Текст книги "Самый лучший враг"
Автор книги: Дмитрий Емец
Жанр: Книги про волшебников, Фэнтези
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Выборочной невидимости! Ну и тоже уничтожение. Но только неживого. В общем, двойное уничтожение плюс маленькая вежливая невидимость, чтобы лишний раз никого не беспокоить! – вспомнил Матвей и, экспериментируя, сбросил вниз еще несколько камешков.
Первый постигла судьба Иркиного, а вот второй преспокойно долетел до палубы и, щелкнув по ней, отскочил в воду. Немного выждав, Багров пустил еще два камня – и опять первый вспыхнул, а второй уцелел.
– Ясно! Время перезарядки магии – около трех секунд… Шанс успеть есть! Прыгаем по моей команде!
– Слушай, может, проще предупредить Прасковью, что мы пришли? – осторожно спросила Ирка.
– Так неинтересно! Приготовились! Пошли!
Матвей бросил камешек и легко перемахнул через ограду набережной. Прижав к груди лампу с Огнедыхом, Ирка последовала за ним. Она давно не прыгала с двухметровой высоты, и теперь ей было страшновато. Под ногами загрохотала ржавая палуба, а еще через мгновение над головой у нее просвистело метательное копье.
Ирка приготовилась защищаться, но никто на нее не нападал. Оказалось, что копье бросила Прасковья, причем не в Ирку, а в мишень. Ирке же хватило ума свалиться прямо перед мишенью.
– Привет! А мы тут мимо проходили! – ляпнула Ирка первое, что пришло ей в голову.
Она обнаружила, что копье вонзилось далеко от центра мишени. А ведь бросали-то его всего метров с четырех, да еще в круг размером с огромное блюдо! Для валькирии, даже начинающей, это был, конечно, не результат. Вот только почему-то Шилов с Зигей вели себя странно. После каждого броска, как удачного, так и совсем кривого, они хлопали в ладоши, улюлюкали и вопили «Мамуля, вау!».
Прасковья скромно краснела и отправлялась выдергивать копье, после которого мишень – внушительных размеров дубовый спил – покрывалась толстой коркой льда.
«Не возвращается к ней копье! А ведь само должно возвращаться!» – удивился Багров, но спрашивать ни о чем не стал.
Ледяное копье выглядело как при Сэнре. Невидимость его пропала. Поддерживалась она лишь стараниями Джафа, не желавшего, чтобы кто-нибудь узнал, что он использует оружие валькирий. Наконечник прозрачный. Невообразимо острый, неописуемо хрупкий. Попав в мишень, сразу разлетается, но немедленно восстанавливается.
– А почему вы ее хвалите? – прошептал Багров, услышав очередное восхищенное «вау!».
– Один раз не похвалили – так вот! – Шилов ткнул пальцем в набережную. Камень был весь в глубоких оспинах, точно от артиллерийского обстрела.
– Мамуля ласселдилась. Витя пледлозил блосить мисень в ее копье, стобы она попаля! – объяснил Зигя.
Прасковья нетерпеливо выдернула из кармана блокнот. Говорить с Иркой ей не хотелось. Писать – дело другое.
«Мы виделись недавно. Зачем ты пришла?»
– Пригласить тебя на тренировку валькирий. Тренировать будет Дион, – сказала Ирка.
Прасковья кратко задумалась, разбираясь в своих ощущениях.
«Я не валькирия! – размашисто написала она. – У меня ничего не получается! Я просто чучело с палкой, а не валькирия!»
– Сюселе с палькой! Мамуля – сюселе с палькой! – с восторгом повторил Зигя и запрыгал на месте. Шилов наступил ему на мизинец и два раза провернулся на каблуке. Это был единственный шанс, чтобы Зигя что-то ощутил, поскольку мизинец у него был соответствующий.
Ожидая ответа, Прасковья настойчиво смотрела на Ирку поверх блокнота. Ирка пожала плечами. Рассуждать о том, что копье валькирии никогда не приходит случайно, она не стала. Если человек бесконечно задает один и тот же вопрос, скорее всего, его не устраивает ответ. Тут уж ничего не поделаешь. Глупо играть с ним в одну и ту же игру-несоглашалку.
Прасковья вырвала лист. Он вспыхнул, не долетев до палубы, а в блокноте уже прыгали новые буквы:
«Думаешь, у меня есть шансы выжить в бою?»
Ирка опять уклонилась от ответа. Если Прасковья будет сражаться копьем, то, скорее всего, нет. Но если швыряться трамваями и рельсами, как в прошлый раз, то шансы безусловно возрастут.
«И что? Я буду служить свету? И чем я, интересно, буду заниматься в Эдеме? С Мефодием под ручку ходить?»
Ирка с трудом сдержалась, чтобы не сказать, что в Эдем-то Прасковью пока не приглашали, хотя что делать там с Мефом, она уже придумала. Трюк был хороший, психологический, ориентированный на полный вынос мозгов – как собственных, так и собеседника. Чем больше Прасковье чего-то хотелось, тем сильнее она это отрицала. Видимо, перед свадьбой она изрешетит из пулемета регистраторшу ЗАГСа, напишет на стене метровыми огненными буквами «НЕТ! НИКОГДА!», а потом, почесав нос, хмуро черкнет в блокноте: «Ну всё! Где тут закорючку ставить?»
– Всякая служба считается боевой. Хоть штаб охранять, хоть дрова караулить, – бодро сказал Багров.
Ирка подошла к мишени и стала смотреть на ледяное копье. Древко было новое, но прилажено и сбалансировано хорошо. Скорее всего, работа Шилова. Сама Прасковья едва ли так глубоко понимала в метательном оружии. Ну если, конечно, речь не шла о метании трамваев и прочей не заслуживающей внимания мелочи.
– Это мамуля его несяйно созгла, когда не той столоной блосила! – наябедничал Зигя.
Прасковья опасно поджала губы, и, заметив это, Зигя поспешно запрыгал и захлопал в ладоши. Он выучил, что когда хлопаешь в ладоши, мамуля не сердится. Вместе с Зигей запрыгали красные спортивные трусы и панамка недетского размера. Это была единственная одежда малютки, поскольку холода его иссеченное шрамами тело не боялось. А еще на шее у Зиги на шнурке висела соска, сделанная из патрона автомата Калашникова и внутренней шайбы от переносного миномета.
Прасковья переводила взгляд то на Ирку, то на Багрова, то на Шилова. Заметно было, что ей хочется сорваться, но она пока не придумала на ком. Палуба баржи мелко дрожала и раскалялась. У проезжавших по набережной машин на дверях сама собой вскипала краска.
– Сисяс мамоська кого-нибудь убьеть! – радостно сообщил Зигя, переставая прыгать.
– Никита! – сказал Шилов шепотом. – Сунь в рот соску и помолчи!
Зигя послушно зачмокал патроном от Калашникова. Потом, вспомнив о чем-то, вытащил изо рта соску и плаксиво потребовал:
– Мамуля! Хосю пылыстылынчик!
– Может, пора притормозить? Это уже не первая пачка за день! – озабоченно заметил Шилов.
Рядом с ним в палубу баржи, миновав все защиты, врезалось бетонное кольцо с набережной. Прасковья не любила, когда жадничают для сыночка, особенно в развивающих вещах. Почти сразу с десяток пачек пластилина прилетели из магазина вместе с тележкой, на которой висел вцепившийся немолодой охранник. Оказавшись на палубе, охранник дико уставился на Прасковью, на Ирку и замычал, не выпуская тележки.
– Пальцы! Разожми пальцы! – жалостливо сказал ему Багров.
Охранник замотал головой. Губы у него прыгали.
– Отпусти! Все хорошо! Не упадешь! – повторил Матвей, разжимая ему руки.
Охранник на четвереньках спустился на лед и, пошатываясь, куда-то отправился. Заметно было, что он в состоянии шока и ничего не запомнит.
Зигя схватил из тележки пластилин и, прижимая его к груди, убежал в каюту. Багров отправился было за ним, но металлический люк захлопнулся у него перед носом. В иллюминатор видна была только широкая спина Зиги, на корточках сидящего рядом со столом.
– Никого не впускает! – сказал Шилов. – И тебе я не советую соваться. Он распсихуется, а силища немереная… Ему тут недавно пластилин не купили, так он за мной с фонарным столбом гонялся. За мной!
– А что он лепит? – спросил Багров.
– Да что там может быть? Детские секретики! Это Прасковья его избаловала… Нельзя детям качели устраивать! Он орет, а она его капризам потакает! Раньше Никита таким не был! – буркнул Шилов и стал ходить по палубе.
За Шиловым ходил его черный гриф. Это было смешно, потому что казалось, что гриф намеренно пародирует бывшего жителя Тартара. Оба они были сутуловатые, недовольные, опасные в движениях. Разве что гриф клевал падаль, а Шилов способен был ее изготовить.
Виктор был сердит. Этот проклятый пластилинчик, вторгшийся между ними, мешал его дружбе с Никитой. Прежде вечерами они сидели вместе и молчали. Черный гриф клевал баранью голову. Зигя обтесывал какую-нибудь чурочку. Шилов, от старательности высунув язык, косметической кисточкой покрывал ядом свои метательные стрелки. Близость Шилова с Никитой напоминала те отношения, какие порой складываются у отца с сыном при сильной и властной маме. Маму, конечно, злит это незримое братство, но придраться к нему нельзя, потому что непонятно, к чему именно придираться. К тому же, чем больше она придирается, тем крепче становится это братство.
– В общем, не знаю, что с Зигей делать, – сказал Шилов.
– Ты его как-нибудь отвлекай! – посоветовал Багров. – Читай ему. На худой конец поставь фильм про Игоря Горшкова или мультик про Колю-мышку.
– Про кого про кого?
– Ну про Гарри Поттера и Микки-Мауса…
– Нет, – сказал Шилов. – Ему мультики неинтересны. Он теперь либо на телефоне играет, либо с пластилином возится.
– А что он из пластилина-то лепит?
– Да какая разница! – отмахнулся Шилов.
Положим, здесь Виктор ошибался. Он не знал, зачем, получив пластилин, Зигя всякий раз запирается в каюте. Пыхтя, на четвереньках лезет под стол. Под столом стоит железный ящик. Когда-то там был пожарный песок, но Зигя его высыпал.
Чтобы никто больше не открывал этот ящик, малютка закручивал его на ржавый болт с огромной, стесанной по резьбе гайкой. На дне ящика, с нетерпением дожидаясь Зигю, сидел голый пластилиновый человечек. У человечка было мятое, с множеством бугорков лицо, лысенькая головка и не до конца долепленные ушки, похожие на пельмени.
Сейчас, увидев Зигю, человечек нетерпеливо подпрыгнул и, показывая на рот, запищал как голодный птенец. Зигя стал отламывать кусочки пластилина и скармливать человечку. Тот старательно заглатывал их, становясь все больше. Зигя видел, что человечек увеличивается, и радовался.
А началось все так. Некоторое время назад Зигя сидел перед раковиной и пальцем проталкивал в слив выдавленную зубную пасту. Мамуля велела ему почистить зубы, а Зигя решил заодно почистить и раковину. Попутно он воровато оглядывался на дверь, потому что в прошлый раз, когда он выпил жидкость «Крот» для прочистки труб, мама Прасковья почему-то рассердилась и била его по голове веником. Зигя при этом хихикал, и изо рта у него белым облачком вырывался кислотный пар.
Неожиданно не до конца продавленная сквозь решетку белая масса зашевелилась. Из слива выполз червячок, до того скрывавшийся в канализации. Зигя направил на него струю воды. Он думал, что вода унесет червячка, но тот как-то уцепился. Зато зубную пасту вода смыла. Оказалось, что у червячка есть ручки и ножки, только очень короткие. Червячок корчился и изгибался так, что рисковал завязаться узлом. Разглядев Зигю, червячок испугался и попытался просунуться в сток, но Зигя успел заткнуть его пальцем.
– Гусенитька! – выдохнул малютка с таким восторгом, что даже в груди у него загудело.
Червячок сильно изогнулся, приняв форму шахматного коня, и Зигя обнаружил, что у него есть маленькие глаза-буравчики. Эти буравчики всверлились в лоб малютки. Зигя ощутил наплыв непонятных чувств и желаний. Правда, продолжалось это недолго. Ослабев от усилия, червячок бессильно провис, и Зиге пришлось толкать его пальцем, чтобы он очнулся.
На краю раковины лежал кусок пластилина. Накануне Зигя пытался вылепить из него слоненка, но у него не получилось. Увидев пластилин, червячок едва в узел не завязался от жадности. Он подполз и, уцепившись короткими ручками, стал откусывать от него кусочки. Зигю, как личность увлекающуюся, это заинтересовало. Он присел на корточки и стал наблюдать. Червячок доел пластилин, немного укрупнился и, разинув рот, стал требовать еще. Заботливый Зигя спрятал его в коробку, которую потом заменил железный ящик.
В тот день Зигя впервые попросил у мамы Прасковьи купить пластилин. Несколько дней червячок только ел. Утром, днем, ночью. Если поначалу на его коротких ручках едва просматривались пальцы, то теперь различались уже и ногти. Более того, у червячка начали вылепливаться волосики, а под волосиками круглела маленькая головка с въедливым, несколько вытянутым личиком.
Если первое время, в бытность свою червячком, человечек ничего еще не помнил, только шипел, то теперь к нему начала возвращаться память. Вчера вечером в памяти его вылепилось имя. Это было противное, тухлой рыбкой дышащее имя Тухломон.
Глава седьмая. Избушка без курьих ножек
Время идет так стремительно, что поначалу невольно увлекаешься мельканием событий. На самом деле время условно. Жизни всех поколений – точно пушинки на круглом цветке одуванчика. На деле же все мы – Чингисхан и Эзоп, Клеопатра и Ной, Александр Македонский и самый неприметный человек из самого неприметного города – существуем в единой реальности и сталкиваемся с одними и теми же испытаниями. Просеиваемся сквозь сито вечности, которое, убирая все лишнее, показывает нам, и не только нам одним, что мы такое.
Троил
Арей сдержал слово. Темный маг не достался ни скелертам, ни гробовщикам. Барон мрака подтащил к пустой повозке все пустые ящики и, щедро полив их маслом из двух больших горшков, поджег. Полыхнуло хорошо. Ближе десяти шагов к костру нельзя было подойти. Мечник стоял, закутавшись в длинный серый плащ, найденный в одном из ящиков. Плащ, хранившийся туго скатанным, имел множество достоинств. Не боялся дождя и огня, отпугивал простейшую нежить и, главное, до неузнаваемости менял облик своего владельца. Пока Арей оставался в плаще, никто не узнал бы в нем стража мрака. Для всех, кто его видел, он был просто сомнительной личностью, которых здесь, в лесах, хватало с избытком.
Разумеется, Арей мог бы и сам, без всякого плаща, наложить на себя маскирующий морок. И хороший морок, надежный, с двойным-тройным магическим подстегом, с багряной отводящей поволокой. Этим даром он был наделен, как всякий страж света или мрака. Кто пробился бы через первую ступень – застрял бы на второй, на третьей, а если бы каким-то чудом и добрался до самого Арея, то и не узнал бы его, решив, что это лишь очередной из мороков, ибо мороки были окольцованы и под стражем вполне еще могла оказаться какая-нибудь старушенция с большим мешком, полным высушенных голов.
Но морок – это магия. И магия активная. Здесь же, на Запретных землях, использование магии было особенно опасно. Плащ, разумеется, тоже был не чужд магии, но магии зеркальной, легкой и уклончивой, вплетенной в каждую его нить. Такая магия первохаос не раздражает, как шепот не вызывает обвала в ущелье.
Убедившись, что погребальный костер занялся и не погаснет, Арей пошел в «Топор и плаху», мало надеясь добраться туда до темноты. Шагал он быстро. Ночевать в Запретных землях под открытым небом – не самая блестящая идея, как бы хорошо ты ни владел клинком.
Внезапно птицы в лесу разом взлетели. Что-то вспугнуло их. Арей различил низкий рокочущий гул. Сквозь гул пробивались одиночные удары – четкие и звучные. И был еще какой-то звук. Дополнительный. Казалось: кто-то поет и одновременно бормочет в восторженном забвении.
Гул и треск двигались по направлению к Арею. Ему чудилось, будто громадная подкова катится через лес в его сторону. Арей оценил скорость приближения. Никакой возможности ускользнуть. Он оказывался в самом центре. Сообразив это, мечник, пригнувшись, бросился с тропинки в чащу. На бегу извлек из ножен собственный меч и перебросил в опустевшие ножны риттершверт. Он еще раньше убедился, что риттершверт в них проходит. Разве что болтается немного. В лесу Арей огляделся в поисках укрытия и нырнул под ствол старой поваленной ели, к которому прижался так плотно, как это было возможно.
Гул приближался. Видно было, как сотрясаются верхушки деревьев. Летят листья, чавкает грязь. Суетятся перепуганные птицы. Затем из леса вырвался громадный, голов в двести, табун единорогов. Вел его огромный чисто-белый жеребец со спиралевидным рогом. Справа и слева от него скакало по прекрасной кобылице. У них рога были без спиралей, но более острые.
Пригибая молодые деревья, ломая сухие и лавируя между лесными гигантами, стадо пронеслось через ту часть леса, где под еловым стволом таился Арей. Большая часть стада обогнула ель, но с десяток единорогов перескочили через нее. Перевернувшись на спину, Арей видел, как мелькают над ним поджарые животы. Длинные хвосты скользили по стволу. Земля дрожала. Еловый ствол тоже вздрагивал, роняя на Арея чешуйки коры.
Наконец пронесся последний единорог. Барон мрака поднялся и долго смотрел вслед табуну. В глазах у него оттиснулись легкие стремительные тела, благородные головы. Самые смешные рожки были у жеребят. Короткие и толстые, покрытые шерстью. Испытывая постоянный зуд, маленькие единороги бодали рожками друг друга и деревья.
Когда-то единорогов было очень много. Больше, чем оленей. Больше, чем вепрей. Потом, когда магия в мире стала скудеть, единороги начали постепенно исчезать. Исчезали они не сразу. Не то чтобы погибали, а как бы таяли и редели, переставая размножаться. Лишь здесь, на Запретных землях, где сохранился сильный источник первозданной магии, единороги встречались большими табунами. Но такой огромный табун и Арей видел впервые.
Вернув в ножны меч, барон мрака вновь вооружился риттершвертом, к которому начинал уже привязываться, как большой мальчик к новой игрушке. В риттершверте ощущалась скрытая притаившаяся сила. Источника этой силы Арей пока не понимал. Руны? Возможно. Но может, дело было и не в рунах. Собственный меч относился к интересу Арея без ревности. Он знал, что во всяком серьезном бою или при неведомой опасности Арей вновь предпочтет известное неизвестному и риттершверт отправится на отдых в деревянные, медвежьим мехом выстланные ножны.
Арей шел через лес и думал о Запретных землях, что прекрасное здесь легко сочетается с жутким и безобразным. Единороги – и тут же какие-нибудь гробовщики или мозгоеды. В Эдеме и Тартаре не так. В Эдеме редко можно встретить что-то безобразное, в Тартаре же безобразно все. Если же что-то прекрасное там и оказывается, то оно почти всегда с червоточинкой и оттого еще омерзительнее, чем если бы было просто уродливым.
* * *
Час спустя, когда из-за еловых вершин выкатилась красная луна, Арей заметил в стороне от дороги слабый огонек. Остановился. Задумался и, осторожно ступая, чтобы не производить лишнего шума, пошел к нему. У леса он увидел скособоченную избушку с провалившейся крышей, оплетенную виноградом-душителем. Заметив Арея, виноград попытался оплести и его. Барон мрака пустил в ход риттершверт, и виноград отстал.
Размышляя о том, что избушка мало походит на искомый трактир, Арей обошел ее вокруг. У дверей избушки на бревне сидели два скелета в ржавых доспехах. Один был вооружен алебардой, другой – боевым топором. У скелета с топором сохранилась еще светлая бородка, торчавшая из-под опущенного забрала.
Увидев Арея, оба скелета, лязгая доспехами, встали и преградили ему дорогу.
– Стой! – проскрипел скелет с топором.
– Сюда нельзя! – сказал второй скелет и прокрутил в высохшей руке алебарду. Проделано это было с такой легкостью, словно алебарда весила не больше спички.
Его приятель без малейшего усилия, работая лишь кистью, подбросил боевой топор. Топор провернулся в воздухе раза четыре и лег рукоятью точно ему в ладонь.
Арей отступил на полшага. Сражаться со скелетами ему не хотелось. Такие скелеты требуют обычно особого оружия. Либо надо применять магию, а это опасно.
– А почему ты мне приказы отдаешь? – спросил он у скелета с топором. – Разве ты тут главный?
– Я! – с гордостью сказал скелет.
– Почему ты? – усомнился барон мрака. – Разве твоего приятеля не раньше убили? Кого убили раньше – тот главнее.
Как мечник и ожидал, скелеты задумались. Думали они с гораздо большим усилием, чем вертели топор и алебарду. Еще бы. Чтобы думать, нужны мозги.
– Меня убили раньше! – наконец сказал тот, у кого еще осталась борода.
– Да, – подумав минуты две, согласился безбородый. – Это я тебя убил. Я стоял тут один, а ты пришел и попросился ночевать. Я тебя убил, и теперь мы стоим тут вдвоем. Давай теперь убьем вот этого вот, и нас будет трое.
Бородатый поскреб костистой рукой шлем.
– Чой-то я тебе не верю! – сказал он с обидой. – Разве это не я тебя убил? Вот у тебя щит намного ржавее!
Скелеты стали разглядывать щиты. Оба были ржавыми примерно одинаково.
– Это что за картинка? – спросил один.
– Это твой герб, – ответил другой. – А что он значит?
– Я не помню. Я не помню даже, куда я ехал, когда тебя убил!
– Это я тебя убил! Но я тоже не помню, куда я ехал!
– Чего попусту спорить? А вы убейте друг друга еще раз! Кто это сделает первым – тот и главнее! – невинно посоветовал Арей.
Пустые глазницы скелетов уставились на него с подозрением.
– Нет-нет, я не настаиваю. Кто я такой, чтобы за вас решать? Я просто предлагаю выход, – сказал мечник.
Скелеты еще хорошенько подумали. Бородатый скелет закончил думать чуть быстрее. Он взмахнул топором и отрубил своему приятелю голову.
– Вот! Я главный! – сказал он.
– Нет, я! – крикнула катящаяся голова, и ее безголовое туловище начало лихо крошить первый скелет алебардой, вскрывая его, как консервную банку.
Арей не стал дожидаться, кто из двух скелетов возьмет верх. Осторожно проскользнув вдоль стены, он толкнул дверь, которая оказалась незапертой. Внутри избушка не блистала красотой и смахивала на обиталище немолодой нечистоплотной ведьмы. Длинная грязная скамья. Стол, заваленный травами и костями. Склянки с желтыми бумажками, на которых были написаны названия ядов. По стенам – связки высушенных жаб, змей, пиявок, тарантулов и скорпионов.
В центре комнаты стояла длинная лохань, похожая на гроб. Или, возможно, это и был гроб, похожий на лохань. «Гроболохань» была до краев наполнена водой. На ее дне лежал высокий, пугающей худобы мужчина с руками, сложенными на груди как у покойника. Сквозь воду кожа у него казалась голубоватой. Больше всего он смахивал на утопленника, но что-то подсказывало Арею, что это не так. Положив меч на колени, барон мрака присел на скамью. Терпеливо просидел минут десять. Все это время не сводил глаз с лежащего в воде. Мужчина был неподвижен, но изредка вода в лохани едва заметно вздрагивала. Это у того, кто спал на дне, билось сердце.
«Неплохо, – прикинул Арей. – Два удара в три минуты. В бою такого непросто утомить».
Мечник поднялся и начал бродить по избушке, бесцеремонно разглядывая чужие вещи. Никакого оружия не нашел, разве что пару кинжалов, находящихся в удручающем состоянии, но в углу стоял посох. Проверив, не защищен ли он заклинанием, Арей взвесил его в руке. Посох был массивный, с длинным сужающимся наконечником белого металла. Пожалуй, просадил бы и латы, если хорошо его метнуть. А метали его нередко. Это ощущалось по состоянию наконечника. С противоположной наконечнику стороны посох был украшен крупным молочным камнем. Арей встречал уже такие камни. Они вмещали чудовищно много атакующей магии.
Заметив, что камень начинает опасно разогреваться, барон мрака вернул посох на место и перекочевал к подоконнику. На нем лежала книга, заложенная розоватой, длинной костью, принадлежавшей не человеку. Арей открыл книгу, сделав это не собственной рукой, а подобранной с пола засушенной кошачьей лапкой. К кошкам магические книги относятся благосклонно, зная их привычку бродить где попало.
Книга распахнулась там, где была заложена. Весь разворот занимало изображение жуткого полунетопыря-получеловека, разделенного пунктирными чертами на отдельные зоны. Челюсти чудовища были ужасны, а крылья покрыты острыми как бритва зубцами. Крылатое существо, как видно, очень волновало воображение хозяина книги, поскольку весь рисунок был исписан знаками тайного языка. Особенно много их было вокруг пучеглазой морды.
Захлопнув книгу, Арей подошел к гробу и несильно толкнул его ногой.
– Тук-тук! – сказал он.
Лежащий в гробу человек открыл глаза. Несколько секунд он смотрел на Арея сквозь воду. Затем сел. Вода стекала с него. Он сидел и, не мигая, не шевелясь, разглядывал своего гостя. Белки глаз у него были синеватыми. Мечник стоял, чуть покачиваясь с носка на пятку, и опирался на риттершверт, который небрежно придерживал руками за гарду.
– Прошу простить мне мое вторжение! – сказал Арей. – Я сам терпеть не могу, когда мне мешают принимать ванну. Если вы подскажете, где полотенце, я дам его вам и отвернусь.
Костистое лицо не дрогнуло. Лишь зрачок чуть сузился.
– Как ты сюда попал? – спросил мужчина. Губы его не двигались, и мечник понял, что вопрос был задан телепатически, причем на пределе слышимости.
Арей приготовился отвечать, но вовремя спохватился, что его чуть не провели. Хороший трюк! Если он ответит тоже телепатически, то защита плаща временно нарушится и тот-кто-сидит-в-гробу сумеет разобрать, кто перед ним. Но даже если и не ответит, а просто услышит вопрос, то и это многое сможет рассказать об Арее. Мало кто из магов поймет вопрос, заданный на пределе слышимости. Это так же сложно, как услышать каплю, упавшую с ветки на другом краю леса.
Поэтому Арей просто стоял и молчал, пока тот же вопрос не был задан громко и вслух.
– Да вот, – ответил мечник. – Шел я, стало быть, шел. Вокруг темно и страшно. А тут уютная маленькая избушка в лесу. Дай, думаю, попрошусь на ночлег. Быть не может, чтобы живущие здесь добрые люди мне отказали.
– Как ты открыл дверь? Мои слуги тебя не остановили?
– Кто? Ах да! Два милых молодых человека! Они устроили возню и не заметили меня. Здоровые упражнения на свежем воздухе столь полезны для телесных жил наших, что лучшие лекари королевских дворов рекомендуют их даже для неокрепших пажей.
Сидящий в гробу прислушался. Скелеты продолжали сражаться. Грохот стоял такой, словно во дворе открылась новенькая кузня на четыре наковальни.
– Так переночевать-то можно? – повторил Арей.
– Ты переночуешь, наглец! И ночь твоя будет долгой, – пообещали ему.
Еще мгновение мужчина просидел в гробу, а потом, даже не опираясь на его края, единым слитным рывком кинулся в атаку. Несмотря на свою крайнюю худобу, толстую потолочную балку он перебил одним движением руки. С чердака избушки на них хлынули мелкий мусор, совиный помет и опилки. Балка еще не успела свалиться, а мужчина уже вооружился посохом, острый край которого понесся Арею в горло. Признаться, мечник не ожидал от него такой прыти. Он даже не успел вскинуть риттершверт. Единственное, что он сумел, это провернуться в бедрах, пропустив посох мимо цели. Сам атакующий не ожидал промаха и потерял равновесие.
Арей не стал проявлять благородство. Другого шанса могло не представиться. Выбросив вверх руки и используя все тот же разворот в бедрах, он ударил худого в подбородок навершием риттершверта. Таким ударом можно было оглушить лошадь, однако мужчина только отлетел к стене и, мотнув головой, вновь кинулся на Арея, нанося удары посохом. Мечник ушел с линии атаки, и тотчас массивная потолочная балка, которая все это время продолжала падать, огрела нападавшего по затылку.
Тот покачнулся и, упав на колени, выпустил свое оружие. Подняв посох, Арей метнул его посильнее, чтобы он поглубже вонзился наконечником в стену. Потом подхватил владельца посоха и загрузил его обратно в гроб. Мужчина лежал на дне и пускал пузыри. Тело его странным образом дергалось, руки тянулись к шее. Арей некоторое время с недоумением смотрел на него, пока не сообразил, что его потерявший сознание противник не успел перевести легкие на подводное дыхание и теперь элементарно захлебывается. Пришлось вытаскивать его из гроба и приводить в чувство. Тот сидел на полу и кашлял, исторгая из легких воду.
– Я… тебя… убью… – прохрипел он.
Арею стало скучно. Он опустился на лавку и вытянул ноги.
– Разбуди меня, когда перестанешь болтать!.. Только учти: второй раз выуживать из воды я тебя не буду, – предупредил он.
Его собеседник повернулся, посмотрел в его сторону и сразу опустил глаза.
– Хорошо, – послушно сказал он. – Я тебя убивать не буду.
Арей так до конца и не понял, что заставило его обернуться. Скорее всего, короткий, почти неприметный взгляд, брошенный ему за спину. По полу по направлению к Арею ползла отрубленная мужская рука, сжимавшая кинжал. Это был один из тех тупых кинжалов, которые уже попадались мечнику, когда он бродил по избушке. Не вставая с лавки, барон мрака закинул руку с риттершвертом назад и лениво пришпилил ползущую руку к полу. Заметив это, другая отрубленная рука, ползущая вслед за первой, испуганно юркнула под печку. Арей успел разглядеть, что это была тонкая, с красивыми пальцами эльфийская кисть, держащая острый, с зазубренным наконечником обломок стрелы.
– Не балуй, некромаг! – предупредил Арей. – Еще один такой фокус – и я тебя зарублю. У меня аллергия на одиноко ползающие ручки, вонзающие кинжалы между лопаток. И скелетированных мышек, кусающих меня за мизинец ноги пропитанными цианидом зубами, я тоже не терплю.
Тощий притворился, что обиделся:
– С чего ты решил, что я некромаг? Я волхв Мировуд, практикующий всеначалие!
– А я страж света, практикующий блуждание в лесах! – сказал Арей.
Шутка была посредственная, но обстановку она разрядила. Оба засмеялись. Волхв смеялся, выгадывая время, чтобы сообразить, что ему делать дальше. Арей же смеялся с грустью. Он сказал правду, а этой правде никто не поверил. И никто никогда не поверит, потому что это, к сожалению, уже вчерашняя правда, а она ценности не имеет.
– Где трактир «Топор и плаха»? Сегодня я уже туда не доберусь? – спросил мечник.
Мировуд покачал головой:
– Ты вышел не на ту дорогу, путник. Тебе нужна другая, за лесом. Я могу послать скелетов проводить тебя.
Арей привстал, выглядывая в окошко.
– Можешь послать ноги скелетов, – поправил он.
Волхв озабоченно поморщился и тоже выглянул:
– Да, пожалуй, ты прав. Хорошо, завтра я сам тебя проведу… Прошу прощения, я оденусь!
Мировуд натянул длинную холщовую рубаху, штаны, перепоясался красным витым шнуром, расчесал волосы, чтобы не падали на глаза, скрепил их берестяным обручем, и сделался очень мил, галантен и даже хорош собой.
– Приношу свои извинения! Я, кажется, погорячился… Когда меня будят, я бываю несколько не в себе. Сплю я редко, но когда засыпаю, трое-четверо суток меня лучше не тревожить.
– Ничего, случается! Я сам такой же… – вежливо ответил Арей.
– …Скромный волхв? – уточнил Мировуд, любопытным взглядом пытаясь проникнуть к нему под плащ.
– Да, – согласился Арей. – Такой же скромный, одиноко живущий волхв. И тоже практикую всевластие.
– Всеначалие, – поджав губы, поправил Мировуд. – Но, думаю, об этом лучше не говорить. Я склоняюсь к мысли, что опасные темы в общении нужно тщательно обходить.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?