Текст книги "До рая подать рукой"

Глава 22

Каким бы вкусным ни был апельсиновый сок, налитый в ботинок, собака теряет к нему интерес, едва вой сирены становится таким же громким, как предупреждение о воздушном налете, звучащее в непосредственной близости от дома на колесах. Тревога Кертиса становится ее тревогой, и она смотрит на него, навострив уши, подобравшись, готовая выполнить любой его приказ.

«Уиндчейзер» начинает сбавлять скорость, как только водитель видит патрульную машину в зеркале заднего обзора. Даже серийные убийцы, которые путешествуют с коллекцией зубов своих жертв, без колебания сворачивают к обочине, если того требует дорожная полиция.

Когда патрульная машина проскакивает мимо и сирена стихает, дом на колесах вновь набирает скорость, но Желтый Бок не возвращается к соку. Пока Кертису как-то не по себе, собака остается на страже.

Сначала вертолет пролетел вдоль автострады в сторону Невады, теперь за ним последовала патрульная машина: веские признаки того, что впереди им готовится торжественная встреча. Джон Эдгар Гувер далеко не дурак, пусть и умер, и если его призрак направляет действия ведомства, которое он с неохотой покинул, значит, две группы агентов ФБР, а может, и сотрудников других правоохранительных органов уже перекрывают автостраду на юго-западе и на северо-востоке от стоянки грузовиков.

Вновь усевшись на краешек кровати, Кертис достает из карманов джинсов всю наличность. Расправляет купюры, сортирует. Сортировать особо нечего. Подсчитывает свои богатства. Подсчитывать особо нечего.

Ему определенно не хватит денег, чтобы подкупить агента ФБР, тем более что большинство из них подкупить невозможно. Они, в конце концов, не политики. Если в операции задействованы сотрудники Агентства национальной безопасности, а вероятность этого велика, и, возможно, ЦРУ, эти парни не продадут родину и честь за несколько смятых пятерок. Не продадут, если можно верить фильмам, детективным романам и книгам по истории. Возможно, исторические тексты написаны с учетом политической конъюнктуры, возможно, некоторые писатели выполняли политический заказ, но уж тому, что показывают в фильмах, доверять можно.

Располагая такими жалкими средствами, Кертис не может рассчитывать, что ему удастся подкупить даже местную полицию. Он вновь засовывает купюры в карман.

Водитель не нажимает на педаль тормоза, но скорость «Уиндчейзера» плавно падает. Плохо, очень плохо. Эти двое не так давно покинули стоянку у ресторана, чтобы вновь останавливаться на отдых. Должно быть, впереди пробка.

– Хорошая собачка, – говорит мальчик Желтому Боку, чтобы подбодрить ее и подготовить к тому, что может ждать впереди. Хорошая собачка. Держись рядом.

Скорость «Уиндчейзера» устойчиво падает до пятидесяти миль в час, до сорока, тридцати. Когда же водитель дважды легонько жмет на педаль тормоза, Кертис идет к окошку.

Собака следует за ним по пятам.

Кертис сдвигает окно. Ветер тут же врывается в спальню, теплый и нежный зефир.

Прижимаясь к раме, мальчик высовывается в окно, щурясь от ветра, смотрит вперед.

Десятки тормозных огней горят на всех трех полосах, ведущих в западном направлении. Впереди, в полумиле от них, на вершине подъема, автомобили уже стоят.

Пока «Уиндчейзер» снижает скорость, Кертис задвигает окно и занимает позицию у двери спальни. Верная подруга держится рядом.

Хорошая собачка.

Как только дом на колесах останавливается, Кертис выключает свет. Ждет в темноте.

Скорее всего, оба социопата, владельцы «Уиндчейзера», какое-то время проведут в кабине. Будут с интересом разглядывать пробку, планировать свои действия на случай обыска автомобиля.

Однако в любой момент кто-нибудь из них может ретироваться в спальню. Если станет ясно, что обыска не избежать, эти зубные фетишисты попытаются избавиться от выдающих их с головой жутких сувениров.

Разумеется, на стороне Кертиса будет преимущество: его появление станет для владельцев «Уиндчейзера» сюрпризом, но хватит ли этого, чтобы вырваться на свободу? Парочка убийц может выложить свои козыри: преимущество в габаритах, силе, патологическое пренебрежение к личной безопасности.

Помимо внезапности, на стороне мальчика и Желтый Бок. У собаки есть зубы. Есть зубы и у Кертиса, пусть они не такие большие, как у собаки, и, в отличие от своей четвероногой подруги, он, пожалуй, не сумеет ими воспользоваться.

Мальчик не уверен, стала бы гордиться им мать, если бы путь к свободе он проложил зубами. Насколько ему известно, никто из мужчин и женщин, сражавшихся за свободу, не удостаивался похвал за то, что они загрызали своих противников. Слава богу, что у него есть собака.

Хорошая собачка.

Простояв несколько минут, «Уиндчейзер» продвигается вперед на десяток ярдов, прежде чем остановиться вновь. Кертис пользуется моментом, чтобы чуть приоткрыть дверь. Ручка мягко поскрипывает, петли тоже, дверь открывается наружу.

Он приникает глазом к дюймовой щели и изучает ванную, которая отделяет спальню от камбуза, гостиной и кабины. Дверь в противоположной стене ванной наполовину открыта, но за ней он ничего не различает. Видит разве что свет в передней части «Уиндчейзера».

Собака прижимается к ногам Кертиса, сует нос в зазор между дверью и дверным косяком. Мальчик слышит, как его подруга принюхивается. Обостренное обоняние приносит ей больше информации, чем пять человеческих чувств, вместе взятых, вот он и не отталкивает ее.

Он должен помнить, что любая история о мальчике и его собаке одновременно история о собаке и ее мальчике. Без взаимного уважения на успех рассчитывать не приходится.

Собака виляет хвостом, задевая штанины Кертиса, то ли потому, что не унюхала ничего подозрительного, то ли соглашаясь с Кертисом в этом фундаментальном требовании к отношениям мальчика и собаки.

Внезапно из передней части дома на колесах в ванную входит мужчина.

От неожиданности Кертис чуть не захлопывает дверь спальни. Но вовремя понимает, что дюймовый зазор не привлечет внимания мужчины, в отличие от движения двери.

Он ждет, что мужчина направится в спальню, а потому уже готов ударить убийцу дверью, чтобы сшибить с ног. После чего он и собака пойдут на прорыв к свободе.

Но мужчина подходит к раковине и включает маленькую лампочку над ней. Стоя боком к Кертису, изучает в зеркале отражение своего лица.

Желтый Бок остается у двери, прижавшись носом к щели, но больше не принюхивается. Собака переходит в режим невидимки, хотя хвост продолжает покачиваться.

Страх не уходит, но теперь к нему присоединяется любопытство. Интересно, знаете ли, тайком наблюдать за незнакомцами в их собственном доме, пусть этот дом на колесах.

Мужчина щурится. Потирает пальцем правый уголок рта, щурится вновь. Похоже, результат его устраивает. Двумя пальцами опускает нижние веки и изучает глаза… одному богу известно зачем. Потом ладонями рук приглаживает волосы у висков.

Улыбаясь своему отражению, незнакомец говорит:

– Том Круз, твоя песенка спета. Идет Верн Таттл.

Кертис не знает, кто такой Верн Таттл, но насчет Тома Круза у него сомнений нет: актер, кинозвезда, всемирно известный идол. Мальчик удивлен. Знакомство этого человека с Томом Крузом производит на него впечатление.

Он слышал, как люди говорили, что мир тесен. Что ж, знакомство Тома Круза и мужчины, в доме которого мальчик оказался по воле случая, только подтверждает это.

А мужчина уже улыбается во весь рот. Нерадостная это улыбка. Даже в профиль Кертис видит, какая она яростная, жестокая. Мужчина наклоняется над раковиной, к зеркалу, очень уж внимательно изучает собственные зубы.

Кертис встревожен, но не удивлен. Он уже знает, что эти убийцы помешаны на зубах, и не только своих: таскают с собой зубы жертв.

Но еще больше беспокоит Кертиса другое: если не считать того, что зубы превратились для этого мужчины в навязчивую идею, в остальном он выглядит совершенно нормальным. Полноватый, лет шестидесяти, с густой седой шевелюрой, он мог бы сыграть дедушку в крупнобюджетном фильме, но его никогда не пригласили бы на роль маньяка.

Многие из тех, кто утверждал, что мир тесен, также говорили, что нельзя судить о книге по ее обложке, подразумевая, что последнее относится и к людям, и вновь Кертис признает их правоту.

Продолжая молча щериться в зеркало, незнакомец использует ноготь, чтобы что-то выковырнуть из зазора между двумя зубами. Осматривает добычу, переместившуюся на палец, хмурится, приглядывается внимательнее, наконец сбрасывает в раковину.

По телу Кертиса пробегает дрожь. Его воспаленное воображение предлагает несколько вариантов насчет того, что могло застрять в зубах, один другого страшнее, все увязаны с фактом, что большинство серийных убийц еще и людоеды.

Как это ни странно, Желтый Бок, прижавшись носом к щели, по-прежнему виляет хвостом. Ей не передалось отвращение Кертиса к этому монстру в человеческом образе. О незнакомце у нее сложилось собственное мнение, и она не собирается его менять. Мальчик задается вопросом: а можно ли полагаться на собачьи инстинкты?

Предполагаемый людоед тем временем выключает свет, поворачивается и идет в маленькую кабинку, отведенную под туалет. Открывает дверь, переступает порог, включает свет, плотно закрывает за собой дверь.

Мать мальчика говорила ему, что растраченная попусту возможность не просто упущенный шанс, но и рана будущему. Много упущенных шансов – много ран, и в итоге можно остаться без будущего.

Один киллер справляет физиологическую нужду, второй – сидит за рулем, вот вам и шанс, упустить который может только непослушный, пренебрегающий советами матери мальчик.

Кертис открывает дверь спальни. Ты первая, девочка.

Виляя хвостом, собака выходит в ванную… и прямиком направляется к кабинке туалета.

Нет, собачка, нет, нет! К выходной двери, собачка, к выходной двери!

Может, охватившая Кертиса паника передалась собаке по невидимому телепатическому проводу, который связывает каждого мальчика и его собаку, может, и нет, потому что познакомились они недавно и связь эта находится в процессе формирования. Более вероятная причина – собака разобралась с запахом этого киллера, косящего под добропорядочного дедушку. Так или иначе, благодаря телепатии или хорошему нюху она меняет направление движения и из ванной бежит на камбуз.

Выходя следом, Кертис через столовую и гостиную смотрит в кабину. За рулем сидит женщина, ее внимание поглощено транспортом, забившим автостраду.

К своему облегчению, Кертис видит, что киллерша пристегнута ремнем безопасности. То есть никак не успевает отстегнуть ремень и блокировать им путь к двери.

Женщина сидит спиной к нему, но, подходя ближе, он видит, что она примерно в том возрасте, что и мужчина. Волосы у нее коротко стриженные, неестественно белые.

Стыдясь за неверную оценку дедушки, едва не приведшую к беде, Желтый Бок продвигается вперед осторожно, не виляя хвостом. Лапы ставит на пол беззвучно, прямо-таки крадущаяся кошка.

Когда собака добирается до двери, а Кертис тянется через нее к ручке, женщина чувствует их присутствие. Она что-то ест, поднимает голову, продолжая жевать, ожидает увидеть мужчину и испуганно вздрагивает, когда ее взору предстают мальчик и собака. В изумлении застывает, а в руке, которую женщина не донесла до рта, Кертис видит человеческое ухо.

Он кричит и продолжает кричать, даже когда до него доходит, что в руке у женщины вовсе не человеческое ухо, а большой картофельный чипс. У него нет сомнений, что она ест картофельные чипсы с человеческими ушами, точно так же, как другие люди едят их с претцелями, с арахисом или со сметаной.

Дверь не открывается. Ручка не двигается. Он тянет ее на себя, тянет сильнее. Безрезультатно. Заблокирована, должно быть, дверь заблокирована. Он дергает ручку вправо-влево, вверх-вниз, ничего не выходит.

Женщина на водительском сиденье приходит в себя от изумления, что-то говорит, но мальчик не может понять, о чем она ведет речь, потому что в ушах грохочут удары сердца, а слова женщины, которые прорываются между ударами, никак не связываются между собой.

Кертис и дверь, сила воли против материи, на микроуровне сила воли вроде бы должна победить, но замок держится, дверь не желает открываться. Магический замок, задвижка, которую заклинание колдуна спаяло с пазом, не поддаются ни его мышцам, ни его мысленному напору.

Киллерша нажимает на кнопку, отщелкивая замок ремня безопасности и отбрасывает ремень в сторону.

О господи, всего-то одна дверь, которая держится непонятно чем, а он бессилен, пойман в западне этой бойни на колесах с психами-пенсионерами, которые съедят его вместе с чипсами, а зубы положат в ящик прикроватной тумбочки.

С яростью, которую она никогда не демонстрировала, Желтый Бок бросается к женщине. Скалит зубы, рычит, плюется слюной. Словно говорит: «Зубы? Тебе нужны зубы? Так посмотри на ЭТИ зубы, полюбуйся моими клыками и подумай, будут ли тебе нравиться зубы после того, как я тобой займусь?»

Собака не пытается укусить женщину, но одной угрозы больше чем достаточно. Женщина больше не пробует подняться с водительского кресла. Прижимается к дверце, лицо перекашивается от ужаса. Мальчик не сомневается, что такое же выражение она видела на лицах своих жертв, которых безжалостно убивала.

Дерганье ручки-рычага вверх-вниз не дает результата, а вот стоило потянуть ее на себя, как дверь легко открылась, то есть не была заблокирована. Никто не накладывал заклятья на стопорный механизм. И Кертис не мог открыть дверь не потому, что его подвели разум или мышцы. Просто страх лишил его здравомыслия.

Это открытие приводит мальчика в ужас, но пока ему никак не удается обуздать охватившую его панику. Он распахивает дверь, сбегает по ступенькам, на асфальте спотыкается и со всего маха врезается в борт «Лексуса», стоящего на соседней полосе.

Лицом к стеклу, едва не разбив нос, он всматривается в окно, словно за ним – аквариум с необычными рыбами. Рыбы, в действительности мужчина с короткой стрижкой за рулем и брюнетка на пассажирском сиденье, таращатся на него округлившимися от изумления глазами, а раскрытыми ртами напоминают настоящих рыб.

Кертис отталкивается от борта и, обернувшись, видит, как Желтый Бок, уже не лая, выпрыгивает из «Уиндчейзера». Раскрыв пасть, виляя хвостом, понимая, что именно ее героические усилия позволили отразить нападение киллерши, она поворачивает налево и гордо трусит дальше.

Собака следует белой линии, разделяющей полосы движения, точнее, два ряда остановившихся автомобилей. Мальчик спешит за ней. Он больше не кричит, но страх все еще не отпустил его, поэтому он смиряется с тем, что временно лидерство в их команде перешло к собаке.

Обернувшись на море зажженных фар, он видит седовласую женщину, которая смотрит на него сквозь ветровое стекло «Уиндчейзера». Схватившись за руль, она приподнялась над сиденьем, чтобы получше его разглядеть. С такого расстояния ее можно принять за милую, добрую старушку… возможно, библиотекаршу, особенно с учетом того, что библиотекарша знает, как легко книгу о монстрах выдать за сладенькую романтическую историю. Поменять пыльные обложки – и все дела.

В пустыню вдруг пришел город. Теплый воздух стал горьким от выхлопных газов двигателей, работающих на холостых оборотах.

Некоторые водители, оценив масштабы пробки, выключили двигатели и выбрались из кабин, чтобы размять ноги. Далеко не все стали свидетелями боевых действий на стоянке грузовиков, а потому, потирая шеи, поводя плечами, выгибая спины, разминая кисти рук, они спрашивают друг друга: что происходит и почему стоим?

Эти люди образуют лабиринт, по которому пробираются Кертис и Желтый Бок. Обходя, протискиваясь мимо, Кертис предельно вежлив со всеми, хотя понимает, что среди них могут быть священники и убийцы, и даже священники-убийцы, святые и грешники, банковские клерки и грабители банков, скромники и наглецы, щедрые и жадные, нормальные люди и вдрызг сумасшедшие. «Извините, сэр. Спасибо, мэм. Извините, сэр. Извините, мэм. Благодарю вас, сэр».

Но в конце концов Кертиса останавливает высокий мужчина с серым лицом и глубокими морщинами, свидетельствующими о хронических запорах. Он заступает Кертису дорогу между фордовским минивэном и красным «Кадиллаком» и упирается рукой ему в грудь.

– Так что ты здесь делаешь, сынок? – любопытствует он.

– Серийные убийцы, – выдыхает Кертис, указывая на дом на колесах, отделенный от него уже двадцатью автомобилями. – Вон в том «Уиндчейзере». Они хранят части тел в спальне.

В недоумении незнакомец опускает руку, морщины на его сухощавом лице становятся глубже, он пристально смотрит на шестнадцатитонный моторизованный дом ужасов.

Кертис протискивается мимо, прибавляет шагу, хотя уже понимает, что собака ведет его на запад. До импровизированного блокпоста ФБР еще далеко, он где-то за вершиной холма, так что его и не видно, но им определенно не следует держаться этого направления.

Между пикапом «шеви» и «Фольксвагеном» мужчина с веснушчатым лицом и торчащими во все стороны рыжими волосами вдруг хватает Кертиса за рубашку, едва не сбив с ног.

– Эй, эй, эй! – весело восклицает он. – От кого бежишь, мальчик?

Чувствуя, что этого парня не отвлечешь басенкой о серийных убийцах, да и, похоже, любой другой, Кертис решает воспользоваться словами Берта Хупера, дальнобойщика, заказавшего в ресторане курицу с картофелем фри, словами, которыми тот пытался защитить его от наскоков Донеллы. Он не совсем уверен в том, что эти слова означают, но один раз они точно помогли.

– Я не совсем в порядке, сэр.

– Черт, меня это не удивляет, – заявляет рыжеволосый, но рубашка Кертиса по-прежнему крепко зажата в его кулаке. – Ты что-то украл, мальчик?

Ни одному здравомыслящему человеку не пришло бы в голову, что десятилетний мальчишка может слоняться по автостраде, дожидаясь, пока ее перекроет ФБР и предоставит ему возможность украсть что-нибудь у водителей. Поэтому Кертис предполагает, что этот веснушчатый следователь намекает на кражу, совершенную в доме Хэммондов в Колорадо. Возможно, этот человек – экстрасенс и, отсканировав память мальчика, знает и о пятерках, и о сосисках, украденных на долгом пути Кертиса к свободе.

Или, Кертис не может знать наверняка, но… этот хватающийся за рубашку незнакомец не экстрасенс, а псих. Безумец с давно съехавшей крышей. Таких ведь полным-полно. В сандалиях, шортах из хлопчатобумажной ткани и футболке с надписью на груди «ЛЮБОВЬ – ВОТ ОТВЕТ» этот мужчина с веселым, веснушчатым лицом не похож на психа, но в этом мире далеко не всегда внешность соответствует внутреннему содержанию. В конце концов, и сам Кертис не простой десятилетний мальчик.

Собака ухватывает шорты. Не рычит, не лает, ничем не предупреждает о своих намерениях, не выказывает враждебности. Словно играя, бросается к незнакомцу, ухватывает его шорты и дергает на себя. Мужчина вскрикивает и отпускает Кертиса, а вот Желтый Бок шорты не отпускает. Стягивает вниз, выставляя на всеобщее обозрение нижнее белье незнакомца. Тот пытается пнуть собаку, но ему мешают шорты. Так что до цели нога не дотягивается, зато с нее слетает сандалия.

Мгновенно собака отпускает шорты, подхватывает пастью сандалию и бежит дальше на запад, по белой линии, разделяющей раздраженных пробкой водителей.

Она по-прежнему движется в неправильном направлении, но Кертис следует за Желтым Боком, потому что они не могут повернуть к «Уиндчейзеру». Новая встреча что с веснушчатым, что со страдающим запорами принесет только неприятности. Не могут они перелезть через загородку, разделяющую транспортные потоки, и попытаться поймать попутку: на северо-востоке, где-то за стоянкой грузовиков, автострада тоже наверняка перекрыта.

Их единственная надежда – пустыня к северу от автострады, уходящая вдаль, к самому горизонту, где встречаются черные небо и земля, где торчащие из песка богатые кварцем скалы поблескивают отраженным звездным светом. Гремучие змеи, скорпионы и тарантулы будут куда более гостеприимны в сравнении с бандой безжалостных охотников, к которой принадлежали два ковбоя… и до сих пор принадлежат, если выжили в ресторанной перестрелке.

ФБР, Агентство национальной безопасности и другие правоохранительные ведомства не убьют Кертиса Хэммонда, если опознают его, как сделали бы ковбои и им подобные. Но, задержав, не отпустят и на свободу. Ни сразу, ни потом.

Хуже того, если его задержат, злобные охотники, перебившие семью мальчика и Хэммонд, рано или поздно узнают о его местонахождении. И в конце концов доберутся до него, в каком бы глубоком бункере или высокой башне его ни держали, с каким бы рвением ни обеспечивалась его безопасность.

Бегущая впереди собака бросает сандалию на асфальт и поворачивает направо, между двумя стоящими автомобилями. Кертис повторяет ее маневр. Она ждет на обочине, пока мальчик не догоняет ее. А потом, не боясь, что ее укусит змея или скорпион, в предвкушении новых приключений, с хвостом, поднятым, как флаг, Желтый Бок сбегает по пологой насыпи, по гребню которой проложена автострада.

Будь воля Кертиса, он бы без колебания променял эту пешую прогулку на спуск по реке на плоту. Но выбора нет, приходится довольствоваться сухопутным маршрутом. Он бежит за умной собакой, все дальше от ярко освещенной фарами автострады, в темное царство песка, кустарника, сланцевой глины. Иссеченные ветром каменные часовые стоят, как, должно быть, стояли индейцы, наблюдая за катящими на запад фургонами поселенцев, в те времена, когда асфальта не было и в помине, а дорожными указателями служили наземные ориентиры, колеса от развалившихся фургонов да кости людей и лошадей, очищенные от плоти стервятниками. Кертис и Желтый Бок идут там, где до них в далеком прошлом ходили отважные и безрассудные: мальчик и собака, собака и мальчик, брат и становящаяся ему сестрой спешат на север в глубокую тьму пустыни, под луной, скрывшейся за облаками на западе, с солнцем, не спешащим подняться из-за горизонта на востоке.