Текст книги "В мышеловке"

Глава 12

Когда наконец Джик ушел, я, еще раз осмотрев нашу добычу, понял, что мы сорвали банк. Я все больше сомневался в целесообразности тратить время на то, чтобы создать видимость присутствия Джика и Сары на скачках. Имея на руках такой «динамит», ждать их в отеле было выше моих сил. Инстинкт подсказывал, что нужно немедленно выбираться отсюда.

Для постороннего глаза список иностранных покупателей – невинный документ. Уэксфорд мог держать его в незапертом ящике, так как в обычных условиях только в одном случае на миллион кто-нибудь разгадал бы значение этого документа.

«Дональд Стюарт, Ренстон-Хаус, Шропшир».

Вычеркнуто.

На каждой странице по три колонки: широкая посередине и две узкие по краям. В левой узкой колонке стояли даты, в центре – фамилия и адреса. В узенькой правой против каждой фамилии – короткий набор букв и цифр. Например, против записи о Дональде стояло: ММ 3109 Т. В отличие от фамилии этот набор букв и цифр не был вычеркнут. «Возможно, – подумал я, – своеобразный реестр купленных картин».

Я быстренько просмотрел остальные вычеркнутые фамилии в английском списке. Имени Мейзи Метьюз там не было.

«Что за черт! – размышлял я. – Почему?»

Я торопливо перелистал все бумаги. Иностранные покупатели относились в большинстве к англоязычным странам, а доля вычеркнутых фамилий около одного к трем.

Если каждое вычеркнутое имя означает ограбление, то их было совершено несколько сотен.

В конце папки оказался еще один раздел, где снова применялось деление по странам. Здесь перечни фамилий были гораздо короче.

Великобритания. Середина страницы. Я даже не поверил своим глазам:

«Миссис М.Метьюз, „Островок сокровищ“. Уортинг, Суссекс». И вычеркнуто.

Меня затрясло. Дата в левой колонке была похожа на дату приобретения картины. Невычеркнутый шифр в правой колонке – СМК 29 Р.

Положив картотеку на стол, я минут пять думал, тупо уставившись в стену.

Чем начал – тем и кончил: мне еще много нужно сделать до возвращения Джика и Сары со скачек, а инстинкт не всегда подсказывает правильно,

На кровати лежала другая папка, так взволновавшая Джика. Я раскрыл ее и, наверное, стал похож на идиота с отвисшей челюстью. В папке оказалась пачка упрощенных контурных рисунков на манер того, который раскрашивал парень в Художественном центре. Контурные рисунки в натуральную величину, на нефактурном белом полотне, точные, словно скалькированные.

Их было семь штук. В основном – лошади. Передо мной лежали черно-белые контурные рисунки, стопроцентной уверенности у меня не было, но я решил, что тут были три сюжета Маннинга, два – Рауля Милле, а оставшиеся два… Я рассматривал старомодное исполнение контуров лошадей. Не может быть, чтобы Стаббз – он слишком хорошо описан… Тогда, конечно, Херринг. Оба контура были похожи на Херринга.

К одному из полотен была прикреплена записка:

«Не забудь переслать оригинал. Узнай, какая именно палитра была у него, если она чем-нибудь отличалась от обычной».

Я снова посмотрел на три завершенные картины, которые мы забрали с собой. Скорее всего начинались они с таких же самых контурных рисунков. И холст имел то же самое плетение и выделку. Картины в самом деле были похожи на работы Маннинга. Сходство будет еще большим, когда они подсохнут и их покроют лаком. Разные смеси красок сохнут неодинаково, это зависит также и от количества использованных масла и скипидара. Но можно было утверждать, что все три картины были завершены пять-шесть дней тому назад. Краски были в одной и той же стадии высыхания. Наверное, подумал я, их рисовали одновременно, поставив в ряд. Как на конвейере. Красная шапочка на одной, красная шапочка на другой и такая же на третьей. Так экономилось время и краски.

Мазки были аккуратными и сдержанными. Ничего не делалось наспех, небрежно. Добротная работа, как и копия Милле в Алис-Спрингсе.

Передо мной был подлинный Харли Ренбо.

Все три картины были вполне легальны. Закон никогда на запрещал копировать, он только не позволял выдавать копии за оригинал.

Я еще кое-что обдумал, а потом быстро принялся за работу. И когда через час спустился со своей просьбой вниз, персонал отеля был полон желания помочь мне.

Разумеется, они могут сделать все то, о чем я прошу. Разумеется, я могу воспользоваться ксероксом, пожалуйста, все к вашим услугам. Разумеется, я могу оплатить счет сейчас, а выехать потом, в течение дня.

– Рады быть вам полезными, – заявил портье, и было похоже, что им и вправду было приятно выполнять мои желания.

Оказавшись снова в номере, я, в ожидании Джика и Сары, уложил свои вещи. Справившись с этим, я снял пиджак и рубашку и, используя запасные бинты, снова соорудил нечто похожее на больничную повязку, зафиксировав руку в локте. Так было удобнее, потому что, когда рука болталась, меня мучила тупая боль. Застегивая рубашку, я прикидывая, сколько понадобится времени, чтобы при таком движении Джик добрался до отеля.

Расслабившись, я приготовился ждать и просидел в кресле пять минут. Внезапно зазвонил телефон.

Тон Джика был диктаторским:

– Чарльз, немедленно зайди к нам!

– А-а-а, – заколебался я, – очень нужно?

– Чертов оксид хрома! – взорвался он. – Ты способен что-нибудь делать, не препираясь?

– Дай мне десять минут! Мне нужно десять минут… Я еще в трусах.

– Ладно, – милостиво согласился он и бросил трубку.

В голове у меня пронеслась целая куча ругательств Джика, отнимая драгоценное время. Сейчас нам как никогда раньше нужна была помощь Божья.

Борясь со страхом, который свел мои внутренности, я снял трубку и стал звонить по внутреннему телефону:

– Пожалуйста, пришлите носильщика в номер 1718 забрать веши мистера Кассаветза.

– Хозяйственная служба? Пожалуйста, пошлите кого-нибудь в номер 1718. Нужно прибрать, мистеру Кассаветзу было плохо…

– Пожалуйста, пошлите сестру в 1718-й. У мистера Кассаветза сильные боли…

– Пожалуйста, пришлите четыре бутылки лучшего шампанского в 1718-й. Срочно!..

– Пожалуйста, принесите как можно скорее в 1718-й кофе на три персоны…

– Электрик? В 1718-м короткое замыкание…

– В номере 1718 заливает ванную комнату. Пришлите слесаря…

Кого бы еще вызвать? Я пробежал глазами список прислуги. Педикюрш, массажистов, парикмахеров по тревоге не вызывают. Но почему не вызвать телевизионного мастера?

– Пожалуйста, посмотрите телевизор в номере 1718. Идет дым, будто что-то горит!..

«Хватит», – подумал я. Последний заказ я сделал для себя, попросив носильщика забрать мои вещи. «Сейчас!» – ответили мне. Я пообещал десять долларов, если мои вещи будут в холле через пять минут… «Не беспокойтесь, – ответил мне голос с австралийским акцентом, – я уже бегу!..»

Я оставил дверь открытой настежь для носильщика и спустился вниз на два этажа, где нумерация апартаментов начиналась с 1700. В широком коридоре возле номера Джика было пусто, еще никто не появлялся.

Десять минут истекли. Я волновался.

Первым прибыл официант с шампанским. Он явился не с подносом, а с тележкой. На ней стояла корзинка со льдом и с десяток бокалов. Лучше не могло и быть!

Не успел он подъехать и остановиться возле номера Джика, как в коридоре появились еще два очень спешивших человека, на некотором расстоянии от них неторопливо продвигалась уборщица с тележкой, на которой лежали щетки, белье и ведра.

– Благодарю за оперативность, – сказал я официанту и дал ему десять долларов, что его очень удивило. – Пожалуйста, войдите и сразу же подавайте шампанское.

Он улыбнулся и постучал в дверь номера. После паузы Джик открыл дверь. Вид у него был напряженный и сдержанный.

– Ваше шампанское, сэр, – заявил официант.

– Но я… – начал он и тут заметил меня неподалеку.

Я сделал ему рукой знак, он чуть заметно усмехнулся и, слегка расслабившись, вернулся в номер в сопровождении тележки и официанта.

Затем бегом примчался электрик, телемастер и слесарь. Я дал каждому по десятке и поблагодарил за скорость.

– Выигрыш на скачках! – сказал я им.

Радостно улыбаясь, они взяли деньги, и Джик открыл дверь на их стук.

– Электрик… слесарь… телемастер…

Его брови полезли на лоб. Он посмотрел на меня с возрастающим пониманием, распахнул широко дверь и пригласил их всех.

– Угости их шампанским!

– Боже…

Немного погодя один за другим пришли носильщик, официант с кофе и медсестра. Я дал каждому из них по десять долларов из своего мифического выигрыша и пригласил присоединиться к компании. Последней прибыла уборщица, толкая впереди себя тяжелую тележку. Она взяла десять долларов, сердечно поблагодарила и вошла в номер, где уже собралась шумная компания.

«Теперь очередь Джика, – подумал я. – Все, что возможно, я сделал».

Неожиданно он и Сара вылетели из номера и нерешительно остановились посреди коридора. Ухватив Сару за руку, я без разговоров потащил ее за собой.

– Толкни тележку уборщицы к двери и переверни ее, – приказал я Джику.

Он не стал тратить время на размышление. Щетки полетели на ковер, и Джик захлопнул за собой дверь.

Мы с Сарой уже бежали к лифту. Она была необычно бледна, в глазах застыл ужас. Я понял, что происходившее в номере было для нее нелегким испытанием.

Джик понесся за нами. На семнадцатый этаж поднимали четыре лифта. Все они оказались внизу. Секунды, прошедшие после вызова, тянулись для нас часами, хотя в действительности мы ждали немного.

Двери гостеприимно раздвинулись, мы кинулись в кабину, и я быстро нажал кнопку первого этажа.

Двери закрылись, и лифт стал плавно спускаться.

– Где машина? – спросил я.

– На стоянке.

– Быстро подъезжай к боковому входу.

– Сара! – Она со страхом посмотрела на меня. – Возьми мою сумку. Она в холле.

Она медленно перевела взгляд на мою единственную руку и пустой рукав пиджака.

– Сара!..

– Да, конечно… Ладно…

Мы выскочили в холл, где было полно людей, возвратившихся со скачек. Люди переговаривались, собираясь группами и расходясь, и охватить взглядом всех было невозможно.

«Тем лучше», – подумал я.

Чемодан и сумка ждали нас возле входа. Их сторожил юноша в форме носильщика. Я подошел к нему с десятью долларами.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил он. – Может, поймать вам гакси?

Я отрицательно мотнул головой, взял чемодан, а Сара – сумку, и мы вышли на улицу, а потом свернули направо, где должны были встретиться с Джиком.

– Его нет. – Она была близка к панике.

– Приедет! – подбодрил я ее. – Мы сейчас пойдем ему навстречу. Гляди веселее!

Я нервно озирался, ожидая погони, но ее не было. Джик на двух колесах вывернул из-за угла и затормозил возле нас.

Сара мгновенно забралась на переднее сиденье, а я с чемоданом – на заднее. Джик лихо совершил разворот на сто восемьдесят градусов, и мы помчались прочь от «Хилтона», пренебрегая правилами ограничения скорости.

– Ну вот, – проговорил он наконец и рассмеялся, позволив себе расслабиться. – Как ты все-таки до всего додумался?

– «Братья Маркс». Помнишь?

– Да. Дурацкая комедия.

– А куда мы едем? – спросила Сара.

– Заметил ли ты, как моя супруга возвращает нас к действительности? – пошутил Джик.

Мельбурн протянулся на много километров.

Сначала мы ехали на север, а потом на восток по, казалось, нескончаемым пригородным районам, где всюду шло строительство – дома, магазины, гаражи, – все выглядело процветающим и неожиданным, на мой взгляд, очень по-американски.

– Где мы? – спросил Джик.

– Бокс-Хилл, – ответил я, прочитав название на вывеске магазина.

– Здесь или в другом месте – один черт!

Мы проехали еще несколько миль и остановились возле мотеля среднего класса, на фасаде которого развевались пестрые флажки. Мотелю было далеко до «Хилтона», хотя наши номера оказались чище и уютнее, чем мы предполагали.

Диваны без каких-либо затей, прямоугольник истертого коврика, прибитый по краям к полу, и настольная лампа, привинченная к столу. Зеркало, прикрепленное к стене, вращающееся кресло, пестрые занавески и горячий душ.

– Хозяева позаботились, чтобы мы тут не стибрили чего-нибудь, – ухмыльнулся Джик. – Давай нарисуем им фреску…

– Нет! – вскричала все еще не оправившаяся от испуга Сара.

– Есть чудесная австралийская поговорка, – проговорил Джик. – «Если оно двигается – стреляй, если растет – руби!»

– А почему ты ее вспомнил? – спросила она.

– Мне вдруг показалось, что Тодду будет приятно услышать ее.

– Нам необходимо все серьезно обдумать. – И мы, сидя в моем номере, старались придумать нетрадиционные способы отвлечься от создавшейся ситуации.

Джик крутился в кресле, Сара сидела на одном диване, а я – на другом. Мой чемодан и сумка стояли рядышком на полу.

– Вы понимаете, что мы смылись из отеля, не оплатив счета? – спросила Сара.

– Не волнуйся, – ответил Джик. – Мы не забрали багаж, так что пусть думают, что мы еще живем там. Через некоторое время я им позвоню.

– А как же Тодд?

– Я расплатился. До вашего возвращения. У Сары немного отлегло от сердца.

– А как Грин нашел вас? – спросил я.

– Одному Богу это известно, – отозвался Джик хмуро.

– Но как ты узнал про Грина? Это просто невероятно, – встрепенулась Сара. – Как ты узнал, что в номере есть еще кто-то, кроме нас с Джиком? И вообще, как ты узнал, что мы влипли?

– Джик мне сказал…

– Он не мог! Он не мог рисковать, предупреждая тебя! Он должен был просто пригласить тебя. Он так и сделал… – Ее голос задрожал, и на глаза навернулись слезы. – Ты понимаешь, они ведь заставили его…

– Джик все сказал мне. Во-первых, он назвал меня Чарльзом, чего никогда не делает, и я сразу понял, что здесь что-то не так. Во-вторых, он был груб со мной. Я знаю, ты считаешь, что он всегда ведет себя таким образом, но ты ошибаешься. Я догадался, что кто-то находится в вашем номере и вынуждает вас пригласить меня, чтобы я попал в западню. И наконец, он обозвал меня «чертов оксид хрома», а оксид хрома – пигмент в зеленой краске, грин. И тогда я понял, кто именно расставил свои сети.

– Да, зеленая краска – грин! – Слезы в ее глазах высохли. – Вы оба действительно необыкновенные парни!

– Профессиональные знания! – ответил Джик.

– Расскажите, что произошло? – попросил я. – Со всеми подробностями.

– Мы вышли перед последним заездом, чтобы избежать столпотворения на дороге, и без происшествий доехали до отеля. Я поставил машину. И как только поднялись в номер, в дверь ворвались они…

– Они?

– Да. Втроем. Один из них – Грин. Мы его сразу узнали по твоему рисунку. Второй – парень из Художественного центра. А третий состоял из бицепсов и лохматых бровей, без малейших признаков интеллекта, весь… – Он непроизвольно потер место под сердцем.

– Он ударил тебя? – уточнил я.

– Все произошло слишком быстро, – извиняющимся тоном продолжал Джик. – И тут же они набросились на Сару, заломив ей руки за спину. А потом заявили, что зальют ей глаза скипидаром, если я не приглашу тебя…

– У них был пистолет?

– Нет, только зажигалка… Послушай, ты уж меня прости, дружище. Но, понимаешь, они держали проклятую гигантскую зажигалку с пламенем, как у паяльной лампы, в нескольких дюймах от ее щеки… И я не мог на это смотреть. А тут еще Грин говорит, что они не пощадят ее, если я тебя не позову… Да и не мог же я одолеть сразу всех троих…

– Перестань ты оправдываться! – сказал я.

– Мне ничего не оставалось, как позвонить тебе. Я передал Грину, что ты придешь через десять минут, потому что должен одеться. Но, полагаю, он и сам все слышал, потому что стоял рядом со мной, готовый тут же прервать разговор, если услышит что-нибудь подозрительное. И видел бы ты их лица, когда официант вкатил в номер свою тележку. Бровастый сразу отпустил Сару, парень стоял разинув рот, а зажигалка полыхала, как нефтеперерабатывающий завод.

– Грин сказал, что мы не хотим шампанского и пусть его заберут, – добавила Сара, – но мы с Джиком велели официанту открыть бутылки.

– Прежде чем он открыл первую, начали подходить остальные… и всем наливали шампанское… Комната наполнилась людьми… а Грин с компанией застыли у окна, словно парализованные, так ошеломила их тележка и все люди. А я просто сгреб Сару, и мы рванули мимо них. На выходе я еще успел заметить, как Грин с помощниками стараются пробиться через довольно плотную толпу гостей, добравшихся до дармового шампанского… И сдается мне, перевернутая тележка уборщицы тоже немало посодействовала тому, что мы все успели добежать до лифта.

– Сколько же они там еще веселились? – поинтересовался я, ухмыляясь.

– Пока играло шампанское.

– Должно быть, они подумали, что ты сумасшедший? – заметила Сара.

– В День кубка всякое может случиться, – возразил я, – да и персонал «Хилтона» не удивишь эксцентричными гостями.

– А если бы у Грина был пистолет? Я криво усмехнулся.

– Ему бы пришлось размахивать им в присутствии достаточного числа свидетелей.

– И все же он мог им воспользоваться.

– Мог бы… Но он был далековато от парадного выхода. – Я прикусил губу. – Э-э… А как он дознался, что я тоже в «Хилтоне»?

Последовала напряженная пауза.

– Я сказала, – наконец призналась Сара не без вызова. – Джик сейчас тебе не все рассказал. Сперва они сказали… нет, Грин сказал… что они сожгут мне лицо, если Джик не откроет, где ты. Он молчал… он был должен… Вот я им и сказала, чтобы он… Кажется, мои слова звучат по-дурацки…

По моему мнению, они звучали необычайно трогательно. Исключительная любовь и глубина понимания. И я улыбнулся ей:

– Значит, сначала они не знали, что я здесь, в отеле?

– Не думаю, – подтвердил Джик, – чтобы они догадались даже, что ты в Мельбурне. Они были ошарашены, когда Сара сказала, что ты наверху. Но, полагаю, они уже знали, что в больнице Алис-Спрингса тебя нет.

– Им известно об ограблении?

– Уверен, что еще нет.

– Как только обнаружат, что исчезло, – усмехнулся я, – с ума сойдут от ярости.

Мы с Джиком избегали догадок относительно того, что было бы, если бы я сразу спустился в их номер, хотя оба знали, что последовало бы за этим. Сару взяли бы заложницей, и мне пришлось бы выйти из отеля и сдаться на милость Грина. Мало вероятно, чтобы они еще раз отпустили меня живым.

– Ужасно хочется есть, – сказал я.

Сара улыбнулась сквозь слезы:

– А когда тебе не хочется?

Мы поели неподалеку в ресторанчике «Приносите с собой», где люди за столами и вокруг нас оживленно переговаривались о том, на кого они ставили на скачках.

– Ох! – воскликнула Сара. – А я забыла!

– О чем?

– О твоем выигрыше. Ты ставил на Хомута.

– Но… – начал я.

– Он бежал под номером одиннадцать.

Она раскрыла сумочку и достала солидную пачку купюр. Несмотря на суматоху в «Хилтоне», ей удалось выйти из опасной ситуации со своей сумочкой, болтающейся на руке. Меня всегда поражала сила инстинкта, с которой женщины держатся за свои сумочки, но в подобном случае это было просто поразительно.

– Вышло сорок против одного! Я поставила на тебя двадцать долларов. Следовательно, ты выиграл восемьсот, и я считаю, что это ужасно несправедливо.

– Давай поделимся, – засмеялся я.

– Ни центом… Откровенно говоря, я думала, что Хомут вообще не имеет никаких шансов, и хотела проучить тебя: проиграешь двадцать и больше никогда не будешь делать ставки так по-дурацки… В принципе, я собиралась поставить только десять долларов.

– Однако я большую часть денег должен Джику за Алис-Спрингс.

– Оставь их себе, – великодушно сказал он. – Потом сочтемся. Порезать бифштекс?

– Пожалуйста, – согласился я.

Он аккуратно нарезал мясо, пододвинул мне тарелку и положил вилку.

– Что еще было на скачках? – спросил я, наколов первый сочный кусочек. – Кого вы там видели еще?

Бифштекс был такой же вкусный, как и красивый на вид, и я сообразил, что, несмотря на все мои травмы, у меня прошло ощущение страшной слабости. И значит, я понемногу прихожу в норму.

– Грина мы там не видели, – ответил Джик. – Парня и Бровастого тоже.

– Зато они не спускали с вас глаз.

– Ты так считаешь? – встревожилась Сара.

– Конечно. Они увидели вас на ипподроме и поехали за вами.

– Боже, – простонал Джик, – а мы их даже не заметили. Движение на шоссе страшное…

– И все двигались черепашьим шагом, – кивнул я. – И если Грин был позади, скажем, машины за три, ты бы его не увидел, а он без труда держал тебя в поле зрения.

– Я подвел тебя, Тодд!

– Не болтай ерунду. Все хорошо.

– За исключением того, – заметила Сара, – что мне не во что переодеться.

– Ты и так отлично выглядишь, – заявил я.

– Я встретилась со своей сиднейской подругой, – продолжала Сара. – Смотрели с ней вместе два первых заезда. А после возвращения Джика мы разговаривали со знакомым фотографом. Так что будет нетрудно доказать, что Джик все время провел на ипподроме.

– И никаких следов Уэксфорда?

– Нет, если он выглядит так, как ты нарисовал его. Хотя, конечно, он мог там и быть. Очень трудно опознать незнакомца в такой толпе.

– Мы постарались перекинуться парой слов со всеми, кого Сара хоть сколько-нибудь знала. Это был повод представить меня как ее мужа.

– Мы даже разговаривали с тем мужчиной, который встречался с тобой в субботу, – добавила Сара. – Собственно, он сам подошел и заговорил с нами.

– Хадсон Тейлор? – уточнил я.

– Тот самый, которого ты видел разговаривающим с Уэксфордом, – ответил Джик.

– Кстати, он спросил, почему тебя нет на скачках, – сказала Сара. – Говорил, что хотел пригласить тебя выпить. И мы пообещали передать.

– Его лошадь хорошо прошла дистанцию?

– Мы встретили его до начала скачек. Пожелали ему удачи, и он ответил, что удача ему очень и очень нужна.

– Он немного играет в тотализаторе, – заметил я.

– А кто не играет?

– Еще один заказ пошел прахом, – вздохнул я. – Если бы Виноградник выиграл, то он заказал бы его портрет.

– Ты продаешься, как девка, – вспылил Джик. – Это непристойно.

– Во всяком случае, – примирительно добавила Сара, – ты больше выиграл на Хомуте, чем получил бы от Хадсона.

У меня, очевидно, был грустный вид, и это рассмешило их. Мы допили кофе, возвратились в мотель и разошлись по комнатам. Через пять минут Джик постучал.

– Заходи, – сказал я, отпирая.

– Ты ждал меня? – усмехнулся он.

– Надеялся, что придешь.

Он сел в кресло и снова стал крутиться в нем. Его взгляд упал на чемодан, лежавший на диване.

– Что ты сделал со всем тем, что мы взяли в галерее? – Пока я рассказывал, он сидел спокойно. – А что теперь собираешься предпринять?

– Через несколько дней возвращаюсь домой, в Англию.

– А до того?

– Гм-м… До того я собираюсь и дальше опережать хотя бы на шаг Уэксфорда, Грина и их компанию.

– И нашего копииста Харли Ренбо?

– Да, – задумался я, – и его тоже.

– Думаешь, нам удастся?

– Не «нам». Отныне – мне. Ты сейчас отвезешь Сару домой.

Он возражающе затряс головой.

– Сейчас дома будет не менее опасно, чем оставаться с тобой. Нас очень легко найти в Сиднее. Что удержит Уэксфорда от визита на кеч с чем-нибудь более серьезным, чем зажигалка?

– Ты сможешь пересказать ему все, что знаешь, и он отстанет.

– И свести на нет всю твою работу?

– Без отступления тоже не обойтись…

– Если мы останемся с тобой, все может сложиться так, что отступать и не придется. Риск тут минимальный. И в любом случае будет, – в его глазах вспыхнул былой огонь, – будет большая игра. В кошки-мышки. Причем кошки не знают, что они мышки, а преследует мышь, которая знает, что она кошка.

«Больше похоже на бой быков, – подумал я, – когда тореадор размахивает плащом, чтобы разозлить быка и спровоцировать нападение. Или на фокусника, каким-нибудь трюком привлекающего внимание к одной руке, в то время как фокус исполняется другой». Сравнение с фокусником мне больше понравилось. Меньше шансов, что поднимут на рога.