Текст книги "Июнь 1941. Разгром Западного фронта"

И.С.Стрельбицкий позвонил в штаб 229-го ОЗАД РГК, командир дивизиона ответил, что сам ничего не понимает, что в присланном ему накануне пакете содержится категорический приказ: «На провокацию не поддаваться, огонь по самолетам не открывать». Как старший начальник в лидском гарнизоне, полковник Стрельбицкий приказал открыть огонь, но получил отказ. Бомбежка продолжалась, и он выехал на своей «эмке» на позицию дивизиона. «У вокзала вижу два разгромленных пассажирских поезда, слышу стоны, крики о помощи. Возле разбитых вагонов – убитые, раненые. Пробежал, истошно крича, мальчонка в окровавленной рубашке». Придя на огневые зенитчиков с револьвером в руке, противотанкист вновь приказал открыть огонь, и тогда командир дивизиона подчинился. В небе над Лидой вспухли клубки дыма от разрывов бризантных снарядов, почти сразу же на землю рухнули четыре вражеских машины. Трое взятых в плен летчиков, не сговариваясь, подтвердили, что им было заранее известно о том запрете на открытие огня по немецким самолетам, что разослало в части ПВО советское командование. Также, как показал взятый в плен майор, командир эскадрильи «юнкерсов», Люфтваффе якобы имело приказ не бомбить города и военные городки в глубине территории Западной Белоруссии. Мотив: сохранить не только казармы для размещения своих тыловых частей и госпиталей, но также и коммуникации, склады в городах и крупных поселках и местечках.

Существование специального запрета на открытие зенитного артогня вполне возможно. А.И.Микоян вспоминал о последних часах накануне войны: «Поскольку все мы были крайне встревожены и требовали принять неотложные меры, Сталин согласился «на всякий случай» дать директиву в войска о приведении их в боевую готовность. Но при этом было дано указание, что, когда немецкие самолеты будут пролетать над нашей территорией, по ним не стрелять, чтобы не спровоцировать нападение». Поскольку войска ПВО «де-факто» входили в состав военных округов, но «де-юре» подчинялись Главному Управлению ПВО страны, логично предположить, что для них могла быть издана отдельная директива, в которой и содержалось требование не открывать огонь по германским самолетам. Адмирал Н.Г.Кузнецов вспоминал, что на столе у Г.К.Жукова лежало несколько уже заполненных бланков. Возможно, там была и директива для войск противовоздушной обороны. Раз уж настали времена, когда появилась возможность ознакомиться даже с «той самой» Директивой № 1, следует ожидать, что будет обнаружена и она. Немцы могли узнать об этом документе из разных источников. Утечка информации могла быть следствием работы агентуры в управлении одной из зон ПВО (Северной, Северо-Западной, Западной, Киевской или Южной), либо о запрете стало известно при ее работе непосредственно в войсках.

Аналогично повели себя при первом воздушном ударе зенитчики 518-го зенитно-артиллерийского полка в Барановичах. Как вспоминал Н.Е.Анистратенко, в ночь на 22-е он был наблюдающим за воздухом на своей батарее. Увидев приближающиеся самолеты противника, он поднял тревогу, за что был командиром дивизиона капитаном Сафиулиным снят с поста и посажен под арест как паникер. Когда после налета в дивизионе не осталось ни одного целого тягача, комдив уехал в штаб полка. Анистратенко был «амнистирован» и стал свидетелем перепалки между взводным из 1-й батареи и политруком – последний упирал на «провокацию», первый был уверен в том, что действительно началась война. Лишь после того, как с аэродрома пришел обгоревший человек, заявивший, что все самолеты побиты, по радио выступил Молотов (это было уже после полудня) и показавший в развернутом виде свой партийный билет, артиллерия открыла огонь. Вскоре в километре от огневых сел на вынужденную первый подбитый бомбардировщик [76, копия].

Из-за разрушения железнодорожных путей и возникших пробок масса военных грузов, предназначенных Западному округу, была завернута в другие места и до адресатов не дошла. Так, 6 июля зам. начальника 3-го Управления НКО (управление особых отделов) дивизионный комиссар Ф.Я.Тутушкин, указывая в ГКО В.М.Молотову о беспорядке в системе ВОСО, в числе прочих пунктов назвал такой: 4 июля на станции Люботин Юго-Западной железной дороги обнаружено 10 бесхозных платформ с танками Т-40, предназначенными к отправке на станцию Волковыск, в адрес в/ч 9590 [60, с. 200]. Войсковая часть 9590 – это управление 204-й моторизованной дивизии. Немало казусов произошло и при развертывании армий 2-го стратегического эшелона. Например, по «милости» НКПС 127-я дивизия 25-го стрелкового корпуса (19-й армии И.С.Конева), принимавшая участие в боях на Западном фронте и удостоившаяся за доблесть наименования 2-й гвардейской, при переброске на запад лишилась 475-го стрелкового полка, который ошибочно был направлен в Ленинград и в составе своего соединения не воевал.

На станции Нежин Черниговской области Украины стояла на консервации ПСМ-21 – походная снаряжательная мастерская № 21. 23 июня она была спешно укомплектована личным составом (300 человек) и направлена в Витебск, в распоряжение Управления начальника артиллерии Западного фронта – на территории Витебской области находились 69, 391 и 691-й артсклады, куда ей следовало отгружать собранную «продукцию». Но мастерская до Витебска так и не дошла, «споткнувшись» еще в Бахмаче: мост через реку Десна на перегоне Бахмач – Мена оказался взорванным. Не удалось пройти и на Москву, и ПСМ-21 была завернута железнодорожниками аж на Ленинград. Там ее с радостью забрало себе Управление начальника артиллерии Северного, впоследствии Ленинградского, фронта, а Западный фронт так и не получил это ценнейшее подразделение. Дело в том, что ПСМ, смонтированная в 15 четырехосных (т.н. «пульмановских») вагонах, предназначалась для сборки и снаряжения артиллерийских выстрелов. Все вагоны были соединены между собой ленточным транспортером, в первых из них находилось оборудование для обновления уже отстрелянных гильз, так что этот конвейер на колесах был настоящим сокровищем для артснабженцев. Прослужив в обороне города всю блокаду, ПСМ-21 собирала в сутки до 30 000 выстрелов к зенитной пушке калибра 37 мм или до 12 000 – к пушкам калибра 76 мм (Демидов В.И. Снаряды для фронта. Л., 1985. С. 107–111). Одним из мест ее стоянки была пригородная платформа Девяткино направления Финляндский вокзал – Кавголово – Сосново – Приозерск.

Горел Гродно. Вскоре после начала бомбежек была разрушена электростанция: город остался без энергии, прекратилась подача воды. Внезапное появление самолетов, рев моторов и разрывы авиабомб, сброшенных с малых высот, вызвали разрушения, панику и потери среди мирного населения. Личный состав зенитных подразделений, прикрывавших Гродно, довольно быстро пришел в себя и начал отражать атаки воздушного противника. Первые же залпы батарей ПВО заставили немцев увеличить потолок до средних и больших высот. По воспоминаниям пилота бомбардировочного полка 9-й авиадивизии К.С.Усенко, небо над Гродно было покрыто белыми облачками разрывов зенитных снарядов. Результаты не заставили себя долго ждать. Бомбометание с больших высот было гораздо менее результативным, оно свелось к разрушениям случайных объектов в городе, к потерям и панике среди мирного населения и массовому их исходу. Бомбардировщики накатывались волна за волной, бомбили военные и гражданские объекты и жилые кварталы, не трогали лишь склады горючего, сберегая их для себя. В расцвеченном множеством пожаров и взрывов Гродно командиры бежали к своим частям под огнем, который вели по ним с верхних этажей и крыш домов фанатики-поляки, видевшие в «германе» избавление от власти большевиков. В казармы армейского 942-го отдельного батальона связи при первом же налете попало несколько бомб: убито пятеро бойцов, масса раненых. Но никто все еще не решался вскрыть без приказа опечатанные склады с оружием, боеприпасами и снаряжением. Сделал это самолично чудом не погибший по дороге с городской квартиры начальник штаба капитан И.М.Солянников [76, письмо личной переписки]. В ту ночь на радиоперехвате сидел рядовой Г.С.Котелевец. Его призвали в сентябре 40-го со 2-го курса Ленинградской «Корабелки» и, как знающего немецкий язык, определили в «слухачи» – «работать» по немецким станциям и английским – на немецком языке. Еще в 1 час ночи Котелевец отправил в штарм предупреждение Лондона о нападении Германии, в 04:20 дежурный мотоциклист уже повез в разведотдел штаба армии и в политотдел перевод речи Гитлера о начале «превентивной» войны против СССР. Сам командир 942-го ОБС капитан Н.Л.Глебычев числится пропавшим без вести; возможно, он был убит дома или по пути в батальон.

2.2. За шесть месяцев до Перл-Харбора. Разгром армейской авиации

Немецкое командование не слишком опасалось противодействия со стороны советских ВВС, пусть и очень многочисленных и в целом сносно обученных, но оснащенных более чем на три четверти морально и физически устаревшими самолетами. Хотя, как выяснилось уже в ходе боев, данные германской разведки о численности, самолетном парке (особенно по истребителям) и потенциальных возможностях нашей авиации оказались сильно заниженными. Высшее военное руководство Райха фактически не принимало ВВС РККА всерьез, считая их безнадежно отсталыми и неспособными на организованное сопротивление, особенно после внезапного удара по аэродромам. Тем не менее, как было определено Гитлером в Директиве № 21 (план «Барбаросса»), уничтожению советской авиации придавалось важное значение: «Эффективные действия русских военно-воздушных сил должны быть предотвращены нашими мощными ударами уже в самом начале операции… Военно-воздушные силы. Их задача будет заключаться в том, чтобы, насколько это будет возможно, затруднить и снизить эффективность противодействия русских военно-воздушных сил и поддержать сухопутные войска в их операциях на решающих направлениях…» Поэтому с первых минут войны особенно мощным и методичным налетам на советские военные объекты в пограничных районах Белоруссии подверглись такие цели, как аэродромы трех смешанных авиадивизий, хотя в целом глубина воздействия Люфтваффе достигла 300 км [55, с. 70]. Группе армий «Центр» был придан 2-й воздушный флот генерал-фельдмаршала Альберта Кессельринга – 1680 самолетов. Утверждается, что в течение дня 22 июня было многократно атаковано 26 аэродромов ЗапОВО [86, с. 184], в том числе 22 аэродрома 9, 10 и 11-й смешанных авиадивизий (10-я САД подчинялась командованию 4-й армии, в полосе которой группа армий «Центр» наносила один из двух своих главных ударов). На сегодня их список таков: Белосток, Белосточек, Ломжа, Тарново, Заблудов, Долубово, Бельск-Подляски, Борисовщизна, Россь, Волковыск, Барановичи, Себурчин, Высоке-Мазовецке, Каролин (он же Чеховщизна), Добрыневка, Кватеры, Новый Двор, Лида, Черлена, Скидель, Лесище, Будслав, Михалишки (Поставская АВШ), Именин (он же Стригово), Пружаны, Пинск, Высоко-Литовск, Бобруйск, Слоним (он же Альбертин), Жабчицы (46-я ОАЭ Пинской флотилии). Уверен, что пробил не все, «на подозрении» Цехановец и еще несколько площадок, но и без них получается уже 30. Поблизости от Черлены (в Лунне, Мостах или Щучине) находился еще один аэродром, на котором находилась 33-я отдельная эскадрилья связи ВВС ЗапОВО. Бывший комэск майор Н.И.Бирюков писал, что этот аэродром утром 22 июня также был атакован самолетами противника [84, с. 271].

Ожесточенным бомбардировкам и обстрелам со стороны Люфтваффе подверглось только дивизионного подчинения 12 советских авиаполков, из них восемь истребительных, три скоростных бомбардировочных и один штурмовой, тоже оснащенный истребителями, бипланами И-15. Потери армейской авиации были более чем чувствительны: 659 самолетов. 9-я САД потеряла в воздушных боях 74 самолета, 278 было уничтожено на земле, итого потеряно 352; 10-я – соответственно 23 и 157, итого потеряно 180; 11-я – соответственно 34 и 93, итого потеряно 127.

Данные о потерях матчасти с 22 июня по 17 июля с разбивкой по дням приведены в справке начальника штаба ВВС Западного направления полковника С.А.Худякова (на 22 июня – начштаба ВВС ЗапОВО). Не верить ей оснований как будто нет. И тем не менее имеет место двойное толкование приведенных цифр. 22 июня ВВС Западного округа и 3-й дальний авиакорпус потеряли 738 самолетов: 659 – армейская авиация, 73–12-я и 13-я БАД округа (фронта) и 3-й АК. Еще шесть машин отнесено к небоевым потерям, хотя, возможно, их было больше. В авиакорпусе упал на взлете и взорвался бомбардировщик ДБ-3ф, в 9-й САД разбилось или потерпело аварию по меньшей мере три МиГ-3. Какой-то «деятель» из не столь давнего прошлого лихим гусарским наскоком поделил потери на 387 истребителей и штурмовиков и 351 бомбардировщик. В армейских ВВС было 172 самолета ударной авиации, в окружной – по меньшей мере 343. Один полк (215-й ШАП 12-й дивизии) имел от 15 до 25 И-15бис (данные «плавают»). Также имеются сведения, что 43-й полк 12-й БАД перевооружение закончить не успел и встретил 22 июня, имея в составе 20 Су-2 и 30 Р-Z (на 1 октября 1940 г. в нем было 36 Р-Z и 2 СБ). Известно, что «фронтовики» и «дальники» потеряли 73 машины. Даже если предположить, что три полка смешанных дивизий были выбиты вчистую, заявленного не получается. 172+73=245. Даже если присовокупить 5 СБ и 28 Як-2 и Як-4 314-го разведывательного полка в Барановичах, получится только 278. Где еще 73? Но и это еще не все. На 1 октября 1940 г. в армейской авиации и 314-м ОРАП было ни много ни мало 200 вспомогательных машин: 53 У-2, 56 УТ-1, 6 УТ-2, 22 УТИ-4, 62 Ди-6, 1 ССС. Напомню, была еще войсковая авиация. Скорее всего, число 738 сложилось из потерь не только боевых машин, а всех, что имелись, но только в частях дивизионного звена. Все остальное осталось «за рамками».

Прежде чем перейти к истории о разгроме армейской авиации, отвлекусь на освещение вопроса малоизученного, но, как мне кажется, очень важного. Речь пойдет об авиационном тыле, базировании и аэродромах. Число аэродромов, подвергшихся атакам (22), можно условно принять на веру и считать базовым. Но все ли это, что имели три авиасоединения, о которых пойдет речь, или были еще и другие? Авиационный тыл располагал двумя категориями аэродромов: основными и так называемыми «оперативными». Первые – это понятно: летное поле с ангарами для самолетов, авиагородок с жильем для летчиков и семей, склады горючего и боезапаса, ремонтная база – словом, обустроенные зимние квартиры. Все это было. Не было лишь одного, и практически повсеместно, – бетонных ВПП. На всю Белоруссию такая полоса имелась лишь в Балбасово, под Оршей. И так вышло, что к 22 июня почти все основные аэродромы в ЗапОВО, числом 62, оказались «выключенными» из боевого распорядка: на них вовсю развели работы строительные батальоны, подчиненные созданному весной ГУАС (Главному Управлению аэродромного строительства) НКВД СССР. Новый главк был образован 27 марта 1941 г. приказом наркома внутренних дел № 00328 во исполнение постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 24 марта, по которому на НКВД СССР было возложено строительство аэродромов для Военно-воздушных сил Красной Армии. Начальником ГУАС был назначен военинженер 1 ранга В.Т.Федоров, занимавший до этого пост начальника ГУШОСДОР. В составе НКВД – УНКВД республик, краев и областей в районах строительства аэродромов были созданы управления аэродромного строительства (УАС НКВД-УНКВД). Начальниками УАСов стали начальники НКВД – УНКВД, они же по совместительству назначались уполномоченными НКВД СССР на местах по строительству аэродромов. К 15 июня 1941 г. началась реальная деятельность. Работы велись силами заключенных, приговоренных к исправительно-трудовым работам без содержания под стражей, строительных батальонов, военнопленных и колхозников, мобилизованных местными организациями. На 15 июня 1941 г. из 254 аэродромов на всей территории СССР строительство 156 обслуживали заключенные, 11 военнопленные (видимо, польские, финские, японские и пр.).

Для строительства отдельного аэродрома создавалось управление строительства данной спецточки, подчиненное ГУАСу. Для примера: управлением строительства аэродрома в Бельск-Подляски ( 126-го истребительного полка 9-й САД) руководил сотрудник НКВД БССР А.В.Бородин [51, с. 20]. При тех управлениях, на которых использовался труд заключенных, организовывались лагпункты, подчиненные территориальным ОИТК – УИТЛК УНКВД – НКВД. Согласно приказу наркома № 00343 от 02.04.1941 г., часть работ выполняли организации ГУЛДЖС (Главного управления лагерей железнодорожного строительства). Судя по всему, в самом ГУАСе строительных подразделений войскового типа не было; это были, скорее всего, подразделения военно-строительного отдела войск НКВД. Тема эта очень интересна, но практически полностью не разработана.

В Белостокской области велось строительство бетонных полос (размером 1200х80 м) на 11 объектах. Заблудов, объект № 117, номер батальона НКВД не установлен. Гонендз, объект № 101, 438, 439, 505-й строительные батальоны РККА. Установлено, что 505-й батальон располагался в д. Соколы Озерные. Бельск, объект № 169, 442-й, 443-й строительные батальоны РККА. Лапы, объект № 202, номер батальона РККА не установлен. Есть неясность: аэродром Лапы не значится в перечне объектов тыла ВВС, возможно, он строился для почтовой или иной гражданской авиации. Гродно, он же Каролин, он же Чеховщизна, объект № 227, номер батальона РККА не установлен. Белосток, объект № 253, номер батальона РККА не установлен. Свислочь, объект № 270, номер батальона НКВД не установлен. Кватеры, объект № 294, номер батальона РККА не установлен. Скидель, объект № 337, 446-й и 447-й строительные батальоны РККА. Россь, объект № 360, 502-й и 503-й строительные батальоны НКВД (513 заключенных из тюрем Полоцка, Барановичей, Гродно, Бронной Гуры). Сокулка (Красняны), объект № 400, номер батальона НКВД не установлен. Всего по спискам на 20 мая 1941 г. на строительстве аэродромов в Белостокской области находилось 9560 красноармейцев строительных батальонов, 5 020 заключенных, 491 вольнонаемный и 3010 человек в порядке трудовой повинности. Не «бьются» стройплощадки Яблоново, Скалубово и Стоки (444-й, 445-й строительные батальоны). Они проходят как объекты ГУАС, но только Скалубово есть в списке объектов тыла ВВС (39-я авиабаза 14-го района). В то же время можно предполагать, что Яблоново и Стоки, как и Лапы, предназначались не для военных. Для примера: аэродром в Бегомле Минской области в ходе войны использовался партизанами. Они искренне считали его армейским, для тяжелых бомбардировщиков, хотя он был почтовым (Г.Ануфриев. Я вез агенту чемодан с деньгами. «7 дней», № 7 от 15.02.2007 г.). Есть также свидетельство, что у деревни Чеховцы Лидского района силами заключенных из Средней Азии строилась полоса еще на одном аэродроме. Упоминаний о нем крайне мало, есть лишь данные, что в 1944 г. он использовался советскими ВВС, в частности, на нем базировались 63-й и 470-й гвардейские полки истребительной авиации. Тем не менее аэродром был бывшим польским, с него летали на Львов, Люблин, Вильно и Ковно; в сентябре 1939 г., когда к Чеховцам подошла танковая часть Красной Армии, на нем находилось полтора десятка самолетов различного назначения.

Из сказанного следует, что в Западном округе к началу боевых действий оказалось почти невозможным использовать практически все основные аэродромы. На стройплощадках производилась выемка грунта, завоз щебня, бетонирование новых ВПП [40, с. 160]. К 22 июня на 46 реконструируемых площадках еще продолжались земляные работы. Известно, что на реконструкции находились аэродромы в Ломже, Бельске, Росси, Лиде, Скиделе, Желудке, Кобрине и др. В Зельве к 22 июня бетонирование полосы было закончено, но сам аэродром предназначался для ПВО Минска, и самолетов на нем не было. Как выглядел в июне 41-го аэродром 121-го и 125-го полков 13-й бомбардировочной дивизии в Старом Быхове (в родильном отделении больницы этого городка летом 1963 г. я появился на свет и прожил потом четыре с половиной года в закрытом гарнизоне, а на авиабазе служил мой отец), вспоминал летчик-штурмовик, Герой Советского Союза В.Б.Емельяненко: «На летном поле копошились сотни людей с лопатами и носилками – строили бетонную взлетно-посадочную полосу. В центре аэродрома высились кучи песка и щебня, сновали грузовики. Кроме штурмовиков, сюда садились истребители и бомбардировщики. Справа от строящейся полосы самолеты планировали на посадку, а слева в это же время взлетали».

При бурной строительной деятельности, когда использовать ВПП не представляется возможным, держать на таких площадках исправные самолеты, закрепленные за конкретными и к тому же достаточно освоившими их, чтобы быть способными выполнять боевые задачи, пилотами, по идее, нет никакого резона. Взлететь, конечно, можно и с места стоянки, по прямой, но это будет грубейшим нарушением соответствующих Правил, регламентирующих организацию полетов. Во время войны исключение могло быть только одно: непосредственная угроза – захват аэродрома или внезапный воздушный налет. А раз так, значит, в мирное время при условии соблюдения этих Правил на одном аэродроме одновременно летать и строить полосу невозможно (но в первые дни войны об этом «невозможно» сразу забыли). Так что немцы приграничные площадки с развернутым на них строительством и не бомбили. Но в том же Бельске красноармейцы из 13-го мехкорпуса видели множество разбитых «мигов». Вероятно, это были те 29 машин, за которыми еще не были закреплены летчики и летать на них было просто некому. И по аэродрому в Ломже (несмотря на реконструкцию, на нем тоже оставались самолеты – часть машин 124-го истребительного полка и 206-я отдельная эскадрилья 6-го кавкорпуса) был нанесен воздушный удар. В.Я.Гержук, бывший рядовой химвзвода 94-го кавполка, вспоминал: «Ночью на 22 июня 1941 г. я был дежурным по конюшне, перед восходом солнца стал выводить коней из конюшни, чтобы привязать на коновязь, чтобы обсохли, пока хлопцы придут на чистку коней. Не помню, сколько вывел, как появились самолеты с крестами, недалеко от Ломжи был аэродром, и они полетели на аэродром и там начали бомбить и обстреливать из пулеметов. Сразу же на аэродроме возникли пожары» [76, письмо]. Это наблюдение стороннего человека. Д.Капранов, служивший непосредственно в 124-м ИАП, запомнил это так: «А в четыре часа 22 июня гарнизон Ломжи подняли по тревоге. До аэродрома – менее пяти километров. Доставляли людей на автомашинах. Их с пикирующего захода обстреливал «Дорнье-217». Каменный мост через овражек на полпути дороги помог нам спастись, мы успели в это укрытие. В то же время групповым налетом был нанесен первый удар по аэродрому, и прибывший летный и обслуживающий состав увидел, что от двух эскадрилий осталось исправными «полтора» самолета, как с горечью пошутили мы. Взлетная полоса была словно перепахана. Прибывшие – кто мог и успел – автотранспортом выехали в Белосток и Заблудов».

Закончив «обследование» основных аэродромов, поговорим теперь об аэродромах оперативных. Все они были полевыми летними и выполняли функции запасных аэродромов и аэродромов засад. Именно на зеленых коврах полевых площадок, среди ромашек и клевера, встретила войну подавляющая часть ВВС приграничных военных округов РККА. Говорить об их скученности по меньшей мере нечестно, хотя такие случаи и имели место. Легенда о том, что все самолеты оказались собраны на ограниченном числе крупных авиабаз и потому стали легкой добычей Люфтваффе, при близком рассмотрении не выдерживает критики. Если, конечно, считать скученностью положение «один аэродром – один полк», а не «один аэродром – одна эскадрилья». Поэскадрильное базирование имеет несомненные плюсы, но для этого необходима стройная и налаженная система авиационного тыла, которую только еще предстояло создать. Но на многих полевых аэродромах присутствовало по два комплекта боевых машин: старых, на которых летали и отрабатывали задачи, и новейших, которые еще только осваивали. Иногда новинки не имели маскировочной раскраски и стояли такими, какими их получали с авиазаводов, серебристо-серыми, ярко выделяясь на фоне зеленой травы (есть фотоснимок бобруйского аэродрома, где на переднем плане стоит побитый деревянный биплан, а на заднем – с виду целый неокрашенный Ил-4). Это и создавало видимость скученности, хотя продлись мир еще месяца два-три, десятки наиболее изношенных «чатос» и «москас» («курносые» и «мушки» – так их называли в Испании) были бы переданы в учебные центры и вновь формируемые дивизии или списаны. Резюме: после войны партийному руководству нужно было придумать хоть какое-то объяснение июньской катастрофе, ибо именно оно было виновато в таком исходе: не только Тимошенко, Жуков, Жигарев и нижестоящие военные руководители, но и Политбюро ЦК ВКП(б) и, разумеется, сам И.В.Сталин. Именно так. В своей необоснованной уверенности в то, что можно избежать войны, главное, не дать повода к ней, Сталин создал вражеской разведке «льготные» условия, и она в ходе многочисленных разведывательных полетов над западными регионами СССР не только выявила практически все аэродромы армейской и войсковой авиации, но и вела постоянный «мониторинг» за их состоянием. Поэтому 22 июня были атакованы только те из них, где действительно находились самолеты; исключений было крайне мало: Россь с шестью списанными машинами без моторов и Будслав, где, кроме строителей, вообще никого не было. Всего же 9, 10 и 11-я авиадивизии имели, по моим подсчетам, не менее 30 аэродромов, включая засадные площадки для дежурных истребительных подразделений. Таких площадок пока установлено три: Каролин-Чеховщизна ( аэродром 10-й погранэскадрильи, но там садились также и истребители 122-го или 127-го полков 11-й САД), еще одна под Брестом (123-го полка 10-й САД) и еще одна – у еврейской деревни Белосточек к северу от Белостока (41-го ИАП 9-й САД). Как писал бывший тракторист 52-й техкоманды 121-й авиабазы А.П.Бобков, 21 июня в Белосточке было экстренно закончено строительство полевого аэродрома, в тот же день прилетели истребители МиГ-3, прибыли зенитчики и стрелки охраны. Несмотря на то что аэродром был «нулёвым», утром 22 июня последовало два налета большими группами самолетов.

Бомбардировщик «Ил-4» после вынужденной посадки

В феврале 1941 г. в РККА была начата реорганизация тыла военно-воздушных сил. В дополнение к существующим отдельным авиабазам была введена новая структура – район авиационного базирования, или РАБ. Теперь авиабазы должны были входить в РАБы, число их равнялось числу дивизий. В каждой авиабазе полагалось иметь по одному БАО на полк. Так написано в официальном труде, изданном МО СССР [114, с. 50]. Принятая структура оказалась вполне удачной и с некоторыми изменениями просуществовала по крайней мере до распада СССР. К началу войны реорганизация, естественно, завершена не была. Но если сопоставить то, что было запланировано для эффективного применения боевой авиации, с этой самой авиацией, возникнет странная картина. В оперативном подчинении командующих тремя армиями прикрытия ЗапОВО находятся три смешанных авиадивизии. Число полков – 13, из них боеспособных – 12 (190-й ШАП 11-й САД существует пока только на бумаге). По состоянию на 30 мая 1941 г. 190-й полк уже значится в составе дивизии, но его нет в «Записке по плану действия войск в прикрытии на территории Западного Особого военного округа» [38, с. 11]. Следовательно, имея в приграничной полосе три дивизии, можно предположить, что для их базирования достаточно иметь 33–35 аэродромов. 7 аэродромов займут войсковая и иная авиации, к тому же возможно совместное использование посадочных площадок (что и было в реалии – Ломжа, Чеховщизна). Выходит 40–42 аэродрома. Реально в приграничной полосе формируется четыре РАБа: 12, 14, 16 и 17-й. В районах 16 авиабаз, каждая из которых четырьмя приданными батальонами обеспечивает обслуживание четырех аэродромов, имеются еще инженерно-аэродромные батальоны, роты аэродромно-технического обслуживания, отдельные роты связи при управлениях и каждой базе и подразделения обслуживания авиагарнизонов. Число БАО равно не числу имеющихся полков, а числу аэродромов, что не соответствует заявленному в источнике № 114. Таким образом, уже имеется или еще строится общим числом 64 аэродрома. Многовато будет на 13 полков и 8 отдельных эскадрилий. Получается, что вместо базирования трех дивизий аэродромная сеть спешно готовилась под значительно большее число авиаполков, нежели их имелось к 22 июня. И одна авиабаза должна была обслуживать не дивизию, а от силы два полка, но со всеми их аэродромами. Дислокация частей тыла ВВС округа по состоянию на 30 мая 1941 г. (сайт «Солдат.ру» – http://www.soldat.ru) позволила выявить аэродромы, строившиеся «на перспективу»: Кнышин, Гонендз, Долистово, Стависки, Граево, Сокулка (12-й РАБ); Вороново, Радунь, Юратишки, Скалубово, Кузница, Лунна, Мосты, Скрибевцы, Василишки (14-й РАБ); Задвораны, Гайновка, Клещели, Беловск, Ивацевичи, Коссово, Береза, Запруды, Малорита, Антополь (16-й РАБ); Иваново, Мотоль, Бродница, Дрогичин, Логишин, Парохонск, Лунинец, Дребск, Сенкевичи, Столин, Лобашево, Денисковичи, Мальковичи, Люсино (17-й РАБ). Зачастую были полностью зарезервированы целые авиабазы (в Полесье и севернее Немана).

В нумерации и существующих и вновь формируемых частей есть некоторое несоответствие. У меня не слишком много писем бывших военнослужащих тыла ВВС ЗапОВО, но они приводят номера своих частей, совершенно не совпадающие с опубликованными. Не совпадают не только номера, но даже порядки (в дислокации они у авиабаз двухзначные, в воспоминаниях и в списках ОБД – трехзначные). 286-я авиабаза (Лида и Новый Двор), в дислокации – 38-я авиабаза (Лида) и 171-й БАО 39-й авиабазы (Новый Двор). 291-я авиабаза (Скидель), в дислокации – 39-я авиабаза. 293-я авиабаза (Замбрув – Тарново), в дислокации – 155-й БАО 36-й авиабазы (Замбрув), Тарново (реально там находился 129-й ИАП 9-й авиадивизии) нет вообще. 105-я авиабаза (Желудок), в дислокации – 40-я авиабаза. 106-я авиабаза (Белосток), в дислокации – 37-я авиабаза. 121-я авиабаза (4 км западнее Белостока), в дислокации только одна авиабаза с номером более 100–101-я (Россь). Части, названные ветеранами, реальны, кое-кто вспомнил даже фамилии командиров. 121-я авиабаза: командир – полковой комиссар Васильев, начальник штаба – капитан Стасенок. 52-я техкоманда базы: начальник – младший воентехник Савин. 105-я авиабаза: командир – капитан Неделин. Рота связи 286-й авиабазы: командир – старший лейтенант Ромашкевич. 157-й БАО: командир – майор Стаселько. Новых имен добавили списки потерь. Начальник 14-го РАБ полковник Воронов. Капитан В.Н.Качура, командир 209-й базы. Пропал без вести 22 июня в районе Бреста (Стригово или Кобрин). Капитан Д.А.Харужа, начальник штаба 106-й базы. Пропал без вести 23 июня при отходе из авиагарнизона Россь. Батальонный комиссар П.И.Минаев, зам. командира 106-й базы. То же самое. Капитан П.А.Пономарев, командир аэродромной роты 106-й базы. То же самое. Майор И.И.Ушаков, начальник штаба 286-й базы. Пропал без вести 22 июня в Лиде. Капитан М.А.Безруков, командир 165-го БАО 286-й базы. Пропал без вести 22 июня на полигоне. Капитан Иванов, начальник штаба 165-го БАО. Пропал без вести 22 июня при отходе с аэродрома Новый Двор.