Текст книги "Семейство Холмских. Часть шестая"

Глава VIII

The proper study of man is man.

Настоящая наука для человѣка – человѣкъ.

Пора кончитъ. Разсказать все не достанетъ ни силы, ни терпѣнія, ни дарованія, ни времени. Мы представили нѣкоторыя черты; иные характеры обрисовали слегка, о другихъ только намѣкнули, и многія оставили совсѣмъ безъ описанія, напримѣръ: характеръ вельможъ.

 
"Которые собою сами
"Умѣли титла заслужить
"Похвальными себѣ дѣлами,
"Кого ни знатный родъ, ни санъ,
"Ни счастіе не украшали,
"Но кои доблестью снискали
"Себѣ почтенье отъ граждань.
 

Сколько великаго, сколько утѣшительнаго для человѣчества представитъ такой характеръ! И, къ счастію, есть извѣстные и очень извѣстные намъ образцы, съ которыхъ можно-бы срисовать для подкрѣпленія благомыслящихъ, и въ доказательство имъ, что прямая дорога чести, труды на пользу общую, и постоянное, непоколебимое шествіе этою дорогою, гораздо ближе и благонадежнѣе приведутъ насъ къ настоящему предназначенію настоящему предназначенію нашему въ здѣшней жизни.

Въ противоположность тому, характеръ, со всѣми оттѣнками, описанный въ слѣдующихъ стихахъ Державина:

 
"Оселъ останется осломъ,
"Хотя осыпь его звѣздами
"Гдѣ должно дѣйствовать умомъ,
"Онъ только хлопаетъ ушами.
"О, тщетно счастія рука,
"Противъ естественнаго чина,
"Безумца рядитъ въ господина,
"Или въ шумиху дурака!
 

Сколько истинно комическаго въ такомъ характерѣ! Изобразить его надменную ничтожность, глупое самодовольство, смѣшную самоувѣренность, что все онъ дѣлаетъ, въ томъ мѣстѣ, гдѣ, или слѣпое счастіе или знатный родъ его поставили, когда, напротивъ, первый изъ окружающихъ его мошенниковъ (а при такихъ людяхъ всегда ихъ изобиліе), взявшій на себя трудъ водить его за носъ, безпрестанно посвящаетъ – или, просто, возвращаетъ его въ настоящую ролю – въ полновѣсные дураки! И въ образцахъ такого рода, къ несчастію, недостатка нѣтъ. Есть съ чего заимствовать многое! Весьма-бы занимательно было описаніе такихъ характеровъ, въ то время, когда они сойдутъ со сцены и поступятъ въ званіе частныхъ людей.

Вообще, мы почти не коснулись сословія знатнаго и богатаго Дворянства. A какое обширное поле! Развратные, безнравственные, безпутные старики и старухи, вѣроломные супруги, безчестные родители, филантропки и раскольщицы нашего времени, молящіеся по Католическимъ книгамъ, и имѣющія Аббатовъ отцами-наставниками, молодые, полу-выучившіеся люди, толкующіе о Философіи, Метафизикѣ, Статистикѣ, Юриспрюденціи, Правахъ народовъ! Весьма-бы любопытно было описать общество этихъ великихъ мудрецовъ, которые, за стаканомъ Шампанскаго, съ трубкою въ зубахъ и съ очками на глазахъ, то есть, со всѣми признаками глубокой учености, судятъ и рядятъ о своемъ отечествѣ, не видавъ его и ничего не зная объ немъ – Петербургскіе далѣе Царскаго Села, или Петергофа, a Московскіе далѣе Тверской заставы, Воробьевыхъ горъ, Нескучнаго сада, или – много, много – далѣе подмосковной маменьки своей, верстахъ въ 20-ти.

Потомъ могъ-бы слѣдовать характеръ истиннаго героя, на полѣ бранномъ и въ судѣ, ибо по весьма справедливому мнѣнію Фонъ-Визина, "неустрашимость есть добродѣтель, слѣдовательно она принадлежитъ всѣмъ состояніямъ". И дѣйствительно, ежели разобрать съ безпристрастіемъ, то, можетъ быть, нелицепріятный, справедливый судья долженъ еще болѣе имѣть величія и твердости духа, нежели воинъ, подвизающійся противъ внѣшнихъ враговъ отечества. Подвиги воина явны, и вознаграждаются славою, почестьми, общимъ хорошимъ мнѣніемъ, когда, напротивъ, безпристрастный судья, ратоборствующій противъ внутреннихъ, гораздо опаснѣйшихъ враговъ, долженъ безпрерывно бороться съ коварными непріятелями, дѣйствующими противъ него тайно, въ непроницаемомъ мракѣ козней, ухищреній и клеветы – a чѣмъ награждается?

Сколько любопытныхъ подробностей можетъ представить такой неустрашимый герой добродѣтели, имѣющій скромное и никому неизвѣстное возмездіе, за свое тягостное противоборство, въ глубинѣ возвышенной души своей и въ спокойной совѣсти! что касается до неправедныхъ и пристрастныхъ судей, преклоняющихъ вѣсы Правосудія на сторону знатнаго, могущественнаго, a всего чаще богатаго, или для удовлетворенія какимъ либо другимъ постыднымъ страстямъ своимъ, то – безполезны будутъ всѣ усилія вразумить ихъ! Сколько тяжелыхъ истинъ говорили и говорятъ имъ на сценѣ, въ журналахъ, въ книгахъ! Ихъ мѣдные лбы отражаютъ всѣ пущенныя на нихъ стрѣлы! Никто изъ нихъ на свой счетъ ничего не принимаетъ!

 
"Про взятки Климычу читаютъ,
"А онъ, украдкою, киваетъ на Петра,
 

сказалъ – и какъ справедливо! И. А. Крыловъ. A полу? Вотъ отличительная черта нравовъ нашего вѣка! И, дѣйствительно: сколько есть y насъ полу-героевъ, полу-ученыхъ, полу-Русскихъ, полу-невѣждъ, полу-подлецовъ? Характеры на поприщѣ службы, также въ частной, домашней жизни, откроютъ весьма много новаго и занимательнаго, для наблюдательныхъ взоровъ.

Еще какую обильною жатву представятъ писателю съ дарованіемъ характеры и домашняя жизнь интригановъ, или пройдохъ – Придворныхъ, Министерскихъ, Губернскихъ, Уѣздныхъ, и даже деревенскихъ! Потомъ паразитовъ, или, употребляя старинное Русское названіе, прихлѣбателей, начиная также съ Придворныхъ, продолжая потомъ наблюденія свои въ чертогахъ вельможъ и знатнаго дворянства, и оканчивая въ смиренномъ, крытомъ соломою домикѣ небогатаго помѣщика. Вездѣ они есть, вездѣ, подобно мухѣ И. А. Крылова. Они пролѣзутъ, вездѣ съ равнымъ образомъ дѣйствуютъ, и y всѣхъ, съ нѣкоторыми, маловажными оттѣнками, y нихъ одинаковыя свойства душевныя. A Купечество? и проч. и проч. – Какое пространное поле! Есть гдѣ разгуляться воображенію! Есть надъ чѣмъ позабавиться! Мы ограничили себя, и удовольствовались, представивъ только нѣкоторыя черты нравовъ и образа жизни, семейной и одинокой, Русскихъ Дворянъ, большею частію средняго состоянія, въ городахъ и деревняхъ.

Теперь, оканчивая нашъ опытъ, можемъ мы, имѣя y себя въ рукахъ полныя записки (Memoires) семейства Холмскихъ, ежели угодно читателямъ, удовлетворить любопытство ихъ на счетъ всѣхъ дѣйствующихъ лицъ, о коихъ упомянули мы сообщая собственно исторію одного семейства.

Надлежало-бы начать съ самой знатной особы, съ Его высокопревосходительства, которому Сундуковь давалъ праздникъ, или, по крайней мѣрѣ, съ Его Превосходительства, и притомъ еще Сіятельства Графа Ѳедора Степановича Клешнина. Но мы признали удобнѣе слѣдовать хронологическому порядку, разсказывая о каждомъ, лицѣ по мѣрѣ вступленія его на сцену, въ нашемъ повѣствованіи.

Картины наши начались знаменитымъ Сундуковомъ. Сообщимъ о немъ самомъ и о его семействѣ, нѣсколько подробностей, и потомъ скажемъ имъ на вѣкъ: прости, прибавимъ притомъ, что невольно вырвется у всякаго, при встрѣчѣ съ такими людьми хоть-бы вѣкъ съ вами не видаться!

Тимѳей Игнатьевичъ Сунудковъ продолжаетъ подвизаться со славою на избранномъ имъ поприщѣ, то есть, самымъ вѣроломнымъ образомъ обманывать и обкрадывать всѣхъ, кто ему попадется подъ руку, не исключая даже и родныхъ дочерей. Мы знаемъ, какъ онъ поступилъ съ своимъ зятемъ, Чадскимъ; точно также выдалъ онъ и другихъ дочерей, и равномѣрно поступилъ съ прочими зятьями. И дѣльно! На что, какъ говорится, класть охулку на свою руку? Зачѣмъ оставлять похвальныя привычки? Продолжайте, продолжайте, господа, подобные Сундукову! Не внимайте голосу совѣсти, и утвердитесь въ томъ мнѣніи, что честь, добродѣтель, справедливость – предразсудки, просто одни только слова, не заключающія въ себѣ никакого смысла. Подвизайтесь подобно ему, и вы будете счастливы въ здѣшнемъ и будущемъ свѣтѣ!!.. Между тѣмъ, Тимоѳей Игнатьевичъ достигнулъ уже до званія Губернскаго Предводителя, и надѣется, какъ утверждаютъ, получить мѣсто, на которое нынѣшнее его званіе дастъ ему нѣкоторое право. Но общая повсюду молва, будто въ наше время жирные, большіе осетры, поздравительные куплеты, прославленіе въ звучныхъ стихахъ добродѣтелей, спектакли, иллюминаціи, и даже напоминанія Секретаря, потеряли свою цѣну и ни къ чему не ведутъ. Слѣдовательно, со всею достовѣрностію заключить можно, что Тимоѳей Игнатьевичъ ошибается, и надежда его не совершится. Жаль, очень жаль – но для немногихъ.

Предсказаніе, что врядъ ли Тимофей Игнатьевичъ Сундукоиь получитъ то мѣсто, на которое онъ имѣлъ виды, достигнувъ до званія Губернскаго предводителя, оправдалось самымъ событіемъ. Чудеса совершились въ нашихъ глазахъ. Мощная рука истиннаго Благодѣтеля нашего Николая I-го, подвинула насъ впередъ на цѣлое столѣтіе. Ежели вспомнимъ, что было не далѣе какъ пять или шесть лѣтъ тому назадъ, и сравнимъ, что теперь, то нельзя не притти въ изумленіе чудесному преобразованію и улучшенію общественной нравственности. Многія изданныя въ царствованіе Николая I-го новыя законоположенія, въ особенности же о Дворянскихъ выборахъ, рекрутскій уставъ, увеличенное жалованье гражданскимъ чиновникамъ, всего же болѣе незабвенный памятникъ правленія его – Сводъ Законовъ и данное сообразно духу настоящаго времени направленіе образованію и воспитанію юношества, имѣли такое благотворное вліяніе на общественную нравственность, что описанныя въ нашей книгѣ злоупотребленія, безстыдное и наглое лихоимство, ябедничество, своевольство, развратъ содѣлались уже теперь не своевременнымъ изображеніемъ нравовъ, a историческими фактами.

Не осмѣлятся теперь дворяне, подобно Тимоѳею Сундукову, являться на выборы и употреблять прежнія козни и интриги для наполненія судовъ безнравственными и развратными кліентами своими. Теперь всякій благомыслящій дворянинъ имѣетъ возможность принять участіе въ общемъ дѣлѣ и воспользоваться Всемилостивѣйше предоставленнымъ намъ драгоцѣннѣйшимъ правомъ избирать изъ среды себя судей, коимъ ввѣряемъ мы спокойствіе и благосостояніе свое и имѣній нашихъ. Не будетъ уже теперь стыдно, какъ бывало прежде, всякому образованному и хорошей нравственности молодому дворянину, принимать на себя званіе уѣзднаго Судьи, Исправника и Засѣдателя; при увеличенномъ-же окладѣ жалованья, которое открываетъ средства содержать безъ нужды себя съ семействомъ и въ должности секретарей, повытчиковъ и канцелярскихъ чиновниковъ, пойдутъ честные и хорошіе люди.

Словомъ, Тимоѳей Игнатьевичъ, прочитавъ со вниманіемъ новыя постановленія о дворянскихъ выборахъ, долженъ былъ внутренно согласиться, что все и навсегда уже окончилось для него. Онъ призналъ за благо, сколь возможно поспѣшилъ удалиться съ поприща, на которомъ съ компаніею своею столь долго подвизался, и не дослуживъ еще трехлѣтія, Тимоѳей Игнатьевичъ вышелъ въ отставку.

Мы знакомы съ двумя его дочерьми, Ея Сіятельствомъ Княгинею Прасковьею Тимоѳеевною Буасековою и Полковницею Глафирою Тимоѳеевною Чадскою. Такъ всегда называетъ ихъ папенька, и мы изъ уваженія къ нему, сохранили полный ихъ титулъ.

Княгиня часто гнѣвается на своего супруга и насмѣхается надъ нимъ; иногда и папенька ея, бывъ въ дурномъ нравѣ, не спускаетъ Сіятельному: изволитъ называть его обветшалымъ волокитою, пустымъ человѣкомъ, нищимъ, и прочее. Его Сіятельство, Князь Буасековъ, сноситъ все съ примѣрнымъ великодушіемъ, по самой простои причинѣ – потому, что ежели онъ вздумаетъ разсориться, уѣхать отъ тестя и оставить свою супругу, то ему, рѣшительно, нигдѣ будетъ преклонить сіятельной головы своей. Впрочемъ, въ утѣшеніе свое, имѣетъ онъ счастіе часто слышать на праздникахъ Сундукова, или когда y него бываетъ много гостей: "Ваше Сіятельство, Князь Борисъ Ильичь! гдѣ твоя жена, дочь моя, Княгиня Прасковья Тимоѳеевна?" Или: "Да, подайте, Ваше Сіятельство, руку такой-то дамѣ." Притомъ-же онъ всегда за большими обѣдами имѣетъ честь идти во второй парѣ, непосредственно за своимъ тестемъ. Впрочемъ, Сіятельныя фигуры кое-какъ произрастаютъ въ здѣшнемъ мірѣ, и имѣютъ довольно много дѣтей.

Что касается до Глафиры Тимоѳеевны, то общая молва была (однакожъ не всему вѣрить можно – люди такъ теперь злорѣчивы), что еще прежде замужства своего имѣла она съ однимъ молодымъ французомъ, гувернёромъ въ домѣ близкихъ сосѣдей ихъ, нѣкоторыя совѣщанія и дружескую переписку – разумѣется – о литтературѣ. Теперь, на свободѣ, бывши ни замужняя женщина, ни вдова, имѣетъ она всю возможность, отъ скуки, предаваться страсти своей къ литттературѣ. Носится слухъ, что она расположилась получивъ слѣдующее ей послѣ смерти отца имѣніе, отправиться съ однимъ юнымъ литтераторомъ въ Парижъ, для дальнѣйшаго усовершенствованія. Говорятъ, что ея маменькѣ, урожденной Княжнѣ Развратовой, извѣстно было намѣреніе Глафиры; что она одобряла такое стремленіе къ познаніямъ, и даже сама хотѣла сопутствовать ей, для пріобрѣтенія въ Парижѣ новыхъ свѣдѣній въ словесности,

Утверждаютъ даже, что Г-жа Сундукова предпринимала было никоторыя, ближайшія мѣры къ предускоренію путешествія своего въ Парижъ. Мужъ ея, какъ-то внезапно очень занемогъ, такъ, что долженъ былъ пить парное молоко. Много виноватыхъ въ его болѣзни поступило, какъ въ деревняхъ говорятъ, подъ красную шапку; другіе водворились на всегдашнее жительство въ отдаленныхъ, и весьма любопытныхъ, странамъ Сибири. Однакожъ, въ послѣдствіи времени открылось, что супруга его (еще упомянемъ урожденная Княжна Развратова) хотѣла употребить съ пользою корешокъ, данный ей извѣстною въ ихъ сторонѣ колдуньею, за тѣмъ, чтобы болѣе приворожить къ себѣ своего мужа. Но колдунья, вѣроятно, ошиблась корешкомъ, и дѣйствіе было противное ожиданію нѣжной супруги. Сундуковъ, отдавая всю справедливость опыту столь чрезмѣрной любви жены своей, хотѣлъ выгнать ее изъ дома; но мысль, что такое распоряженіе, можетъ быть, не понравится знатнымъ ея роднымъ, и обратитъ гнѣвъ ихъ на него, способствовала къ возстановленію прежней счастливой супружеской жизни. – Однакожъ это было не на долго. Сундукова вскорѣ послѣ того, внезапно, кончила полезную и достохвальную жизнь свою. слѣдовательно, намѣреніе Графиры Тимоѳеевны – ѣхать въ Парижъ, для усовершенствованія своего, подъ руководствомъ юнаго литтератора – можетъ совершиться еще не скоро. – Какая потеря для Просвѣщенія! Вотъ, можно сказать, примѣрное несчастіе! Число Русскихъ Кориннъ, возвращающихся столь образованными, столь благовоспитанными изъ чужихъ краевъ, должно-бы увеличиваться. Вмѣсто того, Глафира Тимоеевна, со всею доброю волею, со всѣмъ расположеніемъ къ просвѣщенію, должна влачить безполезно жизнь свою въ углу отдаленной провинціи.

Княгиня Рамирская, послѣ примиренія съ мужемъ, чрезъ посредничество Пронскихъ, провела нѣсколько лѣтъ спокойно и счастливо. Бывали иногда кой-какіе, маловажныя перепалки; но воспоминаніе, въ какое ужасное положеніе были поставлены мужъ ея и она сама, со стороны мужа грубостью, невѣжливостью, скупостью и запальчивостію, a со стороны жены вѣтренностью, легкомысліемъ, необдумчивостью, и также неумѣстною горячностью, заставляло супругомъ смиряться другъ передъ другомъ, и переносить съ терпѣніемъ взаимные недостатки. Притомъ-же, Князь и Княгиня до такой степени были привязаны къ дочери своей, что одинъ взглядъ на нее укрощалъ бунтующія ихъ страсти. Но, увы! никакія проказы даромъ съ рукъ не сходятъ! Елисавета, въ продолженіе всего времени супружества своего, до самаго примиренія, такъ усердно старалась разрушить счастіе свое, во всѣхъ отношеніяхъ, что здоровье ея совершенно разстроилось, и она преждевременно кончила жизнь. Однакожъ, она умерла спокойно, поручивъ дочь свою сестрѣ Софьѣ, которая, съ согласія своего мужа, взяла малютку къ себѣ въ домъ, и занимается ею, какъ собственною дочерью.

Князь Рамирскій плакалъ искренно, провожая бренные остатки жены своей къ послѣднему пристанищу. Послѣ похоронъ, онъ самъ привезъ свою Наташу къ Пронскимъ, и подводя ее, съ горькими слезами, къ Софьѣ, говорилъ, что онъ вручаетъ ей все, что есть для него драгоцѣннаго въ мірѣ, послѣднее свое утѣшеніе, и что онъ дѣлаетъ весьма большое усиліе надъ собою, разставаясь съ дочерью, но исполняетъ священную волю покойницы. Послѣ того, въ обширномъ его домѣ, преслѣдуетъ его повсюду пренесноснѣйшая тоска; ничто не веселитъ и не занимаетъ его: ни хозяйство, ни лошади, ни винокуренный заводъ, ни суконная фабрика, которую завелъ онъ подъ руководствомъ Свѣтланина. Часто, совсѣмъ неожиданно для людей своихъ, вдругъ велитъ Князь запрягать скорѣе и подавать коляску свою, садится въ нее, не говоря ни слова; но кучеру не не нужно спрашивать – онъ везетъ его прямо къ Пронскимъ. Тамъ отдыхаетъ сердце Князя и показывается иногда улыбка на блѣдномъ его лицѣ, когда выбѣгаетъ на встрѣчу и бросается ему на шею милая Наташа. Дѣвочка эта ростетъ, хорошѣетъ, свѣжа и румяна, какъ роза, и чрезвычайно привязана къ отцу. Со слезами радости, и съ полнымъ сердцемъ, внимаетъ онъ разсказамъ ея о томъ, что она выучила, слушаетъ, какъ она играетъ на фортепіано, смотритъ на ея рисунки, или, сидя въ углу, взираетъ съ радостью, какъ она ловко и пріятно танцуетъ. Видя быстрые успѣхи дочери, Князь Рамирскій часто, не говоря ни слова, подходитъ къ Софьѣ, и со слезами цѣлуетъ ея руки. Такое краснорѣчивое изъясненіе благодарности сильнѣе всѣхъ словъ! Впрочемъ, умѣренная жизнь Князя Рамирскаго, при большомъ его богатствѣ, конечно, сдѣлаетъ то, что Наташа будетъ одна изъ первыхъ и лучшихъ невѣстъ въ Москвѣ, куда, разумѣется, она должна будетъ со временемъ явиться. Много, много предстанетъ обожателей! Но воспитанная Софьею, имѣя примѣръ ея руководствомъ, она, конечно, безъ всякаго оправданія будетъ виновата, ежели неудачно выйдетъ за мужъ.

Добрая старушка, Холмская, перенесла много горя въ продолженіе жизни своей. Часто, съ горькими слезами, она внутренно укоряла себя, что во всемъ сама кругомъ виновата. Впрочемъ, со времени замужства Софьи постепенно успокоилась Холмская, и по немногу забываетъ все прежнее, ознаменованное треволненіями и бурями земное поприще свое. Теперь старость ея проходитъ очень тихо; медленными и непримѣтными шагами приближается она ко гробу. Милыя дѣти ея, зять и дочь, употребляютъ всѣ попеченія, чтобы утѣшить, успокоитъ, украсить остатокъ дней доброй старушки. Впрочемъ, и угодить ей очень легко; она не имѣетъ никакихъ прихотей, и всемъ довольна; особенно-же съ тѣхъ поръ счастлива она въ полной мѣрѣ, когда внимательный зять ея устроилъ y себя въ домѣ церковь, и она ежедневно можетъ быть y службы Божіей. Послѣ того возвращается она въ свою теплую, спокойную комнату, вяжетъ для внучковъ чулки, или раскладываетъ гранъ-пасьянсъ, и слушаетъ разсказы старой попадьи, компаньенки своей. По вечерамъ, ея любимое занятіе играть съ внучками въ дурачки, когда они, послѣ классовъ, напрыгаются до сыта, и должны, передъ ужиномъ и спаньемъ, отдыхать. Бабушка пользуется этимъ отдыхомъ, и внучки, чтобы угодить ей, безпрестанно проигрываютъ. Старушка увѣрена, что она большая мастерица, и выигрываетъ y нихъ по своему искуству.

Намъ извѣстно, какъ несчастливо окончили Аглаевы. Примѣръ мужа служитъ разительнымъ доказательствомъ, что человѣкъ, съ самымъ лучшимъ расположеніемъ, и со всѣми наклонностями къ добру, не имѣя характера и твердости правилъ, словомъ: безъ воспитанія, основаннаго на истинныхъ началахъ Религіи, близокъ къ безпрестанному паденію и безднѣ погибели, въ которую влечетъ за собою и все семейство свое. И, надобно правду сказать, въ нашемъ дворянскомъ быту довольно Аглаевыхъ. Характеръ его заслуживаетъ вниманіе. Должно во всѣхъ отношеніяхъ разсмотрѣть, и съ безпристрастіемъ хладнокровно вникнуть въ самихъ себя: мы увѣримся въ той непреложной истинѣ, что нерадѣніе къ точному и непремѣнному исполненію обязанностей нашихъ, въ томъ состояніи, гдѣ мы, по волѣ Провидѣнія, поставлены, и самое малѣйшее отступленіе съ прямой стези, особенно-же въ семейной жизни, приближаетъ насъ къ погибели, въ которую Аглаевъ повергнулъ себя, и самыхъ близкихъ, самыхъ драгоцѣнныхъ для него людей – жену и дѣтей своихъ. Милые, добрые Аглаевы, которыхъ, повторимъ еще, встрѣчаемъ мы безпрестанно въ нашемъ дворянскомъ сословіи! остановитесь, одумайтесь, и повѣрьте:

 
Той земли не сыщете вы краше,
Гдѣ ваша милая, и гдѣ живетъ вашъ другъ!
 

Обратите все попеченіе ваше на то, чтобъ быть сколько возможно счастливѣе въ тѣсномъ кругу вашего семейства. Вспомните, что отъ васъ, именно отъ васъ, зависитъ благополучіе безпомощныхъ, слабыхъ подругъ вашихъ. Вспомните, что есть невинныя существа, обязанныя вамъ бытіемъ своимъ, и что вы должны быть для нихъ примѣромъ и руководствомъ на тернистомъ пути жизни! Ограничьте ваши прихоти, живите сообразно съ вашимъ состояніемъ, не дѣлайте долговъ, и, повѣрьте, что не только предосудительно, но и весьма обидно, ежели о супругѣ и объ отцѣ семейства станутъ говорить: "Аглаевъ не много мотоватъ, не много вѣтренъ, любитъ разсѣянную жизнь, не откажется поиграть въ карты, любитъ хорошо покушать, иногда не прочь и отъ того, чтобы съ другими выпить и погулять, однакожъ, за всѣмъ тѣмъ, онъ премилый и предобрый малый! Но, кажется, мы проповѣдуемъ въ пустынѣ. По крайней мѣрѣ, мы сказали Гг-мъ Аглаевымъ все, что было y насъ на душѣ.

Съ другой стороны, примѣръ бѣдной Катерины служитъ урокомъ для васъ, добрыя женщины…. совѣстно прибавить, да нельзя не сказать правды – неразсудительныя, пустыя женщины, число которыхъ въ нашемъ дворянскомъ быту также весьма велико! Излишняя чувствительность, безхарактерность, способность обо всемъ плакать и унывать, приходить въ отчаяніе, a не дѣйствовать, какъ должно подругѣ своего мужа, приводить въ ослабленіе умственныя и тѣлесныя силы, разстроивать здоровье, и преждевременно сокращать вашу жизнь, которая принадлежитъ уже не вамъ, a вашему семейству – скажите, не вашего-ли портрета черты высказали мы? Каковъ онъ? – Притомъ-же, и это, кажется, болѣе всего должно убѣдить васъ: спросите y всѣхъ мужчинъ, и всякій съ безпристрастіемъ долженъ сказать вамъ, что вы не только не интересны, по весьма безобразны и отвратительны во время вашихъ болѣзней и слезъ. Какія-же еще ужасныя послѣдствія бываютъ послѣ: необыкновенная худоба, желтый цвѣтъ лица, потухшіе, безъ всякаго выраженія глаза, морщины ни лицѣ, и прочія, тому подобныя злополучія. Напротивъ того, счастливая, здоровая, свѣжая, румяная женщина есть краса природы. Это мы говоримъ не отъ себя: прочитайте Бюффона. – Но, кажется, и черезъ эту моральную выходку мы не только ничего не пріобрѣтемъ, a потеряемъ. Насъ назовутъ грубіянами и пустомелями…. Такъ и быть! Не мы первые, и не мы послѣдніе. Потерпимъ за правду.

Впрочемъ, судьба сиротъ Аглаевыхъ, по милости Божіей, теперь, въ полной мѣръ и на всѣхъ отношеніяхъ обезпечена. Нравственное образованіе ихъ, и физическое воспитаніе, отлично хороши. Состояніе будетъ y нихъ порядочное. Имѣніе послѣ матери осталось неприкосновеннымъ. Елисавета, еще при жизни своей, упросила мужа исполнить обѣщаніе, данное имъ при помолвкѣ Катерины, и онъ передалъ формальнымъ актомъ сиротамъ Аглаева приданую ея деревню. Пронскій также утвердилъ за ними то, что принадлежало Софьѣ. Всѣ три сестры получили на части свои имѣніе въ одномъ мѣстѣ, и теперь все ихъ имѣніе принадлежитъ сиротамъ Аглаевымъ. Старая Холмская также, по настоянію зятя своего, отдаетъ имъ же, что послѣ нея останется. Опекунъ ихъ, Пронскій, войдя въ управленіе имѣніемъ, ѣздилъ самъ нарочно осматривать деревню, и хотя нашелъ все, чего надлежало ожидать, въ большомъ безпорядкѣ, но распорядился на мѣстѣ, устроилъ и увеличилъ доходы, изъ которыхъ не тратитъ онъ на сиротъ ни копѣйки, a все отсылаетъ, для приращенія процѣнтами, въ Опекунскій Совѣтъ. Мачиха его ежегодно отдѣляетъ для Аглаевыхъ, отъ доходовъ своихъ, по нѣскольку тысячь рублей, тайно отъ Софьи. Добрая Свіяжская, вѣроятно, также не забудетъ ихъ въ своей духовной. Даже самъ Князь Рамирскій, поощренный примѣромъ общаго желанія способствовать будущему благосостоянію бѣдныхъ сиротъ, обѣщался отдѣлить въ пользу ихъ половину барыша, который надѣется получать съ суконной своей фабрики. Одинъ только дядюшка, Алексѣй Васильевичь Холмскій, ни копѣйкою не участвуетъ въ доброхотной складкѣ для сиротъ, и даже, когда пріѣзжаетъ онъ къ Пронскимъ (что случается съ нимъ довольно рѣдко, потому, что жена его безпрестанно беременна, и никуда его отъ себя не отпускаетъ), то цѣлуетъ ихъ, если они сами подойдутъ здороваться и прощаться, a впрочемъ весьма равнодушенъ онъ къ сиротамъ сестры. Но Богъ съ нимъ! И безъ него, дѣла ихъ такъ устроились, что врядъ-ли при отцѣ и матери могли-бъ быть лучше. Со всею достовѣрностію предполагать должно, что Аглаевы проживутъ жизнь свою гораздо счастливѣе, нежели покойные ихъ родители.

Добродѣтельная, во всемъ пространствѣ и во всей силѣ этого слова, Свіяжская, потому, что она во всю жизнь готова была на услуги и пособіе людямъ, не только деньгами, но временемъ своимъ и здоровьемъ, получила уже должное возмездіе и въ здѣшнемъ мірѣ, въ ожиданіи того блаженства, которое ожидаетъ сію праведницу въ вѣчности. Она всѣми любима, уважаема, и счастлива въ полной мѣрѣ. По лѣтамъ своимъ она довольно еще свѣжа, только не можетъ уже такъ часто ѣздить, какъ бывало прежде. Она совсѣмъ переселилась на житье въ Москву, потому, что старая столица наша, по всей справедливости, называется дворянскимъ гробомъ. Кто гдѣ ни бываетъ, a умирать почти всѣ являются въ Москву. Пронскіе, ея душевныя дѣти, какъ она всегда ихъ называетъ, видаются съ нею очень часто. Когда Свіяжская не въ силахъ сама быть y нихъ въ Петровскомъ, то они, нарочно для нея, пріѣзжаютъ въ Москву, провѣдать ее, погостить y нея недѣлю, или двѣ.

Недавно были они y Свіяжской съ мачихою, и съ сыномъ своимъ, ея крестникомъ. Они нашли ее не очень здоровою, и даже въ постелѣ; но пріѣздъ ихъ оживилъ и подкрѣпилъ добрую старушку. Она встала, говоря съ улыбкою, что не смѣетъ принимать лежа такую церемонную и капризную гостью, какова Дарья Петровна. «А ежели такъ» – отвѣчала Пронская, цѣлуя ее, и смѣясь отъ всего сердца – «то я повалю тебя на постелю, закрою одѣяломъ, и сяду на ноги, чтобы ты не могла встать!» Общество и бесѣда Свіяжской, не смотря на слабость и старость ея, еще до такой степени пріятны и занимательны, что не видать, какъ идетъ время. Пронскіе, во всю послѣднюю бытность свою въ Москвѣ, никуда отъ нея не выѣзжали. "Ахъ, вы, милые, настоящіе собственные мои красавцы! – сказала Свіяжская, смотря съ умиленіемъ на Софью, сидѣвшую подлъ мужа, съ сыномъ на рукахъ. – "Да знаете-ли, что вы оба еще похорошѣли, особенно съ этимъ херувимчикомъ? Какъ ты одолжила меня, Соничка, что привезла мнѣ показать его! Признаюсь въ моей слабости: мнѣ страхъ какъ хотѣлось его видѣть, но совѣстно было написать къ вамъ. Впрочемъ, ты давнишняя колдунья, и напередъ отгадала мои мысли!" – прибавила старушка, обнимая и цѣлуя Софью. Послушай, голубушка – сказала тогда старая Пронская – ты не можешь повѣрить, какъ справедлива система твоя о красотѣ; чѣмъ болѣе смотрю я на тебя, тѣмъ болѣе нахожу, что и ты совершенная красавица. – "А ты сама, развѣ не красавица? – отвѣчала Свіяжская, съ улыбкою. "Ты счастлива и спокойна; лицо твое служитъ тому доказательствомъ; слѣдовательно ты красавица. Повѣрь мнѣ, какъ Профессору этой системы!" – Полно, голубушка! куда мнѣ съ тобою равняться! Я худая, блѣдная, желтая, изсохшая старуха, настоящая Кіевская вѣдьма, a ты, напротивъ, прелестная, хорошенькая старушечка – возразила Пронская. – «Ахъ! нѣтъ, нѣтъ, милая маменька! не говорите этого!» прервала Софья, цѣлуя свекровь – и вы настоящая красавица." – Добрая, милая маменька! – прибавилъ Пронскій, обнимая ее – да кто въ мірѣ можетъ быть прелестнѣе васъ?

Свіяжская располагаетъ, при смерти своей, завѣщать деревни свои Софьѣ, но скрываетъ еще намѣреніе свое, за тѣмъ, что боится сопротивленія со стороны ея самой и мужа ея. Она говорила нѣсколько разъ другу своему, Кирбитовой: "Не съ тѣмъ хочу я передать имъ мои деревни, чтобы обогатить ихъ. Слава Богу! У нихъ хорошее состояніе; но я тогда спокойно умру, съ увѣренностію, что крестьяне мои не станутъ роптать на меня, и будутъ спокойны и счастливы подъ ихъ управленіемъ." Деньги, и все движимое имущество свое, расположилась она раздѣлись по поламъ, между дѣтьми Княгини Фольгиной и сиротами Аглаевыми.

Теперь по хронологическому порядку, слѣдуетъ Алексѣю Холмскому явиться на сцену. Судьба соединила его съ семействомъ Фамусовыхъ. Мы не будемъ разлучать ихъ.

Фамусовъ, какъ намъ извѣстно, сидѣлъ постоянно, въ продолженіе нѣсколькихъ лѣтъ, y одного окна и на однихъ креслахъ, пилъ въ свое время чай, водку, курилъ трубку, нюхалъ табакъ, завтракалъ, обѣдалъ, ужиналъ и ложился стать. Такимъ образомъ продолжалась пріятная и полезная его жизнь. Впрочемъ, ему не о чемъ было заботиться. Попечительная его супруга всѣмъ управляла, имѣя притомъ внимательнѣйшее наблюденіе чтобы y него не было недостатка въ табакѣ, чаѣ и водкѣ; ежегодно шила она ему по одному новому сюртуку, которые приказывала подавать ему въ большіе праздники. Однажды, выпивъ нѣсколько рюмокъ водки передъ обѣдомъ, Фамусовъ почувствовалъ, что голова его кружится, и что ему дѣлается дурно. Онъ не успѣлъ даже позвать камердинера своего, чтобы пособили ему дойдти до спальни. Принесли его въ постелю безъ памяти, послали за священникомъ, исповѣдали глухою исповѣдью, и черезъ нѣсколько часовъ окончилась жизнь почтеннаго мужа.

Фамусова очень была огорчена, и, въ самомъ дѣлѣ, справедливо говорила, что привыкнувъ, въ теченіе пятидесяти лѣтъ, не только къ человѣку, но къ какой нибудь кошкѣ, или собакѣ, тяжело разстаться, и что ей теперь трудно войдти въ гостиную, гдѣ привыкла она столько времени видѣть на одномъ мѣстѣ фигуру своего мужа. Но добрая Каролина Карловна не предчувствовала, что и ей самой предназначено было вскорѣ соединиться съ супругомъ своимъ въ вѣчности.

Первая мысль достопочтеннаго Алексѣя Васильевича, зятя ихъ, когда узналъ онъ о смерти тестя, была та, что напрасно y насъ нѣтъ обычая, какъ въ Индіи, женамъ сжигаться на кострѣ, вмѣстѣ съ умершими мужьями. Среди размышленій, столь доброжелательныхъ для Каролины Карловны, начала она говорить съ нимъ что-то вразсужденіи похоронъ покойника. Дѣло шло о деньгахъ, и Алексѣй Васильевичъ, съ свойственною ему деликатностію, отвѣчалъ, что она не имѣетъ никакого права вступаться въ это, потому, что имѣніе Любиньки все отцовское, что y нея, Каролины Карловны, нѣтъ никакой собственности, и, начиная съ нынѣшняго-же дня, онъ беретъ на себя все управленіе; и что онъ самъ сдѣлаетъ распоряженія о похоронахъ.

Можно вообразить себѣ изумленіе Каролины Карловны!.. Она была такъ твердо увѣрена въ добротѣ, кротости, благодарности милаго Алексѣя Васильевича! Онъ, во время сватовства и послѣ сватьбы, много разъ повторялъ, что любитъ ее, привязанъ къ ней какъ къ родной матери, и что пока онъ будетъ живъ, то никогда не забудетъ милости ея, потому, что она способствовала его женитьбѣ. И вдругъ такой непредвидѣнный сюрпризъ!.. Ей было слишкомъ 70-ть лѣтъ. Испугъ, отъ внезапной смерти мужа, разстроенное издавна здоровье, a болѣе всего такая неожиданная выходка зятя – все это вмѣстѣ было причиною, что самой Фамусовой сдѣлался ударъ, прямо въ голову, и она скончалась черезъ нѣсколько часовъ послѣ мужа.