Текст книги "Ужасы маминых каменоломен. Детская сказка для взрослых"

ПЕРВОЕ СКАЗАНИЕ О «ЛЕТУЧЕМ ГОЛЛАНДЦЕ»
(В котором рассказывается о пиратском капитане и юном искателе приключений)

Однажды давным-давно, где-то далеко-далеко, то ли на краю света, а то ли на краю моря, выбросило ветром на отмель разбитое судно. Мачты его были сломаны, пушечные порты наглухо задраены, а из вёсельных портов тянулись в воду тяжёлые длинные вёсла. Команды его нигде не было видно. Удивительно только, как уцелел за кормой под шлюпбалками спасательный бот. В бухте как раз начался отлив, ветер стих, прибой успокоился и теперь, отступая, тихо подкатывал к серой гальке, влажно нашёптывая ей свои сомнительные истории. День обещал быть удачным. Солнце гуляло бликами по воде, да какой-то сорванец в закатанных штанишках и выправленной рубашонке бродил по литорали, собирал в подол рубашки ракушки и швырял в море камушки. Взрослых рядом с ним не было, сверстников рядом тоже не было, да и вообще никого рядом не было, и от этого мальчишка казался то ли совсем всеми брошенным, а то ли излишне самостоятельным. Наконец он прекратил свои блуждания, поднялся повыше вглубь берега, разделся, сложил под кустами свою одежду, прижал её сверху камнями от ветра, спустился к воде нагишом, ёжась, по пояс вошёл в море и, помогая себе руками, направился в сторону деревянного остова. Судно лежало в воде, накренившись бортом к берегу. Берег дном уходил под него в море. Мальчик всё глубже и глубже по дну уходил в воду. Вот он вошёл по грудь, вот он уже поплыл. Вот он схватился за ближайшее весло, подтянулся. Перебирая руками и помогая себе ногами, взобрался по веслу на ру́слень,

закинул за планширь руку, перевалился через фальшборт грудью, соскочил на тёплую покосившуюся палубу и с ходу оглядел свою добычу. Рядом, перед закрытым пушечным портом, натянув тали и вцепившись цапфами в деревянный лафет, лежала вниз жерлом чёрная чугунная каронада. Мальчик погладил пузатое дуло, похлопал щёчки лафетной рамы и тут же представил себя канониром, пригнулся и, хищно сощурив глаза, прицелился вдоль ствола. У борта стояли ещё несколько таких же деревянных лафетов, и на них лежали ещё несколько таких же пузатых орудий. На корме, почти что вровень с фальшбортом, находился полуют – невысокая глухая надстройка с деревянной дверью посередине и двумя деревянными лесенками по сторонам. А прямо перед дверью, между сломанной мачтой и глухим полуютом, на палубе стоял настоящий морской штурвал! Впрочем, каким ещё должно быть рулевое колесо на настоящем морском паруснике? Мальчик встал, подошёл к штурвалу и осторожно его потрогал. Обошёл вокруг, раскинул в стороны руки и взялся за лощёные токарные рукояти. Постоял так немного, примеряясь и привыкая к размаху. Потом попытался его покрутить и, переминаясь с ноги на ногу, подёргал плечами из стороны в сторону. Это солнце в руках. Это венец корабля. Глаза его затуманились, веки приопустились, мальчишка посмотрел сквозь ресницы и живо представил себе, что он капитан, что там, впереди, в свете пожарищ его отчаянные матросы отбивают неприятельский абордаж. Да-да, именно так. Не в каких-нибудь там лучах солнца, а именно в свете пожарищ. Слышны крики и стоны, по палубе мечутся люди. И вот сейчас, сейчас его лихие и разудалые парни развернут орудия и дадут залп картечью вдоль борта. Сейчас, сейчас он заложит нужный галс, и они непременно всех победят…

– Бань пушки! – грозно крикнул мальчишка своим воображаемым канонирам.

– Играешься? – услышал он хрипловатый голос.

Мальчик вздрогнул от неожиданности, резко обернулся, быстро осмотрелся по сторонам и вздрогнул ещё раз. За сломанной мачтой, у другого фальшборта валялись на палубе три человеческих скелета. Один обёрнутый в полуистлевшие лохмотья, а два других лежали как есть, просто так, белея костями и чернея пустыми глазницами. Первым же желанием было сорваться и сигануть за борт в море, но потом он подумал, что сигануть он всегда успеет, а на улице божий день, светит солнце, и поэтому вряд ли это скелеты, то есть вряд ли скелеты сейчас очнутся, станут за ним гоняться или, ещё чего доброго, начнут разговаривать. Он ещё раз внимательно огляделся. Больше вокруг никого не было. Уж не почудилось ли ему? Правда, если только… Мальчик сделал шаг в сторону, так, чтобы не терять скелетов из виду, и с подозрением покосился на глухую деревянную дверцу в глухой деревянной надстройке.

– Кто здесь? – крикнул мальчишка, дёрнул за ручку и отскочил назад, в сторону.

Дверь распахнулась и звонко хлопнула по стене.

– Заходи, – услышал он глухой голос. – Ты, как я вижу, оставил своё платье на берегу. Там, на стуле, есть новое платье. Можешь располагать им, чтобы мы чувствовали друг друга на равных.

– Кто здесь? – повторил мальчишка.

– Извини, – спохватился незнакомец, – забыл представиться. Меня зовут Капитан Пил.

И уточнил:

– Кривой Пил, капитан этого корабля. А с кем я имею честь разговаривать?

«Ишь чего выдумал! Капитан! Кривой, да ещё и пил!» – недоверчиво ухмыльнулся мальчишка.

– Следопыт! – с вызовом бросил он первое пришедшее ему в голову дурацкое слово и сам, тут же смутившись, закашлялся: – Кхэм, кхым. Точнее, нет. Точнее, этот… как его?

– Пионер? Шпион? – вежливо подсказал голос.

– О, точно! Разведчик! – согласился мальчишка. В конце концов, не называть же незнакомцу своё имя или, ещё чего доброго, своё настоящее ремесло.

– Ну, что ж, господин разведчик, добро пожаловать к нам на «Либерталию».

Мальчик опасливо заглянул в дверной проём и увидел совершенно пустую тёмную комнату, или, как говорят моряки, каюту. Сразу за высоким порогом стоял крепкий стул. На стуле висело и лежало изысканное мужское платье. Короткие чёрные штаны, белые чулки, тонкая белоснежная рубаха, светлый, телесного оттенка шёлковый камзол, тёмно-синий, с богатой золотой вышивкой парадный кафтан. Под стулом, мягко сложив высокие голенища, ждали кожаные сапоги. Мальчишка жадно облизнул губы и чуть не присвистнул. Он не носил ещё никогда в жизни такой хорошей одежды.

– Ну, что же вы стоите? Одевайтесь, дорогой друг, присаживайтесь, – неожиданно перешёл на «вы» вежливый голос. – Право слово, если мы оба будем одеты, мне так будет гораздо удобнее вести с вами беседу.

«Заманивают. Ладно, бог с ним. Мы ещё поглядим, кто кого, – подумал мальчик. – Одежда, по всему сразу видать, дорогая. Мне на такую вовек не скопить. Какой дурак откажется от такой хорошей одежды? Если что, прыгну за борт прямо в ней. Берег тут близко, а там пусть ловят, если поймают. А сапоги надевать не стану. Если в сапогах прыгать, то вода в них сразу нальётся, и они на дно потянут, могу и не доплыть. Так что лучше босиком пока похожу. Не обеднею», – сказал себе мальчик, но в душе про себя подумал, что в конце концов ему обязательно достанутся и сапоги. Просто надо набраться терпения и немного подождать.

– Прошу вас, не стесняйтесь, – продолжал голос. – Я же со своей стороны даю вам своё самое честное-пречестное слово, что никаких не согласованных с вами действий никто в отношении вас предпринимать не станет.

«Ладно, была не была». Мальчик опасливо огляделся, быстро протянул руку, сдёрнул вещи в охапку рывком со стула, и на палубу со стуком упал настоящий морской кортик в золотых ножнах, с золотой гардой и изящной рукояткой из белой слоновой кости.

– Извините, совсем забыл предупредить, – сказал голос. – Это тоже вам. Я почему-то подумал, что он непременно вам пригодится. Должно же у вас быть хоть какое-то оружие.

Мальчик нагнулся, глянул украдкой на сапоги. «В следующий раз», – подумал он, подхватил с палубы кортик, отбежал к фальшборту, пристроился к пушке и торопливо оделся. Вещи неожиданно пришлись ему как раз впору. Какое-то время он постоял у фальшборта в нерешительности, бросил через плечо взгляд за борт в море, глянул на парчовые рукава. Нет, в море ему нырять теперь совершенно не хотелось. «Ладно, может быть, всё ещё обойдётся», – подумал он, выхватил кортик из ножен и, выставив его перед собой пыром, на цыпочках прокрался в каюту. Быстро осмотрелся. В комнате были два стула, а также тяжёлое кожаное кресло. Слева у стены, под наглухо задраенными окнами, или, как говорят моряки, иллюминаторами, стоял массивный, под зелёным сукном, дубовый двухтумбовый письменный стол. Прямо над столом к стене был прибит увесистый канделябр, в котором горели три толстых белых свечи. Сбоку от стола стоял книжный шкаф. Справа от входа, перед наглухо задраенными иллюминаторами, под потолком в углу болтался сетчатый гамак, или, как говорят моряки, койка. Снизу, под гамаком, стоял большой, тяжёлый сундук, или, как говорят моряки, рундук, однако хозяина комнаты, или каюты, нигде не было видно.

– Ну, вот, совсем другое дело, – сказал неизвестный. – Проходите, располагайтесь, присаживайтесь. У меня к вам есть серьёзный разговор.

– Кто здесь? Где вы? – оглядываясь и озираясь по сторонам, спросил мальчик.

– Прошу прощения, что я не могу к вам сейчас выйти, – ответил загадочный голос. – Дело в том, что волею обстоятельств у всей нашей команды развилась какая-то странная светобоязнь. Не поймите меня превратно, но если бы вы были так смелы и великодушны, что закрыли бы за собой дверь, то я смог бы тогда к вам выйти, и мы смогли бы пообщаться с вами, глядя друг другу в глаза, так сказать, тет-а-тет.

«Заманивает, – ещё раз подумал мальчишка. – Ладно. Мы ещё поглядим, кто кого». Он, конечно, не знал пока, в чём подвох, но, заинтригованный дорогим платьем и так настойчиво навязываемым ему разговором, понимал, что это общение сулило не только большую опасность, но и возможную немалую выгоду. Мальчик медленно закрыл за собой дверь и замер, держа кортик наизготовку. Пламя свечей надломилось, дрогнуло, и каюта погрузилась в тёплый полумрак.

– Спасибо огромное, что вы мне поверили! – воскликнул радостный голос. – Огромное вам спасибо. Вы не представляете, как я вам сейчас благодарен!

И в этот момент в углу, в темноте медленно, со страшным скрипом поползла вверх тяжёлая крышка капитанского сундука-рундука. Мальчик вздрогнул от неожиданности, сделал непроизвольно шаг назад, толкнул спиной дверь, та настежь распахнулась и громко хлопнула по стене снаружи. Свет ворвался в каюту, и в то же мгновение в углу раздался ответный глухой удар. Это захлопнулась крышка капитанского сундука-рундука.

– Ах, зачем же так?! – запричитал голос. – Я же специально зажёг для вас свечи. Если вам мало, там в столе есть ещё, зажгите ещё. Только закройте, закройте, пожалуйста, эту чёртову дверь!

– А мама мне говорила, что чертыхаться нехорошо, – хитро прищурился и назидательно соврал мальчик. Дело в том, что он уже не помнил своей мамы и врал про неё время от времени, просто так, что называется, к слову, или, как говорится, для большей солидности.

– Да, разумеется, мне мама тоже так говорила, – согласился голос из сундука, – и если брать обыденную жизнь, то наши мамы были абсолютно правы.

Мальчишка тут же почувствовал за собой власть, а вместе с ней накатившую уверенность в себе и в своём праве. Уверенность в том, что это именно он владеет сейчас ситуацией. Поэтому он постоял так ещё не спеша на пороге, то поглядывая на лежащих на палубе скелетов, то прислушиваясь к шорохам, доносящимся из сундука-рундука, но, так и не придумав, как воспользоваться представившимися ему новыми возможностями, и издержав надлежащую, на его взгляд, в этом случае паузу, взялся наконец за дверную ручку и медленно закрыл за собой дверь. В каюте вновь воцарился полумрак.

– Я так понял, всё? Дверь закрыта? – спросили из сундука.

– Закрыто, закрыто, – проворчал мальчуган.

Вновь послышался скрип плохо смазанных петель, массивная крышка поднялась, распахнулась и откинулась к стене, а из рундука, чертыхаясь и отряхиваясь, вылез самый настоящий пиратский капитан. С чёрной перевязью через один глаз, в пышной парчовой куртке и в чёрной-пречёрной пиратской треуголке. На ногах у него были высокие ботфорты, а из-за пояса у него торчали сабля и пистолет.

– Ох-ха-ха-ха! Йох-хо-хо-хо! – воскликнул пират. Покряхтел, хватаясь за поясницу. Поохал, потягиваясь и покачиваясь взад-вперёд, потом сделал широкий шаг в сторону и плюхнулся с разворота в стоявшее рядом кресло. – Надеюсь, ты не будешь распахивать эту дрянную дверь снова? – с ходу поинтересовался он у мальчишки, и тот отрицательно покачал головой. – Тогда предлагаю сразу перейти от слов к делу! – воскликнул морской разбойник.

«Это к какому ещё делу»? – подумал мальчик и тут же занервничал.

– А дело в том, – не обращая на него никакого внимания, продолжил пират, – что нам нужна от вас кое-какая помощь. Вы, я так понимаю, пробрались к нам на судно в поисках сокровищ и приключений.

Мальчик занервничал ещё больше.

– Что ж, будут вам и сокровища, и приключения! Но взамен я бы хотел попросить об одной ма-аленькой услуге, – капитан покровительственно посмотрел на мальчишку и снисходительно его успокоил: – Не переживайте, ни о чём таком я вас не попрошу.

– Вы видели, – продолжил он, – в каком плачевном состоянии находится наша красавица бригантина. Так вот, нам необходимо найти в округе самого лучшего мастера-корабела, чтобы отремонтировать наше судно, но сами мы люди неместные, а вы, как я вижу, человек опытный и всё-всё здесь хорошо знаете. К тому же нам необходимо найти где-нибудь недалеко какой-нибудь разрушенный замок, подземную каменоломню или глубокую пещеру, где мы могли бы, пока суть да дело, хранить наше золото и прятаться сами. Помогите нам, и мы перед вами в долгу не останемся.

– Хорошо, я вам помогу, – согласился мальчик. – Я знаю самого лучшего на свете мастера-корабела, и тут недалеко есть как раз старая заброшенная каменоломня! А вы расскажите тогда мне, пожалуйста, что с вами произошло, где вы побывали и как вы здесь оказались, – попросил он пиратского капитана.

– А ты, я вижу, малец не промах! – воскликнул пиратский капитан. – Любишь рассказы про дальние страны, моря и океаны?

– Ага! Очень-очень люблю, – сознался мальчишка.

– Ну, что ж, брат, это долгая история, – сказал ему пиратский капитан. – Садись, устраивайся поудобней, а я тебе всё расскажу. Только слушай меня внимательно и не перебивай.

ВТОРОЕ СКАЗАНИЕ О «ЛЕТУЧЕМ ГОЛЛАНДЦЕ»
(В котором рассказывается о появлении «Летучего голландца» и о том, как он попал в таинственную пещеру)

Однажды давным-давно некий старый голландский мастер-корабел, имя которого история, к сожалению, не сохранила и поэтому теперь умалчивает, построил удивительную бригантину. И был этот корабль столь совершенен и так невозможно прекрасен, что с самых далёких селений люди приходили к нему на судоверфь специально только для того, чтобы полюбоваться на его творение. А ещё говорят, что перед тем как спустить на воду свой корабль, старый мастер подошёл к нему, обнял его за дощатые скулы, шепнул ему напоследок какие-то нужные слова да прямо как стоял перед ним на слипе, так и умер. Старики говорят, что это он вдохнул в него так свою душу, а другие говорят, что бригантина так взяла свою цену.

Похоронили мастера, поминки справили, а судно спустили на воду уже его ученики – бывшие подмастерья. Принял корабль искусный капитан. Вышел в море, поднял паруса, поймал свежий ветер. Летит по волнам бригантина – только бакштаг звенит.

– А ну-ка свистать всех наверх! – закричал капитан. – Поднять-ка все трюмсели, мунсели, топсели, брамсели, балуны да стаксели!

Расправила бригантина свои паруса, словно крылья, наполнила их крепким ветром да и взлетела прямо к небу под облака, а те, что стояли на берегу, только её и видели. Заахали все, запричитали, а некоторые даже стали молиться. И долго ещё потом пересказывали друг другу люди эту историю, а этот корабль так и прозвали «Летучим голландцем». Многие потом пытались такой же корабль построить, да всё что-то не получалось. И обводы вроде бы такие же были, и парусов так же много, но всё равно их корабли почему-то не взлетали. Говорят, старый голландский мастер знал какой-то особенный секрет, а некоторые говорят даже, что он знал какое-то колдунское голландское слово. Только к вечеру вернулась бригантина обратно в порт. Встала на якорь, команда сошла на берег. Отправились моряки в таверну своё возвращение праздновать, рассказывать разные морские байки, врать, балагурить да хвастаться. А в это время в той самой таверне сидели два старых морских волка – Кривой Пил и Одноглазый Пью. Услышали они про летучую бригантину да и посмотрели друг на друга многозначительно. Подождали, пока все напьются да охмелеют как следует, взяли на пирсе ялик, прокрались ночью на бригантину, захватили её да и вышли на ней в море. Кинулась портовая стража за ними в погоню, да куда там! Разве ж ветер догонишь? Только с тех самых пор, как украли в порту бригантину, появились в этих краях лихие пираты. Они возникали словно из ниоткуда, нападали на проплывающие мимо суда, грабили, а потом уносились, словно на крыльях, и никто не мог их догнать. И вот как-то мимо этих берегов проплывали тяжёлые испанские галеоны. Везли они из Южной Америки тяжёлое золото инков для испанской короны. У каждого галеона по много пушек, на каждом галеоне по много солдат. Сами золото везут, сами золото охраняют. Не дай бог кто-то решится напасть, так мигом в пыль сотрут, по ветру пустят и даже имени не спросят. Вдруг откуда ни возьмись к тому самому главному и самому большому испанскому галеону, на котором везли больше всего тяжёлого индейского золота, подлетает прекрасная бригантина под испанским флагом. Такая вот пиратская хитрость. Вахтенные сначала не разобрались, а потом и ахнуть не успели, как пираты взяли судно на абордаж, всю команду скрутили-разоружили, все трюмы обчистили-выпотрошили да загрузили себе на бригантину золота столько, что у них еле-еле люки потом закрылись. Все каюты золотом завалили, и даже камбуз, и даже кают-компанию. Подняли пираты паруса да и бросились наутёк. А испанцы пришли в себя, а потом пришли в ярость, развернули свои галеоны да и бросились за ними в погоню. Плывут, из пушек палят, сдаться велят.

– Отдайте, – кричат, – наше золото!

– Тысяча чертей! – кричит Кривой Пил. – Свистать всех наверх! Шевелись, канальи! Поднять-ка все трюмсели, мунсели, топсели, брамсели, балуны да стаксели!

Сделали всё пираты, как он сказал, а в трюмах лежит столько тяжёлого золота, что бригантина взлететь-то с ним уже и не может. Опечалились пираты, призадумались. Как же им уйти теперь от погони? Не выбрасывать же золото за борт в море. А испанцы к берегу жмут, с трёх сторон окружают. Взмолился тут Кривой Пил:

– Господи, – шепчет, – святый Боже, Отец небесный! Прости мне мои прегрешения, укажи нам путь ко спасению!

И только он сказал эти слова, как начался небывалой силы прилив. Смотрит Кривой Пил, а в скалах на берегу огромный-преогромный таинственный грот, и вода поднялась уже к самому гроту и в него, словно в каменную пасть, прямо из моря льётся. Вот Пил в этот таинственный грот свой корабль и направил. Поскольку бригантина судёнышко лёгкое и в него явно проскочит. Только мачты надо срубить, а так непременно проскочит, а галеон в эту пасть уже ну никак не пройдёт.

– Спасибо тебе, Господи! – закричал Кривой Пил. – Рубите мачты! Тысяча чертей! Рубите мачты! Пошевеливайтесь, канальи!

Срубили пираты мачты, взялись за вёсла да с приливом в этот грот и вошли, а потом встали там где-то в глубине на якоря и затихарились. Начался отлив, ушла вода, высадились испанцы на пустом берегу. Ходят туда-сюда, смотрят. Вход в пещеру теперь высоко – чтобы к нему подняться, надо по скалам лезть. Вызвались смельчаки, поднялись ко входу в пещеру, а там внутри только два шага можно посуху ступить, а потом сразу вода, да чем дальше вглубь пещеры, тем вода всё глубже, глубже и глубже. И как идти, непонятно, а плыть просто не на чем. Подняли испанцы в пещеру ялик. Спустили его на воду. Вызвались у них смельчаки, сели в ялик, зажгли масляные лампы-фонарики и отправились по воде вглубь пещеры. А пираты стоят там на якоре в глубине, затаились и супостатов ждут. Долго ли, коротко ли, только смотрят они, а в темноте огоньки замаячили.

– А кто это там огоньками маячит, крадётся к нам и мушкеты прячет? – грозно спрашивает Кривой Пил.

– А это мы, испанские мушкетёры, плывём наше испанское золото выручать, – отвечают испанские мушкетёры.

Набросились на них тогда пираты из темноты да всех их в темноте и перебили. Два дня и две ночи прождали испанцы у входа в пещеру своих мушкетёров. Не вернулись назад смельчаки. Подняли испанцы ко входу в пещеру второй ялик. Спустили его на воду. Вновь сыскались охочие люди, сели в ялик, зажгли факелы и отправились по воде вглубь пещеры. А пираты стоят в глубине на якоре, притаились и супостатов ждут. Долго ли, коротко ли, смотрят они, а в темноте опять огоньки замаячили.

– А кто это там огоньками маячит, крадётся к нам и пики прячет? – грозно спрашивает Кривой Пил.

– А это мы, испанские пикинёры, плывём наше испанское золото выручать, – отвечают испанские пикинёры.

Набросились на них пираты из темноты да всех их и перебили. Снова прождали испанцы у входа в пещеру своих пикинёров два дня и две ночи. Не вернулись назад смельчаки. В третий раз подняли испанцы ко входу в пещеру ялик. Спустили его в пещере на воду. А только плыть-то больше уже некому, охочих людей больше нет. Хотели было уже жребий бросить, а потом кто-то и предложил:

– А давайте отправим каторжников-висельников. Всё равно им нечего терять, а так, глядишь, себе милость перед короной выхлопочут.

Так они и поступили. Посадили в ялик двоих осуждённых за свои лихие дела на виселицу да на вечную каторгу и дали им два весла да хлеба чёрствого на два дня. А пираты стоят в глубине пещеры на якоре и супостатов ждут. Долго ли, коротко ли, смотрят они, а не видать в темноте никого.

– Значит, больше нет у испанской короны охочих людей, – говорит Кривой Пил. – Значит, больше некому испанское золото выручать.

И только он это сказал, как вдруг поднимаются к ним на палубу два ободранных оборванца.

– А это ещё кто такие? – удивились пираты.

– А это мы, Висельник и Каторжник. Нас послала испанская корона, чтобы мы отняли у вас индейское золото, – отвечают два оборванца. – Возьмите нас к себе, мы тоже хотим грабить и убивать.

Посовещались между собой пираты да и взяли их к себе на корабль. Три дня и три ночи прождали испанцы у входа в пещеру, но снова никто из пещеры не вышел. Расстроились, конечно, да делать нечего. Разбили они тогда у входа в пещеру лагерь и сели ждать пиратов снаружи у выхода. А пираты стали тогда дальше вглубь пещеры пробираться. Потому что с этой стороны их однозначно верная смерть ждёт, а с той стороны, может быть, чем-то судьба и улыбнётся. Долго ли, коротко ли плыли пираты по подземной протоке, но вот наконец-то вышли они к подземному озеру. Сначала думали, что вышли к морю, что это залив какой-то. Думали, что это просто ночь такая безлунная, а сверху на небе звёзды горят и в воде отражаются. Но потом потыркались туда-сюда, смотрят, тут берег, там берег, тут камни, там камни. Посмотрели на звёздное небо ещё раз внимательно и не узнали его – больно странные были эти звёзды. Собрал тогда Кривой Пил пиратов и говорит им:

– Всё, – говорит, – приплыли. Дальше плыть некуда. Будем, – говорит, – здесь обживаться. Здесь будет наша Либерталия.

Выгрузили пираты золото на берег и спрятали его между камнями на берегу. Потом собрали остатки рангоута и стоячего такелажа и поставили себе небольшие импровизированные мачты. А на самой высокой мачте повесили ещё и чёрный-пречёрный пиратский флаг. Так на судне вновь освободились трюм, камбуз, каюты и даже кают-компания, а наша летучая бригантина превратилась в уютный пиратский блокшив.