Текст книги "Рок. И посох в песках оружие. Том третий. Смерть как избавление"

Глава 15

…Матос праздновал победу. Его армия воспряла духом и чувствовала эмоциональный подъём, будто одержала крупную победу. Гонцы, что прибыли к нему из, головного отряда, который он отправил для захвата тракта, принесли ему приятную весть. Ловушка, которую он приготовил, вместе со своим военачальниками, сработала! Она разрабатывалась для всего корпуса Корта, но попался в неё сам Корт с головным отрядом. Сам корпус Ганнибала отступил в пока неизвестном им направлении, но с затишьем пыльной бури, дозоры обещали выйти на след его отступления и Матос, даже продумывал план его уничтожения, до подхода Барки. Но, самое приятное для него, было пленение раненого Корта! Его обещали показать Вождю, по его подходу к тракту. Матос снялся с лагеря и с основной армией, двинулся к тракту, который проходил мимо Приона, на Хадрумент. В его планы входило пополнение армии в Хадрументе, находившимися там частями армии Спендия, которые там были оставлены ещё в самом начале восстания и находились в боевом состоянии, потому как, не видели ни одного поражения, что понесли мятежники за эти годы. Корта, он решил оставить для будущего торга с Гамилькаром, если такая надобность настанет. Армия находилась «на подъёме» и двигалась с лёгкостью и воодушевлением, не смотря на песчаную бурю. Правда, ветер, что гнал песок, дул армии в спину…

К вечеру ветер стал слабеть и неожиданно повернул в другую сторону. Дыхание пустыни иссякло. Армия вышла к тракту и встала. Матос находился в предвкушении предъявления ему «трофея» и распорядился доставить пленных к нему. Он нетерпеливо прохаживался около своей стражи, всматриваясь в сумерки…

…Наконец, появились те, что участвовали в захвате пленных.

– Дафса, ты добился долгожданного успеха! Я так горд, за твой успех! Где они? – Матос обнимал крепкого наёмника, который появился из темноты, – Я хочу взглянуть на них.

– Сейчас подвезут, Вождь! Они все ранены. Некоторые очень тяжело. – Наёмник не выдавал ликования и был сух к похвале Матоса.

– Как всё прошло? – Матос, видя холодность наёмника, взглянул на него также сухо.

– Дрались как раненые львы! Больше половины ушло по тракту! Раненых добили. Причём как я не старался унять твою «чернь», меня никто не слушал! Говорили, что имеют твоё разрешение убивать всех?! Это что, правда? – Дафса, выказывал непонимание.

Матос посмотрел на него с раздражением.

– А что? Зачем нам в отступлении раненые враги? Что с ними делать? Теперь, когда выбор сделан, Протектор более не вступит в переговоры! А, раз так, то и отягощать себя лишней обузой не нужно! Высоких военачальников взять в плен одно, а других… – Матос усмехнулся.

– Если бы не мои воины, Корта бы тоже не было в живых!…

– Вот за это, Я, и поблагодарил тебя, Дафса! – перебил его Матос, увидев как из темноты, показалась повозка с собранной на ней широкой клеткой, в которой на рассыпанной соломе, находилась группа людей. По мере приближения к ним, Матос рассмотрел, что трое её узников лежали на соломе, о двое, склонившись над ними, пытались им помочь…

Клетку подвезли к Вождю и он, уставился на её обитателей.

– И, который из них? – спросил он, не замечая на пленных, никаких отличительных знаков, при наличии которых, можно было различить военачальника.

– Тот, что лежит с краю от тебя! – ответил Дафса.

Матос приблизился к клетке вплотную, и стал рассматривать, лежащего с краю, человека.

– Ну что Корт, не привык попадать в ловушки? – саркастически озвучил свои мысли Матос. – Привык сам строить всевозможные капканы?! Но, теперь, и Я, научился их расставлять! Каково это – быть пленным? – засыпал он Корта вопросами.

Тот, к кому он обратился, лёжа, медленно приподнял голову и поискал глазами говорившего с ним.

– Скоро узнаешь об этом сам! Не знаю, с кем говорю? – тихо произнёс Ганнибал.

– Это не удивительно. Мы с тобой вместе не воевали! Откуда тебе знать того, кого опасается сам Лев?! – Матос возвысился своим высказыванием, – Теперь, ты будешь знать говорящего с тобой, царя Матоса!

– Царя? Ты назвал себя царём? – Корт смотрел на него своим блуждающим взглядом, – Словоотступник не может быть царём! Нет, ты не царь! Тебя, скоро, проведут по Карфагену, на цепи, как обезьяну, которых водят по улицам моего города, всевозможные маги и колдуны! А народ, тыкая пальцем в твою образину, будет решать твою судьбу…

Корт обессилел и уронил голову на солому…

Матос, услышав эти слова, дёрнулся от ярости и неожиданности услышанного им. Ярость исказила его лицо, изменив черты. Этот бессильный человек, имел волю?! И совершенно не имел страха, за собственную жизнь! Но, что его больше всего поразило, это то, что находящийся на краю гибели карфагенянин, посмел грозить ему, в присутствии его военачальников и стражи.

– Ну, что же, своим выступлением, ты решил свою судьбу! Я хотел выменять тебя, на кого-нибудь у вашего непобедимого Стратега?! Но, теперь, всё будет по-иному! Молите, своих Богов, чтобы ты и твои облезлые «священники», умерли до нашего прихода в Прион! Иначе, там, вы запоёте другую песню!

Корт, немного передохнув, снова повернул на него глаза.

– Мы? Другую песню?… говорил он с трудом, теряя последние силы, – Ты, очевидно, плохо знаешь карфагенян? Эти последние войны, что у нас шли бесконечной цепью, закалили наш характер!… Мы не боимся смерти, если жизнь отдаётся за наш город!… Подумай, за что ты, будешь умирать? Ведь, пощады тебе уже не будет!… Гамилькар уже движется сюда! Скоро, ты, услышишь звук его барабанов!…

– Убить их на моих глазах! – заорал, перебивая Корта, Матос, – Если вылетит ещё слово, из этого «куска мяса», я сам, разделаю их на части!

Матом не владел собой. Лицо его горело, зрачки были расширены как у «одержимого»…

Корт смотрел на это преображение Вождя мятежников, но уже ничего не говорил… Силы его были на исходе… Он только ухмылялся уголками своих губ, не сводя глаз с беснующегося врага…

Дафса, не стал ждать развитие дальнейшей ситуации, а кивнув своим подчинённым, приказал убрать пленных с глаз разъярённого Матоса. Те, стеганув буйволов, которые были впряжены в повозку, повели её в тень сумерек… Подальше от кипящего Матоса. Матос, стиснув зубы и сжав кулаки, провожал повозку горящими яростью глазами. Он, проклинал тот миг, когда решил увидеть пленных. День, так хорошо начавшийся, закончился испорченным настроением…

– Прикажешь сжечь их заживо! – подошёл к нему один из военачальников.

– Какое отношение к пленным, имеешь отношение ты, Абилла? – За его спиной возник Дафса, – Прояви смекалку и захвати своих пленных, чтобы наслаждаться таким зрелищем, что предлагаешь Вождю.

Матос недовольно посмотрел на обоих. Гнев его стал спадать…

– Решим их судьбу в Прионе! Поднимайте армию! Надо двигаться! Не будем ждать льва, рассевшись на песке! – произнёс он.

– Но, Матос! – возник из темноты астролог Кронос, – Говорят, что в его армии, очень иного раненых! Он не сможет так быстро оправиться и выступить! Звёзды сулят тебе в этом походе удачу!

Матос резко повернулся к нему.

– Что ты знаешь о Гамилькаре, астролог? Если у него, будут ранены обе передние лапы, он, всё равно, способен на прыжок! И выбранной им жертве не избежать его клыков! Движемся вперёд!…

…Армия продолжила движение… Но, уже утром, следующего дня, прибывшие дозоры, принесли новость, что конница Адонибала идёт по тракту, следом за ними и не думает отсиживаться до подхода основных сил Гамилькара. Высланный отряд, против него, был разбит в ночном бою, а два военачальника, кои прикрывали тылы армии, погибли в самом начале схватки. Это известие напрягло ставку Матоса и вновь стали раздаваться предложения, о необходимости остановки и попытки устройства новой засады, теперь против Адонибала.

Матос думал не долго. Слова Корта о скором подходе Льва, не выходили у него из головы. Ему мерещились слоны, которые вот-вот наступят на хвост армии. Он отмёл все предложения Дафсы и ускоренным маршем двинулся к Приону. Под утро, следующего дня, армия выходила к Приону… Отсюда, тракт расширялся и вёл прямо в Хадрумент…

…Матос, проезжая по высотам и развороченным валам, в коих были вкопаны частоколы и острые колья против конницы, а, сейчас, всё это было выкопано и увезено Гамилькаром, а частокол мятежников с кольями, пущен на их же погребальные костры, был поражён масштабностью, происходившего здесь противостояния! Он увидел огромное количество пепелищ, пепел с которых, раздули и разнесли ветра по округе, но и даже теперь, охватывающие огромное пространство, меж холмами…

«– Здесь, – понял Матос, – происходило погребение павших! Сколько же их было всего?!» Матос пытался представить, что происходило здесь за эти пять месяцев противостояния. Бесчисленные траншеи, ямы, валы говорили ему, что обе стороны предпочли вести войну от обороны, держа в напряжении друг друга, небольшими вылазками и стычками,… но, время работало на Гамилькара. Матос размышляя, обошёл только край фортификаций…

«Сколько попыток сделали Спендий и Авторит, когда поняли, что они сами загнали себя в западню? – думал он, – Представляю, как они кусали локти?! Они ведь, думали, что Гамилькар полезет на эти укрепления, как слепой котёнок! Или они думали, что я приду к ним на помощь? Если так, они полные дураки! Как, Я, только собрав пополнение, приведу его необученным, спеша им на помощь? Причём для этого, мне пришлось бы взять укрепления Афокла и оставить на тех кольях всё своё пополнение! И кто, знает, как повели бы они, подведи я, свою армию к Приону? Сколько предательств от них я уже видел?! Всё это, Спендий должен был учитывать! Он не мог не учитывать этого, но всё равно привёл сюда армию? Зачем? Что в этом месте такого, что его так притягивало, как африканскую муху на тело голого незащищённого путника! Неужели, только то, что здесь всё начиналось?! Нет! Что-то другое, должно быть главенствующим фактором в его размышлениях и выборе этого места?! Но что?» Матос озирался по сторонам… В его поле зрения попал залив расположенный слева от города. Взгляд ливийца остановился на нём.

«– Ну, конечно же! Как я, сразу, не догадался?! Как не понял очевидного?! Отсюда самое короткое расстояние до места, где дежурит гемиола связи Скрофы! Он пытался связаться с ним! Вот оно, что! И сидел, ожидая ответа или помощи?! Он, скорее всего, надеялся на помощь латинян?! Как и я! Я, из Тунета посылал гонцов в Сицилию, прося его выйти на Сенат с предложением союза Римской Республики с Ливией, утверждая себя, таким образом, единоправным Царем единой Ливии! Но, сколько, я не ждал ответа – он не пришёл! Видимо и Спендий, рассуждал таким же образом! Он, скорее всего, надеялся, что один из Римских флотов, базирующихся в Сицилии, подойдёт к берегам Приона и снимет блокаду города? Всё верно. Именно это и влекло Спендия к Приону! Мы оба стремились к побережью за помощью! И не дождались её. Более того, мне пришло известие, что Сенат обсудил просьбу Карфагена о наборе наёмников в Великой Греции и удовлетворил её! Это для меня стало крахом иллюзий! Это отрезвило меня. Я понял, ждать помощи от Скрофы – нет смысла! Даже, если бы он хотел, что-то сделать в помощь нам, то Сенат уже принял свою линию, в отношении этой войны! Это скрытая линия и никакой помощи в открытом виде! Никакой! Были латинские наёмники, от которых мы избавились, теперь, мы, плывём туда, куда хотели! – Матос зло сплюнул, вспомнив Корфу, – А Республика, сейчас, занята дележом, свалившимися на голову, Сардинии и Корсики! Зачем, ей ввязываться в какую-то „войну“! Это отзовёт кого-то из знатных родов в армию, и исключит их из раздела „добытого“! Никто, сейчас, не хочет покидать Рим именно по этому! – Матос тяжело вздохнул, – Мы оказались разменной монетой в их игре! Затратив на нас малое – они получили в тысячу раз большее! А „мелочёвкой“ можно и пренебречь!»

Матос проехав вдоль холмов, что выходили к заливу, выехал к южной стороне обороны с основными валами. Он остановился и огляделся. Ему в глаза, бросился самый высокий холм, что стоял у города. На нём что-то виднелось, отсюда плохо различимое… Он, тронул коня и, проехав со стадий, поднялся на возвышенность и тут понял, что именно, находится на том, высоком холме. Сердце, странным образом, отреагировало на его догадку и он, ускорившись, побыстрее достиг самого верха, чтобы удостовериться в своей догадке… Поднявшись на верхнюю точку холма, он ещё раз поглядел в ту сторону… Теперь, он явно различил на холме группу крестов и сердце, участив свой взволнованной бег, вторично ему подтвердило это. Он вдруг почувствовал дикую, неуёмную тоску! Он один! Теперь он один! Стучало ему в висок! Он опять бросил взгляд в ту сторону! Первая мысль, что ему ударила в голову, при взгляде на них, это то что, никоим образом, туда не надо подниматься! Но его глаза, странным образом, не могли оторваться от этого места. Он, словно, заколдованный смотрел на находящиеся, на холме кресты. Разум кричал, просил удалиться его отсюда, лишить его этого зрелища! Но, какая-то другая сила, непреодолимо, влекла его на тот холм… Он, вдруг, ощутил невероятную тяжесть в душе, словно подвешенную гирю, которая заставляла подняться его на тот холм, чтобы оставить её там… В конечном итоге, разбросав сомнения и душевную дрожь, он повернул коня туда…

…Чем ближе приближался к крестам Матос, тем сильнее «гиря» тянула его туда, а в душе поднималась какое-то волнение, которое его заставило просто трястись, от мысли того, что он должен увидеть…

«– Что со мной? – спрашивал он себя, – Почему так захолодело в груди? Я, ведь, знаю, что там находиться! Знаю! И видел подобное сотни раз! Но, меня туда ведут, как на верёвке! Одна моя половина кричит и не хочет подниматься на этот злополучный холм, а другая половина моего сознания, тянет меня туда?! Тянет! И эта половина сильнее! Ох! Как бы, я, хотел, чтобы все можно было вернуть назад! До той, нашей поездке в Гелу! Я бы, всё сделал иначе. Будь моя воля, я бы напился в тот день, подобно кельтам и проспал бы его, как это делают они! Проспал бы этот проклятый день, в котором быстрая гемиола унесла нас к берегам Гелы, в начало страшного пути. Этот путь, уже поглотил большую часть из нас! Да нет! Я не прав. Он поглотил уже всех. Я последний! Все уже втянулись в сумрак его бесконечности, с грустным концом, на этой стороне! Теперь, очередь за мной! – Эта мысль ледяным отливом заполнило душу Матоса, – Что мне, тогда, говорил Танат? Он говорил, что не он, а мы сами движемся к нему?! Я, тогда, не понял его слов. А, теперь, понимаю! Уйти от него нельзя! Но, дороги к нему идут разными путями! Я, выбрал самый короткий! Как и остальные. Они выбрали тот же самый путь! Мы, ведь, сами мечтали уничтожить друг друга. Сами! Гамилькар, лишь удлинил наш путь! И не только! Танат, в образе Гамилькара, просто шёл за нами! Как я раньше этого не понял! Как, можно воевать со смертью? Оружием её не победишь! Спендий понял это первым! И он, стал молить Таната, послать к нему своего посланца, до наступления конца этой трагикомедии! До того момента позора, что уже навис над ним в образе креста! И Танат, внял его просьбе. А Я? Что он, уготовил мне? Этот астролог, опять подвигнул меня к гибели! И почему я, поддаюсь этим предсказаниям! Почему? Я бы, мог уйти. Уйти в Царский Лептис. Да, я оставил бы здесь, треть местных ливийцев, но остальные бы остались со мной! И вся конница! Дафса правильно мне говорил! Но, я его не послушал! А, он, единственный, кто присоединился ко мне последним, из моих товарищей по Сицилии! Но, проклятый астролог, вновь меня повернул к войне! Но уйти, придётся тем же маршрутом, только по побережью! От Хадрумента на Тапс! И далее! Сожжём всё! Пусть Сифакс управляет пустыней! Сожжём до самых песков Тапса…»

Матос уже приблизился к крестам на то расстояние, с которого он уже мог различить растерзанные птицами тела, а также запах разложения плоти… Он, обернул абу, несколько раз, вокруг своего носа. То же самое стали делать и его окружающие всадники…

– Клянусь обликом Решефа, этот страшный вид, завораживает глаза! Я не могу отвести взгляда! Это какое-то насилие? – Матос старался перевести взгляд с одного креста, но натыкался ими на другой, и тут же, не имея силы побороть себя, старался понять кто это… Паника, зародившаяся в его сердце, стала стонать отчаяньем, а, между тем, его конь поравнялся с первым крестом, с краю холма. Матос поднял взгляд на истерзанное птицами тело…

«– Да, поразят меня Гарпии! – обомлел Матос, не веря своим глазам, – вот, что меня тащило сюда? Ты, опять рвёшь мне сердце и нутро, Гиксон! О, мне надо было понять это ещё там! Откуда я увидел это злополучное место!»

Матос протёр глаза, стараясь избавиться от наваждения… Руки его тряслись и это сразу заметили его приближённые. Дрожь брала и тело, которое к тому же стало ватным… Он ещё раз взглянул наверх креста… Перед ним висел Гиксон… Он смотрел на Матоса, своими черными, зияющими пустотами глазниц… А, на его лице играла усмешка… Матос отшатнулся от креста и конь почуяв испуг и дрожь седока, сам стал нервно топтаться на месте, проявляя беспокойство. Он своим движением оторвал взгляд Матоса от страшного зрелища и Матос испытал облегчение и благодарность своему четвероногому другу, и мысленно, поблагодарил коня и даже потрепал его за гриву. Но, в этот момент, его взгляд упал на соседний крест… и его глаза, не подчиняясь ему, сами поползли наверх…

«– О, вседержатель Ил! Этого не может быть!» – по его спине пополз ледяной ужас. Пополз он с самого затылка и он, одновременно, почувствовал головокружение…

С соседнего креста, на него снова взирал Гиксон. Но, на лице уже не было усмешки… Рот его был приоткрыт, а пустые глазницы уставились на него с ненавистью и гневом… Затылок Матоса онемел… Он повернулся к другому кресту и там тоже увидел того же Гиксона, только с другим выражением лица! Теперь оно выражало испуг… Матос в ужасе крутил головой, осматривая другие кресты, и со всех на него взирал Гиксон, своими, многочисленными распятыми телами…

Лошадь Матоса стала проявлять крайнее беспокойство. Грива её взъерошилась, конь всё время поднимал голову, тянув ноздрями зловонный воздух…

«– Что, ты, хочешь от меня, Гиксон? Что тебе нужно? Зачем преследуешь меня? Ты приходишь ко мне во снах! Ты, мне являешься и среди живых, когда я смотрю в толпу и, вдруг, ясно вижу твой лик, выглядывающий среди них! Теперь, Ты, взираешь на меня с Аида, войдя в эти изуродованные птицами тела! Ты хочешь запугать меня? Меня?! Матоса! Нет, тебе это не удастся! И, Ты, сейчас, убедишься в этом!»

Матос сгорая от ужаса и страха, испытывая дрожь всем телом, решился ещё на один чудовищный поступок.

– Уртаз, возьми у Дафсы, наших пленников! Освободите от Гиксона пять крестов для них! – Крикнул Матос и, видя замешательство приближённых, поправился, осмотрев кресты, – От тел, висящих на пяти крестах!

Он наблюдал, как пять крестов вывернули из земли и положили на землю. Им владело какое-то крайнее возбуждение…

– Матос, а тела куда? – спросили его.

Матос боясь, взглянуть на них, бросил:

– Оставьте, здесь же!

В несколько минут кресты были освобождены. Ждали повозку с пленными… Матос блуждающим взглядов смотрел за ближайший холм.

– Ну, где же они? – проявлял он нетерпение.

Вот повозка поднялась на холм.

– На кресты их! – крикнул Матос, и все присутствующие не узнали его голоса. Он отъехал в сторону, не желая смотреть, на подробности казни…

– …Все сделано, согласно, твоего приказа, Вождь! – Вывел его, из забытья, Уртаз, когда кресты подняли на место.

Он, повернулся и увидел, как все кресты вновь оказались на местах. Матос тронул коня, и поехал к кресту, на котором висел Ганнибал Корт.

– Ну что, Карфагенянин? Помогли тебе твои Боги избежать моего гнева? – спросил он, стараясь не выдать свою дрожь.

– Боги? – переспросил Ганнибал, корчась от боли, но перебарывая её, – Я всего лишь человек! Зачем Богам заботиться обо мне? Они создали жизнь на земле для того чтобы она сама позаботилась о своих детях… Но мы пока ещё больны… Нам приходится охотиться на таких зверей, коим являешься Ты!… Охота выдалась для меня неудачной – при чём здесь Боги?! – Ганнибал набрался сил и усмехнулся в глаза ливийцу.

Увидев эту усмешку, Матос отшатнулся от креста. Он понял – этот человек не боится смерти и от него не добиться явления ни страха, ни раскаяния.

– Ну что же! Пусть тобой насытятся птицы! – Матос поднял голову, над ними уже кружили грифы.

Он продолжительное время смотрел на них и черных ворон, что каркая, слетались со всех сторон. Потом с усмешкой взглянул на крест и его челюсти сковал ужас – на кресте снова висел, казнённый, два с лишним года назад, Гиксон. Он, с какой-то зловещей ухмылкой, наблюдал за Матосом и тот, не в силах более унять свою дрожь, повернул коня к самому ближнему съезду с холма.

– Сними с крестов всех казнённых с Кортом, Уртаз! – приказал он, проезжая мимо него.

Тот, ничего не понимая, уставился на Матоса.

– Но, тогда, зачем мы…

– Делай, что говорят, Уртаз! – Матос поднял на него озверевший, но загнанный в нору душевного тупика, взгляд, – Я так решил! Оставишь их здесь! Выживут, не выживут – пусть решает их судьба! В плен больше никого не берите! Всех смешивать с землёй! Чтобы не было этой муки казни!

Матос, не поднимая взгляда на кресты, поехал в другую сторону спуска, проезжая мимо тех крестов, до которых он вплотную не доехал. Он решил съехать с холма там и, по более короткой дороге, выехать на тракт, идущий на Хадрумент, по которому двигалась армия. Так он проехал до самого последнего креста и тут, вдруг, его конь заупрямился… Он, будто почуял что-то впереди… Матос с неудовольствием хлопнул его ногами по бокам и тот, от этого привстал на дыбы, не желая идти в том направлении… Это движения коня, подняло взгляд Матоса, непроизвольно вверх! Он скользнул по кресту и вдруг замер, на весящем на нём человеке… Это был Спендий! Матос сразу узнал его! Длинные белобрысые волосы Спендия, ветер разметал по лицу и плечам… Было не понятно, есть ли у него глаза, или их тоже выклевали птицы? Матос тронул коня, чтобы приблизиться к кресту и конь послушно шагнул вперёд. Несколько приблизившись, Матос увидел, что у Спендия остался один глаз! Но он, как-то выцвел и стал блеклым. Лица же почти не было! Оно было почти всё выклевано падальщиками… Стоя около Спендия, Матос снова испытал целый букет разнообразных чувств… В этом букете смешались страх, раскаяние и отчаянье, вместе с сомнением… Но, самое главное, он вдруг испытал жалость к этому человеку?! Что было очень труднопонимаемым, ведь всё это время, пока шло восстание, он испытывал, только, раздражение при мысли о нём… И не только раздражение, а порой дикую ненависть… Но, сейчас, он испытывал иное…

«– …Как несправедлива судьба?! Как она переменчива! Этот человек мечтал о власти и славе! И вот его удел! Я мечтал о короне Ливии! Что я получу взамен? Раскалённый до красна, полыхающий венок? – от этой мысли, Матоса передёрнуло, и он снова поднял взгляд на глаз Спендия и оторопел».

Глаз Спендия наполнился жизненными соками, краской и глубиной?! Но ещё, складывалось впечатление, что он повернулся на него? Матос, в ужасе ударил коня и тот, от неожиданности, вначале бросился в сторону, а потом побежал прочь от креста и холма… Конь нёс своего наездника, которого, к тому времени, охватило безумие… Позади него звучали голоса Гиксона, Авторита, Спендия и Ганнибала Корта…