нормандцу, который предупреждает их о набеге. А если предупредит ирландский священник – это совсем другое дело. Но будут ли ирландцы слушать священника, служившего у нормандцев?

Через отца Армога Йоранд передал ирландцам все, сообщив даже, где будет нынешняя засада. Эту бухту он присмотрел заранее и порекомендовал Торкиллу. Теперь со стороны моря они были надежно скрыты от посторонних глаз, но со стороны утеса, откуда Йоранд ждал лучников, видны как на ладони. Если бы глава клана подошел с суши, сражение закончилось бы, даже не начавшись.

Но приняли ли ирландцы этот план, Йоранд не знал. Они могли посадить его друзей в темницу и даже убить, не отложив при этом паломничества их королевы.

Йоранд молился, но не за свою жизнь. Ведь он обещал Бренне, что возвратится в Донегол. Но если все будет так, как он рассчитал, то он погибнет вместе со всеми. Впрочем, это вполне соответствовало бы судьбе предателя и клятвопреступника. Однако Йоранд молился за жизнь Бренны.

«Сможет ли она остаться счастливой без меня?» – думал он и молился ее христианскому Богу. Йоранд был уверен, что норвежские боги не простят его, после того как он предал Торкилла и тех, кто пошел с ними. Но ведь когда один из учеников Христа предал его, Христос послал ему прощение.

Шум волн, разбивавшихся о борт ладьи, и вечерний крик птиц ровным фоном заполняли воздух. Внезапно Йоранд услышал новый звук.

Это был женский смех. По воде плыл серебристый перезвон, так знакомый Йоранду.

«Мойра!» – понял он.

Вдали появились очертания неуклюжего ирландского судна с поднятыми парусами. В лунном свете было видно, как белела ткань парусов, вздымавшихся под свежим бризом.

«Они все равно поплыли!» – подумал Йоранд, проклиная упрямство ирландцев, пославших беззащитных женщин навстречу опасности.

Затем он услышал другой голос – более низкий, но такой же музыкальный. Слов разобрать было нельзя. Внезапно Йоранд узнал голос Бренны.

Нормандец почувствовал приступ паники. «Что она делает здесь? Она должна быть сейчас у своего отца», – подумал он.

– Шевелитесь, шевелитесь, – проревел Торкилл. – Не заставим ждать ирландских дев.

От такого поворота событий голова Йоранда даже закружилась. Он схватился за весло, гадая, как спасти Бренну.

Двенадцать весел поднялись в унисон и разрезали темные волны, направляя пиратский корабль на беззащитный ирландский парусник; Торкилл управлял широким парусом, и ветер подгонял корабль по волнам, подобно тому как хищник при виде добычи ускоряет бег.

– Проклятие, шевелитесь быстрее, – ревел Торкилл.

До них донесся пронзительный крик женщины. Йоранд не знал, была ли это Бренна, но понимал, что ее надо спасать. Монахи, как назло, вяло возились у паруса, словно хотели, чтобы нормандцы побыстрее догнали их.

Рядом с Йорандом на весло налегал Колгрим, хрюкая с каждым усилием. Йоранд видел, насколько решительно был настроен старый капитан.

Обернувшись, назад через плечо, Йоранд мельком увидел Бренну, стоявшую на носу судна. В ее руке что-то блестело. «Кинжал», – догадался Йоранд. За Бренной стояла Мойра. Йоранд поймал себя на мысли, что Бренна все так же защищает Мойру, как тогда, когда они встретились в первый раз.

Неожиданно для себя Йоранд улыбнулся. «Положитесь на меня, Бренна», – мысленно сказал ей он.

Корабли поравнялись бортами, и Торкилл бросил абордажный крюк. Зловещий крюк зацепил борт ирландского судна и потащил его, как пойманного кита. По грозной команде Торкилла гребцы бросили весла, готовясь идти на абордаж.

Йоранд осмотрелся, пытаясь оценить ситуацию. Оставалось лишь несколько рук.[11]11
  Расстояния прежде часто измерялись в таких анатомических «эталонах», как полная длина руки.


[Закрыть] Йоранд знал, что стоит им еще чуть приблизиться, как он перепрыгнет через волны и бросится к Бренне и Мойре, чтобы защитить их.

«До чего же упрямы эти ирландцы!» – подумал Йоранд о Фергусе из Улада, пославшем женщин на этом корабле даже после его предупреждения. Сейчас Йоранд не мог сделать ничего, чтобы помочь набожным девам, поднявшимся на борт корабля. Однако за Бренну и ее сестру он был готов отдать жизнь.

Внезапно закутанные девы сбросили плащи, и Йоранд увидел лучников со стрелами наготове. Стрелы загудели вокруг нормандцев, Йоранд ощутил глухой удар в бок. Он попытался пошевелить рукой, но почувствовал, как острие разрывает тело. Пущенная почти в упор стрела пробила руку и немного вошла в бок.

– Нет! – услышал он крик Бренны. – Только не его. Вы же обещали его не трогать.

Жуткий крик вырвался из горла Колгрима, стоявшего рядом с Йорандом, и тут же на той стороне кто-то упал в воду. Очевидно, Колгрим уцелел после первого града стрел и успел послать стрелу до того, как ирландцы стали готовиться ко второму разу.

Йоранд оглянулся. Более половины нормандцев лежали мертвыми и тяжело раненными. Сам Йоранд чувствовал себя подобно гусю на вертеле. Однако он решил бороться, чтобы защитить Бренну.

Крепко сжав зубы, Йоранд потянул правую руку и схватился за древко стрелы, торчащей из его левой руки. Глубоко вдохнув, он резко дернул за древко. От боли потемнело в глазах, но теперь его рука была свободна.

Йоранд посмотрел в сторону Бренны, все еще не в силах пошевелиться. Ее лицо в серебристом свете луны было белым, она кричала. Сжав зубы, Йоранд вытащил оставшиеся дюймы древка из руки, а затем, с лязгом выхватив меч, перепрыгнул на ирландское судно.

Все смешалось в неестественно медленном смертельном танце мечей. Йоранд улавливал запах крови вокруг, его ноги заливала холодная вода. Судно проседало под весом нормандцев, готовое вот-вот затонуть. Где-то рядом жалобно стонал ирландец, поддерживая в руках свои внутренности.

По пути в самую гущу Йоранд столкнулся с каким-то ирландцем и не стал его убивать, лишь отразив удар. Приседая и поворачиваясь, Йоранд стремился туда, где была Бренна.

Внезапно Йоранд оказался лицом к лицу с Торкиллом.

– Защищайтесь, – крикнул он, направляя меч в сторону тестя.

Изрядно удивленный, Торкилл все же мгновенно отреагировал ударом меча. Йоранду едва удавалось отбивать его удары.

– Я возьму эту женщину и этот остров, – прорычал Торкилл. – Зачем ты останавливаешь меня?

– Я не позволю вам! – лишь смог выкрикнуть Йоранд, отбивавшийся от Торкилла. Сила ударов была такова, что плечи Йоранда сотрясались. Йоранд смутно понимал, что удача на его стороне. Если бы они были не на маленьком ирландском судне, то сдержать Торкилла он бы не смог.

Йоранд чувствовал, что его одолевает паника, и заставил себя сделать глубокий вдох. Ему показалось, что вокруг все движется медленно, словно во сне. Позади он услышал чей-то крик. Воздух стал тяжелым от крови. Неожиданно Торкилл попал в полосу лунного света, и Йоранд увидел, что он поднимает меч.

Стараясь не упустить представившейся возможности, Йоранд сделал выпад и загнал меч по рукоять в тело тестя.

Глаза Торкилла от удивления расширились и вдруг помертвели. Йоранд хотел выдернуть меч, но не смог освободить его из тела противника.

– Я знал, что ты предатель! – воскликнул Колгрим, появляясь из-за спины Торкилла.

Йоранд едва успел отскочить, чтобы не попасть под удар Колгрима. Судно качнулось, обдавая ноги кровавой водой. К счастью для Йоранда, поврежденная рука Колгрима не позволяла ему двигаться быстро.

– Бренна!

Совершенно без оружия, Йоранд наконец достиг Бренны, но защитить ее уже не мог. Он мог лишь встать между ней и Колгримом и молиться, чтобы умереть первым.

– Я сожалею, любовь моя! – только и смог сказать Йоранд.

– Не стоит, я не жалею ни о чем, – ответила Бренна, протягивая Йоранду длинный шотландский кинжал с прямым лезвием. Ее губы дрожали.

Конечно, это было лучше, чем ничего.

– Благодарю за милость, – быстро проговорил Йоранд, хватая кинжал. Когда он повернулся, то увидел, что Колгрим наступает.

За спиной капитана Йоранд видел какую-то возню. Еще один нормандец исчез под несколькими небольшими, но жилистыми ирландцами. Постепенно количество воинов клана Улад таяло, и вот уже норвежский богатырь лишь один властвовал за спиной Колгрима с большим двуручным палашом. Однако помогать Колгриму он не спешил. Колгрим один шел на Бренну и ее сестру.

– Теперь Торкилл не остановит меня, – сказал Йоранд, чувствуя, как его жилы наполняет безумная жажда битвы. Вначале я убью тебя, Йоранд, а затем твою женщину, – прорычал Колгрим, размахивая мечом.

Йоранд отскочил назад от блестящего лезвия, чувствуя, что Бренна уже совсем рядом. Он понимал, что в следующий раз ему придется сбросить женщин в море, чтобы спасти их.

– Она будет умолять меня о смерти, клянусь Одином, – ядовито произнес Колгрим.

Его меч снова блеснул перед Йорандом. Шотландский кинжал не мог остановить тяжелый палаш, и Йоранд знал, что в случае его падения Бренна будет беззащитна.

Новый удар Колгрима перерубил пополам лезвие кинжала в руке Йоранда. Обломок улетел в кровавую, доходящую до лодыжек воду.

Теперь Колгрим уже не скрывал своего торжества:

– Ты нарушил клятву Торкиллу и не заслуживаешь смерти в бою. Пусть море сделает свое дело.

С этими словами капитан ударил Йоранда плашмя по голове. Йоранд услышал крик Бренны и тут же погрузился в темные воды Ирландского моря.

Холодная вода встряхнула Йоранда, накрывая неожиданной тишиной. Оказавшись в воде, нормандец неосознанно выдохнул из легких остатки воздуха и теперь камнем шел вниз. Лунный свет сквозь темную воду практически не проникал. Отчаянными гребками Йоранд попытался достичь поверхности.

Когда он сумел разорвать водные оковы и вдохнуть солоноватый воздух, то пожалел о том, что так стремился выплыть. Бренна стояла на коленях перед своим врагом, опустив голову вниз и возясь с плащом. Мойра позади нее держалась за нос судна.

«О Боже, нет!» – подумал Йоранд. Теперь он не мог помочь Бренне. Тяжелая одежда тащила нормандца вниз, и он был почти готов уступить этой силе.

– Иди ко мне, – насмехался Колгрим. – Я люблю смотреть, как меня умоляют о жизни. А пока ты стоишь на коленях, то можешь оказать мне услугу.

Капитан с оглушительным звуком рассмеялся. Придерживая подол туники, Бренна встала.

– Да, я понимаю вас, – сказала она.

Очень медленно Бренна пошла к Колгриму. Она остановилась перед капитаном, разоружая его жалкой улыбкой. Тут Йоранд заметил, как внизу, где Бренна придерживала тунику, что-то блеснуло.

Теперь Йоранд понял, зачем она становилась на колени и подбирала край туники. Она искала кинжал. Найдя обломок кинжала, скрыла его подолом туники, а заодно и использовала ткань, чтобы не порезать руки.