Текст книги "Славный парень"

Глава 9

– Для копа он очень даже ничего, – заметила Линда, когда Тим задним ходом выезжал на дорогу. – У него такая милая собачка.

– У него еще и дохлая рыба, названная в честь бывшей жены.

– Может, и она была холодной, как рыба.

– Он говорит, что не стал бы возражать, если бы ты захотела расчленить его[8]8
  В английском языке местоимения «вы» и «ты» обозначаются одним словом «you». В русском языке необходим момент перехода, который переводчик выбирает волевым решением. Будем считать, что это случилось по пути к дому Пита.


[Закрыть].

– И что это означает?

– Юмор песчаного пса. – Тим передвинул ручку переключения коробки передач.

– Песчаного пса?

Удивленный тем, что открыл эту дверь, Тим тут же ее и захлопнул.

– Кто это, песчаный пес?

Зазвонил мобильник, избавляя Тима от необходимости отвечать. Подумав, что это Руни с какой-то новостью, Тим достал мобильник на третьем гудке. Однако номер на экране не высветился.

– Алло?

– Тим?

– Да?

– Она с тобой?

Тим промолчал.

– Скажи ей, что она печет отличные пироги с корицей.

Голос тут же вызвал из памяти глаза с невероятно расширенными зрачками, жадными до света.

– Кофе тоже неплохо варит, – продолжил Ричард Ли Кравет. – И мне так понравилась кружка с попугаем-ручкой, что я прихватил ее.

В этом жилом районе автомобили поздним вечером ездили редко. В тот момент их просто не было. Тим остановился посреди улице. В половине квартала от дома Пита Санто.

Киллер узнал имя Тима не от Руни, а от кого-то еще. А вот как он добыл не внесенный ни в один справочник номер мобильника, оставалось загадкой.

Хотя Линда не могла слышать голос киллера, она сразу поняла, кто звонит.

– Я снова иду по следу, Тим, хотя ты мне в этом и не помог. Мне дали другую ее фотографию, взамен той, что осталась у тебя.

Линда взяла распечатку водительского удостоверения Кравета, поднесла к окну, чтобы рассмотреть в свете уличного фонаря.

– Прежде чем нанести смертельный удар, я собираюсь ее изнасиловать. Она такая милашка. Вот почему ты отослал меня с половиной моих денег? Увидев фотографию, решил изнасиловать ее сам?

– Все кончено, – ответил Тим. – Ничего у тебя не получится.

– Что… ты никогда не вернешься домой, она никогда не вернется домой, вы оба вечно будете в бегах?

– Мы обратимся в полицию.

– Для меня это не проблема, Тим. Тебе следовало сразу же обратиться в полицию. Это долг ответственного и добропорядочного гражданина.

Тим хотел сказать: «Я знаю, что ты – коп, я видел, как ты отъезжал от таверны, а теперь мне известно и твое имя», но решил, что незачем выкладывать перед Краветом свои козыри.

– Зачем ты это делаешь, Тим? Кто она для тебя?

– Я восхищаюсь ее Sangfroid.

– Давай без глупостей.

– Это французское слово.

– Проведи с ней ночь, если хочешь. Трахни ее пару раз. Получи удовольствие. А утром привези к ее дому. Там я и займусь ею, и забуду о том, что ты влез в это дело.

– Я обдумаю твое предложение.

– Этого мало, Тим. Тебе лучше заключить со мной сделку и убедить меня, что ты настроен серьезно. Потому что я по-прежнему иду по следу, знаешь ли.

– Счастливых поисков иголки в стоге сена.

– Стог сена не такой большой, как ты думаешь, Тим. И ты гораздо крупнее иголки. Я скоро тебя найду. Раньше, чем ты можешь себе представить… и тогда договариваться со мной будет поздно.

Кравет отключил связь.

Тим тут же набрал *69, но мобильник Кравета был заблокирован от автоматических ответных звонков.

Впереди автомобиль не остановился на знаке «СТОП», проскочил перекресток. Когда он подпрыгнул на дренажной решетке, фары пробежались по ветровому стеклу «Эксплорера», потом ушли вниз.

Тим перенес правую ногу с тормоза на педаль газа, отвернул от центральной линии, ожидая, что приближающийся автомобиль выедет на встречную полосу и попытается блокировать их «Эксплорер».

Автомобиль проскочил мимо, задние огни начали быстро тускнеть в зеркале заднего обзора.

Тим выровнял «Эксплорер» у тротуара, нажал на тормоз. До перекрестка оставались считаные футы.

– Что такое? – спросила она.

– Я подумал, а вдруг это он.

– В том автомобиле? Как такое могло быть?

– Не знаю. Наверное, не могло.

– Ты в порядке?

– Да, конечно. – Резкий порыв ветра качнул магнолию, которая возвышалась у уличного фонаря, тени листьев, как черные бабочки, заметались на ветровом стекле. – Если Sangfroid продают в «С семи до одиннадцати»[9]9
  «С семи до одиннадцати» – сеть однотипных магазинов, где продаются продукты и товары повседневного спроса.


[Закрыть], я, пожалуй, остановлюсь и куп-лю шестибаночную упаковку.

Глава 10

В Анахайме по указанному адресу они нашли одноэтажный дом, построенный в 1950-х годах. Резные доски на конце карнизного свеса, резные ставни, обрамленные альпийским узором двери не убеждали, что этот дом перенесся в Калифорнию из Швейцарии или откуда-то еще.

Прорываясь через ветви двух огромных пиний, лунный свет рисовал занятные узоры на серебристых от времени кровельных кедровых плитках, но ни одна лампа не горела в темных окнах.

С одной стороны жилища Кравета стоял испанский дом, с другой – коттедж из Новой Англии. В коттедже светились все окна, а вот в испанском доме, похоже, не жили: темные окна, заросшая сорняками лужайка.

Тим дважды проехал мимо дома Кравета, потом припарковался за углом, на боковой улице.

Сверил часы, наручные и на приборном щитке внедорожника. И те и другие показывали одно время – 9:32.

– Мне нужно пятнадцать минут, – сказал он.

– А если он дома?

– Сидит в темноте? Нет уж. Он где-то еще, возможно, затаился около моего дома… или обыскивает его.

– Он может вернуться. Тебе нельзя идти туда без пистолета.

– Пистолета у меня нет.

Из сумочки она достала пистолет.

– Где ты его взяла?

– В ящике прикроватной тумбочки. Автоматический пистолет «Кар К9».

Опять прошлое, снова прошлое, похоже, он никуда не мог от него деться.

В таверне он всегда занимал место, которое казалось ему наиболее подходящим. Обычный парень, на стуле у барной стойки, и, если смотреть от двери, визуально самый маленький из находящихся в зале. И в этот вечер он занял это наиболее подходящее ему место, но, как выяснилось, в неудачное время.

Он нашел себе образ жизни, напоминающий движение колес поезда по рельсам. Известный маршрут, никаких новых поворотов, предсказуемое будущее. И вот теперь те самые рельсы, которые вроде бы уводили его от насилия, к тому самому насилию и привели.

– Я не хочу его убивать, – выдавил из себя Тим.

– Я тоже, – ответила Линда. – Пистолет всего лишь страховка. Мы должны найти какие-нибудь улики, чтобы копы могли взяться за него.

Тим наклонился, чтобы получше рассмотреть оружие.

– Я с этой моделью незнаком.

Духами Линда не пользовалась, но идущий от нее запах ему понравился. Запах чистых волос и вымытой кожи.

– Восемь патронов, калибр 9 мм. Отдача не сильная.

– Ты им пользовалась?

– Стреляла только по мишеням. В тире.

– Ты никого не боишься, но при этом держишь пистолет в ящике прикроватной тумбочки.

– Я говорила, что среди моих знакомых нет человека, который хотел бы моей смерти, – поправила она. – Но за всех людей я поручиться не могу.

– У тебя есть разрешение на ношение оружия?

– Нет. У тебя есть разрешение на взлом и проникновение в чужой дом?

– Не думаю, что тебе стоит идти со мной.

– Я не останусь здесь одна, с пистолетом или без него.

Тим вздохнул:

– Ладно, – и вышел из «Эксплорера».

Открыл заднюю дверцу, достал фонарь с длинной ручкой из ниши, где хранился домкрат.

Вдвоем они направились к дому Кравета. Дом стоял в очень тихом районе. Гавкнула собака, но далеко.

Тонкие, переливающиеся, как кожа змеи, серебристые облака наползли на луну.

Стена разделяла участки с испанским и альпийским домами. Калитка открывалась на дорожку, идущую вдоль гаража.

Внезапным порывом ветра на бетон дорожки с пиний стряхнуло сухие иголки.

У боковой двери гаража Тим на несколько мгновений включил фонарь, чтобы убедится, что врезного замка нет.

Линда держала потушенный фонарь, пока он, сунув кредитную карточку между дверью и дверной коробкой, отжимал собачку.

В гараже на два автомобиля Линда включила фонарь, как только за ними закрылась дверь. Гараж пустовал.

– Похоже, ты умеешь не только класть кирпичи, – прошептала она.

– Все знают, как проделать этот трюк с дверью.

– Я – нет.

Скоре всего, парадная и кухонная двери запирались на врезные замки, но в двери между гаражом и домом стоял самый простенький замочек. Многие люди думают, что самого наличия замка достаточно для того, чтобы отпугнуть воров.

– И какой срок дают за грабеж? – спросила Линда.

– Это проникновение в чужой дом, а не грабеж. Может, лет десять.

– Давай все сделаем по-быстрому, – предложила она, когда Тим открыл замок.

– Сначала нужно убедиться, что там нет питбуля.

Взяв у нее фонарь, Пит приоткрыл дверь. Посветил фонарем через узкую щелку, но не увидел блеска звериных глаз.

Кухня оказалась вовсе не такой, как он ожидал. Веселенькие ситцевые занавески, набор банок для чая, кофе, пряностей, разрисованные плюшевыми медвежатами, настенные часы в форме кошки с хвостом-маятником.

В столовой на обеденном столе они увидели льняную скатерть с кружевами по периметру. В центре стола стояла керамическая ваза с фруктами.

Цветные афганы лежали на диване в гостиной. Перед большим телевизором – пара удобных кресел. Стены украшены репродукциями картин с большеглазыми ребятишками, популярными в год рождения Тима.

– Неужто киллер живет с мамой и папой? – удивилась Линда.

В большой спальне они увидели одеяло с розами, шелковые цветы, туалетный столик с отделанными перламутром расческами и щетками для волос. В стенном шкафу висела как мужская, так и женская одежда.

Вторая спальня, поменьше, служила и комнатой для вязания, и домашним кабинетом. В ящике стола Тим нашел чековую книжку и несколько счетов, ждущих оплаты: за телефон, электричество, пользование кабельным телевидением.

Линда прошептала:

– Ничего не слышишь?

Тим выключил фонарь. Они постояли в темноте, прислушиваясь.

В доме царила тишина, нарушаемая лишь редкими поскрипываниями, вызванными, скорее всего, осадкой стареющего дома.

Когда Тим убедил себя, что в этой тишине никто к нему не прислушивается, он вновь включил фонарь.

В темноте Линда успела достать пистолет из сумочки.

Исследуя чековую книжку, Тим обнаружил, что выписана она Дорис и Леонарду Холберсток. И еще неоплаченные счета тоже направлялись Холберстокам.

– Он тут не живет, – сделал очевидный вывод Тим.

– Может, жил раньше.

– Скорее всего, в глаза не видел этого дома.

– Так что же мы тут делаем?

– Незаконно пребываем в чужом доме.

Глава 11

Линда вела машину, а Тим сидел рядом, с открытой сумочкой на коленях. Пистолет лежал в сумочке. Разговаривал по телефону с Питом Санто.

Вернувшись по ходу разговора в базу данных ДТС, Пит сказал:

– Автомобиль зарегистрирован на Кравета не по анахаймскому адресу. Место регистрации – в Санта-Ане[10]10
  Анахайм и Санта-Ана – по существу, один город.


[Закрыть].

Тим повторял новый адрес вслух, одновременно записывая его на распечатке водительского удостоверения Кравета.

– Этот адрес не более реальный, чем первый.

– Ты готов сказать мне, что все это значит? – спросил Пит.

– Ничего такого, что случилось бы на подконтрольной твоему полицейскому управлению территории.

– Я считаю себя детективом мира.

– Никого не убили, – ответил Тим, мысленно добавив: «Пока».

– Помни, наш отдел занимается убийствами и ограблениями.

– На текущий момент украли только кружку для кофе с ручкой в виде попугая.

– Мне нравилась эта кружка, – нахмурившись, заявила Линда.

– Что она сказала? – спросил Пит.

– Говорит, что ей нравилась эта кружка.

– Ты хочешь, чтобы я поверил, что причина всей этой суеты – украденная кружка для кофе?

– И еще пирог с корицей.

– Оставалась только половина пирога, – уточнила Линда.

– Что она сказала? – спросил Пит.

– Она говорит, что оставалась только половина пирога.

– Но все равно нехорошо.

– Она говорит, что сожалеет об этом, пусть и успела съесть половину.

– Дело не в стоимости ингредиентов.

– Дело не в стоимости ингредиентов, – повторил Тим в трубку.

– Он украл и мой труд, мое ощущение безопасности.

– Он украл и ее труд, ее ощущение безопасности.

– Вы хотите, чтобы я поверил, что речь идет только об украденных кружке для кофе и половине пирога с корицей?

– Нет. Речь идет совсем о другом. Кружка и пирог всего лишь сопутствующие преступления.

– О чем другом?

– Не имею права говорить. Послушай, можно ли выяснить, что у Кравета есть еще одно водительское удостоверение, выписанное совсем на другую фамилию?

– Какую фамилию?

– Не знаю. Но если адрес в Анахайме ложный, тогда и фамилия, скорее всего, такая же. Есть у ДТС программное обеспечение, которое позволит найти в базе данных такое же лицо, как на водительском удостоверении Кравета?

– Это Калифорния, парень. ДТС не может содержать в чистоте придорожные туалеты.

– Иногда я задаюсь вопросом: а если бы «Невероятный Халк» пользовался большим успехом и продержался на Ти-Ви на несколько лет дольше, может, Лу Ферриньо[11]11
  Ферриньо, Лу (р. 1951) – американский бодибилдер и актер. В сериале 1970-х годов «Невероятный Халк» ему отдали предпочтение перед Арнольдом Шварценеггером (прежде всего из-за роста: 196 – см у Лу против 188 см – у Арнольда), который со временем стал губернатором Калифорнии.


[Закрыть] стал бы губернатором? Вот было бы здорово.

– Думаю, я бы доверил наш штат Лу Ферриньо.

– Он говорит, что доверяет Ферриньо, – сообщил Тим Линде.

– Я тоже, – кивнула она. – В Ферриньо есть человечность.

– Она говорит, что в нем есть человечность.

– Вероятно, потому, что ему пришлось перебороть глухоту[12]12
  Лу Ферриньо в три года потерял 80 % слуха из-за ушной инфекции.


[Закрыть] и дефекты речи, чтобы стать актером.

– Если бы Лу Ферриньо был губернатором, штат не обанкротился бы, в придорожных туалетах поддерживалась бы чистота, а ДТС располагал бы программным обеспечением, позволяющим находить одинаковые лица. Но, раз уж он не губернатор, есть какой-нибудь другой способ определить, не получил ли Кравет водительское удостоверение на другую фамилию?

– Я об этом думал, пока ты говорил о Лу Ферриньо.

– Считай, что ты произвел на меня впечатление.

– Я также почесывал Зою за ушами, как она любит.

– Да ты у нас многостаночник.

– Есть один вариант. Может сработать. Держи аккумулятор мобильника заряженным, и я с тобой свяжусь.

– Жду, святой ты наш.

– Святой? – спросила Линда, когда Тим отключил связь.

– Санто означает «святой». Иногда мы зовем его «Наш Святой».

– Мы?

Тим пожал плечами.

– Друзья.

Пока Тим разговаривал по телефону, Линда повернула в Санта-Ану. Они находились в десяти минутах езды от адреса регистрации «Шеви», где могли найти Кравета.

– Ты и Санто вместе через что-то прошли, – не унималась Линда.

– Мы знаем друг друга с давних пор.

– Да, но вы через что-то прошли.

– В одном колледже мы не учились. Вообще не учились в колледже.

– Я и не думала про колледж.

– И это не экспериментальные однополые отношения.

– Я абсолютно уверена, что однополые отношения здесь совершенно ни при чем. – Линда остановилась на красный свет светофора и направила аналитический зеленый взгляд на него.

– Опять ты за свое.

– О чем ты?

– Эти глаза. Этот взгляд. Когда ты так смотришь на человека, создается ощущение, что ты – хирург, собравшийся зашить рану.

– Я тебя ранила?

– Не смертельно.

Запрещающий сигнал светофора не менялся, Линда продолжала смотреть на Тима.

– Ладно, – смирился он. – Я и Пит однажды ходили на концерт «Питера, Пола и Мэри»[13]13
  «Питер, Пол и Мэри» – музыкальное трио в составе Питера Йерроу (р. 1938), Ноэля Пола Стуки (р.1938) и Мэри Эллин Треверс (р. 1937), пик популярности которого пришелся на 1960-е гг.


[Закрыть]. Это был ад. Мы вместе прошли через этот ад.

– Если вам не нравились «Питер, Пол и Мэри», чего вы пошли на их концерт?

– Наш Святой встречался с одной девушкой, Барбарой Эллен, а она балдела от ретро-фолка.

– А с кем встречался ты?

– С ее кузиной. Только один раз. Это был ад. Они спели «Волшебного дракона», и «Майк, греби к берегу», и «Лимонное дерево», и «Тома Дудли», просто не могли остановиться. Нам повезло, что мы вышли с концерта, не повредившись умом.

– Я не знала, что «Питер, Пол и Мэри» до сих пор выступают. Я даже не знала, что они живы.

– Это были имитаторы «Питера, Пола и Мэри». Ты знаешь, это как «Битломания», – он посмотрел на красный зрачок. – Автомобиль может проржаветь, прежде чем этот светофор переключится.

– Как ее звали?

– Кого?

– Кузину, с которой ты ходил на концерт.

– Она была не моей кузиной. Барбары Эллен.

– Как ее звали? – настаивала Линда.

– Сюзанна.

– Она приехала из Алабамы с банджо на колене?

– Я просто рассказываю тебе, что произошло, раз уж ты хотела знать.

– Должно быть, это правда. Ты не мог такое выдумать.

– Слишком уж странно, не так ли?

– Я хочу сказать лишь одно – не думаю, что ты вообще можешь что-нибудь выдумать.

– Вот и хорошо. Теперь ты знаешь… я и Пит, мы вместе прошли через тот вечер ада. Они дважды спели «Если б у меня был «Хаммер». – Он указал на светофор. – Загорелся зеленый.

– Вы прошли через что-то вместе, и это не «Питер-Пол-и-Мэри-мания», – сказала Линда, когда они проезжали перекресток.

Вот тут Тим решил перейти в наступление.

– А чем ты зарабатываешь на жизнь, сидя дома?

– Я – писательница.

– И что ты пишешь?

– Книги.

– Какие книги?

– Болезненные книги. Вгоняющие в депрессию, скручивающие желудок.

– То, что нужно для чтения на пляже. Они опубликованы?

– К сожалению. И критики их любят.

– Перечисли. Может, я знаю названия?

– Нет.

– А вдруг?

– Нет. Все равно я не собираюсь и дальше их писать, особенно если умру. Но даже если и не умру, буду писать что-то еще.

– И что же ты будешь писать?

– Что-то не такое злобное. Не такое, где каждое предложение сочится горечью.

– Эту цитату нужно поместить на обложку. «Предложения, которые не сочатся горечью». Я бы купил такую книгу, не задумываясь. Ты пишешь под именем Линды Пейкуэтт или у тебя есть псевдоним?

– Я не хочу больше об этом говорить.

– А о чем ты хочешь говорить?

– Ни о чем.

– Как скажешь.

Она искоса глянула на него, изогнув бровь.

Какое-то время они ехали молча по улицам, где проститутки обходились тем же минимумом одежды, что и Бритни Спирс, а алкаши сидели, прислонившись спиной к стене, а не валялись на мостовой. Потом попали в менее цивилизованный район, куда старались не заезжать молодые гангстеры на спортивных автомобилях или сверкающих «Кадиллаках».

Они проезжали мимо одноэтажных зданий и огороженных проволочным забором складских дворов, мимо скупок черного и цветного металла, где наверняка скупали и многое другое, мимо спортивного бара с закрашенными черным окнами, где под спортом могли понимать петушиные бои, пока наконец Линда не остановила «Эксплорер» у пустыря.

– Согласно номерам на соседних зданиях, «Шеви» зарегистрирован именно здесь.

Дощатый забор отделял от улицы заросший сорняками участок земли.

– Что теперь? – спросила Линда.

– Давай поедим.

– Он сказал, что найдет нас раньше, чем ты думаешь, – напомнила она Тиму.

– Наемные убийцы любят бахвалиться.

– Ты многое знаешь о наемных убийцах, так?

– Они представляются такими крутыми, вот, мол, пришел большой плохой волк. Ты сказала, что не ела. Я тоже. Давай пообедаем.

Они поехали в Тастин, район среднего класса. Здесь алкоголики пили свою отраву в барах, а проститутки, появляясь в публичных местах, не оголялись, как поп-дивы.

Ресторан-кафетерий, который они выбрали, работал круглосуточно. В зале пахло беконом, картофелем-фри и хорошим кофе.

Они сели в кабинке с окном, из которого могли видеть «Эксплорер», оставленный на стоянке, автомобили, проезжающие по улице, и луну, молчаливо тонущую во внезапно набежавших облаках.

Она заказала чизбургер с беконом и картофелем-фри, а также оладью с маслом, чтобы съесть, пока будет готовиться все остальное.

После того как Тим заказал чизбургер с беконом и майонезом и попросил как следует прожарить его картофель-фри, он повернулся к Линде.

– При такой фигуре, как у тебя, я не сомневался, что ты закажешь только овощной салат.

– Точно, мне следовало щипать аругулу[14]14
  Аругула (руккола, рукола) – травка вроде шпината с горьковатым, горчичным привкусом.


[Закрыть], чтобы пребывать в отличном настроении и не мучиться из-за того, что я толстая, когда завтра какой-нибудь террорист превратит меня в пар, взорвав атомную бомбу.

– Разве в таком кафетерии может быть аругула?

– В наши дни аругула есть везде. Ее найти легче, чем венерическую болезнь.

Вернулась официантка с рутбиром для Линды и черри-колой для Тима.

Автомобиль свернул с улицы, проехал мимо «Эксплорера». Остановился в дальнем конце стоянки.

– Ты наверняка поддерживаешь себя в форме. Какие ты делаешь упражнения, чтобы поддерживать форму?

– Я размышляю.

– Размышления тоже сжигают калории?

– Если думать о том, как разваливается мир, сердце можно легко разогнать до ста тридцати ударов в минуту и часами поддерживать такой ритм.

Фары только что заехавшего на стоянку автомобиля погасли. Из кабины никто не вышел.

Принесли оладью с маслом, Тим наблюдал, как ест Линда, пил черри-колу и жалел, что не заказал оладью себе.

– Такое ощущение, что у нас свидание, не так ли?

– Если тебе это кажется свиданием, тогда твоя личная жизнь более жалкая, чем моя.

– Я не гордый. Мне приятно обедать с девушкой.

– Только не говори мне, что именно так ты уговариваешь девушек пойти с тобой на свидание. И твой фирменный трюк: «За тобой охотится киллер, так что пойдем со мной».

Даже к тому времени, как принесли бургеры и картофель-фри, из автомобиля, остановившегося в дальнем конце стоянки, никто не появился.

– Свидание нынче – дело непростое, – продолжил Тим. – Найти кого-то, вот я про что. Все хотят говорить об «Американском идоле»[15]15
  «Американский идол» – музыкальное шоу-конкурс на канале «ФОКС», призванное определить лучшего начинающего певца года.


[Закрыть] и Пилате.

– А я не хочу слушать, как парень рассказывает, от какого дизайнера у него носки, и делится своими планами насчет будущей прически.

– Парни об этом говорят? – с сомнением спросил он.

– И насчет того, в каком салоне ему убрать волосы с груди. А когда он наконец решает, что пора перейти к главному, у тебя уже давно пропало всякое желание.

Расстояние и темнота не позволяли Тиму увидеть, кто сидит в автомобиле. Возможно, какая-то парочка просто ссорилась перед поздним обедом.

После непринужденной беседы и сытной еды Тим сказал:

– Мне понадобится твой пистолет.

– Если у тебя нет денег, я заплачу. Нет никакой необходимости стрелять, чтобы выбраться отсюда.

– Может, такая необходимость и возникнет.

– Ты про белый «Шеви» на автомобильной стоянке?

– Как я понимаю, писатели очень наблюдательны, – в голосе Тима слышалось удивление.

– Я этого не замечала. Как он нас нашел? Этот сукин сын засек нас у пустыря? Должно быть, оттуда и ехал следом за нами.

– Я не вижу номерной знак. Может, это и не он. Просто похожий автомобиль.

– Да, может. Может, это «Питер, Пол и Мэри».

– Я бы хотел, чтобы ты ушла первой, через кухню и черный ход.

– Именно это я обычно и говорю на свидании.

– За кафетерием – переулок. Поверни направо, добеги до конца квартала. Там я тебя заберу.

– Почему мы оба не можем уйти черным ходом, оставив твой внедорожник?

– Без автомобиля шансов у нас нет. А кража автомобиля только удвоит наши проблемы.

– Так ты собираешься пойти и застрелить его?

– Он не знает, что я видел его автомобиль. Думает, что для нас он – человек-невидимка. Если я выйду один, он решит, что ты в туалете. Так что ты выиграешь время.

– А что он сделает, когда ты уедешь без меня?

– Может, придет сюда, чтобы найти тебя. Может, поедет за мной. Не знаю. Мне понятно только одно: если мы выйдем через парадную дверь, он нас вместе и пристрелит.

Обдумывая его слова, она жевала нижнюю губу.

До Тима вдруг дошло, что он очень уж пристально смотрит на ее губу. Когда поднял глаза, увидел, что она наблюдает за его взглядом.

– Если хочешь, могу пожевать ее за тебя.

– Если ты не собираешься его пристрелить, почему я не могу взять пистолет с собой? – спросила она.

– Я не собираюсь стрелять первым. Но если он откроет огонь, мне бы не хотелось оказаться в ситуации, когда я смогу отбиваться, только швыряя в него ботинки.

– Мне очень нравится этот маленький пистолет.

– Обещаю не сломать его.

– Ты знаешь, как пользоваться пистолетом?

– Я не из тех, кто заливает грудь воском, чтобы выдрать волосы.

С неохотой она подвинула к нему сумочку.

Тим положил сумочку на сиденье рядом с собой, огляделся, дабы убедиться, что никто из редких посетителей или официантка не смотрит на него, выудил из сумочки пистолет и сунул под гавайскую рубашку, за ремень.

Взгляд Линды вдруг стал не таким острым, как прежде, у Тима создалось ощущение, что она увидела в нем что-то новое и в значительной степени переменила отношение к нему.

– Они открыты двадцать четыре часа в сутки. Мы можем просто сидеть и ждать, пока он уедет.

– Мы можем сказать себе, что его здесь вовсе и нет, что это кто-то другой, не имеющий к нам никакого отношения. Мы можем сказать себе, что ничто и никто не мешает нам выйти через парадную дверь. Многие так бы и поступили.

– В 1939 году так бы поступило гораздо меньше людей.

– Жаль, что твой «Форд» – не настоящая машина времени.

– Я бы туда вернулась. С удовольствием. Джек Бенни на радио. Бенни Гудман выступает в Императорском зале отеля «Уолдорф-Астория».

– Гитлер в Чехословакии, в Польше… – напомнил он ей.

– Я бы все равно туда вернулась.

Официантка спросила, будут ли они заказывать что-то еще. Тим попросил принести чек.

Из белого «Шеви» так никто и не вышел. Лишь редкие автомобили проезжали по улице. Облака полностью закрыли луну.

Когда официантка принесла чек, Тим уже приготовил деньги, чтобы расплатиться и оставить на чай.

– В переулке поворачивай направо, – напомнил он Линде. – Беги до конца квартала. Я буду ехать на запад.

Они выскользнули из кабинки. Она положила руку на его предплечье, и на мгновение он даже подумал, что она поцелует его в щеку. Но Линда отвернулась.

Под ремнем пистолет холодил живот.