Текст книги "Рок. И посох в песках оружие. Том третий. Смерть как избавление"

Глава 18

Ферон, возвратившись в лагерь, был принят Гамилькаром сразу и стратег лично, при всех военачальниках, поблагодарил его за проявленную храбрость и благоразумие в выполнении, такого тонкого, опасного поручения.

– …То, что ты, выполнил это поручение не вызвав выброс эмоций и приступов безумного гнева, а также истерики, переходящей в сумасшествие у самого невыдержанного Вождя мятежников, говорит о твоих дипломатических способностях, в кои входят не только речь, ум, но и взгляд с мимикой лица! С возрастом, это разовьётся в более широкую, уравновешенную линию твоего характера и здравомыслия и город приобретёт ещё одного Форгона, которого Боги, так рано забрали у нашей Родины! Садись Ферон! – Гамилькар указал ему место за столом совещаний, – Мы слышали о твоём мужестве и на дороге назад! Гикет проинформировал меня, получив об этом отчёт от своего племянника Гасдурбала. Мне жаль всех воинов, что пали в той схватке!

Гамилькар помолчал, немного, отдавая честь павшим и, одновременно, стараясь вспомнить ту мысль, с коей сбился, при появлении Ферона. Собравшись, он продолжил Совет:

– Корт известил меня, что буря не даёт тронуться его корпусу. Насколько, близко он подвинулся к мятежникам, мы не знаем? В это время, песчаная буря там не редкость. Пустыня выдыхает свой нагретый воздух, а тот, подняв с собой и мелкий песок, устремляется к побережью, остудить свой пыл! Там, вследствие этого выдалась заминка. Но нам, эту заминку надо использовать с пользой! Вчера я получил вести из Хадрумента. Наши люди докладывают о настроениях горожан. Город на грани бунта! Оставленные там «змеи» сидят в цитадели, взяв в заложники, членов семей магистратного совета. Волнения уже в открытую выплёскиваются на рынках и порту! Поэтому у меня возник план – надо разделить армию и совершить бросок к Хадрументу или как его называют ливийцы – Суссу!

Гамилькар замолчал, ожидая реакции и высказываний своих стратегов. Первым нарушил молчание Тимолеонт.

– Это очень хороший план, Протектор! Но он не выполним! Идти придётся через предгорья Ашмара, а эти пустынные места сейчас ветрены, о чём ты сам сказал только, что! Более того, сейчас они заселены всевозможными гадами: и ползающими и летающими. Потеряем шестую часть пехоты от укусов, которые вскроются нарывами!

Шум одобрения в адрес слов Тимолеонта, стал главенствующим фоном за столом совещаний.

– Есть ещё одно но! – подал голос Зарза, – Матос может вернуться! Нет, не сюда, а скажем, к Загвану, где царь Сифакс усиливает армию и ещё не окреп! А, Матос способен на любое безумие! Этим он и страшен.

Зарза вопросительно посмотрел на Гамилькара.

– Этим он и страшен! – повторил слова Зарзы Барка, – Ты прав мой друг Зарза! Прав в своей оценке Матоса. И я думал об этом. Вот смотрите! – Гамилькар склонился к пергаменту, на котором была грубая карта Тунесса, – К Загвану ему надо будет двигаться через предгорья Нахли, а там сейчас такая же картина, что и у Ашмара! Но в более жёсткой форме – пески ведь рядом! Да и членистоногие твари вышли их своих нор! Но это ещё не всё. Чтобы пройти туда, ему придётся повернуться к сухому ветру лицом. Лицом к ветру, несущему пески Африки! А Матос сам ливиец. Это не Спендий, и не Авторит! Он, знает, все прелести такой прогулки! Нет, Друзья! Если он захочет повернуть – он повернёт по ветру! Повернёт на Хадрумент! И не сразу, а немного отдалившись от Ашмара. Там не предгорья, а полупустыня, в которой есть оазисы! – Гамилькар обвёл всех взглядом, – А мы, своим ходом, перекроем ему путь у гряды холмов, что идут от самого Ашмара. Перекроем заранее! На всякий случай. Заодно, возьмём Хадрумент – Сусс, под свой контроль!

Гамилькар снова всех обвёл своим взглядом, в коем некоторые уже стали различать искорки той хитрости, которая говорила им, что он ещё что-то припас к этим убедительным, правильно подобранным доводам.

– Всё же идти придётся! – со вздохом произнёс Тимолеонт, – Отдыха не получилось. Ну что же, я пойду тогда, Стратег, распоряжусь, чтобы мои ветераны, приготовили куски дубильной кожи для защиты ног от гадов! Это, хоть как-то спасёт от паразитов!

– Не, торопись, Тимолеонт! – вступил в разговор, вошедший перед этим в шатёр совещаний, Теоптолем.

Он сделал знак головой, направленный Гамилькару. Тот, в ответ на поданный ему знак, встал из– за стола и улыбнулся всем присутствующим на совете.

– Друзья, идти, никуда не придётся! Вы должны вести войну отдохнувшими и ободрёнными нашими победами. Вы поплывёте!

– Как поплывём? – не понял Тимолеонт, – Ведь Диархон под Гиппоном?! Осуществляет блокаду!

– Да, он был там. Но, я вызвал его оттуда! Теперь, весь флот собран у наших берегов! – Гамилькар сделал знак Теоптолему и тот, отдёрнув полог шатра, пригласил кого-то в внутрь.

В шатёр вошёл молодой воин. Многим он был незнаком. Теоптолем, пригласил его подойти к нему. Тот спокойно приблизился и после кивка грека, произнёс:

– Всё готово, Протектор! Галеры стоят в заливе, готовые под погрузку. Под конницу мы пригнали, тридцать торговых судов. В них, возможно, загрузить полторы тысячи всадников.

Гамилькар выслушал это сообщение с одобрением на лице.

– Спасибо, Гасдурбал! Ты, всё выполнил верно! Даже позаботился о торговых судах, что я тебе не говорил, ввиду очень малого времени, которое было в твоём распоряжении! Но ты, проявил не дюжую смекалку! Ещё раз, спасибо!

За столом поднялся гомон… Все, кто не знал молодого воина, спрашивали других о нём…

– Это, Друзья мои, племянник нашего Гикета, Гасдурбал! До, недавнего времени, он командовал туллой «священников». Очень дельный и сметливый командир. Садись, Гасдурбал! – Гамилькар показал ему на место, недалеко от Тимолеонта, – Погрузку ветеранов Тимолеонта закончить сегодня ночью! Следом грузите конницу. Утром отплытие!…

…Ферон, увидев Гасдурбала, испытал какое-то чувство досады.

«– Вот значит как! Он, значит, тоже выполнял поручение Протектора?! И, ни словом не обмолвился об этом! Да, тайны он хранить умеет! А, в Карфагене он искал торговые суда для конницы и ждал Диархона! Поэтому пропадал в гаванях и порту всё время! Ловко!»

Ферон скользнул взглядом по Гасдурбалу, в его глазах стали заметны искорки неприязни.

«– Смотри, как он доволен! Как же добился похвалы Протектора! И тот, посадил его почти рядом с собой?!»

Ферон, теперь, явно почувствовал зависть и обиду, которая перерастала в неприязнь, заселяющую его грудь. Будто бы вследствие этого, уже никто не помнил о его бесстрашном походе в «логово зверя»…

– …Тимолеонт и Сапфон, грузитесь на галеры. А конницу возглавит молодой Ферон! Ферон, ты, о чём задумался? Ты меня услышал! – Голос Протектора вернул Ферона в зал совещаний.

– Я слышал, Протектор! – выпалил он, краснея от стыда, что он мог подумать, что его забыли, – Я готов выполнить всё! Все, о чём ты, распорядишься!

Гамилькар улыбнулся.

– Вот и хорошо! Бери, под начало конный отряд в три алы, и грузись на корабли! – Гамилькар повернулся в другую сторону, – Мой друг, Зарза! Отряди Тимолеонту половину своих болеаров и критских лучников. Подумай, кого над ними поставишь…

Ферон почувствовал, как его сердце наполнилось восторгом. Он уже представлял себе, как его отряд понесётся на полчища «змей»! Как, он ещё больше, обратит на себя внимание, совершив деяния во славу города и его оружия! Обида, нечаянно, залетевшая в сердце, мгновенно выветрилась и чувство огромной благодарности Гамилькару, захлестнуло его сердце…

– …Ну, всё! Вроде бы, всё решили! – Гамилькар обвёл совет взглядом, – Если есть какие-то дополнения и вопросы, говорите?!

– Доверяешь ли, ты, Матосу, Стратег? – вдруг громко кто-то задал вопрос с места.

Все обернулись на голос – вопрошающим был индус Мапурту. Гамилькар посмотрел на него:

– Нет. – Коротко ответил он.

Этот ответ полностью устроил Мапурту и он, испытав во время ответа удовлетворение своим выводом, задал ещё один неожиданный вопрос:

– Должны ли Мы, убить его в битве или всё же взять его живым?

От этого вопроса, заданным Мапуртой, всем вдруг стало ясно, что никакого мира, несмотря на соглашение с Вождём Матосом – нет!

Гамилькар думал недолго:

– Пусть, Боги решат сами!…

…Под утро была закончена погрузка необходимых для задуманной операции войск. Галеры поочерёдно покидали залив, встревожив всплесками весел, множество дремавших на скалах, а теперь кричащих и галдящих птиц. Те подняли невероятный шум, который по громкости и насыщенности звуков, наполнил гомон портовой гавани и рынка при ней…

Мерный шум вёсел, наполнил, закрытый с трёх сторон скалами, залив. Гамилькар стоял на одной из них и смотрел вслед уходящему флоту…

«– Так, где же ты, Карталон? – размышлял Гамилькар, – Что означал тот сон, где я, в образе тебя, нёсся по замёрзшей реке, вслед фыркающим от свежего, морозного воздуха, лошадям?! Где это всё происходит или происходило? Крепость, что я видел во сне, высокая, но деревянная! Значит, тамошние люди не строят крепостей на века?! Они им не нужны! Они более полагаются на мир, чем на сталь мечей! Неужели, Ты, нашёл то, что искал столько лет?! Это то, о чём мы с тобой говорили много раз! И теперь, я это понял, ты нашёл этот народ и страну! Надеюсь, Ты, скоро расскажешь мне о ней?! Я уже жду твоего прибытия. Да и твой друг, Киферон, ждёт твоего возвращения. Ему сейчас тяжело! Он один выполняет то, что Вы, выполняли вдвоём всё это время. Но, Боги, не зря, свели нас всех вместе! Возвращайся скорее, Брат!»

Гамилькар повернулся, прервав размышления и посмотрел на стоящего рядом Теоптолема.

– Надо поспать, мой Друг! Веки тянут в постель.

Они, молча, сошли со скал и сели на лошадей. Какое-то время, они продолжали путь в молчании…

– Я вчера видел странный сон, – начал говорить Теоптолем, – мне приснился Спендий. Он стоял и смотрел на пустой крест?! Просто стоял и молча, смотрел… какая-то мистика! Я никогда не вспоминал его?! Почему он мне приснился?

Гамилькар повернул лицо к смуглому греку и они, вместе, погрузились в размышление надо сном Теоптолема… Через, небольшое время, Гамилькар нарушил размышление:

– Сны, нам всегда говорят о том, что мы можем обойти в яви или, наоборот, неминуемо встретить. – Гамилькар, поднял взор на друга, – Значит, Боги предостерегают нас о чём-то?! Кому-то грозит опасность. Кому?

Они переглянулись…

…К вечеру в ставку Гамилькара ворвался гонец от Адонибала, заместителя Ганнибала Корта.

– Стратег! Беда! Ганнибал попал в засаду! – Гонец не мог отдышаться, – Матос, повернул на Прион и расставил засаду, под видом отделившейся части войска, грабящих селения ливийцев по другой стороне тракта на Хадрумент. Ганнибал с тысячей всадников отправился на разведку, но угодил в расставленные силки! Более половины прорвались, но сам Корт или убит, или пленён! Тела мы не нашли! Адонибал последовал за врагом и в ночном бою, там же, уничтожил их отряд прикрывающий тыл! Убиты все, включая тысячников! Мы обошли все бугры, но среди убитых его нет! Адонибал следует за врагом и извещает тебя о предательском отступлении от своих слов ливийца!

Гамилькар поймал на себе взгляд Теоптолема.

– Поднимайте конницу и слонов! Выступаем! – распорядился он, – Пехота пусть сворачивает лагерь и отправляется за нами с обозом и водой.

Гамилькар вышел из ставки и, вдохнув вечерний воздух, произнёс:

– Ну что же, Матос! Ты сделал свой выбор. И он был предсказуем!…

…Слоны, проявляя недовольство, что вместо сна им предстоит ночной марш, издавали звуки протеста, проходя мимо Стратега. Шли они, попарно и песок, уплотняющийся под ногами гигантов, после каждого их шага, тут же осыпался, делая их след неясным и расплывчатым…

Гамилькар смотрел за уходящими вперёд слонами и идущими с ними рядом, лучниками и копьеметателями, которые в бою поднимались в, сплетённые из мягких ветвей, башни, укреплённые на спинах гигантов.

– Лошади готовы, Гамилькар! – услышал он позади себя голос Теоптолема.

Гамилькар повернулся к нему и улыбнулся.

– Перемирие было недолгим, – произнёс он.

– Да. Кончатся ли когда-нибудь войны на земле, Гамилькар? – также, грустно, улыбнулся Тептолем.

– Насчёт всех не знаю. Но, если мы, не умрём на марше в песках, то эта, наверное, скоро закончится! Я думаю, что у Матоса, сейчас, начнётся дезертирство и его армия начнёт таять, осыпаясь в песках!

– Я тоже так думаю. Но это как раз и ставит меня в тупик? Им или руководят извне, или он, совсем, потерял связь с реальностью! Но, мне кажется, что всё же, им кто-то руководит и преследует какие-то свои цели! А цель прослеживается одна! Заставить нас гоняться за ним в песках! Удалив тем самым нас из Тунесса! Но для чего? Зачем? И кому это выгодно?

Гамилькар помолчал, о чём-то задумавшись, но потоп сказал:

– Мы с тобой устали, мой Друг. Устали от труб, от маршей, от побед и похорон друзей! Устали от бесконечности бряцанья оружием! Эта усталость съедает нас с тобой! Съедает изнутри. Ты, спросил кому это выгодно? Война выгодна тем, кто посредством её вывихов, надламливает мир, уводя человечество в бесконечно хромой путь одного выбора! И те, кто проталкивают этот выбор всегда в тени! Они не любят света. Он им не нужен. Он их может высветить и показать нам их настоящее обличье! А, нам же, приходится бороться с порождениями их интриг, отдаляя темноту этого выбора, хотя бы на нашу, кратковременную жизнь! Это всё, что я могу объяснить, мой Друг…

Гамилькар замолчал. В это время к ним подошёл номарх стражи, Ариссий.

– Что-то произошло, Ариссий? – повернулся к нему Гамилькар.

– Прибыл гонец из пещер Артодафиса.

– Да! И что же он привёз! Что-то хорошее? Я вижу твои улыбающиеся глаза, Ариссий! Не тяни!

– Он привёз весть – Киферон очнулся!

Гамилькар и Теоптолем замерли от этого известия и с радостью, переглянулись.

– Эх, жалко его нет с нами, а то бы я расспросил его, где на этот раз его носила нереальная реальность, на той стороне? Но это, уже что-то! С такой новостью и в пески легче двигаться! Эта первая хорошая новость, за весь день!

– Гонец рассказал, что он усиленно пьёт все снадобья, что готовит ему та, знахарка гетулка! Чтобы побыстрее, встать на ноги,

Теоптолем посмотрел на Гамилькара.

– Он это делает, неспроста! Видимо… – Теоптолем замолчал, подождав, когда Ариссий отойдёт подальше, – Видимо…

– Он снова собирается в путешествие! – Закончил за него Гамилькар. – Это точно, Теоптолем!…

Глава 19

Антоний находился подле Лейлы, все эти дни. Он чувствовал и видел – с ней «что-то» происходило?! И Либу, неотрывно, следила за её состоянием, мотаясь в заботах, меж ней и Кассием. Она поила и её и Кассия своими отварами, и Антонию было совсем не понятно, когда она спит? Но то, что происходило с Лейлой, занимало его, конечно же, больше, чем малый сон знахарки. Лейла, стала дышать чаще и глубже, но жара у неё при этом не было. Антоний помогал Либу чем мог, всё время, справляясь у неё о её состоянии. Либу смотрела на это с улыбкой.

– Тебе надо поспать, Антоний! Ты, уже на ногах более двух суток! Иди, приляг. Я справлюсь. Обещал прийти, Агизур и принести какое-то своё снадобье! Когда он придёт, я тебя разбужу!

Антоний, устало улыбнувшись, посмотрел на Либу.

– А когда же, ты будешь спать, Либу? Ты не спишь намного больше меня!

– Я сплю, Антоний! Просто ты этого не видишь. Я, за столько времени своего знахарства, научилась засыпать рядом с больными! Сидя. Мне этого хватает, на какое-то время. Но, потом, мне все же требуется полноценный сон! Вот поймём, что с ними происходит и я, отосплюсь! Иди, ложись!

– Ну, хорошо! – улыбнулся Антоний, – Я засну! Правда, я думаю, что думы о Лейле мне этого не позволят!

– А вот, возьми выпей! Выпей все содержимое этой чаши и уснёшь крепко и спокойно! Пей, пей! Вот так! Молодец! – Либу заставила выпить Антония, протянутую ей, чашу, в коей находилась какая-то жидкость, – Всё иди, ложись! Я разбужу тебя!

Антоний, выпив сладковато-мутный отвар, поставил чашу обратно на стол, поднялся и пошёл к своему ложу. Заходя за занавес, он ещё раз оглянулся на Лейлу и лёг на ложе. Он, даже, не расстёгивал свой пояс, а только подложил под голову, запрокинутые руки… Глаза его уставились на потолок, где в самом центре шатра было отверстие для выхода дыма… О чём он думал никто не знает… Лицо его выглядело спокойным и только глаза, изредка моргающие, говорили, что он ещё не спит…

В углу шатра, копошилась Либу, что-то размельчая в ступе, а потом с такой же тщательностью растворяя… Антоний слушал этот тихий стук ступы и звук шуршания в ней, умиротворяюще заполнил его разум…

В это время, в шатёр вошёл правитель Агизур. Он громко хмыкнул, но Либу повернувшись к нему, показала ему знак – приложив палец к губам и кивнув в сторону Антония. Агизур, быстро поняв, в чём дело, как можно тише прошёл мимо Антония, метнув на него взгляд. Антоний спал с открытыми глазами. Но, ровное и мерное дыхание, говорило о глубине его сна. Агизур, подошёл к Либу.

– Наконец-то! – произнёс он.

– Да, я дала ему слабый настой белладонны смешанный с моими травами. Это умиротворит его душу и сделает сон крепким!

Агизур кивнул Либу, соглашаясь с ней.

– А где парфянин? – Агизур повертел головой.

– Где и вчера. Он в пещерах, с Леонтием. Они пытаются хоть, что-то выяснить? – Либу вновь покачала головой, – Но, что тут можно выяснить? Я чувствую фон зла такой силы?! Сюда пришёл один из самых тёмных демонов? Я его чувствую! Что ему надо здесь? Я не знаю…

– Ты тоже почувствовала его? – Агизур был в замешательстве, – Я подумал, что мне кажется это?!.

Либу метнула на него взгляд.

– Нет. Тебе это не кажется. Там в пещерах появилось, что-то чужое этому миру. Но, фон настолько искажён, что я не могу точно прочувствовать его. Но, что-то знакомое улавливается мной. Что почувствовал Ты?

– Он рядом, но ещё не вошёл внутрь. Мне кажется, он что-то ждёт или кого-то?

Либу призадумалась.

– Наверное, ты прав, правитель Агизур. Ему пока нет входа в пещеры и поэтому, мы его не можем отличить, в этом каждодневном тумане теней. Этого я не учла! Входа в этот мир ему нет! Он может войти только, как тень. Но, он ждёт ключ. И не только он. За ним стоят другие. Неужели, это он?

– Кто, Либу? – Агизур пристально посмотрел на знахарку.

– Ты, никогда не чувствовал, рядом с ранеными, умирающими людьми, чьё-то присутствие? Это «присутствие» не торопит наступление смерти, но и не помогает излечиванию?! Оно просто рядом.

Агизур задумчиво посмотрел на Либу.

– Это Решеф, Либу! Он всегда рядом, где возможно его участие! Или смерть! Она кружит над нами всегда?!

– Нет, Агизур! В этом ты, ошибаешься. Решеф жаждет крови. А Танат, он лишь обрезает нить нашей жизни и совершенно не заинтересован ни в её продлении, ни в её прекращении! Он беспристрастен! Ты, прислушайся в себя! Это какой-то демон! Демон других богов! Он питается чувствами, причём, теми, кои рождаются на страданиях! Он, как раз заинтересованное лицо! Заинтересованное в продлении агонии, страданий, горя, всяческих лишений! Этими чувствами он как-то питается! И не только он! Он всего лишь Проводник! За ним стоит целый мир таких! Это другая формация жизни – бесплотная, но способная вселяться в существа имеющие тела! Вот они-то и рвутся сюда! Это могильщики жизни, напрямую они не уничтожают никого! Но, подменивая ценности, пиршествуют на чувствах, что те, непременно, несут, тем обладателям тел, кои выбрали для себя цели и ценности, предложенные ими! Со временем мир, конечно же, гибнет! Это предрешено их проникновением. Но, происходит это не сразу и это даёт им силы увеличивать своё число и захватывать другие миры! Люди называют его Диспатером! Но, неправильно, приписывают его в порождения подземного мира Аида! А он к ним не относится!…

Агизур, слушал Либу, переполненный вниманием и уважением. Он обладал некоторыми знаниями своего рода и будучи одним из жрецов Карама, что-то подобное уже слышал от древних хранителей тайн своего рода.

– Либу, я, поражён твоими догадками! Да, что-то подобное, мне говорил один древний хранитель, когда умирал на одном из оазисов в песках! Я, тогда, не придал этому значения, и не стал уточнять его слова у других, когда мы привезли его тело в братство Карама… Мы, тогда, всё время были в походах! Я думаю, мы и поклонялись, неосознанно правда, им! Потому как мы, как раз и несли все эти чувства другим народам! После себя мы оставляли огонь и разруху! Агерзам, мне кажется, даже мог с ними вступать в контакт! Но он, носил в себе другой план, который ни кому не открыл до поры, когда он восторжествовал! Оказывается в этот план входила и его смерть! И он, только умирая, открыл свой замысел! – Агизур замолчал, пытаясь, что-то вспомнить.

Либу странно посмотрела на Агизура.

– А ты уверен, что твой родственник умер, Агизур?

Агизур, оторванный от размышления, поднял свой взгляд на знахарку – гетулку.

– Что, ты, этим хочешь сказать, Либу?

– Я видела видение и, явно, почувствовала его присутствие в пещерах. Он там!

Агизур, широко раскрыл глаза:

– Тогда, почему же, Ты, отпустила туда Афросиаба и Леонтия, с его людьми?! Им грозит опасность?

Либу улыбнулась.

– Нет, Агизур! Твой дядя Агерзам остался здесь с какой-то иной задачей и людям он не опасен! Он не тронул бы и твоих людей, когда они его увидели! Я думаю, он поставил себе какую-то цель и ищет возможность её реализовать.

Агизур, надолго, задумался над словами Либу…

– Может это связано с… – Он запнулся, посмотрев на Либу.

– С золотом. Ты это хотел сказать? – Либу бросила на него быстрый взгляд, – Может, ты и прав!

Агизур, как бы утверждая её вывод, произнёс:

– Он, как-то мне сказал! «После моей смерти, Агизур, я не уйду в туман, как все! Ко мне пришёл один из Царей Братьев. Это было там, в песках! Он, странным образом материализовался из вихря песка, но я узнал его! Это был тот, чьё поверженное тело вынесли из пещеры мой предок и выживший Царь Брат. Он, возникнув передо мной, произнёс:

– Ты скоро освободишься от жизни, не приносящей тебе радость, Охотник на леопардов! Но, что бы вернуться к нам, тебе будет поставлена ещё одна задача! И она будет не менее сложной, что ты поставил себе сам!

После этого, вихрь скомкал его образ и я огляделся. Мои, люди, ничего не заметили. А, я задумался над этим». Выходит, он был прав! Раз он ещё в пещерах! Он охраняет золото?

Либу оторвалась от котла, в котором что-то варила.

– Может быть. А может он охраняет другое?

– Что, Либу? – Агизур, заинтересованно посмотрел на знахарку.

Знахарка посмотрела в пустоту.

– Эти пещеры, как незримая, но запертая дверь, между этим миром и мирами Богов. Может, он поставлен стражником их?! – Либу посмотрела на руку Агизура, – Ну, Ты, принёс что обещал?

Либу, посмотрела на то, что держал в руках Правитель Долины.

– Ах, да! – спохватился Агизур, – Я совсем забыл! Вот, я принёс тайный сбор трав Карама. Реши сама, как им поить Лейлу и Кассия?!…

Агизур стал говорить о составе этого сбора и тихий, мелодичный голос жреца – Правителя, заполнил пространство шатра…

…Антоний слышал голоса и Лейлы и Агизура… Но, как будто, не вслушивался в смысл того о чём говорили жрец и знахарка. Это было схоже с тем ощущением, когда человек сидит у быстрого ручья и слышит беспрерывный рассказ воды о тех местах кои она уже пробежала и напитала своей влагой… Вода, беспрерывно журча и даже демонстрируя это своими всплесками, старается выплеснуть свои познания неожиданному свидетелю – слушателю у своего берега. Но он, будучи не посвящён в язык воды, остаётся глух к её рассказу и вода смеясь над его глухотой, пенится хохотом и устремляется дальше, неся в себе глубочайшие познания этого мира… Также и Антоний, слыша голоса, не мог вникнуть в них сквозь пелену своего сна и видений… Мысли его были дальше и картины сна иные…

…Он шёл по берегу моря. Солнце пекло с необыкновенным жаром и Антоний, время от времени, наклонялся и набрав в ладонь воды, плескал её себе на лицо, охлаждая кожу и смывая выступающий солёный пот, стекающий по лицу, со лба… Антоний вдыхал всей грудью порывы налетающего свежего ветра, дующего на него сбоку, а море, накатываясь на берег, по которому брёл Антоний, омывала его ноги, кратковременно углубляя его путь, топя даже его колени… Антоний, в таких случаях останавливался, с удовольствием, ловя ещё одну такую волну, которая была не ниже предыдущей и продолжал движение, когда волны уже шли на спад… Впереди и над ним кричали птицы. Они метались, пролетая куда-то вперёд и возвращались к нему, будто бы зовя его с собой… Эти их игры и забавы, забавляли Антония и он, с удовольствием наблюдал за свободой их полёта и быстротой перемещений, кои сопровождались какими-то своими сигналами… Антоний, медленно, приблизился к самому большому их скоплению и край их стаи, плотной группой, стал метаться над ним, подняв нещадный крик… В этот момент, он увидел человека! Он лежал на песке залива вниз головой. Волны, в своём беге не добегали до него каких-то несколько шагов, а человек, похоже, обессилил, ползком приближаясь к границы вода и суши… Антоний побежал к нему, с намерением помочь, но чем ближе он к нему подбегал, тем больше его фигура становилась знакомой… Подбежав, Антоний схватил его за плечо и перевернул… Лицо его оказалось обожжено и потрескавшимся от воздействия жарких лучей солнца, такая же картина прослеживалось и на его губах – они опухли от воспалённых трещин и кровоточили. Волос его был спутан и пересыпан сухим песком залива… Антоний убрал его пряди с лица и ахнул – на песке лежал Киферон!

– Киферон! Очнись! – Антоний побежал к набегающей волне и, набрав в ладони воду, вернулся и выплеснул её на лицо Киферона.

Тот, попытался открыть глаза, но не смог, они залипли и засохли, не давая векам, разлепиться… Антоний повторил манипуляцию с водой, но, теперь, растёр её по всему лицу, но кожа, странным образом, не увлажнялась?! Он ощущал её сухость под своими ладонями, хотя с ладоней сбегала принесённая им вода… Антоний схватил Киферона подмышки и потащил его к волнам… Он, поддерживая его над водой, сам сел в воду, опустив его тело в прохладу залива, а голову положил себе на колени. В это время, набежавшая вода, захлестнула их с головами… Антоний открыл глаза и оторопел… Волос Киферона даже не увлажнился, а кожа, всё также, шуршала под рукой. С самого Антония, вода стекала ручьём, от захлестнувшей их волны…

Киферон открыл, наконец, глаза и тихо произнёс:

– Антоний, ты спишь?! А мне нужна холодная вода! Проснись… – Антоний отпустил Киферона и, поднявшись, отступил на шаг.

Он повертел головой… Море, почему-то, окрасилось и потемнело. Вода стала тягучей и непрозрачной, а вместо солнца, только что, пекущего и обжигающего кожу открытых мест тела, виднелось просто светлое пятно, не испускающее никаких лучей… Антоний повернул голову к Киферону и снова присел у него, но в его руках оказался ствол высохшего дерева, кора которого, шуршала под руками Антония… Да и сам песок, что только что просыпался из под пальцев Антония исчез! Антоний увидел волны пыли, которая неровным ковром, отдавала безжизненной желтизной…

– Воды! – вдруг своим сознанием услышал он голос.

Антоний, вертя головой, никак не мог постичь и отличить наступившую явь, от обманчивого сна и видений в нём… Он поднял взгляд вверх и увидел отверстие в своде шатра.

– Я проснулся! – прошила его мозг мысль и он, встряхивая головой сел на ложе… – Я в шатре! Это всего лишь сон. Но, какой странный?!

Что-то его ставило в тупик… Он, продолжал размышлять над сновидением…

– Нет! Всё же надо проверить! Мне такого никогда не приходилось видеть! – Антоний выглянул из-за занавески и увидел, что около Лейлы стояли Либу и Агизур.

Они о чем-то беседовали, не поворачиваясь к нему.

«– Значит, я во сне не подавал никаких криков! Это говорит о том, что это был не кошмарный сон?! – Антоний поднялся и покрутил головой в поисках чего-то.

Его взгляд остановился на одном месте… Он вышел из-за занавеси и, только тогда, Либу и Агизур повернули свои головы, реагируя на его движение… Они ничего не сказали, увидев Антония с блуждающим взглядом, какой бывает в бреду. Оба, непонимающе, следили за его поисками чего-то…

Антоний, что с тобой? – спросила Либу, разорвав молчание, но тот не ответил, а подошёл к большому сосуду с водой.

Он взял большую чашу и наполнил её водой… Потом, приподняв её, огляделся ещё раз и опустил её, поставив на стол. Теперь он, взявшись за обод, поднял над собой весь сосуд.

Агизур непонимающе шагнул к нему, а Антоний, не реагируя на его движение, пошёл в направлении ложа Киферона. Подойдя к нему, он не раздумывая, с размаху выплеснул всю воду на его тело и голову…

И Агизур и Либу, в этот момент спешили к нему, чтобы остановить его, но не успели. Вода огромным языком, накрыла всего Киферона…

– Что ты делаешь, Антоний? – крикнула Либу.

Она была, не жива – ни мертва, от удивления того, что сделал с Антонием её успокаивающей настой. Она поспешила к другому сосуду, к которому шагнул Антоний, для произведения вторичного «душа» телу Киферона… Они оба схватились за края сосуда одновременно… Но, борьба их продолжалась недолго…

– Спасибо, Антоний! – услышали они негромкий голос у себя за спиной, где двое пытались преодолеть, усилия первого, по подъёму второго сосуда с водой…

Они, оторопело, повернулись… Агизур, в удивлении, взялся за свой затылок.

– Никогда, ничего подобного не видел?! – только это, сорвалось с уст Правителя, через мгновение.

Киферон, оглядел всех, и попытался улыбнуться:

– Дайте пить, что ли? – произнёс он и Антоний бросился к чаше, которую поставил на стол.

Он принёс чашу и влил несколько глотков в потрескавшиеся губы, приведённого в чувство, Киферона. Тот, увлажнив пересохший рот, посмотрел на своего согражданина и сказал:

– Всё. Я нашёл её, Антоний. И не только её! – Что значили его слова, никто до конца не понимал, но он, повернув голову к Либу и Агизуру, спросил, – Сколько нужно времени, чтобы моё тело окрепло, хотя бы, до удовлетворительного, для похода, состояния?

Либу, овладев собой, молча подошла к нему и положила на лоб руку.

– Жара нет. Значит воспаление переборото! Через пять дней будешь на ногах! Только тебе, нужно будет выполнять все, что будет говорить тебе Либу, чужестранец! Рука, правда, за этот срок, в норму не придёт!

– Но, это преодолимо! Я постараюсь сделать сегодня же бальзам Карама, для ран! Рана затянется! Но, мышцы, правда, ещё будут ослаблены какое-то время! – Агизур светился радостью. Он подошёл к Киферону и, положив свою руку на его мокрое плечо, произнёс, – С возвращением!

Кассий обвёл всех взглядом и произнёс:

– Делайте, что хотите, но мне надо быть на ногах через семь дней! И, давайте, высушим ложе?!