Текст книги "Предел Чандры"

Глава 10

Похороны были назначены на первую субботу лета. Артур и Эмиль вместе навестили родителей Дена. Почти час они пытались их подготовить, но им не хватило бы и вечности на то, чтобы найти правильные слова. Мама его рыдала в исступлении, а папа пустым ничего не видящим взглядом смотрел на бумаги, свидетельствующие о смерти его первенца, единственного ребенка, написанные на незнакомом ему языке. Бумаги выпали из ослабевших пальцев. Наконец он встал, подойдя к урне осторожно взял ее на руки и принялся баюкать, как баюкал много лет назад своего маленького сына.

Артур не в силах больше наблюдать за горем бедных стариков отправился готовить чай, Эмиль влил туда большую дозу успокоительного. К тому моменту, когда они смогли его выпить, родители Дена, казалось, постарели на десяток лет. Других детей у них не было, и Артур не знал, сможет ли кто-либо присмотреть за ними в их безучастном горе, а потому, напоив их чаем с успокоительным, он вышел на улицу искать Дена. Ни он, ни Эмиль не стали надевать очки, чтобы лишить Дена возможности наблюдать за тем, как они разговаривают с его родителями.

– Дружище, прости, что не спросили сразу: у твоих родителей есть кто-то, кто сможет о них позаботиться?

– У мамы есть младшая сестра, она живет в соседнем городке.

– Как быстро она сможет приехать?

– Я предупредил ее заранее, она выехала еще утром. Попросил никому не звонить и не говорить ничего. Думаю, она будут здесь в течение получаса, не больше.

– Я пока пойду в дом, побуду рядом с ними.

– Как они приняли?

– Эмиль дал им успокоительное, сейчас отдыхают. Им понадобится время, много времени, но… они ведь все равно никогда тебя не отпустят.

– Я думаю дать им около месяца, а потом, постараться вернуть им смысл жизни, их лучик света.

– В твоем распоряжении все время, которое им осталось. Но тебе лучше поспешить, новость о потере сына в их возрасте…

Артур, отключив очки, спрятал их в автомобиле.

Когда он вошел в дом, Эмиль укладывал стариков спать. Одурманенные снотворным они, казалось, ничего не соображали и послушно, даже доверчиво выполняли все его просьбы. Отец Дена так и не выпустил из рук урны. Его мама поглаживала кота, периодически обращаясь к нему Денусик. Укрыв их одеялом, Эмиль поставил по стакану воды в изголовье кровати и вышел в гостиную. Артур стоял у камина изучая фотографии юного Дена. Вот он держит в руках мяч, а мама держит в руках его. Вот он с папой на хоккейном матче, на детском утреннике одетый в костюм зайчика. А вот он уже повзрослевший в школьной газете, в руках гитара, а в левом ухе вызывающе блестит серьга.

Эмиль взял в руки ту, где они были все вместе, кажется, на пьяце Навона, он вспомнил, как Ден убегал на минутку отправить письмо, пока они бродили по площади у собора Святого Петра, ожидая появления их гида. Тогда они долго смеялись над ним, не ожидая от брутального Дена такого проявления сентиментальности. Сейчас ему было не до смеха. Артур положил руку ему на плечо, к дому тихо подъехала машина.

– Пойдем, дружище, мы больше ничем не сможем им помочь, по крайней мере, пока. Пойдем, – повторил он, настойчиво потянув его за рукав: – Нужно встретить его тетю.

В дверь постучались. Артур отворил, и в дом осторожно вошла высокая пожилая леди с суровым лицом образцовой гувернантки и идеальной осанкой, которую не смогла поколебать даже скорбь, проступившая на ее загорелом лице.

– Здравствуйте, молодые люди. Артур, кажется? Я не видела тебя с тех самых пор как, Ден закончил школу. А вас молодой человек?

– Эмиль.

– Как это случилось?

– Сердце, у него были проблемы с сердцем, уже третий инфаркт…

– Понятно, не знала, что у моего племянника были проблемы со здоровьем. Что же, ребята, где моя сестра? Как она себя чувствует? Я понимаю, вопрос дурацкий, но все же…

– Они отдыхают, я дал им по солидной дозе успокоительного, возможно, проспят до утра, не бойтесь, снотворное совершенно безвредно, рецепт я оставил на столике на кухне. Когда они проснутся, о них нужно будет позаботиться, их лучше пока не оставлять без присмотра. Если вам что-нибудь понадобится, мы в вашем распоряжении. Номер телефона записан там же, под рецептом. Я понимаю, вам, должно быть, тяжело, но нужно будет определиться с местом и временем похорон. Организацию и расходы мы, разумеется, берем на себя.

Артур кивнул:

– Можете звонить нам в любое время.

Она проводила их до двери и затем долго смотрела, как они садятся в машину и исчезают в темноте.

Оглядываясь назад, Артур обнаружил, что запомнил день похорон ясным, хотя на всем лежал серый налет грусти. А еще это был самый фантасмагоричный день в его жизни. Ден, которого они хоронили, был рядом с ними, незримый он наблюдал и не мог утешить своих близких.

Прошло больше недели, прежде чем родители Дена согласились провести церемонию. Накануне утром Артуру позвонила тетя Кристи с просьбой помочь организовать похороны и сообщила место – семейный склеп в часе езды от города. Выбор места показался ему странным, впрочем, он припомнил, что в их краях запрет на захоронения в семейных склепах сняли еще много лет назад. Знал он и то, что Ден происходил из знатного, богатого когда-то рода.

Артур проснулся на рассвете, хотя, возможно, он и вовсе не засыпал. Принял душ и спустился вниз, от мыслей о завтраке его слегка мутило. В кресле у камина сидел Эмиль, уже одетый в темный костюм. Артур пригляделся и узнал в нем свой, один из тех, что он не хотел больше носить, но выбросить приличную вещь было жалко.

– Диана мне его одолжила, сказала, что он тебе великоват или коротковат, не помню, и ты его почти не носишь, – объяснил Эмиль.

– Да, без проблем, дружище. Можешь оставить себе пока не обновишь гардероб. Завтракать будешь?

– Я не голоден, спасибо.

– Я тоже, но нужно подкрепиться. Могу приготовить яичницу и тосты, Диана обещала оставить нам холодного мяса. Что будешь пить, кофе или апельсиновый сок?

– Кофе, спасибо.

– Тогда приготовь пока кофе, я займусь яичницей.

Скоро завтрак был готов, Артур плеснул в горячий дымящийся кофе коньяк и положил по кусочку шоколада. Поели они в молчании, но после завтрака почувствовали себя лучше.

Выйдя в сад, который был скорее чудом сохранившимся осколком леса, когда-то сплошь покрывавшего эти холмы, они присели на скамью. На одном из деревьев сидел дятел. Это было старое больное дерево, которое Артур никак не решался срубить, дерево на этой земле появилось куда раньше него. Спустя минуту бесплодных поисков дятел оставил в покое старое дерево и перелетел на соседнее, молодое и крепкое, на вид полное сил и жизни. Видимо, оно родилось из желудя старого, проросло десяток лет назад и с тех пор поднималось уверенное в силе своих корней, крона его ширилась, защищая место под солнцем.

На этом дереве дятел задержался, схватившись лапками и отталкиваясь крепким хвостом, он с силой бил клювом так, что кора дерева разлеталась во все стороны.

Когда дятел наконец улетел, Артур подошел к дереву, внимательно разглядывая последствия пиршества. Он поймал себя на мысли, что никогда не приглядывался к этому дереву, уделяя внимание его более старому усталому родителю. Дятел проделал в нем множество дыр, из которых, однако, не сочился древесный сок. Артур постучал по стволу в одном месте, в другом, судя по звуку, дерево было полым, местами на нем рос неряшливый мох.

– Оно болеет, дружище. Посмотри на него в очках, они расскажут, что в дереве поселилось целое племя жуков-короедов, и тебе лучше срубить его и сжечь, пока оно не упало и не повредило остальные.

– Спасибо, дружище, но я думаю, еще дам шанс молодой жизни.

Артур направился в сторону дома и вернулся через минуту с парой сигар в руках.

– Ни ты, ни я не курим, я приберег их для Дена, это был его подарок себе на мой тридцатый день рождения. Но коль скоро он теперь уже не насладится сигарой, нам остается сделать это за него.

Он протянул Эмилю коробок со спичками. Артур затянулся, ожидая, что с непривычки обожжет горло и закашляется, но этого не случилось. Сигара имела терпкий пряный аромат и отдавала, кажется, мускатным орехом. Он попробовал пустить колечко дыма, как делал когда-то в юности и немало удивился, когда у него получилось. Густой дым укрыл его с головой. Сквозь светлую завесу он услышал в отдалении музыку, доносившуюся словно с жарких пыльных улиц Гаваны, увидел страстно танцующие пары и жаркое солнце над пальмами, шелестящими от послеобеденного бриза.

Эйфория ушла так же быстро, как и появилась. Часы пробили шесть, они отложили недокуренные сигары, разместились в его старом белом «ягуаре» и выехали на автостраду. Диана должна была приехать позже и привезти Элину, после того как родители заберут маленькую Лили. Их сопровождал мягкий шум колес и старые добрые Guns amp;Roses, вернувшиеся из прошлого.

Ден объявился только когда они съехали с автострады на шоссе, ведущее в сторону темного мрачного леса. Деревья, видимо, из-за за нехватки света росли скрюченными, листва наверху покрывала небо зеленым пологом, раскинувшимся на многие мили. Чем дальше они углублялись, тем отчетливее становился запах девственного леса, не тронутого человеком, наконец они достигли развилки, шоссе уходило налево, они же свернули направо и остановились через пару сотен метров на небольшой поляне, разбитой у густой живой изгороди, скрывающей железные прутья забора. У старых ворот стоял всего один автомобиль, усталая «хонда», изрядно потрепанная временем, судя по спущенным покрышкам, она приехала давно и обрела здесь покой.

Запущенное состояние территории вокруг, видимо, объяснялось отсутствием посетителей, в последние годы люди все чаще предпочитали пользоваться услугами кремации. Артур подумал, что они поступили правильно, решив выехать пораньше. Ворота хоть и не были заперты, открылись с большим трудом, петли, забитые ржавчиной, нуждались в чистке и смазке. Артур и Эмиль попробовали их приподнять и надавить – не помогло, пришлось прибегнуть к помощи рычага. Ворота отворились медленно с мучительным скрипом, сварной шов у петель покрылся трещинами.

Широкая когда-то дорога, убегающая по ту сторону ворот, обросла бурьяном, вымощенная серым камнем, ее совсем не было видно. Петляя, она уходила все ниже и ниже, пока не закончилась укромной лощиной. Должно быть, когда-то здесь проходил овраг, но был засыпан. Посреди лощины полукругом стояло несколько усыпальниц из темного камня в готическом стиле, у одной из них над входом сохранилась дата, начертанная римскими цифрами – MDCCCLLXXV.

– По крайней мере, на них нет горгулий.

Эмиль попытался пошутить.

– Ден, не хочешь поведать нам историю своей семьи?

Ден появился, но тут же исчез, связь здесь была посредственная.

– Разве я не рассказывал? Мама или бабушка те точно должны были, по крайней мере, тебе, Артур.

– Я мог быть недостаточно внимателен. Мальчикам, знаешь ли, нет дела до генеалогии.

– Бабушка мне рассказывала, что мы потомки местного дворянского рода, по понятным причинам прекратившего мужскую ветвь в начале двадцатого века. Этот клочок земли с фамильной усыпальницей – все что у нас осталось, имение было разрушено. Земли нам вернули вместе с реабилитацией прадедушки, но параллельно их перевели в категорию заповедных, и мы фактически ничего не можем с ними сделать.

– Интересно.

Артур обошел усыпальницу по кругу, сооружение не было похоже на обычный маленький склеп.

– Ты, выходит, у нас помещик.

Вернувшись ко входу, он обнаружил что остался один.

– Слушай, Ден, а где Эмиль?

– Не знаю, я не чувствую сигнала его датчиков…

– Он мог войти внутрь усыпальницы?

– В таком случае наш друг куда храбрее, чем я был когда-то. Я приезжал сюда несколько раз, ну понимаешь, на похороны дедушки, а потом бабушки. Только однажды я решился войти внутрь.

Артур набрал побольше воздуха и громко крикнул:

– Эмиль!

На крик никто не отозвался.

Эмиль тем временем торопливо шел к машине. Оказалось, что у очков разрядился аккумулятор, и он отправился его менять, настолько он к ним привык. Тишина вокруг давила настолько, что, когда из куста вылетела стайка птиц, он вздрогнул и схватился за сердце, шум крови в ушах заглушил все вокруг, ему даже послышалось, как кто-то зовет его. Он постарался успокоиться, но все же еще ускорил шаг. Странно, но ворота как будто снова были закрыты. С трудом отворив их, он подошел к «ягуару» Артура, из-за деревьев послышался шум подъезжающей машины. Судя по звуку, это было что-то крупное и неэкологичное с дизельным двигателем, что-то, что уже давно не выпускалось по экологическим соображениям. На поляну выехал старый Jeep Cherokee, вышли суровые, похожие на лесорубов ребята.

Артур, отчаявшись докричаться до Эмиля, все чаще поглядывал на зев усыпальницы. Что если Эмиль решил разведать обстановку, упал или потерял сознание от нехватки воздуха? Когда он подошел к самому порогу, повеяло могильным холодом. Под потолком ажурным пологом висела паутина, на стенах виднелись старые письмена, наполовину стертые временем. Он боялся идти внутрь, но что-то влекло его. Он посмотрел на моргающую проекцию Дена.

– Составишь мне компанию в будущей усыпальнице?

– Разумеется, дружище, даже для меня это все выглядит жутковато.

Артур включил фонарик, вдохнул полной грудью и вошел внутрь, Ден последовал за ним. Темный коридор с пустыми нишами для гробов напомнил ему сюжеты из компьютерных игр, где героя в конце непременно ожидало что-то внушающее первобытный ужас. Но здесь его ожидал поворот, за которым открылась лестница, что вела резко вниз. Могильный холод усилился, к нему добавился запах тления и звук капели, с годами вода нашла проход в склеп и теперь сочилась по стенам и потолку.

Артур принялся осторожно спускаться, стараясь не поскользнуться на поросших чем-то влажным ступенях, внушая себе, что ему не стоит вспоминать о книгах Стивена Кинга. Ничего хорошего с теми, кто спускался в темноту, там не случалось. С надеждой он еще раз крикнул:

– Эмиль!

Но никто не отозвался.

– Ден, тебе не кажется, что его здесь нет?

Ответа не последовало, с ужасом Артур понял, что сеть здесь не ловит, а значит, Дена с ним нет, он остался совсем один. Рука задрожала, фонарик выпал из ослабевших пальцев и погас, покатившись по ступенькам лестницы. Артур продолжил спускаться на ощупь. Где-то неподалеку раздались шаги. «Это Эмиль, это Эмиль», – говорил он себе. Шаги были все ближе, Артур вдруг осознал, что это шаги не одного, а нескольких человек. Он наконец нащупал в темноте фонарик и осветил пространство вокруг. Ему улыбался кривоватой улыбкой скелет, выглянувший из полуразвалившегося гроба, грязные волосы облепляли череп, местами на нем проступил пушистый мох. Наверху показался лучик света, следом вынырнули лица людей, скрытые капюшонами и… Эмиль.

– Дружище, я смотрю, ты решил не терять время даром и уже успел познакомиться с родственниками Дена, а?

Артур, услышав шутливый тон друга, едва не расплакался от облегчения. Приятели Дена из рок-группы принесли с собой оборудование для освещения и принялись за установку. Эмиль, внимательно посмотрев на Артура, с сочувствием произнес:

– Ты, должно быть, страшно перенервничал, дружище. Если ты дашь нам минутку, Ден просил установить усилители сигнала, чтобы он мог быть вместе с нами, когда… ну ты понимаешь… Эмиль закрепил автономный усилитель в одну из ниш в стене. Артур, несмотря на жгучее чувство стыда за пережитый приступ паники, первым покинул склеп и едва ли не бегом направился в сторону своего «ягуара».

После того как он переодел рубашку и умылся холодной водой ему стало лучше. Настолько, что он готов был вернуться. Артур пропустил вперед Эмиля, но идти вторым оказалось ничуть не легче, он все время чувствовал на спине чей-то взгляд.

Приятели Дена как могли закрепили освещение, но его хватило только на лестницу и часть коридора.

– Что будем делать? Нижний зал остался неосвещенным. Ден, ты с нами?

– Я как раз хотел предложить посмотреть в шкафчике с хозяйственными принадлежностями внизу.

– Выходит, ты бывал здесь раньше?

– Когда хоронили бабушку, я тогда был совсем еще ребенком, мне потом месяц снились кошмары. Они закончились, только когда мама и папа пообещали мне, что я никогда сюда больше не войду, и купили компьютер. Иронично, правда?

– Да, но кошмары теперь тебе не страшны.

– Утешил, посвети, пожалуйста, вон в тот угол, интересно…

– Что там?

– В прошлый раз здесь не было летучих мышей.

– Что? Только этого нам не хватало.

– А, нет, это не летучие мыши, это крыланы…

– Нам от этого должно стать легче?

– Сами по себе крыланы довольно безобидны, если их не трогать, они никого не побеспокоят.

– Еще варианты?

– Они не любят дым и яркий свет.

– Повезло, что у нас завались и того и другого.

– Этот вид питается преимущественно насекомыми и фруктами, неподалеку расположены сады, видимо, их они и посещают в поисках еды.

– Ладно, будем надеяться, что они сами улетят, когда мы тут все подсветим. Кажется, вижу шкафчик.

Эмиль скрылся в темноте, но тотчас вернулся, побледневший.

– Это был не шкафчик.

– Мой черед.

Артур демонстративно смело прошел в дальний угол, где в стене виднелись аккуратные черные дверцы. Подойдя вплотную, он почувствовал под ногами какие-то жердочки, страшась обнаружить кости, он посмотрел вниз, но это были деревянные бруски одинаковой длины и толщины. Он не знал, что именно ожидал увидеть, но содержимое шкафчика его удивило. Плотно скатанный рулон ткани, на ощупь асбестовой, соседствовал с канистрой, от которой пахло машинным маслом. Завершал набор юного поджигателя моток проволоки.

– Какой же я балбес, это действительно набор поджигателя, а если быть точнее – заготовки для факелов. Знаете ли вы, друзья, что сегодня у нас самый несовременный день в современной истории.

– О чем ты, Артур?

– О том, что несмотря на все девайсы, нам придется вспомнить школьные годы, когда мы проводили лето в лагерях или деревнях. Мы будем готовить факелы!

Артур с видом Санта-Клауса проводил их в дальний угол.

– Знаешь, когда ты заговорил про школьное лето, мне вспомнились песни у ночных костров и робкие и не очень поцелуи, но… пусть будут факелы.

Артур взял ткань, канистру и проволоку, Эмиль захватил бруски, и они, не теряя времени, принялись за работу, обмакнули ткань в масло, прикрепили к рукояткам. Когда были готов десяток факелов, друзья решили, что этого должно хватить, и направились к машине.

У ворот уже стояли несколько автомобилей. Помимо старой «хонды» и «ягуара» здесь были старый джип, парковалась компактная «тесла» тети Кристи. Следом на поляне появилось еще несколько автомобилей, видимо, они выехали одновременно. Последним на поляну выехал автомобиль, хорошо знакомый Артуру еще с юности, когда Ден одалживал машину у родителей – «мустанг» 2017 года выпуска. «Е-вольво» Дианы нигде не было видно, должно быть, что-то их задержало.

Величавой процессией они выступили через лес в направлении лощины. Возглавлял процессию отец Дена, он, видимо, так и не смирился с утратой и потому не расстался с урной, следом шла совершенно разбитая мама. За ними тянулись нестройной цепью родственники, кто по-настоящему грустный, кто с нарочито смиренным лицом, в котором проглядывала скука. За родными следовали друзья, вот кого нельзя было заподозрить в неискренности. Артур и Эмиль плелись в самом хвосте. Ден старался держаться рядом с родителями, но не знал, что делать, интуитивно пытаясь взять за руку маму, положить руку на плечо отца, попытаться их утешить.

– Зачем он здесь?

– Не знаю, но то, что он здесь, это правильно. Если он чувствует боль, значит, любит, если любит, значит, настоящий. Знаешь, Артур, я по-прежнему сомневаюсь, кого именно я создал. И если есть надежда, что мы удержим его от потери чувств, над этим стоит работать. Сегодня мы хороним тело Дена, но перед нами еще стоит задача куда более сложная: не дать ему похоронить душу, иначе при его-то возможностях…

– Можешь не продолжать, я, как и ты, радуюсь в душе, когда вижу тень страдания на его лице. Элина приедет?

– Не знаю. Для нее это сложнее. Она собирались связать с ним жизнь, и он вроде как умер у нее на руках, но надень очки, детка, – и вот он здесь с нами, улыбается как ни в чем не бывало, словно и не было палаты в клинике на берегу Иветт, и не при ней озвучивали время смерти. Больше всего я жалею, что не спросил тогда ее, что она думает о таком вот спасении. Я спас друга, возможно, но обрек на мучительное угасание в одиночестве свою сестренку.

– Они разговаривали, после?

– Нет, насколько мне известно, она разбила свои очки и выбросила смартфон в тот же день, когда я рассказал ей о том, что сделал. Еще во Франции.

– И все же, – повернулся Артур в сторону ворот, – она нашла в себе силы прийти попрощаться…

Их стремительно догоняли Элина и едва поспевающая за ней Диана. Элина, видимо, решилась в последнюю минуту, поскольку приехала в домашнем шелковом халате, который при других обстоятельствах мог бы сойти и за платье. Диана, увидев вопросительный взгляд Артура, лишь пожала плечами.

Элина прошла мимо Эмиля, не удостоив его взглядом, и поравнялась с родителями Дена. Мама, увидев ее, снова заплакала, но взяла за протянутую руку, горе, казалось, объединило их. Папа наконец перестал баюкать урну, вспомнив, что сын его ушел не мальчиком, но мужчиной. Он взял в руки горящий ярким пламенем факел и вместе с ним как будто обрел частичку мужества. Высоко подняв пламя над головой, он вошел в усыпальницу, следом за ним потянулись остальные. Они спускались молча, лишь шорох обуви и капель нарушали гробовую тишину. Ден шел рядом с Элиной, держа ее за руку, пытаясь поддержать на скользкой лестнице, хотя она об этом и не подозревала.

Цепь из факелов создавала сюрреалистичное ощущение причастности к обряду, таинственному ритуалу, столь же древнему, как этот фамильный склеп. Когда все спустились и стали тесным полукругом, открыли дверцу, предназначенную для молодого поколения усопших. Мать Дена запричитала и в последний раз прижалась губами к вместилищу праха ее сына. Отец, возложив урну на постамент шепотом запел песню. Артуру показалось что он слышит мотивы Sweet Child O'mine, оба смотрели на Элину. Она молча, как умела, прочла молитву, выученную с бабушкой, и прикрыла дверцу, за которой праху Дена предстояло провести вечность. Все расступились перед ней, и Элина выбежала из склепа не в силах больше сдерживаться. По одному стали уходить родные, последними ушли родители и остались только двое друзей.

Артур посмотрел в дальний угол, где тихонько присел на корточки его друг, и негромко запел «…and please don't cry…». Эмиль присоединился к нему, в последний раз они спели вместе, отдавая дань уважения памяти старины Дена.